Мужчина внутри

Глава 18

Ну, теперь она знала точно. Морфин не помогал унять лихорадку. Но, по крайней мере, симптомы стали более сносными. Добрый доктор смог проверить ее плечо и быстро наложить повязку на рану, бдительно следя за Меринас.

Женщина наконец-то проснулась, как ни в чем не бывало. Куски дерева, ударившие Меринас по голове, просто лишили ее сознания на пару минут.

Было незначительное кровотечение, но обошлось без осложнений.

Кэллан не слушал, что говорит доктор. Он сидел рядом, возле небольшой больничной каталки, склонившись, обняв свою жену, прикрывая ее собой. Его большие руки бегали по ее спутавшимся волосам, по спине, по мягкой выпуклости живота. Врач заверил их, что младенец в целости и сохранности.

Голос Кэллана был надломившимся, охрипшим от волнения. Меринас пыталась унять ярость, волнами пронзающую тело мужа. Дважды она издавала стон, притворившись, что ей больно, чтобы удержать Кэллана от попытки тут же выбежать наружу — пришли новости о том, что убийцы схвачены. Двое были мертвы, один еще жив, но ранен.

В ожидании доктора Мартина наемника заперли в одной из пустых кладовок.

— Вопрос приоритетов, — спокойно сказал доктор, когда Рони спросила его о клятве Гиппократа. — Кроме того, даже если один из них умрет, придут другие, чтобы занять его место.

В его голосе звучала такая ненависть, что Рони передернулась.

Табер говорил очень мало. Он поддерживал ее, пока доктор перевязывал плечо, но не отодвинулся ни на дюйм, когда Рони улеглась на живот, пытаясь спрятать усталость и возбуждение. От него так хорошо пахло, но она так устала.

— Отнеси свою жену в кровать, Кэллан, — решительно сказал доктор Мартин. Кэллан поднял голову, его тело все еще трясло от шока. — Ей нужно отдохнуть. Опасность пока миновала. То же касается и тебя, Табер.

Он повернулся к Рони.

— Забери ее наверх и позаботься о ней. У нас на завтра куча планов.

Плечи Мартина опустились, его голос звучал устало и был наполнен грустью. Рони захотелось расплакаться от сочувствия. Когда доктор отошел, Кэллан поднялся со стула у кровати Меринас и медленно подошел к Рони. Она смотрела в его глаза и думала о том, что этого человека уж точно не стоит иметь в числе врагов.

Золотисто-коричневые радужки отливали янтарем, они сверкали животной дикостью — да уж, этот мужчина убил бы без малейшего сомнения.

— Я знаю, что не могу прикоснуться к тебе, — он вздохнул, опустился на одно колено перед Рони и поднял на нее взгляд. — Я знаю, что ты закрыла собой ее тело. Мои люди сказали мне об этом, когда я побежал спасать вас на ту чертову крытую веранду. Если бы я мог обнять тебя, я бы обнял. Если бы у меня было богатство, я отдал бы его тебе. Если есть что-то, чем я мог бы доставить тебе радость, показав тем самым свою благодарность, Рони, я отдам это тебе.

Его голос был мягким, пульсирующим от переполняющих тело эмоций.

— Морфий здорово помогает, — прошептала она заговорщически, сжав зубы. — Я даже не почувствовала, когда доктор начал обрабатывать рану. Ты можешь обнять меня, если хочешь.

Легкая улыбка скривила губы Кэллана, но он ее раскусил.

— Ты маленький бесенок, как и в детстве, — сказал он мягко, грозя пальцем. — Я лучше знаю. Я чувствовал запах твоей боли, пока Док трудился над раной. Я чувствовал, как душа рвется на части от мыслей о том, что могло бы случиться. Меринас была беззащитна… — он проглотил комок в горле.

— Она в порядке. — Голова Рони немного кружилась от лекарств. Она притворно нахмурилась и посмотрела на Кэллана. — Но я хочу пистолет. Сейчас же. Я знаю, как использовать его.

— Согласен. — Он твердо кивнул, даже не удосужившись взглянуть на Табера, как Рони и надеялась. — Пистолет или винтовка?

Она почувствовала приятную дрожь возбуждения.

— Винтовка. Как у Табера.

Табер застонал позади нее.

— Обучение, — пробормотал Кэллан, качая головой. — Позволь Таберу научить тебя, и винтовка твоя. Если тебе понравится, даже сможешь выбрать. — Он встал на ноги, и, чуть заметно улыбнувшись, сверкнул глазами. — Только не стреляй в Табера, ладно? У него есть хорошие черты характера.

— Наверняка есть, — протянула она. — Я просто их еще не нашла. Я обещаю присмотреться, прежде чем сносить ему голову.

— Спасибо, дружище, — с сарказмом ответил Табер Кэллану. — Спасибо за помощь и все такое.

Кэллан поморщился.

— Да. Добро пожаловать, сынок. — Его душил смех, он смотрел поверх ее головы на Табера. — Но я в тебя верю. Я уверен, ты сможешь убедить ее оставить тебя в живых, по крайней мере, на какое-то время.

