На вершине блаженства

Глава 8

Первый удар угодил в переносицу. Себастьян взвыл. Он попытался схватить ее за руки, но тщетно.

Второй удар пришелся по горлу. У него перехватило дыхание. Он снова попытался остановить Блисс. Себастьян точно знал, что это она. Он ощущал ее запах.

– Черт! Да что с тобой случилось?! О-о-о-х! – Она молотила кулачками по его груди. – Прекрати. Перестань, Блисс! Хватит. Остановись сейчас же. – Он утер сочившуюся из носа кровь.

Себастьян развернул Блисс к себе спиной, прижал к груди и приподнял над землей.

Оказавшись в ловушке, она принялась отчаянно молотить пятками по его лодыжкам и коленям.

– Блисс, это я, Себастьян. – Он приплясывал, пытаясь уклониться от ударов. – Блисс, перестань.

Она замерла. Потом расслабилась и повисла на его руках.

Отлично! Не хватало еще, чтобы она потеряла сознание.

– Себастьян?

– Что за… Что здесь происходит? Почему ты принялась выбивать из меня потроха вместе с дерьмом?

– Не надо в разговоре со мной употреблять такие слова.

Она на грани истерики, но все равно умудряется читать лекции о правилах хорошего тона и недопустимости грубых выражений.

– Блисс, ответь мне…

– Отпусти меня.

– И ты снова начнешь колотить меня своей бейсбольной битой?

– У меня нет биты, – пробормотала она.

– Лучше бы уж битой… Слушай, что здесь случилось?

Вокруг царила тишина. Лишь ветер шумел в ветвях деревьев. Дом стоял, погруженный во тьму.

– У меня возникли… кое-какие сложности.

– Не надо меня обманывать. Может, нам лучше войти в дом?

– Нет! – Она вцепилась в его руку. – То есть, конечно… Почему бы и нет? А ты как здесь оказался? Почему крадешься в темноте?

– Я крадусь? – Он бы рассмеялся, если бы не кровотечение из носа. – Я вовсе не крался. Просто постучал в парадную дверь. Потом услышал твой крик и пошел посмотреть, что произошло. Ты опять закричала. Хоть ты мне и не веришь, я за тебя беспокоился.

– Отпусти меня. Пожалуйста.

– О, я совсем забыл. Да, конечно. Ты же не станешь снова нападать на меня?

– Нет. – Ее голос прозвучал как-то странно.

Себастьян опустил Блисс на землю.

– Ты испугалась? Или тебя испугали? Что случилось?

– Ничего. Забудь об этом.

Он осторожно потрогал свой нос.

– Забуду, разумеется… Но не сразу, не сразу. Потребуется некоторое время. Не возражаешь, если я попрошу разрешения умыться? И полотенце…

– С какой стати? – удивилась Блисс.

– Хочу смыть кровь с лица. Чтобы больше никого не напугать.

Она немного помолчала, потом спросила:

– Кровь? Какая кровь? Ты ранен?

– Не так чтобы очень. Нос пострадал. Ты не промахнулась.

– Не может быть! – Она резко развернулась, потом снова обернулась. – Да, умойся. Только кухонная дверь закрыта. Пойдем к парадной.

Блисс взяла Себастьяна за руку и потащила за собой. Добравшись до парадной двери, она пошарила по стене. Что-то проворчала себе под нос.

– Что еще случилось? – спросил Себастьян. Нос его начал распухать.

– Не могу найти ключ. Он всегда висит здесь. Обычно.

Себастьян посмотрел в окно, в темную комнату.

– Дверь, похоже, открыта, – сказал он.

А ведь совсем недавно, когда он стучался, пытаясь выяснить, что случилось, дверь была заперта. Себастьян это точно помнил, однако промолчал.

Блисс задумалась. Потом пробормотала:

– Она, наверное, вышла отсюда.

– Не понял… Кто?

– Она… Нет, ничего особенного. Я, должно быть, просто плохо закрыла…

Либо здесь произошло нечто такое, о чем она не хочет говорить ему, нечто такое, что привело ее в ужас, испугало до крайности, либо ей следует обратиться за помощью к психиатру. Прежде Чилли Уинтерс не была такой.

Себастьян вошел в дом и щелкнул первым попавшимся под руку выключателем. Многочисленные светильнички с янтарно-желтыми абажурами, закрепленные на балках, осветили просторную комнату, обставленную в деревенском стиле, со стенами, обшитыми деревянными панелями.

Он обернулся. Посмотрел на Блисс.

Она в нерешительности стояла у порога. Вытянув шею, настороженно осматривала комнату, словно чего-то опасалась.

