Глава 2

Подобно коварной змее Десмонд выскочил из своей импровизированной берлоги и тут же заглушил вопли Абриэль потной ладонью, после чего утащил извивавшуюся, брыкавшуюся, отбивавшуюся изо всех сил девушку в одно из помещений, куда выходили двери парадного зала, и немедленно прижал ее к дивану. Абриэль, вне себя от страха, царапала его щеки, но он вонзил пальцы в ее челюсть и проник в рот омерзительно вонявшим языком.

Абриэль еще никогда не целовалась с мужчиной, даже с лордом Уэлдоном. И ни один мужчина не посмел так гнусно с ней обращаться. И то обстоятельство, что ее насильно удерживает гнусный мерзавец Десмонд де Марле, было не только пугающим, но и безумно тошнотворным. Вполне ощутимая возможность того, что сейчас она станет жертвой его похоти, заставляла девушку отбиваться со всей решимостью, на которую та была способна. Поэтому она продолжала кусаться, царапаться в лихорадочной попытке обрести свободу. К сожалению, Десмонд был силен и тяжел, а многочисленные юбки сковывали ее движения. Когда ей наконец удалось освободить ногу, она принялась слепо отбиваться, но при этом уронила драгоценный кубок, и он, громко звеня, покатился по полу.

Десмонд немедленно стиснул пальцы, заставив Абриэль громко вскрикнуть от боли.

– Тише, маленькая глупышка, – грубо приказал он с безумным блеском в глазах. – Если понимаешь свою выгоду, лежи смирно и…

Но дальнейшие слова заглушили шорох пледа и хищное рычание. Абриэль обрела свободу также внезапно, как ее лишилась. И только мельком успела увидеть, как пуговичные глаза Десмонда в ужасе расширились, когда его большое жирное тело внезапно поднялось в воздух и отлетело в сторону с такой легкостью, словно было набито пухом, а не жиром. В этот момент она поняла, кто пришел ей на помощь, и, судя по тому, как охает и стонет де Марле, ему был преподан достойный урок.

Рейвен с разметавшимися по плечам смоляными волосами поднял Десмонда за шиворот одной рукой и врезал кулаком другой ему по физиономии, отчего Абриэль охватило невольное облегчение.

Несколько минут, показавшихся ей вечностью, она не могла сдвинуться с места. Но потом нашла в себе силы сесть и разгладить собравшиеся на талии юбки, оставлявшие бедра и ноги обнаженными. Ей довольно быстро удалось привести себя в порядок, но Рейвен уже успел все заметить, и выражение неукротимого бешенства уступило место чему-то, равным образом темному и опасному, но уже совершенно иному. Коварный Десмонд воспользовался этим и вырвался. Но Рейвен отпустил его, чтобы вручить Абриэль вышитое покрывало с ближайшего стула, заслужив ее тихое «сп-пасибо».

Честь, его и ее, требовала, чтобы он отвел глаза и отвернулся, и через несколько мгновений Рейвен опомнился и отошел, позволив Абриэль быстро прикрыться и встать.

Только после этого он обернулся и нерешительно потянулся к ней, словно желая поддержать ее, утешить или просто коснуться. Но она могла только гадать, что именно ему понадобилось, потому что его рука медленно опустилась.

– Вы ранены, миледи? – спросил Рейвен, пока Абриэль пыталась прикрыть покрывалом порозовевшие груди.

Язык ее не слушался. Поэтому она просто покачала головой, выскочила в коридор и побежала к отведенным ее семье покоям, не смея остановиться хотя бы на секунду. Но Рейвен заметил кубок, валявшийся на полу у того дивана, на который затащил ее Десмонд. Подняв его, Рейвен направился к лестнице, где немного подождал, пока перепуганная девушка рассказывает родителям о случившемся. Нужно дать им время прийти в себя.

Наконец он осторожно постучал в дверь.

– Кто там? – окликнула Элспет.

