На лыжне попаданец Ломаев

Глава 13

Разумеется, на первом курсе это еще только выстраивалось, но забот было отнюдь не меньше. А ведь еше шла армейская спартакиада! И с ней не только проблем во время состязаний, но и в ЦГОЛИФК.

Ведь казалось бы, выступаешь за команду, ходишь на спортивные соревнования даже не по разрешению декана тренерского факультета Аркадия Борисовича Гроздева, а по его целенаправленному жесткому приказанию. И все равно находится строгий принципиальный профессор (по мне так просто самодур), который заставляет учить именно сейчас и именно так, как произносятся согласно решениям XV пленума ВЦСПС.

Ну, хорошо хоть очередная (и для всех последняя) стрельба пришлась на воскресение, который, как известно, является выходным днем, в том числе и для студентов. Сначала я облегченно вздохнул, одной проблемой меньше, но потом оказалось, что этот гадский декан (это я только про себя) привел в тир весь мой студенческий курс. Если бы не мой авторитет, побили бы. Но и без этого пришлось извиняться

Но вот что интересно. Несмотря этот небольшой инцидент, студенты пошли на стрельбы все, хотя и воскресение, а Аркадий Борисович себя никак не считал виноватым. Советская эпоха! А я, хоть и родом тоже оттуда, уже не понимал их. Вот что значит, разные историческая эпоха.

А стрелял я на 25 метров, как обычно, отлично. ПМ я обожал, для того времени это был прекрасный пистолет. И хотя по правилам здесь выдавали свое оружие, я, с разрешения жюри, перебрал и пристрелял свой экземпляр за несколько часов до официальных стрельб.

Сама же стрельба была спокойной и даже скучной. Я, правда, стрелял на этот раз медленно, но этот фактор не учитывался. Благодаря богу Инмара мишень визуально оказалась совсем рано. Надо было лишь держать руки твердо, чтобы ПМ не дергался. А дальше все в целом.

Отстрелялся я последним, благодаря этому слышал все результаты. Все отстрелялись, по моему мнению, на «удовлетворительно», в лучшем случае, теряли очки, в худшем случае, пули вообще уходили в «молоко».

Итого, отстрелял каждый по две обойме (в каждой обойме по шесть патронов). По 120 очков не получил никто, первая пятерка отстреляла в пределах 110–115 очков.

Потом отстрелялся я. У моей мишени почему-то судьи стояли долго, даже спорили. Знакомого судью — такого белобрысого толстячка — отправили за лупой и за специальным шилом. Он, проходя, мне по-дружески мигнул. Спасибо, конечно, но очень уж не информативно. Что же там судьи застоялись?

Наконец, громогласно объявили. 119 очков! Все же и я немного лоханулся, на одно только очко, но все же. Или они мне принципиально снизили? Дескать, все хоть немного промахнулись, и ты не белый и чистый, потерпишь, не красная девушка. Или поплачешь слезами втихомолку и пойдешь получать высокую медаль, хоть какую-нибудь — серебряную али бронзовую!

Я метнул подозрительный взгляд на мельтешащихся судей. Недовольство мое было так открыто показано, что председатель команды судей небезызвестный Кириллов решил объяснить всему миру. Ну, или все спартакиаде, тоже немало. А, может, он и не испугался, а просто совестно стало. В общем, он сказал в микрофон:

— Судейская коллегия хотела бы уточнить: участник Ломаев в процессе стрельбы показал, что он на голову выше остальных спортсменов. Центр его мишень буквально изрешечен. Все в яблочко! Но технически проследить все двенадцать пуль оказалось невозможно. Три пули мы так и не нашли. И хотя все трое судей решили, что они в районе десятки, сами видели, но все же! Поэтому коллегия постановила: считать все двенадцать пуль в десяти очковой зоне, но одно очко все же снять, чтобы самому Ломаеву было куда идти.

Зрители на это довольно-таки соломоново решение судей отреагировали неоднозначно. Свист, хохот, одобрительные и неодобрительные крики звучали несколько минут. Но когда шум притих, Кириллов продолжил:

— По поводу медалей судьи громогласно решили: золотую медаль вручить прапорщику Ломаеву, как лучшему снайперу Советской Армии из пистолета Макарова. Серебряную медаль не вручать, а дать две бронзовых.

Вот такие итоги. Медаль мне, разумеется дали сразу. Нельзя сказать, что я был полностью доволен, одно очка-то судьи у меня слямзили. Но ведь, хе-хе, я извиняюсь, не собственное очко утащили, перетерплю как-нибудь. Тем более, в общекомандном первенстве, у каждого в своем направлении, выиграли 16 армия, спортивное общество ЦСКА, ЦГОЛИФК.

