Начать с чистого листа

ГЛАВА 7. ПОТРЯСЕНИЕ

В институте, после того, как мы с Ником сдружились, началась травля. И если на него просто смотрели с ненавистью, то меня каждый старался зацепить. Но я хоть и ростом не вышла, но отпор всегда дать смогу и не только кулаками, но и словами, а это многих раздражало. Несколько раз меня поджидали после пар, чтобы отделать по первое число. Но рядом всегда находился Ник, поэтому мне везло. Как мне потом сказал один из ребят, с которым мы более-менее общались, мой новый друг оказался не сыном местной аристократии, а загадкой, то Ника боялись, потому что он, оказывается, мастер рукопашного боя. Еще в самом начале как он пришел, на него пытались наехать за то, что он не такой как все, то есть, сам нищий, а мнит из себя слишком много. Но он не стал никому доказывать, что породу не пропьешь, она или есть, или ее нет, третьего не дано. И когда на него попытались наброситься местные корольки в количестве пятерых штук, то он их отделал по самое не горюй. Вот после этого к нему и боялись подходить.

Некоторые, которые хотели как-нибудь посильнее унизить, называли нас отбросами, но на таких мы вообще внимания не обращали, как правило, это был кто-нибудь из шавок местных корольков. Кроме, как вякать исподтишка, они и не могли ничего. Да и из себя мало что представляли, выживая за счет сильнейших. А на убогих грех обижаться. Хорошо, учиться нам никто не мешал. Учителя, хотя и кривились от "убожеств", как они нас называли, но нашим знаниям нарадоваться не могли.

Каждый вечер мы с Ником ходили изучали новый город. То что, он был красивым и с кучей достопримечательностей, нас вполне устраивало. Как оказалось впоследствии, наши вкусы совпадают практически во всем. Я даже однажды пошутила:

— Нам даже поспорить не о чем, так как мы и мыслим одинаково, и вещи нам нравятся одинаковые, и интересы тоже.

— А зачем нам спорить? Ведь любой спор, в конечном итоге, предполагает ссору, а ссориться мне не хочется, — тут же ответил он.

— Почему сразу ссору. Можно ведь просто поспорить. Ты мне будешь доказывать, что черное — это красное, а я тебе буду говорить, что это зеленое, а в итоге мы сойдемся на том, что это все-таки черное, — попыталась перевести все в шутку.

— Интересный у тебя подход к спорам.

— Ага, мы с Алексом так часто затевали такой шуточный спор. Зато потом весело было, — стала рассказывать я.

— Ты мне так и не скажешь, из-за чего ты от этого своего Алекса сбежала? — задал давно мучающий его вопрос Ник.

— Я не сбегала, просто уехала. Он меня слишком опекал. А я ненавижу навязчивую опеку, — попыталась увернуться от правды.

— Я чувствую, что ты темнишь, но если не хочешь, то не говори, — не стал настаивать парень, но видно было, что интерес остался.

Очень часто, когда я пыталась выяснить, кто его родители, он мне постоянно говорил, что обычные, среднестатистические банковские служащие. И хотя мне и не нравилось такое недоверие, но крыть было нечем, я ведь тоже правды не говорила. Единственное, в чем призналась, это о работе родителей в органах. То, что там только мама, я не распространялась.

Вот так и прошел почти весь учебный год. Всем снобам и мажорам надоело нас травить, потому что мы не обращали на них внимания, и забава у них не удалась. Потому и отстали. Третий курс мы закончили, как и ожидалось, на "отлично".

Летом, собрав толпу единомышленников, мы отправились в поход. Пошло нас десять человек. Все, видимо, привычные к жизни в походных условиях, а вот нам с Ником пришлось туго. Да, не рассчитали мы свои возможности. Но раз уже пошли, пришлось как-то приспосабливаться. Это еще хорошо, что взяли с собой всяких мазей и спреев от насекомых, иначе бы точно повернули назад. И, скрепя зубами, все же выдержали эту пытку под названием "походный отдых", но вот ходить еще раз зареклись. Я не знаю, как мы смогли выдержать целых два месяца, это останется загадкой. Но оставшийся месяц лета мы больше никуда не совались. Сидели тихо-мирно дома или у меня, или у Ника, чтобы не нарваться еще на каких-нибудь энтузиастов.

Просто сидеть было скучно, поэтому я попросила Ника позаниматься со мной и обучить приемам рукопашного боя, на что он с радостью согласился. Так и начались наши занятия.