– Это шотландец. Рейвен Сиберн.

Дверь чуть приоткрылась, и Элспет вопросительно уставилась на него, улыбаясь дрожащими губами, радуясь, что он спас дочь от ужасного чудовища, которое ненавидела вся семья.

– Боюсь, моя дочь не в состоянии поблагодарить вас как подобает, но ее отец скоро вернется, и, если вы любезно примете мою вечную благодарность, я буду счастлива. Если бы не вы, боюсь, этот подлый человек сделал бы с ней все, что захотел.

– После ухода вашей дочери я отыскал ее кубок, – пробормотал Рейвен, протягивая Элспет находку, Та без колебаний открыла дверь и взяла кубок у шотландца. И даже сумела улыбнуться. Теперь дочь будет счастлива, узнав, что последний подарок отца снова у нее.

– Я еще раз должна поблагодарить вас, добрый господин, за то, что вернули нам драгоценную для нас обеих вещь. Кубок – подарок ее отца, и им владели поколения Харрингтонов, еще до Бервина. Незадолго до безвременной гибели отец отдал его дочери и, поняв, что он остался в зале, Абриэль помчалась на поиски, не предупредив меня и понятия не имея, что этот негодяй следит за ней. Не уверена, много ли вы знаете о моей дочери, но она была помолвлена с лордом Уэлдоном де Марле. С самой его смерти Десмонд неотступно преследует Абриэль.

– Вы говорите, мадам, что ваш муж скоро вернется? Может, я постою на лестничной площадке, пока он не придет? Только чтобы убедиться, что ваша дочь в безопасности. Если понадобится, подоприте стулом дверь.

Поняв, что она все еще дрожит, не в силах успокоиться после случившегося, Элспет трясущимися губами улыбнулась:

– Думаю, нам с Абриэль будет спокойнее, если вы постережете на лестнице… на случай, если Десмонд попытается ворваться в наши покои. Похоже, он твердо решил заполучить нашу дочь, но Абриэль видеть его не может. Правда, я не знаю, когда вернется мой муж. Спасибо еще раз за вашу защиту… и доброту, – пробормотала она, сражаясь с благодарными слезами: – Вас сам Господь послал сегодня не только на спасение моей дочери, но и внушив вам мысль поберечь нас, хотя мы едва знакомы.

– О да, миледи, это правда, я едва вас знаю, но хорошо знаком с такого рода людьми, один из которых напал на вашу дочь. С первого взгляда я понял, что этому человеку нельзя доверять. Поэтому и склонен всячески защищать тех, кого донимает мерзавец, подобный де Марле. А теперь спокойной ночи. Попытайтесь отдохнуть.

Закрыв входную дверь, Элспет вошла в соседнюю спальню, где на постели лежала все еще плачущая дочь. Даже красивый мужчина вызвал бы в ней такое же отвращение, прибегни он к такой гнусной тактике, которую использовал сквайр Десмонд де Марле. Поэтому ненависть Абриэль к негодяю возросла еще больше. Жаль, что Рейвен не расправился с ним по заслугам!

Осторожно гладя дочь по спине, Элспет пыталась успокоить ее страхи.

– Рейвен Сиберн пообещал посторожить у наших дверей до возвращения Вашела, – пробормотала она, гадая, сдержит ли шотландец слово. – Он показался мне благородным рыцарем и очень красивым. Красивее, чем лорд Уэлдон. Но тому было уже почти сорок пять, когда он решил жениться на тебе.

Обе женщины молчали, думая о безвременно погибшем лорде. Наконец Элспет тяжело вздохнула:

– Знаю, дамам неприлично говорить о подобных вещах, но думаю… что сэр Сиберн проучил Десмонда и теперь тот станет держаться подальше от нас.

– Мне так не кажется, – пробормотала Абриэль. – Будь что будет, мама, мы скоро покидаем Лондон.

