Мятежные души

Глава 22

Прошло двенадцать лет с тех пор, как Калли в последний раз была внутри кафедрального собора Джем Сити. Он всегда служил основой основ веры, и имел ограниченное количество мест. Плюс Зара никогда не хотела ехать в центр и воевать из-за парковки ради «такой же службы, которую мы получим дома с нашими людьми». Калли никогда не знала точно, кого она имела в виду — их соседей, не-туристов или преступников и их детей.

Собор щеголял узорными шпилями, роскошными садами и самыми детальными изображениями апостолов на витражном стекле из всех, что когда-либо видывал свет. Все эти вещи не отпугивали преступников. Вчера в новостях был кадр Форда, который поднимался по тем же самым ступеням, по которым теперь шагала Калли. Заголовок посвящался расследованию, связанному с отцом Форда и с каким-то отказавшим механизмом на одной из его фабрик.

Может, Форд уже исследовал колодец душ. Он и раньше бывал в этом исполине веры. Калли втянула воздух и задержала дыхание, переступая порог церкви.

— Ты же знаешь, что Он на самом деле не бьёт людей молниями, да? — поинтересовался Дерек с натужным юмором.

— Я думала о том, кто проходил через эти двери до нас, — её церковный шёпот был идеально отработанным.

Дерек кивнул, и Калли решила не пояснять.

— Разве мы не должны обойти здание сбоку или ещё что? — она вынуждена была признать, что вздрагивала от каждого скрипа половиц. Есть церковная тишина, а есть это. Зловещая, нереальная тишина, которая как будто выскребала пространство вокруг её сердца. В такие моменты, когда страх и восторг ударяли по ней жёстко, быстро и по-настоящему, Калли понимала, почему людей манит церковь. Она никогда прежде не испытывала такого на скамьях. Втиснутая между осуждающими или пьяными мужчинами и женщинами. Между теми, кто предпочитал покаяться, а не сразу поступать правильно.

У Калли чувства вины наберётся на целый трейлер. Если она пожалуется на свои многочисленные провалы, это не сделает её хорошим человеком. Если бы она сумела преодолеть это, наверное, она была бы одной из широко улыбающихся людей с идеальными причёсками, которые изображены на постере на дальней стене. Кое-какая церковная пропаганда утверждала, что сила молитвы ведёт к богатству. Бог не осыпал людей деньгами. Хоть хороших, хоть плохих. Если он чем и осыпал их, так это испытаниями и любовью в духе «Я не сердит на тебя, но разочарован в тебе».

Калли миновала святую воду и постаралась не смотреть в глаза Иисусу на кресте перед ней. Она не могла сказать точно, в каких она отношениях с его отцом, если не считать того, что она не соглашалась с функциями церкви. Но она была практически уверена, что один неверный поступок в этом месте — это верный билетик к такому пламени, с которым она не могла справиться.

— Он в исповедальне.

— Я не видела, чтобы кого-то назначали на смену в четыре утра, — хотя она, наверное, всё равно не узнала бы. Существовала ли вообще ночная смена в исповедальне? Большинство церквей в её районе запирали двери на ночь. Бродяжество в центре было более актуальной проблемой, но двери кафедрального собора открылись перед ними, и никто их не поприветствовал.

— Он там. Поверь мне, — Калли понимала, что Дерек не сомневается в её вере в него, но его дурное настроение удвоилось в этих стенах. Как будто полированная древесина и восковые огарки свечей сговорились напасть на него в любую секунду.

Калли больше не утруждалась вопросами. Она последовала за Дереком к задней части комнаты, и в дальней стене, близко к дому священника, находились семь деревянных дверей. Лишь одна из них была приоткрыта.

Калли много раз бывала с Луизой в соборе Святого Стефана недалеко от дома престарелых, и во сто раз чаще — в соборе Святого Луки возле дома Зары. Она никогда не видела, чтобы двери исповедален были закрыты, если только внутри не находился кающийся, ищущий отпущения грехов. Улицы возле собора пустовали, если не считать машины Калли. Сам храм также пустовал. С чего бы главный дом почитания в их городе закрыл двери для исповеди, но оставил вход в храм незапертым?

Резкая дрожь пробежала по её позвоночнику. Калли была уверена, что если подойдёт достаточно близко к дверям, то ощутит энергию, бурлящую и хлещущую за ними. Души в движении. Возможно, это объясняло, почему она перестала двигаться вперёд.

Дерек ушёл на четыре шага вперёд и только потом помедлил, осознав, что она встала посреди пути к алтарю.

— Ты что-то чувствуешь?

