На краю света

Глава 7

Как ни удивительно, но Леонора никак не отреагировала на то, что Марк на балу танцевал с Эммой. А возможно, она не видела их танцующими. «Скорее всего, – думала Эмма, – сеньора, сама оскорбив жениха, никакого права жаловаться на него не имела». Когда спустя несколько дней он приехал на ужин, Леонора была с ним, как всегда, приветлива. Это успокоило Пилар. Теперь она была уверена, что ее невестка на него не очень-то и сердита. Однако к такому миролюбию сеньоры де Кория Эмма отнеслась настороженно.

Она не заговаривала о своем уходе, а Леонора к этому вопросу не возвращалась. К радости Эммы, Рамона Галатаса вызвали в Испанию: родители сообщили ему, что умер его дядя. Леонора, в присутствии Марка то и дело бросала такие фразы, как «Что-то Эмма сегодня какая-то странная» или «Для нашей англичанки приход почтальона стал самым значительным событием в жизни». Но Трайтон эти замечания пропускал мимо ушей и никак на них не реагировал. А Эмма, окончательно утвердившаяся в своем решении не оставлять Пилар, была вынуждена их терпеть.

Благосклонное отношение к Джону Николасу, которое проявила Леонора в присутствии своих друзей, как и полагала Эмма, было вызвано желанием показаться всем доброй. На следующее утро после бала она не преминула укорить Эмму:

– Как же так? Почему вы не сообщили мне, что у Пилар появился ухажер?

– Сеньора, я сама узнала об этом на час раньше, чем вы, – ответила девушка.

– Но девочка встретилась с ним в английском госпитале, а ходит она туда вместе с вами, не так ли?

– Да, конечно. Но я и Пилар обслуживаем разные корпуса и встречаемся, только когда заканчивается дежурство. И хотя она ожидала, что лейтенант Николас придет на бал, я узнала о его существовании в тот самый момент, когда он к нам подошел и пригласил Пилар на танец. Он сразу сказал, что хочет познакомиться, с вами.

– И вы этому поверили?

– Ну а почему же нет? Серьезный молодой человек так и должен был поступить.

– А вам не кажется, что он решился на это только потому, что догадался: знакомства со мной ему все равно не избежать? Скорее всего, этот лейтенант просто играет. Он понял, что Пилар наивная девочка, с которой можно погулять, а потом бросить. А познакомиться со мной ему было выгодно.

– Выгодно? Сеньора, какую же цель он мог преследовать? Материальную?

– Ну конечно же материальную. Через меня этот морячок мог бы узнать, что Пилар далеко не бедна.

– Но он не собирался этого делать, – возразила Эмма. – Ведь по нему видно, что он в нее влюблен, и ему все равно, бедная она или богатая. Вам небезынтересно будет узнать, что, расставаясь вчера с Пилар, он сделал ей предложение.

Леонора от злости побагровела:

– И она сказала об этом не мне, а вам? Да, этот молодой человек зря времени не теряет! К счастью, выйдет ли Пилар за него замуж, зависит от меня!

Угроза, прозвучавшая в голосе сеньоры, заставила Эмму содрогнуться.

– Но вы же знаете, что так поступают все англичане: сначала делают девушкам предложение, а потом у их родителей просят согласия. Так что, по нашим меркам, Джон Николас поступил абсолютно правильно. Если вы запретите им встречаться, то сделаете Пилар несчастной. А кроме того, она может вам просто не подчиниться.

– Не забывайте, что Пилар всегда меня слушалась, – ледяным тоном произнесла сеньора де Кория. – Даже тогда, когда ей этого не хотелось. Так что она послушается меня и на этот раз. Я знаю, что отпуск его скоро заканчивается. Если после его отъезда из Танжера между ними завяжется тайная переписка, то всю ответственность за это я возложу на вас. А Пилар тоже достанется…

Так и не увидевшись перед отъездом с Пилар, Джон Николас вернулся на свой корабль. Первое полученное от него письмо девушка, не прочитав, послушно передала Леоноре. Второе письмо лейтенант написал Эмме. Но та ответила ему, что ничем помочь не может, а если и попытается, то от этого пострадает сама Пилар. При виде несчастной девушки сердце Эммы обливалось кровью. Так продолжалось до тех пор, пока настроение Леоноры в корне не переменилось.

