На привязи 4,1

Глава 2

— СМОТРИТЕ-КА, КТО явился.

Страйкер, сотрудник охраны моего отца, смотрит на меня из лифта, нагло ухмыляясь и постукивая по своим часам. Если бы я не знал его лучше, то подумал, что он ждал моего прихода. Я не стал заморачиваться и звонить своему отцу, чтобы сообщить ему о своем возвращении в город, да в этом не было никакого смысла, благодаря папарацци, следящим за мной. Уверен, что половина Нью Йорка уже в курсе, что мы с Ребеккой вернулись. А если еще нет, то вскоре узнает. Нашу свадьбу, как я предполагаю, газеты разрекламируют на всю катушку.

— Едешь наверх? — спрашивает Страйкер, придерживая дверь лифта для меня.

— Ты все еще работаешь здесь? Я думал, что уволил тебя.

Его гортанный смех эхом разносится вокруг меня, когда двери лифта со звоном закрываются. Как бы Страйкер не раздражал, но он хорош в своем деле. Не думаю, что мой отец держал бы его так долго рядом, если бы было по-другому. Несмотря на их старую дружбу, мой отец не относится к такому типу людей.

— Ты не можешь уволить меня, пока не вступишь в наследство.

— Точно. — я смеюсь. — Я это запомню.

— Как там Рыжая?

Я улыбаюсь прозвищу, которым Страйкер наградил Ребекку. У меня такое чувство, что она нравится его древней заднице, намного больше, чем мне бы хотелось.

— Все замечательно, — говорю я, нажимая кнопку этажа, на котором располагается офис моего отца.

— Ее тут не хватает. Без нее все слишком блеклое.

Я с удивлением смотрю на него. Я все еще не забыл тот факт, что он стал свидетелем нашего первого с ней общения здесь, в лифте.

— Ты имеешь в виду, тебе не хватает ее колена на моих яйцах? — спрашиваю я.

— Я несколько раз был свидетелем безумных вещей, которые вытворялись в этом лифте, но это воспоминание исключительное.

— Мудак.

Довольная улыбка появляется на его лице, когда он пожимает плечами в ответ. Я наблюдаю, как Страйкер выходит из лифта. Он поворачивается и отдает под козырек двумя пальцами.

— Удачи с твоим отцом.

Я встречаюсь взглядом с отцом, который входит в зал для заседаний со стоическим выражением на лице. Прошло четыре недели с момента нашего последнего разговора. Время пролетело незаметно. Его серые глаза приветствуют меня суровым взглядом. Такой взгляд я видел и раньше. Последний раз это было, когда я сказал ему, что не планировал двойной специализации в бизнесе. Моя мать когда-то называла этот взгляд «конец разговорам». Не важно, о чем ты собирался попросить, ответ всегда был нет.

Я вздрагиваю при воспоминании о моей матери. Временами Ребекка напоминает мне ее, но самым неподходящим образом. Я знаю, что моя невеста совсем не похожа на мою мать. Хотя, слова моего отца, сказанные на гала-вечере, все еще прочно сидят в моей голове, словно старая татуировка, медленно исчезающая, но еще существующая.

«Она использует тебя. Она такая же, как твоя мать!»

Не было никакого смысла спорить с ним по телефону. Для него поступки всегда говорят больше, чем слова, поэтому я здесь сегодня.

Он осматривает помещение, когда я занимаю место за прямоугольным столом напротив него. Я ненавижу этот гребанный стол почти также, как ненавижу ждать, когда он заговорит. Когда я начал работать на своего отца, то сказал ему, что круглый стол поможет укрепить моральный дух среди сотрудников. Он отказался что-либо менять. Он оставил чертов прямоугольный стол назло всем. Он хочет быть уверен, что все здесь знают, кто главный.

На мгновение на его лице появляется удивление, но оно быстро исчезает, когда он обращает свое внимание на стул перед собой. Я наблюдаю, как он молча отодвигает свое кресло во главе стола и садится. От этого у меня засосало под ложечкой. Он собирается отречься от меня. Нет, может не отречься, а только лишить наследства. От этой мысли мое сердце начинает неистово колотиться в груди.

