Наконец пришла любовь

Глава 3

На бал к леди Тинделл Маргарет надела золотистое платье. Она купила его в конце прошлого сезона. Это был экстравагантный поступок, поскольку ей некуда было надеть его в оставшиеся до отъезда в Уоррен-Холл дни. Но платье сидело как влитое, и Маргарет влюбилась в него с первого взгляда, хотя ее несколько смущало слишком глубокое декольте. Ванесса и Кэтрин, присутствовавшие при покупке, в один голос заверили Маргарет, что ей нечего опасаться. Если Бог одарил ее пышной грудью, то почему бы не показать ее самым выигрышным образом?

И теперь, надев его, она чувствовала себя юной и красивой. Конечно, ее юность прошла, но разве она утратила привлекательность? Взгляд в зеркало уверил Маргарет в том, что красота, которой одарила ее природа, еще не совсем увяла. И она никогда не оставалась без партнеров на балах, которые посещала в последние годы.

Разве она не привлекла внимание маркиза Аллингема? А ведь он, вне всякого сомнения, один из самых завидных женихов в Англии.

И она очень надеялась, что он будет на балу сегодня вечером.

А еще она надеялась, что Криспин передумает и не придет на бал. Ей не хотелось встречаться с ним снова.

В сиянии свечей золотистый шелк мерцал. Сквозь полупрозрачную ткань виднелся атласный чехол цвета слоновой кости, облегавший каждый изгиб ее фигуры. Платье было с завышенной талией, смелым декольте, короткими пышными рукавами над ее длинными перчатками цвета золота — в тон бальным туфлям.

Чем дольше Маргарет разглядывала свое отражение, тем больше ее одолевали сомнения. В ее возрасте следовало бы надеть что-нибудь более скромное и приличное. Но прежде чем она всерьез решила переодеться, раздался стук в дверь. Горничная приоткрыла ее, и в комнату заглянул Стивен.

— О, Мэг! — воскликнул он, окинув Маргарет оценивающим взглядом. — Ты ослепительна. Все подумают, что я сопровождаю младшую сестренку. Мне будут завидовать все мужчины, когда я войду в бальный зал с тобой под руку.

— Благодарю вас, сэр! — рассмеялась она, сделав реверанс. — А мне будут завидовать все дамы. Может, нам следует остаться дома, чтобы избавить их всех от сердечных терзаний?

Высокий, стройный, с непокорными светлыми кудрями, широко распахнутыми голубыми глазами и открытым лицом, Стивен был на редкость хорош собой даже в детстве. Но теперь, в возрасте двадцати двух лет, он держался с небрежной грацией, его волосы были укрощены опытным парикмахером, а черты обрели мужественную выразительность. Конечно, Маргарет была пристрастна, но она видела, как поворачивались в его сторону женские головы, где бы он ни появлялся. И дело было не только в его титуле и богатстве, хотя они тоже вносили свою лепту в его успех у прекрасного пола.

— Ни за что. — Стивен приоткрыл дверь шире, отвесил элегантный поклон, под стать ее реверансу, и предложил ей согнутую в локте руку. — Ты готова? — поинтересовался он с улыбкой. — Я не вправе лишать мужскую половину человечества твоего общества.

— Ладно, тогда пойдем. — Маргарет улыбнулась горничной, накинула на плечи шелковую шаль, взяла свой веер и подхватила брата под руку.

Через полчаса они прибыли к лондонской резиденции Тинделлов, где уже выстроилась шеренга экипажей. Не прошло и пяти минут, как они подъехали к красной ковровой дорожке, предназначенной для гостей, и Стивен помог сестре выбраться наружу. Маргарет вручила свою шаль лакею, стоявшему у подножия лестницы, и, опираясь на руку брата, поднялась по широким ступеням к цепочке гостей, ожидавших своей очереди у входа в бальный зал. Они привлекли немало восхищенных взглядов, и даже если половина из них была направлена на Стивена, Маргарет была вольна считать, что вторая половина предназначалась ей.