Это совпало с очень важным для города событием: приездом султана Марокко. В связи с этим в Танжер приплыли английские, американские и французские военные корабли. Все дни пребывания монарха они, празднично украшенные, стояли на рейде в почетном карауле.

Корабельные пушки салютовали высокому гостю в день его приезда, а вечером на палубах были устроены официальные приемы. На один из таких приемов была приглашена и сеньора де Кория. Вернувшись с него в приподнятом настроении, Леонора недвусмысленно дала понять, что роман ее золовки с лейтенантом может продолжаться.

Она даже написала Джону письмо, в котором приглашала его при первой же возможности приехать к ним в гости. Лейтенант примчался на виллу «Мирадор» как на крыльях и, по его же словам, «был удостоен высочайшей аудиенции». Более того, он получил разрешение переписываться с Пилар.

Джон сообщил девушкам, что Леонора сказала ему буквально следующее: «Конечно, я не могу позволить Пилар выйти замуж прямо сейчас. Но вы можете считать, что ваша помолвка уже состоялась. Служите спокойно и знайте, что ваша невеста под надежным присмотром».

– Она так это сказала, будто после моего отъезда Пилар сразу же положит глаз на другого! – возмутился Джон Николас.

Эмме пришлось перевести девушке английское выражение «положить глаз».

– Хуан, дорогой, скорее ты в каком-нибудь порту мне изменишь, – тихо произнесла Пилар.

– Не бойся, этого никогда не случится, – заверил Джон. – В противном случае я рискую быть названным еще более фантастическим именем, нежели Хуан. Вы знаете, мисс Редферн, я сказал Пилар, что не женюсь на ней до тех пор, пока она хоть раз не назовет меня Джоном!

– Но я уже практикуюсь! Послушай. Ху-ан. Ху-он. Ну как?

– Гораздо лучше, но все равно неправильно, – засмеялся Джон. – Звук «дж», как в словах «джаз», «джем», «джига», а не «х», как «хоккей», «халат» или «халва». Но не волнуйся, дорогая, мы поженимся, когда мне предоставят очередной отпуск.

– О, Хуан, а когда тебе его предоставят?

– Гораздо раньше, чем думает сеньора де Кория! – улыбаясь, воскликнул лейтенант.

Пилар от испуга округлила глаза:

– Но Леонора сказала, что не разрешит! Джон чмокнул ее в ладошку:

– Радость моя, все будет хорошо. Когда придет время, я все улажу. Если не в очередной отпуск, то в следующий – обязательно. Но я уже твердо решил: при первой возможности возьму тебя с собой в Англию и представлю родителям как свою невесту. И тогда нам никто не помешает. Поняла?

– О, в Англию? Мы там и поженимся? Мне так трудно в это поверить! – Пилар, неожиданно помрачнев, повернулась к своей компаньонке. – Эмма, а ты со мной останешься? – спросила она. – Ты не бросишь меня, пока мы с Джоном не поженимся?

– Пилар, я постараюсь, – грустно ответила Эмма.

Она не знала, как долго ее будет держать на вилле капризная сеньора де Кория. Ведь та в любую минуту могла сказать Эмме, что в ее услугах больше не нуждается. Кроме того, девушка не знала, как по приезде из Испании поведет себя Рамон.

А тем временем, имея надежную опору в лице Джона, Пилар с каждым днем становилась более самостоятельной и уверенной в себе. Она пока еще не возражала Леоноре, но втайне во многом с ней уже не соглашалась и старалась делать по-своему. Несмотря на то, что сеньора не объяснила, почему она с такой благосклонностью стала принимать Джона Николаса, Эмма была уверена, что причина известна Пилар. «Не этим ли объясняется то легкое презрение, с которым девушка стала относиться к Леоноре? – думала она. – Скорее всего, попав на корабль, сеньора навела справки о лейтенанте и выяснила, что тот не авантюрист, желавший жениться на ее золовке по расчету, а молодой человек с прекрасными перспективами, и более того – родственник какого-нибудь английского графа».

