На привязи 4,2

6 РЕБЕККА

ПРОХОДИТ НЕСКОЛЬКО ДНЕЙ, но слова Доктора Картера все еще крутятся у меня в голове, пока я жду Николаса в итальянском ресторане «У Марио». Николас опаздывает на наше свидание сегодня вечером, что совсем на него не похоже. Когда я открываю меню, лежащее передо мной, меня ослепляет вспышка фотоаппарата. Меня не должно удивлять, что папарацци затаились снаружи, как гиены в ожидании лакомого куска мяса, но все же я удивляюсь. Как, мать их, они узнали, что я буду здесь? Я смотрю вниз на небольшую выпуклость, которая уже начинает немного выпирать из-под платья. Становится все труднее скрывать свой животик. Будет еще труднее скрывать его от папарацци, которые, кажется, преследуют нас, куда бы мы не пошли. Я должна рассказать Николасу о ребенке до того, как он узнает об этом из газет.

Я опускаю глаза на стол, накрытый скатертью цвета шампанского, изо всех сил стараясь не глазеть на вспышки фотоаппаратов, направленных на меня. Вместо этого, я обращаю свое внимание на букет малиновых роз передо мной, присланных мне новым секретарем Николаса. Секретарем, о существовании которого я даже не подозревала до настоящего момента. Я знаю, что не должна переживать о том, что он нашел кого-то на мое место, но это меня беспокоит. На мгновение суматошные вспышки, окружающие меня, прекращаются. Я поднимаю глаза как раз в тот момент, когда Николас идет к моему столику. На нем мой любимый серый костюм и соответствующий серый галстук. К разочарованию папарацци, Николас не приветствует их. Его взгляд блуждает по мне, и он тепло улыбается. Но несмотря на это, я не могу не заметить пару уставших глаз, задержавшихся на моем лице. Мое тело поднимается, прежде чем я успеваю подумать. Словно мы с ним связаны одной нитью.

— Привет, любимая.

Никогда не устану слушать эти слова, слетающие с его грязного языка. Это сладостная гипнотическая мелодия.

— Ты опоздал на ужин. — улыбаюсь я. Я ждала Николаса почти сорок пять минут.

— У меня были кое-какие дела.

Николас наклоняется и целует меня прямо в губы. Мой первый порыв — убраться подальше от глаз папарацци, но прикосновение Николаса делает меня неподвижной.

— Ник, все смотрят, — говорю я, наконец оторвавшись от него.

— Ну и пусть, — говорит он, хватая меня за шею, и снова целует меня. — Пусть весь этот гребанный мир видит, как я целую свою будущую жену.

Я сдерживаю улыбку, когда Николас прерывает поцелуй и озорно улыбается мне. В его глазах загорается огонек. Он тянет мою руку к своим губам и демонстрирует мое кольцо с бриллиантом папарацци.

— Что это было?

— Что? — усмехается Николас.

— Ты привлекаешь их внимание.

Он смотрит на папарацци за окном.

— Я этого и ждал, так как именно я позвал их сюда.

Его слова застают меня врасплох, и я чуть ли не давлюсь лимонной водой, которую пью. Он позвал их? Что Николас задумал? Я никогда не видела, чтобы он заручался поддержкой папарацци. Богу известно, он не очень хорошо с ними ладит. Пока мы изучаем меню, очень привлекательный молодой официант лет двадцати останавливается у нашего столика, чтобы налить нам по стакану воды, хотя мы с Николасом молча смотрим друг на друга.

— Я подумал, было бы неплохо, если бы нас видели вместе чаще. Чем больше мы попадаемся на глаза моему отцу, тем меньше он будет с этим бороться.

— Я думала, ты давно уже поговорил со своим отцом?

— Так и есть.

— Я полагаю, все пошло не так.

— Этого и следовало ожидать.

Я знаю, он избегает моего вопроса. Но также понимаю, что сейчас возможно не самое лучшее время говорить его о работе.

— Ты не много говоришь о своей работе. Это меня беспокоит, — настаиваю я.

— Давай поговорим об этом позже, — говорит он, подзывая официанта. — Сейчас я просто хочу насладиться вечером со своей будущей женой.

— Мы все еще собираемся пойти в кино?

— Конечно. — он ухмыляется. — Мне нужна еще одна причина, чтобы пообжиматься со своей невестой в темном помещении.

