Находка Шторма

– Фи. Знаешь, ты просто зануда. У тебя в соседней комнате знаменитость. И даже не второй величины. Речь идет о звезде мирового масштаба!

– Мы говорим о человеке, Пен. Парне, который солгал о своем настоящем имени. Он сделал это не просто так, – сейчас я не могу придумать ни одной другой причины.

– О, я, наверное, знаю почему, – бабушка поднимает руку, как будто она в классе.

– Я тоже! – Пен подпрыгивает на носках, – это был бы повод для сплетен!

Бабушка возвращает мне телефон. Я беру его. На экране теперь отображается новостной сайт.

«ПОСЛЕДНИЕ НОВОСТИ!

Случился адский Шторм».

«Шторма Слейтера застали во время скандала с журналистом Джаспером Маршем. Марш якобы рассказал Шторму во время интервью, что отец Шторма, покойный Джонни Крид, направлялся в аэропорт в ночь своей смерти, чтобы встретиться с сыном, о котором ему рассказали.

Как известно, Крид не знал, что у него есть сын. Но стало достоверно известно, что Крид получил звонок от анонимного источника за несколько часов до своей смерти. Во время звонка было раскрыто отцовство Джонни. Говорят, что Крид выехал на своей машине в аэропорт, чтобы сесть на самолет.

На встречу с сыном он так и не попал. Как вы все помните, произошла трагедия, Джонни Крид разбился поздно ночью, когда его машина упала в овраг. Позже выяснилось, что уровень наркотиков в его крови зашкаливал. Это заставило многих думать, что Крид покончил с собой. Лейбл «TMS» и друзья Джонни яростно отрицали его самоубийство. Теперь мы знаем, что им была известна причина, по которой Крид ехал в аэропорт. Но они скрывали правду не только от фанатов Джонни.

Шторм тоже узнал об этом сегодня, во время интервью.

Как им не стыдно!

Шторм в последний раз был замечен покидающим «TMS Records» в центре Лос-Анджелеса Произошел конфликт по поводу смерти его отца с Джейком Уэзерсом, Томом Картером и Дэнни Дейли.

Мы связались сих официальными представителями. На момент публикации комментариев мы не получили».

Я смотрю на экран, и мое сердце болит за него.

Иисусе. Бедный Ник – я имею в виду Шторм. Его отец умер еще до того, как они смогли познакомились. И все эти годы он думал, что отец никогда не знал о его существовании.

А потом узнать это от продажного журналиста и увидеть глубоко личные подробности своей жизни, разбросанные по всем новостям? Я даже представить себе не могу, каково это. Неудивительно, что он не назвал мне своего настоящего имени. Наверное, хотел немного побыть не публичной фигурой. Притвориться кем-то другим. Не могу сказать, что виню его.

– Сумасшедший, да? – говорит мне Пен.

Я возвращаю ей телефон.

– Нет. Это печально, – отвечаю ей, и моя грудь сжимается от волнения за него.

– Я помню, как умер тот молодой человек, – говорит нам бабушка, – это было во всех новостях. Тебе тогда было около четырех или пяти лет, Стиви. А этот мальчик – его сын. – Она переводит взгляд на дверь столовой. – Так грустно.

– Но это потрясающе! – Пен говорит слишком громко.

Я снова заставляю ее замолчать и смотрю на дверь.

– Да ладно тебе, в твоей гостинице остановился Шторм Слейтер, – раздраженно говорит Пен.

– Ждет своего завтрака, – я бросаю взгляд на бабушку, которая тут же начинает действовать.

–Уже делаю! – она хватает тесто и выливает его в разогретую вафельницу.

– Неужели ты ни капельки не взволнована? – спрашивает Пен, когда я беру из автомата чашку, наполненную кофе.

Ну, мне неспокойно, потому что Ник там, в соседней комнате. И он мне нравится. Больше, чем кто-либо после всего лишь одного дня знакомства. Но сейчас... не знаю. Мне тревожно за него.

Я имею в виду, он все еще Ник, мой красавчик. Даже если его зовут не так, как я думала.

Шторм Слейтер.

Это действительно классное имя.

– В восторге ли я от того, что Ник – я имею в виду, Шторм – рок-звезда? Нет. – Я качаю головой. – Но ты явно взбудоражена этим фактом.

Пен упирает руки в бедра.

– То есть ты хочешь сказать, что если бы Джим Керр из «Simple Minds» сидел бы сейчас в твоей столовой, ты бы не взбесилась? Или тот, из «А-Ha»⁵⁵, который еще горячей?

– Мортен Харкет⁵⁶.

– Тот самый, – она щелкает пальцами. – «Total DILF» ⁵⁷.

– Истинная правда. И да, я могу немного взбеситься. Но это совсем другое.

– Каким образом?

– Даже не знаю, – я пожимаю плечами, – это просто так.

Ее взгляд сужается.

– Это не так, и ты это знаешь.

Она совершенно права. Это две одинаковые истории. И теперь я чувствую себя полной идиоткой и огромной лицемеркой, потому что точно бы сошла с ума, если бы там сидел Джим Керр или Мортен Харкет.

И поэтому я ничем не отличаюсь от Пенни, и от того, как она сейчас реагирует. Но он просто... Ник. Ну, то есть, Шторм. Черт возьми!

– Ладно, ты права. Это одно и тоже. Но, в конце концов, он просто парень, Пен. Очень хороший парень, судя по тому, что я о нем знаю, – действительно, чертовски приятный, горячий и великолепный, и все в этом роде. – У которого были ужасные часы. И да, он знаменит, но это не значит, что я буду относиться к нему по-другому. И ты тоже, – я показываю на нее пальцем. – Или ты. – Мой палец перемещается к бабушке, которая смеется.

– Стиви, у меня есть дела поважнее, чем сходить с ума по рок-звезде. Тебе стоит беспокоиться о Пенни.

– Эй! – возмущенно отвечает она. – Я могу себя контролировать. Ну, хорошо, нет, – говорит она, глядя на выражение моего лица, – но я могу попробовать успокоиться. И в любом случае, я думаю, что Рейз Роулинс более горячий, – добавляет она, откидывая волосы.

– А кто такой Рейз Роулинс? – спрашиваю я.

– Боже всемогущий, Стиви, – вздыхает Пен.

– Это вокалист группы Шторма, – говорит мне бабушка, доставая из вафельницы только что приготовленные вафли.

Откуда бабушка вообще все это знает?

– Видишь, даже бабушка в курсе! – восклицает Пен. – Детка, я люблю тебя. Но тебе действительно нужно проводить больше времени в сегодняшнем мире.

Я прислоняюсь бедром к стойке.

– И зачем мне это делать, когда вся лучшая музыка пришла из восьмидесятых?

– Я бы не стала говорить этого парню в соседней комнате.

– Заткнись! Он не мой парень, – мне пять лет, и я снова на школьной площадке.

Пен смеется.

– Ты по уши влюблена в него. Я могла сказать тебе это еще вчера.

– Как угодно. Он симпатичный. И с тех пор, как я в последний раз проверяла, это не преступление – влюбиться в красивого парня.

– Нет. И это определенно очень вовремя.

Я бросаю взгляд на Пен.

– Я же сказала, что мне неловко. Так что, ничего делать со всем этим я не собираюсь.

– Я сказала ей, что она должна делать, – делится бабуля, доставая клубнику из холодильника к вафлям для Ника. Шторма, черт побери!

Я закатываю глаза.

– Спасибо за ваш вклад, но я могу справиться со своей личной жизнью или ее отсутствием сама. А что касается Ника – Шторма, или как там его, черт возьми, зовут, то мы будем молчать. Мы не покажем, что знаем его настоящее имя. Он хочет, чтобы мы звали его Ник, поэтому мы будем звать его именно так.

– А если он захочет, чтобы ты называла его папочкой? – говорит Пен, и я чуть не давлюсь.

– Господи, Пен! – заикаюсь от представившегося мне зрелища.

– Просто говорю, что я бы называла его папочкой, если бы он попросил, – она пожимает плечами, усмехаясь.

– Я тоже, – говорит бабуля.

И я просто умираю на месте.

Пен разражается смехом. За ней начинаю хохотать я.

Мне не хочется, чтобы Ник услышал нас. К черту все. Я ничего не могу с собой поделать, услышав это.

– Боже всемогущий, бабушка! – ахаю я, держась рукой за живот.

– Просто говорю, – усмехается бабуля, прежде чем начать нарезать клубнику, и снова вызывая приступ хохота у нас с Пен. Когда мой смех стихает, я делаю еще одну попытку.

– Ладно, мы договорились ничего не говорить. Мы не называем его Шторм – или папочка, – фыркаю я, – мы зовем его Ник. Парню пришлось несладко. Его личная жизнь во всех новостях, он явно хочет уединения. Так что уединение – это то, что мы ему дадим.

– То есть ты хочешь сказать, что я никому не смогу сказать, что Шторм Слейтер здесь, в городе, и остановился в гостинице? – Пен выглядит разочарованной.

– Именно. – Я киваю.

– Ты меня убиваешь, Смоллс⁵⁸. Это новость века.

– Я знаю. Но подумай сама, если люди узнают, что он здесь, появятся журналисты, будут его преследовать, и ему придется уехать. Он уедет, и ты не сможешь с ним познакомиться.

– Ну, это не значит, что я не могу быть его фанаткой, даже если мне нельзя показывать, что мне известно, кто он на самом деле, – она складывает руки на груди, надув губы.

И тогда я понимаю, что она услышала мою просьбу. Она будет молчать.

И то, что я прошу ее об этом, не имеет абсолютно никакого отношения к тому, что я не хочу, чтобы он уехал. Нет. Ладно, может немного. Но, в основном, это для его же пользы.

– Спасибо, Пен, я ценю это.

Она бросает на меня несчастный взгляд.

– Прекрасно. Но я молчу только потому, что люблю тебя.

– Я знаю. И тоже тебя люблю.

Я поворачиваюсь к бабушке, которая только что закончила укладывать клубнику на вафли.

– Бабушка, я могу рассчитывать, что ты тоже ничего не скажешь, верно?

– Конечно, – она улыбается, протягивая мне тарелку Шторма.

Для женщины, которая любит сплетничать, она чертовски хорошо хранит секреты, когда это необходимо.

– Хочешь отнести это? – спрашивает меня бабуля.

– Конечно. – Я забираю у нее тарелку и беру кофе.

Проходя через кухню, пристально смотрю на Пен.

– Останься, – говорю ей.

Я толкаю дверь бедром, и он все еще сидит за столом, читая спортивный раздел газеты, которую папа оставил там раньше.

Ник. Или Шторм.

– Это я, извини, что это заняло много времени.

Он смотрит на меня и улыбается. Эта улыбка сбивает мое дыхание. Честно говоря, его могли бы звать Люцифером, и мне было бы все равно. Он мне нравится. Только он.

– Нет проблем, – говорит парень, складывая газету и отодвигая ее в сторону.

Пока я ставлю тарелку, открывается дверь, и я точно знаю, кто входит через нее. Черт возьми, Пен!

– Эй, Ник! – она подходит ко мне широкими шагами, – решила зайти поздороваться.

Я свирепо смотрю на нее. Она, конечно, откровенно игнорирует меня. Просто убью ее.

– Конечно. Привет. Пенни, верно? – говорит он ей.

Она хихикает. На самом деле хихикает. Я никогда в жизни не слышала, чтобы эта девушка хихикала.

– Да, это я, Пенни. Лучшая подруга Стиви. А ты Ник.

Он медленно кивает, глядя на нее.

– Разве мы не обсудили это вчера?

– Ну да, конечно, глупая я, – она встряхивает волосами и снова хихикает.

Христос всемогущий. Он все еще смотрит на нее. Его брови сошлись на переносице. Затем его глаза устремляются на меня. Я застываю под его взглядом, он задерживает его на мне. Затем я вижу, как его глаза тускнеют, прежде чем опуститься на тарелку. Мое сердце замирает. Он знает, что нам все о нем известно.

Ник берет свой кофе и делает большой глоток.

– Спасибо за завтрак, – тихо говорит он, отпуская меня.

Черт возьми, Пенни! Я буквально собираюсь ее прикончить.

– Не волнуйся, – говорю ему, заставляя свой голос звучать бодро. Затем я бросаю на подругу взгляд, означающий скорое возмездие.

Она только пожимает плечами.

– Приятного аппетита, – говорю я ему. – Попрощайся, Пенни.

– Пока, Ник, – говорит она, ее голос слишком высок, чтобы быть нормальным.

Я хватаю ее за руку и тащу обратно на кухню.

– Черт возьми, Пен, – шиплю я, – я же сказала тебе оставаться на месте.

– Мне очень жаль, – она дуется, – я просто хотела увидеть рок-звезду.

– Ты же видела его вчера!

– Но тогда я не знала, кто он такой, – хнычет она.

Я разочарованно выдыхаю и перевожу взгляд на бабушку.

– Ты не могла ее остановить?

Бабушка поднимает руки в знак капитуляции.

– Она проскользнула мимо меня, когда я была в кладовке.

Я пригвождаю Пен взглядом.

– Тебе официально запрещен вход в «B&B».

– Что? – Пен визжит, – нечестно!

– Пока Ник, – я подчеркиваю имя, – не уедет или ты не научишься вести себя прилично, тебе нельзя сюда приходить.

Она снова дуется, скрестив руки на груди.

– Ты ведешь себя подло.

– Я хороший менеджер «B&B» и защищаю своего гостя от сумасшедшей фанатки.

– Эй! – восклицает она, – я не фанатка.

– Нет? –я по-девичьи хихикаю, подражая ей минуту назад, и взмахиваю хвостиком.

– Привет, Ник. Я Пенни. Помешанная фанатка, – говорю я высоким голосом. Я снова дергаю за волосы для полной достоверности.

Она смотрит на меня, не особо впечатленная. Но я и сама сейчас не испытываю к ней теплых чувств.

Ник, наверное, сидит там, чувствуя себя ужасно, потому что знает, что мы раскрыли его секрет. Мне просто нужно сказать ему, что для меня не имеет значения, кто он, и я никому ни за что не раскрою его личность. И буду делать это столько, сколько он захочет. И Пенни тоже, даже если мне придется заткнуть ей рот, связать и запереть в мастерской.

В данный момент мы находимся в тупике. Я знаю, что выиграю, потому что Пен – неумеха в игре в гляделки. Она всегда ломается первой. Что касается меня, то я могла бы продолжать до конца времен.

– Прекрасно! – она моргает, – от знакомства со знаменитостью меня слегка занесло. Мне самой от этого неловко. Но он так знаменит, Стиви! И ты знаешь, что я никогда раньше не встречала настолько популярного человека. Он – знаменитая рок-звезда, который будет жить в твоей гостинице несколько дней! И ты знаешь, что из-за этого я тупею. Я имею в виду... да ладно, ты видела его пресс?

– На самом деле, да. – Я скрещиваю руки на груди, сузив глаза. – А когда ты его видела?