– Что ж, будем действовать осторожно, – объявил Себастьян. Он взял Блисс за руку и втащил в комнату. Ей оставалось лишь подчиниться. Себастьян захлопнул дверь ногой. – Давай, рассказывай. Все выкладывай. Что произошло после того, как ты вошла в дом? Я тут катался неподалеку минут, наверное, пятнадцать, пока не понял, что должен вернуться и сделать все, чтобы ты со мной поговорила.

– Тебе не следовало возвращаться, – пробормотала Блисс, внимательно осматривая комнату. – Не так уж я испугалась. Все прекрасно. Ничего особенного не случилось.

– Да уж… Так прекрасно, что набрасываешься на людей и разбиваешь им в кровь носы.

Блисс пристально посмотрела на Себастьяна. Ее нижняя челюсть отвисла. Зрелище было настолько уморительное, что он невольно рассмеялся.

– Себастьян! Прости. Прости, ради Бога. Дорогой, у тебя кровь.

– А я тебе о чем говорил.

– Пойдем-ка со мной.

Она потащила его за собой вверх по ступенькам, и они оказались на втором этаже, в просторной вытянутой в длину комнате, являвшейся одновременно кабинетом, гостиной и спальней. Блисс поспешно провела Себастьяна в ванную комнату, также обшитую деревянными панелями, как и все прочие помещения в доме.

– Садись сюда, за столик. Нет, лучше на край ванны. Нет, давай за столик. Так безопаснее.

– Безопаснее?

– У тебя, должно быть, голова кружится. Не хочу, чтобы ты свалился в ванну.

– Голова у меня в норме, – ответил он, но все же уселся за столик. – Чем это ты меня так отделала?

Блисс подняла руку с зажатой в ней щеткой для волос.

Он прищурился и покачал головой:

– Нет. Ты молотила меня гораздо более увесистой штукой, чем эта.

– Просто я ничего лучшего не нашла, – пробормотала она, потупившись.

Себастьян усмехнулся:

– Слава Богу, что у тебя не оказалась под рукой кочерга. Или нож.

Она выдвинула из шкафа ящичек и достала полотенце. Смочила его холодной водой.

– Мне показалось, что в сад кто-то забрался. Вот я и пошла посмотреть.

– А как ты оказалась на улице? Ведь кухонная дверь заперта.

Она легонько прикоснулась к его разбитому носу. Себастьян вздрогнул и со свистом выдохнул сквозь стиснутые зубы.

– Спустилась отсюда.

– Прямо отсюда? Схватила расческу и выскочила на улицу, в темноту? А почему не проверила двери или не позвонила в полицию?

– Так получилось. – Ее рука повисла в воздухе. Она быстро вышла из ванной и осмотрела комнату. Вернувшись, сообщила: – Лампа опять включена. – И с силой приложила полотенце к его носу.

Себастьян взвыл от боли.

– Бедный… – Ее прикосновения снова стали ласковыми и осторожными.

– Ты только что сказала, что лампа опять включена?

– Не обращай внимания. Не важно.

– Э, нет. Даже очень важно. Пожалуй, сегодняшний вечер мне не забыть.

Блисс взяла его за руку и поднесла ее к полотенцу.

– Держи здесь, – сказала она. – Кровь сейчас остановится. А чтобы спала опухоль, холод – самое лучшее. Теперь я попытаюсь объяснить тебе, почему вела себя как сумасшедшая.

– Был бы весьма признателен.

– Правда, в итоге ты решишь, что я действительно сошла с ума.

Он криво улыбнулся:

– Неудивительно.

Она пристально посмотрела на него.

Эти глаза забыть невозможно, невольно подумал Себастьян. Такие же чистые, как пятнадцать лет назад. Она так и не научилась кокетничать.

– Ты же не надела очки. Неудивительно, что принимаешь мирных граждан за злодеев-убийц, набрасываешься на них и лупишь что есть силы.

– Давай перейдем в комнату. Сможешь? – На ее лице не появилось ни намека на улыбку.

Он поднялся на ноги. Взяв его за руку, Блисс подвела Себастьяна к креслу, стоявшему в центре комнаты, напротив французских окон. Он уселся без возражений. Подумал: а не усадить ли Блисс к себе на колени? Однако отказался от этой затеи.

Блисс уселась на пол, рядом с креслом.

Себастьян, придерживая у носа мокрое полотенце, запрокинул голову и прикрыл глаза. Блисс молчала. Он спросил:

– Ты как, готова?

– Не знаю, с чего начать.

– Неплохо бы с того самого момента, когда ты вдруг сорвалась и убежала от меня без всякого объяснения.

– Я собиралась позвонить и извиниться.

– Прекрасно. Теперь тебе нет необходимости прибегать к посредничеству телефонного аппарата. Можешь сказать все сейчас.