В один из вечеров, когда наши тренировки затянулись, Ник решил не тащиться домой на ночь глядя, а остаться у меня. Я первым приняла душ, чтобы успеть перед сном попить чай, потому что Ник терпеть не может есть перед сном, и когда кто-то это делает, его раздражает. Поэтому, чтобы не нервировать его лишний раз, я решила это сделать в то время, пока он будет в душе. Попив чай и помыв за собой чашку, направилась в комнату, предварительно успев расстелить ему диван в гостиной. Подходя к ванной, через которую мне, в любом случае предстояло пройти, я чуть было не врезалась в открывшуюся в это время дверь. Из душа вышел Ник, завернутый в одно полотенце. Я невольно залюбовалась его телом, даже несмотря на лицо. Но долго мне рассматривать его не дали. Он постарался быстрее уйти спать, только на ходу пожелав мне спокойной ночи.

А мне полночи в голову лезли всякие непристойности. Но я пришла к выводу, что это от элементарного недотраха. Ведь у меня уже год не было секса. И из-за этого я чуть было не набросилась на Ника. Надо постараться держать себя в руках, а то ведь такими темпами недолго и дружбу потерять, тем более, помнится, я ему говорила, что он не в моем вкусе. А теперь первой и набрасываюсь на него, не пойдет. Надо срочно выбросить весь этот бред из головы. С такими мыслями я и постаралась уснуть. Что у меня хоть и вышло, но с большим трудом и не скоро.

Перед началом учебного года нам сообщили, что приезжают из Москвы инвесторы и комиссия для повышения, а следовательно и проверки нашего института. Его хотят переквалифицировать в университет. Поэтому всех учащихся настоятельно просили повторить весь пройденный материал, чтобы в случае профподготовки при опросе не ударить лицом в грязь. При всем при этом, преподавателям ничего не оставалось, как выдвинуть нас с Ником, как лучших учеников, для защиты чести ВУЗа. А нам ничего не оставалось, как согласиться.

И вот настал тот праздничный день. Наши мажоры вырядились, как клоуны. Надели вещи по стилю несовместимые друг с другом. Смотреть на это было смешно. А про наших девиц я вообще молчу. Глядя на них, приходила ассоциация с девочками с трассы. Хотя они, видимо, этого не понимали. Почему-то все особы женского пола, от мала до велика, считают, что чем короче длина юбки, тем это сексуальнее. Все это бред сивой кобылы. Мало того, что выглядит вульгарно, так еще и простора для фантазии не оставляет. Поэтому, это не только не красиво, а и где-то неприятно.

Вот и ждали мы эту комиссию, глядя на все то безобразие, которое нас окружало. Несколько девиц заметили наши взгляды. Но то, что смотрели мы на них без должного восторга, их задело. Причем касалось недовольство только Ника. Ведь он парень, по определению должен был пускать слюни. А мне, наверное, надлежало скрипеть зубами от досады, завидуя красоте местных див. Вот они и решили на нас наехать.

— Что смотришь, нравимся? Только вот мы не про твою честь, нищеброд.

— Да там и нравиться-то нечему. Безвкусицей никогда не страдали, чтобы глаза ломать на похабщине, — не удержалась я от колкости.

— Да что вы понимаете в истинной красоте? — тут же вызверилась одна из девиц.

— Это ты сейчас как ценитель красоты или как носитель оной говоришь? — поинтересовалась и вздернула подбородок.

— Естественно, как носитель.

— Тогда нам действительно этого не понять, потому как красоты нигде не видим, только одну безвкусную вульгарщину, — ответила я ей, заставляя еще больше злиться и скрипеть зубами.

— Да вы… Да я…

— Всем тихо.

После этого возгласа нам пришлось заткнуться, так как увидели три машины, подъехавшие к воротам института. На несколько минут я отвлеклась, мы с Ником намечали план дальнейших действий, проявили внимание только тогда, когда прозвучали наши фамилии:

— А сейчас я хочу представить наших лучших учеников: Соколову и Турова.

Выйдя из толпы собравшихся и подойдя к гостям и директору, мы с Ником как по команде, окаменели.

— Так-так, лучшие ученики, значит. Это радует, — начал один из приехавших.

— Конечно, очень способные ребята, — тут же подтвердила ректор.

— Я очень рад за них. Вот только один вопрос, — слащавый голос моего отца, а это оказался именно он, со своим партнером по бизнесу, дядей Сережей, который был и другом семьи, стал меняться на угрожающий, а это еще никого до добра не доводило, и меня в том числе. — Вы на кого похожи? Ладно этот оболтус — бомж бомжом, но вторая — еще хуже. У вас какой-то бал-маскарад?

Мы в это время хотели по-тихому слинять от моего разбушевавшегося папы. Вся толпа смотрела на него со страхом и не могла понять, что он от нас хочет и почему орет. Его попыталась утихомирить директор, но естественно, безрезультатно. А мы в это время медленно, но верно, продвигались к толпе, как вдруг сзади раздался громогласный окрик:

— Стоять.