Она испытывала необычное волнение, словно это был ее первый бал. Волнение — и несколько настороженное предвкушение.

Войдя в бальный зал, Маргарет воспользовалась веером как прикрытием, чтобы оглядеться по сторонам. Беглый взгляд сказал ей, что ни маркиз Аллингем, ни Криспин Дью еще не прибыли. Впрочем, было слишком рано. Но обе ее сестры уже явились и стояли в дальнем конце зала вместе с мужьями.

Маргарет со Стивеном направились к ним, кивая знакомым и останавливаясь, чтобы обменяться приветствиями с некоторыми из них.

Маргарет обнялась с сестрами, а Стивен пожал руки своим шуринам.

— Стивен, — сказала Кэтрин, — я требую, чтобы ты потанцевал со мной сегодня. В конце концов, именно я учила тебя танцевать, когда тебе было пятнадцать. К тому же ты потрясающе вы глядишь, а я взяла себе за правило танцевать только с самыми красивыми джентльменами.

— Какое облегчение, — улыбнулся Джаспер, — что я уже заручился твоим обещанием танцевать со мной все вальсы, милая женушка. Но бедный Эллиот теперь побоится пригласить тебя, опасаясь услышать «нет».

— Я уже трясусь от страха, — сообщил Эллиот, состроив жалобную гримасу.

Все рассмеялись.

— Могу я пригласить тебя на первый танец, Маргарет? — поинтересовался Джаспер. — Кэтрин уже отдала эту привилегию Кону.

— Константин здесь? — Маргарет нетерпеливо огляделась и обнаружила его неподалеку, беседующего с группой мужчин. Их взгляды встретились, и оба улыбнулись, подняв руки в знак приветствия. — Кстати, он даже не удосужился навестить меня в Мертон-Хаусе. Придется устроить ему нагоняй за подобное пренебрежение, как только мы встретимся лицом к лицу.

Константин Хакстебл приходился им двоюродным кузеном и унаследовал бы Мертон-Хаус вместо Стивена, если бы его родители поженились на день раньше его появления на свет, а не двумя днями позже. Эти два дня стоили Константину его наследственных прав, и Маргарет часто удивлялась тому факту, что он не возненавидел Стивена и его сестер, хотя в его отношениях с Ванессой чувствовалась холодность. Причиной тому была старая ссора, стоявшая между ним и ее мужем Эллиотом, герцогом Морлендом. О ссоре Маргарет ничего не знала — в отличие от Ванессы, которая, вполне естественно, приняла сторону мужа. О чем приходилось только сожалеть. Смуглые и темноволосые, Константин и Эллиот выглядели скорее как братья, чем кузены, унаследовав свою привлекательность от матерей-гречанок. Плохо, когда члены одной семьи ссорятся.

Пары начали строиться в цепочки, и Маргарет с Джаспером присоединились к ним. Маргарет обожала загородную жизнь и часто говорила себе, что никогда бы не променяла ее на городскую суету. Но в лондонских сезонах было нечто неодолимо привлекательное. Было так чудесно снова оказаться в Лондоне в окружении сливок общества, блиставших драгоценностями в свете сотен свечей, пылавших в двух огромных люстрах и многочисленных канделябрах, украшавших стены. Натертый пол блестел под ногами, вазы со свежими цветами и зеленью радовали глаз и наполняли воздух благоуханием.

В зале по-прежнему не было никаких признаков маркиза Аллингема.

Как и Криспина Дью, к ее немалому облегчению.

Заиграла музыка. Женщины сделали реверансы в ответ на поклоны стоявших напротив джентльменов, и Маргарет отдалась наслаждению, выполняя сложные фигуры танца. Ей всегда нравились звуки скрипки и ритмичный топот ног танцующих.

