Надежная опора

Глава девятая

— Я бы отложил разговор, — пытался увернуться Клей. На лбу у него выступила испарина. Последние пятнадцать минут он провел в огромном напряжении, стараясь держать Тоби и Энн на расстоянии друг от друга, иначе сестра могла бы разоблачить его. — Я хочу сделать это в свое время.

Тоби ничего не ответила, просто внимательно смотрела на него.

Клей занервничал. Он не любил, когда она так проницательно смотрела на него. О чем она думает?

— Я… Я хочу сказать, что не готов обсуждать свои проблемы.

Тоби выгнула бровь и уперла руки в бока.

— Я обещаю все объяснить, когда вернусь от адвоката с патентом.

Она, казалось, хотела что-то сказать, но сдержалась. Клей не испытывал такого смущения с тех пор, как в детстве, играя в школьном спектакле, забыл свои реплики.

— Послушай, — сказала она наконец. — Если ты хочешь отвязаться от меня, то так и скажи, я не сломаюсь. Я просто соберу свои вещички и уйду. Извини, если доставила тебе много хлопот.

— Что? Подожди! Куда это ты пойдешь?

— Домой.

— Тоби, дай мне время.

Глаза ее вспыхнули жарким огнем.

— Дать тебе время! И что это должно значить? Я потратила целый уикенд, помогая тебе с племянницей, а у тебя нет времени даже поговорить со мной. Хуже — ты сознательно обманываешь меня.

— Дорогая…

— Никакая я тебе не «дорогая». Мы слишком мало знаем друг друга для такого обращения.

— То, что ты не знаешь о моем прошлом, не значит, что мы мало знаем друг друга.

— Наши отношения не могут продолжаться, пока ты что-то от меня скрываешь.

— Ничего я не скрываю, — пытался протестовать Клей, зная, что это неправда и он должен что-то сказать Тоби. Сейчас. Что угодно, только бы она не ушла. Но он боялся потерять ее. Или, что еще хуже, был в ужасе от мысли, что она полюбит богатого Клея Бартона и забудет о том заурядном парне, каким по существу он является. Всю жизнь он восставал против того, что ценило его семейство. Он ненавидел частные школы, эксклюзивные загородные клубы и предметы роскоши, которыми так дорожили остальные члены семьи.

Он хотел изобретать полезные вещи и заслужить уважение своим талантом, а не деньгами родителей.

— Я полагала, что мы до чего-то договорились. По-видимому я ошиблась, — проговорила Тоби.

— Пожалуйста, дай мне только сорок восемь часов!

— Хорошо, — согласилась Тоби. — Сорок восемь часов. Но если ко вторнику вечером у тебя не будет объяснений, между нами все кончено. Устраивает?

Отсрочка! Она согласилась подождать. Теперь ему надо только запатентовать рециклер, и у него будет что предложить ей: то, чего он добился своими руками, а не семейным богатством. То, что поможет человечеству.

— Идет, доктор Эвери.

В понедельник утром Клей направил свою старенькую машину по шоссе в Даллас. Он должен был сосредоточиться на своем изобретении, а вместо этого не переставая думал о Тоби. Он не понимал ее. То она казалась холодной, как огуречный салат, то настолько горячей, что он боялся обжечься от одного только прикосновения к ней.

Женщины. Он никогда не мог в них разобраться. Законы механики здесь не помогали. Он знает, что Тоби влечет к нему. Черт, «влечет» — не то слово. Искры, которые между ними вспыхивают, могли бы расплавить скалу. Но в решающие моменты Тоби вдруг уходит в себя. А главное — она весьма сомневается в его способности содержать семью.

В каком-то смысле она воспринимает его как своего никчемного отца. Очевидно, Тоби все еще не до конца свела счеты со своим покойным родителем. Вероятно, надо бы уже сейчас сказать ей, что у него миллионное состояние. Это успокоило бы ее, рассеяло сомнения и позволило бы спокойно любить его. Но если он скажет ей о своем состоянии, он никогда не будет уверен, что она любит его самого, а не его деньги.

