На краю света

Глава 6

Эмма была уверена, что с минуты на минуту ее вызовет к себе Леонора и потребует объяснений. Девушка не выспалась и к такому разговору не была готова. Предчувствия ее не обманули: еще до завтрака и до того, как она смогла увидеться с Пилар, сеньора де Кория позвала ее в свою комнату. Эмма чувствовала себя абсолютно опустошенной и многое бы отдала за то, чтобы у нее было время успокоиться и собраться с мыслями. Ей хотелось убедить себя, что, полюбив Марка Трайтона, она никому не сделала ничего плохого – только себе. Леонора еще лежала в постели.

– Да, я хотела вас видеть, – резко произнесла она. – Подождите, пожалуйста…

Несколько минут вдова открывала конверты, читала письма и одновременно потягивала из чашки кофе с молоком.

Эмма, не решаясь присесть, чтобы не навлечь на себя недовольство сеньоры, терпеливо ждала, когда та снова обратит на нее внимание.

– Ну, может быть, вы соизволите объяснить мне ваше вчерашнее поведение? – резко повернувшись к девушке, спросила Леонора.

Эмма решила не притворяться, что ей неизвестно, о чем идет речь.

– Сеньора, если вы имеете в виду мою вчерашнюю поездку с мистером Трайтоном, то я вам все объясню. Он приехал на виллу и хотел видеть вас.

– Он так сказал?

Этот неожиданный вопрос поставил Эмму в тупик.

– Нет, наверное, не совсем так, – ответила она. – Но я знаю, что Хореб сообщил ему, что вас нет дома. Думаю, что мистер Трайтон хотел у меня узнать, когда вы вернетесь.

– Он спросил вас, где я? Вы ему сказали?

На этот раз в голосе Леоноры Эмма уловила признаки тревоги: сеньора определенно хотела убедиться, что Марк Трайтон действительно рассчитывал застать ее дома. Эти два ее вопроса свидетельствовали о том, что она боится, как бы он не узнал, куда она уезжала и с кем.

Эмма часто заморгала.

– Сеньора, но вы меня не предупредили, куда поехали, – пробормотала она. – А когда мистер Трайтон узнал, что я буду ужинать одна, вызвался исполнить данное им обещание. Когда-то он обещал показать мне, как живут мусульмане. Вот он и предложил мне поужинать у шерифа Касима, его старого знакомого.

– И вы не колеблясь тут же согласились?

– Нет. Я отказалась, сославшись на то, что не могу оставить Пил ар. Однако, узнав, что она уже спит, мистер Трайтон мои возражения не принял. Тогда я попросила Аишу присмотреть за ней, и после этого мистер Трайтон повез меня к своему другу. Я предупредила Аишу, что вернусь не позже полуночи. Когда я приехала на виллу, Пилар все еще спала.

– Понятно. Вы полагаете, что имели право ради ужина у патриархального Касима оставить спящую Пилар? А вы хоть подумали, как я к этому отнесусь? Кроме того, как вы, живя в моем доме, решились поехать с моим женихом? Вы представляете, что Марк мог о вас подумать?

Эмма так сильно сжала кулаки, что ногти больно врезались ей в ладони.

– Сеньора, во-первых, если бы мистер Трайтон считал, что делает нечто предосудительное, то он никогда бы мне ничего не предложил. Но это ваши дела, и вам в них разбираться. А во-вторых… что мог подумать обо мне мистер Трайтон – это дело мое. Не вам об этом волноваться! Более того, как я уже вам говорила, я согласилась поехать с ним не сразу.

Леонора сверкнула глазами и прищурилась:

– Но вы все же поехали. Не так ли? И если вы не понимаете, чем может закончиться эта поездка с Марком, то я вам объясню. Если о ней узнают наши друзья, это не страшно – они все истолкуют правильно. Но найдется немало людей, которые осудят его за то, что он ужинал с молоденькой англичанкой, компаньонкой свояченицы его невесты. Как вы думаете, я могу с этим смириться?

– Извините, сеньора, если я поставила вас в неловкое положение, – ответила Эмма. – Но, как я уже говорила, я была убеждена, что мистер Трайтон никогда бы не пригласил меня на ужин, если бы считал, что компрометирует вас. Вы можете быть уверены, что такого больше не повторится.