Так ли это на самом деле, Эмма могла бы выяснить у Пилар или у Джона, но делать это не стала: боялась, что девушке ее расспросы могут не понравиться.

Леонора, мечтавшая как можно быстрее избавиться от Пилар, постаралась создать впечатление, что это она осчастливила ее. Более того, возможность породниться со старинным английским родом приятно щекотала ее самолюбие. Теперь, когда сеньора де Кория смотрела на свояченицу, взгляд ее теплел, и это не могло не радовать Эмму.

Заметив, что Леонора стала уделять больше внимания Пилар и чаще брать ее с собой, девушка решила, что она ее скоро уволит. Но Леонора разговор об увольнении пока не заводила, а Эмма торопить события не хотела: она была рада остаток времени побыть с Пилар.

Момент, когда она могла лишиться работы, вскоре настал. И связан он был не с Пилар, а с Аишей.

Эмма знала, что в свободные дни служанка время от времени посещает своих родителей. Те жили в горной деревне, и добраться до нее можно было по дороге на Те-туан. Когда Эмме сказали, что девушке приходится преодолевать двадцать километров пешком, она тут же пересчитала их на мили и ахнула: «Это же больше двенадцати миль!» Хореб, выступавший в разговоре с Аишей в роли переводчика, подтвердил, что так оно и есть.

– Правда, в Тетуан ходит автобус, – заметила служанка. – Но это экспресс, и он по дороге остановок не делает. Только в экстренных случаях. А потом, в те дни, по которым он ходит, сеньора меня чаще всего не отпускает.

Кипя от возмущения, Эмма тут же обратилась сначала к Пилар, а потом к сеньоре де Кория.

– Эмма, пусть тебя это не волнует, – равнодушно ответила ей Пилар. – Я никогда об этом даже не задумывалась…

– Ну и что здесь такого? – недовольно фыркнула Леонора. – А как же Аиша попадет на автобус, если в дорогу она отправляется до рассвета?

– До рассвета? – удивленно переспросила Эмма.

– Да, до рассвета. Для местных такие расстояния ничто. Они готовы идти пешком даже ночью.

– Но Аиша это делает только для того, чтобы подольше побыть с родителями.

– Ну и что?

– Но если бы вы могли ее опускать по тем дням, когда ходит автобус, она могла бы вставать гораздо позже. А на машине ее туда нельзя отвозить?

– Вы что, предлагаете мне отпускать Аишу, когда она нужна на вилле, или стать ее личным шофером?

– Нет, сеньора. Я имела в виду, что отвезти ее могла бы я. На маленькой машине. А если вы не против, то могла бы и привезти ее обратно.

– Если это будет не в ущерб интересам Пилар, то я не возражаю, – буркнула сеньора де Кория.

И с того дня Эмма стала отвозить Аишу в ее родную деревню. Иногда она ее там оставляла и одна возвращалась в Танжер, а иногда ждала Аишу и, коротая время, бродила по близлежащим горным склонам.

Несмотря на то, что общаться приходилось Эмме на ломаном испанском, а Аише на таком же английском, а чаще просто обмениваться улыбками, такие поездки были девушке только в радость. Летом склоны гор, вдоль которых пролегала дорога, были покрыты красивыми цветами: геликрисумом, вереском и дикой азалией. С приближением осени, когда все, казалось, замирало в ожидании сезонных дождей, горный ландшафт своего очарования нисколько не терял.

То с одной стороны дороги, то с другой неожиданно появлялись маленькие деревеньки, они напоминали собой прилепившиеся к подножию гор ласточкины гнезда. Возле каждой из них Эмма видела крошечные участки возделанной земли. От Аиши она узнала, что почва здесь настолько бедная, что хорошего урожая на ней не собрать. Ей также стало известно, что родители девушки работают дорожными строителями: дробят на дорогах камни.

Когда служанка сеньоры де Кория вышла замуж за парня из Танжера, Эмма была сильно удивлена. «Ведь в их жизни ничто не изменится!» – подумала она.