Она едва не рассказала матери, что Корделия подозревает Десмонда в гибели Уэлдона, но стоит ли расстраивать ее еще больше? Она не хотела, чтобы Вашел вызвал подлеца на дуэль. Ее отец тоже погиб в поединке. И кроме того, Десмонда вовремя остановили.

Девушка нервно вздрогнула.

А Десмонд тем временем зализывал раны и строил планы. Кое-как вырвавшись от наглого, лезущего не в свои дела шотландца, он вылетел из комнаты и исчез в темноте. И ни разу не остановился, пока не выбежал из замка и не взгромоздился на свою убогую конягу. Тяжело дыша, он принялся колотить каблуками по костлявым бокам. В эту ночь он сотворил величайшую глупость, но будут и другие ночи. И Десмонд не забудет, как рьяно защищал девушку Рейвен.

Где-то ближе к полуночи вернулся Вашел и принялся медленно подниматься по ступенькам в покои, отведенные его семье. Настроение его так и не улучшилось, поскольку будущее по-прежнему представлялось ему мрачным.

Приблизившись к лестничной площадке, Вашел с удивлением заметил шотландца, сидевшего у двери, прислонившись спиной к стене.

– Почему вы здесь?

Рейвен одним легким движением поднялся на ноги.

– Десмонд де Марле решил взять вашу дочь силой. Кровь Вашела похолодела от страха.

– С ней все хорошо? Он что-нибудь с ней сделал? – И хотя очень боялся подтверждения подозрений, все же должен был знать правду. – Девушка… опозорена?

– Нет, но это произошло бы, не окажись я рядом и не прогони крысу в грязную нору. Я пообещал вашей жене, что буду ждать вашего возвращения. Хотя скорее всего вы посчитаете, что это не мое дело – оберегать вашу семью от этой гнусной жабы.

Не хватало еще, чтобы какой-то чужак указывал, какую серьезную ошибку он совершил, оставив женщин одних. Досада и раздражение становились невыносимыми, особенно когда те самые лорды, которые ухаживали за Абриэль, теперь, вытянув хвосты, понеслись на запах богатой добычи. Может, он сам виноват в том, что его семья оказалась в подобном положении? Но даже если и так, он не собирается слушаться советов шотландца.

– Я способен позаботиться о семье и без вашего вмешательства.

В ответ на эту грубую реплику Рейвен только выгнул темную бровь, поклонился и ушел.

Глубоко пристыженный собственной неосторожностью и пренебрежением безопасностью семьи, Вашел повернулся к нему спиной и вошел в спальню.

Элспет взволнованно металась по спальне, ожидая возвращения мужа, и сейчас, всхлипывая от облегчения, бросилась в его объятия.

– Я думала, ты никогда не вернешься.

– Расскажи, что произошло, – велел Вашел, чувствуя, как трепещет жена.

Дрожащим голосом она поведала ему о случившемся и в заключение добавила:

– Я так благодарна, что шотландец охранял нашу дверь до твоего возвращения. Страшно подумать, на что мог бы решиться Десмонд, если бы нашел нас здесь одних.

– Вижу, как тебя расстроили гнусные деяния этого животного. Но я и представить не мог, что такой трус, как Десмонд, осмелится…

– Считаешь, что я что-то сочиняю? Преувеличиваю? – разгневалась Элспет, яростно сверкая глазами. – Вот что я скажу тебе, Вашел: этот мерзавец не успокоится, пока не изнасилует Абриэль! И это произошло бы не далее как сегодня вечером! Не вмешайся вовремя шотландец, бедняжка потеряла бы девственность!

– Прости меня за то, что оставил тебя и Абриэль одних, – униженно пробормотал Вашел. – Очевидно, такого не случилось бы, останься я с вами, но как теперь быть? Сделанного не исправить. – Он тяжело вздохнул. – Если не возражаешь, я немного посплю. Я почти не спал прошлой ночью и очень устал. Может, продолжим этот разговор завтра?