Калли не сомневалась, что он имел в виду магию, и он не то чтобы ошибался, но это не полностью охватывало происходящее здесь. Это не просто магия душ в работе. Это данное место, в данное время, и это дурило ей голову. Но Калли не могла это объяснить. Она не могла свободно говорить в этом похожем на пещеру помещении. Её секреты вознесутся до самых балок. Другие, может, находили в этом утешение, примирение, отпущение грехов; она — нет.

— Я… — Калли запнулась, пытаясь подобрать правильные слова. — Можно я подожду здесь, пока ты найдёшь своего брата?

Дерек так сильно нахмурился, что она даже задалась вопросом, не останутся ли его брови сведёнными навеки. Его губы поджались в жёсткую линию, но Калли не позволяла себе думать, будто допустила ошибочный шаг в отношениях с ним. Дерек притих на несколько секунд, а она подавила порыв объяснить. Наконец, он сказал:

— Я приведу его сюда. Садись на скамейку.

Её вздох облегчения донёсся до самой скульптуры Мадонны в дальнем углу. Богоматерь не дрогнула, так что Калли взяла себя в руки и нашла себе место на ближайшей скамье.

Дерек отворил ту дверь исповедальни, что не была полностью закрыта. Он не зашёл в будку, а подался вперёд, и со скамьи Калли видела лишь его ладонь на двери. Костяшки побелели, сжав наружный край тёмной древесины. Калли часто гадала, насколько приватны кабинки для исповеди. Твёрдые поверхности изнутри не давали особенного звукового барьера, и хоть скамейка, на которую становились коленями, имела мягкую обивку, это не считалось. Однако, что удивительно, Калли не слышала разговора внутри. Жёсткий удар эхом разнёсся по просторному помещению, спугнув её секреты с балок и позволив им ускользнуть. Рокот мужских голосов доносился откуда-то со стороны Дерека, но Калли не могла разобрать слова.

Слева от Дерека распахнулась маленькая панель. Дерек выпрямился. Сгущающийся красный цвет сзади его шеи был виден даже Калли, которая сидела через четыре скамьи от того места.

— Ты не можешь выдвигать требований в исповедальне. Пожалуйста. Я могу помочь, — сказал мужчина, вышедший из-за потайной панели. Он был выше 180 см, а его воротничок был настолько белоснежным, что мог ослепить всех в комнате. Его тёмные волосы были такими же, как у Дерека, хотя и зачёсанными назад. Его нос никогда не был сломан, а на руках не виднелось характерных признаков тяжёлого труда.

Он поставил одну ногу чуть подальше другой, словно готовясь к драке и зеркально повторяя позу Дерека. Они почти напоминали «до» и «после». Священник был тем, кем мог бы стать Дерек, если бы судьба не подкинула ему кое-какие суровые испытания. Может, он стал бы таким, не будь он старшим братом, тем, кто заботится, тем, кто связался с Заклинателем. Калли отбросила эту мысль. Не ей бросаться камнями за сделки с Заклинателем. Она совершенно добровольно подписалась на второй раунд. Как идиотка, которой она и была.

Священник оказался моложе, чем она ожидала, но явно приходился Дереку родственником. Он всё ещё сохранил округлость щёк, которую Дерек, должно быть, утратил годы назад или попросту никогда не унаследовал. Но проницательный взгляд, которым священник сверлил Дерека, был очень даже знакомым. Таким взглядом Дерек в рекордное время заставлял людей возвращать души. Для мужчины в рясе такой взгляд, наверное, был вне правил, но Калли ожидала, что для семьи можно сделать исключение. Неважно, как бы усердно ты ни старался, семья всегда пробуждала в тебе самое худшее.

Не то чтобы Калли думала о разбитой бутылке или попытке знакомства с родителем, которая пошла псу под хвост. Однако судя по красным пятнам, появлявшимся на шее священника, Калли гадала, не собирается ли Дерек побить её рекорд испорченного воссоединения семьи в этот день. Хотя бы её стычка не происходила посреди ночи в месте, которое (если всё зайдёт далеко) быстро превратит всё в святотатство. Калли встала и направилась к мужчинам, потому что мысль о том, чтобы позволить Дереку разбить нос священнику в кафедральном соборе, казалась серьёзной проблемой.

Её желудок трепетал при каждом шаге в сторону исповедальни. Но очертания напряжённых плеч Дерека подгоняли её вперёд. Калли подошла к нему сзади, постучала по плечу, и он повернулся ровно настолько, чтобы видеть её. Она подвинулась к его боку, чтобы встать поближе. Её попа прижималась к краю ближайшей скамьи, но хотя бы она не стояла напротив исповедальни. Она сожалела о таком количестве дерьма, что мысль обо всём, что ей пришлось бы выложить в этой крошечной коробочке, заставила её подумать о другой коробочке… в которой тебя закопают под землю. Нет уж, спасибо.

