На холмах любви

Глава 23

Всю неделю каждое утро колокола на высокой колокольне средневекового собора Святого Мунго, стены и колонны которого были возведены еще в двенадцатом столетии, сообщали радостную весть. Городские ворота города Глазго были раскрыты навстречу победоносной армии маркиза Монтроза.

Ошеломляющие, блестящие победы при Данди, Олд-Эрне, Килсайте, а также при Иннерлохи положили конец сопротивлению шотландцев неодолимым силам короля.

Даже могущественный город Эдинбург отпер страшные двери своих сырых темниц и освободил многочисленных узников. Среди этих узников были и выдающиеся государственные деятели, такие, как Арчибальд Нейпер, родственник Джеймса Грэхема, воспитавший его; преподобный Джон Уишарт, чье преступление состояло только в том, что он был капелланом Монтроза; сэр Джеймс Огилви, старший сын одного из самых преданных соратников Джеймса. Этим, конечно, не исчерпывается длинный список узников – мужчин и женщин, либо близких Монтрозу, либо просто одобрявших его действия.

И вот теперь Джеймс Грэхем именем монарха Карла Первого созвал совет славного города Глазго.

Он надеялся, что это вечернее заседание не будет долгим, потому что главы лоулендских кланов собирались засвидетельствовать свое почтение королевскому губернатору. Джеймс знал, что, если бы эти люди пообещали поддержать его, он смог бы перейти английскую границу и разгромить Кромвеля.

Однако война очень мало занимала Роберта Керкленда, когда он вошел в лавку ювелира. При виде рослого горца глаза золотых дел мастера ярко заблестели, и он, подойдя к несгораемому ящику, достал оттуда маленький бархатный футляр.

– Все готово, милорд.

И с видом фокусника, вытаскивающего кролика из шляпы, ювелир открыл футляр. Там, на атласной подушечке, лежали две гибкие, немногим толще нитки, золотые ленты, скрепленные рядами изысканной филиграни. В середине помещался большой рубин, обрамленный четырьмя изящными лепестками золотого цветка, а каждый лепесток обрамляли мелкие бриллианты.

На лице золотых дел мастера читалась гордость своим произведением, а улыбка, появившаяся на лице Роберта, была не меньшей наградой для хозяина лавки, чем тяжелый мешочек с деньгами.

– Вы довольны, лорд Керкленд?

– Это именно то, что мне хотелось, – ответил Роберт. – Прекрасная работа!

Обратный путь до замка Босуэл Роберт проделал с легким сердцем. Он собирался побывать дома, в Эшкерке, после поездки в Эдинбург. Керкленду страшно хотелось увидеть Элизабет, и он надеялся, что радость, которую они оба испытывают от ожидаемого появления на свет Божий их ребенка, изгладит из их сердец воспоминание о жестоких словах, которые они наговорили друг другу в последний раз. Он одевался, чтобы спуститься вниз, и напевал веселую песенку.

Одет Роберт был, как всегда, небрежно; он вообще не уделял одежде особого внимания. Моде он не следовал и полагался исключительно на свой вкус, а в результате неизменно выглядел естественно и элегантно, так что даже привередливый в этом смысле Джеймс Грэхем завидовал ему.

Раздался стук в дверь. Но разве обыкновенное «тук-тук» может испортить настроение? Граф не знал, что в дверь стучит беда.

На пороге стоял гонец из Эшкерка.

– Уилл! – удивленно воскликнул Роберт.

– Милорд, я привез весточку от сэра Дэвида. – Он нерешительно протянул Роберту письмо и попятился с каким-то странным выражением. – Я пойду присмотрю за лошадью, сэр.

Молодой человек знал, что его лэрд будет огорчен новостями, и ему было очень жаль, что именно он принес дурные вести своему господину.

Роберт рассеянно кивнул, отпуская Уилла, и тот поспешно удалился. Тогда Роберт сломал печать на письме и принялся читать.