Видя, как угнетен и расстроен муж, Элспет пожалела его и погладила по руке.

– Давай не будем ссориться. Я уверена, что все обойдется. Нужно только подождать.

Абриэль лежала на кровати, прислушиваясь к приглушенным голосам родителей. Слов она не разбирала, но, судя по интонациям, оба были крайне огорчены и измучены. Сама она тоже испытывала похожие эмоции. Дрожь постепенно улеглась, но в голове все время всплывали ужасные сцены нападения, а на руках словно остались отпечатки сальных прикосновений Десмонда.

Но все затмило ощущение благодарного облегчения, когда Рейвен ворвался в комнату. Лицо его превратилось в маску холодной ярости. Она будет вечно благодарна ему за своевременность появления, за помощь и за легкость, с которой он расправился с мерзким Десмондом. Но кроме всего этого, она испытывала еще что-то глубоко в душе, и, хотя не доверяла своим чувствам, ее благодарность слишком походила на желание.

Господи милостивый, каждый раз, когда она видит Рейвена Сиберна, ее сердце тянется к нему. Что с ней происходит? Неужели отчаяние и разочарование заставляют ее поддаваться самым низменным инстинктам?

Почему она не может испытывать к Рейвену самую обычную благодарность? В конце концов, он спас ее и охранял из чувства долга. Весь вечер он избегал ее, если не считать одного танца, словно теперь, когда их финансовые обстоятельства изменились, она недостойна его. Кроме того, он шотландец, на которого с подозрением взирает весь двор, и все же ее предательское тело жаждет его, как жаждет женщина своего мужчину.

Прошел месяц с того памятного события, на котором чествовали саксонских героев. Абриэль постоянно думала о Рейвене Сиберне и тревожных чувствах, которые он пробуждал в ней. Но как бы часто она ни представляла сверкающие синие глаза, точеный нос и очаровательную улыбку, все же не могла игнорировать печальное положение, в котором очутилась их маленькая семья. Возможно, ей придется принять решение, о котором она будет жалеть до конца жизни. Трудно было осуждать отчима, который не отказался дать взаймы отцу полученные в тяжких трудах и сражениях деньги. Это Вильом нарушил данное слово, не вернув деньги Вашелу. Правда, тот никогда не осуждал отца и даже считал, что Вильом помутился разумом перед смертью, но, так или иначе, теперь его младшему сыну грозило полное разорение. Единственный шанс избежать долговой тюрьмы зависел от падчерицы, и решение, которое необратимо повлияет на их судьбу, зависит только от нее.

Этот момент и выбрал Десмонд де Марле, чтобы попросить у Вашела руки Абриэль. И теперь она стояла в комнате отчима вместе с людьми, которых любила больше всего на свете, зная, что они тоже любят ее. Скорбят о ее судьбе. Но не станут вынуждать ее выйти замуж за человека, от которого ее тошнит!

Десмонд предложил выплатить значительную сумму родителям Абриэль плюс дать письменные гарантии, что после его смерти вдова получит большую часть его состояния, если не считать некоторой суммы для Вашела и племянника Десмонда. Хотя Десмонд был единокровным братом Уэлдона, они почти не общались. И все же других наследников у Уэлдона не оказалось, поэтому Десмонд невероятно разбогател после его смерти, так разбогател, что вообразил, будто отныне может получить все на свете, включая и Абриэль, которую впервые увидел в обществе ее родителей в замке Уэлдона. Но почему же, если у Уэлдона был племянник, он ничего не получил после гибели дяди, ведь тот был человеком щедрым?!

К счастью, прося руки Абриэль, Десмонд не подозревал, как близок Вашел к разорению. Единственным выходом пополнить сундуки было замужество Абриэль. Но Вашела слишком мучила совесть, потому что девушке приходилось оставить все надежды на пристойный брак, чтобы спасти семью. И во всем будет виноват он. Потому что именно он отнимет у нее будущее.