При этой мысли Клей вздрогнул. Он уже попадался в эту ловушку. Несколько лет назад его сердце было разбито подлой женщиной, которую интересовали только деньги его семейства. Позже у Клея были связи, но он никого не допускал до своего сердца.

До сих пор.

До Тоби Эвери.

Последние дни, проведенные с Тоби и Молли, расшевелили что-то в глубине его души и пробудили отцовский инстинкт, о котором он и не догадывался. Клей и сам был удивлен тем, как естественно и легко он справлялся с отцовскими обязанностями.

Вместе с Тоби они оказались потрясающей командой.

Да, за последнюю неделю он узнал многое, как о себе, так и о ней.

Эта женщина завладела его помыслами. Он с удивлением понял, как много она для него значит…

У него даже сердце забилось чаще. Как только он запатентует рециклер, он попросит доктора Тоби Эвери стать его женой.

Тоби весь день была рассеянна, это заметила Лилли и даже некоторые пациенты. Ей никак не удавалось отделаться от мыслей о Клее.

Вчера он вытолкал ее, как чумную. В чем дело? Головокружительные ощущения испарились с прибытием родни и последовавшим отъездом Молли. Может быть, она была нужна Клею только как суррогатная мама для его племянницы? А вдруг все эти поцелуи для него лишь приятное развлечение, а она сама ничего не значит? А потом ее осенило: он отдалился от нее после того, как она стала настойчиво копаться в его прошлом? Почему? Он что-то скрывает? У него есть подружка, которую он где-то прячет? Или у него темное прошлое?

Хорошо, что у нее хватило ума не уступить низменным инстинктам и не вступить с ним в связь. Но все равно больно. Каким-то образом Клею Бартону удалось пробить ее оборону и прокрасться к ней в сердце.

К пяти часам Тоби была на грани нервного срыва, пытаясь угадать, что все-таки чувствует к ней этот Бартон. Сила собственных чувств испугала ее. Как она могла это допустить? Она обещала себе, что никогда не полюбит мечтателя вроде своего отца, и вот, надо же, как раз так и случилось. В четверть шестого она приняла последнего посетителя и прошла в офис за сумочкой и курткой. В дверь постучали.

— Войдите.

— Привет, милая, — приветствовала ее мать.

— Мама!

Печаль была сразу забыта. Тоби бросилась навстречу матери и крепко обняла ее.

— Я так рада встретиться с тобой, — проговорила Стелла.

Тоби отступила назад и оглядела мать. На ней был новый, только что сшитый у модельера костюм, а на лице сияла улыбка.

— У тебя прекрасный вид, — воскликнула Тоби.

— У меня потрясающие новости. Давай вместе пообедаем, и я кое-что тебе расскажу.

— Разумеется.

Спустя несколько минут они вошли в итальянский ресторан, и Стелла Эвери заказала уединенный столик.

— Ну вот, здесь мы сможем поговорить, — прошептала Стелла, сжимая в руках какой-то голубой конверт.

Как только официант усадил их и принял заказ, мать положила руки на стол и улыбнулась.

— Соберись с духом, милая.

— Судя по тому, что ты улыбаешься, новости приятные.

Стелла открыла конверт и вынула какие-то документы.

Тоби нахмурилась и бегло просмотрела бумаги.

— «Сокровища, обнаруженные на корабле «Калипсо», затонувшем у берега Бразилии в 1778 году…» — прочитала вслух Тоби.

— Потребовалось семнадцать лет тяжелой работы ныряльщиков и финансовых спонсоров, чтобы поднять старинный парусник.

Она пробежала глазами документ до конца. Это был инвентарный список поднятого со дна груза: золотые медальоны, серебряные кубки, алмазы, рубины, сапфиры, изумруды. В каталоге перечислялись невероятные сокровища. Общая стоимость поднятых со дна морского богатств оценивалась в сорок шесть миллионов долларов.