Роберт перечитал послание брата, потом в гневе скомкал его и швырнул в камин.

Ярость и отчаяние захватили его одновременно. Последнее письмо, полученное им из дома, говорило, что скоро он станет отцом. Теперь, судя по всему, ждать ему было нечего. Разочарование было огромно. Сколько раз он представлял себе, какую радость в их жизнь принесет этот малыш! Новая жизнь стала бы воплощением их любви.

Роберт представил себе, как теперь горюет Элизабет. Разве не могла она поделиться с ним своей бедой? Разве нельзя надеяться на то, что у них еще будут дети? И вместо этого Элизабет не смогла придумать ничего лучшего, как вообще уехать домой, в Бэллантайн! Как бы ни был Роберт разочарован утратой младенца, еще сильнее он огорчился сообщением об отъезде жены. И чем дольше он думал об этом, тем сильней злился на жену. Она даже не удосужилась сообщить ему об этом сама.

Граф взял черный бархатный футляр, открыл коробочку и принялся теребить тонкую золотую ленточку – венчальное кольцо, которое он так и не подарил Элизабет. О том, что сам во многом виноват, Роберт не думал. Он разразился проклятиями по адресу этой упрямой женщины.

– Проклятая дура! Каким же я был глупцом, что позволил отговорить себя от церковного освящения брака! Теперь мне придется добираться до Бэллантайна. И тогда я буду лупить ее по ее распрекрасному задику всю дорогу до Эшкерка!

Роберт кивнул самому себе и спрятал кольцо в карман камзола.

Большой зал замка Босуэл был похож на королевский двор, ибо воздать почести Джеймсу Грэхему приехали самые родовитые шотландцы. В течение нескольких дней они прибывали в Глазго; многих из них маркиз Монтроз пригласил лично. Поскольку он являлся губернатором, назначенным королем, такое приглашение больше походило на приказ.

Многие приехали по старой дружбе, некоторые – движимые презрением, кое-кто из любопытства. Но друзья или враги, они все прибыли, и Джеймс Грэхем царил среди них, как если бы он сам был монархом, а не представителем его.

– Властью моего короля, на глазах у Господа Бога и всех здесь присутствующих посвящаю вас в рыцари Англии. – И Джеймс Грэхем прикоснулся шпагой к плечу огромного ирландца. – Встаньте, сэр Элистер Мак-Дональд.

Высоченный ирландец поднялся, совершенно сбитый с толку этими неожиданными действиями, как и многие другие, чьи одеяния из бурой ткани тут же заменялись более приличествующей их титулам одеждой. Потрепанный плед ирландца заменили на синий атласный камзол и штаны, шнурованные броги уступили место башмакам. На пояс новоиспеченному рыцарю повесили кинжал, украшенный драгоценными камнями, на шею – ожерелье с кельтским орнаментом. Копна буйных рыжих волос превратилась в длинные локоны, доходящие до плеч, а свисающие усы подстригли и аккуратно расчесали.

И теперь ирландец был одет так же безукоризненно, как и любой из роялистов. Только рост у него был неподходящим – слишком высокий.

Роберт Керкленд и Магнус О'Кейн стояли в стороне, глядя на своих бесстрашных товарищей по оружию.

– Бедный Кокитто, – сухо заметил Роберт. – Через пару дней он поймет, какие обязательства взял на себя, получив сей благородный титул. Он, наверное, никогда этого не простит Джеймсу.

Магнус кивнул. Подошел Нэт Гордон и обнял друзей за плечи.

– Подумайте только, старине Кокитто придется теперь защищать честь какой-нибудь девицы от посягательств, вместо того чтобы самому на нее посягать.

– Особенно-то не смейтесь, Нэт,– предупредил Магнус. – Учтите, что мы принадлежим к тем, от чьих посягательств ему, возможно, придется защищать эту самую девичью честь.

И все трое захохотали.

– Будет ли мне позволено прервать ваше веселье? – проговорил чей-то мелодичный голос.