– Надеюсь, что нет, – нехотя процедила сквозь зубы сеньора де Кория. – Учтите, что я не потерплю, если вы опять окажетесь в компании Марка Трайтона. Но если вы это уже сами поняли, то прекрасно. Это послужит гарантией того, что ничего подобного больше не случится. И тем не менее мне хотелось бы узнать, почему вы так быстро со мной согласились. Что такого произошло у вас во время ужина? Может быть, Марк не оправдал ваших надежд?

– Сеньора, прошу вас! – воскликнула Эмма, поняв, что испанка над ней насмехается.

Леонора криво усмехнулась:

– Ну? Хотя спрашивать тут нечего – это и так станет ясно. И довольно скоро. Например, на предстоящем балу. Да, кстати, о бале. О нем я хотела бы поговорить с вами отдельно. Дело в том, что я попросила Рамона Галатаса быть на нем вашим кавалером. Вероятно, мне следовало бы сказать вам это чуть раньше. Как я поняла, Марку каким-то образом удалось задеть вашу гордость. Так что на балу, я уверена, вы отнесетесь к Району с еще большей нежностью.

Теперь у Эммы появилась возможность резко возразить. Она как раз этого и ждала.

– Извините, но такие кавалеры мне не нужны, – заявила девушка. – До сих пор я вам этого не говорила, а сейчас скажу. Мы с ним абсолютно разные люди и друг другу не подходим. Кроме того, он меня совершенно не привлекает. Так что на балу мы с Пилар выберем себе кавалеров сами. Кого-нибудь из наших знакомых по клубу. Если вы позволите нам это сделать, мы будем очень рады. Леонора испуганно захлопала длинными ресницами:

– Вы отвергаете кавалера, которого я для вас выбрала?

– Надеюсь, что вы не восприняли мой отказ как вызов, – ответила Эмма. – Просто я хотела сказать, что мне не нужен кавалер, которого интересует совсем другая дама.

В комнате воцарилась гробовая тишина.

– Ну что ж, прекрасно, – поджав губы, наконец произнесла Леонора. – Признаю очевидное: Рамон и в самом деле в меня влюблен. Но стоит ли объяснять вам, как меня тяготит его любовь? И особенно сейчас, когда мы с Марком помолвлены.

– Об этом мне известно… со слов Пилар, – тихо проговорила Эмма.

– Так, значит, вы с Пилар обсуждали мои личные дела?

– Только в той степени, в которой они касались меня. Пилар сказала, чтобы я не очень противилась ухаживаниям Рамона, и объяснила почему, обрисовав ситуацию так, как она ее понимает.

Леонора сделала вид, что не обратила внимания на предупреждение, которое ей сделала Эмма.

– И тем не менее, когда я попросила вас о том же, вы стали упорствовать! – заметила она. – Что вас задевает в игре, которую я начала? Ведь Рамон со своим необузданным темпераментом может устроить мне жуткую сцену и всех поставит в неловкое положение!

– Я против, потому что вы прибегаете к хитрости, – ответила Эмма.

– Ба! – воскликнула Леонора. – Я и забыла, что в отношении соблюдения моральных принципов англичане так щепетильны! А я-то надеялась, что мою просьбу ненадолго отвлечь на себя внимание Рамона вы воспримете с улыбкой. Мне же просто хочется, чтобы не было скандала.

– Но если вы боитесь, что Рамон это сделает, то, наверное, было бы лучше прогнать его. В этом случае вы по отношению к нему поступите честно.

– Да, а потом стану виновной в его гибели? Если я его открыто отвергну, он покончит с собой.

– Разве все безнадежно влюбленные кончают с собой? – сухо спросила Эмма.

– И все равно, Рамоном с его страстной натурой я рисковать не могу. Он уже давно любит меня. Ему известно, что, когда я выйду замуж, рассчитывать ему будет уже не на что. Я же, пытаясь смягчить удар, который он в результате получит, позволяю ему встречаться со мной. Но только на людях.

Леонора настороженно посмотрела на Эмму, а когда та ничего ей не ответила, продолжила:

– Теперь вы поняли, какое у меня к нему отношение. Поэтому прошу вас, нет, настаиваю, чтобы вы мне помогли.

– Сеньора, «настаиваю» – это неудачное слово, – заметила Эмма.

– Уверяю вас, я употребила его намеренно. Если вы не согласитесь мне помочь, то что помешает мне представить Пилар ваш вчерашний ужин совсем в ином свете?