И мы, где остановились, там и застыли. Очень медленно и печально развернулись, я при этом успела только прошептать:

— Вот это мы попали.

— Согласен, — ответил мне Ник.

А толпа, глядя на нас, ничего не соображала, но лица у всех были офигевшими, причем не только у студентов, но и у преподавателей, ведь и дураку ясно, что на незнакомого человека просто так орать не будут. Вывод: значит знакомы. Вот этот самый вывод и читался на лицах офигевшей толпы.

А папа в это время зря времени не терял. Он подошел к нам, взял обоих за скулы, покрутил в разные стороны и изрек:

— Значит так, вы оба, чтобы через час я видел обоих в нормальном, презентабельном виде, а иначе…

— Я не брала с собой ничего презентабельного, чтобы не было искушения надеть, — сказала, вырывая свою скулу из ручищи отца.

— И я не брал ничего, так что можете лицезреть нас в таком виде, — ляпнул Ник, на что мой папа ехидненько ухмыльнулся и поманил нас за собой, при этом говоря:

— По чистой случайности у меня в машине твоя одежда, — и посмотрел на меня, — а у Сергея в машине — твоя, — это, обращаясь к Нику.

— Запасливые, — а это мы в один голос, на что мой папа рассмеялся: — Спелись. В общем, время пошло.

— А машину дашь? — решила наглеть до конца я. — А то ведь за час не управимся.

— А твоя где, позвольте спросить, юная особа?

— В гараже. Не хотела светиться. Так дашь?

— Вас отвезут, а вот приедете оба каждый на своей. Так как вас доставят только в одну сторону. А теперь — хватит болтать, вперед.

И мы пошли к машине. Водитель папы отвез сначала меня, а потом и Ника домой, не забыв при этом вручить нам нашу одежду. А сам развернулся и уехал.

Дома я сразу же отправилась в душ смывать со своей головы всякие гели, муссы, которые нужны были для того, чтобы сделать волосы несильно ухоженными. И вот сейчас я с чистой совестью смываю с себя все это безобразие.

Вымывшись и уложив волосы, как я привыкла всегда делать, переоделась, довольно обозрела себя в зеркале, осталась довольна увиденным. Как давно я не ощущала себя действительно красивой. Это все-таки приятно. Улыбнувшись отражению, не удержалась и показала ему язык, после чего выгнала, наконец, из гаража своего красавца, как же я по нему соскучилась, и поехала в направлении института.

Каково же было мое удивление, когда с другой стороны, практически синхронно со мной, подъехала бугатти, тоже черная. А когда из нее вышел офигительный красавец, вот тут моя челюсть встретилась-таки с землей. Ник, а это был именно он, подошел ко мне, аккуратно вернул челюсть на место, и мы бок о бок пошли в направлении толпы, которая за это время даже с места не сдвинулась. Вот только выражение лиц у них было, как любил говорить один небезызвестный персонаж: "Все чудесатее и чудесатее". Как потом выяснилось: оказывается, папа, не откладывая дело в долгий ящик, позвонил маме и сообщил радостную весть, что нашлись две пропажи одновременно. И их непутевая дочь, и сын дяди Сережи. А Ник, как оказалось, и был тем самым сыном папиного партнера. Поэтому, не трудно предугадать реакцию всех присутствующих. Те, кого они считали нищебродом, оказались по положению выше их всех вместе взятых. А вот когда увидели две подъезжающие машины и выходящих из них личностей, некоторым понадобилась скорая медицинская помощь. Впрочем, я могла их понять, сама же офигела, когда увидела Ника. Так это я его знаю, он, вроде как, мой друг, а для непосвященных — это чревато последствием. Вот их нервная система и дала сбой.

На нас вытаращились все, как будто увидели инопланетян, хотя я подозреваю, что смотрели они все на Ника, ведь там было на что посмотреть, а я так, посредственность, чего во мне интересного.

Заметив нас, папа и дядя Сережа направились к нам.

— Вот теперь на людей похожи, а не на бомжей, — начал мой отец. — Ты почему пропала?

— Я записку оставила вам с мамой.

— Читали мы твой опус, только ничего не поняли.

— А что не поняли, могли бы у Алекса спросить. Он бы вам рассказал, — стала оправдываться я.

— Ага, от твоего друга проку было, как с козла молока. Ходил все время, как в воду опущенный, и твердил, что это он виноват, что ты уехала.

— Глупости, ничего он не виноват. А чтобы все рассказать, может, мы найдем другое место для обсуждения? — предложила я.

— Найдем, конечно, должен же я знать, как устроилась моя дочь, вот ты мне все и покажешь. Только скажи, ты возвращаться думаешь? — тут же поинтересовался отец.

Мы с Ником переглянулись и как обычно, синхронно, покачали головами в отрицательном жесте.