Блисс нахмурилась:

– Мне не за что просить прощения. Как мне поступать – мое личное дело.

– Ладно, пусть так, – отозвался Себастьян. – Просто ты сама сказала, что хотела извиниться. Впрочем, это не имеет значения. Во всяком случае, мне никакие извинения не нужны.

– Я… я испугалась, – снова заговорила Блисс. – Вдруг поняла, что ты предлагаешь невозможное. Мне очень стыдно, что я так вела себя. Слишком расслабилась.

– Ты это так называешь? Насколько я помню, перед тем как сбежать, ты почувствовала, что между нами возникла некая связь.

Глаза Блисс вспыхнули. Лицо – тоже.

– Я ведь объяснила, почему решила все прекратить.

– Довольно ясно, – сказал Себастьян. И тут же подумал: ничего не ясно, но к этому вопросу лучше вернуться позже, после того как она объяснит остальное. – И я уже говорил, что вернулся сюда, потому что не мог позволить тебе уйти без объяснений. Ты знаешь, почему я оказался в саду. Теперь твоя очередь, Чилли. Рассказывай.

– Никто меня так уже не называет.

Он не сумел растопить лед в ее сердце. Может, старое прозвище поставит все на свои места?

– Расскажи, почему ты вдруг набросилась на меня, размахивая щеткой для волос?

– Одно из двух: или кто-то пытался меня смертельно напугать сегодня вечером, либо здесь, в комнате, когда я вернулась домой, бродило привидение.

С предельной осторожностью Себастьян отвел в сторону руку с полотенцем.

– Полагаю, насчет привидения ты пошутила? – спросил он. – Значит, когда ты вернулась, в доме находился посторонний? Правильно я тебя понял?

Блисс внимательно посмотрела на него. Приподнявшись, взяла его за руку.

– Твои пальцы! – воскликнула она. – Господи! Что же это такое?! Я и пальцы тебе разбила?

Себастьян вздохнул и попытался улыбнуться:

– Не обращай внимания. Уже не болит.

– Вот и хорошо.

– Пожалуй, следует здесь хорошенько все осмотреть, – заметил Себастьян.

Блисс покачала головой:

– Нет необходимости.

– Возможно, ты и права. Но я должен убедиться…

– Здесь больше никого нет.

Себастьян пристально посмотрел ей в лицо. Потом спросил:

– Почему ты так в этом уверена?

– Просто знаю, и все. Я привыкла жить одна. Если бы здесь сейчас находился посторонний, я бы почувствовала.

– И что, раньше, ну, сегодня вечером ты этого постороннего почувствовала?

– Да. Только давай не будем больше об этом говорить.

– Давай не будем, если ты не хочешь.

Блисс уронила руки на колени.

– Да, не хочу.

– Любопытная комната. – Себастьян осмотрелся.

– Здесь умерла моя тетушка.

Он выпустил из рук полотенце, и оно шлепнулось на пол. Блисс подняла его, заново сложила и опять поднесла к носу Себастьяна.

– Тетушка умерла несколько лет назад. Она была сестрой моего отца, только намного старше его. Довольно своеобразная, немного странная дама, но мы с ней любили друг друга.

Себастьян покосился на скромную кровать с латунными ножками, под белым покрывалом.

– Надеюсь, не на той кровати? – проворчал он.

Блисс нахмурилась.

– Нет-нет, тетушка Бланш умерла не на этой. Эту я потом купила. А ее кровать обычно стояла вот здесь. – Блисс указала рукой на то место, где расположился в кресле Себастьян.

Он с трудом подавил желание вскочить на ноги.

– Раньше в доме было три спальни, тетушкина – средняя. Ты веришь в привидения?

Себастьян едва заметно улыбнулся. Что за женщина?! Столько лет прошло – и совсем не изменилась: то и дело перескакивает с одной темы на другую.

– Нет, любовь моя, я не верю в привидения.

– Обычно, если тетушке Бланш что-то требовалось, она звонила в колокольчик.

– Да? – Себастьян рассматривал Блисс. При свете лампы ее волосы казались еще более рыжими, чем обычно. Глаза же – ярко-синие, а взгляд отсутствующий.

Она улыбнулась – и снова превратилась в ту семнадцатилетнюю девчонку, в которую он когда-то влюбился.

– Тетушке было уже за восемьдесят, когда она умерла, – сказала Блисс. – Все-таки странная она была… Ей нравилось лежать здесь, наверху, и заставлять всех бегать туда-сюда, ухаживать за ней, выполнять все ее капризы и причуды. Только я одна любила навещать ее. Здесь мне было лучше, чем дома.

Их взгляды встретились. Блисс отвела глаза.