Тоби взглянула на оживленное лицо матери.

— И что все это значит?

— Читай дальше, — потребовала мать, едва сдерживая возбуждение. Она ерзала на стуле и барабанила пальцами по столу.

Пожав плечами, Тоби перевернула лист и обнаружила список пайщиков экспедиции. Внезапно ее внимание привлекло имя: Томас Делано Эвери. Ее отец!

Тоби сглотнула. Руки ее задрожали, и она почувствовала, как кровь отлила от лица.

— Что это значит? — шепотом спросила она.

— Помнишь год, когда отец вместе с группой ныряльщиков вложил наши последние две тысячи долларов в попытки поднять затонувший корабль?

Тоби нахмурилась.

— Это было до или после фиаско с индейской резервацией?

— После.

Тоби покачала головой.

— У отца было столько безумных проектов, что они все у меня в голове перепутались.

— Но этот оказался не таким уж безумным. Майклу Фишеру потребовалось семнадцать лет, чтобы поднять корабль, но теперь, когда он это сделал, мы будем богаты.

У Тоби раскрылся рот.

— Что?

— Да. — Стелла сложила руки. — На прошлой неделе он сообщил мне о доле твоего отца. Конечно же, я проконсультировалась с адвокатом, чтобы все было как надо.

— И что же? — Тоби подалась вперед, не в силах поверить, что мечта отца разбогатеть наконец сбылась — через пятнадцать лет после его смерти.

— Доля твоего отца составляет семьсот пятьдесят тысяч, — прошептала Стелла. — Ты можешь в это поверить?

Тоби машинально обеими руками ухватилась за стол. Все эти годы борьбы и страданий из-за фантазий отца наконец окупились.

— Я всегда верила в него. Всегда!

Стелла сложила руки на груди и вздохнула.

— Мне только жаль, что он так и не дожил до этого дня. Я знаю, он чувствовал себя неудачником, но для меня он всегда был на коне.

Слезы покатились у нее по щекам.

— Ох, мамочка, — вздохнула Тоби.

Все эти впустую потраченные годы она держала досаду на отца, обвиняя его в своих несчастьях. Если бы можно было вычеркнуть эти годы и прожить их заново! Как по-иному могло бы все сложиться, если бы она так же верила в отца, как ее мать!

Способна ли она обеспечить Клею такую же моральную поддержку, как ее мать — отцу? Сможет ли она следовать за ним в счастье и неудачах?

Она финансово обеспечена. Ей не нужно только, чтобы Клей поддерживал ее. Его надежность заключается в гораздо большем, чем деньги. Он надежен как муж и как отец. Стойкий, надежный, любящий детей и верный. Вдруг она почувствовала, что не может сидеть и ждать его возвращения. Ей надо за многое извиниться. Примет ли он ее?

При мысли, что Клей может отвергнуть ее, сердце Тоби упало. Чувства, которые Клей разжег в ней, пылали столь сильно, что она боялась, как бы от них в конце концов не осталась одна зола.

— Дорогая! — Голос матери вернул ее к действительности. — Что с тобой? Ты бледна как смерть.

— Мам, мне кажется, я влюбилась, и этот человек очень похож на отца.

— Это же прекрасно, дорогая. Расскажи мне о своем друге.

— Клей — изобретатель, еще только пробивающийся к успеху. Сейчас он уехал в Хьюстон, чтобы запатентовать свой прибор.

— Правда?

— Я боюсь позволить себе полюбить его. Я вспоминаю, на что была похожа наша жизнь с отцом. Лихорадочные взлеты и падения, финансовые неурядицы. И я не могла позволить себе сблизиться с Клеем. Но каким-то образом, вопреки всему, он завладел моим сердцем. Я не могу о нем не думать.

— Ты любишь его, Тоби Линн? Ведь только это и имеет значение. Я знаю, что твое детство не было счастливым, и знаю также, что отец считал себя виноватым, потому что мы страдали из-за его фантазий. Но он был прав — он следовал велениям своего сердца, а я следовала за ним. Вероятно, нам с ним не надо было иметь детей. Но мы оба очень любили тебя.