– Успокойся, тигрица, – она закатывает глаза. – Я видела его фотографию без майки в интернете. Его сфотографировали на пляже в прошлом году. – Она передразнивает меня, скрестив руки на груди, и пристально смотрит на меня. – Но что еще более важно, когда ты его видела? – открываю рот, чтобы заговорить, но она обрывает меня. – И говори правду, потому что я знаю, когда ты лжешь.

– Хорошо, – фыркаю, опуская руки, – я видела его вчера, когда поехала буксировать его машину. На нем не было майки, потому что он пролил на нее кофе. Он был просто одет в свою кожаную куртку.

– Я тоже видела его пресс, – бабушка снова машет рукой со своего места у кофеварки, которую сейчас чистит, – он снимал рубашку на заправке, когда я была там. Там-то он и пролил на себя кофе.

– Боже милостивый, – Пен в восхищении, – ты хочешь сказать, что на нем была только кожаная куртка? И можно было увидеть его пресс?

– Да, – отвечаю я.

– Как же ты его сразу не растерзала?

– Потому что я не животное.

– Детка, мы все животные. Если бы эти мышцы пресса появились передо мною, я бы поднялась по этой лестнице из восьми ступенек до небес самого Бога секса.

Я невольно смеюсь.

– Ты извращенка.

Она улыбается и пожимает плечами.

– Мне просто очень нравятся эти кубики.

– А разве не всем нам? – произносит бабушка, вздыхая, заставляя нас с Пен хихикать.

– Ты должна полностью ему подчиниться, – говорит мне Пен, – он запал на тебя. Я видела, как он смотрел, когда ты вчера привела его ко мне на работу. Боже, рок-звезда из топ списка хочет переспать с моей лучшей подругой. – Она снова обмахивается воображаемым веером.

– Он не хочет со мной спать, – я закатываю глаза.

И эта мысль совершенно не приносит мне радости. И, к тому же, я влюблена в человека, который не хочет, чтобы я знала о нем правду.

– Пен права, – говорит бабушка, – так и есть. Я уже говорил тебе об этом вчера вечером.

Я перевожу взгляд на бабушку.

– Ты не сказала, что он хочет меня трахнуть. Ты посоветовала мне подняться в его комнату и взять с собой взбитые сливки. Хотя я не знаю, что звучит хуже.

– Взбитые сливки? Вперед, бабуля! – Пен хлопает в ладоши.

– Разве тебе не нужно идти на работу? – напоминаю ей.

Она переводит взгляд на настенные часы и вздыхает.

– Тьфу. Пожалуй, мне лучше поторопиться. Не хочу, чтобы Гэри испортил свои трусики, если я опоздаю.

Я иду за ней к задней двери. По дороге Пен забирает сумку и мобильник.

– Увидимся, бабуля, – говорит она, открывая дверь и выходя на подъездную дорожку.

– Пока, Пенни, – кричит ей бабушка.

Я держу дверь открытой, прислонившись к ней.

– Серьезно, детка, ты должна пойти с ним, – говорит мне Пен, – такие возможности не представляются девушкам, как мы, даже раз в столетие. Шанс трахнуть рок-звезду. Детка, сделай это, или будешь жалеть всю оставшуюся жизнь.

– Меня не волнует, что он рок-звезда.

– Зато меня волнует.

– Тебе ничего не светит, Шерлок, – невозмутимо отвечаю я, и она хихикает.

– Ладно, рок-звезда в стороне, но тебе нравится этот парень. Ты ему нравишься. Он чертовски горяч. И ты заслуживаешь немного удовольствия после выходки Джоша.

Я ощетиниваюсь, услышав имя своего бывшего. Чертов Джош. С ним покончено. Но это не значит, что мне нравится слышать его имя. Нисколько.

– На твоем месте, – продолжает Пен, – я бы каталась на этой рок-звезде целыми днями. Или пусть он оседлает тебя. В любом случае, ты заслуживаешь хорошей езды.

Это заставляет меня смеяться.

– Беги на работу, – говорю я ей.

– Обещай мне, что ты это сделаешь, – шепчет она, направляясь к своей машине, – сделай это для нас обеих! Это наш единственный шанс!

Я качаю головой, смеясь.

– Скажи, что ты это сделаешь!

– Пока, Пен, – машу рукой, ничего ей не обещая.

Она хлопает себя рукой по груди, прежде чем сесть в машину.

– Ты убиваешь меня, Смоллс!

Я закатываю глаза, сдерживая улыбку.

– Люблю тебя! – кричит Пен, прежде чем захлопнуть дверцу машины, – и трахни рок-звезду!

Машина выезжает на дорогу, а я закрываю заднюю дверь, посмеиваясь про себя.

– Значит, ты считаешь, что Пен раскрыла все карты? – спрашивает бабушка, когда снова видит меня на кухне.

Я бросаю взгляд на дверь в столовую и вздыхаю.

– Думаю, она это провернула.

– Эта девушка, – бабушка с улыбкой качает головой. – Она всегда легко возбуждается. Хотя это вполне безобидно.

– Конечно, – соглашаюсь я.

Будь у нее другой характер, мы никогда не подружились бы.

– Что мне теперь делать? – я спрашиваю бабушку. – Может, мне пойти туда и спокойно подождать, пока он сам мне что-нибудь скажет? Или мне просто сказать ему, что я знаю, кто он, и покончить с этим?

Бабушка пожимает плечами, вытирая руки полотенцем.

– Я бы просто пошла туда и будь что будет.

– Будь что будет. Правильно. Поняла.

Я подхожу к двери и останавливаюсь. Вытираю руки о бедра, приглаживаю конский хвост, делаю глубокий вдох, толкаю дверь и захожу в столовую.

В пустую столовую.

Глава 18

Шторм

– Эй, – милый, мягкий голос Стиви доносится слева от меня.

Я поворачиваю голову, чтобы взглянуть на нее.

– Эй, – я улыбаюсь, но мне невесело.

В этот момент меня охватывает смесь чувств. Разочарование, потому что она знает, кто я, хотя и понимал, что мой секрет будет недолгим. Наверное, я просто не хотел, чтобы это случилось так скоро, мне нужно было еще немного времени. Счастье видеть ее, потому что я всегда счастлив, когда вижу Стиви. И беспокойство о том, что же будет дальше.

Я не думаю, что все изменится. Мне кажется, она останется такой же милой девушкой и не поменяет свое отношение ко мне. Но я уже ничего не знаю наверняка. Ведь мне только совсем недавно стало известно, что близкие люди лгали мне в течение многих лет.

Откуда мне знать, как эта девушка, с которой мы познакомились только вчера, отреагирует на меня сейчас, когда узнает, что я скрывал от нее? И у меня нет сомнений, что Стиви уже знает. Это было ясно написано на лице ее подруги, когда она подошла поздороваться со мной в столовой. И дискомфорт, который я увидел в глазах Стиви, стоявшей рядом, только подтвердил это для меня.

Я отвожу от нее взгляд и, затягиваясь сигаретой, смотря на другую сторону улицы. Стиви подходит и садится рядом со мной на заборчик возле отеля, на котором я припарковал свою задницу десять минут назад. У меня в руке сигарета номер два, но ей не нужно знать об этом.

С виду Стиви совсем малышка. В то время, как моя задница покоится на заборчике, ноги вытянуты, а ступни покоятся на тротуаре, Стиви пришлось запрыгнуть на него, оставив ноги болтаться, не касаясь пола. Боже, она такая чертовски милая.

«Пожалуйста, не позволяй этому исчезнуть. Прошу тебя, Стиви, не меняйся. Относись ко мне так же, как и раньше».

Стиви молчит рядом со мной. Что совсем на нее не похоже. Я имею в виду, то, что она не вешается на меня, становясь сумасшедшей фанаткой – это уже хорошо. Но ее молчание беспокоит.

Я снова затягиваюсь сигаретой. Затем говорю, одновременно выпуская дым:

– Должно быть, все плохо. Ты не читаешь мне лекцию о курении, – она тихо смеется.

– О, я точно собираюсь еще раз рассказать о вреде курения. Просто хотела сначала убедиться, что с тобой все в порядке.

– И почему бы мне не быть в порядке? – перевожу взгляд на нее, ожидая, что она скажет дальше. От этого зависит многое.

– Ну, ты создаешь дурацкую музыку, так что... – Стиви усмехается, и мое гребаное сердце взлетает. Из меня вырывается смех. Облегчение. Восторг. Эти чувства будит во мне она.

Чертова девчонка. Восхитительная. Она – это все.

Я стряхиваю пепел с сигареты на тротуар.

– Значит... ты слышала мою музыку?

– Господи, нет. Надеюсь, что никакие бубны, треугольники или электрические синтезаторы не пострадали при ее создании?

Я хихикаю.

– Черт возьми, нет. Просто старая гитара, бас и барабаны.

– А, ну и облом для тебя, – Стиви ухмыляется и слегка бьет меня по плечу.

Я чувствую это быстрое прикосновение ее руки к моему телу так, будто она только что положила руку на мой член. В паху разливается жар. Я наклоняю голову в ее сторону, глядя на нее.

– Значит, ты не злишься, что я солгал... о своем имени?

Она хмурится, между нами возникает замешательство.

– С чего бы мне злиться?

Я пожимаю плечами и снова затягиваюсь сигаретой.

– Если тебе от этого станет легче, – говорит Стиви, – я понятия не имела, кто ты такой, пока Пен не сказала мне. Моя бабушка, которой шестьдесят шесть лет, знает, кто ты такой. А я – нет. И не уверена, что это говорит в мою пользу.

– Это значит, что ты чертовски крутая.

– Ну ладно, расскажи мне что-нибудь, чего я еще не знаю.

Стиви улыбается, и все мое напряжение тает. Как она это делает? Заставляет меня чувствовать себя так непринужденно в моей собственной шкуре. Как ей удается распутать сложное и не сделать его, кажется, еще запутаннее.

– Хотя я должна сказать, Шторм – довольно крутое имя. Я имею в виду, это не так просто, как «Стиви», это совершенно необыкновенно.

– Спасибо, – благодарно улыбаюсь ей. И я почти уверен, что так улыбаюсь только с ней. И благодаря ей.

Между нами повисает молчание. Я чувствую, как воздух вокруг нас меняется. Это заставляет меня напрячься, потому что не понимаю причину этого.

– Шторм?

– Ага? – странно слышать, как Стиви произносит мое имя. Но мне это тоже очень нравится.

Еще одна затяжка, я готовлюсь к тому, что она собирается сказать.

– Мне нужно быть честной с тобой, поэтому хочу признаться кое в чем.

И вот мы, бл*ть, приехали.

– Давай, говори.

– Я чувствую себя полной дурой, но... я читала о тебе в интернете. Знаю, что это все мерзко. Мне плохо из-за этого.

Я издаю смешок облегчения. Вот что ее беспокоит. Боже. Я думал, что это будет что-то плохое. Стиви просто продолжает удивлять меня.

– Стиви, все в порядке, я к этому привык.

– Ты не должен был бояться, – она хмурится, – и мне не следовало это читать. Я должна была просто поговорить с тобой, как только Пен рассказала мне о тебе. Ну, чтобы быть справедливой, Пен показала мне твою страницу вики, чтобы я прочла. До этого мне ничего не было известно.

Это снова заставляет меня смеяться. Только Стиви так может.

– Но потом, уже по собственному желанию, прочитала статью в новостях, которую мне показала бабушка.

– Хорошо... – медленно говорю я, поднимая на нее глаза, – и что там было написано?

– Что ты напал на журналиста.

– Это правда, – киваю я.

– Разве он это заслужил?

Я вздыхаю.

– Да. Но мне все равно не следовало этого делать.

Она пожимает плечами.

– Мы делаем то, что должны, когда это необходимо.

Я все еще смотрю на нее, когда спрашиваю:

– Что еще там написано?

Стиви делает мягкий вдох, который трогает меня за сердце. Я нуждаюсь в ее доброте. Мне необходимо быть внутри нее так чертовски сильно. Я просто хочу ее, вот так.

– Там говорилось о твоем отце. Джонни, верно? – она смотрит на меня, ожидая подтверждения, но все, что я могу сделать – это кивнуть. – Там упоминалось, как он умер. Что ты никогда не знал его и думал, что он не подозревал о твоем существовании. Но он знал, и тебе совсем недавно сказали, что отец ехал к тебе в ночь своей смерти.

– В двух словах это почти все.

– Мне жаль, что он умер. Жаль, что ты так с ним и не познакомился.

Я снова вздыхаю.

– Да. Мне тоже.

Я могу во многом обижаться на Джонни, на то, как его жизнь повлияла на мою. Но захотел бы я с ним познакомиться, будь у меня такая возможность? Конечно, я бы так и сделал.

– Там также сказано, что у тебя были разногласия с семьей...

Ее слова повисают в воздухе, давая мне возможность выбора – хочу ли я сказать больше или нет.

– Да. – Я снова вздыхаю. – Джонни, мой отец, и его лучшие друзья, они были в одной группе. Я бы сказал тебе, кто они, но, скорее всего, ты не знаешь.

– Наверное, – она улыбается, заставляя меня тоже улыбнуться.

– Короче говоря, когда Джонни умер, долгое время никто не знал, почему он был в машине той ночью. Он был под кайфом – у отца были серьезные проблемы с наркотиками. Многие думали, что он покончил с собой, загнав свою машину в овраг. Оказывается, он ехал в аэропорт, чтобы навестить меня. В ту ночь он узнал, что я существую. Джейк, Том и Дэнни – лучшие друзья моего отца – никогда не знали ни обо мне, ни о том, что случилось той ночью. Они узнали обо всем одиннадцать лет назад. Правда о последних минутах Джонни раскрылась в день похорон моей мамы.

– Ты потерял свою маму? – шепчет Стиви. – Мне очень жаль.

Я пожимаю плечами. Потому что это все, что я могу сделать, когда говорят о моей маме.

– Все в порядке. Это было очень давно, – еще раз затягиваюсь сигаретой. Я выдыхаю дым, – они никогда не говорили мне правду. Я узнал об этом вчера утром. Тот журналист, на которого я напал, и рассказал мне об этом. Расстроенный, в ярости, пошел к ним. Сказал... какое-то жуткое дерьмо. Вышел, сел в машину и просто поехал. Подъехал к заправочной станции, заправил машину не тем топливом, и вот мы здесь.

Я упираюсь подбородком в плечо, глядя на нее.

– Да. Мы здесь.

Я удерживаю ее взгляд и чувствую тот самый момент, когда воздух меняется. Кажется, наше восприятие обострилось. Запах ее духов. То, как ее волосы мягко развеваются на ветру. Румянец на щеках, растекающийся по шее, по красивой груди. Жар, который наполняет ее глаза.

Черт, я хочу ее. Больше, чем когда-либо хотел чего-либо.

На улице раздается автомобильный гудок, убивающий момент. Она отворачивается. А я хочу ударить того, кто нажал на клаксон своей машины. Делаю последнюю затяжку и тушу сигарету о стену. Я запихиваю окурок в пакет, в котором уже есть предыдущий.

– Это ты ответственно избавляешься от своих окурков?