Эмма удивленно уставилась на сеньору де Кория. Она не сразу поняла, что та ей просто угрожает.

– Несмотря на то что вы у нас совсем недавно, Пилар вас уже полюбила, – продолжила Леонора, – и мне бы очень не хотелось, чтобы она в вас разочаровалась. Предположим, я скажу ей, что вы, воспользовавшись тем, что меня не было дома, а она спала, уговорили Марка пригласить вас на ужин. И что потом вы его соблазнили.

– Нет, вы не посмеете! – едва не поперхнувшись от гнева, воскликнула Эмма. – А если… если вы это сделаете, то Пилар вам все равно не поверит!

– Не поверит? – изогнув бровь, произнесла Леонора. – Да, я согласна, история невероятная, и я конечно же Пилар ничего не скажу. Но если все же решусь рассказать, то постараюсь придать ей максимальную правдоподобность. И тогда, как вы думаете, кому девочка поверит, вам или мне?

– Пилар поверит тому, кто скажет ей правду!

– А я все же склонна предположить, что мне – той, кого она любит и знает много лет, а не месяц. А потом, я смогу выглядеть в ее глазах более убедительной, чем вы. Так что если вы не хотите, чтобы Пилар подумала, будто вы хотите отбить у меня жениха, то вы мне поможете.

Леонора имела перед Эммой преимущество и умело им воспользовалась. Таким образом, она предлагала на выбор три варианта, каждый из которых был для девушки одинаково нежелательным. Эмма могла уступить ей в случае с Районом, дать ей возможность оклеветать себя перед Пилар или…

– Сеньора, вы ставите мне такие условия, при которых я вынуждена просить увольнения, – сказала Эмма.

Леонора пожала плечами:

– Как хотите. Вам решать. Но учтите, если вы уйдете прямо сейчас, то другой работы не найдете. Об этом уж я позабочусь. А если останетесь у меня на месяц, то я все равно могу рассказать про вас Пилар. Так что ваше дальнейшее пребывание в моем доме будет для вас нелегким. И тем не менее, как бы вы того ни хотели, я вас в течение ближайших суток не уволю. Таким образом, я даю вам время подумать и решить, согласны ли вы помочь мне с Рамоном или нет. Ведь это же ничего вам не стоит.

– И все это время я должна принимать его ухаживания? – спросила Эмма.

Сеньора де Кория вновь пожала плечами.

– Ну, чтобы сделать вам приятное, я попрошу его сегодня вечером особо вам не докучать, – ответила она. – А если завтра я не услышу от вас ответа, то за вчерашний ужин с Марком вам придется отчитаться перед Пилар. Ну а теперь можете идти. Мне пора принимать ванну.

Из спальни сеньоры Эмма вышла с одной мыслью: надо как можно скорее поговорить с Пилар. Если она решит уволиться завтра, то о ее вчерашней поездке девушке расскажет Леонора, и Эмме будет очень трудно убедить Пилар в том, что свояченица ей солгала. Как бы то ни было, она должна опередить сеньору де Кория.

Как и предполагала Эмма, Пилар нормально восприняла ее рассказ. Единственное, что обеспокоило девушку, – то, как к этому отнесется Леонора. Но когда Эмма сказала ей, что сеньора уже все знает, она тут же успокоилась.

Пилар уже не температурила, и теперь все ее мысли были о предстоящем бале. А Эмму радовала возможность провести несколько оставшихся в ее распоряжении часов с настоящей подругой.

Букеты для бала они составили из цветов, которые росли в саду, и вместе с экзотическим букетом сеньоры де Кория, купленным в эксклюзивном цветочном магазине, заблаговременно отнесли на виллу леди Бисше. Узнав, что специально для бала Леоноре прислали из Парижа платье из золотистой парчи, Пилар заметила: «В нем она будет еще красивее». Эмма собиралась надеть одно из двух своих вечерних платьев, которые привезла с собой в качестве приданого: из чесучи светло-кофейного цвета, простого фасона и без какой-либо отделки. Спереди юбка его была прямой, а сзади собиралась в мягкие складки. Это платье как раз предназначалось для теплого летнего вечера. В свое время Эмма мечтала потанцевать в нем с Гаем под звездами Танжера. Но Гай так и не увидел ее в этом наряде, и теперь Эмма думала, что наденет его здесь в первый и последний раз. Она ожидала, что завтра ее вынудят покинуть виллу «Мирадор», и ей ничего не останется, как уехать обратно в Англию.