Эмма знала, что девушка любит своего Хассана. Из поездок Аиша часто привозила ему подарки: хлеб, выпеченный из пресного теста, или корзинку зеленого инжира. Но однажды, в октябре, она купила ему три пачки американских сигарет. Этим подарком Аиша была особенно горда. Радостно улыбаясь, она показала сигареты Эмме и тут же спрятала их в свой дорожный узел.

– Хассан останется доволен! – улыбнувшись, заметила Эмма.

Подъехав к полицейскому посту, находившемуся на границе между испанской зоной и Танжером, она остановила машину.

Обычно процедура пересечения границы много времени не занимала: Эмма показывала свой паспорт с визой, ей ставили в нем штамп и их пропускали. Но на этот раз Эмма почувствовала, что все будет совсем не так, как раньше. И предчувствия ее не обманули. Паспорт ей не вернули, у Аиши отобрали для досмотра ее узел, а их обоих попросили выйти из машины.

Порывшись в дорожном узле служанки, полицейский извлек из него сигареты, и тут же последовал суровый допрос: «Где приобретаете контрабандный товар?», «Есть ли у вас сообщники?», «Как вы намерены использовать его?», «Где остальное?».

Нет, Эмма не испугалась – только встревожилась. Но когда она увидела, как Аиша начала на каждый из заданных ей вопросов мотать головой и отвечать на арабском языке, которого полицейские либо не понимали, либо ее ответ их не устраивал, то ее тревога тут же переросла в страх. Даже Эмме широко открытые от страха глаза Аиши говорили о том, что девушка и в самом деле в чем-то виновата.

Пока их машина подвергалась досмотру, Эмма отвела служанку в сторону.

– Аиша, где и как ты достала эти сигареты? – спросила она по-испански.

– Я их… купила. За деньги!

– Но где? В деревенской лавке?

– Нет. У продавца на мосту. Я никогда его раньше не видела. Но когда он показал мне сигареты, я их сразу купила. Хассан любит американские…

– Ты купила только три пачки или в машине есть еще? Аиша с укором посмотрела на Эмму.

– Сеньорита, у меня мало денег, – ответила девушка. – Больше купить я просто не могла.

Никакого криминала в провозе трех пачек сигарет Эмма не видела. Тем более, что сигареты той же марки свободно продавались в магазинах Танжера. Она не понимала, почему ей не возвращают ее паспорт.

Все это выглядело для нее загадкой до тех пор, пока из разговора полицейских она, хотя и с трудом, не поняла, в чем тут проблема. А проблема заключалась в машине. Полицейские, как оказалось, искали автомобиль точно такой же модели и цвета, на котором, по их сведениям, перевозился контрабандный товар. Но как могли убедить их Эмма и Аиша, что никакие они не контрабандистки? Только предъявив документы, которые смогли бы их переубедить, или представив поручителя, которому бы они поверили.

Итак, поручитель. Им могла стать только сеньора де Кория, подумала Эмма и с огромной неохотой попросила разрешения у полицейских воспользоваться их телефоном.

Но когда она дозвонилась до виллы «Мирадор», Хореб ответил ей, что сеньоры дома нет. Эмма растерялась, но тут услышала в трубке голос Марка Трайтона.

– Эмма? – спросил он. – Леонора вернется с минуты на минуту. А я вам ничем не могу помочь? Откуда вы звоните?

Испытывая смешанное чувство радости и испуга, девушка вкратце объяснила, что с ними случилось.

– Полицейские обыскали всю машину. Они даже хотели снять с колес покрышки, но передумали. Три пачки сигарет, которые были у Аиши, их ни в чем не убедили. Они все еще принимают нас за контрабандистов.

– Но у вас должен быть при себе паспорт. Они его видели?

– Да, я дала им свой паспорт, а они мне его не возвращают. Поняв из их разговора, что подозрение у них вызывает наша машина, я решила позвонить сеньоре де Кория и попросить ее поговорить с полицейскими. Она могла бы подтвердить, что автомобиль принадлежит ей, и проблема была бы решена.

– Ну, это могу сделать и я…

– Да, пожалуйста. Передать им трубку?

– Нет, не надо, – сухо ответил Трайтон. – Я сейчас выезжаю. Буду у вас где-то через полчаса. Если хотите, можете назвать им мое имя. Только до моего приезда ничего не предпринимайте.

