Наперекор всему

1

В небольшом уютном кафе «Вечерний блюз» негр в белоснежном смокинге тихо играл на саксофоне. По залу разливался аромат кофе-амаретто – одного из любимых напитков Элизабет Джемисон. Однако сегодня ей требовалось что-нибудь покрепче. Поэтому она подошла к стойке и заказала двойной виски без содовой. Пожилой бармен окинул ее удивленным взглядом, который тут же сменился сочувствующим. Элизабет часто заходила в «Вечерний блюз» по вечерам и неизменно заказывала кофе и марципановый рогалик. Такие рогалики были гордостью кафе, и метрдотель даже уверял, что они здесь самые лучшие во всем Нью-Йорке.

В будние дни Элизабет обычно не притрагивалась к спиртному, но сегодня у нее был кошмарный день и ей хотелось напиться. Все началось несколько часов назад, когда во время обеденного перерыва в редакции газеты «Нью-йоркский курьер», где работала Элизабет, к ней подошла сослуживица Вирджиния Ривз – заядлая феминистка и мужененавистница, обожающая совать нос в чужие дела.

– Бет, дорогая, ответь мне, сколько это может продолжаться? – спросила Вирджиния, требовательно глядя ей в глаза. – Похоже, ты не замечаешь, что твой роман с Джоном Саммерсом уже давно перестал быть тайной для коллег. Милочка моя, ты поставила себя в глупое положение. Секретарша газеты крутит роман с главным редактором… Что может быть банальнее и пошлее?

– Да, Вирджиния, я все понимаю, но что я могу поделать? – грустно возразила Элизабет. – Возможно, мы повели себя неосмотрительно, но теперь уже поздно что-то исправлять.

– А я думаю, что как раз сейчас и настало для этого время, – безапелляционно заявила Вирджиния. – Бет, ты должна решительно поговорить с Саммерсом. Ему пора сделать выбор между тобой и его невыносимой супругой. А что она невыносима, это я говорю тебе абсолютно точно. Как-то я сидела рядом с ней на банкете, и эта старая перечница произвела на меня ужасное впечатление. Представь, она ела салат вилкой для рыбы! А внешность? Старомодная химическая завивка и тройной слой косметики на лице! Я не понимаю, почему Саммерс вообще на ней женился. Мне кажется, что его выбор в твою пользу очевиден.

– Не знаю, – нерешительно протянула Элизабет. – Ведь они прожили вместе столько лет…

Виржиния иронично посмотрела на нее поверх очков в тонкой золотистой оправе:

– Боже мой, Бет, тебе двадцать восемь лет, а ты еще так наивна! Вот именно потому, что они долго прожили вместе, ему и будет легче с ней расстаться. Не сомневаюсь, Саммерсу уже давно надоела его скучная и необразованная жена. Он же редактор газеты, общается с такими интересными людьми! Однако, как и любого мужчину, его нужно подтолкнуть к решительным действиям. Вот ты и сделай это. И поскорее! А то, не ровен час, найдется какая-нибудь ловкая стервочка, которая уведет у тебя из-под носа выгодного жениха.

Элизабет в замешательстве потопталась на месте.

– Может, ты и права. Но, знаешь, мне бы не хотелось на него давить. Джон должен сам прийти к этому решению.

– Дурочка! – возразила Виржиния. – Если ты не надавишь на него как следует, ваши отношения могут еще долго оставаться неопределенными. Большинство мужчин устраивает такое положение вещей. Им выгодно встречаться с женщинами, которые ничего от них не требуют. А в конечном счете покладистые женщины, как правило, остаются у разбитого корыта. И, поверь мне, такая же незавидная участь ждет и тебя, если ты не возьмешься за ум!

А ведь она права, взволнованно подумала Элизабет. Я действительно веду себя с Джоном чересчур покладисто. А проще говоря, следую правилам его игры. Я всегда под него подстраиваюсь, а если мне что-то не нравится, старательно это скрываю. Да, Вирджиния абсолютно права: пора положить конец этому нелепому положению. Ведь мы с Джоном встречаемся уже два года… Даже не верится!