– Когда-то, много лет назад, ты заставила меня… – Он наклонился и протянул ей руку. – Благодаря тебе я захотел стать лучше.

– Знаю.

У них никогда не возникало необходимости договаривать все до конца. Много раз бывало так, что они понимали друг друга и вовсе без слов.

– Ну же, – сказал он, шевельнув пальцами, – дай мне свою руку.

Блисс посмотрела на него:

– Ты так когда-то сказал, в кафетерии.

– В самый первый день. Да, я помню. И ты в конце концов дала мне свою руку.

Она и теперь протянула ему руку, и он обхватил пальцами ее запястье.

– Думаешь, за нами подглядывают? – Себастьян привлек ее к себе. – Чтобы проследить, как я выигрываю пари?

Блисс прикусила нижнюю губу.

– Может, тетя Бланш?

Она попыталась высвободить свою руку.

– Ты отвратительный тип, Себастьян. Несносный человек. Всегда был таким. И навсегда останешься.

– Бездоказательное заявление. Могу согласиться, что раньше я был таким. Но не сейчас. Ты живешь здесь одна?

– Да.

– Мне подумалось, что две блондинки и маленький мальчик, возможно, живут с тобой под одной крышей.

– Нет. Они поселились в бунгало, которое принадлежало моим деду и бабушке. Там, поближе к воде.

– Но у тебя здесь есть соседи какие-нибудь или жильцы?

– Нет, не в доме. Но неподалеку стоят десять коттеджей. Это наша коммуна.

– Солидное заведение.

– Н-да. К сожалению, сейчас у нас мало жильцов, все разъехались. Летом все всегда разъезжаются. Но ничего, к осени соберутся.

– У тебя был кто-нибудь с того времени?.. – Он поднял глаза к потолку. – Прости. Об этом мне тоже не следовало спрашивать.

– А тебе не все равно?

Себастьян пристально взглянул на Блисс.

– Нет. Совсем не все равно. Знаю, у меня нет на тебя никаких прав, но логика далеко не всегда властна над чувствами.

– Она никогда не властна над ними.

Себастьян снова взглянул на Блисс. Потом – на ее руку, которую все еще держал в своей.

– Давай попробуем начать все сначала. Вот с этой минуты. Сделаем вид, что познакомились только сегодня вечером.

– Не получится.

– Да, не получится, – согласился Себастьян, но в душе его вспыхнул огонек надежды. – Мы не сможем сделать вид, что не знали друг друга раньше, потому что у нас с тобой слишком много общего. Мы вместе пережили многое. И я очень рад, что это многое у нас есть. Я все помню и благодарен тебе за то, что у нас было.

– Порой у меня ничего не оставалось, кроме этих воспоминаний.

Эти слова обрушились на него точно удар – и в то же время показались неожиданной лаской.

– Я надеялся, что не сделаю тебе слишком больно. Но похоже, ничего не вышло, да? Тебе было очень нелегко?

Блисс, придвинувшись к Себастьяну, опустила руку ему на колено; сверху положила голову, прижавшись щекой к тыльной стороне ладони.

– Не настолько, как ты, возможно, думаешь. Конечно, не очень приятно выслушивать мнения посторонних, но самое ужасное, что ты… Ты просто исчез. Накануне я была такой счастливой, что едва могла пережить, выдержать такое счастье. И вдруг ты исчез. Я была сломлена, раздавлена… Казалось, что лучше умереть. А главное, никого не осталось рядом, не с кем было поговорить. И я не знала, что произошло. Слухи всякие ходили, но ничего определенного. Твоих родителей я не знала, потому не могла ничего узнать и у них. Даже не знала твоего домашнего адреса, и в телефонном справочнике про вас ничего не нашла.

– Отец не любил эти справочники. Если уж кому-нибудь понадобится добраться до тебя, говорил он, то пусть у тебя и узнает номер. Если, конечно, ты пожелаешь его сообщить. – Себастьян погладил ее по волосам. – Я хочу быть с тобой, Блисс. Поверь, я никогда не забывал о тебе.

– Я уже не та девчонка, которую ты знал прежде.

Он наклонился и осторожно коснулся губами ее шеи.

Она уткнулась лицом в его колени. Провела ладонью по его бедру.

Себастьян тотчас напрягся, замер.

– Почему я не могу устоять перед тобой? – спросила она.

– Потому что я везучий ублюдок.

– Зачем ты так! – Блисс подняла голову и, нахмурившись, посмотрела на него. – Почему тебе обязательно нужно…

– Говорить правду? – Он усмехнулся, заметив, как шокирована Блисс его заявлением. – Вот видишь, я совсем не изменился. Так и не научился сдерживаться и молчать. Обязательно ляпну что-нибудь эдакое… Блисс, можно мне сегодня остаться у тебя?

