На рассвете любви

5

Виктория беспокойно ворочалась в постели, где-то в глубине своего сознания понимая, что спит и видит сон: это волнующее ее загорелое лицо и золотистые волосы. Она постаралась отгородиться от них рукой… и неожиданно проснулась. Ослепительное солнце заливало ее своим светом, в широко открытом окне колыхались на ветру ветви деревьев.

Ну, конечно же! Сегодня воскресенье, и она вспомнила, что ждет ее в этот день. Откинув москитную сетку, она встала, приняла душ и пошла на кухню. С миской пау-пау и пассионов она уселась на край стола.

— Как здорово, миссис Лис, что здесь растут эти фрукты, — заметила она. — Дома нам приходится платить за них сумасшедшие деньги.

— Слава Богу, это прекрасное подспорье в хозяйстве, из них можно готовить все что угодно.

— Да, — рассеянно ответила Виктория. Она любила все эти фрукты. Но сейчас они интересовали ее меньше всего. Она задала вопрос, который занимал ее все утро:

— А кто такой Шад, миссис Лис? Я хочу сказать, в каких он отношениях со Скоттом?

— А, Шад… Он наполовину абориген. — Миссис Лис кончила выжимать апельсиновый сок и, не торопясь, продолжала — Мать Скотта после родов долго болела, и в дом привели Шада, чтобы мальчику было с кем играть. Он был сыном одного из белых управляющих Намангиллы и примерно того же возраста, что и Скотт. Со временем они настолько сблизились, что покинули Намангиллу вместе, когда обоим исполнилось лет семнадцать, и стали работать на ферме у Гамильтонов. Теперь, Слава Богу, они вернулись, так что все будет хорошо.

Затем она добавила, как будто разговор напомнил ей о чем-то:

— Тебе надо будет как-нибудь съездить посмотреть усадьбу в Намангилле. Там сохранился старый дом, построенный в типично колониальном стиле.

«Я никогда туда не поеду, — решительно подумала Виктория, неся свою тарелку к раковине и ополаскивая ее. — Если только…» Но она была рада, что все узнала про Шада.

Позже, сидя в углу большого «ягуара», который Питер лихо гнал по разбитой дороге, она гадала, какого Скотта увидит сегодня. Будет ли это холодный, ироничный незнакомец, которого она встретила первый раз, или покрытый пылью искусный наездник, так свободно и непринужденно сидевший на уставшей, загнанной лошади и смеявшийся над ней, или человек, которого она угощала бутербродами и чаем и от которого словно исходили электрические заряды, пронизывавшие все ее тело? Даже теперь, вспоминая об их встречах, она почувствовала, как через нее словно прошел ток.

Стараясь скрыть от сидящих в машине свои чувства, она отвернулась, чтобы никто не заметил выражения ее глаз, и приказала себе не делать глупостей. Будет гораздо разумнее, в который раз сказала она себе, выполнить свое первоначальное решение и уехать из этого забытого Богом края.

Большая машина замедлила ход и остановилась. Виктория услышала, как Дженнифер воскликнула:

— Ой, мама, посмотри, кто здесь!

Эти слова и особенно тон, которым они были произнесены, заставили Викторию посмотреть в сторону, куда указывала ее приятельница, и она увидела, как из одной из машин вышла женщина и направилась к стоящему неподалеку мужчине.

Солнце высветило иссиня-черные волосы рядом с соломенно-желтыми. Две полоски яркой ткани однозначно показывали, что женщина знала достоинства своей фигуры, просто созданной для бикини. Эта великолепная фигура и роскошные волосы цвета воронова крыла вызвали у Виктории естественный приступ зависти.

— Вы прибыли в наши глухие края, чтобы навестить отца, Джоанна? — В голосе Дженнифер послышалась необычная приветливость, когда она здоровалась с женщиной, которая в сопровождении Скотта подошла к ним, затем добавила — Познакомьтесь, это Виктория Стин — Джоанна Чилтерн.

— Да, я собираюсь пробыть здесь недельку-другую, пока не будут готовы окончательные результаты, — ответила Джоанна, небрежно поздоровавшись с Викторией, — да и вообще, работа в тропической клинике с папой впоследствии поможет моей карьере. Ну, конечно, здесь есть и другие соблазны. — При этом она бросила на Скотта обольстительный взгляд.

«Значит, эта женщина, так призывно улыбающаяся своему спутнику, врач», — отметила про себя Виктория.

Скотт непринужденно покачивал головой.

— Твоя красота Джоанна ослепительна, но на меня не рассчитывай, я не являюсь одним из местных соблазнов. Я простой работяга с фермы.

Джоанна восхищенно рассмеялась, затем со словами:

— Ну что ж, посмотрим, насколько нам удастся подружиться, — с хозяйским видом взяла его под руку.