Я улыбаюсь, не в силах сдержаться, получая удовольствие от того, что Стиви бранит меня. Больной ублюдок, вот кто я.

– Да... – отвечаю я спокойно.

– Парень, – она хмурится, – это называется «серьезно относится к окружающей природе»?

– Это тот момент, когда я должен извиниться?

Довольно улыбаюсь, потому что это то, что Стиви делает со мной. Она делает меня чертовски счастливым.

Она фыркает, и между губами у нее вырывается легкое облачко воздуха.

– Нет. Все нормально. Обитатели моря простят тебя на этот раз.

Я не говорю ей, что проделываю такое не в первый раз.

– И я все равно должна тебе, потому что ты не наорал на меня за прочитанные новости о скандале, случившемся с тобой.

– Стиви, я же сказал тебе, это не проблема.

– Это проблема. Мне не следовало этого делать. Кроме того... у меня есть еще одно признание, раз уж мы разговариваем здесь с тобой.

Стиви прикусывает уголок своей губы.

– Я собиралась молчать и не показывать тебе, что знаю, кто ты. Не хотела этой лжи, насчет твоего имени, но не призналась бы, что все узнала от Пен. Я подумала, что для этого у тебя была причина, и ты хотел уединения. Так что я собиралась тебе подыграть. Мне жаль, что Пен все испортила. Обещаю, в следующий раз заткну ей рот кляпом.

Я просто смотрю на нее, гадая, откуда, черт возьми, она взялась, и как мне посчастливилось встретиться с ней.

Малышка думает, что это плохо. Но это одна из самых приятных вещей, которые кто-либо мог сделать для меня.

– Где ты была всю мою жизнь? – слова вылетают прежде, чем я успеваю их остановить.

Стиви выглядит удивленной. Ее глаза опускаются вниз. Я смутил ее. Наверное, напугал ее до смерти.

Черт. Я знаю эту девушку всего один день, и я иду и несу какие-то банальные вещи. Но, по правде говоря, мне кажется, что мы знакомы целую вечность. И то, что я только что сказал ей, очень похоже на правду.

Я прокручиваю слова в моем мозгу, пытаюсь понять, как взять их обратно, зная, что не хочу этого.

– Стиви, я...

– Прямо здесь, – тихо говорит она, снова поднимая на меня глаза, – я была прямо здесь.

И мое сердце, бл*ть, выпрыгивает из груди. Оно стремительно вылетает. И я чертовски уверен, что оно приземляется прямо в ее ладонь.

– Проведи день со мной, – выпаливаю я.

– Провести день с тобой?

– Да, – быстро отвечаю я, – ты можешь это сделать... или ты занята? – киваю головой в сторону отеля.

– Да. То есть, нет, – она качает головой, – я не занята.

Улыбка приподнимает ее губы, освещая глаза.

– Что мы собираемся делать?

– Все, что угодно, – честно отвечаю я, – пока я с тобой, мне все равно.

Глава 19

Стиви

«Где ты была всю мою жизнь?»

«Пока я с тобой, мне все равно».

Эти фразы постоянно звучат в моей голове с тех пор, как он их произнес. Немногим девушкам везет услышать в свой адрес такие слова. Я же и подумать не могла, что они будут обращены ко мне. Все время пытаюсь понять, что он имел в виду.

Где я была всю его жизнь – как друг? Пока он со мной, ему все равно – как другу?

Шторм не может сбросить на меня такую бомбу, а затем оставить в подвешенном состоянии. Мне нужны ответы. Я никогда не спрошу об этом прямо. Мне не хватит на это смелости.

Шторм предоставил мне возможность выбрать самой, как нам провести этот день. Было понятно, что он не хочет очутиться на глазах множества людей, которые могут его узнать. Поэтому я сразу решаю, как можно обеспечить нам конфиденциальность – взяв лодку моего отца.

Итак, я сказала бабушке, что собираюсь взять Шторма поплавать в заливе. И я проигнорировала возбужденный блеск в ее глазах.

Мне было легко отпроситься у бабушки. Она сегодня работает в отеле, поэтому у нее нет никаких планов, так что все будет хорошо. И учитывая, что Шторм – наш единственный гость, я могу подготовить комнаты для приезжающих позже. Гости, которых мы ждем, прибудут только завтра.

Решив сделать сюрприз, не говорю Шторму, куда мы собираемся. Я собрала вещи для пикника. В это время года вода обычно не сильно прогревается, но сегодня не по сезону теплый день, градусов восемьдесят⁵⁹, так что вода должна быть достаточно хорошей, чтобы плавать. Для Шторма мне пришлось позаимствовать пару плавок у брата.

И да, я не забыла, что плавать – значит надеть купальник. А еще снова увидеть голую грудь Шторма.

Совсем не нервничаю по этому поводу. Купаться я все равно не буду.

Почувствовав себя великодушной, позволила Шторму распоряжаться стереосистемой. Это совсем не в моих правилах. Но когда парень спрашивает, где ты была всю его жизнь, он получает все, что захочет. В том числе и это.

Итак, сейчас мы слушаем одну из его любимых групп, «Avenged Sevenfold» ⁶⁰. «Afterlife» – так, по-моему, он сказал, называется эта песня.

Это не моя музыка, по мне так просто много шума, если вам интересно мое мнение, но Шторму нравится, и это самое главное. Он подпевает песне, что означает, что я могу слушать, как он поет, что, конечно, приятный бонус.

У него такой удивительный голос. Меня удивляет, что он не вокалист в своей группе.

– А почему ты не поешь на концертах? – эхом повторяю я свои мысли. Сворачиваю на улицу, которая приведет нас к Лондонскому мосту. Там мы по воде переберемся к пристани на острове, где папа держит свою лодку.

– Я пою. Ну, точнее, подпеваю.

– Почему бы тебе не петь соло? – бросаю на него быстрый взгляд.

Шторм пристально смотрит на меня. Я пожимаю плечами, прежде чем всмотреться в дорогу.

– Наверное, так было всегда. Рейз поет. Я играю на гитаре.

Рейз. Это тот исполнитель, имя которого я узнала из восторженных воплей Пен.

– Значит, Рейз и есть певец. Ты играешь на гитаре. Кто еще в вашей группе? – спрашиваю я.

Он довольно ухмыляется, заставляя меня спросить:

– Что?

– Я просто не привык, чтобы кто-то в моем присутствии задавал такие вопросы. Особенно девушка.

Еще один взгляд на него.

– Потому что они все уже знают?

– Большинство из них, – отвечает Шторм. – Но мне нравится, что ты не знаешь, если в этом есть смысл.

Я улыбаюсь, чувствуя себя счастливой.

– В этом есть смысл.

– Спасибо, – говорит он тихим голосом.

– За что? – я останавливаюсь у светофора и позволяю себе внимательно рассмотреть своего пассажира.

Парень смотрит мне в глаза и снова пожимает плечами. Он кажется смущенным, что совершенно не вяжется с уверенным в себе человеком, которого я узнала.

– За то, что тебе... все равно. О том, кто я там. – Он указывает головой на окно, намекая на мир снаружи.

Я сглатываю. Потом, конечно же, шучу:

– Меня никогда раньше не благодарили за то, что мне все равно.

Его лицо освещает обаятельная улыбка.

– Ну, тогда я официально первый человек, который поблагодарил тебя за это.

– Я думаю, что мне нужен значок, подтверждающий это. Или, может быть, сертификат. Официальный, конечно.

– Разумеется.

И я торжественно произношу:

– Сертификат о достижениях присужден Стиви Кавалли за то, что она первая девушка, которой безразлично, что Шторм Слейтер – рок-звезда.

– Неплохо звучит.

– Думаю, да. – Я зарабатываю один из его возбуждающих и тревожащих меня взглядов, которые чувствуются до самых кончиков пальцев.

Машина за мной сигналит, и я понимаю, что уже горит зеленый. Завожу машину и трогаюсь в путь.

Мы едем по Лондонскому мосту, и я рассказываю Шторму о том, что это оригинальный мост, который пересекал реку Темзу в Лондоне. Построенный в самом начале девятнадцатого века, он был куплен основателем места отдыха у озера Хавасу в шестидесятых годах двадцатого века. Мост был демонтирован и отправлен сюда. Его установили, чтобы связать остров с главным берегом в начале семидесятых. Мой красавчик, кажется, заинтересован в кратком уроке истории, но я рада, что не утомила его до смерти.

Мы подъезжаем к пристани и паркуем машину.

– Пристань для яхт? – спрашивает Шторм, когда мы выходим из машины.

– Ты когда-нибудь раньше плавал на лодке? – спрашиваю его, направляясь к багажнику своей машины.

Затем я слышу свои слова. Конечно, он и раньше плавал на лодке, тупица. Боже, иногда в моей голове возникают такие глупые вопросы.

– Да... я был на яхте. – Кажется, Шторм вздрагивает, как будто это приносит ему неудобство. Так не должно быть. Нечего стыдиться честно заработанных денег.

– Не на моей, – быстро добавляет он. – Это была яхта другого парня. Он большая шишка в музыкальной индустрии.

– Пожалуйста, скажи мне, что там была вертолетная площадка. Потому что я не буду называть ее яхтой, если это не так. – Я открываю багажник, достаю корзину для пикника и сумку с нашим плавательным снаряжением.

Он веселится.

– Вообще-то нет, – парень забирает у меня корзину.

– Пф-ф. Тогда это не считается. Не то чтобы у папиной лодки была вертолетная площадка, – я иду туда, где на пристани пришвартованы лодки. Шторм следует за мной. – Или собственная ванна, – добавляю я, – у нее даже нет нижнего этажа, и она постоянно пахнет рыбой. Папа в основном использует ее для рыбалки. Так что, на самом деле, яхта вашего музыканта звучит намного лучше даже без вертолетной площадки.

Он смеется все время, пока я говорю.

– Я когда-нибудь говорил тебе, что ты, Стиви Кавалли, самая замечательная сумасшедшая?

Улыбаясь ему, чувствую, как теплеет в моей груди.

– Ну, раз или два. Но не стесняйся продолжать говорить это.

Мы идем по причалу к папиной лодке. Я поднимаюсь на борт первой. Затем Шторм вручает мне корзину для пикника и сумку, прежде чем последовать за мной.

– Ты когда-нибудь управлял лодкой? – спрашиваю Шторма, двигаясь вперед. Папина лодка с открытым носом, то есть у нее есть гостевая зона в передней части. Я часто использую ее, чтобы позагорать, когда хочу поплавать с папой.

Я кладу вещи на одно из двух мягких сидений.

– Нет. Никогда.

– Ну что ж, я бы предложила тебе попробовать сегодня. Но мне не хочется умирать.

– Эй, – его глаза озорно сверкают, – к твоему сведению, я быстро учусь. И я хорош в большинстве вещей.

Уперев руки в бедра, я наклоняю голову набок.

– Только в большинстве? – поддразниваю его.

Что-то горячее и темное вспыхивает в его глазах.

– В том, что имеет значение. Я действительно чертовски хорош в вещах, которые важны.

Ох. Черт. Вау. О чем я говорила? Дышать. Глотать. Я совершенно растеряна.

– Ну, если ты действительно хорош в том, что имеет значение, может быть, придется дать тебе попробовать.

– Это стоило сделать давно.

И снова этот выразительный взгляд. Я уверена, что сейчас мы говорим не о лодках.

Думаю, что Шторм намекает на то, чтобы я позволила ему прокатиться на мне, а не на лодке. Или въехать в меня. Или мне нужно оставить дерьмовые аналогии и прямо признать, что он хочет заняться со мной сексом.

Святой Боже.

– Тогда ладно. Круто.

Я иду к нему, но не могу посмотреть прямо ему в лицо. Мне кажется, если я сделаю это, то могу умереть. Или прыгну на него прямо здесь, на судне.

– Ты можешь попробовать. Ну, поучиться управлять лодкой. Позже. На открытой воде.

«Иисусе. Заткнись к черту, Стиви».

Шторм стоит в начале прохода. Мне приходится протискиваться мимо него, потому что он не двигается, чтобы пропустить меня к носу лодки. А он мог бы подвинуться. Здесь достаточно места.

Решив проскользнуть мимо, поворачиваюсь к нему спиной. Пробраться лицом к лицу кажется плохой идеей по причине, которую я пока не могу уложить в своей голове.

Я просто не сообразила, что пройти спиной мимо него означает, что моя задница коснется его паха.

Тут же чувствую, как парень напрягается позади меня. Буквально. Клянусь Богом, он стонет. Или это я? Мне жарко, я возбуждена и задаюсь вопросом, была ли поездка с ним на лодке худшей идеей в моей жизни.

Ограничиваю себя небольшим пространством с ним на несколько часов. А еще нам нужно будет переодеться, что тоже проблема. Ладно, я никогда не говорила, что я самый умный человек в мире. Но я не животное и я могу контролировать себя.

Я не собираюсь заниматься с ним сексом на пахнущей рыбой лодке моего отца. Там всегда мокро.

Боже милостивый.

Я могу пережить немного сексуального напряжения. Ладно, не могу, ни капельки. Атомная электростанция не сравниться с ним. И да, я почти уверена, что в этот момент Шторм хочет заняться со мной сексом. Но я все еще считаю себя девушкой, не способной провести ночь с парнем и забыть об этом. Особенно с учетом того, насколько он мне нравится как человек.

Если отбросить его привлекательность, Шторм забавный, умный, милый и добрый. В нем есть почти все, что девушка хочет в парне. Я не знаю, сможет ли мое сердце отделить секс от чувств к нему.

Я иду к задней части лодки. Произведя необходимые действия, поворачиваюсь, чтобы вернуться к рулю. И в этот момент вижу, что Шторм быстро отворачивается.

Да, он абсолютно точно смотрел на мою задницу. Сдерживаю улыбку. Это был явно правильный выбор, надеть этим утром джинсовые шорты.

Я занимаю свое место у руля. Шторм садится на сиденье рядом со мной. Достаю из кармана мобильник и нахожу музыкальное приложение. Прокрутив плейлист, нажимаю «play» на единственной песне, которую девушка должна слушать, когда она находится на лодке своего отца – «Summer оf 69» Брайана Адамса⁶¹.

Шторм улыбается мне.

– Хороший выбор, – одобряет он.

– Я знаю, – кокетливо улыбаюсь ему в ответ.

Затем завожу судно. Маневрирую, чтобы покинуть наше место на пристани и выплываю из бухты в открытую воду.

Глава 20

Стиви

Я направляю лодку к Медному заливу. Он отлично подходит для плавания, и там очень красиво. Это популярное место у отдыхающих, но в это время года здесь должно быть довольно тихо. И я права. Повернув лодку в залив, вижу здесь только пару других лодок.

–Думаю, что мы могли бы остановиться здесь ненадолго, – говорю я Шторму, – поесть чего-нибудь, поплавать, если хочешь. Я принесла тебе плавки Бека, чтобы ты их надел.

– Ты тоже будешь плавать?

Я бросаю на него недоумевающий взгляд.

– Ну, я подумала, что ты не захочешь купаться в одиночку.