— Это Калли, — сказал Дерек. Посыл «И тебе лучше вести себя хорошо с ней, иначе я сломаю твой идеальный носик» был бессловесным, но очевидным.

— Калли, приятно познакомиться. Даже в такой час.

Может, Зара научилась винить во всём других именно в церкви.

Калли кивнула, потому что у неё не было сил впитывать пассивно-агрессивное поведение.

Дерек показал на своего брата.

— Это Генри.

— Отец Генри, — поправил его брат лёгким тоном. Тень улыбки указывала на то, что это давняя шутка. Парень был ненамного старше Калли. Когда его посвятили в сан? В девятом классе?

Дерек проигнорировал замечание своего брата.

— Слушай. Мне нужно знать, был ли здесь человек Форда, Нейт.

— Или сам Форд, — вставила Калли.

— Точно. Давай, Генри.

Дерек обнял её одной рукой, и она вновь обрела почву под ногами.

Генри вздохнул так, как вздыхают хорошие родители, когда их дети принимают неверные решения. Калли с таким не сталкивалась, но она наблюдала за родителями других детей на школьных собраниях.

— Ты знаешь, что я не могу рассказывать, кто сюда приходит. Те, кто ищут утешения, заслуживают того, что мы им даём.

— Генри, я клянусь… — начал Дерек.

Калли его перебила.

— Разве вся эта тайна между священником и кающимся касается не только исповеди? Мы не спрашиваем, приходили ли они искать прощения. Я не хочу, чтобы вы рассказывали мне их грехи, отец Генри. Нам нужно знать, приходили ли они сюда по другим причинам, — Калли не знала, сколько можно сказать. Она вообще не должна была знать о существовании колодца душ, а значит, не стоит упоминать его в разговоре при знакомстве с человеком, даже со священником.

Взгляд отца Генри сделался резче и остановился на Калли. Он медленно, выразительно склонил голову направо. Он так походил на Дерека, что на мгновение она забыла, где они находятся.

— Ну, хотя бы он нашёл кого-то, у кого есть вера.

Ни Калли, ни Дерек не засмеялись, но её нутро взбунтовалось от желания сделать это.

— Генри, — Дерек использовал умоляющий тон, которого Калли не слышала прежде. — На кону стоят жизни. Ты поможешь мне или нет?

— Я молюсь за тебя дважды в день.

Кулак Дерека взметнулся от его бедра и ударил по двери справа от него. Дверь захлопнулась, и этот звук ещё несколько секунд отражался эхом. Древесина была запятнанной кровью, но достаточно твёрдой, чтобы выстоять под натиском. То есть, уже сильнее многих из них.

Как только звук стих, Калли сказала:

— Мы здесь не ради наших жизней. Невинные люди пострадают, если мы не предпримем никаких действий. Нам нужна ваша помощь. Пожалуйста.

Может, это добавленная в конце мольба. Может, это вид боли, бушевавшей на лице его брата и не имевшей никакого отношения к коже, только что лопнувшей на его мизинце. Отец Генри опустил взгляд. Вид священника в откровенном стыде накидал в нутро Калли тяжёлых камней, отчего её живот одновременно ухнул вниз и заныл от едкого понимания, что она делает. Генри дважды шумно сглотнул в тишине. Когда он наконец заговорил, слова прозвучали шёпотом. Это не могло скрыть его секреты в данном помещении.

— Оба были здесь. Ты знаешь, почему, — он посмотрел на Дерека с открытой мольбой.

— Догадываюсь, — пробормотал Дерек.

Ночь кренилась к четырём утра, как избалованный ребёнок богатых родителей, шатающийся и почти бессвязный, а Калли нужно было нечто большее, чем ответы-намёки. Подтверждение интереса Форда к церкви и этому месту — это важно, но если они не скажут больше, это может оказаться совпадением. Она не заинтересована в том, чтобы действовать на основании предположений. Уже нет.

— Вы или кто-то другой позволяли им увидеть колодец? — спросила она.

Генри попятился так, будто она на него напала. Калли стояла на своём. Джош был таким же упрямым, как и она, даже если он принимал дерьмовые решения. Ей нужно надеяться, что общая ДНК с Дереком означала, что даже если Генри не нравились непростые вопросы, то он в состоянии с ними справиться.

Почти складывалось такое чувство, будто Генри высасывал панику и стресс из своего брата. Чем сильнее краснело лицо Генри, тем сильнее расслаблялись плечи Дерека, а его дыхание выравнивалось. Его ладонь легла повыше бедра Калли. Это был не собственнический жест, а тот, что придаёт уверенности. Это прикосновение говорило ей, что она не сморозила глупость. По крайней мере, не сильнее, чем уместно в данной ситуации.

