Наездница. Сожженная тобой

Глава 8. Заездка

Полдня мучений в спальне Алисии не прошли даром – эффект от перенесенных процедур проявился уже во время обеда. И хотя мне самой изменения показались не столь значительными, окружающие их заметили. И оценили.

Я решила продолжить играть в «правильную» девочку и пришла на обед в числе первых. Джозеф, со степенным видом встречающий господ у обеденного зала, промолчал, слегка приподняв брови в ответ на мое «Привет, Джо!»: и это крохотное движение для идеально вышколенного дворецкого являлось проявлением глубочайшего удивления.

– О!.. Вы прекрасно выглядите, леди Марс! – сказал Годвин, а тенью следующий за ним Уильям просто потрясенно раскрыл рот.

– Спасибо, – я улыбнулась и сделала реверанс, чем ввергла братьев в еще больший шок.

Чуть позже, таинственно шелестя платьем, вошла Алисия. Она никак не выдала нашей тайны, заговорщицки подмигнула и сосредоточилась на еде.

И, наконец, когда присутствующие доедали первое блюдо, в зал влетел последний из моих кузенов.

– Сколько можно опаздывать, Джеймс! – отчеканил Годвин. Старший О'Брайан постоянно чувствовал ответственность за поведение среднего брата. Тот собирался отшутиться, но увидел меня.

Юноша споткнулся, словно наткнувшись на невидимое препятствие. Подобрал челюсть, неверяще моргнул и нахмурился. Открыл рот, чтобы что-то сказать, но в последний момент передумал и снова захлопнул его.

– Проходите, лорд Джеймс, проходите. Не стойте, как мегалит7 посреди верескового поля, – не удержалась от легкой издевки я.

Кузен отмер и двинулся к столу. Отодвинул стул и развязнее, чем когда-либо, плюхнулся на обитую атласом седушку.

– Что это за обворожительная незнакомка, Годвин? – он ухмылялся, но глаза выдавали неуверенность. – Больше чем уверен, что мы не встречались прежде!

– Это твоя кузина Марсель, – наигранно удивилась Алисия. – Неужели ты не узнал ее?

– Что ты, сестренка! Моя кузина выглядит совсем иначе. Она…

– Прекрати паясничать, Джеймс, – одернул его Годвин.

– Ладно, ладно, – скис друг и, кинув на меня последний жадный взгляд, уткнулся в тарелку.

И ведь он оказался в чем-то прав. Я и правда ощущала себя самозванкой – непрошенной, но почетной гостьей за столом родного семейства. Стояла почти гнетущая тишина. Не было привычных замечаний и завуалированных упреков. На меня поглядывали, но сказать ничего не решались.

Похоже, в новом облике я внушала еще больше страха.

– Не хочешь ли прогуляться со мной по саду? – спросила Алисия, когда обед подошел к концу.

– Если только недолго… – подумав, согласилась я. У меня не было желания снова общаться с невесткой, но это был неплохой способ отделаться от Джеймса. Отчего-то мне пока не хотелось с ним разговаривать.

Я сдержала обещание и правда прошлась с ней между фигурно подстриженных кустов и клумб. Десяти минут степенного вышагивания под руку аки матроны хватило мне за глаза, а потом я нашла удобный предлог, чтобы прекратить это мучение. Все то, что положено девушке моего статуса, навевало дикую, досадную скуку. После нескольких часов игры в «настоящую леди» меня снова тянуло к лошадям.

Подождав, пока рассерженная Алисия скроется в доме, я направилась к леваде. На мне было домашнее, неудобное для верховой езды платье, но я и не собиралась кататься. Мне нужно было кое-кого увидеть.

По сравнению с утром погода стояла просто чудесная: дождевые тучи ушли на юг, земля подсохла, и в небе то и дело проглядывали ослепительно яркие голубые островки. В такие моменты радовалось сердце и казалось, что лето уже на подходе.

Лошади паслись чуть в стороне, где территория поместья теряла очертания ухоженной земли и приобретала первозданную красоту: трава там резко шла в рост, напитывалась влагой и силой. Кое-где росли деревья, возвышались груды камней, очертаниями напоминающие древнюю кладку, но в основном взгляду открывались бескрайние, уходящие в бесконечную даль поля.

Я внимательно осмотрела группку из нескольких десятков кобыл с жеребятами. Удивилась, так как Птицы среди них не было, и решила поискать ее на конюшне. Неужели Брукс сказал правду, и моя лошадь заболела?

Стоило вспомнить о берейторе, как он тут же появился в поле зрения – Адам работал в одном из ближайших к имению загонов. Рядом с ним, нарезая круги, галопировала лошадь: мужчина держал ее поблизости с помощью корды8. Стоило увидеть простолюдина, как во мне заново вспыхнула злость – оттого, что обращался со мной так вопиюще непочтительно, а потом еще и запретил ездить на Айрин. Он повернулся вполоборота, и мне померещилось пятно высохшей грязи на его левом колене – том, которое он преклонил утром… Злость растаяла без следа, а я остановилась, чтобы понаблюдать за ним издалека.