— Ну, что я говорил, спелись. Очень жаль, мне звонила твоя директор, она была в истерике, что ты пришла и забрала документы, что никакой другой ВУЗ тебе не подходит в плане престижности, просила найти и вернуть обратно.

— Никуда я возвращаться не буду. Я останусь здесь.

А потом, дядя Сережа спросил у Ника:

— Что-то я не понимаю, ты же вроде как окончил свой ВУЗ. Так какого… ты здесь делаешь, да еще и на четвертом курсе и как тебе это удалось. Ведь, как я понимаю, ты попросил директора написать в документах, что ты закончил только два курса. Зачем тебе это надо?

— Когда я уехал, то решил еще поучиться, так как из-за Елены многое пропустил, но идти учиться с первого курса мне было в лом, а на пятый переходить, могли бы возникнуть вопросы, вот и выбрал третий, как золотую середину. Убедить директора труда не составило. Кто, как не ты, должен знать, что деньги творят чудеса. Вон, даже Танина директор не хотела ее отпускать, потому что ты, дядя Саша, являешься главным спонсором. Поэтому мы остаемся здесь. Отношение здешнего контингента мы уже изучили, так что ничего нового не узнаем.

— Хорошо, здесь так здесь, — согласились наши отцы.

А потом, как будто что-то вспомнил, мой отец обернулся и, обращаясь к директору, проговорил:

— Уважаемая, я надеюсь вы не забыли, для чего все здесь сегодня собрались? Так что не ловите ворон, а несите ваши документы на подпись. Моя дочь и сын моего друга должны учиться в престижном заведении, пусть и заштатного городишки.

— Папа, прекрати сейчас же. Ты же знаешь, я не люблю, когда ты так себя ведешь. Нам с Ником за этот год и так хватило снобов и мажоров. Поэтому не надо уподобляться таким, как они, — стала упрекать я отца в его снобизме.

— Я же пошутил, а ты сразу с криками. Совсем одичала в своей самостоятельности. Даже мои шутки перестала воспринимать. Я надеюсь, ты больше не ударишься в бега, потому что я тебя нашел? — исправил положение отец.

— Нет, не ударюсь. Скажи, а ты Алекса уже успел проинформировать, что нашел меня?

— Даже если бы я и захотел это сделать, мне бы это не удалось.

— Почему? Папа не говори загадками. С ним что-то случилось? — заволновалась я.

— Только радостное событие. Алекс женился и на данный момент они с супругой отправились в свадебное путешествие, — от услышанной новости я обрадовалась за друга.

— Ну слава богу. Подожди, но кто его избранница? Я ее знаю? И, честно, не ожидала от друга.

— Ну да, а что тебя удивляет? Мы, кстати, думали, что из вас получится пара, но видно не угадали, — раскрыл отец их секрет.

Потом, видя мое кислое выражение лица и все по нему поняв, произнес:

— Или угадали, но все получилось не так, как мы думали. Я прав?

— Да, прав, но об этом мы тоже поговорим потом. И не здесь, — решив рассказать всю правду, сдалась я.

С этим тоже отцу пришлось согласиться. И, закончив все свои дела, мы вчетвером отправились ко мне домой.

Дома, расположившись с комфортом, все сели и приготовились слушать. И я стала рассказывать. Мне было очень стыдно говорить такое, но я уже просто не могла носить это в себе. По мере моего рассказа, лица у все присутствующих покрывались гневом, и если бы вдруг эти трое оказались бы здесь, то их бы разорвали на мелкие кусочки. А потом я объяснила, почему действительно уехала. Да, Алекс был прав, я уехала по большей части из-за него.

— Ты любила его, — не дав мне закончить пояснения, с какой-то непонятной грустью спросил Ник.

— Кого? Стаса? Да, любила, — ответила я.

— Нет, этого, своего Алекса, — поправился Ник.

— Конечно, любила, — Нику не понравился мой ответ, он как-то сник весь, а я продолжила: — Как брата, но ему была нужна другая любовь, которую я не смогла бы ему дать, даже если бы и захотела.

После окончания фразы, Ник прямо воспрял духом и задал вопрос:

— Почему?

— Глупый вопрос. Потому что я только что объясняла, ведь любила его только как брата, а я как-то не сторонница инцестов. Вот почему.

Узнав, как Алекс решил наказать моих обидчиков, папа решил сам лично проверить, как проходит наказание. И этим он решил заняться сразу по приезде домой.

Разговаривали мы почти до трех часов ночи. И только когда глаза уже не воспринимали действительность, решили лечь спать. Ведь впереди нас ожидает опять новая жизнь, благодаря стараниям папочки. А какой она будет, это и предстоит нам с Ником выяснить в самое ближайшее время. А теперь — спать.