Роберт изумленно обернулся и увидел свою бывшую любовницу. Он не встречал Дезире с того самого дня, когда хоронили его отца. Граф чувствовал себя виноватым – ведь за все это время он не сделал ни малейшей попытки связаться с ней.

– Дезире. – Он поднес к губам ее руку.

– Я соскучилась, mon cher, – ласково шепнула Дезире.

Роберт не отпускал ее руку.

– Я тоже соскучился, любовь моя. Война отнимала у меня все время, ни для чего другого его просто не оставалось.

– Вся Франция говорит о победах генерала Джеймса Грэхема. Его подвиги принесли ему много новых друзей при французском дворе.

– Дезире, любовь моя, а по мне вы соскучились? – спросил Нэт Гордон, отвлекая молодых людей друг от друга.

– Конечно, соскучилась, monsieur Gordon, – проворковала француженка. – Мужчины при французском дворе кажутся невзрачными по сравнению с вашими горцами. – Тут она опять устремила взгляд на Роберта, протянула руку и потрепала его по щеке. – А вы, mon cher, как вы поживаете? Мы столько времени не виделись.

Роберт наклонился и легко поцеловал ее в щечку.

– Слишком долго, Дезире. – Он вспомнил, сколько эта женщина значила для него когда-то. Граф понимал: нужно сказать ей, что между ними все кончено, что из-за его страсти к Элизабет никакая другая женщина не сможет вызвать в нем желания. Но эта странная мысль самому ему показалась несуразной, и, конечно, не менее несуразной она покажется и Дезире. Роберт Керкленд внезапно осознал, что оказался в крайне смехотворном положении: ему необходимо объяснить своей желанной и соблазнительной любовнице, что он предпочитает собственную жену!

Элизабет остановилась в дверях зала и взволнованно оглядела собравшихся. Она не заметила, что ее появление сразу же обратило на себя внимание маркиза Монтроза.

Джеймс Грэхем восхищался красотой. Сейчас он завидовал тому, кого с таким нетерпением высматривала эта необыкновенная красавица. Дама чуть заметно улыбнулась, и, проследив за ее взглядом, Монтроз обнаружил того, кто был причиной этой улыбки. Джеймс хмыкнул и покачал головой. «Я должен был понять, что это может быть только Робби, – подумал маркиз. – Даже здесь, где полным-полно красавцев шотландцев, эта леди может искать только его!»

Но прекрасная леди тут же погрустнела. Роберт в это время поцеловал в щечку Дезире дю Плесси. Джеймс перевел сочувственный взгляд на молодую женщину, чьи выразительные глаза теперь были полны боли и тоски. «Значит, цветочек, ты была настолько глупа, что полюбила Роберта. Ах, Робби, и вы тоже глупы – чертовски глупы!»

Тут к молодой женщине подошел Александр Скотт, а мажордом, как должно, громко объявил:

– Граф Бэллантайн и графиня Керквуд.

Роберт замер, потом медленно повернулся. Элизабет с отцом приближались к Джеймсу Грэхему. Керкленд мгновенно забыл, что злился на жену, ему захотелось броситься к ней, схватить ее в объятия. Молодой человек в замешательстве смотрел на любимую, которую он так давно покинул. Он двинулся к Элизабет, даже не заметив, что кто-то пытался его остановить.

А Элизабет стояла перед самым красивым мужчиной, какого она когда-либо видела. До этого момента ей и в голову не могла прийти мысль, что она может встретиться с Джеймсом Грэхемом. К изумлению Бет, Грэхем оказался не только неправдоподобно хорош собой, но всего на несколько лет старше Роберта. Будучи заранее настроена против этого человека, Элизабет была готова невзлюбить его, но сочувствие, которое она увидела в его взгляде, совершенно обезоружило графиню.

– Значит, вы жена Роберта, – проговорил Монтроз хрипловатым голосом, поднося к губам ее руку.