Элспет, озабоченно сведя брови, наблюдала, как муж мечется по комнате.

– Вашел, я знаю, мы в отчаянном… – начала она, но осеклась при виде изможденного лица мужа и молча положила руку на его плечо. Хотя иногда он был весьма упрям, она знала, что не ошиблась, когда приняла его предложение. Они часто спорили и не соглашались друг с другом, но она предпочитала бросать вызов его мужской власти, чем умирать от скуки, живя с человеком, выполняющим ее малейшее желание. А Бервин обычно выслушивал ее советы, но далеко не всегда им следовал, как, например, в день своей гибели. И сейчас Элспет свято верила, что должен быть какой-то выход. Невозможно взваливать такое бремя на плечи дочери! Муж, подобный Десмонду де Марле, казался настоящим проклятием!

Выпрямившись во весь рост, Вашел вызывающе вскинул заросший подбородок. Обычно его янтарные глаза завораживающе переливались в свете свечей, но в этот момент казались холодными и безжизненными, как камешки. Надежд на будущее не оставалось, и если он не примет предложения Десмонда, их ждет печальное существование.

Элспет опустилась на колени на покрытый тростником пол рядом со стулом мужа и взглянула в его хмурое лицо:

– Вашел, тебе ведь известна репутация Десмонда. Он неподходящий муж для Абриэль.

– Клянусь всем святым, женщина, ты меня считаешь монстром? – взревел он, потрясенный самой мыслью о том, что жена полагает, будто он способен продать падчерицу, чтобы спасти семью. – Да я не смогу жить спокойно, зная, что вынудил Абриэль пойти к алтарю с этим человеком! Пусть решает сама: принять или отказаться, но, пожалуйста, учти, что Десмонд теперь обладает всем богатством и землями, которые когда-то принадлежали Уэлдону. А это значит, что его отпрыски никогда не будут нуждаться. Это тебе не те жалкие поклонники, которые еще согласны взять в жены Абриэль с тех пор, как двор узнал о моем несчастье! Голодные псы меньше гоняются за мясной костью, чем эти помешанные шуты, которые вожделеют твою дочь! Но ты видела все сама еще до того, как мы поженились, так что не стоит подробно описывать пыл ухажеров Абриэль.

– Вашел, я понимаю, как ты расстроен, – тихо заметила Элспет. Измученный не меньше, чем она, он пытался увидеть хотя бы лучик надежды в болезненно темном будущем. – Не знаешь ли ты, что еще можно сделать в нашем несчастном состоянии?

Он ответил коротким, хриплым смехом.

– Боюсь, нас спасет только чудо, дорогая.

Заметив блестевшие от слез глаза жены, он тяжело вздохнул, жалея о своей грубости.

– Я отчетливо понимаю ненависть Абриэль к Десмонду. Я и сам испытываю к нему нечто подобное. Но тем не менее он кажется нашей единственной надеждой. Хотя я попытаюсь найти ей более подходящего жениха, боюсь, ни у кого не найдется столько денег, как у Десмонда. Я искренне жалею, что у нас нет иного выхода.

Отчаянные рыдания матери разрывали сердце Абриэль, и она поспешно отвернулась, чтобы скрыть блестевшие в глазах слезы. Они заструились по ее щекам, вынуждая то и дело украдкой вытирать лицо. Как бы она ни презирала Десмонда, все же деваться ей некуда. Только принять его предложение. Иначе любимые люди будут жестоко страдать. Кроме того, Десмонд так сильно хочет ее, что может предложить более щедрые условия, чем уже предлагал. Даже если она и будет несчастна в браке, муж щедро вознаградит ее за необходимость терпеть его много лет.

Такая бесприданница, как она, вряд ли найдет порядочного человека, который будет любить и защищать ее. И она вздрогнула при мысли о том, что без защиты рыцарей Вашела Десмонд вряд ли счел бы нужным жениться законным браком.