Двух девушек в район Маунтин повез Рамон, а Леонору – Марк Трайтон. Вилла леди Бисше стояла на высоком пологом холме. Это был огромный особняк, построенный в испанском стиле, с большим, обнесенным стеной тенистым садом. В саду росли пробковые деревья, кедры, пальмы и кусты гибискуса. В этот вечер на широких лужайках были устроены три танцевальные площадки, ярко освещенные и украшенные разноцветными гирляндами. Менее освещенные и уходившие в глубь сада аллеи своей таинственностью манили к себе.

Беседка для букетов, самый главный атрибут предстоящего Бала цветов, располагалась на краю бассейна, и ее выкрашенные разноцветной краской ажурные стенки отражались в воде. Посередине бассейна бил фонтан. В центре беседки лежал покрытый лишайником огромный валун, а из углублений в нем, наполненных водой, торчали букеты. Сюда же были принесены и свечи. Их должны были зажечь, как только дамы начнут разбирать букеты.

Первой задачей девушек было отыскать свой букет. На этикетке каждого из них стояли цифры – в соответствии с номерами пригласительных билетов. Поскольку девушки вместе покупали билеты, то получили их с последовательными номерами. Номер Леоноры был следующим.

Проходя мимо толпы смеющихся участниц бала, Пилар, прижав к груди сумочку, восторженно прошептала:

– Ой, Эмма, как это волнительно! Здесь так красиво! Знаешь, мне даже немного страшно.

«Интересно, кому она преподнесет цветы?» – подумала Эмма.

Как только они оказались рядом с танцевальной площадкой, к Эмме подошел молодой человек, их знакомый по английскому клубу, и заговорил с ней. Девушка решила не дарить ему свой букет до тех пор, пока Пилар не выберет себе партнера.

Они втроем стояли и наблюдали за первыми парами танцующих.

Через несколько минут Пилар сказала, что будет не против, если Эмма и их знакомый пойдут танцевать. И в этот момент Эмма увидела незнакомого ей парня. Он явно шел к Пилар. По радостно заблестевшим глазам девушки она поняла, что та его знает. «Но где же они познакомились?» – гадала Эмма.

Подойдя к Пилар, парень протянул ей руку. «Судя по его открытому веснушчатому лицу, он не испанец, – подумала Эмма. – И не из местных. Он либо англичанин, либо американец! Если мне неизвестно, что у Пилар появился знакомый, то Леоноре – тем более».

Она вопросительно посмотрела на Пилар.

– Эмма, это лейтенант Хуан Николас, – немного смутившись, представила его девушка.

Она назвала его не Джоном, а на испанский манер – Хуаном.

– Мы познакомились в английском госпитале, – продолжила Пилар. – Он приходил навестить своего приятеля, с которым вместе служит в английском военно-морском флоте… Хуан, а это Эмма Редферн. Я тебе о ней рассказывала. Она моя дуэнья. Я ее очень люблю.

– Это и неудивительно, – широко улыбнувшись, произнес молодой лейтенант и протянул Эмме руку. – Но я всегда представлял себе дуэний совсем другими: пожилыми дамами во всем черном и с очень строгим взглядом.

Эмма улыбнулась.

– Сеньорита де Кория имела в виду компаньонку, – пояснила она. – А до настоящей дуэньи я пока не доросла.

– Я служу на базе в Гибралтаре, а в Танжере в отпуске, – сообщил о себе лейтенант. – Живу в местном яхт-клубе. Какой-то осел наскочил на нашу яхту, а мой сосед по комнате упал и сломал себе руку. Его поместили в английский госпиталь. Я пришел его навестить и увидел в палате Пилар. Она разносила чай. И знаете, о чем я тогда подумал? Вот бы мне оказаться в числе ее больных! Кстати, в тот день она сказала, что я могу называть ее по имени.

– Если бы я была настоящей дуэньей, я бы вам это запретила, – смеясь, заметила Эмма.

«Как долго они знакомы?» – подумала она и попыталась сосчитать, сколько раз дежурила в госпитале Пилар.

– А когда вашего друга выпишут? – спросила Эмма.