– Тогда я точно поплаваю.

Да уж. Странно .Почему Шторм решил поплавать, только если я тоже полезу в воду? У него страх воды?

– Ты боишься воды? – допытываюсь у него.

Теперь его очередь удивляться. Он смеется и отвечает:

– Нет. Почему это?

– Просто... ты, кажется, не хочешь идти в воду без меня.

Парень снова улыбается.

– Нет. Я просто хотел убедиться, что увижу тебя в купальнике.

Ох. Оу. Боже. Я явственно чувствую, что краснею.

Внимательно смотрю на расстилающуюся гладь воды перед судном, и вот мы уже в заливе. Посмотрите на меня, я уже не владею собой, а ведь Шторм просто флиртует. Он ведь флиртует, верно? Мне ведь это не кажется?

Иисусе. Вот до чего я дошла, даже не понимаю, когда парень просто пытается заигрывать. Я не в состоянии спокойно отреагировать на его игривые слова, а что со мной будет, если я представлю себе наше занятие любовью?

Что ж.

Я отвожу судно в укромное место, подальше от других лодок, чтобы дать Шторму возможность не оглядываться, беспокоясь. Не то чтобы мне хотелось остаться с ним наедине или что-то в этом роде. Нужно ли мне это, если я даже не понимаю, как вести себя с ним?

Выключив двигатель, ставлю лодку на якорь и поворачиваюсь к Шторму. Он стоит в проходе между креслами и смотрит на воду.

– Сначала поплаваем или поедим? – интересуюсь у него.

Он поворачивается ко мне лицом. В его глазах появляется предвкушение. Поэтому я не очень удивляюсь, когда парень говорит:

– Поплаваем.

Хорошо. Время для купальника. Успокаивает, что я надела его под одежду. Сняв ее, я буду готова. Но меня ужасно смущает тот факт, что теперь у Шторма будет возможность рассмотреть меня. К тому же, по какой-то загадочной причине, я надела раздельный купальник. Он черный, ничего особенного, но все равно, закрывает только «девочек», мою киску и задницу. Остальная часть моего тела будет выставлена напоказ.

Никогда не была девушкой, чувствующей потребность прикрыться на пляже. Я достаточно уверена в себе. Хотелось ли мне что-то изменить в своей фигуре? Конечно. Но такое желание испытывают множество людей. Но причина моей неловкости совсем в другом. Мне нравится парень, поэтому я чувствую себя не в своей тарелке.

И учитывая, как мое тело отреагировало несколько минут назад, когда он сказал, что хочет видеть меня в купальнике... я почти уверена, что моя кожа будет цвета помидора, когда разденусь.

– Достану твои плавки.

Потянувшись за ними к сумке, внезапно понимаю – ему придется надеть их прямо сейчас. Значит, ему придется раздеться догола. Об этом я не подумала. Мне нужно будет отвернуться, пока красавчик переодевается у меня за спиной. Так же, как когда мы были в его номере в отеле «B&B», и он натягивал тенниску Бека. Почему так всегда получается, что он надевает вещи моего брата?

«Но сейчас это даже хорошо. Просто сосредоточься на том, что на нем будут плавки Бека. Что отвратительно, потому что это плавки Бека».

– Держи, – передаю ему сумку, – здесь нет возможности уединиться, но здесь только мы, и я буду смотреть в другую сторону, – я указываю пальцем через плечо, – пока ты переодеваешься.

Шторм пристально смотрит на меня. Его взгляд скользит вниз по моему телу к голым ногам. Затем возвращается к моему лицу. Чувственная улыбка кривит его губы. И у меня пересыхает во рту.

–Ладно, – кивает парень.

– Отлично. Круто. Конечно. Тогда я поворачиваюсь.

Что это было, черт возьми? Мне хочется ударить себя по лицу.

«Отлично. Круто. Конечно».

Боже милостивый.

Расстегиваю пуговицу на шортах и опускаю молнию, полностью осознавая тот факт, что Шторм раздевается позади меня. Он гол, как в тот день, когда родился. Все эти твердые, как скала, мускулы, причудливые татуировки и гладкая кожа, выставлены напоказ позади меня.

Не говоря уже о том, что его член тоже на виду.

«Плавки Бека. Плавки Бека».

Я повторяю слова про себя, но это не работает.

Шторм снимает джинсы, футболку и боксеры – он вообще носит боксеры? Боже, я надеюсь на это.

«Сосредоточься, Стиви».

Сделав глубокий вдох, очищаю свой разум и принимаюсь раздеваться. Сбрасываю обувь, хватаюсь за шорты и стягиваю их вниз по ногам. Выхожу из них, отшвыривая в сторону. Затем хватаю подол своей футболки и стягиваю ее через голову. Мои волосы все еще собраны в конский хвост, но я решаю распустить их. Больше для того, чтобы прикрыть свои обнаженные плечи волосами, используя их как щит. Стянув резинку с волос, позволяю им рассыпаться по плечам. атем провожу по ним пальцами, приводя в порядок.

– Обернись, – доносится из-за моей спины хриплый голос Шторма.

– Что? – выговариваю с трудом.

– Я имею в виду, ты можешь повернуться. Я порядочный человек.

«Я знаю, что ты порядочный. В этом то и чертова проблема», – думаю я.

Проглотив комок в горле, наклоняюсь и поднимаю с пола свою одежду, а затем оборачиваюсь.

Милостивый боже. Передо мной кубики пресса. Так много кубиков. И мышцы. И татуировки на золотистой коже.

Чертовски жарко. Или это я горю?

Если бы мне пришлось сейчас умирать, то я умерла бы счастливой.

– Ты выглядишь... – он моргает. Потом качает головой. И снова моргает.

Как? Мило? Хорошо? Плохо? Ужасно? ЧТО?

– Красиво, – говорит Шторм низким глубоким голосом. Он поднимает на меня глаза. Жар разливается у меня в животе. – Ты чертовски красивая.

Он думает, что я красивая. Чувствую, как краска смущения растекается по моей груди.

– И ты тоже. Я имею в виду, замечательный. Прекрасно. Не красиво... как называют красивых мужчин? Привлекательный? Да, ты выглядишь привлекательным.

Господи. Бл*ть. Боже. Мне хочется броситься в воду и покончить с собой. Умирая от унижения, складываю одежду на сиденье. Когда выпрямляюсь, вижу, что Шторм наблюдает за мной. И он даже не пытается скрыть этот факт. Снова сглатываю.

– Может, пойдем в воду? – могу ли я быть еще более бестолковой прямо сейчас?

– Конечно.

– Прыгаем? – предлагаю парню.

– Вместе? – он протягивает мне руку.

Я смотрю на его легкую улыбку, а потом в его голубые глаза.

– Ладно, – улыбаюсь в ответ.

Беру егоза руку и позволяю отвести нас на нос лодки. Мы рядом, моя рука в его руке. И это самое лучшее чувство на свете.

– На счет три, – говорю ему, и он довольно машет головой, соглашаясь.

– Один... – начинаю я.

– Два... – продолжает он.

– Три.

И мы прыгаем одновременно.

Я ударяюсь о воду и... черт, она холодная! Я отпускаю руку Шторма, когда мы погружаемся. Отталкиваясь ногами, выплываю на поверхность и отбрасываю мокрые волосы с лица.

Шторм уже всплыл. Он прямо здесь, передо мной, буквально на расстоянии фута⁶². Весь мокрый, красивый и смотрит на меня. Мое сердце начинает колотиться в груди. Тепло между ног. Я слизываю капли воды с губ, его взгляд падает на мой рот. Что-то темное и волнующее мелькает в глазах парня. Мой желудок сжимается. Он снова смотрит мне в глаза. Не осознаю, кто двигается первым. Может, он. Может, я.

Все, что я знаю, это то, что расстояние между нами исчезло. Шторм держит меня в объятиях и целует меня.

Глава 21

Шторм

Я не могу перестать целовать Стиви, прикасаться к ней.

Я медленно глажу ее волосы и плавно скольжу вниз по спине. Опускаюсь еще ниже, хватаю ее за бедра, призывая обхватить меня ногами. Хочу быть как можно ближе к ней. Хотя не думаю, что это желание исполнимо. Я хочу быть внутри Стиви так же, как она внутри меня. А она у меня под кожей.

Это безумие. Я никогда и ни с кем не испытывал ничего подобного. Может, это похоть. Но... нет. Я знаю, что такое вожделение, у меня было достаточно женщин. И это никогда не чувствовалось так пронзительно.

Малышка в моих объятиях. Ноги вокруг моей талии. Ее киска прижата к моему животу, грудь упирается в мою. Руками Стиви обнимает меня за плечи, сжимает мой затылок.

Мы в воде, и я целую ее, мечтая, чтобы это длилось бесконечно. Навсегда – только я и моя малышка. Ничего и никого больше. Мой гребаный рай.

Поцелуй становится мягче и легче. Стиви тяжело дышит, я тоже. Она не хочет отпустить меня, могу сказать это по тому, как ее пальцы скользят вверх по моим волосам, сжимая пряди.

– Я хотел сделать это с того момента, как увидел тебя, – говорю я ей в губы.

Ее серые глаза открываются, глядя прямо в мои. Я вижу золотые крапинки вокруг радужки. Так чертовски красиво.

– Я хотела, чтобы ты сделал это с первого взгляда, когда встретила тебя. – Она выдыхает слова мне в губы, а я вдыхаю их.

– Столько времени было потрачено впустую, – бормочу я, касаясь губами ее губ и снова целуя. – Если бы я только знал.

Слышу ее смешок, и это лучший звук в этом проклятом мире.

Мои руки скользят к ее попке. Похоже, детку это возбуждает, потому что она начинает покусывать и сосать мою нижнюю губу. И мне это определенно нравится – тепло продолжает пульсировать в моем члене.

– Ты хочешь остаться в воде и поплавать или вернуться в лодку? – шепчет она, прижимаясь поцелуями к моим губам, двигаясь выше по линии подбородка к уху.

Черт, это так приятно. Мои руки сжимают ее задницу. И какая же это задница.

– Это вопрос с подвохом? – отвечаю я, и малышка тихо смеется. – Остаться в воде и плавать с тобой или вернуться в лодку и смотреть на твое сладкое тело? Хм, дай подумать.

– Значит, лодка?

– Определенно.

Она делает движение, но я останавливаю ее, положив руки ей на талию.

– Стиви, там, на лодке, когда я сказал, что ты выглядишь прекрасно, я не смог выразить того, что со мной происходит. Не хотел пугать тебя тем, о чем я действительно думал.

– Ладно...

– Я думал, что ты чертовски красива. Самая изумительная женщина, которую я когда-либо видел. И очень сексуальная. Боже, какая ты сексуальная. Может, это звучит дерьмово, и ты прочитаешь мне нотацию, но я хочу, чтобы ты знала это.

Она смотрит на меня, ничего не говоря. Затем внезапно прижимается своим ртом к моему. Я без колебаний отвечаю на ее поцелуй. И мы не в силах остановиться, чувствуя желание и отчаяние друг друга.

Прерываясь и тяжело дыша, Стиви закрывает глаза и прислоняется своим лбом к моему.

– Если бы я сказала хотя бы половину того, что думала о тебе, то точно напугала тебя до смерти.

Мы тихо и расслабленно смеемся.

– Меня нелегко напугать, детка.

Ее глаза распахиваются от моих ласковых слов. В них есть теплота, которую я чувствую глубоко в своей груди. Она обхватывает мою челюсть ладонью и проводит большим пальцем по моей нижней губе, затем еще раз целует меня и говорит:

– Пойдем в лодку.

Мы подплываем к задней части судна, где находится лестница.

Стиви, конечно, идет первой. Хотелось бы сказать, что это потому, что я джентльмен, но мне просто хочется видеть эту сладкую задницу перед собой, так что пропускаю ее вперед.

Стиви достает из сумки два больших полотенца и протягивает одно мне. Другое она оборачивает вокруг себя, прикрывая свое тело. Да, мне не очень-то это нравится. Я вытираюсь полотенцем и отбрасываю его в сторону. А потом протягиваю руку и слегка дергаю за ее полотенце в том месте, где она его заправила. Оно падает на пол у ее ног.

– Гораздо лучше, – удовлетворенно произношу я.

Затем, притянув ее к себе, прижимаюсь губами к ее губам. Не прерывая поцелуя, отступаю, увлекая малышку за собой. Почувствовав под собой сиденье, опускаюсь и сажаю ее на свои колени так, что она оказывается на мне верхом.

Ноги по обе стороны от меня. Ее киска прижата к моему твердому члену. Только два тонких куска ткани разделяют нас. Я чувствую тепло сквозь нее. Держа одну руку в ее волосах, прижимаю ее рот к своему. Стиви легко подчиняется каждому моему движению. Она так же увлечена всем этим, как и я. Спасибо, бл*ть.

Позволяю своей другой руке скользить по ее боку, наслаждаясь тем, как она дрожит. Обхватываю ее рукой прямо под грудью. Мой большой палец слегка поглаживает ее снизу. Девушка стонет мне в рот.

Я не думал, что мой член может стать еще тверже, и был неправ. Накрываю ладонью ее грудь, медленно поглаживая. Не хочу торопить детку ни в чем. Это она подталкивает меня, крепче прижимаясь к моей руке.

Черт, да.

Я провожу большим пальцем по ее твердому соску через ткань купальника. Малышка вздрагивает под моими руками и пытается еще ближе прижаться к моему ноющему члену.

Она завелась. Я завелся.

Я действительно хочу, чтобы мой рот был на ней, и порываюсь потянуть за веревочку бикини, чтобы взять ее сосок в рот. Знаю, что мы в уединении, и вокруг никого нет. Но моя малышка стесняется. А мне не хотелось бы пугать ее, слишком подгоняя события. Я здесь не для того, чтобы просто трахнуть Стиви и покончить с этим. То, что детка никогда не станет для меня девушкой на один раз, мне стало ясно сразу.

Не знаю, когда это случилось и как это произошло. Все, что я знаю, это то, что я хочу от нее большего, хочу ее всю. Мне не нужна одна ночь с малышкой. Я жажду все ночи с ней. И, честно говоря, это счастье – просто быть здесь со Стиви, целовать ее.

Я убираю руку с ее груди, скользя вверх по ее телу.

Она издает звук протеста, и я польщено ухмыляюсь. Мне нравится, что она стремится к моим ласкам, а я не могу оторвать от нее свои руки.

Обхватываю ладонью ее затылок, мой большой палец мягко прижимается к ее горлу.

Руки Стиви удобно устраиваются у меня на груди, одна из ладоней скользит по моему соску, заставляя меня вздрогнуть.

Малышка улыбается мне в губы.

– Тебе это нравится?

– Ты мне нравишься. И все, что ты делаешь. Точка. – И я не шучу.

В моих словах нет ничего легкомысленного. И в моем чувстве к девушке определенно нет ничего светлого, я слишком сильно хочу ее, хотя мы пробыли вместе так мало времени.