Подходя к родителям, Абриэль старалась улыбаться дрожащими губами. Нужно попытаться скрыть то обстоятельство, что надежды на счастье и достойное будущее с человеком, которого она полюбила, умерли под тяжестью бед и горестей. Поэтому она изобразила некое подобие энтузиазма.

– Это мне предстоит сделать выбор, и я сделаю все возможное., чтобы помочь семье, – начала она, ненавидя дрожь в своем едва слышном голосе. – Я не могу… не позволю нашей семье жить в бедности…

– Нет! – вскрикнула Элспет, потрясенная словами дочери. – Мы найдем другой способ! Пожалуйста… о, пожалуйста… не нужно!

– Я решила, что ничего нельзя сделать, – вздохнула Абриэль, стараясь устоять против жалобной материнской мольбы. Глядя на Вашела, чье лицо было мрачнее тучи, она быстро изложила свои намерения. Она понятия не имела, как в действительности погиб Уэлдон: случайно или по гнусному замыслу того, кто задумал унаследовать его богатство. Тем не менее, если Десмонд так добивается ее… может, готов заплатить достаточную сумму или значительную часть того, что когда-то принадлежало ее жениху? – Учитывая те богатства, которыми владел Уэлдон, я настаиваю, чтобы вы попросили больше, чем готов дать Десмонд. Мне все равно, что он родня Уэлдону. Он не заслуживает медного гроша из того, что когда-то принадлежало его единокровному брату.

– А если Десмонд согласится со всеми твоими требованиями, что тогда? – спросил Вашел, абсолютно, впрочем, согласный с падчерицей. При таких условиях даже мысль о том, что это мерзкое животное получит в жены чистую красивую девушку, казалась менее тошнотворной. К несчастью, иного способа выжить просто не было.

– В таком случае я выйду за него замуж, – глухо пробормотала Абриэль.

Элспет громко застонала, но тут же зажала рот платком и уставилась на дочь со слезами на глазах.

Вашел не мог проигнорировать отчаяние жены и снова стал допрашивать Абриэль, сомневаясь в ее готовности принести подобную жертву.

– Твой брак с Десмондом может оказаться куда кошмарнее, чем ты себе представляешь. До меня доходили слухи, как зверски он обращается с бывшими сервами[2] Уэлдона. Едва ты обменяешься с ним священными обетами, окажешься его женой, его собственностью, как уже не сможешь отделаться от этого человека. Он станет частью твоей жизни. Тебе придется угождать ему, выполнять его желания, его требования. Должен со всей серьезностью предупредить, что это может оказаться куда сложнее, чем ты себе представляешь или способна вынести в будущем.

– Насколько я понимаю, все уже решено, – ответила Абриэль, стараясь подавить непрошеные страхи. – Десмонд хочет взять меня в жены и получит… за определенную стоимость, ту, которую затребую я. Если цена удовлетворит всех, вы перед самым концом переговоров попросите моего одобрения, но не давайте ему знать, что намерены обсуждать это со мной. Пусть он считает, что я ни о чем не знаю и все решаете вы.

– Очень мудро, – заметил Вашел, поджав губы и согласно кивая. Абриэль явно многому научилась у покойного отца, который позволял ей слушать отчеты управителя. Поэтому она хорошо знала, как ведутся дела в поместье. – Очень мудро. Если ему не понравится запрошенная цена, ты вроде бы будешь ни при чем.

В любом другом случае Абриэль порадовалась бы похвале отчима, но теперь боялась, что соглашение, которое они заключат с Десмондом, будет равно договору с самим сатаной, и от этого становилось не по себе.

– Я могу горько пожалеть о своем решении, когда обменяюсь с ним обетами, – призналась она, стараясь подавить дрожь при мысли о том, что придется позволить этой мерзкой жабе касаться ее, более того, спать с ней в одной постели. – И если вы приберегли для меня несколько молитв, можете начинать молиться прямо сейчас, чтобы у меня не возникло искушения сбежать и скрыться.