– Милорд маркиз, – отозвалась Элизабет. Он смотрел на нее так проницательно, что она начала краснеть, но не опустила глаз. Джеймс Грэхем неохотно отвел взгляд и обратился к Александру Скотту:

– Лорд Скотт, как давно мы не виделись.

И он пустился в воспоминания об их последней встрече, которая произошла пятнадцать лет назад.

Что-то подсказало Бет, что Роберт стоит сзади. Сердце ее заколотилось, но она усилием воли заставила себя неторопливо повернуться. И оказалась лицом к лицу с мужем.

– Какой неожиданный сюрприз, миледи.

– Это не по моей воле, – произнесла Элизабет. – Отец настоял, чтобы я отправилась на прием вместе с ним.

– А почему же вам не хотелось этого, миледи? Вам так неприятно встретиться со своим мужем?

– Мне неприятно встретиться не с моим мужем, милорд, но с тем, кто может оказаться подле него. Я вовсе не горю желанием потешать собравшихся.

– Мне кажется, сударыня, вы пытаетесь сгладить свою вину, поэтому болтаете о всяких пустяках.

– Мою вину! В чем же я виновата, милорд? – вспылила Элизабет.

Роберт скрипнул зубами, стараясь не утратить самообладания.

– Я полагал, что мы решили обсудить все наши проблемы, когда я вернусь в Эшкерк, Элизабет.

Она хмыкнула:

– Мы, милорд? Я что-то не помню, чтобы вы советовались со мной об этом. – Ее глаза блеснули, – Вероятно, вы были слишком увлечены, угрожая мне, а потом отдавая приказы.

– А вам не кажется, что у меня для этого были достаточные основания – ведь чуть-чуть не случилось непоправимое?

– Вы опять за свое? – в отчаянии воскликнула Элизабет. – Я уже сказала вам – еще тогда, – что жалею о своем поступке. Я не собиралась причинять никому беспокойства. Мне просто хотелось участвовать в скачках.

– А разве вы не считаете себя виновной в еще одном проступке, сударыня?

– О чем вы говорите, Роберт? В каком еще преступлении обвиняете меня?

Роберт, охваченный гневом не меньше, чем она, схватил ее за плечи.

– А вам не кажется, миледи, что я имею право услышать непосредственно от своей жены, что она меня покидает? Разве я не заслужил права услышать от вас самой, что мы потеряли наше дитя? Неужели я хочу слишком многого? Я-то считал, что по крайней мере это мы должны друг другу.

– Как вы смеете рассуждать о том, что мы должны друг другу, когда я вижу, как вы на людях ухаживаете за вашей потаскухой! Вот уж действительно, милорд, у вас в высшей степени странные представления об обязательствах, которые существуют у нас друг перед другом!

– Вы, конечно, не поверите, что у меня и Дезире...

– Элизабет, дорогая моя!

И прежде чем Роберт смог объяснить, что произошло недоразумение, какой-то изящно одетый, хотя и весьма пухлый человек средних лет обнял Элизабет.

– Дядя Уильям! – радостно воскликнула она. Джеймс Грэхем и Александр Скотт беседовали, пока муж с женой выясняли отношения. Теперь Джеймс подошел и пожал руку своему старому доброму другу.

– Ах, Уилли, я не видел вас с тех пор, как мы вместе с вами путешествовали.

Маркиз Уильям Дуглас был самым богатым человеком Шотландии. Он избегал вмешиваться в какие-либо политические или религиозные распри, терзавшие его отечество. Живя за границей, он не обращал внимания как на призывы родственника – герцога Аргайла, так и на обращения близких его сердцу друзей, как Джеймс Грэхем. Он был человеком, чья помощь людьми или деньгами одной из воюющих сторон принесла бы этой стороне скорую победу.

– Черт возьми, Джеймс Грэхем, вы не постарели ни на йоту! – начал Дуглас. – Это просто неприлично – быть таким красавцем!

Хотя они были одного возраста, растолстевший, круглолицый Дуглас казался чуть ли не на десять лет старше стройного, красивого Джеймса.