Поблагодарив его, Эмма положила трубку и вернулась к машине. Фамилия Трайтон магически подействовала на полицейских: прежде суровые, они, услышав ее, сразу же подобрели. Поскольку Эмме было велено не предпринимать никаких действий, она и Аиша сели в машину и стали ждать приезда Трайтона.

Он появился ровно через полчаса. Сначала поговорил с Аишей по-арабски, затем – по-испански с постовыми.

– Вы были правы, – сказал он Эмме. – Эта машина похожа на ту, которую они разыскивают. Более того, очень возможно, что за ее рулем тоже женщина. Недавно с американской базы в Рабате была украдена большая партия сигарет. Поначалу полагали, что большая их часть будет перевезена в Танжер. Но машину с сигаретами пока не нашли. Поэтому я высказал полицейским предположение, а они со мной согласились, что ворованный товар, скорее всего, перевозить не будут, а по возможности распродадут на месте. Причем мелкими партиями, ведь так для воров намного безопаснее. А тот продавец, у которого Аиша купила три пачки, мог и не знать, что сигареты эти краденые.

– Я так рада, что Аишу отпустили, – со вздохом облегчения произнесла Эмма.

– Не только отпустили, но и вернули сигареты, – заметил Трайтон. – Кстати, вот ваша собственность…

Он передал Эмме ее паспорт.

– О, спасибо, – поблагодарила его девушка и крепко сжала в руке столь ценный для нее документ. – И не только за него. Еще за то, что вы сюда приехали. Это же было не обязательно.

– Не обязательно? – переспросил Марк.

– А разве нет? Вам же было достаточно поговорить с полицейскими по телефону.

– Да, возможно. Видимо, ваши проблемы я слишком близко принял к сердцу.

Вспомнив, как часто Марк Трайтон приходил к ней на помощь, Эмма покраснела.

– Вы считаете, что я обладаю способностью постоянно попадать в беду, а когда это со мной случается, то жду от вас помощи? – спросила она.

– Я этого не только не говорил, но даже об этом и не думал, – ответил Трайтон. – Хотя женщины, чтобы привлечь к себе внимание мужчин, часто просят их о помощи. В их арсенале есть и такое оружие… Ну а теперь, если вы готовы, мы можем ехать.

Эмма села за руль и, когда пограничный шлагбаум поднялся, нажала на газ. Марк на своей мощной машине, с трудом выдерживая дистанцию, следовал за девушками.

Приехав на виллу, Трайтон остался, чтобы выпить коктейль. К инциденту на границе Леонора проявила живой интерес и посочувствовала Эмме. Она выразила неудовольствие глупостью, проявленной бюрократами-полицейскими, и, бросив трепетный взгляд на Трайтона, заверила Эмму, что более важного и влиятельного в городе человека, способного ей помочь, чем Марк, она бы не нашла.

Но стоило ему уехать, как сеньора де Кория тут же набросилась на девушку с упреками.

– Сеньора, вы же сами только что сказали, что мы с Аишей стали жертвами произвола, – напомнила ей Эмма.

– Да, конечно, вы имели дело с бюрократами! – фыркнула в ответ Леонора. – Но на вашем месте я призвала бы полицейских к порядку и не стала бы отвечать на их дурацкие вопросы.

– Сеньора, призвать их к порядку? Когда они забрали у меня паспорт и шлагбаумом перегородили нам дорогу?

– Ну, в таком случае вам надо было заставить их поверить Аише!

– Аиша рассказала им все как было. Правда, на арабском.

– Ерунда. Когда ей нужно, она говорит и понимает по-испански довольно неплохо. Вам следовало бы заставить ее сказать то, что удовлетворило бы полицейских. Но нет – вы спокойно стояли и ждали, когда я или Марк придем вам на помощь. А потом… – сеньора де Кория насмешливо улыбнулась, – я должна заметить, что с таким прошлым вам было отчего пугаться полицейских. Даже если вы не чувствуете своей вины! Эмма густо покраснела:

– С каким прошлым? Сеньора, на что вы намекаете? Она прекрасно знала, что скажет ей сейчас Леонора.