Это ощущается как безумие. Но мне плевать, потому что рядом со мной мой человек. Малышка – это все, что важно для меня. Стиви – конец игры, этот факт мною совершенно осознан.

Я просто надеюсь, что она чувствует то же самое ко мне, и что я в этом не одинок.

Глава 22

Стиви

Сейчас середина утра прекрасного дня. Мы возвращаемся из продуктового магазина, моя рука в руке Шторма. В другой руке он держит пакет с покупками. Мы побывали в магазине, чтобы купить заказанные бабушкой несколько ингредиентов для сегодняшнего ужина. На парне все те же темные очки и бейсболка. Меньше всего ему хочется быть узнанным в продуктовом магазине.

Мне нравится чувствовать его твердую ладонь в руке. Казалось бы, что такого – просто держать за руку своего парня. Но это так важно для меня, что я почти схожу с ума.

Шторм, кажется, любит держать меня за руку. Он все время тянется к ней.

Никогда бы не подумала, что ему понравятся нежности между нами. Но он все время хочет прикоснуться ко мне. Парень не отрывает от меня ни рук, ни рта с того самого дня на лодке, когда все перешло от друзей к... ну...

Мы не обсуждали происходящее между нами. Но все это похоже на одно не заканчивающееся свидание. Я и Шторм почти не расстаемся со дня нашего знакомства.

Но Шторм молчит, и я определенно не буду поднимать эту тему.

Не переживаю и не беспокоюсь, мне нравится это... что бы это ни было между нами. Все идет своим чередом, естественно и правильно. Я счастлива, и Шторм причина моего счастья.

Ничем, кроме как сумасшествием, нельзя назвать мое отношение к красавчику. Я едва знакома с ним, но чувствую, что знаю его всю свою жизнь. И химия между нами зашкаливает.

С Джошем не было такого никогда. Мы познакомились детьми, вместе взрослели. У нас были отношения. Но таких эмоций, как со Штормом, мне не довелось испытать с ним ни разу.

Мы просто подходим друг другу, словно две части одного целого. Никогда не верила в родственные души, но теперь я начинаю сомневаться...

Наверное, я забегаю вперед. Не знаю даже, будут ли у нас официальные свидания. Мы даже не спали вместе, ради Бога, и вот я говорю, что этот парень – моя вторая половинка.

Да, у нас не было времени на секс. Мы попали на вторую базу, и все. Я говорю о действии «руки-на-груди-поверх-одежды» – ничего больше между нами не было. Мы целуемся, но парень ни разу не попытался раздеть меня. Думаю, он пытается быть уважительным. Но я готова сорвать с него одежду.

Телефон Шторма начинает звонить. Он отпускает мою руку и достает из кармана мобильник и смотрит на экран, прежде чем взглянуть на меня.

– Это Бек, – говорит он мне, и только потом отвечает.

– Привет, Бек. Да. Круто. Ладно. Это здорово.

Мой желудок начинает опускаться. Есть только одна причина, по которой брат может позвонить Шторму. Потому что запчасть, которая нужна им для ремонта машины, прибыла. Бек сделал заказ, и он прибыл раньше, чем ожидалось.

Просто мне чертовски повезло. Когда вы хотите чего-то, можно прождать вечность. Если же вам нужно оттянуть этот момент, все происходит очень быстро.

– Спасибо, приятель. Увидимся позже. – Шторм заканчивает разговор и кладет телефон в карман.

Наши шаги замедляются, и вот мы практически стоим.

Он поворачивается ко мне лицом.

– Привезли запасную часть для моей машины.

И вот он, тот миг, которого я так боялась. Я проглатываю свои чувства, потому что знала, что это рано или поздно произойдет. Просто немного раньше, чем надеялась.

– Это отличная новость.

«Это ужасная новость».

Я улыбаюсь ему в ответ. Это притворная улыбка, и красавчик это знает. Отвожу взгляд в сторону, немного нахмурив лоб.

Возьми себя в руки, Стиви. Не расстраивайся, это должно было случиться. Он никогда не остался бы здесь навсегда. У него своя жизнь в Лос-Анджелесе, там его группа.

– Да... Бек сказал, что починит машину сегодня. Она будет готова вечером.

Я люблю своего брата, но мне хочется пнуть его за то, что он так чертовски эффективен в своей работе.

Мне не удается ничего сказать, потому что слова выдадут мои слезы, поэтому я заставляю себя улыбаться еще ярче.

Шторм снимает темные очки и кладет их в карман. В его голубых глазах отражается сомнение.

– Стиви...

– Это хорошие новости, верно? – делаю шаг назад, увеличивая расстояние между нами. Он хмурится. Но пространство между нами – это то, что мне нужно, чтобы пережить эти минуты. – Если твою машину починят, ты сможешь вернуться в Лос-Анджелес. И это хорошо. Это здорово, рада за тебя.

Я официально улыбаюсь самой широкой улыбкой, на которую способна. Должно быть, я выгляжу немного ненормальной, но я просто отчаянно стараюсь не разрыдаться. Как же это глупо. Какая же я глупая. Я знаю этого парня совсем недолго. Всегда давала себе отчет, что это временно. Красавчик никогда не был моим, чтобы удерживать его.

Шторм опускает сумку с продуктами на землю. Он подходит ближе, охватывая ладонями мое лицо. Закрываю глаза.

Нельзя допустить, чтобы он был так близко, прикасался ко мне, его забота заставит меня расплакаться.

Забавно, потому что всего несколько мгновений назад я была счастлива. Как быстро все может измениться.

– Стиви... посмотри на меня, – голос парня низкий и повелительный.

Я моргаю и открываю глаза. Его взгляд сосредоточен и напряжен.

– Меня не волнует, что моя машина вечером будет отремонтирована, потому что я еще не готов уехать. Я хочу больше времени провести с тобой.

«Еще».

Одно это слово решает все. Шторм еще не готов уехать. Но в какой-то момент он оставит меня.

Мой рот пересыхает, где-то в глубине груди появляется боль. Я хочу, чтобы он побыл со мной подольше. Но не будет ли еще больнее, когда он все-таки уедет? Потому что это неизбежно произойдет. Парень сам это сказал.

«Еще».

В конце концов, он вернется домой.

Шторм прижимается своим лбом к моему.

– Скажи, что хочешь, чтобы я остался.

Противоречивые чувства заставляют мой разум и сердце воевать. Он останется и только продлит неизбежное. Чем дольше я буду с ним, тем больше привыкну к его присутствию рядом со мной. Тем больнее будет, когда мы расстанемся.

Но здравый смысл никогда не был моей сильной стороной. И знаю, что, если он хочет остаться, пусть даже чуть дольше, мне будет труднее управлять своими чувствами. Я справлюсь с болью, когда придет время. Облизываю губы, выдыхая воздух.

– Я хочу, чтобы ты остался.

Шторм стонет, и это звучит ужасно похоже на облегчение. Потом его губы находят мои, и он целует меня прямо здесь, на улице. Поцелуй глубокий, влажный и пьянящий. Он клеймит меня им.

Я цепляюсь за парня изо всех сил, целуя его в ответ так же отчаянно. Он отстраняется, тяжело дыша, откидывает голову назад, глядя мне в глаза своими сияющими глазами. В них его эмоции сменяют друг друга. Шторм по-прежнему мягко обхватывает мое лицо.

– Ты хочешь, чтобы я остался? – с волнением спрашивает он еще раз.

– Да.

– Тогда я остаюсь.

Его слова звучат решительно, но мы оба знаем, что будущее наших отношений не определено. Потому что осталось невысказанным, как долго он пробудет... еще один день, или неделю, или месяц.

Он снова целует меня, на этот раз умиротворенно. Легкие, сладкие поцелуи в губы, вдоль моей челюсти. Затем он крепко обнимает меня, прижимая к себе.

И я цепляюсь за него, молясь, чтобы мое сердце выдержало, когда он наконец решит, что ему пора уезжать.

Глава 23

Шторм

Ранним вечером Бек пригоняет мою машину из мастерской к отелю «B&B». Она все такая же блестящая, красивая и работает.

Раньше я думал, что на свете нет ничего прекраснее нее. Я ошибался.

Самое чудесное – это Стиви.

– Спасибо, приятель, – говорю я Беку, когда тот выходит из машины и протягивает мне ключи.

– Без проблем. Это мечта водителя. Она как новенькая, словно ничего не было.

Машина пострадала из-за моей невнимательности, но я чертовски рад, что так случилось, и судьба привела меня сюда, к Стиви.

– Сколько я тебе должен?

Бек достает из кармана счет и протягивает мне.

– Поговорим об этом позже.

Я смотрю на счет. Неплохо. Могло быть и хуже. Но, честно говоря, я бы все отдал, чтобы познакомиться с девушкой.

– Все нормально. Деньги у меня с собой. Давай я заплачу сейчас.

Достаю из кармана бумажник и считаю стодолларовые купюры, затем добавляю к ним еще.

Бек берет у меня деньги и быстро пересчитывает их.

– Здесь слишком много, – говорит он мне, пытаясь вернуть лишние купюры, которые я туда положил.

– То, что свыше твоего счета – это благодарность за то, что починил ее.

– Это моя работа. И это не значит, что я не беру причитающееся мне за труд. – Он смеется.

– Бек, все в порядке. Возьми.

Он смотрит на меня с минуту.

– Это не потому, что ты... – он замолкает, – со Стиви? Потому что меня нельзя купить, чувак. Мне плевать, что ты звезда. Если причинишь боль моей сестре, я надеру тебе задницу точно так же, как в прошлый раз надрал ее тому придурку. – Бек протягивает мне деньги.

Он надрал задницу ее бывшему. Я рад, что кто-то это сделал. С тех пор как Бек и Брайан, отец Стиви, узнали, кто я на самом деле, ни один из них не стал относиться ко мне иначе. Но, с другой стороны, они семья Стиви, так что меньшего я и не ожидал.

– Нет, чувак, это не потому, что я со Стиви. Это благодарность за починку моей машины. И рад, что ты надрал задницу ее бывшему. И если я причиню ей боль, я буду здесь и позволю тебе выбить из меня дерьмо. – Он все еще внимательно наблюдает за мной. – Думаю, что Стиви удивительная. Я не знаю, что происходит между нами, но что-то происходит, я надеюсь. Но знаю, что никогда не сделаю ничего, что могло бы ранить ее.

И я это знаю, потому что очень высокого мнения о ней.

Сейчас я уже не тот человек, который приехал сюда несколько дней назад.

В прошлом мне было наплевать, что чувствовала женщина с которой я был. Меня интересовали только собственные чувства, когда я занимался сексом.

Боже, я был полным придурком.

В каком-то смысле, я так же плох, как и ее бывший кретин. Только не обманщик. Никогда не обещал того, что не смогу выполнить, не давал никому каких-то обязательств, чтобы потом отказаться от них. Правда. Но, даже зная себя... я бы не врал. Особенно такой девушке, как Стиви.

Возможно, я не знаю, к чему все это между нами приведет. Ее жизнь здесь. Моя в Лос-Анджелесе. Но я знаю, что чувствую к ней.

Бек вздыхает и кладет деньги в карман.

– Хорошо. Я верю тебе на слово. Стиви милая и доверчивая. Она выглядит крутой, но это совсем не так. Ей больно. И если ей причинят боль, то я причиню боль тому, кто заставил ее плакать. Так что если ты когда-нибудь сделаешь что-то, нарочно или нет, я выбью из тебя все дерьмо. А еще запихну эти деньги тебе туда, где солнце никогда не светит.

Кивнув, я говорю:

– Согласен.

Потому что если кто-то когда-нибудь обидит мою красавицу, намеренно или нет, я сделаю то же самое.

Задняя дверь с грохотом распахивается. Поворачиваюсь и вижу Стиви. Мое лицо расплывается в широкой улыбке, хотя виделся с ней буквально несколько минут назад.

Я так облажался.

– Ты получил свою машину обратно. – Она улыбается мне в ответ, но ее улыбке не хватает искорки Стиви. Она пропала, когда малышка узнала, что машина отремонтирована.

До этого момента мы жили в пузыре.

Теперь, когда моя машина вернулась и работает, приблизился день нашего расставания. Но я действительно не хочу, чтобы это было последнее свидание. Я просто не могу понять, как удержать Стиви и вернуться в Лос-Анджелес. Мне нужно вернуться к ребятам. Еще в самом начале мы договорились – если один из нас уйдет, уйдем мы все. Без нас четверых «Slater Raze» не станет.

Я пишу песни с тех пор, как приехал сюда, хотя уже давно не писал ничего приличного. Это из-за Стиви. Она чертовски вдохновляет меня. А это уже другой материал. Очень хорошая музыка. Парням понравится.

Но чтобы они услышали это, мне необходимо поехать домой, а сделать это прямо сейчас очень трудно. Но я осознаю, что в какой-то момент мне придется покинуть этот городок.

Я люблю свою группу, музыку. Но я, Леви и Кэш – мы могли бы обойтись и без этого. Рейз не мог. Группа – это его жизнь. А он мой лучший друг. Поэтому я должен вернуться, но не знаю, как сделать это. Вернуться в Лос-Анджелес и оставить Стиви. Не приложу ума, как получить все, что я хочу.

Но сейчас малышка со мной, и я собираюсь извлечь из этого максимум пользы.

Обхватываю ее за талию и, развернув, запечатлеваю поцелуй на ее губах.

Бек бормочет что-то вроде:

– Мне не надо видеть это дерьмо, – и исчезает в доме.

– Хочешь прокатиться со мной? – спрашиваю, покрывая ее губы короткими поцелуями.

– Ты предлагаешь подвезти меня? – она театрально моргает, а я ухмыляюсь.

Стиви возила меня повсюду с тех пор, как моя машина вышла из строя.

– Да. Я хочу познакомить тебя с другой женщиной в моей жизни. Показать тебе твою конкурентку.

Она смеется, прижимая руки к моей груди, откидываясь назад, чтобы посмотреть мне в глаза.

– Чувак, здесь нет никакой конкуренции. Я потрясающая, – она пожимает плечами, улыбаясь.

– Да, это так. – Вновь притягиваю ее к себе и еще раз целую в губы.

Затем, взяв ее за руку, я веду ее к пассажирскому сиденью. Открываю дверь, и она забирается внутрь. Как только она устаивается, я закрываю за ней дверь, обхожу машину со стороны водителя и забираюсь внутрь.

Стиви уже пристегнулась и готова ехать. Я натягиваю ремень безопасности и завожу малышку.

Она мурлычет, возвращаясь к жизни. Словно пальцы ласкают мою кожу. Ощущения те же, как когда Стиви прикасается ко мне.

– Куда мы едем? – спрашивает она, когда я сворачиваю с подъездной дорожки.

– Куда ты хочешь поехать?

Стиви пожимает плечами.

– Мне все равно. Пока я с тобой.

Улыбаясь, беру ее за руку и оставляю на ней поцелуй. Я не отпускаю, держу ее руку в своей, положив себе на бедро.

Я направляюсь в сторону 95-ой⁶³, чтобы вывезти ее на шоссе.