Мы не идем в кино. Мы едва успеваем добраться до его машины, прежде чем Николас начинает раздевать меня. Он обнимает меня за талию своими теплыми руками и прижимает своим телом к машине за нами. Дрожь проходит вниз по моей груди, когда он раздвигает своим коленом мои ноги. Этого достаточно, чтобы моя голова закружилась, а сердце бешено забилось в груди. По моим венам течет возбуждение, пока я наблюдаю, как он возится со своим галстуком. Он отстраняется назад и резко дергает за один конец галстука, пока тянет вверх второй. Я целую его прежде, чем он успевает сделать шаг вперед. Я не уверена, дело в моих гормонах, или в том, что на Николасе мой любимый серый костюм, но мое тело воспламеняется, когда его прикосновения поглощают меня.

— Милая, блядь, — бормочет он мне в губы. — Ты потрясающая.

— Ник, мы не можем заниматься сексом посреди улицы.

Я улыбаюсь в экстазе, когда он тянет меня за волосы и открывает мою шею для поцелуя. Он нужен мне также, как я ему. Я жажду его, его прикосновений и того, какие чувства он вызывает во мне одним лишь своим присутствием. Боже, я надеюсь, он будет счастлив, что у нас будет ребенок, потому что в противном случае понятия не имею, что мне делать. Поцелуем я прогоняю все грустные мысли из своей головы, и кусаю его нижнюю губу. Он стонет и платит мне тем же.

Я зарываюсь пальцами в его шевелюру, когда он покусывает зубами мою шею. Черт. У меня все сжимается внизу живота, когда запах одеколона Николаса обволакивает меня. Удивительно, но сегодня вечером он не беспокоит меня. Никакой тошноты. Ничего. Лишь блаженное ощущение накатывает на меня. Я на седьмом небе от счастья, когда Николас решает поднять меня и усадить в машину. Несмотря на мои протесты, он поднимает меня на руки, как пушинку. Он ухмыляется мне, когда его рука оказывается у меня под задницей. Мое сердце сжимается от дьявольского выражения у него на лице. Боже, я люблю этого мужчину.

— Ник, ты надорвешься.

— Я поднимаю в тренажерном зале больше, чем ты весишь.

Я ахаю.

— Ты знаешь, сколько я вешу?

— А это проблема?

— Да, — бормочу я. Вообще-то меня это очень беспокоит, учитывая, что за этот месяц я поправилась по меньшей мере на два с половиной килограмма.

— Плевать на цифры. Я люблю твое тело. Твои изгибы.

— Даже те части моего тела, которые трясутся.

— Особенно те.

Я не совсем уверена, как Николасу удается затащить меня в машину, но он делает это без особых усилий. Я завидую ему, мягко говоря, потому что в последние дни даже поднявшись по ступенькам, уже покрываюсь потом. Николас убирает свой портфель с заднего сиденья и быстро скидывает с себя оставшуюся одежду. В считанные секунды он прижимает меня к сиденью и трется своим пахом о ткань моих трусиков. Я тянусь и кладу свою руку на его обнаженную грудь. Я все еще никак не могу привыкнуть видеть его обнаженным. Его мышцы напрягаются, когда он нависает надо мной. Мой взгляд скользит ниже, чем я намеревалась, но это не имеет значения. Николас улавливает направление моего взгляда.

— Если ты продолжишь так на меня пялиться, я тебя никогда не выпущу из этой машины, — предупреждает он.

Я улыбаюсь, когда он захватывает в кулак мои волосы и тянет их так, как мне нравится. Спору нет, его прикосновения необходимы мне как воздух. Он стонет, когда я скольжу своей рукой вниз и провожу по его длине.

— В любом случае ты не собирался выпускать меня отсюда, — возражаю я.

Он искренне смеется и зарывается носом в мои волосы. Он водит носом по моему лицу, а потом поворачивает мою голову и быстро целует меня. Мной овладевает необходимость рассказать ему о ребенке. Я не уверена, как долго еще смогу скрывать это он него. Или как долго еще хочу это делать.

— Я скучала по тебе, — говорю я, проводя рукой по его щеке.

Он стонет и трется своей щетиной о мою руку. Я обхватываю его ногами и прижимаюсь своей сердцевиной к его члену.

— Похоже, что ты больше скучала по моему члену, — говорит он, тихо засмеявшись, когда я ущепнула его за руку. Все слова пропадают, когда он кусает мой сморщенный сосок. Черт, это больно, но да, так хорошо. Николас останавливается на мгновение и пристально смотрит на мою обнаженную грудь под ним.