Табер фыркнул, но Рони это веселье мужчин совсем не забавляло.

— Мне нужно принять ванну. — Она заставила себя сесть на кровати, испытывая на прочность свое равновесие. Пока было не очень. — И еда. Мне нужна еда. Пицца была бы к месту.

Табер сгреб ее в свои объятия, его хватка стала крепче, когда он быстро зашагал прочь из комнаты.

— Я могу ходить, — Рони вздохнула, обнимая его, наслаждаясь короткой передышкой от лихорадки, которую ей даровали наркотики.

— Конечно. — Он взглянул на нее, его губы, изогнутые в улыбке, безумно отвлекали. — Но мне нравится носить тебя.

Он всегда носил ее на руках, Рони помнила это. Он нес ее, когда впервые увидел, потерявшуюся в ночи, в ужасе застывшую от звуков, темноты и напуганную преследующими ее мужчинами. Каждый раз, как у Табера появлялась такая возможность, он носил Рони на руках.

— Ты хоть представляешь себе, как это хорошо — держать тебя на руках? — спросил он, шагая по лестнице к своей части дома.

Он пнул дверь, и она закрылась за ним, но до спальни они не добрались. Табер упал на диван, крепко прижал Рони к себе и опустил голову. Его губы требовательно накрыли ее рот.

Рони не желала просто пассивно принимать ласку. Она встретила смерть лицом к лицу. Столкнулась с ней, осознавая, что в любой момент они могут умереть — и она, и Табер. Она не желала больше бороться с тем, что бьется в ее теле.

Или с тем, кто в ее сердце.

Рони приподнялась в его руках, игнорируя легкое предупреждающее рычание, и поймала удивленный взгляд.

— Мой!

Ее шепот, несмотря на свою мягкость, звучал собственнически — он звенел от силы, наполняющей ее тело.

Его глаза вспыхнули. Нефритово-зеленый цвет потемнел, зрачки расширились. Ее пальцы коснулись пуговиц запачканной кровью рубашки. Рони разгладила хлопок, чувствуя, как он легко щекочет ее ладони. Провела руками по плечам Табера и вниз, к первой пуговице. Она легко расстегнулась.

— Рони. — Он сглотнул комок в горле, эмоции эхом отдались в его хриплом голосе.

— Ты пометил меня, — сказала она ему мягко, но решительно. — Но не в тот день, когда коснулся зубами моей шеи, Табер. Ты пометил меня, когда мне было одиннадцать лет, и ты спас меня. Когда мне исполнилось шестнадцать, и ты устроил мне первый день рождения. Когда ты легко и невинно в первый раз коснулся моих губ. Ты помечал меня каждым своим взглядом, каждым прикосновением. Теперь я хочу пометить тебя.

Она разгладила рубашку на его груди, провела ладонями по широким плечам и коснулась губами места, где шея переходила в плечо. Туда, в сплетение мышц, она его укусила. Не до крови, но достаточно, чтобы его тело дернулось, бедра выгнулись, член вжался в ее бедра, а руки сжали ее — почти до синяков.

Она укусила снова, лаская кожу языком, повторяя эротичную, сексуальную ласку Табера, подаренную ей так много месяцев назад. Казалось, на Табера ее укус подействовал так же.

Рони ласкала его плоть — с настойчивостью, делавшей ее прикосновения одновременно эротичными и почти болезненными. Табер сорвал с нее рубашку. Отшвырнул прочь, и его пальцы прошлись по ткани обтягивающих тело Рони джинсов.

— Сними их.

Табер почти рычал.

Рони издала тихий звук удовольствия, когда его руки забрались под джинсы, обхватив ее ягодицы, его пальцы мяли упругую плоть, пока она ожесточенно терлась бедрами о его спрятанный за тканью член.

Она не торопилась, и она не собиралась позволять ему просто овладеть ней. Ей нужно было прикоснуться к нему, вкусить его, увериться в том, что он действительно здесь, в ее руках, и это не просто еще одна ее отчаянная мечта.

— Ты убиваешь меня. — Табер тяжело дышал, откинув голову в сторону, предоставляя ей полный доступ к сильной линии горла.

Рони никогда не чувствовала себя так уверенно и сильно, так сексуально. Он был беспомощен под ее прикосновениями. Грубый стон завибрировал у него в горле, все мышцы напряглись, член отчаянно терся о ткань, которая защищала ее горячую влажную киску.

Ногтями Рони царапнула его грудь, мускулы его живота, пальцы ее обхватили плотный, твердый мужской сосок. Оставив на шее Табера хороший засос, Рони выпустила изо рта его плоть и языком медленно пробежалась по коже. Она слегка прикусила жесткую линию его челюсти, а затем лизнула его горло — и Табер снова сглотнул.

— Мне нравится твой вкус. — Она пыталась отвлечься от приводящих в исступление движений его члена рядом с ее киской. — Ты такой дикий и необузданный. Я могу приручить тебя, Табер?

Короткий, резкий смешок Табера был наполнен первобытной похотью.

— Уже приучила. Много лет назад.