Солнце садится, придавая небу красноватый оттенок. Мое окно опущено. Играет радио. Девушка, от которой я без ума, сидит рядом со мной. Жизнь не может быть лучше, чем сейчас.

– Кто исполняет эту песню? – Стиви спрашивает, что сейчас звучит по радио.

Это акустическая версия «I Don’t Care⁶⁴».

– Эд Ширан.

– Кто он?

Я посмеиваюсь.

– Певец из Англии. Хороший парень.

– Ты знаешь его?

– Встречался с ним пару раз.

– А как называется эта песня?

– «I Don’t Care». – Я бросаю на нее взгляд, на мгновение отрывая взгляд от дороги. Она нахмурилась, я смеюсь.

– Это название песни, но мне все равно. – Потому что я забочусь о тебе. Чертовски много.

– Почему тебе интересно?

– Просто так.

– Стиви...

– Да?

– Она тебе понравилась?

Ее губы сжались, глаза сузились.

– Я этого не говорила.

Я снова смеюсь.

– Но ты не говорила и обратного. Срань господня, Стиви... она тебе нравится. Тебе нравится песня, которая не из восьмидесятых. Я не знаю, дать ли пять Эду Ширану или обидеться, что тебе нравится его музыка, а не моя.

Ее нос морщится.

– Я не слышала твоей музыки.

– Снова. Обидеться или нет, – я хихикаю.

– Я буду слушать ее, если ты хочешь.

– Дай мне немного подумать над этим.

– Почему?

– Не знаю, выдержит ли мое хрупкое эго критику.

– Эй! Я не критик.

– Нет. Только честно. Итак, тебе до сих пор тебе нравится сырный поп восьмидесятых и Эд Ширан. Я не думаю, что у меня есть хороший шанс.

– Одна песня, чувак! – она поднимает вверх указательный палец, – одна! Это просто запоминающаяся мелодия, вот и все.

Она дуется, и это просто обворожительно.

– Значит, ты признаешь, что тебе нравится эта песня? – я невозмутим.

Она хмуро смотрит на меня.

– Ты, осел... ты обманом втянул меня в это.

Я пожимаю плечами.

– Я умный. Ничем не могу помочь.

– Ты тупица, и ты можешь этим помочь, – бормочет она, заставляя меня улыбнуться.

– Мне просто нравятся слова. Это ничего не значит, и на этом все.

Теперь я смеюсь.

– Конечно, нет, детка. Затем я бросаю на нее отрезвляющий взгляд.

– Но ты знаешь, на оригинальном версии этой песни он поет ее с Джастином Бибером.

Ее рука прикрывает рот, глаза широко распахиваются.

– Ты издеваешься надо мной? – слова вырываются у нее между пальцев.

– Нет, – я ухмыляюсь.

– О боже, я фанатка Бибера. Пен будет так гордиться.

– Хочешь услышать версию с Бибером?

Она делает паузу. Затем оглядывается, как будто вокруг нас есть люди, которые могут услышать.

– Да, вроде как хочу, – она вздыхает.

И я снова смеюсь. Как я всегда делаю, когда рядом моя красотка.

– Только не рассказывай об этом никому. Если ты это сделаешь, я пристрою твои орехи в измельчитель.

Я вздрагиваю.

– Звучит ужасающе.

Она одаривает меня злобной усмешкой.

– Именно.

Улыбаясь, я подношу ее руку к губам и снова целую.

– Я сохраню твой секрет. – Отпускаю ее руку и просматриваю плейлист, пока не нахожу версию Ширана и Бибера. Нажимаю кнопку воспроизведения, и музыка заполняет машину.

– Я такая грязная обманщица, – вздыхает она, – но, черт возьми, это хорошая песня. Не знаю, предпочитаю ли я эту версию или предыдущую... вероятно, первую, – добавляет она мгновение спустя.

– Тебе, наверное, больше понравятся песни Эда. Я тебя с ними познакомлю.

– Эй, успокойся там, – она поднимает руку в останавливающем жесте, – не сходи с ума. Мне нравится эта песня. Но я не уверена, готова ли я пойти на новый роман и изменить восьмидесятым с этим парнем Эдом.

«Этот парень Эд».

Боже, как она меня развеселила.

– Стиви Кавалли, ты самая лучшая ненормальная, – сообщаю я ей, и она улыбается, похоже, ей это нравится.

Смотрю на нее, ухмыляясь, а мои глаза мечутся между дорогой и девушкой, и я не могу не смотреть на нее. Потому что она красивая, сексуальная и чертовски классная.

И я твердый. Да, это верно, мой член твердый. Это Стиви делает его таким. Чудеснее ее в моей жизни не было никого.

Я становлюсь твердым, когда слышу ее смех, от радости быть вместе с ней. Я либо теряю свой гребаный рассудок, либо это происходит со всеми, когда они встречают ту самую девушку.

А она – та самая девушка. Стиви моя девочка.

Я съезжаю с шоссе 95, поворачиваю к мосту, чтобы отвезти нас на остров, где находится пристань, и где хранится лодка ее отца. Здесь есть несколько хороших пляжей. Не то чтобы мы могли их увидеть. Солнце уже село, и наступила ночь. Но я приехал сюда не для того, чтобы смотреть на пляжи.

Я хочу поцеловаться с моей девушкой в моей машине.

Двигаюсь по дороге вокруг острова и паркую машину на площадке рядом с водой. Других машин поблизости нет.

Здесь только я и она. Выключаю двигатель и погружаю нас в темноту, оставляя музыку играть.

Я отодвигаю свое сиденье назад, насколько это возможно.

– Иди сюда, – зову малышку, протягивая руку.

Она держится за мою ладонь и забирается ко мне на колени, поджимая свои ноги между моими. Обхватив ее подбородок рукой, целую ее. Сначала медленно. Но это быстро превращается в нечто большее. Более глубокий, нуждающийся поцелуй.

Потому что я хочу ее все время, черт возьми. Мне нужно было сдерживаться с ней, хотя и чувствовал, что она настаивает на большем. Я не хотел торопить события. Но теперь я забываю про время, оставаясь с ней здесь и сейчас. Как будто оно ускользает сквозь мои пальцы.

Рука Стиви скользит в мои волосы, сжимая их. Она стонет мне в рот. Это как громоотвод для моего члена. «Hysteria» «Def Leppard»⁶⁵ играет по радио, и я чувствую каждую из этих гребаных нот. Потому что именно это происходит со мной, то, как я к ней отношусь. Истерика, когда она рядом. Как будто я выхожу из кожи, желая ее.

Это удивительно, страшно и чертовски пронзительно.

Но я хочу все эти чувства, хочу ее всю.

Моя рука скользит вверх по ее голой ноге к бедру, пальцы медленно скользят под подол джинсовой юбки.

Девушка беспокойно ерзает у меня на коленях. Ее попка прижимается к моему твердому, ноющему члену.

Я посасываю ее язык, одновременно задевая большим пальцем нижнюю часть ее груди, зная, что это сводит ее с ума.

Стиви извивается надо мной.

Затем она хватает мою руку и направляет ее вниз, кладя между ног.

– Прикоснись ко мне, – шепчет она, – пожалуйста.

Я почти срываюсь со своего места. И мой член тоже.

Никогда не страдал преждевременной эякуляцией с тех пор, как понял, для чего нужен мой член. Но у меня такое чувство, что я кончу в штаны, как подросток, как только положу на нее руку.

Оставив свою руку там, куда она ее положила, провожу большим пальцем вверх и вниз по ее коже. Другой рукой я обнимаю ее за шею, обхватывая ладонями. Мой большой палец прижимается к ее пульсу.

Он дико бьется. Я смотрю ей в глаза. Мне нужно знать, что она действительно хочет этого. Я так нервничаю с ней. Вся моя уверенность исчезает.

Я никогда не комплексую по поводу секса с очередной женщиной. А вот с ней – да. Потому что она так много значит для меня.

Не хочу все расстроить, а мне это всегда прекрасно удается. Навредить нашим отношениям было бы катастрофой, она слишком важна для меня. Я мог бы сидеть здесь и говорить, что это небольшое развлечение, подурачимся с девушкой в машине, что здесь такого.

Но это не развлечение. Это Стиви.

Мог бы уверять себя, что не влюбляюсь в нее все больше, но это было бы ложью.

Потому что я влюбляюсь. Это быстро. Чертовски быстро. Но даже это меня не волнует.

Пальцы малышки касаются моих губ. Она заменяет их своим ртом.

– Разве... ты не хочешь меня?

Моя голова дергается назад. Я смотрю ей в глаза.

– Ты – все, что мне нужно. Я просто хочу сделать все правильно. Не хочу, чтобы ты о чем-то сожалела.

Она втягивает нижнюю губу в рот, кусая ее.

– С тобой я никогда ни о чем не пожалею.

Меня не нужно просить дважды.

Я поворачиваю Стиви, прижимая ее спиной к своей груди. Я задираю юбку и, положив руки на бедра, раздвигаю ее ноги для меня.

Начиная с ее груди, провожу рукой вниз между ее грудей, далее к животу, пока не достигаю ее киски.

Я провожу пальцами по хлопчатобумажной ткани ее трусиков. Она вздрагивает, прижимаясь ко мне. Она чертовски мокрая.

– Это для меня? – спрашиваю я.

Девушка кивает.

– Тебе нравятся эти трусики? – шепчу ей на ухо.

– Я могу жить и без них. – Ее слова звучат с придыханием. Она тяжело дышит.

Отсюда я чувствую запах ее желания. Это чертовски опьяняет.

Я облизываю раковину ее уха, заставляя ее стонать.

– Хорошо. – Я хватаю ткань трусиков с одной стороны и разрываю ее. Делаю то же самое с другой стороны, и ткань исчезает. Отброшена в сторону и забыта.

Я накрываю ее киску рукой. Ее голова откидывается на мое плечо, она сильнее прижимается к моей руке, нуждаясь в прикосновении.

– Шторм... – стонет Стиви.

– Я здесь, детка. Я позабочусь о тебе.

Она горячая и влажная и это все, что я когда-либо хотел. Просовываю в нее палец. Малышка такая чертовски тугая.

Я вытаскиваю палец и кладу его в рот, посасывая ее соки с моей кожи. Мне нужно попробовать ее на вкус. Она поворачивается ко мне, глаза широко раскрыты и смотрят на мой рот.

Я ухмыляюсь.

Моя рука возвращается к ее киске, и я провожу пальцем между ее влажными складками. Подношу свои пальцы к ее рту.

– Попробуй себя на вкус. – Я провожу пальцем по ее губам, покрывая ими рот.

Она высовывает язык и слизывает сок с губ.

– Ты чертовски хороша на вкус, – говорю я ей прямо перед тем, как накрыть ее рот своим и погрузить палец обратно в киску, трахая ее им.

Боже. Ощущение тела Стиви, прижатого к моему. Сладкий аромат духов. Намек на яблоко, запах которого я чувствую в ее волосах. Она на вкус...как чистый секс.

Ее кожа. Ее рот. Она. Вся она.

Я чувствую себя пьяным. И дело не только в восхитительном теле. Это разум детки. Остроумный язычок. Ее дерзость, когда я несу всякую ерунду.

Стиви – моя королева. И я обожаю ее.

Задрав ее рубашку, опускаю чашечку лифчика и перекатываю сосок между пальцами. Она тяжело дышит и стонет, бедра беспокойно двигаются под моей рукой.

Я добавляю еще один палец, скользя внутри и расширяя ее.

– Боже, Шторм, – стонет она. Голова поворачивается к моей шее, и она начинает целовать меня там.

– Вот именно, детка. – Я тяну ее за сосок, увеличивая темп моей руки, ускоряюсь, чередуя надавливание ладони на клитор и возвращение в киску.

Малышка перемещается, подтягивая бедра вперед, и ее рука движется между нами. Она обхватывает мой член через джинсы, сжимая его.

– Черт, детка, – хриплю я.

Стиви расстегивает молнию и вытаскивает член. Ее рука впервые лежит на мне. А я умер и попал в гребаный рай. Ощущение, будто меня трогают в первый раз. Схватив ее за подбородок, поворачиваю к себе и целую. Жесткий и тяжелый поцелуй. Засовываю язык ей в рот так же, как засовываю в нее пальцы. Провожу большим пальцем по ее клитору. Она кричит мне прямо в рот. Продолжаю водить пальцем по ее клитору, дразня ее.

Девушка рукой сжимает член и начинает гладить его вверх и вниз в ограниченном пространстве, которое у нее есть. Подталкивая меня к действию, безмолвно просит дать ей больше. Так я и делаю. Перестаю дразнить и глажу клитор, удовлетворяя ее нужду.

Единственные звуки – это наши горячие, влажные поцелуи и неконтролируемое дыхание. Ее киска издает влажные звуки с каждым движением моих пальцев. Я издаю низкие стоны с каждым сжатием и ударом моего члена.

Чего бы я только не отдал, чтобы прямо сейчас раскрыть и съесть ее киску, заставь кончить под моим ртом.

Ничто в мире не заставит меня покинуть машину – здесь моя малышка и мы так близки. Будем здесь до тех пор, пока она не выкрикнет мое имя. Хочу почувствовать ее соки на руке, а ее пальцы покроет моя сперма. Я так близок к тому, чтобы кончить, что это даже не смешно.

Впиваюсь зубами в ее нижнюю губу.

– Продолжай в том же духе, и я кончу, детка.

Она сжимает мой член.

– Я хочу, чтобы ты кончил.

– Сначала ты. Только так.

Я провожу кончиком своего мозолистого большого пальца по ее клитору. Она вздрагивает.

– Тебе нравится? – шепчу я.

– Да,– хрипит в ответ и течет под моей рукой.

Мои пальцы полностью мокрые. И это так потрясающе жарко.

– Быстрее, – говорит она мне.

Даю ей то, что она хочет, двигая большим пальцем быстрее, скользя им по ее клитору.

Я могу сказать, что она близко. Поэтому я щиплю ее сосок пальцами, нежно дергая за него, давая ей больше, забирая ее туда.

Целую ее шею, облизывая и посасывая кожу.

– Шторм... пожалуйста... я близко... так близко... – ее бессвязные слова улетучиваются в никуда.

Я чувствую момент, когда она достигает оргазма. Ее рука перестает двигаться на моем члене. Она сильно сжимает его, и это удовольствие – боль.

Ее киска сжимается вокруг моих пальцев, тело напряглось напротив моего. Она выкрикивает мое имя, и это самый горячий звук в мире.

Я сжимаю свой член в ее крепком кулаке, кончая на ее руку так чертовски сильно, что отключаюсь на несколько секунд.

– Черт, – выдыхаю ей в шею, покрывая поцелуями ее кожу, не в силах перестать прикасаться к ней.

– Да, – соглашается она.

– Ты в порядке? – спрашиваю, неохотно вынимая из нее палец. Я кладу руку на ее киску, все еще нуждаясь в этом контакте.

Она смотрит на меня.

– Я более чем в порядке. – Она легонько сжимает мой член, который вновь наполовину твердый.

Господи, я только что кончил, а уже готов к новому раунду. Такого никогда не было. Это Стиви. Все благодаря ей.