Вот те и сподобились по уровню и по направлению.

От 16 армии, а точнее от самого министерства обороны какой-то генерал-полковник (первый заместитель Главнокомандующего Сухопутных войск) под хорошие слова дал мне диплом министерства обороны. Ну не то, что здорово. Хотя с таким чином поздороваться и то замечательно. Но генерал еще дал мне талоны на продукты и на промтовары, негромко сказав, чтобы я шел с женой, там по выбору. А вот это уже хорошо;

От ЦСКА поздравил В. А. Захаров. Приятно, черт возьми, когда сам председатель пришел! Много он говорил, выдал чек на пятнадцать тысяч рублей, тоже талоны не то и на это. Спасибо ЦСКА!

От ЦГОЛИФК я получилнаграды, как моральные, так и материальное вознаграждение в вузе. Уже в учебной аудитории факультета декан тренерского факультета Гвоздев объявил, что «такая корова нужна самому». И в честь такой победы мне списываются все академические задолженности.

Я вежливо шаркнул ножкой. Вот ведь паразиты. И за что спрашивается, я так мучился, выдавливался оценки и зачеты? Сидел бы на академическом стуле попой ровно и ждал, когда драгоценный декан спишет все хвосты. Впрочем, ладно. Единственно, я позволил себе выпустить немного сарказм, спросив, что все оба зачета?

Разумеется, декан мог видеть все мои учебные успехи, экзаменационные же листы я приносил в деканат. Просто поленился посмотреть ведомости, а теперь вот вляпался в неприятность.

Хотя эта ситуация была недолгой, если Аркадий Борисович вообще смутился. Невесть кому — студент ОЗО первого курса. Полную картину его учебы наверняка никто не знал. Не потому что засекречено, а потому что слишком мал. И нечего тут обижаться, это жизнь такая.

А Аркадий Борисович еше, притянув меня за воротник свитера, негромко, но отчетливо сказал:

— Зайди ко мне в деканат, там есть некоторые остатки продовольственной помощи по линии профкома, комсомола и партбюро. Невесть что, но в магазине все равно не найдешь. Тебе, как золотому призеру, можно дать.

Вот теперь я окончательно смирился с ситуацией, когда мою честно заработанную победу понемногу отстаивали. Ничего никто персонально меня не гнобил, ноги не оттаптывал, опять же жизнь такая в любой век!

После этого двукратного официального чествования, я добровольно отдался в руки моего курса. Точнее, в руки мужского большинства. Женское меньшинство (примерно около 40%) не только разрешало себе меня тискать, подбрасывать над собой они просто не могли физически. Но позволяли меня нахально целовать, стараясь, чтобы помады оставалось побольше.

А вот это уже настоящая гадость. Я понимаю, что многие меня хотели, но надо ведь понимать, что я один, а их много. Полигамия же в их современно мире запрещена, даже почти в бесстыдном Западе. Ну а уж в пуританском СССР тем более. Тем более, я люблю свою Машеньку и жду от него ребенка!

После этого «поздравления» долго мылся в мужском туалете, ругаясь. Парни, там же куря, мне поддакивали, хотя и по другому поводу. Им было завидно, почему на курсе так много свободных парней. А женский пол все бегает з женатым. Сами думаете, хе-хе, ответов сразу несколько и всея для них неудобные.

Курили они недолго, при дефиците, в том числе и курева много не побалуешься. А я пошел в деканат, м-гм, за мылом. А что, факультет — это наша альма матерь, деканат, соответственно, мама. Ну или папа, с учетом, что декан — мужчина.

Но попросил я все же у секретаря деканата. Я по своей практике знаю, что если декан — мужчина, то у него ничего не будет, а вот женщина, какой бы она не была по должности, будет хозяйственной. Так что, Любочка, будь добра, да мыла помыться, я ж с возвратом.

И уставился на нее, умилительно улыбаясь.

Ответов было аж два! Люба, ответно улыбаясь, утвердительно сказала, как бы даже не понимая вопроса:

— Конечно, всегда бери. Олег, пластмассовая мыльница вот тут на полке.

А декан Аркадий Борисович, выйдя из своей комнаты, посоветовал:

— Возьми из фонда помощи, там и мыло есть.

Хотя мне и не пришлось выбирать. Едва наш начальник зашел в свое помещение, люба схватила мыло и буквально потащила меня, не слушая мои возражения, что я умоюсь в мужском туалете, куда ей нельзя. А в женский туалет уже я не пойду.

