Награда для Регьярда

Регьярд

Она дремала прямо на моей груди, и мне от чего-то вспомнилась моя мать. Может это еще не выветрившийся из пыльного порванного платья запах степных трав, которые заботливые руки развешивали под потолком моей спальни. Только к этим ласковым и теплым ладоням, будучи маленьким, льнул я. Годы полные ненависти и отчаяния, проведенные на чужбине выжгли воспоминания о самом дорогом, что было в моей жизни. Но девочка из Смежных земель принесла с собой воспоминания о том далеком лете, когда объятья матери хранили его, как нынче плотный тёплый плащ. Захотелось вдруг окружить её защитой, даровать ей хоть каплю ласки, что ожила в моём сердце.

Никогда ни одна женщина не вызывала во мне таких смутных чувств, будто пришедших из глубины забытых снов. Это было и странно, и приятно одновременно. Неужели это значило, что я нашел свою судьбу?

Мой отец невыразимо сильно любил мою мать. Но не смел жениться на ней, так как она была рабыней – практически бесправной вещью, которая принадлежала своему господину. Долгое время я не понимал, почему меня не пускают играть к другим детям и не разрешают чаще видеться с отцом. Пока однажды все не изменилось.

Пока тебя не признали мужчиной, воином, ты живёшь в мире многих непонятных и необъяснимых вещей, потерявшись среди сказок и волшебства. До первой раны, до первой пролитой крови.

Отец брал меня на охоту, дозволяя выпустить первого коршуна, мать раскладывала передо мной соцветия трав, рассказывала об их целительных силах – не это ли счастье? У нас с матерью была крыша над головой и еда. Такие совершенно обычные вещи. Их начинаешь ценить только тогда, когда они исчезают из твоей жизни напрочь.

Годы, проведенные в сражениях за собственную шкуру и право на наследие своего отца, срастили руки с клинками, закалили сталь сердца в пламени осад и битв, потеря близких выжгла душу. До уголька, до зольной пыли. Я хорошо запомнил, что погибелью для моего отца стала любовь к моей матери, которую ему не простила жена-северянка.

Была ли ирония в том, что сын рабыни стал владетелем Гримхайла? Наверное, да. Но это был не только мой выбор, это был выбор народа и, наверное, судьбы.

Я велел своим людям позаботиться о Вилии, не хотел ее пугать, навязываясь в провожатые – пусть отдыхает. Она только с виду кажется нежной и хрупкой, но внутри этой девушки таился крепкий стержень, это чувствовалось. Тогда на привале она отказалась от хлеба, будучи сильно голодной – их не кормили и плохо поили несколько дней. Я видел, как она отдала свое угощение сестре и няне. Выдержала дорогу и ни разу больше не заплакала. Была испугана и напряжена, но не впадала в истерику. Мне все больше и больше казалось, что я сделал правильный выбор. Тем более, люди приняли ее – это очень хорошо.

– Регьярд! – возглас вывел меня из задумчивости и в ту же секунду ко мне на встречу выбежало нечто яркое и звенящее. – Как я рада, что ты вернулся целый и невредимый!

– Ты опять нацепила на себя те бусы с монистами! – девушка бросилась мне на шею, и я с радостью обнял младшую сестру, потрепав по мягким темным кудрям.

– Я так переживала за тебя! – наигранно обиделась Ошана. – Даже на Утес отправилась, попросить Великого Сокола дать тебе силу!

– И принарядилась тоже для Хранителя, – я не смог сдержаться и уколол сестру, было весело наблюдать за тем, как она выкручивается, при этом довольно мило смущаясь.

– Ну, вот! – закатила глаза дерзкая девчонка ни разу не смутившись. – Я полдня провела в молитвах, ночь не спала, когда вчера вы не вернулись, а ты попрекаешь меня какими-то бусами!

Знал, для кого на самом деле предназначались бусы, да и молитвы Ошаны были не только обо мне, но приятно было осознавать, что за тебя кто-то волнуется, ждет тебя дома.