– Хорошо, – сказала она, решительно тряхнув головой. – Я поговорю с ним. И сделаю это прямо сейчас.

– Вот и умничка, – одобрительно заключила Вирджиния. И, одарив Элизабет дружелюбно-покровительственной улыбкой, вышла.

Полчаса спустя редактор «Нью-йоркского курьера» вернулся с обеда и, пройдя через крохотную комнатушку, в которой сидела за компьютером Элизабет, проследовал в свой огромный, роскошный кабинет.

Элизабет вошла туда вслед за ним. А пятнадцать минут спустя выбежала оттуда в слезах и бросилась в туалет, откуда не выходила целый час – до тех пор пока следы слез окончательно не исчезли с ее лица.

Сейчас она сидела в кафе, пила неразбавленный виски, от вкуса которого ее мутило, и кляла на чем на свет стоит и своего бывшего возлюбленного, и «дальновидную» Вирджинию Ривз, и свою незадачливую судьбу. А между тем в ее голове неотступно крутились убийственно жестокие слова Джона Саммерса:

– Развестись с женой и жениться на тебе? Девочка моя, да в своем ли ты уме, чтобы ставить мне подобный ультиматум?! Что ты возомнила о себе? Неужели ты думаешь, что преуспевающий редактор газеты будет подрывать свою репутацию разводом? И ради чего? Ради женитьбы на секретарше?! Да с чего ты взяла, что я способен на такое безрассудство? Разве я когда-нибудь говорил, что люблю тебя и собираюсь иметь с тобой длительные отношения? Тем более жениться! Бог мой, да мне и в голову никогда бы такое не пришло! Я вполне доволен своим браком, и никто, никто не может сказать, что я когда-либо утверждал обратное! Да вспомни сама, разве я когда-нибудь жаловался тебе на свою жену? Нет, нет и нет!

Джон обрушил на Элизабет свою гневную тираду, словно прокурор, произносящий в суде обвинительную речь. Его фразы лились сплошным потоком, и Элизабет не имела возможности вставить хотя бы слово. Когда же он наконец замолчал, она чувствовала себя такой измученной, что была не в силах что-то возразить. Да и зачем, когда все предельно ясно? Джон не только не был в нее влюблен, но и не питал к ней каких-либо мало-мальски теплых чувств. Она была для него всего лишь игрушкой, очередной постельной забавой. Джон Саммерс позволил ей до безумия влюбиться в него, а сам все время сохранял трезвую голову. Его прекрасно устраивало такое положение вещей. Положение, при котором его любят, а он – нет. И как только Элизабет захотела изменить несправедливую ситуацию, он тут же без колебаний порвал с ней. По понятиям Джона Саммерса, Элизабет перешла грань дозволенного. А значит, нужно было поставить ее на место, что, собственно, он и сделал.

А чего ты ожидала, глупая ворона? – с горечью спросила себя Элизабет. Кто ты такая, чтобы претендовать на роль жены известного, обеспеченного человека? Провинциальная девчонка-неудачница, вот кто ты такая! Вечная секретарша, которая никогда не сможет сделать карьеру, никогда не заработает денег на покупку квартиры в Нью-Йорке. Ноль, ничтожество! Да еще и легковерная дурочка, не умеющая разбираться в людях и учиться на своих прошлых ошибках.

Жалобно шмыгнув носом, Элизабет допила виски. Потом, посмотрев на опустевший стакан, поискала глазами бармена и махнула ему рукой.

– Пожалуйста, еще двойной виски! – громко крикнула она. И чуть не выронила стакан, услышав над своей головой ироничный мужской голос:

– А не много ли будет для такой хрупкой молодой леди?

Чертыхнувшись вполголоса, Элизабет резко повернулась в ту сторону. Рядом с ее стулом стоял незнакомый молодой мужчина в элегантных черных брюках и жемчужно-сером пуловере. Среднего роста, худощавый и довольно симпатичный, хотя и не броской внешности. Коротко постриженные льняные волосы, умные серые глаза, тонкий нос с почти незаметной горбинкой. Ничего особенного, но в его лице угадывалась какая-то внутренняя сила. Целеустремленное лицо, подумала Элизабет. И достаточно волевое, будь он неладен!