– Завтра, – ответил лейтенант. – Так что я уже подумал, а не разбить ли мне голову, чтобы занять его койку. Ведь я не уверен, увижу ли снова Пилар! Она сказала, что вне госпиталя встретиться с ней почти невозможно. А вот почему, не объяснила. Вы не могли бы сказать, почему она не может пригласить меня к себе и представить своим родным? Английская девушка это бы непременно сделала.

Эмма заметила, что, пока парень говорил, он тайком взял за руку Пилар.

– Знаете, у испанских девушек так не принято, – ответила она. – До помолвки они находятся под присмотром старших. А Пилар еще так молода…

– Да, а если… – произнес парень и замолк. – Нет, об этом говорить немного рано. Окажите, ее невестка не будет метать громы и молнии, если я приду к ним в дом и приглашу Пилар развлечься?

– Этого я не знаю…

Эмма действительно не знала, как в подобном случае поведет себя Леонора. Сеньора де Кория хотела как можно скорее выдать Пилар замуж, а вот сможет ли понравиться ей такой кандидат, как этот парень, было неизвестно. Но девушка догадывалась, что Леонора рассчитывает выбрать жениха для Пилар из своего круга и с мнением самой Пилар считаться не станет.

– Вы не будете возражать, если об этом я сначала поговорю с Пилар? – спросила она. – Ну а пока давайте потанцуем, а то мой кавалер совсем заждался.

– Так я могу потанцевать с Пилар? – спросил парень и, взглянув на девушку, протянул к ней руки. – Ну, малышка, я тебя приглашаю…

Эмма смотрела на танцующих Пилар и лейтенанта и не знала, радоваться ей или грустить.

Кружась со своим кавалером в танце, она непринужденно разговаривала с ним, а сама думала о своей подопечной. Наконец Эмма твердо решила, что если Леонора не одобрит выбора Пилар, а отношение Джона Николаса к девушке, судя по обрывкам его фраз, вполне серьезное, то она останется на вилле. Не могла же она оставить свою юную подругу этой ведьме! А это значило, что ей нужно перешагнуть через свою гордость и уступить Леоноре.

К концу танца на душе у Эммы уже было гораздо светлее.

Когда к ней подошел Рамон и пригласил на следующий танец, Эмма его приглашение приняла. Рамон был другом семьи, в которой она работала, и, если бы она ему отказала, это выглядело бы довольно странно. Танцуя, молодой испанец нашептывал ей на ухо комплименты, но Эмма чувствовала себя с ним в полной безопасности, поскольку знала, что сердце его принадлежит сеньоре де Кория, а в игре, которую та затеяла, ей отводилась роль громоотвода. Она видела, что Марк Трайтон постоянно следит за Леонорой, и стоило какому-нибудь мужчине коснуться ее, как его мужественное лицо сразу же становилось сердитым. Судя по всему, он очень ревновал свою невесту.

После второго танца Эмма, разыскав Пилар, отвела ее в полутемную аллею и, усадив на скамейку, тут же приступила к допросу:

– Пилар, ты знала, что лейтенант Николас придет на бал?

– Да, он обещал прийти.

– Это… – произнесла Эмма и указала на платье девушки, – ты надела специально для него?

Пилар кивнула и глубоко вздохнула: – Да.

– Но ты мне о нем не рассказывала. Сеньоре де Кория ты тоже ничего не говорила?

– Нет. О, Эмма, я боялась сказать про него Леоноре, а тебе мне все же следовало бы признаться. В тот день, когда я увидела Хуана, я еще не знала, нравится он мне или нет. Потом я никак не могла понять, что ему от меня нужно. А когда он заглянул в мои глаза и коснулся руки, со мною что-то вдруг произошло, чего раньше не было. Эмма, это что, любовь?

– Пилар, я думаю, что это – первая любовь.

– А если она первая, то обязательно пройдет?

– Нет. У некоторых любовь бывает первой и последней. Но говорить о том, что ты полюбила навсегда, слишком рано.

– А когда я пойму, что это навсегда?

– Когда, расставшись с любимым, все равно будешь его любить. Любовь – это не только пылкие взгляды, слова, поцелуи или нежные письма. Даже если он заболеет или станет бедным, а твои чувства к нему не изменятся, то это и есть любовь. Когда ты будешь желать ему счастья больше, чем себе…

Пилар затаила дыхание и, подняв голову, посмотрела на звездное небо.