– А ты?

Я улыбаюсь и касаюсь ее губ своими.

– Лучше, чем когда-либо. Хотя у нас все как-то запутано, – я указываю на липкость между нами.

Она смеется.

– Мне все равно. Было жарко.

И я с этим не согласен. Потому что было горячо.

Это был самый горячий сексуальный опыт в моей жизни. А на его недостаток я никогда не жаловался.

Кто знал, что доведение Стиви до оргазма, пока она ласкала меня на переднем сиденье моей машины, будет так много значить для меня?

Но это так. Она – все для меня. Если Стиви будет рядом со мной, и это будет всем, что у меня есть, я умру счастливым человеком. Но теперь,

Испытав близость девушки, я определенно хочу больше. Могу только представить, что будет, когда мы наконец займемся сексом. Это будет ошеломительно и взрывоопасно.

Но сейчас мне нужно знать одну вещь...

Я протягиваю руку и включаю верхний свет.

Она протестующе вскрикивает и прикрывает глаза ладонями от слепящего света.

– Что ты делаешь? – жалуется она.

– Просто проверяю кое-что.

– Что ты проверяешь? – она отнимает руки от лица.

Я смотрю на ее грудь. Да, она покраснела. И не знаю почему, но от этого мой член снова становится твердым. Провожу пальцем по алой коже на ее груди.

– С того момента, как я встретил тебя и увидел твою покрывающуюся румянцем грудь, представил, как она тоже покраснеет, когда ты кончишь. Так и есть.

Она моргает в ответ.

– Чертовски горячо, – говорю я ей. Провожу ладонью по ее груди, обхватывая ее, и сильно прижимаю ладонь к ее киске.

Я смотрю, как расширяются ее зрачки. Ее пальцы сжимаются на моем твердом члене.

– Ты торопишься домой? – спрашиваю ее.

Она качает головой.

– Нет.

– Хорошо, потому что я еще не закончил с тобой. – Я просовываю палец обратно в нее, наслаждаясь звуком удивленного вздоха, который она издает, ловя его губами и проглатывая.

– Выключи свет, – говорю я ей, – я могу заставить тебя кончить снова.

Глава 24

Шторм

Мы со Стиви в городе, едим мороженое вместе. Просто пошли в кино, и когда вышли, у нее была тяга к чашке арахисового масла, так что вот мы здесь.

За последнюю неделю мы все чаще ходили вместе на свидания, на ужин, на пикник в парке. Даже снова были на лодке ее отца.

Это безумие – думать, что я здесь уже почти две недели. Кажется, что дольше, но это все еще недостаточно времени.

Но тогда все время в мире все равно было бы недостаточно со Стиви.

Я стал более расслабленным здесь, не беспокоясь так сильно о том, чтобы быть узнанным. И если кто-то и догадался, кто я, то это никого не волнует.

Мне нравится этот город. Понравилось бы, даже если бы Стиви здесь не было.

Но мне это нравится еще больше, потому что здесь есть она.

Ариана Гранде играет на заднем плане «God Is a Woman»⁶⁶. И думаю, что она может быть права, потому что Стиви чертовски божественна.

И... сыр просто продолжает поступать⁶⁷.

Клянусь, если бы Стиви услышала хотя бы половину того дерьма, что я о ней думаю, она бы обмочилась, смеясь.

Я улыбаюсь этой мысли, наблюдая, как она слизывает мороженое с ложки, гадая, как скоро я смогу вернуть ее домой и прикоснуться к ней языком, когда мой сотовый начинает звонить.

Достав его из кармана куртки, вижу, что звонит Зейн.

Что-то тяжелее камней падает мне в живот.

Есть только одна причина, по которой он звонит, и это не для того, чтобы поболтать.

– Я должен ответить, – говорю ей, вставая со своего места. Целую ее в макушку. Выходя из кафе-мороженого, отвечаю на телефонный звонок: – Зейн.

– Значит, ты знаешь, как пользоваться своим гребаным телефоном.

Я выдохнул, готовясь к этому разговору.

– Извини, что не связался с тобой. Я взял небольшой отпуск.

– Да, знаю. Ты закончил?

– Я не знаю...

Он смеется без тени юмора.

– Это я дал тебе шанс сказать то, что нужно. Так что, теперь, я, бл*дь, говорю тебе, что с тобой все кончено. Ты вернешься сюда и напишешь этот альбом, или я приглашу авторов песен, и ты будешь играть чужую музыку в обозримом будущем.

– Но...

– Заткнись нахрен, Шторм. Никаких, но. Ты возвращаешься в Лос-Анджелес и получаешь студию, или ты можете попрощаться с любым художественным контролем над песнями, которые идут в альбом.

– Господи, Зейн. Да ладно. Дата, когда мы должны начать запись, не раньше...

– Через месяц.

– Дерьмо, да?

Оторвав телефон от уха, смотрю на дату на моем телефоне.

Черт, он прав.

Снова поднес мобильник к уху.

– Послушай... тебе не нужно никого приводить. Я писал, пока был здесь. Это хороший материал. Действительно хороший. Тебе понравится.

– Тебе лучше, бл*дь, на это надеяться. Принеси песни в студию завтра.

– Завтра? – я чуть не падаю от шока. – Зейн, я не могу...

– Разве это звучит так, будто я спрашиваю? Твои парни прикрывали тебя последние несколько недель. Но, в конечном счете, ты – автор песен. Тащи свою задницу обратно и делай свою гребаную работу.

Сделав паузу, я вздыхаю.

– Ты говорил с Джейком?

– Я говорю с Джейком больше, чем с женой. Твоя гребаная точка зрения?

– Ну... это он говорит мне вернуться домой?

Зейн смеется.

– Я не чертов мальчик на побегушках у Джейка. Что бы там у тебя ни творилось, мне все равно, – он четко произносит каждое слово. – Это я, вице-президент лейбла, на который подписана твоя сменная группа, говорю тебе, чтобы ты возвращался в Лос-Анджелес и как можно скорее начал работать над этим гребаным альбомом. Мы вложили в тебя деньги. Я ожидаю увидеть отдачу от этого.

Иисусе. Мне нужно ехать домой.

Сглотнув, говорю тихим голосом:

– Завтра вообще не будет никакого движения?

– Нет. У меня здесь бизнес, Шторм, а не гребаный детский сад, – затем он вешает трубку. Это обычный протокол для Зейна.

Дерьмо. Я должен вернуться завтра.

Черт! Черт!

Я не готов покинуть Стиви.

Но если не поеду... альбом будет испорчен. Я не могу позволить другим людям писать песни. Мы пишем свою собственную музыку. Так было всегда.

Чертов Зейн.

Хотя могу стоять здесь и винить его, он только делает свою работу. Я видел, как Джейк делал то же самое с другими группами на протяжении многих лет. Мир не перестает вращаться только потому, что я решаю, что мне нужно отойти на некоторое время.

И мне действительно нужно вернуться и встретиться с Джейком, Томом и Денни. Я должен разобраться с ними.

Возможно, я все еще злюсь на них за то, что они сделали. Но они – моя семья.

Единственная семья, которая у меня есть.

Положив ладонь на мобильник, открываю приложение «Messenger». И открываю групповой чат с парнями, посылая им сообщение, сообщая, что вернусь, завтра днем и встречусь с ними в студии.

Не уйду сегодня вечером. Хочу еще одну ночь со Стиви. Я вернусь завтра рано утром.

Боль пронзает мою грудь при мысли о том, что завтра я уеду от нее.

«Не думай об этом. Просто сосредоточусь на том, что нужно сделать».

Открываю еще одно сообщение для Джейка, Тома и Денни, спрашивая, могу ли встретиться с ними завтра вечером, чтобы поговорить.

Не утруждаю себя ожиданием ответов, чтобы вернуться.

У меня осталась одна ночь со Стиви. Я не собираюсь тратить на них ни секунды своего времени.

Мне также нужно придумать способ сказать ей, что я уезжаю. И хотя знаю, что она знает, что в какой-то момент это произойдет, трус во мне – тот, кто не хочет произносить слова вслух, потому что когда я это делаю, это делает их реальными.

Но я знаю, что должен.

Делаю глубокий вдох. Открываю дверь и вхожу обратно.

Стиви все еще сидит там, где я ее оставил.

Боль пронзает мою грудь, почти лишая дыхания. Я знал, что оставить ее будет тяжело. Просто не понимал, как это чертовски тяжело.

– Эй, – я снова сажусь напротив нее.

Она опускает ложку в миску.

– Эй, – она улыбается, но улыбка не доходит до ее прекрасных глаз. – Все в порядке? – спрашивает она, имея в виду телефонный звонок.

«Нет, детка. Не в порядке».

Я должен сказать ей прямо сейчас.

Но не хочу делать это здесь. Подожду, пока мы не вернемся в отель «B&B».

Поэтому заставляю себя улыбнуться, протягиваю руку, беру ее за руку и говорю:

– Да, детка. Все в порядке.

Глава 25

Стиви

– Все в порядке

Вот что он сказал дважды, когда я спросила, все ли с ним в порядке.

Но это явно ненормально. Он был в отключке с тех пор, как полчаса назад ему позвонили в кафе-мороженое.

Всю обратную дорогу он молчал. На обратном пути выкурил две сигареты, опустив стекло.

Он даже не спросил, не возражаю ли я.

Это не похоже на Шторма.

И я ничего не сказала. Что совсем на меня не похоже. Даже не наорала на него, когда он выбросил оба окурка в окно.

Я сделала мысленную пометку, где он их оставил, чтобы могла вернуться и забрать их.

Просто потому, что у нас есть проблемы, не означает, что морская жизнь должна страдать из-за этого.

А теперь мы поднимаемся по лестнице в его номер в отеле, и напряжение становится ощутимым. Мне кажется, что я иду по Зеленой миле, направляясь к своей казни. Честно говоря, предпочла бы прямо сейчас собирать его окурки с дороги, чем подниматься с ним по этой лестнице. Мои ноги налились свинцом. Руки липкие. Сердце тяжело колотилось в груди. Камни в моем животе.

Потому что знаю, что будет дальше.

На прошлой неделе я почувствовала, что это приближается, как «Пески времени». Песчинки медленно сползали на дно песочных часов.

И каким бы ни был телефонный звонок... это было последняя упавшая песчинка.

«Время вышло».

«Он уезжает».

«Он возвращается обратно в Лос-Анджелес».

Шторм не мог смотреть мне в глаза с тех пор, как вернулся в гостиную. И это на него не похоже. Обычно он не может оторвать от меня глаз или рук. Это одна из вещей, которые мне в нем нравятся. Какой он тактильный.

Но теперь ничего не было. И это нормально. Я ожидала этого.

Ладно, это не нормально.

Но так и будет.

Я думаю.

Может быть.

А может, и нет.

Черт.

Мы подходим к его комнате, он отпирает дверь и впускает нас внутрь. Отступаю в сторону, и он закрывает за мной дверь. Обычно я сбрасывала туфли и забиралась на кровать. Шторм набрасывался на меня, и мы целовались часами. Иначе я бы даже не добралась до кровати, пока он не уложил бы меня на нее. Думаю, те дни уже позади. Потому что прямо сейчас я стою у двери, которую он только что закрыл. Шторм перешел на другую сторону комнаты, даже не взглянув на меня. Тишина налицо. Это больно. Я могла бы вырезать свое имя в воздухе, он такой плотный.

Молча, наблюдаю, как он снимает куртку. Вешает ее на спинку стула. Сбрасывает ботинки. Вытряхивает из кармана мобильник, бумажник и корешок билета из кинотеатра. Он кладет их на стол. Затем снимает бейсболку и кладет ее на стул. Проводит пальцами по волосам.

В принципе, он делает все, но не смотрит на меня.

До боли, очевидно, что происходит.

Просто хочу, чтобы он поскорее покончил с этим.

Я складываю руки перед собой.

Наконец он поворачивается, чтобы посмотреть на меня, и часть меня жалеет об этом, потому что смотреть на него больно.

Все невысказанные слова – его ясных голубых глазах.

У меня начинает болеть сердце.

Разжав пальцы, обхватываю себя руками за живот. И облизываю пересохшие губы языком и понимающе киваю головой.

– Ты уезжаешь.

Он пристально смотрит на меня. Кажется, что время тянется, тянется, пока он, наконец, не подтвердит то, что я уже знаю.

– Да.

Всего лишь одно слово.

«Да».

Меня никогда раньше не били. Но почти уверена, что именно так бы я себя чувствовала, если бы кто-то ударил меня в живот. Даже вздрагиваю от боли в животе. И это глупо. Я глупая. Это не удивительно. Это должно было случиться. Он всегда должен был вернуться в Лос-Анджелес.

Какого черта у меня слезятся глаза?

Смаргиваю слезы, не обращая внимания на жжение в горле.

– Стиви... – он делает шаг ко мне, но я поднимаю руку, останавливая его.

– Все в порядке. Я имею в виду, мы оба знали, что это не навсегда, верно? – хватаюсь за свой хвост. Обернув его вокруг руки, натягиваю его, чтобы направить боль от сердца к голове. – Итак, когда ты уезжаешь?

– Завтра утром.

К этому я не готова. Думала, что у меня будет пара дней, чтобы смириться с этим.

Но... завтра.

Боже... как больно.

Нет. Все нормально.

Это хорошо. Словно сорвать пластырь.

Я в порядке.

– Стиви... черт. Это не так...

– Все в порядке! Завтра – это хорошо, – мой голос звучит неестественно весело и пронзительно. Ему должно быть ясно, как божий день, что я близка к критической точке. – Я имею в виду, что нет смысла оттягивать неизбежное. И мы хорошо провели время, верно? Это было... весело.

Весело? Что, черт возьми, со мной не так? Это было лучшее время в моей жизни, быть с ним. И сейчас чувствую, что кто-то просто направил апперкот мне в сердце. И это все, что у меня есть.

Он пристально смотрит на меня. Вижу нерешительность в его глазах. В некотором смысле, приятно знать, что я не совсем одинока в этом. Что ему тоже тяжело.

«Но это он тебя бросает».

Мое подлое подсознание поднимает свою уродливую голову.

Ненавижу, что мой разум делает это. Ставит под сомнение то, что я знаю.

Потому что у него есть жизнь в Лос-Анджелесе. Так же, как у меня есть жизнь здесь.

Не могу ожидать, что он откажется от этого ради меня. Точно так же, как он не мог ожидать, что я оставлю свою жизнь здесь ради него.

– Так вот о чем был этот телефонный звонок?

Его глаза скользят по полу, прежде чем встретиться с моими. Они самые яркие из всех, что я когда-либо видела. Они напоминают мне голубой огонь, который вы видите на горелке Бунзена⁶⁸.

– Зейн... вице-президент лейбла. Вот кто звонил. Меня ждут обратно. Альбом... у нас есть месяц до записи. Песни не написаны. Парни пишут некоторые... но в основном, я пишу их. Я должен... – он печально вздыхает. – Мне нужно домой.