– В чем дело, молодой человек? – спросила Элизабет с оттенком пьяной бравады. – Вы что-то от меня хотите?

– Хочу, – ответил он, глядя на нее невозмутимым взглядом. – Я хочу, чтобы вы не напились до бесчувствия и не угодили назавтра в больницу вместо работы. – С этими словами незнакомец снял свою кожаную куртку со спинки стула соседнего столика и перевесил ее на спинку свободного стула того столика, за которым сидела Элизабет. А вслед за курткой и сам уселся. – Два виски с содовой для меня и дамы, – сказал он бармену. – И пару горячих сандвичей.

Элизабет смерила незнакомца ледяным взглядом.

– Я что-то не поняла юмора, – сухо процедила она. – Что, черт возьми, вы себе позволяете?! Мало того что уселись без приглашения за мой стол, так еще и перебиваете мой заказ!

– Не перебиваю, а всего лишь вношу коррективы, – с улыбкой возразил он. – Заметьте, леди, ради вашей же пользы.

– Понятно, – усмехнулась Элизабет. – Вы, стало быть, решили, что подвыпившая одинокая женщина станет для вас легкой добычей. Не надейтесь, приятель! Здесь меня все знают и не дадут в обиду. А вот вас я здесь еще никогда не видела!

– Так вы завсегдатай этого кафе?

– Именно! – гордо ответила Элизабет. – И не просто завсегдатай, а почетный клиент. Так что только попробуйте распустить руки или язык: мигом окажетесь в полиции!

– Боже, как страшно! – рассмеялся незнакомец. – Я уже заранее трепещу… Благодарю вас, – дружелюбно кивнул он бармену и, откинувшись на стуле, внимательно посмотрел на Элизабет. – Ну а теперь, прекрасная незнакомка, рассказывайте, что за ужасное горе у вас случилось.

Элизабет бросила на него возмущенный взгляд, а затем саркастически рассмеялась.

– Нет, вы только посмотрите на этого типа! – воскликнула она, изумленно пожимая плечами. – Навязывается в компанию к незнакомой женщине, да еще и требует, чтобы она с ним откровенничала! Ей-богу, впервые в жизни сталкиваюсь с таким беспардонным поведением! – Отхлебнув виски, Элизабет достала сигарету – последнюю в пачке – и попыталась прикурить. Но сигарета выскользнула из ее дрожащих пальцев и скатилась по гладкому столу на пол.

– О, да я вижу, ты уже достаточно набралась! – с беспокойством воскликнул мужчина. Затем достал из своей пачки сигарету, быстро прикурил ее и всунул в пальцы Элизабет. – На, держи! – весело проговорил он. – И больше не роняй.

На какое-то время Элизабет оторопела.

– Нет, это просто уму непостижимо, – пробормотала она, глядя на незнакомца изумленными глазами. – Я… да я просто не знаю что сказать!

Тот добродушно усмехнулся и подвинул к ней пепельницу. Потом закурил сам и, слегка наклонившись в сторону Элизабет, пристально посмотрел ей в глаза.

– Кури, Бет, не бойся, я не заразный, – с расстановкой проговорил он.

– Откуда вы знаете, как меня зовут, черт подери?! Разве мы знакомы?

– Знакомы. И довольно неплохо.

– Не может быть. – Элизабет подозрительно посмотрела на собеседника. – Если мы и встречались где-то, то нас явно не представляли друг другу. Иначе бы я вас непременно запомнила. Да и на лица у меня, слава богу, неплохая память.

Незнакомец окинул ее долгим, испытующим взглядом, затем иронично усмехнулся и покачал головой.

– Как странно, что ты никак меня не узнаешь! Неужели я так сильно изменился за… какие-то десять лет?

– Десять лет? – переспросила Элизабет, сосредоточенно наморщив лоб. – Десять лет… О боже! – Она смущенно рассмеялась, хлопнув себя ладонью по лбу. – Том Хантер! Черт возьми, да у меня, видно, совсем крыша поехала, раз я могла тебя не узнать!