— Обязательно посмотрим, — с шутливым вызовом прозвучал ответ. Но Виктория обратила внимание, что если губы Скотта улыбались, то глаза были серьезны, хотя и полузакрыты, как бы от солнца. Ее трудно было обмануть, она уже видела этот маневр, правда, в другой ситуации.

Они пошли дальше, всюду слышались смех и приветственные возгласы. Виктория оказалась в толпе людей, с которыми знакомили ее спутники. Затем она заметила, как Дженнифер положила свою руку на руку Питера с тем же видом собственницы, с каким Джоанна Чилтерн взяла под руку Скотта Кортни.

Оглядевшись вокруг, Виктория подумала, что дядя Пит был прав, говоря, что это прекрасное место для пикника — в излучине реки, в спокойной неглубокой воде которой отражались ветви нависающих над ней деревьев. И яркие наряды собравшихся подчеркивали изумрудную зелень травы.

Виктория некоторое время пребывала под впечатлением этого зрелища, пока вдруг не обратила внимание на Скотта, который, смеясь, разговаривал с двумя пожилыми дамами. И тут ей в голову пришла неожиданная мысль: во время их немногочисленных встреч он был одет как человек много и тяжело работающий. Теперь же на нем были белые шорты с черным рисунком и белая шелковая рубашка с такой же вышивкой на нагрудном кармане. Подобные изделия не покупаются в магазине готового платья, здесь была видна рука модельера. Примерно такие же вещи любил носить ее брат. Глядя, как он двигается среди толпы, она подумала, насколько в Скотте Кортни все было противоречиво.

Вдруг его светловолосая голова повернулась в ее сторону, и даже через разделяющее их расстояние Виктория почувствовала, как напряглась та невидимая нить, которая однажды протянулась между ними. Лишь на мгновение, показавшееся ей вечностью, их взгляды встретились. Затем она резко отвернулась, чтобы достать фотоаппарат. Фотографирование — это достаточно уважительная причина, чтобы в течение какого-то времени не вступать ни с кем в разговоры и получить возможность унять бешеное сердцебиение и дрожь в коленках. Проходя по берегу реки в своих коротких зеленых шортах и салатового цвета блузке, она делала снимки этих мест, которые, возможно, больше никогда в жизни не увидит. Затем, переодевшись в довольно скромный купальник, она пошла по прибрежному песку вдоль реки. Несколько деревьев, росших на самом берегу, преградили ей путь. Она обошла их и оказалась на широкой дорожке, идущей к дамбе. Нырнув в прохладную воду, она медленно поплыла на спине, стараясь не делать лишних движений. Шум пикника доносился как бы издалека. Ей казалось, что кроме нее нет никого на всем белом свете.

И лишь один человек, прогуливающийся среди всей этой толпы, заметил ее удаляющуюся фигурку, и брови его нахмурились. Он сделал знак Шаду, последовавшему было за Викторией, остановиться, а сам направился к дамбе.

Наклонившись над лежащей на воде девушкой, он протянул ей руку со словами:

— Здесь опасно плавать. Под дамбой очень сильное течение. Я помогу вам вылезти.

Темно-серые глаза встретились с ярко-синими, мускулистые загорелые руки подхватили ее талию, и Виктория почувствовала, как ее бережно вынимают из воды. И вот она уже стоит на краю нагретой солнцем бетонной полосы. Ее мокрое тело на миг прижалось к его горячему телу. Он что-то говорил, однако она не понимала его слов и лишь видела, как ярко блестят его глаза. Скотт машинально подтянул ее поближе к себе, чтобы она не соскользнула в воду, и его легкие пальцы замерли на ее спине. Она подалась к нему, и глаза их снова встретились. Их тела не просто соприкоснулись друг с другом, они словно слились в единое целое. И на ярко-белой дорожке теперь был различим только один темный силуэт.

Его рука лежала на ее прохладной обнаженной коже, но эта прохлада быстро улетучилась, унесенная порывом страстного желания, пронзившего их обоих. Она почувствовала, как его рука скользнула ниже, и она закрыла глаза, ожидая поцелуя — поцелуя, нежного, как касание бабочки. Его губы слегка дотронулись до ее нетерпеливых, ждущих.

Виктория еще теснее приникла к нему. Она забыла обо всем на свете. Для нее существовал только этот миг. Она мечтала только об одном — замереть в его объятиях.

Он как бы предвосхитил ее желание, и она ощутила, как по его телу прошла дрожь. Нежный поцелуй стал более страстным, и она судорожно вздохнула, почувствовав обжигающий огонь его губ на своих губах, а затем на откинутой шее.

Ее руки сами собой поднялись и обняли его за шею. Прижавшись к нему телом, отвечая на его горячие ласки, Виктория поняла, что этот человек отныне стал частью ее жизни.

Она не слышала, как кто-то негромко окликнул их со стороны лужайки, где собрались гости. Возможно, это был Шад.