— Мне кажется, или твоя грудь выглядит больше?

— Э-э…

Черт. Я должна ему рассказать.

Он наклоняется ко мне, снова захватывая мои губы.

— Бля, обожаю твои сиськи, детка.

Твердые пальцы Николаса сжимают мою грудь, а потом плавно скользят вниз к моим бедрам. Мои мысли возвращаются к тестам на беременность. Слова застревают на кончике моего языка, когда пальцы Николаса врываются в меня. Его губы атакуют мою шею, в то время как пальцы лишают меня каких-либо мыслей вообще.

— Ты такая мокрая, детка, — говорит он мне в шею. — Такая готовая.

Мои щеки краснеют, когда он вытаскивает из меня свои пальцы и погружает их к себе в рот. Зачарованно я наблюдаю, как он облизывает свои губы, словно только что чем-то полакомился. Медленная ухмылка появляется на его лице, когда он видит мою реакцию.

— Ты когда-нибудь пробовала себя, любимая?

Если бы можно было покраснеть еще больше, я бы это сделала.

— Нет, — признаюсь я.

Мой голос звучит более кротко, чем мне хотелось бы. Если Николас удивлен, он этого не показывает. В действительности, он, кажется, доволен. Не раздумывая, он погружает в меня один палец, а затем подносит его к моим губам. Все мое тело напрягается, когда он медленно проводит своим мокрым большим пальцем по моей губе.

— Покажи мне, как сильно ты хочешь меня.

Эти слова звучат не как просьба. Это требование.

Я открываю рот, в нетерпении попробовать свой вкус. Мое волнение быстро исчезает, когда мой взгляд встречается с горящим взглядом Николаса. Звериный голод, который излучают его глаза, может с легкостью сжечь мою одежду. Я беру в рот его большой палец и сосу сладость, покрывающую его. Николас стонет, пока я вожу языком туда-сюда по его большому пальцу.

— Детка, я хочу твой ротик на моем члене.

Я сосу сильнее, заработав еще один стон наслаждения от моего жениха. Через секунду он отодвигается и тянется к карману его брюк. Я наблюдаю, как он садится на корточки, обнаженный, твердый и готовый. Волнение захватывает меня, когда я вижу, как он вытягивает из своего кармана презерватив. Он разрывает упаковку и раскатывает его. Я хочу сказать ему, что уже поздно. Я уже беременна, но внезапное ощущение его члена рядом с моим входом сразу же останавливает меня. Каждый толчок его члена лишь усиливает боль между ног. Он начинает двигаться медленно, но каждый его толчок приводит меня в состояние крайнего возбуждения. Я задыхаюсь, когда его яйца бьются об меня, вызывая головокружение. Этого звука и давления достаточно, чтобы я кончила.

— Ник, — вскрикиваю я.

— Да, детка. Ты, блядь, моя. Ты вся.

— О, Боже.

— Особенно эта тугая маленькая киска, — говорит он, протянув руку и лаская мой клитор.

— Больше, — шепчу я. На мгновение он отодвигается, заставляя меня непроизвольно всхлипнуть. — Не останавливайся.

Николас поднимает мою ногу, отводя ее чуть в сторону, и хватает меня за задницу, трахая меня. Единственное за что можно ухватиться, это окно позади меня. С каждым толчком мои руки упираются в темную кожу его салона.

— Ник, мне нужно тебе кое-что сказать, — стону я.

Его движения становятся более быстрыми и еще более решительными.

— Что такое? — задыхаясь, говорит он, когда прижимает мои ноги к груди для более глубокого проникновения.

Волна наслаждения проходит через меня, когда его головка растягивает меня еще больше. Его ребристый член наполняет меня экстазом, пока он продолжает вбиваться в меня. Николас оставляет дорожку мучительных поцелуев от соска в сторону к моим ребрам, заставляя мои нервы пылать. Каждое новое прикосновение более нежное, чем предыдущее. Его бедра бьются о мою задницу, когда он достигает предела. Вскоре я чувствую себя полностью открытой под ним.

— Я люблю тебя, Ребекка.

— Ник, я —

Мои слова тонут в его гортанном рыке, когда он кончает в меня. К тому времени когда он замирает, мои легкие горят. Тяжелая тишина повисает между нами, когда он выпутывается из моих объятий. Через секунду он притягивает меня к своей груди, обнимая меня руками.