– Вы что, считаете, что контрабанда алмазов – это всего лишь маленькие шалости? – спросила сеньора и развела руками. – Ах да, конечно, нам известно, что вы в этом деле не замешаны. Но вы не думаете, что найдутся люди, которые сопоставят эти два случая и придут к нежелательному для вас выводу? Например, Марк Трайтон… И тогда он уже не будет так благосклонен к вам, как сейчас. Я бы на его месте поступила именно так. Особенно если жертва, которую постоянно спасают, ничему так и не научилась…

Не желая оправдываться перед этой мерзкой женщиной, Эмма развернулась и выбежала из комнаты. Она была так взволнована, что не могла говорить. В их словесной дуэли последнее слово осталось за сеньорой де Кория. Но Эмма испытывала горечь не от поражения, которое та ей нанесла, а оттого, что о темных делах Гая Леонора наверняка узнала от Марка. А ему этого рассказывать ей не следовало.

«Зачем он это сделал? – думала Эмма. – Когда? Возможно, что Трайтону пришлось это сделать, когда он рекомендовал меня в качестве компаньонки для Пилар. Он мог объяснить ей причину, по которой я ищу работу. Но почему тогда он не убедил эту женщину, что я не только не участвовала в делах Гая, но и ничего о них не знала?»

Девушка считала, что Трайтон ее предал.

Кроме того, он заставил ее открыть ту страницу жизни, о которой Эмма старалась забыть. Гай спешно покинул Танжер, и она о нем ничего больше не знала. Более того, о том деле, из-за которого его уволили из «Мари-тайм-Эр», уже никто, похоже, и не вспоминал. Эмму нисколько не волновало, где Гай и что с ним. И вот теперь ее снова заставили о нем вспомнить!

Спустя несколько дней произошло событие, невероятное и крайне нежелательное для Эммы. Девушке казалось, что новые неприятности накликала на нее сеньора де Кория.

Однажды утром Эмма одна пошла в город. Выйдя из британского почтового отделения, она заметила впереди знакомую фигуру. Это был Гай.

Но он ее не видел. Эмма пошла за ним, но молодой человек завернул за угол и на улице Статю скрылся в толпе прохожих.

«Неужели Гай вернулся в Танжер? – удивленно подумала девушка. – Неужели он не боится, что его арестуют?»

Ей совсем не хотелось разговаривать с Гаем, но неожиданная встреча с ним невольно навеяла неприятные воспоминания.

Находится ли ее бывший жених в розыске, могли ей сказать только в полиции или его бывший босс. Но спрашивать об этом Марка Трайтона Эмма не стала бы: ей мешало чувство обиды, которое до сих пор не исчезло.

Встреча с Гаем не давала ей покоя весь день. О том, что он захочет ее разыскать, Эмма не думала, поскольку тот сам посоветовал ей вернуться в Англию. Но даже узнав, что она осталась в Танжере, разыскать ее он все равно бы не смог. «Более того, – думала Эмма, – кто я ему теперь? Девушка из прошлого, да и только».

Поэтому для нее явилось полной неожиданностью, когда Леонора сообщила ей, что звонил мистер Тренч и оставил для нее записку.

В тот день Пилар на неделю улетала в Гибралтар повидаться с дядей и тетей Джона Николаса. Прибыв из Англии, они остановились в отеле «Рок». Утром Эмма доставила девушку в аэропорт, а когда вернулась на виллу, сеньора де Кория тут же доложила ей о звонке Гая:

– Звонил ваш друг. Разговаривать с ним пришлось мне. Я сказала, что вас нет, и он попросил передать вам, что звонил Гай Тренч. Он сказал, что хочет сообщить вам что-то интересное, и попросил вас ему перезвонить. Номер, по которому можно с ним связаться, он оставил.

– Эмма, ничего не понимая, уставилась на листок бумаги, который сунула ей Леонора.

– Спасибо, сеньора, – пробормотала девушка. – Но как же он… узнал, что я здесь?

Женщина пожала плечами:

– Я не настолько любопытна, чтобы об этом спрашивать. Но если… Я не ошиблась? Это тот самый ваш приятель-контрабандист, которого выгнали из «Мари-тайм-Эр»?

Эмма молча кивнула.