— М-м-м. Мой собственный дикий кот. Я могу тебя погладить? Или ты прикончишь меня, прежде чем я смогу показать тебе все способы получить удовольствие?

Его глаза за тяжелыми веками озарила жаркая вспышка, проникшая в каждый уголок души Рони. Здесь и сейчас ничего и никого не существовало. Только Рони и Табер. Она почти задыхалась от осознания собственной власти над ним.

— Покажи мне, — прошептал он, его голос был полон нетерпения и муки.

Она одарила его ленивой, намеренно провокационной улыбкой, глядя на него из-под опущенных век. Внимательно наблюдая за ним, она вызывающе медленно поднялась с колен, не обращая внимания на звериный рык Табера — рык протеста.

— Оставайся тут, — сказала она ему тихо, когда он попытался подняться

Табер откинулся на диване, как она и просила, но Рони видела, как ходят ходуном его мышцы. Все в нем требовало, чтобы он взял ее сейчас.

— Ооо, такой послушный, — довольно пробормотала она. — Интересно, как долго ты сможешь продержаться.

— Недолго.

Его кулаки были сжаты, взгляд следил за нее руками.

Рони тронула лямки лифчика на плечах, отбросив остатки всякого страха и скромности, наслаждаясь моментом. Он видел ее голой и не раз, и наверняка находил возбуждающей.

Он облизал губы — движения были медленные, голодные — и Рони сделала шаг назад, сбрасывая с набухшей груди кружевной лифчик.

Ее твердые соски стояли торчком, умоляя о его прикосновениях. Но Рони коснулась их сама. Наблюдая за Табером, она сжала соски между своими большим и указательным пальцами, потянула, массируя их и наблюдая за тем, как его взгляд темнеет, становится тяжелым от возбуждения.

— Я могу сделать это. — Он тяжело сглотнул.

— Я знаю, что ты можешь, — согласилась она. Дыхание Рони сорвалось, когда импульс возбуждения пробежал от груди прямо вниз, в ее лоно. — Сними свои джинсы, Табер. Покажи мне, что я тебя возбуждаю.

Он начал подниматься.

— Нет. Не вставай. Снимай их и смотри на меня.

Он замялся, очевидно пытаясь восстановить дыхание, обрести контроль. Рони опустила руки от сосков, провела ладонями вниз по животу, пока они не уперлись в пояс джинсов.

Табер быстро снял свои. Она снова улыбнулась ему, довольная игрой, в которую они играли. Интересно, кто сорвется первым. Она позволила джинсам не спеша скользнуть по ее бедрам и упасть к ногам.

Пнула их прочь, и ее губы пересохли, когда Табер сделал то же самое.

Рони ошибалась. Каждый раз, когда они были вместе, у нее не было времени, чтобы посмотреть на орган, который доводил ее до вершин наслаждения. Но сейчас она увидела.

Он поднялся до пупа, толщиной с ее запястье, загорелый, как и остальное его тело и пульсирующий своей собственной жизнью. Грибообразная головка была скошена для максимального проникновения, вены обвивали тяжелый ствол. Неудивительно, что он свел ее с ума вспышкой боли. Его член, как и его тело, были символами выносливости, и теперь уже Рони не хотелось ничего другого, кроме как ощутить его в своей намокшей киске.

Но она собиралась еще подождать. Табер уставился на нее с вызовом в глазах, его пальцы обхватили член. Рони облизнула губы, глядя, как Табер поглаживает рукой ствол — от тяжелой головки к основанию и обратно.

— Иди сюда, — прошептал он, его голос стал глубоким и сексуальным от возбуждения.

— Нет, — протянула она тихо и встала на колени перед ним. — Я сказала, Табер. Я хочу тебя погладить.

— Черт. — Он дернулся, когда она наклонилась вперед и коснулась языком его эрекции.

Его бедра дернулись навстречу, сдавленный стон вырвался из его груди.

— Рони. Боже. Детка.

Его грудь поднималась и яростно опадала при дыхании. Испарина блестела на мощных мышцах, его кожа казалась атласной, теплой и упругой.

Она лизнула головку его члена снова, медленно, легко, наблюдая, за выражением его глаз, за искажающимся лицом. Острые клыки по бокам его рта поблескивали, придавая ему определенно сексуальный, опасный вид.

— Рони, я не могу, — Табер задыхался, его голос звучал грубо, почти с болью. — Я вот-вот потеряю контроль, детка. Я не выдержу.

— Не выдержишь? — Она убрала его пальцы и сама начала водить пальцами по возбужденному члену. — Бедный ребенок. А как же ты справишься с этим?

Ее рот накрыл головку, всасывая ее внутрь, ее язык начал тереть, гладить и дразнить его ультрачувствительную плоть.

Жесткий звериный рык вырвался у него из горла, ее лоно сжалось в спазме влажного возбуждения.

Мужчина внутри всегда держал все под контролем, не давая нарушиться хрупкому балансу. Рони знала, что сейчас она его дразнит, что животное вот-вот вырвется на свободу. И ей хотелось показать Таберу, что она ему идеально подходит.