Она побледнела. Однако промолчала.

– Просто я хочу удостовериться, что ты в безопасности, – поспешно добавил Себастьян. – Ты ложись спать, а я посижу здесь.

Блисс залилась румянцем:

– Значит, ты не хочешь спать со мной?

Себастьян вздрогнул; ему показалось, он ослышался.

– Боже, я сказала что-то не то, – смутилась Блисс. – Вечно я болтаю глупости. Ладно, я уже в порядке. Спасибо, что предложил, но тебе не нужно здесь оставаться.

– Я хочу лечь с тобой.

– О… – Блисс облизала губы кончиком языка. – Ясно. Понятно. – Ее била дрожь.

«Господи, что я сказал?» – промелькнуло у Себастьяна.

– То есть… ты хочешь переспать со мной, верно?

– Да, ты правильно поняла.

Блисс поднялась на ноги. Взглянула на Себастьяна.

– Я не слишком хороша в постели. – Она сдвинула брови, задумалась. Потом снова заговорила: – Нельзя сказать, что у меня совсем нет опыта. Просто в последние годы я была слишком занята коммуной. Вот мне и не хватало времени… на все остальное.

– На остальное?

Себастьян окинул ее взглядом. Черное платье, конечно, широковато, но все же грудь выглядит весьма соблазнительно.

– Ну… ты понимаешь. На мужчин.

Точеные ступни, изящные щиколотки…

– Ах да, конечно, на мужчин, – кивнул Себастьян и подумал: чем меньше на них оставалось времени, тем лучше. – Значит, ты была очень занята? – Он облокотился на ручку кресла.

– Да, очень. Я пыталась устроить здесь все сама, не хотела просить денег у родителей. Папа имеет право ограничивать меня в расходах, пока мне не исполнится тридцать пять лет. Родители полагают, что во мне до сих пор играет подростковое бунтарство.

Он не стал говорить, что опасается, как бы старик Уинтерс не прибрал к рукам все ее деньги – на проведение своих политических кампаний.

– Мне деньги вообще не нужны. Я собираюсь устроить здесь все и без них. Да, действительно, – добавила Блисс, немного помолчав.

– Я тебе верю.

– Мне, наверное, надо снять платье?

Локоть Себастьяна соскользнул с ручки кресла.

Блисс снова нахмурилась:

– Я что-то неважно себя чувствую.

Себастьяну тоже было не по себе.

– Иди сюда, – сказал он. Одно неверное слово или движение может все испортить. Надо действовать с предельной осторожностью. – Ну иди же. Мне хочется поцеловать тебя.

– Но я же не разделась.

Себастьян поднялся с кресла, обнял ее и прижал к себе. Она, наверное, догадывалась, что с ним происходит, однако не торопилась.

Блисс уткнулась лицом в его плечо. Она вся дрожала.

– Что такое? – спросил Себастьян, поглаживая ее по спине. Он поморщился – джинсы вновь стали ужасно тесными. – Почему ты дрожишь?

– Холодно, – прошептала Блисс.

Какая здесь духота, подумал Себастьян.

– Надо уложить тебя в постель.

Она по-прежнему дрожала.

– Ты не заболела?

– Нет. Не отпускай меня. Держи крепко. Мне нужно… Мне нужно расслабиться. Я слишком долго сдерживалась. Надо дать волю своим чувствам.

Себастьян провел ладонью по ее плечам, по обнаженным рукам.

– И мне тоже, любимая. Я так давно ждал этого.

Блисс высвободила руки и принялась гладить его по груди. Потом стала расстегивать пуговицы на его рубашке.

– Не буду ни о чем думать. Только о том, что происходит сейчас. Все остальное не важно, – проговорил Себастьян с дрожью в голосе.

Он действительно ужасно волновался. Такое ему и не снилось. И Блисс, похоже, также была возбуждена. Невероятно…

– Этого вполне достаточно. Пока, – прошептал он ей на ухо.

– У тебя голова болит? – Блисс внимательно осматривала его нос.

Себастьян не выдержал – поцеловал ее. Довольно хитрить, ходить вокруг да около. Его сжигал жар, захлестнуло желание.

Блисс подняла голову. Ее губы приоткрылись, и их лица снова сблизились, губы слились в страстном поцелуе.

Он принялся гладить ее по спине, по крутым бедрам, таким приятным на ощупь. Блисс даже не сделала попытку отстраниться, когда он прижался к ее животу.

Она хочет дать волю чувствам. И ему хочется дать волю своим чувствам. Их общее желание сбудется.