Но где-то посередине танца ее внимание привлекла вспышка алого у входа в бальный зал. Повернув голову, она увидела Криспина Дью в компании с двумя офицерами, с которыми он был днем в парке. Сердце Маргарет неприятно затрепетало и рухнуло вниз, в направлении ее бальных туфелек вместе с ее спокойствием.

Вновь прибывшие вызывали оживление среди гостей, которые не танцевали.

Криспин огляделся по сторонам и, найдя глазами Маргарет, улыбнулся. Можно было сделать вид, что она не видит его, но это было бы глупо, и Маргарет улыбнулась в ответ, очень довольная, что выглядит наилучшим образом, танцуя в платье, сверкавшем золотом в сиянии свечей. Впрочем, она тут же подосадовала на себя за столь тщеславную мысль.

«Можешь рассчитывать на мою компанию, когда у меня найдется время».

Маркиза по-прежнему не было видно. Впрочем, его вообще могло не быть в Лондоне. Но даже если он в Лондоне и даже если собирался прийти сюда…

— Ой! — воскликнула Маргарет, наступив на ногу Джасперу. — Извини, пожалуйста.

Она неловко покачнулась, и ему пришлось поддержать ее, чтобы помочь восстановить равновесие и продолжить танец. Соседние пары устремили на них обеспокоенные взгляды, и Маргарет покраснела от смущения.

— Это полностью моя вина, — заверил ее Джаспер. — Надеюсь, Кэтрин не заметила, что я чуть не уронил ее сестру. Но если тебе нужен кто-то, кто съездил бы этому типу по физиономии, можешь рассчитывать на меня, Мэг. Это доставит мне величайшее удовольствие. Ядавно ни с кем не дрался. У женатого мужчины, увы, не много подобных развлечений.

Маргарет изумленно уставилась на него. Не было смысла притворяться, что она не понимает, что он имеет в виду. Джаспер явно заметил Криспина и по его алому мундиру догадался, кто он такой. Это означало, что Кэтрин посвятила мужа в ее историю. Как унизительно! Ей тридцать лет, и единственный мужчина, которого она любила, бросил ее, чтобы жениться на другой. А она, увидев его снова, начинает наступать на ноги своему партнеру по танцу.

Фигура танца разделила их, но как только они сошлись снова, Маргарет сочла нужным заметить:

— Это было давным-давно. Я уже все забыла.

Впрочем, она тут же пожалела о своих словах. Джаспер мог бы спросить, что было давным-давно? И что бы она ответила, если она все забыла? От такого объяснения она будет выглядеть еще более жалкой в глазах своего деверя.

О, как ей это надоело! Куда ушла ее молодость? Как вышло, что она осталась одна? И куда запропастился маркиз Аллингем, когда он нужен ей более чем когда-либо? Что она скажет Криспину, если он поинтересуется, где же мужчина, с которым она помолвлена? Ей ничего не останется, кроме как признаться ему, что такого мужчины нет и никакой помолвки не было. Она даже не сможет добавить спасительное «пока», не рискуя поставить себя в еще более унизительное положение, если выяснится, что маркиз по какой-то причине вообще не приехал в Лондон в этом году.

Что ж, пусть это послужит ей уроком. Никогда больше она не позволит себе солгать, даже по мелочи, даже во спасение. Ложь только умножает несчастья.

И тут, когда Маргарет уже совсем отчаялась, в бальный зал вошел маркиз Аллингем, такой близкий и знакомый. Он остановился и огляделся по сторонам. Он явно не заметил Маргарет, которая, покружившись вокруг Джаспера, вернулась в свой ряд. Но это не имело значения. Главное, он пришел — и выглядел весьма элегантно в черно-белом вечернем костюме. Маркиз вообще обладал прирожденным стилем и умением держаться. Увидев кого-то из знакомых, он решительно зашагал через толпу.

Танец закончился, и Маргарет взяла Джаспера под руку.

— Спасибо! — сказала она смеясь. — Кажется, я совсем потеряла форму, даже запыхалась. Но это было незабываемое начало вечера.