— Я знаю, — прошептала Тоби. — Но у нас с Клеем есть одно большое отличие от вас: я в состоянии содержать семью. Клей будет оставаться дома, присматривать за детьми и трудиться над своими изобретениями, а я буду работать врачом. Сейчас другое время, и почему я не могу сама содержать свою семью?

— До тех пор, пока вы оба будете счастливы таким положением дел, — заметила Стелла. — Но тебе никогда не придется беспокоиться о хлебе насущном. Отец оставил тебе наследство.

Да. Тоби признавала это. Теперь все дело в них самих, в Тоби и Клее. Всю свою жизнь она стремилась к обеспеченности, была осторожна, взвешивала каждый свой шаг. Но брак с Клеем, несмотря на его чуждый условностям стиль жизни, даст ей все то, чего она так хотела. С Клеем все ее страхи и беспокойства испарятся в жарких объятиях.

— Иди к нему и скажи то, что ты к нему чувствуешь. Жизнь так коротка!

Возбуждение и беспокойство искрилось в Тоби, как пузырьки в бутылке шампанского, охлажденной в ведерке со льдом. Клей с минуты на минуту должен вернуться домой. Она приехала на своем новеньком мини-фургончике и уговорила управляющего впустить ее.

Она осмотрела плоды своих трудов и улыбнулась.

Стол накрыт белой льняной скатертью. Изящные белые свечи отбрасывают романтические тени. В центре стоит ваза желтых роз, наполняя воздух приятным ароматом. Филе-миньон шипит на плите, домашний хлеб и яблочный пирог остывают на блюдах. Тоби уже в сотый раз за этот вечер смотрела на часы. Уже 19.00. Где же он? Ему пора уже быть дома.

Она надела белое газовое платье и потратила вечер на прическу. Ногти покрашены лаком, тщательно нанесен макияж. Одним словом, Белоснежка, ожидающая принца.

Она никогда раньше не соблазняла намеренно. Но ведь никто прежде и не вызывал у нее таких чувств, как Клей Бартон.

Наконец она услышала тяжелые удары о ступеньки. Ее бросило в дрожь. Что делать? Встать в вызывающей позе? Встретить его у дверей? Спрятаться в ванной?

Последовал еще удар. Она нахмурилась, но потом сообразила, что он, вероятно, тащит по лестнице свой рециклер.

Наконец она услышала, как в замке повернулся ключ.

Клей перевалил рециклер через порог и в изумлении остановился. Он был удивлен и отнюдь не счастлив ее видеть.

— Что вы тут делаете? — рявкнул он.

Холодный, отстраненный тон резанул Тоби, которая никак не ожидала такой реакции. Она пришла извиниться за свое поведение в тот день, когда Энн и Холт забрали Молли домой, и собиралась порадовать его рассказом о внезапном наследстве. Сказать ему, что будет любить его вопреки его необычному образу жизни, что ее не беспокоит, какие секреты он скрывает, и она будет с ним, что бы ни случилось.

И вот, вместо того, чтобы обрадоваться, он, похоже, разозлился.

Тоби поднялась из-за стола и направилась к нему.

— Я хотела… устроить праздничный вечер по случаю твоего возвращения домой, — промямлила она в замешательстве от угрюмого выражения его лица.

Куда девался веселый, приветливый Клей, которого она полюбила? Кто этот хмурый человек, который только что вошел в комнату?

— Зачем?

— Кое-что произошло, и у меня была куча времени, чтобы подумать.

Тоби остановилась в проходе из кухни в гостиную.

Клей оглядел ее наряд и направился к ней. Тоби попятилась, увидев его дикий взгляд.

— Лучше избавь нас обоих от лишней головной боли! — грубо проговорил Клей.

— Что случилось, Клей? Ты сам на себя не похож! — воскликнула Тоби.