Отчасти, потеря компании будет сродни потери части моего детства и моего брата. Я никогда не стремился встать во главе компании, пока не умер мой брат. Теперь, когда я открыт для любых возможностей, не могу не признаться, что люблю этот странный, безумный мир. Я хочу помочь этой компании расти и расширяться. В некотором смысле, я знаю, что мой отец хочет того же. Просто у нас разные представления, как этого достичь.

— Николас, удивлен видеть тебя здесь.

Его голос заставляет меня еще больше нервничать.

— Как и я. — вздыхаю я.

Он вызывающе поднимает подбородок.

— А Ребекка?

Я наблюдаю, как он кладет на стол между нами пачку бланков, его руки вцепились в три ручки, лежащие с другой стороны. Длинный стол все равно не дает ощущения достаточного пространства между нами.

— Николас, пожалуйста скажи, что ты не женился тайно в Париже.

Мой отец, не стесняясь, начинает свой допрос. Я самодовольно улыбаюсь явной неловкости, которая слышится в его голосе. Много раз, когда мы гуляли по улочкам Парижа, я думал о тайной женитьбе на Ребекке, но запрещал себе просить ее об этом. Я не собираюсь отнимать у нее свадьбу ее мечты лишь потому, что слишком боюсь столкнуться со своим отцом. Возможно, он управлял моей жизнью последние четыре года, но больше этого не будет.

Я сделал свой выбор.

Я выбрал Ребекку, и, если я не могу убедить его, что она именно та женщина, которая нужна мне, ему придется найти кого-то другого, чтобы управлять компанией. Потому что единственное, в чем я уверен — она нужна мне в моей жизни. Как бы ужасно это не звучало, но это правда. Вот такая, мать твою, правда, от которой у меня болит душа.

— Заманчиво, но я бы предпочел, чтобы моя семья была рядом и поддержала меня, когда я женюсь.

— Хорошо, — пробубнил он.

— Хорошо, в том смысле, что ты хочешь присутствовать там и поддержать меня?

— Нет, хорошо, в том смысле, что еще есть время уладить все с Элисон Прайс.

— Я не женюсь на ней. Не сейчас и никогда. И что заставляет тебя думать, что она все еще хочет меня? Сколько унижения может вытерпеть женщина?

У моего отца заходили желваки, когда он стиснул зубы. Как и я, он не привык, чтобы ему отказывали. Я не думал об Элисон Прайс с тех пор, как мы уехали в Париж. Словно она никогда и не существовала. Она была ошибкой, за которую я уже достаточно настрадался. И я не собираюсь сделать еще одну.

— Мы с Ребеккой собираемся как можно быстрее пожениться.

— К чему спешить? — спрашивает он. — Могу ли я что-нибудь сделать, чтобы изменить твое решение?

— Нет.

С самодовольным выражением на лице он достает свою чековую книжку из внутреннего кармана своего пиджака. Гнев просачивается по моим венам, пока я наблюдаю, как он кладет ее на стол и вытаскивает серебристую чернильную ручку и своего набора. Он планировал это. Не могу поверить, что он думает, что я откажусь от нас с Ребеккой за деньги?

— Деньгами ты не изменишь моего решения, — возражаю я.

— Твое решение? — смеется он. — Нет, я надеюсь, Ребекка передумает.

— ЧТО?

Мой отец смотрит на меня с хитрой улыбкой. Он серьезно полагает, что деньги заставят Ребекку уйти? Он поднимает руки, а затем спокойно складывает их перед собой.

— Ты не примешь моего предложения, но возможно она сделает это. С этим чеком она сможет вернуться в ЛА и жить в достатке со своими родителями.

Он думает, что выиграл эту битву, но это туфта. Она никогда не возьмет деньги. Она не взяла их раньше. Зачем ей брать их теперь?