– Я знаю, – киваю, все еще борясь с этими гребаными слезами.

Боже, мне нужно убраться отсюда к чертовой матери. Не могу справиться с тем, что чувствую сейчас. Слишком больно, чтобы быть рядом с ним. Мне нужно немного пространства, чтобы очистить голову, и тогда я буду в порядке.

– Ладно... так... – я слепо тянусь назад, пытаясь найти ручку двери. – Мне... нужно ... кое-что сделать, – принять это. Спасибо, Иисус. Мне нужно выбраться отсюда, пока я не сломалась и не сделала какую-нибудь глупость, например, не попросила его остаться. – Я думаю... я найду тебя позже. Прежде чем ты уедешь.

Выхожу из этой двери, закрываю ее за собой и бегу вниз по лестнице. Выбегаю из дома и сажусь в машину. Выезжаю с подъездной дорожки и нажимаю кнопку вызова на телефоне.

Голос Пен наполняет мою машину:

– Что случилось, чика?

При звуке ее голоса я разрыдалась.

– Стиви, – похоже, она волнуется.

– Боже. Прости, Пен. Я просто... – шмыгаю носом, вытирая лицо рукавом. – Шторм уезжает. Он едет домой. Я веду себя глупо. Знаю, что это так. Что это произойдет. Я просто... мне больно, Пен. Больше, чем я ожидала.

– Где ты?

– В своей машине.

– Я дома. Буду ждать с алкоголем. О каком алкоголе идет речь – о пиве, вине или водке?

– Текила.

– Текила, – пауза. – Окей. Но у меня кончились лаймы. Пойду в магазин. Это займет у меня две минуты.

– Не волнуйся. Я еду. Мне нужно сделать пару остановок, прежде чем приеду.

Есть несколько окурков, которые нужно забрать с дороги брошенных туда рок-звездой в «Maserati».

Похоже, есть какая-то шутка. Что-то насчет того, что мое сердце тоже выбросили из его машины.

Или, может быть, это не шутка.

Может быть это, правда.

Глава 26

Шторм

Прошло почти два часа с тех пор, как Стиви практически сбежала отсюда. Я метался по комнате, не зная, что делать.

Хотел пойти за ней, но что бы я сказал? Не уходи. Знаю, что скоро уеду. Но не уходи.

В общем, это было все, что я мог сказать, так что мне пришлось отпустить ее.

Итак, я здесь, сижу, слушаю музыку, как всегда делаю, когда чувствую себя таким...

Печальным. Расстроенным. Ранимым. Смущенным.

Все вышеперечисленное и многое другое.

Пытаюсь понять, что делать.

Но вариантов немного...

Остаюсь здесь. Но это значит, что я ухожу из группы, ухожу от парней. И я просто не могу этого сделать. Я уезжаю и прошу Стиви заняться междугородной связью. Это дерьмо, и мне бы это не понравилось. Попрошу ее поехать со мной в Лос-Анджелес... что нечестно. У нее здесь своя жизнь и семья, и я бы попросил ее оставить это для меня. В принципе, что бы я не выбрал, я облажаюсь.

«Guns N 'Roses» только начали петь «Don'tCry», когда раздается стук в дверь. Это не тихий стук. Он решительный.

Стиви.

Встаю с кровати и через секунду открываю дверь.

‒ Стиви, я...

Мои слова обрываются, когда ее тело и рот сталкиваются с моими. Она буквально прыгает на меня. И мне требуется ноль секунд, чтобы ответить. Обнимаю ее руками. Схватив ее за бедра поднимаю. Пинком захлопываю дверь и прижимаю ее к ней спиной. И целую ее. Я отчаянно целую ее. Целую ее со всеми своими гребаными чувствами к ней. А их очень много.

Но в глубине моей головы звучит сигнал тревоги.

Затем замечаю вкус алкоголя на ее языке. Отстраняюсь, глядя в ее великолепные глаза. Они расширены, но от похоти, а не от алкоголя. Не думаю, что она пьяна, но все же спрашиваю:

‒ Ты пила?

Она бросает на меня взгляд:

‒ Рюмку текилы и кружку пива больше часа назад.

‒ Пожалуйста, скажи мне, что ты не пьяна.

‒ Я не пьяна.

‒ Черт, спасибо, ‒ снова прижимаюсь губами к ее губам. Мне действительно не хотелось быть хорошим парнем прямо сейчас.

Моя рука тянется вверх по ее телу, забирая с собой рубашку. Она поднимает руки, и я снимаю ее, отбрасывая в сторону. Протянув руку назад, хватаюсь за свою рубашку и стягиваю ее через голову. Стиви уже сняла лифчик. Мы обнажены до пояса, и я тверд, как камень.

Снова поцеловав, переношу ее на кровать и осторожно кладу на матрас, поддерживая рукой свой вес. Облизываю дорожку вокруг ее соска, прежде чем взять его в рот, зная, насколько она чувствительна. Ее бедра приподнимаются, прижимаясь ко мне, ища контакта. Целую ее живот, останавливаясь, когда добираюсь до джинсовых шорт. Расстегиваю на них кнопку, оттягиваю вниз молнию и снимаю их вместе с ее трусиками за один раз. И вот она здесь, голая, на моей кровати, и я понятия не имею, как собираюсь уйти от нее завтра. Не теряя времени, падаю на колени и прячу голову между ее ног. Провожу носом по маленькой полоске волос на ее киске и глубоко вдыхаю. Мне чертовски нравится, как она пахнет, какая она на вкус.

Как будто она моя.

Раздвигая ее губы пальцами, открывая для себя и провожу языком по ее центру. Она вскрикивает, бедра дергаются, но я все еще держу ее рукой за бедро и втягиваю клитор в рот. Она хватает меня за волосы, дергает за них, и мне это чертовски нравится. Проникаю в нее пальцем, потом еще одним. И медленно трахаю ее ими, уделяя особое внимание ее клитору. Она задыхается, извивается и так чертовски крепко сжимает мои пальцы.

Она всегда реагирует на меня, но на этот раз ее оргазм наступает еще быстрее, удивляя нас обоих. Ее мышцы сжимаются на моих пальцах, я чувствую ее оргазм на своем языке. Она выкрикивает мое имя, и я обещаю себе, что это будет не единственный раз, когда я услышу его сегодня вечером.

Возможно, мне придется уехать утром. Но сегодня она моя.

Откидываюсь на пятки, вытирая рот рукой, а она садится, опираясь на локти. Ее волосы взъерошены, губы распухли от моих поцелуев. Она выглядит прекрасно. И это чертовски больно. Усевшись поудобнее, она подходит ко мне. Нет произнесенных слов. Это не похоже на нас. Обычно нам есть что сказать друг другу. Потянувшись ко мне, она кладет руку мне на затылок и целует меня, и я весь в этом. Посасываю ее язык, и она стонет. Звук вибрирует во мне. Мои руки тянутся к ее груди, но она останавливает меня.

‒Встань, ‒ только и говорит она.

Мои ноги чертовски дрожат, когда я встаю. Стиви расстегивает мои джинсы и стягивает их вниз, забирая с собой боксеры. Я отбрасываю их в сторону. И мы оба голые. И раньше были голыми вместе, но в этот раз что-то изменилось. Зная, что это последний раз, когда я буду с ней, все кажется... большим.

Более важный. Более заметным.

Она берет мой член в руку. И смотрит на меня, когда наклоняется вперед, и просовывает мой член между губами. Почти выпрыгиваю из своей кожи. Уже видел, как она меня сосет. Конечно, было. Я парень. Но она никогда раньше так на меня не смотрела. Стиви обычно стесняется. И как будто в этот момент вся ее застенчивость исчезла. Ее рука обхватывает основание моего члена, рот прикрывает остальное, глаза смотрят на меня, пока она дрочит и сосет меня. И я чувствую, что сейчас умру, черт возьми. Уже чувствую, как нарастает мой оргазм. Мои яйца напрягаются, покалывание в основании позвоночника. Обхватываю ее голову рукой. И она отстраняется. Ее рука и рот исчезли. Смотрю, как она забирается обратно на кровать, садится на колени, распустив волосы по плечам.

Стиви похожа на все мои эротические сны.

‒ У тебя есть презерватив? ‒ она произносит эти слова так тихо, что я не расслышал бы их, если бы не обращал на нее пристального внимания, как делаю всегда.

Честно говоря, я чуть не кончил прямо тогда на месте. Я знал, что на этот раз все будет по-другому. Просто не знал, что все движется в этом направлении. У нас еще не было секса. Мы делали все, но. И я просто подумал, что если завтра уеду, то этого не случится. Но, похоже, у Стиви другие планы.

‒Ты хочешь заняться сексом?

Она смотрит мне прямо в глаза:

‒ Нет. Я хочу, чтобы ты трахнул меня.

Мое сердце замирает. Знаю, что она делает, и мне это не нравится. Она пытается отстраниться от ситуации, чтобы ничего не чувствовать. Я уже сто раз это делал.

‒ Нет. Я не буду тебя трахать, ‒ подхожу к кровати и беру ее лицо в свои руки. Смотрю на нее сверху вниз. ‒ Я займусь с тобой сексом. Займусь с тобой любовью, мать твою. Но я не буду трахать тебя, детка.

Ее глаза закрываются. Она скрывает свои чувства от меня, и я ненавижу это. Ненавижу всю эту чертову ситуацию, но я не знаю, как сделать ее лучше.

‒ Посмотри на меня.

Она открывает глаза. Я вижу блеск боли в них. Это заставляет мою грудь чувствовать себя так, будто она распахивается настежь. Наклоняюсь и прижимаюсь губами к ее губам.

‒ Мне очень жаль, ‒ говорю я против них.

‒ Не надо, Шторм... пожалуйста.

Слышу дрожь в ее голосе, поэтому делаю так, как она просит, и не говорю тех слов, которые хочу сказать ‒ мне жаль, что я должен уехать. Не знаю, как это сделаю, когда придет время. Хотел бы, чтобы все было по-другому.

‒ Просто будь со мной сегодня вечером, ‒ шепчет она. ‒ Я хочу почувствовать тебя внутри себя.

Боже, я тоже этого хочу. Но, честно говоря, не знаю, переживу ли я это. Мне тяжело осознавать, что я ухожу от нее. Что, черт возьми, почувствую, когда узнаю, каково это ‒ быть внутри нее? Но также знаю, что буду сожалеть об этом вечно, если не сделаю этого. Прижимаюсь лбом к ее лбу и, глядя ей в глаза, говорю:

‒ Хорошо.

Достаю из бумажника презерватив, а когда оборачиваюсь, Стиви все еще стоит на коленях на кровати, где я ее оставил. Ее глаза смотрят на меня.

Забираюсь на кровать на коленях, лицом к ней. И положив презерватив на матрас рядом с нами. Затем обхватываю ее голову руками. И целую ее. Глубоко, влажно и жаждущее. Здесь нет ни тонкости, ни мысли. Я полностью отдался своим чувствам.

Наши тела сплетены вместе. Мой член прижался к ее животу. Ее сиськи прижались к моей груди. Мои руки держат ее голову, наклоняя, так что целую ее глубже. Но все равно, этого недостаточно.

Убираю руку с ее головы и провожу ею по спине, по заднице. Просовываю два пальца в ее киску сзади. Она насквозь промокла для меня. Мой член пульсирует между нами. Трахаю ее пальцами так же, как собираюсь трахать своим членом. Стиви стонет и давит на мою руку. Она готова для меня. Я провожу ее вниз, к спине. Схватив презерватив, разрываю его и быстро надеваю. Не спускаю с нее глаз все это время, а она не сводит глаз с того, что я делаю. Когда презерватив надет, она наконец поднимает на меня глаза. Стиви ничего не говорит. Ей это и не нужно.

Вот оно.

Собираюсь заняться с ней любовью.

Никогда в жизни ни с кем не занимался любовью.

Я трахал многих женщин, но в сексе для меня никогда не было никаких чувств.

Все, что у меня есть к Стиви ‒ это чувства.

Слишком много, чтобы справиться. Двигаюсь над ней, когда она раздвигает ноги. Я втиснулся между ними. Затем беру ее лицо в свои руки и целую. Потому что я могу. Потому что не смогу это сделать в ближайшее время. Проглатываю боль, которую приносит эта мысль, и сосредотачиваюсь на настоящем моменте. Ощущение ее тела подо мной. Яблочный аромат в ее волосах. То, какая она на вкус. Тихие стоны, которые она издает, когда мы целуемся. Подношу руку к ее груди, обхватывая ее ладонью. И провожу большим пальцем по ее соску. Ее бедра приподнимаются. А ее киска прижималась к моему члену, ища его.

‒ Пожалуйста, Шторм. Ты мне нужен, ‒ шепчет она.

Пробежал рукой вниз по ее боку. Взяв Стиви за бедро, поднимаю ее ногу, открывая ее для меня.

Ее глаза закрыты. Я хочу, чтобы она смотрела на меня, когда проскользну в нее. Хочу запомнить, как она выглядит в этот момент:

‒ Посмотри на меня, ‒ приказываю я.

Она моргает, открывает глаза и смотрит мне прямо в глаза.

Поднимаю ее бедра выше. Затем погружаю свой член частично внутрь нее. Она вскрикивает от ощущения моего члена в себе. Стиви маленькая, а я большой. Если пройду весь путь одним ударом, то причиню ей боль. Возможно, не смогу остановить эту ситуацию, чтобы не навредить кому-то из нас. Но я никогда не причиню ей боль намеренно.

Боже, я даже не полностью вошел, а она чувствует себя так чертовски хорошо. С каждым отступлением я все больше погружаю свой член в нее. Пока полностью не войду. И это все. Она ‒ это все. Мы тяжело вздыхаем. И она такая чертовски тугая. Сжимает меня словно кулак.

‒ Черт, Стиви. Ты такая тугая.

Закрыв глаза, я прижимаюсь лбом к ее лбу, стараясь не кончить. Но она не облегчает мне задачу. Стиви обхватывает ногами мою спину, увеличивая давление на мой член.

Я застонал. Это удовольствие ‒ боль.

‒ Просто дай мне минутку, детка. Ты чувствуешь себя так чертовски хорошо. Я не хочу кончать как подросток.

Она смеется, и это лучший гребаный звук, который я слышал за всю ночь. Мои глаза распахиваются, и я смотрю на нее. И, наконец, черт, наконец-то я вижу ее там.

Мою Стиви.

Не ту Стиви, которой больно, потому что я должен уехать. Но мою Стиви. Счастливую, красивую, смеющуюся Стиви. И черт с ним, если я кончу через три секунды. Мне все равно. Я собираюсь сделать это с ней снова сегодня вечером. Несколько раз, если это возможно.

Я теряю контроль над собой и начинаю двигаться, вливаясь в нее.

‒ Да! Боже, Шторм! ‒ она кричит.

Опускаю голову, хватаю сосок зубами и легонько его дергаю.

Она снова кричит:

‒ Сильнее! Еще!

Поэтому я даю ей больше. Снова встаю на пятки. Хватаю ее за бедра и начинаю двигаться членом в нее и из нее.