Моя любимая заучка

Глава 22

— А я говорила, что между этими двумя что-то намечается, — встрепенулась Паулина, наклоняясь ближе к Дарине, — Заучка его походу приворожила, иначе как объяснить тот факт, что Смирнов на неё клюнул, она же похожа на обезьяну!

— Ну не знаю, я заметила, что на неё много кто смотрит в последнее время, она как-то изменилась что ли, — задумчиво ответила Дарина, косясь на Ромашову.

— Вы как будто в каком-то своём мире зависли, — вмешался Тёма, — Её пол универа обсуждают. Даже я бы к ней подкатил. Но походу уже поздно.

В этот момент Смирнов плюхнулся на стул рядом с Лизой. И та поцеловала его на виду у всей столовой.

— Ну пиздец. Теперь точно поздно, — удивлённо хлопая глазами произнёс Тёма, наблюдая за парочкой, — А я ведь давно уже мечтаю ей присунуть.

— Тёма, ты мечтаешь присунуть абсолютно всем, я даже как-то видел, как ты похотливо смотрел на толстую старую повариху, — весело хмыкнул Боря, — Только мечтать и можешь, а потом пыхтишь пол ночи в кровати, спать всем мешаешь.

— Да пошёл ты! Намекаешь на то, что я девственник? — Тёма оторвал взгляд от Ромашовой и с притворной злобой повернулся к Заболотину.

— Я не намекаю, я тебе прямо говорю.

— Если я не вожу девчонок к нам в спальню, это не значит, что…

Громкий хохот Бори заглушил речь Тёмы, от чего тот сконфуженно закрыл рот.

— Тёма, прекращай, — Боря смахнул выступившую слезу, продолжая давиться смехом, — Я сколько тебя знаю, столько и офигиваю с тебя, какую ты порой херню несёшь.

— Давай зарубимся с тобой на ящик пива, что я сегодня притащу к нам в спальню деваху и буду драть её так, что в гостиной на первом этаже люстра будет ходуном ходить?

Тёма протянул ладонь Боре, а тот уже замахнулся, чтобы утвердительно хлопнуть, но на пол пути остановился:

— Только давай уточним, а то я тебя знаю. Это будет ЖИВАЯ девушка, ученица ЭТОГО универа, желательно совершеннолетняя. И это будет не проститутка, — Боря еле сдерживался, чтобы снова не расхохотаться, — Переодетый мужик тоже считаться не будет.

— Фу, Заболотин, какие мерзости ты говоришь, я бы никогда не стал трахать парня.

— То есть проститутку ещё можно, да?

Теперь уже ржал во всю глотку не только Боря, но и все сидящие рядом парни.

— Очень, сука, смешно. Давай, принимай вызов! — пробурчал Тёма, вновь протягивая ладонь.

Бордовый от смеха Боря хлопнул в ответ. И только молчаливому каменному изваянию было не до смеха. Громов сидел неподвижно, вытянувшись, как струна, и сверлил взглядом Смирнову затылок.

Мир рушился на глазах и душа превратилась в одну сплошную прожжённую адским пламенем дыру. Все взгляды были устремлены на сладкую парочку, вошедшую в столовую. Они держались за руки и выглядели до омерзения счастливыми.

А когда Смирнов уселся рядом с ней за стол, появилось адское желание тут же вскочить с места, схватить его за грёбаные кудри и мордой протащить по всему столу. Так, чтобы посуда разлеталась вдребезги, загоняя острые осколки прямо в мерзкую рожу.

Эта дрянь сделала это специально. Он стал её первым. Да, он поступил некрасиво, но собирался же всё исправить!

И что было бы дальше? Да хрен его знает! Но лобзаться с кем-либо она точно не должна. Просто не может, нельзя!

Ромашова должна принадлежать только ему. Ни Смирнову, ни мерзкому рыжему дружку, никому.

И трахать её никто не должен, кроме Громова. Да даже просто трогать, обнимать, близко подходить.

А она суёт свой язык Смирнову в рот!

— Целый день впереди, время ещё есть очаровать какую-нибудь малышку. Я же просто красавчик, — Тёма лихорадочно обшаривал взглядом столовую, нервно теребя пальцами по столу, — О! Всегда любил коротышек.

Тёма рванул к выходу, куда направлялась староста Чеслава Чернышева в окружении подружек.

— О нет, дружище, зря ты это затеял…

Боря озабоченно смотрел, как Тёма подходит к Чеславе и что-то мямлит, краснея. А она смотрит на него, и явно не понимает, чего тот от неё хочет. Он что-то сказал ей, Чеслава быстро замотала головой, и, вцепившись в подружек, вылетела из столовой.

Тёма топтался на месте и смотрел ей вслед. Боря прикрыл ладонью глаза. Делал всякую херню Тёма, а стыдно было ему.

— Его надо привязать в спальне и перевести на индивидуальное обучение. Какой же он придурок, да, Макс?

Громов сидел неподвижно и мыслями явно был где-то далеко. Пустой взгляд серых глаз не отображал ни одной эмоции. Он смотрел куда-то перед собой и не видел ничего. Смотрел сквозь лица, стены…

— Макс? — Боря только сейчас обратил на него внимание, обычно они прикалывались над Тёмой вместе, — Э-э-эй!

Боря пощёлкал перед его лицом пальцами. Громов медленно повернул голову в его сторону и не произнёс ни слова. Взгляд пустой, как стакан из-под сока, стоявший на столе.

Боря внимательно посмотрел на друга и нахмурился:

— Что за херня с тобой происходит в последнее время, ничего не понимаю? У тебя если какие-то проблемы, так, блять, скажи мне! Станет легче и, возможно, я смогу помочь тебе, да ты и сам это знаешь.

Громов встряхнул головой и с чуть слышным рычанием запустил пальцы в волосы, низко склоняясь над столом.

— Я позвоню твоим родителям, если ты сейчас же не объяснишься, — Боря скрестил руки на груди и сурово смотрел на темную макушку.

Громов поднял голову, посмотрел на Борю усталым отрешённым взглядом и сказал:

— Это всё из-за Ромашовой.

Боря весь обратился в слух и явно ждал продолжения.

— Что из-за Ромашовой?

И тут понимание пронеслось в глазах у Заболотина, и он удивлённо присвистнул:

— Мать честная, так ты тогда трахнул Ромашову?

Громов молчал, тупо смотря перед собой. Видок был ещё тот. Глубокие тени пролегли под глазами, а цвет лица отдавал серым оттенком. Он вообще спит?

— Ну трахнул и трахнул, что с того? Чего ты ведёшь себя как истеричка-то?

Громов тяжело вздохнул и собирался уйти.

— Макс, в чём проблема? — не отставал от него Заболотин.

Громов встал, перекинул сумку через плечо и на ходу бросил:

— Я сам не знаю.

И ушёл, оставив Борю напряжённо смотреть ему вслед.