Но она затащила меня в комнату отдыха, есть, оказывается и такая для избранных. И там самолично вымыла меня по пояс. Ух, хорошо!

— Хорошая ты женщина, Люба, — прямо сказал я ей на это, — но ведь я уже женат. Так что извини!

Люба на мгновение притихла, но потом тоже прямо сказала, хоть и смущаясь:

— Пусть, но если ты разведешься, помни, будущая невеста у тебя уже есть.

И поцеловала меня в щечку слегка.

Вот ведь как. И что парни все жалуются, мол, не на ком жениться. Сами виноваты, под лежачий камень вода не течет. Вон какие представительницы прекрасного пола кругом ходят!

В декана при помощи той же Любочки выбрал, если уж разрешили, комплект, в основном, дефицитных продуктов. А что сейчас было не в дефиците?

Зрелый этап Перестройки — это было такое время, до одури нелепое и частично смешное, частично злобное. Магазины, как в годы военного коммунизма, свой роли не играли. Что там было? Хлеб, да и то не всегда, немного круп, соки в трехлитровых банках и консервы. Среди последних господствовал такой «рыбный» деликатес, как морская капуста. Нет, говорят, она очень полезна, но и ведь мы не коровы или другие парнокопытные домашние животные.

Все нечто полезное и необязательно остродефицитное шло по структуре распределения. Причем, чем могущественнее учреждение, тем оно лучше снабжалось. Советская реальность эпохи Перестройки!

Вот и сне перепало. Вообще-то в ЦГОЛИФК так в основном обеспечивались профессорско-преподавательский состав и разный административно-технический персонал. Считалось, что студенты, в принципе, снабжаются по месту основной прописки. Но для меня сделали исключение.

С помощью вездесущей Любы я набрал мясных и овощно-фруктовых консервов, по паре килограмм гречки и риса. Стирального порошка и мыла, хотя они и не были продуктами.

И, гм, благославлясь, отправился домой. А там уже меня ждал праздничный стол. Оказывается, на спартакиаде был Александр Петрович! А я его как-то и пропустил. Хотя если он скромно стоял среди прочих, то не удивительно. В воскресение в тире было много людей, наверное, с моей точки зрения, несколько тысяч.

Так вот, он все видел и пришел к женщинам — жене и дочери, моей супруге, торжествующую новость — наш Олег Ломаев победитель не только по стрельбе из автомата Калашникова на двести метров, но и теперь по стрельбе из пистолета Макарова на 25 метров. А, значит, он, наверняка, станет и абсолютным победителем всей армейской спартакиады!

Женщины, которые остались дома, Маша по случаю беременности, а теща Анастасия Васильевна просто по привычке, сразу же начали готовить блюда. То есть готовила-то ее мама, а Маша в основном ее забавляла. Александр же Петрович был снабженец, бегал по магазинам и по рынкам, а их тех и других было в Москве много.

Так что стол было богатый (для бедной Перестройки), а все родные мои уставшие. Тут и я пришел где то часам к пяти. К рыбе и мясу и трем салатам добавили наскоро приготовленный плов с консервированной свининой и вареный картофель с соленой сельдью. Страшный дефицит в те годы.

Александр Петрович под это дело немедленно вытащил по бутылки водку и вина. Но я посмотрел на Машу — та заметно покривилась. Понятно дело, беременной женщиной противен пьяный муж. И отрицательно покачал головой:

— Извини, Александр Петрович, я только символически, яблочным соком.

Хотя тесть ведь был не дурак, понимал, что женщины так и так не дадут разгуляться. А так в одиночку он тихой сапой уговорит бутылочку. И всем будет хорошо.

Поели горячее мы под яблочный и виноградный сок, Александр Петрович под водочку. А ничего получился плов. Точнее, скажем правду, рисовая каша с тушенкой, но все равно прекрасно. А потом я выложил на стол все свои сегодняшние награды. Вначале вытащил диплом. Женщины, естественно, поохали на роскошь и на красоту, но, в общем-то, остались равнодушны. Бумага как бумага, Александр Петрович в свои годы по молодости целую стену ими обклеил. А вот тесть, внимательно осмотрев под очередную рюмку водочки, мудро заметил на такую форму награды:

— Сам министр обороны подписал, между делом благодарность объявил. Т бы, когда приедешь в Вологду, показал своему командованию. Армия — это такой институт, там ничего зря не идет. Раз сам министр бумаги пишет, значит другие генералы обязаны стать во фрунт.