— Ты не сделаешь этого, — говорю я, наблюдая, как он кладет свою чековую книжку обратно в свой карман.

— Нет, не сделаю, ты сделаешь.

— Что ты несешь?

Он смеется.

— Сама мысль пугает тебя, потому что ты знаешь, что возможно я прав.

— Ни хрена.

— Я готов поставить на то, что она рассмотрит предложение, но давай заключим пари. Если она принимает предложение, ты согласен отпустить ее. Если нет, то я с радостью приму ее в нашу семью.

— Ты действительно полагаешь, что она возьмет деньги, — презрительно усмехаюсь я.

— Да.

— Хорошо, но она никогда не возьмет деньги.

Мой отец закатывает глаза прежде чем скользит ручкой по чеку. Мое сердце начинает бешено биться, когда я вижу цифры, написанные чернилами, на чеке с реквизитами компании.

ЧЕТЫРЕ МИЛЛИОНА ДОЛЛАРОВ.

Я качаю головой от такой нелепости.

— Не знаю, зачем я пришел сюда сегодня. Я был дураком, рассчитывая, что ты возможно послушаешь меня. Думаю, я надеялся, что встречу не расчетливого дельца, а своего отца, но теперь я вижу, что он давно умер.

— Ник, я делаю это из любви.

— Отец, ты думаешь, что видишь насквозь любого, но ты ошибаешься. Если ты не можешь смириться с тем, что Ребекка станет моей женой, то это твои проблемы, но она станет ею.

— Ник, ты сам все усложняешь. Отдай ей чек и позволь ей решать.

Я еле сдерживаюсь, чтобы не вылететь из зала заседаний. Гребанный мудак. По пути из офиса, я чуть не опрокидываю кипу бумаг. Уверен все в этом здании будут только рады, когда я уйду. Я добрался до лифта за считанные секунды. Хочу побыстрее выбраться отсюда. Мне нужно увидеть Ребекку. Мне нужно забыть о сегодняшнем дне.

Я приглаживаю свои растрепанные волосы, ожидая, когда откроются двери лифта. Что за задержка?

Пока я нетерпеливо стучу по лифтовой панели, я замечаю знакомое лицо, молча наблюдающее за мной из-за угла. Кен Филлипс находится всего в нескольких шагах от меня. Его нервное присутствие еще больше увеличивает мое желание добраться до дома. Мы не часто общались, так как он был помощником редактора, но я прекрасно осведомлен о его чувствах к Ребекке. Гнев накрывает меня, когда я вспоминаю тот вечер, когда он привел Ребекку в Riptide. Если бы не Тристан, я бы ему голову оторвал. Тем не менее, я уверен, что не нравлюсь Кену также сильно, ка и он мне.

— Доброе утро, Филлипс.

— Доброе утро. — сказал он, сдерживая волнение. — Э-м, как поживает Ребекка?

Легкий румянец на его щеках раздражает меня. Если он думает, что у него есть с ней хоть малейший шанс, он чертовски ошибается. Я пристально смотрю на него, в то время как он нервно теребит свой клетчатый галстук-бабочку.

— Разве у тебя нет работы? — спрашиваю я, поворачиваясь к нему.

— О… э-э… да, сэр. Извините, я только хотел узнать, счастлива ли она.

— Что ты сказал? — выхожу я из себя.

Если бы не гнев, курсирующий по моим венам, его испуганное выражение было бы почти смешным.

— Я имею в виду, просто она уехала в такой спешке, и я хотел убедиться —

— Ее счастье тебя не касается, — рявкаю я.

Через несколько секунд я исчезаю в лифте, полностью осознавая, что повел себя как последний козел, без причины. Я прислоняюсь к стене лифтовой кабины, когда мою грудь сдавливают эмоции. Когда я открываю глаза, мой мир начинает тихонечко переворачиваться. Черт.

В глубине души я боялся этого вопроса с тех самых пор, как мы с Ребеккой уехали в Париж.

Действительно ли Ребекка счастлива?

— Конечно, счастлива. — говорю я в пустоту.