— Я бы никогда не допустил туда никого без данного Богом доступа, — отец Генри пытался сохранить стоический, безмятежный вид, свойственный кортеанским священникам (руки свободно сложены перед собой, взгляд открытый и заинтересованный), но Калли заметила, как он мельком покосился в сторону исповедален чуть подальше их. На верхнем углу рамы имелся тёмный отпечаток. Крыло. Клюв. Та же тёмная птица, которую она приметила на запястье Заклинателя Душ прошлой ночью.

— Это уход от вопроса, Падре. Вы впускали внутрь Нейта или Форда? Кто-то из них носит ту отметину? — Калли показала на то, что, как ей начинало казаться, могло быть одним из маленьких ястребов, которых она видела в зарослях можжевельника ранним утром.

Оба мужчины проследили за её жестом. Дерек выдал озадаченное «ха!», словно никогда не замечал символ. Отец Генри выдал ассортимент отрицательных звуков, но ни один из них не звучал уверенно. В итоге он испустил такой вздох, который Калли использовала, когда наконец-то приходила домой, и больше не нужно было разгребать всякое дерьмо.

— Ни у одного нет символа. Ни одного не впускали, но они не знают, что это причина, по которой им не дают доступ.

Калли нечасто отказывалась от спора, а когда это случалось, обычно это была стычка с другим Дельгадо. Воспоминание о сломленной решительности и нимбе провала, который окружал её неделями после этого, всплыло в голове Калли, и она узнала те же признаки на лице отца Генри. Она сломила священника. Если Заклинатель скажет, что её душа все ещё чиста, то он бл*дский лжец.

Дерек подхватил допрос, когда мозг Калли перемкнуло.

— Они знали, что они хотели увидеть? Они называли его по имени?

— Они приносили с собой древнюю книгу. Та просто ссылалась на него, называя «источником», и они искали его, — обречённость отца Генри вырвалась вздохом. Он продолжил уже тише, но как будто более сурово. — Я не думаю, что они понимали, что не сумеют получить к нему доступ или достать оттуда души. Они не в состоянии. Использовать древние врата, которые предоставил наш Господь — это не та задача, с которой может справиться первый встречный с улицы. Говорить с Ним — непростая задача.

В мозгу Калли взбурлил порыв спросить его о молитве и её ценности. Она затоптала это желание. Это в ней сказывается утомление. Духовные лица разговаривали с Богом. Таковы условия. И это заставляло одну тёмную тревогу гнить в её нутре, пока Калли не дала ей выход.

— Хотите сказать, что Заклинатель Душ разговаривает с Богом? — потому что он был наименее набожным и праведным человеком Бога, которого она встречала в своей жизни. Если он служил проводником к Господу, тогда она могла забыть обо всех стандартах попадания в Рай.

— Нет, нет. Но он понимает, как правильно облегчить избыточный поток источника душ. Это симбиотические отношения, — объяснил отец Генри.

— Ты назвал его паразитом, — невозмутимо произнёс Дерек. В его глазах виднелся весёлый блеск, который Калли узнавала как забаву при наблюдении, как чопорный и напыщенный человек содрогается. Она стояла в церкви, так что не собиралась врать и говорить, что её саму это ни капли не забавляло.

— Твои слова, не мои, брат.

— Подождите, он помогает контролировать колодец? — Калли ухватилась за важную часть.

— Я не могу сказать большего, — Генри бросил беглый взгляд за спину, словно в такой поздний час они были не единственными в соборе. Калли пришлось податься вперёд, чтобы расслышать шёпот, которым Генри добавил: — Не мне говорить о колодце. Я держу людей подальше от него, но мужчины, о которых вы спрашиваете, настроены решительно. Вот почему сейчас я здесь. Епископ Бьянко беспокоится, что они попытаются проникнуть к колодцу. Если они попытаются полезть в него, последует лишь смерть. Все преступники заслуживают шанса на искупление грехов.

Калли не была уверена, что это правда. Она определённо могла назвать кучу людей (включая Форда и Нейта), которые, возможно, заслуживали осуждения на вечные муки. И тем не менее. Если они проникнут, будут проблемы. Заклинатель знал больше о происходящем здесь, но знал ли он на самом деле, что отчасти поэтому убивают людей, чтобы привлечь его внимание? Мог ли Форд узнать из книги, как проводить душу? Энергия, которая позволяла Калли чувствовать магию в других, ярко кружила и манила в её нутре. Этой энергии не было у неё, пока Заклинатель не сделал её такой. Эта сила не была естественной. Мог ли Форд приобрести такой же навык?

Если Калли что-то и узнала за своё ученичество, так это то, что Заклинатель Душ всегда превосходил других, и любой, кто пытался сбить его с пьедестала, платил огнём и кровью.

Бремя в животе Калли тяжело угнездилось в её нутре. Могла ли она избежать этого, чтобы её не зацепило?

Бл*дь, она надеялась на это.