Его вдруг начала бить дрожь. Совершенно неожиданно. Себастьян, сжав зубы, попытался взять себя в руки. Он прикасался к Блисс, и она, казалось, зажигала его, воспламеняла. Все в ней его возбуждало, каждое ее движение, каждая клеточка ее тела. Он не смог бы выпустить Блисс из рук, не смог бы остановиться, даже если бы вокруг него стали рушиться стены.

– Себастьян…

– Да? – Он раздвинул коленом ее ноги, поднял подол платья – и затаил дыхание.

Он любовался длинными стройными ногами, долго рассматривал аккуратные пальчики и изящные щиколотки – до самого верха, до узеньких шелковых трусиков с оранжевыми кружевами.

Блисс прижалась к его ноге. И прижималась все крепче и крепче, что еще более возбудило Себастьяна.

Ее соски отвердели. Она запрокинула голову, постанывая. Запустив руки ему под рубашку, схватила за плечи, сильно оцарапав кожу. Он закрыл глаза, боль была сладкой и дарила наслаждение.

– Мне так…

Себастьян не дослушал. Ухватив Блисс за упругие ягодицы, он осыпал поцелуями ее шею. Кожа у Блисс была нежная и ароматная. Он провел языком вдоль выреза платья. Потом спустился ниже, к холмикам грудей.

Блисс внезапно отпрянула. Себастьян, все еще трепетавший от восторга, открыл глаза. Глубоко вздохнув, он перевел дух.

– Что?.. – спросил он. – Что случилось, любимая?

Блисс положила правую руку на его обнаженную грудь, развела в стороны пальчики.

– Ты удивительный, я восхищаюсь тобой. Просто поверить не могу, что мы с тобой вместе, здесь, вот так…

– Поверь, милая, поверь. – Он попытался снова обнять ее, но она отстранилась. – Блисс, дорогая, я умру сейчас. Хочу тебя.

– Я согласна.

Согласна? Как она всегда… смешно выражает мысли.

– Ну, иди же ко мне. Иди прямо сейчас.

Блисс пристально смотрела ему в глаза. Не отводя взгляда, она вытянула руки, подобрала подол своего черного платья и стащила его через голову. Отбросила в сторону.

У Себастьяна едва не подкосились ноги.

Блисс же завела руки за спину и потянулась к застежке лифчика, такого же оранжевого, шелкового с кружевами, как и трусики.

– Погоди, – остановил ее Себастьян.

Теперь он мог вволю налюбоваться ею. Длинные стройные ноги, совершенно безупречные; небольшая, едва заметная выпуклость живота; ложбинка между холмиками грудей. И сквозь шелк белья просвечивал черный треугольник между ног.

– Нам надо вместе раздеться, – пробормотал он.

Она опустила руки, и они безвольно повисли.

Себастьян сбросил рубашку, одним движением скинул туфли и джинсы. Блисс даже рот приоткрыла – так и смотрела на него, когда он предстал перед ней обнаженный. Окинув взглядом его могучую фигуру, она судорожно сглотнула.

– Какой ты… Я тебе нужна?.. – прошептала она.

– А что, незаметно? – пошутил Себастьян, не слишком, правда, удачно. – По-моему, мы нужны друг другу. Ведь мы слишком долго ждали этой минуты.

Впрочем, сегодня все эти бесконечные годы ожидания не имеют никакого значения. Сегодня важно только одно – быть с ней.

Блисс сделала шаг ему навстречу, и он чуть не задохнулся от неожиданности, от пронзившего его ощущения томительной сладости, когда она обхватила пальцами его восставшую плоть. Она смотрела ему прямо в глаза и ласкала его с нежностью и осторожностью, едва не лишая рассудка.

– О… милая, дорогая моя, любимая. – Расстаться с ней сегодня ночью? Ни за что! – Погоди, Блисс, не торопись. Ведь я всего лишь человек.

Она сразу же отпустила его.

Себастьян положил ладони ей на грудь и, отодвинув край бюстгальтера, погладил отвердевшие соски.

– Так хорошо, – прошептала Блисс. Голос ее звучал странно – казалось, она вот-вот заплачет. – Я… словно раскрылась. Раскрылась вся, мне легко. Я открыта и душой, и телом. Никогда прежде не думала, что мне нужно именно это, что именно этого я ждала всегда. Ни с кем другим так не могло бы быть.

– Ни с кем, – повторил Себастьян, склоняясь над ней.

Он коснулся языком темно-розового бутона, и Блисс вскрикнула, затрепетала, подалась всем телом ему навстречу. Он улыбнулся и потерся жесткой щетиной, покрывавшей щеку, о ее сосок.

– Я хочу, чтобы ты почувствовала меня всем своим существом, – прошептал он.

– Себастьян, – простонала Блисс, – пожалуйста, прошу тебя…

Поглаживая отвердевшую плоть Себастьяна, она продолжала сладкую пытку, то сжимала пальчиками самые чувствительные места, то отпускала.