Берейтор стоял спиной и был настолько увлечен тренировкой, что не замечал меня. Лошадь всхрапывала, мотала головой и то и дело норовила убежать в дальний угол левады, но тренер осаживал ее и возвращал на место. Тогда она начинала скакать вокруг него, как собака, смешно подгибая попеременно передние и задние ноги, толкала его мордой в бок и пыталась попробовать на зуб.

Чутье подсказало – эта молодая, буйная и своенравная лошадь предназначалась именно мне. Дикая кобыла для дикой госпожи. Что ж, Бруксу не откажешь в чувстве юмора!

Раньше мне не приходилось видеть берейтора за работой, и теперь я с неожиданностью для самой себя отметила – он и вправду хорош. Берейтор легко управлялся с упрямым животным. Стоически сносил дикие выходки юной особы, давал пару минут на ребячество, но затем опять брал инициативу в свои руки. При этом он ни разу не ударил лошадь хлыстом или рукой. Сразу бросалось в глаза – он уважал ее, считал равноправным участником тренировочного процесса. И при этом ясно давал понять, кто среди них двоих главный.

Спустя недолгое время кобыла выпустила пар и стала поспокойней, но на попытки Брукса надеть уздечку снова взбрыкнула. Тогда он проделал обманный маневр: ласково приговаривая, похлопал ее по шее, обнял и незаметно накинул на спину присмиревшей лошади повод. Бесстрашно подошел прямо к шаловливой морде, прислонился боком, так что та почти легла ему на правое плечо, и извлек что-то из кармана. Из-за разделявшего нас расстояния было не разглядеть, но по тому, как оживилась кобыла, прикипела вниманием к его руке, я догадалась – Брукс достал лакомство. Уже не замечая ничего, кроме вожделенного куска сахара, кобыла позволила надеть на себя оголовье и с аппетитом заглотила угощение вместе с трензелем, в последний момент подложенным тренером к сладкому. Адам тут же подтянул уздечку вверх, надел оставшиеся ремни, аккуратно выправив уши и длинную смоляную челку кобылы. Он действовал быстро и профессионально – к тому моменту, как сахар растаял во рту лошади, она оказалась уже обузданная.

Я не стала дожидаться момента, когда Брукс оседлает ее и окончательно закрепит за собой роль вожака в их маленьком тандеме: ушла из левады в смешанных чувствах. Я чувствовала неловкость и смущение. Словно подсмотрела личный эпизод, стала свидетелем таинства, к которому не была допущена. Смекалка и уверенность Брукса поразили меня: небольшая хитрость, и бывшая строптивица стоит послушная, а вместо недавней вседозволенности – лишь подвластный воле тренера набор действий.

Интересно, как быстро кобыла поймет, что отдала свободу в обмен на сахар, ласковое слово?..

Конюшня встретила меня тишиной и тусклым светом нескольких масляных ламп. Что бы там не говорили О'Брайаны, я редко приходила непосредственно к стойлам, предпочитая общаться с Птицей на свежем воздухе. Здесь было слишком темно, слишком душно, пахло навозом, да и мое появление среди конюхов и грумов могло запросто спровоцировать лишний переполох. Я пошла по длинному коридору, по обе стороны которого находились денники. Днем табун пасся в поле, поэтому сейчас здесь было тихо. Вскоре с противоположного конца коридора донеслось знакомое ржание, и я с облегчением устремилась вперед.

При виде одинокой, запертой в стойле Айрин у меня сжалось сердце. Я непослушными руками сняла засов со створок денника и вошла в стойло к лошади. Промелькнула мысль – вот бы выпустить ее к остальным кобылам! – но потом решила проявить покладистость. Раз Брукс решил, что сегодня ей лучше не выходить из конюшни, пусть будет так.

– Здравствуй, Птица, – под ногами зашуршали опилки: в деннике сегодня не убирались, но я не обратила на это внимания. Все равно платье уже малО. После обещанной Алисией поездки к портному в нем только в конюшню и останется ходить.

Сквозь маленькое окошко проникал дневной свет. Лучи расчертили полумрак здания, в косых полосах солнца весело кружились пылинки. Кобыла потянулась ко мне, и я потрепала ее по холке, погладила по морде, аккуратно почесывая гладкую шерсть. Запустила пальцы в гриву и заметила – она заметно поредела за последнее время. Сегодня лошадь выглядела не в пример хуже, чем вчера. Пока ее хозяйка росла и крепла, Айрин неуклонно приближалась к старости, и я эгоистично не замечала этого, гоняя ее по полям в хвост и в гриву.