– Эмма, но я испытываю к нему это уже сейчас! Все, что ты только что сказала, относится ко мне. Понимаешь, я счастлива уже оттого, что мы говорим, смеемся, делимся впечатлениями. И даже целоваться нам необязательно!

– Сколько раз ты встречалась с Джоном? – спросила Эмма.

– Три… нет, четыре. В госпитале. А еще один раз, – когда мы с Аишей пошли в парикмахерскую, чтобы помыть мне голову. Я отослала ее домой, а в парикмахерскую не пошла.

– Но ты понимаешь, что так продолжаться не может? Тебе необходимо представить Джона сеньоре де Кория.

– А если она запретит нам встречаться? – спросила Пилар, и губы ее задрожали.

– В таком случае ты должна убедить Джона, что она это сделала только потому, что желает тебе добра. Так будет лучше для вас обоих. Ведь он – порядочный молодой человек и не захочет встречаться тайком. Так что найди Джона и прямо сейчас познакомь его с сеньорой де Кория. Хорошо?

– О, Эмма, только не перед тем, как дамы начнут дарить свои букеты! Понимаешь, если Хуан ей не понравится, она может запретить мне преподнести ему букет!

– Нет, она этого не сделает. Это же всего лишь игра, и ничего больше. А потом, она ещё больше рассердится на тебя, да и на меня тоже, если увидит, что ты постоянно танцуешь с мужчиной, которого она не знает.

Эти доводы наконец-то убедили Пилар, и она, пообещав Эмме немедленно представить Джона Николаса невестке, пошла его искать. Их встреча должна была состояться возле танцевальной площадки. Туда и направилась Эмма. Ожидая Пилар и Джона, она наблюдала за танцующими парами.

Как только оркестр заиграл новую мелодию, Эмма, к своему ужасу, заметила шедшего к ней Марка Трайтона. После того как они все вместе приехали на бал, она его не видела. Девушка интуитивно поняла, что он собирается пригласить ее на танец.

Но позволить себе танцевать с ним она не могла! Во всяком случае, не сейчас. Эмма знала, что если она это сделает, то Леонора непременно расскажет Пилар о вчерашнем вечере, и та ее осудит. Стараясь не дать понять Трайтону, что она его избегает, Эмма быстро повернулась к танцующим спиной, торопливо прошла сквозь толпу участников бала и, остановившись под раскидистым кедром, стала наблюдать за Трайтоном. Она увидел а, как он замер, бросил взгляд в ту сторону, куда она пошла, затем резко развернулся и зашагал обратно. Увидев, что его пригласила на танец какая-то женщина, Эмма вышла из своего укрытия и направилась к тому месту, где она должна была встретиться с Пилар. Она помнила, что для нее интересы девушки превыше всего. «Только бы Трайтон не понял, что я намеренно от него сбежала», – подумала Эмма.

После того как к ней присоединились Пилар и Джон, они втроем отправились на поиски Леоноры. Нашли они ее в компании людей самого разного возраста. Она была весела и громко смеялась. Когда Пилар представила ей своего кавалера, сеньора де Кория одарила его улыбкой и одной рукой нежно обняла золовку. Эмма заметила, с какой благодарностью в глазах Пилар посмотрела на Леонору, и подумала: «Либо сеньора не оценила ситуацию, либо приберегла свой гнев на будущее». От нее не укрылось и то, что, когда, взявшись за руки, девушка и лейтенант отошли от Леоноры, та, прищурившись, посмотрела им вслед.

Бал продолжался, постепенно приближаясь к своему апогею. Наконец наступил тот момент, когда дамы должны были выбирать кавалеров. Марк теперь находился от Эммы далеко и подходить к ней не собирался. Как ни странно, но она ни разу не видела его танцующим с Леонорой. Хотя, возможно, они и танцевали.

В беседке зажгли свечи и объявили, что дамам пора разбирать свои букеты, а мужчинам построиться в шеренгу.

Оркестр заиграл медленную лирическую мелодию, и выбор кавалеров начался. Одним из первых получил букет Рамон. Девушка в ярко-красном платье не только подарила молодому испанцу свой букет, но и вставила в петлицу его пиджака цветок. Затем из беседки появилась сеньора де Кория. Выбирая себе кавалера, она скользнула взглядом по шеренге мужчин.