— О да, — согласился он. — Поначалу у меня возникло подозрение, что все мужчины, собравшиеся в зале, пялятся на меня. Я уж было подумал, что надел башмаки не на ту ногу или что мой галстук сбился набок, но потом, к величайшему облегчению, понял, что это к тебе прикованы их взгляды. Ты потрясающе выглядишь сегодня, Мэг. Впрочем, наверняка твое зеркало сообщило тебе об этом еще до того, как ты вышла из дома.

Маргарет снова рассмеялась.

— Гораздо приятнее слышать это от джентльмена, — сказала она, — даже если он склонен к преувеличениям.

Они направились к Кэтрин, стоявшей вместе с Ванессой и Эллиотом, но прежде чем они добрались до них, Маргарет заметила маркиза Аллингема. Он тоже увидел ее, и его лицо осветилось теплой улыбкой.

Он отошел от группы людей, с которыми разговаривал, и шагнул ей навстречу.

— Мисс Хакстебл, — сказал он, поклонившись. — Какой сюрприз! Монфор, добрый вечер.

— Милорд. — Маргарет остановилась и присела в реверансе, а Джаспер, ответив на приветствие маркиза, продолжил путь.

— Значит, вы все-таки приехали, — сказал маркиз. — А я подумал, не видя вас нигде, что вы решили остаться в поместье в этом году.

— Меня задержали дела в Уоррен-Холле вплоть до прошлой недели, — сообщила она. — Но вот я здесь и наслаждаюсь остатком сезона. Леди Тинделл, должно быть, очень довольна. Судя по количеству гостей, бал удался.

— Да, настоящее столпотворение, — отозвался он, — что всегда считалось мерилом успеха. Вы позволите сделать вам комплимент? Вы выглядите очаровательнее, чем когда-либо.

— Спасибо, — сказала Маргарет.

— Надеюсь, у вас остался свободный танец для меня. Боюсь, я приехал позже, чем мне бы хотелось.

— Вообще-то остался, — ответила она.

— В таком случае как насчет танца после следующего?

— Хорошо, — улыбнулась Маргарет. — Я буду ждать с нетерпением.

И возможно, это будет вальс, с надеждой подумала она. Маркиз прекрасно вальсировал.

Теперь ей казалось удивительным, что она не приняла его предложение в прошлом году. Даже тогда она понимала, что должна выйти замуж, если не хочет остаться старой девой и превратиться в обузу для Стивена и сестер. И даже тогда знала, что не сможет сделать лучшую партию, чем маркиз Аллингем, который ей очень нравился.

— Следующий танец еще не начался, — заметил он, бросив взгляд ей за спину. — У нас достаточно времени, пойдемте, я вас представлю ей.

Он взял ее за локоть и повернул к группе людей, с которыми разговаривал до ее появления. «Ей?»

— Дорогая, — сказал маркиз Аллингем, обращаясь к хорошенькой рыжеволосой девушке в зеленом платье, — ты знакома с мисс Хакстебл, сестрой графа Мертона? Она — мой добрый друг на протяжении нескольких лет. Это мисс Милфорд, моя невеста, ее сестра миссис Йендл…

Остальных представлений Маргарет не слышала.

«…моя невеста…»

Он помолвлен, но с другой.

Секунду-другую эта мысль отскакивала от ее сознания, не проникая внутрь — что, пожалуй, было к лучшему.

Маргарет улыбнулась — коротко и тепло — и протянула руку мисс Милфорд.

— Какой приятный сюрприз, — сказала она. — Желаю вам счастья, хотя, полагаю, в моих пожеланиях нет нужды.

Она продолжала улыбаться, кивая каждому из тех, кого представлял маркиз.

— Мы с мисс Милфорд встретились на Рождество у наших общих знакомых, — пояснил он. — И она сделала меня счастливейшим из людей, согласившись принять мое предложение накануне Пасхи. Но вы, должно быть, видели наше объявление о помолвке в «Морнинг пост», мисс Хакстебл.