Хотя Вашел знал, как сильно расстроена жена намерениями дочери, он не мог не поражаться самоотверженности девушки, готовой принести себя в жертву ради благоденствия семьи. Правда, его люди привыкли рисковать жизнями в бесчисленных стычках с неверными на Святой земле, все же они всегда надеялись выжить и получить пусть и небольшую, но выгоду из очередного сражения. А вот Абриэль ради спасения семьи готова навечно связать себя с ненавистным негодяем, для которого на первом месте были его собственные желания и удовольствия.

И хотя он видел, как страдает Элспет, вынужденная продать собственную дочь, все же не мог не чувствовать, как с плеч падает тяжкое бремя. Да, он честно пытался найти другой способ избежать бедности, но предложение Десмонда было для него как глоток воздуха для умирающего человека.

Вашел сплел пальцы с пальцами жены и взглянул на нее, пытаясь найти хоть какие-то преимущества в этом союзе.

– Брак с Десмондом де Марле сделает Абриэль очень богатой женщиной, – тихо заметил он и, не получив ободряющего ответа, добавил: – А если Десмонд скончается, она сумеет выбрать другого, более подходящего ее тонким вкусам мужа. С такими деньгами она сумеет сама определить свою будущую жизнь, что редко удается женщине.

Однако Элспет, обескураженная мыслью о том, что дочь станет женой этого омерзительного человека, лишь презрительно скривила губы. Да, не будь Вашела, Абриэль, возможно, страдала бы из-за своей необычайной красоты, вынужденная стать любовницей какого-нибудь предприимчивого негодяя.

После смерти Бервина она действительно подвергалась нешуточной опасности, поскольку нормандские лорды уже стали заключать пари, споря, кто из наиболее привлекательных холостяков выйдет победителем и похитит добродетель Абриэль без необходимости приносить священные обеты или хотя бы заключить помолвку. В конце концов, она по происхождению – ничтожная саксонка, а не имея достойного приданого, тем более стала легкой добычей для хищников, вернее, отпрысков победивших героев, каковыми молодые норманны считали своих отцов и дедов, некогда высадившихся на английских берегах.

Однако когда Абриэль дала первому же галантному поклоннику резкую отповедь, ставки значительно повысились. Постепенно совращение Абриэль стало для них едва ли не делом чести и забавной игрой, в которой участвовали почти все знатные лорды королевства. Наградой служил увесистый кошель, содержимое которого будет поделено между победителями после того, как повесой, заслужившим благосклонность девушки, будет представлено убедительное доказательство потери ее девственности.

Чтобы удержать на расстоянии орды почти обезумевших молодых людей, только что не сражавшихся за то, кто первым обесчестит девушку, Элспет и решилась принять предложение Вашела де Жерара. С тех пор глава семьи делал все, чтобы уберечь падчерицу, к великому разочарованию участников игры, уже поставивших немалые деньги на предполагаемого победителя.

Сама Абриэль была твердо убеждена что Вашел при необходимости защищал бы ее до последней капли крови, и подобные случаи возникали не раз, поскольку многие аристократы советовали ему не вмешиваться: уж очень большие суммы стояли на кону. Кроме того, он искренне обожал ее мать и сделал бы все на свете, лишь бы та не огорчалась. Так разве она не обязана пожертвовать всем ради спокойствия дорогих ей людей?

Элспет страдальчески взирала на свою дочь. Ни один посторонний человек не предположил бы, что в этой нежной груди бьется сердце, страстно преданное семье и королю. Жаль, что эти качества не имеют значения в глазах окружающих. Тем не менее Абриэль была готова на все, лишь бы выручить свою семью. Как могла мать не заплакать при виде такой отваги?!

Загрузка...