Совершенно непроизвольно Себастьян начал вращать бедрами.

– Мне кажется, лучше тебе этого не делать, – выдохнул он, стиснув зубы. – Не стоит, если ты хочешь, чтобы я смог подольше побыть с тобой, вернее, в тебе.

– А скоро?

Он тут же остановился и взглянул на нее. Но Блисс стояла с закрытыми глазами и по-прежнему водила пальчиком по его мужской плоти.

– Мы устроимся прямо здесь, сейчас. Я уже готов.

Блисс мгновенно открыла глаза, отпустила его и снова завела руки за спину. Расстегнув застежку, передернула плечами, освобождаясь от лифчика. Затем, прислонившись к Себастьяну, обняла его рукой за талию; другой же сняла трусики – высвободила сначала одну ногу, потом вторую.

Себастьян не выдержал, не смог устоять перед соблазном – его пальцы проскользнули по ноге Блисс, к заветной впадинке. Блисс откликнулась на эту ласку, ее лоно оказалось влажным и теплым. Едва удержавшись на ногах, она застонала, колени ее подогнулись. Себастьян нашел то место, прикосновение к которому делало ее совершенно беспомощной и дарило наслаждение. Из груди Блисс вырывались стоны.

Она попыталась отстраниться, вырваться. Тогда Себастьян убрал руку и обхватил ее за талию. Блисс изо всех сил вцепилась ему в плечо; когда же он, припав губами к ее соску, легонько прикусил его, она сама рванулась ему навстречу. Потом он коснулся губами другой ее груди, и тут же его рука снова скользнула к ее лону.

Блисс застонала, всхлипнула. Приподнявшись на цыпочки, свела вместе ноги – и затрепетала. Потом, немного успокоившись, открыла глаза, посмотрела на Себастьяна. Ее щеки порозовели.

– Первое блюдо, – прошептала она, едва дыша.

Удивительная женщина. Единственная на свете.

– Отличная закуска, – согласился он. – Я хочу попробовать тебя.

Она нахмурилась. Себастьян улыбнулся и, опустившись на колени, чуть раздвинул ее ноги. Легонько прикусил зубами ее трепещущую плоть. Он ласкал и целовал ее лоно, пока на нее вновь не обрушился оргазм и она не закричала от восторга.

В следующее мгновение Блисс тоже упала на колени.

– Невероятно, Себастьян… Как ты хочешь? Как тебе приятнее?

Он мысленно улыбнулся – его стыдливая подружка очень изменилась.

– Мне все приятно. С тобой. Я хочу всего.

Она снова потянулась к его паху, но Себастьян остановил ее, поцеловал.

– У тебя красивые губы, – сказал он. – Чудесные губы. Поцелуй меня там, пожалуйста. Мне было бы очень приятно.

Он не привык говорить женщинам, чего ему хочется. И его прежде никогда не спрашивали об этом. Но… придется привыкать.

Блисс, наклонившись, кончиком языка легонько коснулась его мужской плоти. У Себастьяна перехватило дыхание. Он склонился над ее спиной и провел ладонями по бедрам и ягодицам.

– Ты этого хотел? Я все правильно делаю? – спросила она.

Он перевел дух.

– Ты просто волшебница, чародейка. Моя колдунья…

Она снова высунула язычок. Потом пустила в ход свои ровные маленькие зубки.

– Немного сильнее, чуть-чуть, – попросил он. – Я уже едва сдерживаюсь.

Она осыпала его поцелуями, легкими и быстрыми. Погладила его ноги.

– Так, да?..

– О… это просто блаженство, – простонал он. – Возьми его весь, Блисс. Да-да, полностью, вот так.

Ее губы, теплые и влажные, скользили медленно-медленно, захватывая его плоть. И так же медленно на Себастьяна накатывалась жаркая волна блаженства. Затем Блисс отстранилась, а потом Себастьяна снова захлестнула все та же горячая волна.

Он принялся ласкать ее груди.

– Мне кажется, нам не следует больше медлить, – сказал он. – Я хочу войти в тебя, пока все не кончилось.

Блисс выпрямилась.

– Прямо здесь? – спросила она. – Или на кровати?

Придется привыкнуть к ее бесхитростной, несколько прямолинейной манере выражаться. Такое поведение ему уже нравилось.

– Давай вот в этом кресле. По-моему, оно очень удобное.

Она едва заметно нахмурилась. Но все же пошла к креслу – следом за Себастьяном. Подождала, пока он сядет, раздвинула ноги и села верхом. Себастьян устроился поудобнее, взял ее за бедра и вошел в нее. Затем положил одну руку ей на грудь.