– Удобно ли вы расположились в моем доме? – вежливо поинтересовался Дуглас.

Джеймс Грэхем несколько неуверенно взглянул на него. Замок Босуэл принадлежал Уильяму Дугласу, а Монтроз, прибыв из Глазго, без лишних колебаний расположился там как у себя дома.

– А разве Дуглас когда-нибудь отказывал в гостеприимстве Джеймсу Грэхему? – спросил он.

Дуглас улыбнулся.

– Ах, Джеймс, я вас люблю! Какое славное было время, когда мы кочевали вместе!

Элизабет с удивлением слушала этот разговор. Очевидно, ее дядюшка и на самом деле очень привязан к этому человеку.

Что за человек этот Джеймс Грэхем? Почему люди так преданны ему? Она полагала, что Роберт просто глупец, раз обожает Джеймса Грэхема. Но вот она видит, как самый богатый человек в Шотландии чуть ли не хвостом виляет перед этим Монтрозом. А ведь Элизабет знала, что ее дядюшка никому не выказывает почтение. А уважает он только Роберта Брюса. Но уважать первого короля каждый сможет.

– Я и понятия не имел, что вы в Шотландии, Уилли. Когда я в последний раз слышал о вас, вы были во Франции. Могу ли я надеяться, что ваше появление здесь сегодня означает, что вы хотите предложить нам дугласовских лошадей? Нам очень нужна кавалерия.

Уильям протестующе поднял руку:

– Ну-ну, Джеймс, небеса одарили вас слишком большой порцией здравого смысла не для того, чтобы вы спешили с выводами. А к тому же разве конницей у вас командует не молодой лорд Эйбони? Боюсь, что дугласовские лошади не выдержат его спесивого нрава.

При этих словах Джеймс Грэхем нахмурился. Он был слишком благороден, чтобы отказаться от признательности атому молодому человеку, который не раз рисковал жизнью ради короля.

– Не стоит так резко отзываться о лорде Эйбони, Уилли. Гордоновская конница не раз превращала наши поражения в победы. Не так ли, Роберт?

– Конечно. – Роберт неохотно присоединился к беседе.

А Элизабет воспользовалась удобным моментом и решила немедленно уехать. Она выполнила просьбу отца – побывала на этом приеме. Теперь, когда подтвердились ее худшие подозрения, Бет решила покинуть это место, где ее ждали одни только неприятности, и вернуться к себе.

– Конечно, – добавил Джеймс Грэхем, – я не хочу ни в малейшей степени приуменьшать заслуги моей пехоты. Это моя главная опора и сила. Элистер Мак-Дональд – храбрейший военачальник, какого я когда-либо видел в деле, а Магнус О'Кейн – бесспорно, самый лучший тактик из тех, с кем я имел честь составлять планы.

– А скажите-ка, Джеймс, это правда, что в битве при Килсайте вы все разделись до рубашек? – спросил Александр Скотт.

Роберт Керкленд и Джеймс Грэхем разразились хохотом, потому что на лице у Дугласа было написано недоумение.

– На многих и того не осталось! Армия противника была намного больше. Пришлось выжать из местности все, что возможно. Нужно было сделать кавалерию противника бесполезной – перенести бой в такое место, где она не сможет развернуться. Для того чтобы получить перевес, мы должны были быстро двигаться – ведь нам приходилось отбивать атаки со всех сторон.

Все внимательно слушали рассказ Монтроза.

– Жара стояла невыносимая. Я видел, как ирландцы бросают свои пледы, многие раздеваются чуть ли не совсем. Они, конечно, знали, что делают, и я решил последовать их примеру. – Он повернулся к Роберту. – Вот мы и разоблачились. Все до одного. И солнце стало вскоре нашим союзником. Кавалеристы в своем тяжелом обмундировании обливались потом, были неповоротливы по сравнению с мак-дональдовской пехотой.