— Нет, — сказала Маргарет, продолжая улыбаться. — До недавних пор я находилась в деревне. Но разумеется, я слышала об этом и очень рада за вас.

Еще одна ложь. Она начинает привыкать к неправде.

— Пары строятся к следующему танцу, — сообщила дама, чье имя Маргарет не уловила, и маркиз протянул руку мисс Милфорд.

Боковым зрением Маргарет заметила вспышку алого справа от себя. Даже не поворачивая головы, она знала, что это Криспин и что он направляется к ней, возможно, чтобы пригласить ее на танец, а возможно чтобы быть представленным маркизу Аллингему, который обручен с другой.

Ужасная правда нахлынула на нее.

Она не помолвлена.

Она не собирается быть помолвленной.

Ей тридцать лет, и она ужасно, непоправимо одинока.

Ей придется во всем признаться Криспину, который уверен, что она нуждается в его любезности, поскольку ни один другой мужчина не пожелает составить ей компанию. Ее желудок сжался от тошноты и отчаяния.

Она не в силах встретиться с ним сейчас. Просто не в силах. Не хватает еще, чтобы она разрыдалась в его объятиях.

Ей необходимо успокоиться.

Ей нужно побыть одной.

Ей нужно…

Повернувшись, Маргарет слепо направилась к выходу, стремясь оказаться в относительном уединении дамской комнаты. Она даже не стала обходить бальный зал по периметру, а поспешила напрямую, радуясь, что танцоров собралось достаточно, чтобы она не слишком привлекала внимание.

Но все равно она чувствовала себя ужасно заметной и старалась улыбаться.

Оглянувшись у дверей бального зала, Маргарет увидела, что Криспин следует за ней. Ее охватила паника. И хотя она понимала, что это нелепо, паника относилась к числу эмоций, неподвластных разуму.

Она снова повернула голову вперед, но слишком поздно, чтобы избежать столкновения с джентльменом, который стоял в дверях, закрывая путь.

На мгновение у Маргарет перехватило дыхание, а затем к панике добавилось ужасное смущение. От плеч до коленей она прижималась к мужскому телу и удерживалась на месте парой рук, сжимавших ее локти, как клещи.

— Извините, — произнесла она, запрокинув голову и упираясь ладонями в широкую твердую грудь в тщетной попытке отстраниться и обойти неожиданное препятствие.

Она обнаружила, что смотрит в очень черные, глубоко посаженные глаза, сверкавшие на узком смуглом лице, почти уродливом, с резкими чертами и такими же черными, как глаза, волосами.

— Позвольте мне пройти, — сказала она, когда его хватка немного ослабла.

— Зачем? — поинтересовался мужчина, нахально шаря глазами по ее лицу. — Что за спешка? Почему бы вам не остаться и не потанцевать со мной? А потом выйти за меня замуж и жить со мной счастливо до конца наших дней?

Маргарет изумленно уставилась на него, отметив про себя, что от него пахнет вином.

Вчера после встречи с дедом моросил дождь, и Дункану не стоило отправляться в Гайд-парк, чтобы присоединиться к модному променаду и посмотреть на потенциальных невест. А вечером балов не было. Ни одного. Во время сезона Лондон буквально изобиловал развлечениями, но в этот проклятый вечер ему не из чего было выбрать, не считая приема, который устраивала дама, известная как синий чулок, и который, вне всякого сомнения, посещали политики, ученые мужи, поэты и интеллигентные дамы, и концерта с программой, предназначенной для ценителей музыки, а не для отчаявшихся мужчин, которым нужно срочно жениться. Дункан никуда не пошел и бездарно потратил один из драгоценных шестнадцати дней. Сегодня он посетил салон Джексона, известного тренера по боксу, и опоздал на променад в Гайд-парке.

Все это напоминало сон, когда пытаешься бежать, но обнаруживаешь, что передвигаешься медленнее, чем черепаха.