– Значит, это действительно был он. Где вас искать, ему могли сказать служащие авиакомпании. У него наверняка остались там друзья. Так что это для него было совсем нетрудно. Если он вернулся в Танжер, то ему могли рассказать о том, что Марк помог вам с работой. А судя по его телефонному номеру, он и в самом деле вернулся.

– Да, – вздохнула Эмма. – Но вы должны поверить, что никакого желания встречаться с Гаем Тренчем у меня нет, а то, что он хочет мне сказать, меня совершенно не интересует.

– Ну, это дело ваше, – фыркнула Леонора. – Но я не хочу, чтобы из-за него на мой дом легла тень подозрения. Поймите, что этот его звонок на виллу «Мирадор» крайне нежелателен.

– Да, конечно, – тихо ответила Эмма. – Перезванивать я ему не буду.

– И тогда он снова позвонит сюда? Нет, будет лучше, если вы ему позвоните и договоритесь о встрече. Только, естественно, не здесь. Я не хочу, чтобы человек с такой репутацией приходил в мой дом. По словам Рамона, ваш друг Тренч до предъявления ему обвинения спешно покинул Танжер.

– Хорошо. Я с ним встречусь. Один лишь раз и только для того, чтобы попросить его больше сюда не звонить. Но… – Эмма замялась, а потом продолжила: – О Гае Тренче и о том, что он мой знакомый, вы, наверное, узнали от мистера Трайтона?

– От Марка? Нет, от Рамона. Марк сказал только, что вы любили Тренча, а он вас покинул. Остальные подробности я узнала сама. И от Рамона тоже.

– Но что он мог знать о Гае? – не удержавшись, спросила Эмма.

– То, о чем в свое время судачили в каждом кафе города, – растягивая слова, ответила Леонора.

– То, что мистер Трайтон посчитал ненужным вам повторять?

– Я уже говорила вам, что взяла вас на работу потому, что за вас поручился Марк. Ну, и с учетом пришедших на вас из Англии рекомендаций. А о скандале, связанном с вашим женихом, мне стало известно уже потом. Но на моем отношении к вам это никак не отразилось. И за это вы должны быть мне благодарны.

– Сеньора, я вам благодарна, – вынуждена была сказать Эмма.

– А почему для вас так важно, что Марк эту историю с Тренчем замял? Ему же было все известно, не так ли? А теперь, надо полагать, вы будете тщательно скрывать от него, что в вашей жизни вновь появился мистер Тренч.

– Нет, Гай вернулся не из-за меня, – спокойно произнесла Эмма. – Но я встречусь с ним потому, что этого хотите вы. Всего один раз и только для того, чтобы сказать ему, что между нами все кончено.

– Как хотите, – зевнув, ответила Леонора. – Нисколько не сомневаюсь, что вы, чтобы не упасть в глазах Марка, сделаете встречу со своим бывшим женихом предельно короткой. И все же на вашем месте я бы не говорила ему о ней.

– А я не боюсь, что мистер Трайтон о ней узнает, – гордо подняв подбородок, заявила Эмма. – Более того, я сама расскажу ему, что виделась с Гаем.

– Да-а? Очень интересно. А вы знаете… – Леонора прищурила глаза, – что если из-за вашего, пусть и бывшего, жениха у вас возникнут проблемы с полицией, то Марк, как прежде, помогать вам не станет?

«Вот здесь ты, сеньора де Кория, ошибаешься, – глядя на нее, подумала Эмма. – И очень сильно ошибаешься».

Девушка была уверена, что Марк и тогда поможет ей либо своим участием, либо советом. И ему будет совсем не важно, зачем в Танжер вернулся Гай.

Но как ей сейчас поступить? Рассказать Марку, что она видела в городе своего бывшего жениха, или прежде встретиться с Гаем? Следует ли ей услышать то, что он хотел ей сказать, а потом обратиться к Марку? А сможет ли она быстро связаться с Марком и будет ли у него время для разговора?

А так ли важно, которая из этих встреч состоится первой?

Подумав немного, Эмма пришла к выводу, что нет. Ничто ее в этот момент не настораживало, и она приняла решение. А оно оказалось неверным.