— С чего ты взяла? Ты ведь не знаешь меня.

На глаза у Тоби навернулись слезы. Все вышло совсем не так, как она ожидала. Она задумала милый ужин, празднование того, что он запатентовал свое изобретение, а затем долгое романтическое обольщение.

— Я… я приготовила ужин.

Губы у Тоби дрожали, она боролась с собой, чтобы не расплакаться.

— Выключи плиту. Я не голоден.

Тоби поднесла руку ко рту. В чем она ошиблась? Почему он вдруг так сильно изменился? Тоби огляделась, подошла к плите и выключила ее.

Она услышала его шаги по линолеуму и, обернувшись, увидела, что он стоит, скрестив руки на груди, и пристально смотрит на нее. Тоби почувствовала себя букашкой под микроскопом.

— Что-то не так? Я хотела помочь…

— Ты ничем не можешь помочь.

Она могла бы утешить его, обнять и ослабить боль, какая бы трагедия на него ни навалилась. А трагедия случилась, это было написано у него на лице.

— Скажи мне, в чем дело? — настаивала она.

— Я не хочу говорить.

— Что-нибудь с Молли? — внезапно испугалась Тоби.

— Насколько я знаю, с ней все в порядке.

Значит, проблема не в племяннице. Тоби задумалась. Он должен был вернуться ликующим по случаю своего успеха с рециклером, а не хмурым и надутым. Ее осенило: как часто она видела такое же изменение настроения у своего отца! Уже ребенком она научилась не попадаться ему на глаза, пока тучи не рассеются. Вероятно, что-то не получилось в патентном бюро. Другого объяснения нет.

Значит, она может подойти к нему без страха. Теперь ей ясно, почему он зол.

— Поговори со мной, Клей. Перестань прятаться.

Она подошла и обняла его. Взгляд его потеплел, но он не ответил на объятие.

— Четыре года жизни, и все псу под хвост, — буркнул он.

— Что случилось?

Клей хохотнул.

— Перед вами Клей Бартон, великий изобретатель, собравшийся спасти мир и решить проблему отходов своим рециклером.

— Перестань плакаться.

— Вам легко говорить, доктор. Когда вы пошли в медицинский институт, вы были уверены в постоянной работе и своей роли в обществе. А я просто фантазирующий дурень.

— Неправда.

— Неудачник.

— Вовсе нет.

— К сожалению — да, — фыркнул Клей и покачал головой. — Представляешь? Кто-то запатентовал похожий рециклер недели три назад.

— О, Клей, мне так жаль. Но это же показывает, что ты на правильном пути.

— И что мне от того? А если бы я женился и должен был содержать семью? Четыре года ухлопать на эту работу — и кто-то меня опередил.

— Вот об этом-то я и пришла поговорить. Совершенно неважно, что ты не имеешь постоянной работы. Теперь у меня достаточно средств, чтобы содержать нас обоих.

Клей помотал головой.

— Нет, ты была права. Я точно как твой отец, безответственный мечтатель, витающий в облаках.

— Я ошибалась в своем отце. Видела только то, чего он не смог нам дать. Клей, важно то, что он занимался любимым делом.

— Во вред тебе и твоей матери.

— Мой отец провидел во времени. Мать понимала это, а я нет.

— О чем ты говоришь?

Клей посмотрел на нее. Тоби разжала объятия и сделала шаг назад. Она набрала в грудь воздуху и выпалила:

— Теперь у меня есть деньги.

— Что?

— Одна из сумасбродных идей отца оказалась не такой уж сумасбродной. Потребовалось семнадцать лет, чтобы она принесла свои плоды, но его вложения в подъем затонувшего корабля с лихвой окупились.

На лице у Клея появилась саркастическая улыбка.

— Ну, доктор, вы круты на поворотах. Сначала вы отвергали меня как неспособного обеспечить устойчивое будущее, а теперь решили взять на себя все заботы обо мне. Это просто смешно.