Но вечером предстоял бал у леди Тинделл, и Дункан возлагал на него большие надежды. По словам его матери, это было одно из самых посещаемых событий в сезоне, поскольку леди Тинделл славилась своими обильными ужинами. Можно было не сомневаться, что там будут все, кто имел хоть какой-то вес в обществе, включая полчища юных девиц, наводнивших Лондон во время сезона в поисках мужей.

Одной этой мысли было достаточно, чтобы Дункан почувствовал себя больным.

Он не рассказал матери об ультиматуме деда, хотя понимал, что ему придется прибегнуть к ее помощи, если он не сумеет найти невесту за столь короткий срок. Его мать была знакома со всеми. И она наверняка знала, кто из девушек — и, что важнее, кто из их родителей — достаточно отчаялся, чтобы согласиться на формальное предложение мужчины с такой подмоченной репутацией и на вступление в брак в такой неприличной спешке.

На бал Дункан явился с опозданием. Наверное, это был не самый мудрый поступок, поскольку время поджимало, но он вдруг струсил: почти неизбежное следствие того факта, что ему пришлось ждать целые сутки, прежде чем приступить к осуществлению своих планов. Он задержался в «Уайтсе» после обеда, когда его компаньоны отбыли на свои вечерние развлечения, причем некоторые из них на этот самый бал. Дункан мог отправиться с ними и войти в зал практически незамеченным. Однако остался, чтобы укрепить свой дух еще одним бокалом портвейна, но быстро обнаружил, что для этого требуется несколько бокалов, а не один.

Хотя у него не было приглашения на бал леди Тинделл, Дункан не боялся, что ему дадут от ворот поворот — во всяком случае, не после нескольких бокалов портвейна. В конце концов, он граф Шерингфорд. А те, кто помнит скандал пятилетней давности, наверняка будут сгорать от любопытства, желая узнать, что случилось с ним за эти годы и как он будет вести себя теперь, вернувшись назад.

Внезапно он задался вопросом, приехал ли кто-нибудь из Тернеров в Лондон в этом году, и от души понадеялся, что нет. Не слишком приятно столкнуться лицом к лицу с кем-нибудь из них, в особенности с Рэндольфом Тернером, которому он наставил рога.

На балу ему не отказали в приеме. Хотя, конечно, он прибыл достаточно поздно, чтобы у входа не оказалось встречающих и даже мажордома, который мог бы объявить его имя. Дункан вошел в бальный зал, оставив свою шляпу и трость внизу на попечении лакея, и огляделся по сторонам.

Он стоял на самом виду, ожидая услышать возмущенный ропот, преимущественно дам, требующих исторгнуть его из ярко освещенного зала во тьму. Этого не случилось, хотя его появление привлекло внимание, о чем свидетельствовали любопытные взгляды и возбужденное жужжание голосов справа от него.

Дункан проигнорировал и то и другое.

На балу действительно было настоящее столпотворение. Если бы все гости решили танцевать, им пришлось бы раздвинуть стены зала. А если бы все они набросились на него… его раскатали бы в лепешку.

Он появился в перерыве между танцами, но в центре зала уже собрались пары, готовясь к следующему танцу. Отлично! Он сможет не спеша изучить потенциальных невест, тем более что жужжание голосов справа от него не переросло в возмущение всего зала.

Со своего места Дункан мог видеть Кона Хакстебла и еще нескольких знакомых, но не сделал попытки подойти к ним. Он будет слишком вовлечен в разговор и, возможно, позволит увлечь себя в комнату, отведенную для карточных игр. И сделает это очень охотно, видит Бог. С каждой секундой его настроение становилось все более мрачным. Дункан выругался про себя. Этого не должно было случиться!

Он не собирался жениться сейчас — а возможно, никогда. И уж точно не собирался приезжать в Лондон, по крайней мере в этом году.

Черт побери, с чего начать?