– Ну наконец-то! – облегченно вздохнул он. – А то я уж начал всерьез опасаться, что закончу вечер в полицейском участке!

– Почему ты сразу не назвался? Черт, как глупо все получилось! – Элизабет неловко поерзала на стуле. – Значит, Том Хантер, ты тоже обретаешься в Нью-Йорке?

– Как видишь, Бет.

– И… как же ты забрел в это заведение?

– Не поверишь, совершенно случайно. Я живу в другом конце города и в эти места не заглядываю. Но сегодня мне нужно было проведать одного моего пациента, он живет по соседству с «Вечерним блюзом». Обычно я езжу на машине, но она в ремонте, и я добирался на метро. Только вышел от больного, как пошел дождь. Вот я и заглянул сюда. – Том с легким прищуром посмотрел на Элизабет. – И, как оказалось, не зря.

– Да, жизнь иногда преподносит странные сюрпризы, – задумчиво протянула Элизабет. И, спохватившись, оживленно спросила: – Подожди, Том, про каких пациентов ты там говорил? Ты что, стал врачом?!

– Да, – кивнул он. – Врачом.

– Ну и ну! – Элизабет изумленно присвистнула. – Вот уж никогда бы не подумала, что ты выберешь такую серьезную профессию!

– Почему? Что тут удивительного?

– Ну… – Элизабет на мгновение замялась. – Насколько я помню, ты всегда был таким несерьезным…

– Разве?

– А разве не так? Ну-ка, вспомни, кто в нашем классе был лидером по срыву уроков? А кто объявлял бойкоты особо придирчивым учителям? Том Хантер!

– Это ни о чем не говорит.

– Да как же не говорит? Очень даже говорит! И потом, я не помню, чтобы ты увлекался медициной. Да и по биологии у тебя, кажется, были неважные отметки…

– Клевета! По биологии и химии я всегда получал самые высокие баллы! Или ты забыла, кто обычно помогал тебе делать лабораторные работы?

– Да, верно. И все-таки в моей памяти ты остался не слишком серьезным молодым человеком. Добродушным, веселым, беспечным, озорным… Одним словом, порядочным шалопаем.

– Неужели? – иронично спросил он. – А больше я никаким не остался в твоей памяти?

Элизабет почувствовала, как ее щеки начинают гореть. Итак, это все же случилось: то, чего она подсознательно ждала последние десять минут. Том затронул ту самую тему, которой Элизабет страшно не хотелось касаться. Ни сегодня, ни вообще когда-либо в жизни. Она надеялась, что Том проявит тактичность и не заговорит об этом. Но, похоже, ошиблась. Неприятная тема затронута, и теперь будет глупо, если она станет делать вид, будто не понимает намеков Тома.

Выпрямив спину, Элизабет строго посмотрела на собеседника.

– Послушай, Том, – с прохладцей проговорила она, – скажи на милость, к чему эти неуместные намеки? Ведь, по сути, ничего такого особенного между нами не было.

– Вот как? – усмехнулся он. – Так, по-твоему, то, что случилось между нами в ночь после выпускного бала, сущие пустяки?

– Конечно, – с деланным недоумением ответила Элизабет. – А что, собственно, произошло? Подумаешь, позанимались разок любовью! Да половина наших одноклассников переспали друг с другом в тот вечер. И не только в тот, но и раньше. И что же? Кто из них теперь придает этому значение?

Том поднял голову и посмотрел на Элизабет каким-то странным, взволнованным и чуть дерзким взглядом.

– Может, для других это ничего не значит, – с расстановкой произнес он, – но только не для меня. И не для тебя. Потому что до того вечера ты… была девственницей.

– Какие глупости! – натянуто рассмеялась Элизабет. – Все мы когда-то были девственницами! И у каждой девушки это когда-то бывает в первый раз.

– То есть ты хочешь сказать, что первый мужчина в жизни девушки ничего для нее не значит?

Элизабет раздраженно повела плечами.