Клей прав, она ассоциировала его со своим отцом. Но теперь она больше не судит о людях по их финансовым достижениям. Она переросла это и была горда собою. Ее новообретенное чувство справедливости не имело ничего общего со свалившимся вдруг наследством. Неожиданный успех отцовского проекта только проиллюстрировал то, что она уже знала: желания сердца важнее, чем деньги, а Клей Бартон и был таким ее желанием.

— Я многому научилась с тех пор, как познакомилась с тобой и Молли.

— Мне нужно твое уважение, а не твоя жалость. Пока я не докажу, что я что-то значу, я не могу связывать себя обязательствами.

— Чепуха! Что из того, что кто-то опередил тебя с рециклером? Будут и другие изобретения, и ты в конечном итоге добьешься успеха, если только не сдашься.

— Да, посмертно. Очень заманчивая перспектива. — Тон его все еще оставался саркастическим, и было ясно, что боль не утихла.

Странно, как они поменялись ролями. Вначале она опасалась связать себя с эксцентричным изобретателем, а он старался очаровать ее. А теперь, когда ему это удалось, он дал задний ход и требует осторожности.

Да, она пришла сюда, чтобы показать ему, как много он для нее значит, и она не собирается оставлять его, когда больше всего ему нужна. Тоби встала на цыпочки, подняла голову и поцеловала его.

Он не сдавался. Она поцеловала его снова.

— Это не говорит тебе, что я о тебе думаю? — промурлыкала Тоби.

— Ты не в своем уме, Тоби Эвери. Ты не понимаешь, во что ты впутываешься.

— Нет, я все прекрасно понимаю. Мне двадцать девять лет, пора мне испробовать все, что дает жизнь.

— О чем ты говоришь? — хрипло спросил Клей.

— Я пришла сюда, чтобы стать твоей.

Клей простонал. Все меж ними идет наперекосяк. Ему надо справиться с огромным разочарованием, оправдаться перед ней, рассказать правду о своей семье. Но как он может это сделать сейчас, когда ему нечего предъявить, кроме своей фамилии? Он ничего не добился сам. Единственное, что оправдывало его жизнь последние четыре года, за считанные минуты испарилось в патентном бюро.

Он хочет ее. Да еще как! И тело, которое обладало своим собственным умом, заставило его, вопреки его намерениям, притянуть ее к себе и поцеловать в ответ.

Когда он открыл дверь, его поразило ее присутствие. То, как она вела себя в последнее время, наводило его на мысль, что она серьезно сомневается в их отношениях. Однако она ожидала его, на кухне готовился ужин, и стол был сервирован празднично, а наряд ее был самым обольстительным из всего, что он видел.

Но он не может тащить ее в свою постель! И, задохнувшись от борьбы с самим собой, он оттолкнул ее.

— Ты не хочешь? — спросила она. Все внутри нее трепетало.

— Конечно, хочу, но не таким путем.

— А что не так? Я думала, мужчинам нравится, когда их обольщают.

Он сразу же понял, как она не уверена в собственной сексуальности. В начале их отношений ее поцелуи были скромными и лишь со временем стали смелее. У нее нет опыта? А как же ее жених?

— У тебя до меня никого не было? — спросил он, понимая, какой дар она ему приносит, а он отказывается принять.

— Да, — кивнула Тоби.

— Здесь нечего смущаться.

— Я не смущаюсь. Я готова.

— Нет, Тоби, — мягко сказал Клей.

Если бы он не любил ее так сильно, он бы, конечно, воспользовался моментом. Но при данных обстоятельствах он не мог себе этого позволить. Надо все сделать честно и дождаться, когда они разрешат все проблемы.

— Пожалуйста, Клей, не отвергай меня.

— Я не могу, Тоби.

— Ты считаешь меня непривлекательной?

— Ну что ты! Просто у меня был ужасный день. Я должен заново продумать свою жизнь.

В глазах ее была боль, и он чуть не передумал, но, тяжело сглотнув, сказал то, чего не хотел говорить:

— Поезжай домой, Тоби.