«Рисуется, – глядя на нее, подумала Эмма. – Как будто бы не знает, кому отдать свой букет. Кому же еще! Конечно же своему жениху».

Леонора подошла к Марку Трайтону, с улыбкой посмотрела на него и, хлестнув его по лицу букетом, отдала цветы стоявшему рядом мужчине. Тот явно смутился, сказал что-то Трайтону и, не получив от него ответа, поцеловал Леоноре руку и отвел сеньору де Кория в сторону.

– Это она отомстила Трайтону за вчерашний вечер! – ахнув, прошептала Эмме Пилар. – Леонора еще никогда с ним так не обращалась!

– Я рассказала ей, что мы с ним вчера ужинали. А потом мы заговорили о бале.

– Да, я знаю, – кивнула Пилар. – И все равно тебе не стоило ставить ее в известность. Если Леонора хлестнула его букетом при людях, то на тебя она злится еще сильнее. Эмма, дорогая, что ты наделала!

– Но я же тебе говорила, что сеньора де Кория знает, что произошло вчера вечером и что на виллу я вернулась не поздно. Если она и сердится, то совсем не поэтому. Может быть, она это сделала в шутку. Ну, так, чтобы подразнить его? Знаешь, иногда влюбленные делают вид, что не любят друг друга, только потому, что они оба в своих чувствах абсолютно уверены. Возможно, что и ты когда-нибудь решишь подразнить Джона!

Пилар помотала головой.

– Нет, никогда, – прошептала она. – Возможно, я еще неопытна в любви, но я точно знаю, что так оскорблять любимого человека нельзя. Да еще при людях. Ведь это же ранит его самолюбие, задевает его гордость. Нет, Леонора и в самом деле очень злая…

Теперь настала очередь Пилар дарить свой букет. Кому она его поднесет, сомнений не было: конечно же Джону Николасу. Все с улыбкой смотрели на девушку, которая, подбежав к лейтенанту, протянула ему цветы.

Поскольку подарить букет Трайтону Эмма не могла, проблемы с выбором кавалера для нее не существовало: ей было все равно, с кем танцевать. Она решила выбрать себе в партнеры совершенно незнакомого мужчину. Ее взгляд упал на стоявшего в паре шагов от Марка молодого испанца. Ему было не больше двадцати, и Эмма его немного знала. Но сначала ей надо было пройти мимо Трайтона.

Чтобы не смотреть на него, девушка высоко подняла голову и, глядя прямо перед собой, двинулась вдоль шеренги мужчин. Проходя мимо Трайтона, она обо что-то споткнулась и, зашатавшись, выпустила из рук букет. Эмма наклонилась, чтобы его поднять, но не успела – Марк Трайтон опередил ее.

Он мог бы вернуть его Эмме, но не сделал этого и повернулся к стоявшему рядом мужчине.

– Что в данном случае говорят правила этой игры? – спросил его Марк.

– Они говорят, что букет ваш, – со смехом ответил тот. – Хотя можно предположить, что дама намеревалась подарить его другому.

– Я так и думал, – холодно заметил Трайтон. – Хорошо это или плохо по отношению к даме, но, согласно правилам, право на танец с ней получил я!

Эмма не успела опомниться, как он обнял ее за талию. Она понимала, что Марк делает это в отместку Леоноре, но отказаться с ним танцевать уже не могла.

Они танцевали молча до тех пор, пока Марк не спросил ее:

– Я, наверное, лишил вас более удачного выбора? Но час назад вы от меня сбежали!

«Он все понял!» – с ужасом подумала Эмма.

– Нет, более удачного выбора у меня не было, – тихо сказала девушка и уловила насмешку в его взгляде.

– Дама, оказывается, не только добра, но и вежлива, – хмыкнул Трайтон.

Поскольку Эмма не могла ему признаться, что из всех мужчин на свете она бы предпочла его одного, то промолчала.

Они продолжали танцевать.

– Вы вся дрожите, – крепче сжав ее плечи, заметил Трайтон. – Почему?

И на этот его вопрос Эмма не смогла ответить.

– Вам холодно? Или боитесь? Боитесь, что я вас снова поцелую? Если так, то заверяю вас, что этого не будет.

Эмма вскинула на него глаза.

– Вас я боюсь меньше всего, – с иронией в голосе ответила она.