Джеймс широко улыбнулся.

– Они были скорее разрушены, чем разбиты, если можно так выразиться, джентльмены. Хороший командующий еще мог бы спасти положение дел, но... вместо этого они гибли сотнями.

– Значит, теперь Шотландия принадлежит тебе, Джеймс? – вставил Уильям Дуглас.

– Нет, Уилли, Шотландия принадлежит королю, как это всегда было и всегда будет.

– Я слышал, что Дэвид Лесли с английской армией находится в Карлайле, – заметил Александр Скотт.

– Да, это так, сэр Александр, и я понимаю, что это серьезно, – мрачно отозвался Джеймс Грэхем. – Дэвид Лесли – лучший солдат из всех, какие есть у наших врагов. Включая и самого Кромвеля. Мне весьма лестно, что они сочли меня достаточно достойным противником и обратили на меня внимание. И если я хочу победить, мне понадобится любая помощь, какая только возможна.

– Боюсь, что король проиграет войну в Англии, – заявил Уильям Дуглас. – Я уверен, круглоголовые[34] сделают все, что смогут, лишь бы вы не пришли на помощь Карлу.

Александр Скотт кивнул:

– Можете не сомневаться, они постараются помешать вам добраться до короля, Джеймс. Не важно, чего им это будет стоить. Они не могут этого не сделать.

Роберт не слышал, о чем говорят: он следил взглядом за Элизабет. Та потихоньку выбиралась из зала. Керкленд видел, что его жену остановила леди Дуглас; дамы обменялись любезностями, а потом Элизабет двинулась дальше.

Но не только Роберт следил за Элизабет. Элистер Мак-Дональд смотрел, как прекрасное видение, никем не сопровождаемое, идет по залу. После обильных возлияний ирландец был в хорошем подпитии, отчего утратил всякую способность к рассуждению. Он никогда не был склонен обуздывать свои желания и теперь решил взять то, что ему приглянулось.

Элизабет слегка вскрикнула, когда две огромные лапищи обхватили ее и подняли. Молодая женщина испуганно смотрела на рослого ирландца, беспомощно барахтаясь в его медвежьих объятиях. У нее даже не было сил позвать на помощь.

– Вы прямо картинка, скажу я вам, – заявил ирландец. – Будь Глазго моим, я просил бы вас как награду.

Слова, которые Джеймс Грэхем собирался было произнести, замерли у него на губах. Он и все присутствующие смотрели на леди Керкленд и Мак-Дональда.

Так можно было обращаться разве только с гулящей девкой, но Элизабет была дамой из общества, графиней, дочерью графа, племянницей маркиза, супругой хайлендского лэрда.

Джеймс Грэхем увидел, что Роберт уже возле ирландца, и ему стало не по себе.

– Оставь ее, Кокитто, – приказал граф Керкленд.

По залу пронесся громкий шепот. Рассказы о жестокостях, совершенных в Эбердине, равно как и о набегах на дома Кэмпбеллов сделали Элистера Мак-Дональда одним из самых страшных людей в Шотландии. И теперь все, затаив дыхание, ждали, что он ответит на этот приказ.

Гигант повернул свою огромную голову. Никто, даже сам Монтроз, не осмеливался говорить с Мак-Дональдом таким тоном. Он медленно опустил Элизабет на пол и повернулся к тому, кто бросил вызов.

О'Кейн и Нэт Гордон были уже рядом. Магнус положил руку на плечо ирландца:

– Брось, Кокитто, пойдем лучше выпьем. Ведь так поступать нехорошо.

Мак-Дональд отбросил руку О'Кейна, не спуская глаз с Роберта.

– Ты только что вырыл себе могилу, Керкленд. Совершенно не испугавшийся Роберт тоже не сводил глаз с Мак-Дональда.

– Какое оружие, Керкленд? Клеймор или кинжал?

Элизабет была потрясена. Сейчас эти двое будут драться – и, конечно же, ставкой будет жизнь. Чудовищные размеры и сила Элистера Мак-Дональда не оставляли сомнений в том, чем кончится схватка.