– Зачем ты отправился к перевалу? – снова упрекнула сестра. – Мог отправить просто отряд.

– Там было очень много пленных. Сама понимаешь, одно неправильное решение, и гибель ни в чем не повинных людей была бы неизбежна.

– В этом ты весь! – развеселилась сестра. – Никогда не думаешь о себе, только о других.

– Я правлю страной, а значит, должен заботиться и о людях, даже если эти люди попали в мою страну случайно. К тому же… в этот раз я позаботился и о своих интересах.

– Ты о той девушке, что привез с собой? – в глазах девушки вспыхнуло любопытство, и промелькнуло что-то еще не совсем мне понятное.

– Почему бы и нет? – я внимательно посмотрел на сестру, следил за ее реакцией.

– Кира здесь, – Ошана виновато мне улыбнулась. – Неожиданно приехала сегодня утром, и… ты же знаешь, она моя лучшая подруга, а мне скучно находиться в этой огромной крепости, практически одной.

– Я не против вашей дружбы, но ее слишком навязчивое внимание ко мне слишком тяготит, к тому же Кристов – мой хороший друг, и я не хочу с ним неприятностей.

– Не будь таким букой! Кира к тебе неравнодушна. Неужели за свои чувства она достойна только порицания?

– Оши, мы уже говорили с тобой об этом и не один раз, – все же меня неприятно удивил приезд сестры Кристофа. Не люблю, когда за моей спиной пытаются решить, что лучше для мня самого. Кира была наказана за свою глупость и своеволие, ее здесь никто не ждал, но виноватый взгляд сестры подсказывал, что это она постаралась для подруги в надежде еще женить меня на ней.

Чего не будет, того не будет. Никогда.

– Брат, ты слишком жесток с ней! – Оши умоляюще смотрела мне в глаза. Вот же женщины, чтобы добиться своего начинают давить на жалось. Но сейчас передо мной стояла моя сестра и пыталась манипулировать мной. Неужели так старалась для подруги?

Это мне не нравилось. Ошану я любил. Это единственное, что осталось от той жизни, когда я были живы родители, именно она была моим смыслом жизни все эти годы, привязанность к ней не дала скатиться мне во тьму ненависти и превратиться в зверя.

– Что ж, я дам Кире время, чтобы она оправдала мое доверие, – оттаял я под взглядом единственного родного человека, – но не более того.

– Спасибо! – сестра бросилась мне на шею. – Я очень тебя люблю! Ты самый лучший брат!

– Сомневаюсь, что ты так будешь говорить, если я выдвину условие! – я по-настоящему развеселился, когда посмотрел на вытянувшееся лицо Оши. – Вы возьмете под свою опеку Вилию.

– Это… та девушка, которую ты привез с перевала?

– Да, помогите ей здесь освоиться.

Легкое сомнение отразилось на лице сестры лишь на минуту, после чего ее лицо просветлело, и она радостно воскликнула:

– Договорились!

После этого я покинул Оши испытывать свое обаяние на Кристофе. Вот уж кто совсем не мог перед ею устоять, так это лучший друг.

Старый волхв дожидался меня в моих же покоях. Магор сидел в кресле и казалось, будто бы дремлет, но как только я вошел старик, не открывая глаз, заговорил первым:

– Ты сделал то, о чем я тебя просил?

– Да! – я внимательно посмотрел волхву прямо в глаза. – Как ты и сказал, я взял себе награду – но это девушка и я привел ее в свой дом.

– Какой бы ни была награда, – заговорил Магор вставая, – это твой собственный выбор, который определит твою судьбу.

– Что ты имеешь в виду? – не любил я всех этих речей витиеватых да заумных, не видел в них никакого прока. – Неужели нельзя сказать прямо, что это все значит?

– Это ничего не значит, – опять заговорил загадками волхв, – и в то же время многое. Ты знаешь, что вскорости будет собран Совет старейшин Кланов?