– Прости меня, – вздохнула я и обняла кобылу, прижавшись щекой к ее теплой мускулистой шее.

Злые языки могут что угодно рассказывать о моей ненормальной страсти к лошадям, но с Айрин меня связывали особые узы. Я чувствовала в ней родственную душу. Она была моим единственным другом кроме Джеймса – да и в дружбе последнего я в последнее время начала сильно сомневаться.

Внезапно мне захотелось сделать для Птицы что-то приятное. Как-то развлечь ее, выразить признательность… На деревянных досках денника висело несколько щеток и металлическая скребница. Я начала с щетки с редкими зубьями. Неуверенно взяла ее в руку, принялась расчесывать гриву лошади плавными движениями. Айрин замерла, прислушиваясь к моим движениям, но не испугалась, и я осмелела. Расчесывала ее до тех пор, пока грива не залучилась красивым холодным блеском, а потом взялась за хвост: прошлась по нему щеткой от основания до самых кончиков, превратив его в сверкающий водопад волос.

Хм, а это, оказывается, не такая грязная работа, как казалось раньше! Воодушевившись, я продела руку через ремешок скребницы, и прижав его к боку лошади, провела им вниз. Айрин всхрапнула и шарахнулась от меня в сторону.

– Не так! – раздался за спиной мужской голос, и я отпрянула от неожиданности, испугавшись ничуть не меньше Птицы.

– Скребок слишком жесткий для этого, – внутрь денника вошел Адам Брукс. – Им нужно делать вот что…

Берейтор взял инструменты из моих ослабевших рук и, продев металлические иглы скребницы между деревянными зубчиками щетки, очистил вторую от набившихся в нее шерстинок. Потом убрал их и взял еще одну щетку, более мягкую.

– Чш-ш-ш. Тихо, девочка… – мужчина погладил лошадь по шее, успокаивая, а затем провел щеткой вверх, мелкими круговыми движениями собирая с ее кожи лишние волосинки. – Чешите против шерсти, а не по. Иначе вы просто забьете грязь еще глубже. Понятно?

– Угу, – я сглотнула ком в горле и кивнула, не в силах поднять на него взгляд.

Как только он перешагнул через порог стойла, в деннике сразу стало чересчур тесно. Мне не хватало воздуха. Закрытое помещение заполнил терпкий запах табака, от которого сразу закружилась голова.

– Попробуйте, – Адам Брукс протянул мне щетку.

Я взяла ее и подошла к Айрин, стараясь держаться от слуги подальше. Стоило мне приблизиться, как берейтор вплотную придвинулся ко мне сзади и, накрыв мою руку со скребком своей, провел ей по боку Птицы, снова показывая правильное движение.

– Что ты себе позволяешь?.. – я опешила. Не обращая внимания на протест, Брукс взял мою левую ладонь и положил ее на спину лошади.

– Вторая рука должна все время прикасаться к Айрин – так она будет знать, что это вы, и не лягнет вас задней ногой.

Айрин – лягнет меня?.. Нет, это ужасно… Просто неслыханно!

От гордой и самоуверенной Марсель О'Коннор не осталось и следа. Стоя так близко к нему, я почувствовала, что Адам пахнет не только табаком. Он принес с собой аромат природы: свежие нотки мартовского ветра, смятой сочной травы. А еще – легкий запах пота и чего-то незнакомого, будоражащего… Внимание было приковано к его ладоням – грубым, испачканным в чем-то темном, и вместе с тем мягким, теплым… Мои собственные ладони спрятались под ними, стали совсем незаметны.

Предубеждение боролось с жгучим любопытством, брезгливость – с влечением. Каждый миг я пыталась победить сковавшую меня робость и каждый миг терпела поражение. Казалось, стоит только встретиться с Бруксом глазами, как привычная картина моего мира пойдет трещинами и пошатнется, зависнув над пропастью…

Я остановилась у самого края. Оттолкнула руки Брукса и вырвалась на свободу, устремившись к выходу из стойла. Опилки мягко поглотили выпавшую щетку, не позволив той звякнуть по глиняному полу.

– Мне все понятно, мистер Брукс, – самообладание превозмогло волнение. Уже у самых дверей я обернулась и посмотрела берейтору прямо в лицо. – Увидимся завтра.

– Занятия в три часа дня удобны для вас, госпожа?

Берейтор рассматривал меня со странным выражением в темных глазах. Я снова смутилась. Если и он скажет что-нибудь по поводу моей внешности, точно провалюсь под землю от стыда!

– Да. Вполне.

– Тогда до завтра.

Я вылетела на свежий воздух, малодушно забыв об Айрин и своем решении привести лошадь в порядок. Снова сбежала, и не удивительно!

В конюшне я не чувствовала себя как дома. И хотя каждое бревнышко в ее стенах принадлежало мне, а не ему, Адам Брукс был в нем куда более полноправным хозяином.