В зале было полно женщин, хорошеньких и невзрачных, юных и немолодых, оживленных и апатичных. Последние, как подозревал Дункан, не пользовались успехом. Большинство из них стояли в стороне, без всяких признаков кавалеров, хотя танцы должны были вот-вот возобновиться. Пожалуй, ему следует сосредоточить свое внимание на них.

Что за дьявольский способ выбора невесты! Выбрать самую унылую на вид и предложить скрасить ее жизнь. Предложить ей выйти замуж за мужчину, который бросил свою невесту буквально у алтаря, чтобы сбежать с женой ее брата и прожить с ней в грехе почти пять лет. За мужчину, который не собирался жениться, но был вынужден сделать это перед угрозой нищеты. За мужчину, который более не верит в романтическую любовь и никогда не отличался верностью. За мужчину, имеющего внебрачного ребенка, которого он не желает прятать в деревенской глуши.

Дункан прищурился, вглядываясь в юную особу с волосами неопределенного цвета и, если глаза его не обманывали на таком расстоянии, с плоской грудью и неправильными чертами лица. Девушка заметила его пристальный взгляд и начала проявлять признаки нервозности, когда какой-то объект врезался в Дункана.

Столкновение чуть не свалило его с ног. Неужели его все-таки решили выставить с бала таким оригинальным способом? Он схватил объект обеими руками, чтобы не опрокинуться навзничь, — какое эффектное возвращение в высшее общество! — и понял, что это человеческое существо.

Точнее, женское.

И очень женственное.

Женщина была щедро одарена природой, с восхитительными изгибами тела и темными волосами, источавшими слабое благоухание. А когда она подняла голову, чтобы извиниться, его взору явилось лицо, достойное ее тела. У нее были большие, широко распахнутые глаза, нежная, как фарфор, кожа и идеальные черты. Она была само очарование, с макушки до кончиков пальцев ног.

Дункан прижимал ее к себе дольше, чем это было необходимо, и намного дольше, чем это было разумно в таком публичном месте, если учитывать, что его неожиданное появление уже привлекло достаточно внимания. Но она наверняка бы упала, если бы он отпустил ее раньше, рассудил он.

И у нее были длинные ноги, он мог чувствовать их сквозь платье.

Женщина была пышной и красивой и благодаря счастливому случаю прижималась к его телу. Вряд ли нормальный, полнокровный мужчина мог желать большего, разве что уединения и мягкой постели.

Единственным недостатком, который он нашел в ней, по крайней мере в данный момент, был ее возраст. Она выглядела как его ровесница, разве что на пару лет старше или младше. Для женщины это был солидный возраст. А это означало, что она наверняка замужем. Можно было не сомневаться, что ее увели с ярмарки невест, как только она там появилась, лет десять — двенадцать назад, и вполне возможно, что она уже обзавелась целым выводком детей. А жаль. Судьба всегда любит пошутить. Не стоит рассчитывать, что все будет настолько легко и так благополучно закончится.

Впрочем, на ее руке, упиравшейся в его грудь, не было кольца.

Все эти мысли и наблюдения пронеслись у него в голове в течение нескольких секунд, пока он держал ее в своих объятиях.

— Позвольте мне пройти, — сказала женщина, зардевшись и еще больше похорошев, если это было возможно.

Она уперлась ладонями в его грудь и сделала попытку освободиться.

Пожалуй, не будет большого вреда, если он попытает счастья.

— Зачем? — спросил Дункан. — Что за спешка? Почему бы вам не остаться и не потанцевать со мной? А потом выйти за меня замуж и жить со мной счастливо до конца наших дней?

Она замерла и изумленно уставилась на него. Затем ее изящные брови приподнялись, придав ее лицу лукавое выражение. Недаром некоторые поэты воспевают женские брови.

— Именно в таком порядке? — поинтересовалась она.

Хм. Интригующий ответ.

Дункан сжал губы.

Ей все-таки удалось привести его в замешательство и лишить дара речи.