Согласно кивнул, помня об одном из важнейших обычаев моей родины.

– У нашей страны появился прекрасный и сильный правитель… – продолжал вещать волхв.

– Я хорошо помню, кому должен был быть благодарен за то, что стал правителем!

Совету и Магору, который внес свое веское слово, вступившись за сына рабыни, являвшегося потомком Великого Сокола. И как бы многих не отвращал факт моего происхождения – из всех детей моего отца, в живых остались только я и моя сестра. Только сын Сокола мог управлять государством – человек, чью кровь принимал камень Роуха. Все помнили, чем могут обернуться деяния против воли предков – камень не принял кровь Сашьяра, а он был родным братом отца, но, ударивший в спину, не может быть достойным правителем. И, тем не менее, тогда совет не заботили эти вопросы, старейшины согласились с кандидатурой Сашьяра, а уже через полгода их головы полетели с плеч, а страна была вовлечена в кровопролитную и абсолютно бессмысленную бойню за территории.

– Моя заслуга лишь в том, что я предложил тебя испытать камнем Роуха, – усмехнулся старик, – все остальное ты сделал сам.

– Так что сейчас не так?

– Старейшины озабочены твоим наследием…

– Я еще не так стар, чтобы переживать за мое наследие.

Слова волхва мне не нравились. Совет однозначно попытается навязать мне женитьбу и, скорее всего, подыскал подходящую, по их мнению, избранницу. Возвращение Киры теперь виделось совершенно в другом свете. Нервозность Кристофа оп поводу Вилии тоже была понятна.

– Старик! – обратился я к Магору. – Я уже выбрал женщину для себя и владетельницу для Гримхайла, пусть старейшины смирятся с этим.

Желания старейшин я выполнять не собирался по их малейшей прихоти. Дело было не только в камне Роуха, но и в том, что я собственными руками принес в эту страну мир и процветание и заслуживаю вершить собственную судьбу сам, а не идти на попятную у чужих, пусть и таких влиятельных, глав кланов.

– Я рад, что ты тверд в своем намерении, – волхв склонился передо мной, – и горд тем, что ты наш правитель. Но помни, если старейшины будут недовольны твоим выбором, предложи им повременить с выбором жены для тебя.

Советы Магора всегда были очень ценны, не прислушивайся я к нему изначально, никогда бы не стал тем, кто я есть сейчас. Мне очень хотелось поскорее назвать Вилию своей женой, но я прекрасно понимал, что спешка только отпугнет девушку, к тому же она честно призналась, что на родине остался ее избранник. Что ж, так тому и быть! Я последую совету старика и в этот раз. Выпрошу время у старейшин, а за этот срок поближе познакомлю Вилию с Гримхайлом, за одно постараюсь выведать, что на уме у старейшин. Не нравились мне их застенные игры, не эта ли политика привела потом к краху дом моего отца и чуть ли не стала причиной поражения страны в бессмысленной войне.

После того, как меня покинул старый мудрец, ко мне явилась одна из служанок, которой я поручил позаботиться о Вилии. Она сообщила, что с девушка отдыхает после того, как ее разместили в покоях. Я подавил сильное желание просто навестить ее – Вилия может испугаться и не так меня понять. В памяти возник образ, спящей на моей груди, девушки. Поймал себя на мысли, как мечтаю поскорее назвать ее своей. Своей и больше ничьей. Сделать все, чтобы она забыла о своем женихе, кем бы он ни был. Даже не знаю, почему так тянуло к ней, ведь вчера я ее увидел впервые, а от мысли ее отпустить становилось тяжело и даже больно.

Вилия…

Имя в переводе с языка моих предков значило – чистая река. Она и правда чем-то напоминала горную реку, чистую и прохладную. Странное имя для северянки. Я понял это, когда отвел ее сегодня ранним утром к ручью, как и обещал. Это имя ей дал именно тот, кто знал древний язык моего народа. Определенно, девушка была выбрана мной не случайно, надо будет подробнее расспросить, кем были ее родители.