Нэт Гордон положил руку на эфес своей шпаги.

– Не вмешивайся, Нэт. Это не твой бой, – заявил Роберт.

– Да нет, я думаю, что легко смогу все уладить, – беззаботно проговорил Нэт.

Внезапно между противниками появилось облако зеленого бархата.

– Стыдно, стыдно, какие нехорошие мальчики! Дезире дю Плесси качала головой.

– Двое таких красавцев хотят проткнуть друг друга. – Она бросила на Мак-Дональда взгляд искусительницы. – Стыдитесь, генерал. Такой замечательный человек, как вы, не должен сердиться по пустякам... – француженка медленно провела рукой по его груди, – когда вокруг столько женщин и они только и ждут вашего приглашения.

Кокитто взглянул на соблазнительную блондинку, явно предлагавшую разделить с ним ложе. Ее зеленые глаза обещали столько восторгов, что в нем начало разгораться желание. Пьяный Мак-Дональд тут же забыл о своем гневе.

– А вы, крошка, вы тоже ждете такого приглашения?

Дезире кокетливо улыбнулась.

– O-la-la, генерал, какой вопрос! Не смогу же я ответить вам на него в присутствии всех этих людей. – Она вложила свою руку в лапу ирландца. – Может быть, мы немного потанцуем, пока... – В ее незаконченной фразе звучало невысказанное согласие.

И Кокитто, даже не взглянув на Роберта, отправился танцевать. Роберт хотел было последовать за ним, но Нэт удержал его:

– Оставьте, Робби. Если не хотите думать о себе, подумайте о Джеймсе. Вряд ли это пойдет на пользу его делу, если офицеры его армии начнут резать друг друга.

– Я не намерен прятаться за женской юбкой. Вы знаете, почему Дезире это сделала?

– Да бросьте вы, Робби! Дезире не стыдливая девственница. Проведет ночь с Кокитто, и ничего от нее не убудет. Она, не исключено, останется еще и довольна.

– Точно, Робби. – Магнус хмыкнул. – Жалоб на него еще не было. А теперь уведите отсюда свою жену. К утру Кокитто забудет обо всем.

Нехотя Роберт повернулся к источнику всех этих треволнений.

– Пойдемте со мной, Элизабет.

– Ну, знаете... – Элизабет негодовала. – Наконец-то кто-то понял, что у меня тоже есть что сказать по этому поводу. Я чрезвычайно признательна. Сегодня вечером я исключительно из уважения к своему отцу поехала на этот прием; меня оскорбили, поскольку мой муж, не стесняясь, целовал при всех свою любовницу. А под конец какой-то дикарь хватает меня, будто я какая-то девка...

– И подумать только, дорогая, что на вашем прелестном личике все это не оставило никаких следов, – оборвал Нэт ее гневную тираду. Он предложил ей руку и повел к двери. Роберт отправился за плащом Элизабет.

Нэт проговорил ласково, почти шепотом:

– Я слишком привязан к вашему мужу, сударыня, и не могу допустить, чтобы его кровь залила пол этого зала. Думаю, что вы тоже этого не хотите, Элизабет.

– Вы правы, полковник Гордон. Я тоже этого не хочу.

Нэт поклонился и поцеловал руку графини.

– Но, нужно отдать должное, у старины Кокитто острый глаз.

Вернулся Роберт с плащом. Он накинул его на плечи жены.

– Итак, миледи, теперь, когда вам удалось сделать из меня шута на глазах у всех и, возможно, превратить в труса, – может быть, мы пойдем? Я уверен, что к утру вся Шотландия будет говорить о том, что я – дикарь, а вовсе не рыцарь.

Но Элизабет дерзко вздернула подбородок:

– А вы думаете, милорд, что они будут не правы?

И она бросилась прочь. Роберт грустно посмотрел на Магнуса и Нэта. Те хохотали.