Блисс вздрогнула, затрепетала. Себастьян привлек ее к себе, захватил губами один из ее сосков и принялся ласкать его языком; другую грудь поглаживал ладонью. Он еще глубже проник в нее. И вдруг почувствовал, что она изо всех сил обхватила его руками.

– Себастьян…

– Теперь моя очередь дразнить тебя, – прошептал он. А ведь она даже не догадывается, чего ему это стоит.

– Ты кое-что забыл.

Он прижал ее к себе и начал вращать бедрами. И тут словно электрический ток пронзил низ его живота.

Блисс уперлась в пол пальцами ног, пытаясь отстраниться. Наконец ей это удалось. Она чуть отодвинулась, приподнялась. Себастьян засмеялся и снова, положив обе руки ей на бедра, попытался усадить на себя.

– Ты кое-что забыл, Себастьян.

Легкий трепет перешел в неудержимые содрогания. Он никак не мог с ними справиться.

– О чем ты говоришь, любимая? Я ни о чем не забыл.

– Презерватив.

Презерватив?! Он замер.

– Ты сказала, презерватив?

– Все-таки замечательно, что ты такой предусмотрительный и ответственный.

– Что за чертовщина?.. О, Блисс, дорогая, я даже не подумал про это!

– Тебя охватила страсть, – проговорила она, нахмурившись. – Страсть поглотила тебя. И ты забыл обо всем на свете.

Ничего он не забыл. С Блисс это приспособление не нужно. Даже излишне. Ему хочется, чтобы у них был ребенок.

– Я хочу… – Господи, о чем он думал? – Слишком много противоречивых желаний, – пробормотал Себастьян. Как он мог допустить, чтобы другой мужчина оказался с ней раньше?..

– Противоречий?

– Да. И всяких мыслей. По крайней мере сейчас. Ладно, не обращай внимания. – Он усадил Блисс к себе на колено. – Ты наверняка считаешь меня болваном.

– Нет. Почему же? Ведь бумажник у тебя в джинсах?

Бумажник? Он облизал пересохшие губы.

– Да, в джинсах. А что?

– Вот и хорошо. – Она вздрогнула и опустила глаза. – Ты же подготовился… Давай я его достану.

Он посмотрел на нее вопросительно.

– Глупо, конечно. Но я именно из-за этого убежала недавно. Увидела презерватив в твоем бумажнике – и завелась. – Она взглянула на Себастьяна. – Идиотка, одно слово. Совершенно очевидно, что такой мужчина, как ты, всегда подготовлен… Ну… готов к определенным действиям.

– К каким таким действиям? – прищурившись, спросил Себастьян.

Она вспыхнула:

– Ну, ты понимаешь. К занятиям любовью.

– А в бумажнике у меня лежит презерватив?

– Да, я его видела. Краешек. Не такая уж я неопытная дурочка. Знаю, как выглядят подобные вещи. И понимаю, что к чему, если это лежит у мужчины в бумажнике.

– Ясно. – Он поставил Блисс на ноги, приподнялся и взял валявшиеся на полу джинсы. Снова усевшись в кресло – в данный момент это было самое безопасное место, – вытащил из кармана бумажник и принялся изучать его содержимое. – Ага. Понятно. Кажется, я понял, что ты имела в виду. Мне следовало быть осмотрительнее.

– Нет… – Голос Блисс дрогнул – она явно волновалась. – Нет, ты не понял. Я всегда уважала людей, имеющих чувство ответственности. Таких не так уж много.

Себастьян поглаживал пальцами тонкую черную кожу бумажника.

– Не слишком лестное для меня замечание. – Он намеренно не прикрывал свою все еще возбужденную плоть. – Но говорят, надо все увидеть собственными глазами.

– Не понимаю.

Он раскрыл бумажник, вытащил пакетик, который всегда носил с собой, и вложил его в ладошку Блисс.

– Это мой талисман. Я носил его для удачи.

Блисс посмотрела на пакетик – и выражение ее лица тотчас изменилось. Сначала она вспыхнула в замешательстве, затем побледнела.

– Себастьян…

– С Себастьяном все в порядке. – Его стал разбирать смех, и он едва удержался, чтобы не расхохотаться. – Теперь понимаешь, что я имел в виду, когда сказал, что твои слова не слишком лестны для меня?

Блисс раскрыла пакетик и вытащила золотое кольцо.

– Не мог с ним расстаться, – сказал Себастьян. – Всегда надеялся, что наступит день, когда я наконец смогу надеть тебе на палец это обручальное кольцо.

– Себастьян…

И в довершение он припомнил ей ее же собственные слова:

– Ты решила, что это презерватив? Размер четырнадцать с половиной, да и то спадает с твоего тонкого пальчика.