Я охотно согласился, поскольку думал тоже. Ведь то же командование 16 армии, а, тем более, товарищ командир спортроты капитан Великанов, должны отреагировать. Не на меня, на подпись генерала армии Язова, бывшего тогда министром обороны СССР.

Потом торжествующе вытащил чек на пятнадцать тысяч рублей. Вот это награда, все сразу оживились, обрадовались. Диплом это хорошо, так же как и орден, а вот деньги много лучше. Тем более, в таком количестве. Маша ко мне приластилась, даже не стесняясь родителей:

— Ты ведь мне купишь новое платье. Тут продается в магазине импортный наряд, кто-то сдал, три тысячи рублей, дорого, но так импозантно. Я рожу, как будто по мне будет.

Однако же! Потихоньку начинаются развиваться рыночные отношения. Уже в этом году появится закон о кооперативах. А это первая ласточка. Если раньше торговали из под полы, фарцевали, то теперь открыто торгуют, сдают в магазине.

— Конечно, дорогая. Я ведь в армии, на всем готовом. Возьму пятьсот рублей, а остальные деньги трать.

Обратился к тестю с тощей. Мне и в спортроте говорили и в вузе, что на протяжении двух-трех лет рубль рухнет. Так что не копите, вкладывайте в любой товар.

Сказал и откровенно затаился. Поверят — не поверят? Первым сказал Александр Петрович. Он хоть и был уже прилично пьян, но высказал приличную трезвую мысль:

— Народное хозяйство у нас уже который год колышется туда — обратно. А у власти находятся одни болтуны, не удержат, обрушат. Правильно говорят, я сам вижу, цены постоянно повышаются.

Сказал, как обрубил. А женщины молодцы. Мужчины сказали, значит так и будет. Незачем зря спорить. Тем более, им же сказано — купить, а они это так любят!

Машенька, у мены талины, вот эти, не на конкретные товары, а на выбор. Как у тебя здоровье, смотришь со мной на покупки?

Мог бы и не спрашивать. Глаза у Маши вспыхнули, она прямо расцвела, похорошела. Смачно чмокнула меня в щеку:

— Как скажешь дорогой, конечно, я пойду, куда ты скажешь!

Посидели еще, поболтали. Потихонечку сжевали всю поставленную еду. Ее тут было человек на десять, теща Анастасия Васильевна думала, как пищу консервировать, чтобы не испортилась. А вот так!

А на завтра сначала прошли не за товарами, ха! Был понедельник — рабочий день. Соответственно,первую часть дня я, как праведный студент, был в учебных заведениях, то есть я бы еще и на учебе был, но после первой же пары Люба, как всегда, пришла в аудиторию и железным голосом объявила:

— Ломаев Олег, срочно к декану Аркадию Борисовичу!

Причем не ушла на своих великолепных ножках, а оставалась ждать меня, подгоняя взглядом. Что поделать, сказал взглядом, мол, сам не знаю, открыл тетрадку, учебник и легко спустился к входной двери.

Я так думал и все понимали, что меня приглашают/подгоняют в связи с своим победоносным выступлением. И точно, когда уже вышли из аудитории, Люба сказала, что Аркадий Борисович разговаривал с кем-то важным по телефону, а потом отправил ее за ним.

Но мне и в голову не пришло, какие волны пройдут от этого камня! Сначала я пришел к декану. Как оказалось, ненадолго, он сам уже надевал легкий плащ.

— Вот и ты, — констатировал декан, — одевайся в уличную одежду, Виктор Михайлович послал машину, нехорошо задерживать высокое руководство.

— Да я уже, — сказал я спокойно, — лето же, и в кителе подойдет, — потом спросил из легкого любопытства, — а кто такой Виктор Михайлович, не скажите?

Аркадий Борисович посмотрел на себя в большое зеркало в платежном шкафу:

— Не грязен, не измят, пойдет, в общем.

Посмотрел на меня с некоторой иронией:

— Виктор Михайлович Игуменов — ректор ЦГОЛИФК, твой ректор, между прочим. Именно он, в конечно итоге, будет тебя или выгонять, или выпускать. Нехорошо, Олег, его не знать.

Меня, однако, Аркадий Борисович не пробил.

— У меня много начальства в сфере образования, — хладнокровно сказал я, — вплоть до министра. А мне достаточно того, что у меня есть мой декан.

Аркадий Борисович на это только хмыкнул:

— Спасибо, конечно, за такой патетический спич, но знать его ты должен. Ви-ктор Ми-хай-ло-вич. И поехали, уже машина подъезжает!