Но она почувствовала, как Скотт отстранился. Протестуя, она покачала головой и открыла глаза, чтобы посмотреть на него. Ее затуманенные чувством глаза встретились с глазами мужчины, полными напряжения, однако выражение их было другим.

— Нет, Виктория… Нет! — сказал он, и его сильные руки отодвинули ее еще на несколько шагов от края дамбы, чтобы она не оступилась в воду. Затем он круто повернулся и ушел.

С трудом осознавая, что осталась одна, дрожа всем телом, она сделала несколько шагов по дамбе, и следы ее мокрых ног мгновенно высыхали на бетонных плитах.

Прикрыв глаза рукой от ярких солнечных бликов, Виктория посмотрела вниз. Вот оно — это подводное течение, о котором говорил Скотт. Казалось, это было где-то в другой ее жизни. Струи воды неслись в сторону темно-зеленого пятна, виднеющегося на горизонте, к Намангилльским болотам.

Виктория судорожно вздохнула и разогнулась. Она чувствовала, что готова совершить непоправимое. Больше всего на свете ей хотелось броситься с этой стены вниз, чтобы водяной поток унес ее в небытие.

Предложить себя! С такой готовностью — и быть отвергнутой! Все, что она получила взамен, — это три слова, три жестких слова.

Она еще раз глубоко вздохнула и с горечью подумала: «Поверь, Скотт! На этот раз я сделаю все, чтобы держаться от тебя подальше. Мои чувства к тебе — это мое несчастье. Никогда раньше я не испытывала ничего подобного ни к одному мужчине, никогда так сильно не жаждала поцелуев, не была объята таким страстным желанием. Но, ничего, я преодолею себя! Подожди!»

Ну, конечно, она сможет побороть себя. Ничто не ново под луной. Но за что Богом, судьбой или провидением ей было уготовано влюбиться в Скотта! Она должна найти в себе силы жить дальше.

Заставив себя вернуться к гостям, она смешалась с толпой с беззаботным видом, с высоко поднятой головой. И лишь ее глаза, обычно веселые, смотрели печально и отчужденно.

По мере того, как день продолжался, она с легким удивлением заметила, что может разговаривать и смеяться, есть вкусные вещи, или, по крайней мере, притворяться, что делает это. Как-никак это был пикник в чудесном месте, на берегу реки в сине-золотой день.

Но в глубине души она не могла дождаться конца праздника. Она стояла, прислонившись к большому эвкалипту, когда к ней подбежал Бобби. Схватив ее за руку, он смотрел на нее со своей добродушно-приветливой улыбкой, щека его была испачкана шоколадным кремом, светлые волосы упали на глаза.

Машинально Виктория вытащила из кармана шорт бумажную салфетку и, придерживая его голову, стала вытирать испачканную физиономию. Ощущение, что за ней наблюдают, заставило ее быстро оглянуться, и рука, поднятая для того, чтобы убрать волосы со лба мальчика, бессильно опустилась. В нескольких метрах от нее стояли двое. Виктория надеялась, что ее взгляд выражает лишь холодность и безразличие. Скотт резко отвернулся, однако другой, смуглый, подошел к ним. Улыбнувшись, он протянул руку, и Бобби совершенно естественным жестом доверчиво вложил в нее свою ладошку.

— Сразу видно, что шоколадный торт ему понравился, — услышала Виктория собственный голос, звучащий чуть принужденно.

Улыбка осветила лицо Шада, и он сказал:

— По-моему, торт понравился всем. Но я хочу увести Бобби. Мы приехали верхом, а погода, похоже, начинает портиться.

Он сделал традиционный прощальный жест рукой и присоединился к своему молчаливому спутнику. Однако напряжение, сродни электрическому, все равно чувствовалось, и это раздражало Викторию. Она ощущала идущие от Скотта волны, даже когда он повернулся и пошел прочь своей мягкой звериной походкой.

По дороге домой, сидя в «ягуаре», она поняла, что Шад был прав насчет погоды. Изломанный, неправдоподобно яркий зигзаг молнии расколол сгустившиеся тучи и окрасил все пространство до горизонта в кроваво-красные тона.

Вернувшись домой, Виктория помогла разложить по местам вещи, которые брались для пикника, затем сказала:

— Вы не будете возражать, миссис Лис, если я пойду к себе?

— Ну, конечно, нет, Виктория! Может, только сначала выпьешь чашечку чая?

Виктория покачала головой, и хозяйка обратилась к Питеру, который только что вернулся из гаража, где проверил и заправил машину. В этих краях машины было принято приводить в порядок сразу же после приезда. Они могли потребоваться в любую минуту.

— А ты, Питер?

— Что вы! Я не в состоянии ни есть, ни пить. Мне пора домой. Завтра уже на рассвете я должен быть на северном участке.