– А почему ты должен для меня что-то значить? И потом, ты же прекрасно знаешь, что я… – она на мгновение замялась, – связалась с тобой под влиянием минуты, с отчаяния. Мы не были влюблены друг в друга и никогда не встречались. Поэтому… ну о чем тут можно говорить? Это просто нелепо, Том!

– Нелепо? – переспросил он, чуть сощурив глаза. – Что ж, как знаешь, Бет. Если для тебя это ничего не значит…

– А ты хочешь сказать, что это что-то значило для тебя? – усмехнулась Элизабет. – Брось, Том, ведь я-то наверняка не была твоей первой женщиной!

– Да, не была.

– Вот видишь! – Элизабет допила виски и поискала взглядом бармена.

– Собираешься еще пить? – с легким беспокойством спросил Том. – Извини, Бет, но, по-моему, тебе уже достаточно.

Элизабет на мгновение задумалась, а затем отрицательно покачала головой.

– Нет, Том, не достаточно. Потому что я хочу напиться. Понимаешь? Хочу!

Он пытливо посмотрел ей в глаза.

– Что у тебя случилось, Бет? Может, все-таки расскажешь?

– Черт возьми, Том! – рассмеялась Элизабет. – Как это, однако, забавно. Ситуация повторяется! Помнишь, тогда, на выпускном вечере, ты тоже выслушивал мои сердечные излияния?

– Прекрасно помню. А что, и на этот раз дело в мужчине?

– Да, – вздохнула Элизабет. – Опять. Ладно, закажи мне еще виски, и я все тебе расскажу.

Том подозвал бармена и попросил два виски с содовой.

– А теперь, Бет, я тебя внимательно слушаю, – сказал он, когда бармен принес заказ.

– Что ж, слушай. – И, неспешно потягивая виски, Элизабет рассказала Тому историю своего романа с Джоном Саммерсом.

– Вот видишь, Том, – сказала она в заключении, – я нисколько не изменилась за эти годы. Осталась такой же дурочкой, как и была.

– Да-а! – протянул он с какой-то непонятной интонацией. – Похоже, ты и впрямь не изменилась.

– Джон Саммерс бросил меня, – продолжала Элизабет, жалобно шмыгая носом. – Точно так же, как бросали все остальные мужчины, с которыми я встречалась до него. Никто из них никогда не любил меня. Никто, понимаешь?! Никто меня не любил, никто не хотел серьезно встречаться. И уж тем более, никто не хотел на мне жениться. О, Том! Если бы ты знал, как это обидно, когда с тобой никто не хочет встречаться всерьез!

– Ну, по крайней мере одного мужчину, который предлагал тебе серьезно встречаться, я знаю, – многозначительно заметил Том.

Элизабет бросила на него удивленный взгляд.

– Знаешь? И… кто же это был?

– Я, – ответил Том. – Но конечно же ты этого не помнишь.

– Нет, теперь вспомнила, – смущенно пробормотала Элизабет. – Ты говорил об этом в то утро… Но ведь это было так давно, почти что в детстве!

– Но все-таки может послужить тебе хоть каким-то утешением, – полуиронично, полусерьезно заметил Том.

– Да, ты прав, – рассмеялась Элизабет. – Как странно, что я совсем мало помню тот вечер!

– Наверное, ты слишком усердно старалась его забыть.

– Да, – взволнованно проговорила Элизабет, – это правда. Я изо всех сил старалась забыть тот день. Но не из-за тебя, Том, нет. Из-за другого человека. Мне было невыносимо думать, что мужчина, которому я решилась признаться в любви, отверг меня. Это причинило мне такое огромное горе, что оно заслонило все, что произошло потом. То есть то, что произошло между нами. Да о чем тут говорить? Я ведь и поехала к тебе лишь затем, чтобы не думать о другом человеке!

– Знаю, – сказал Том. – Но даже в постели со мной ты не могла забыть о нем. Впрочем, я на это и не надеялся. Я вообще не хотел, чтобы мы были близки в тот вечер.

– Да, я помню, – кивнула Элизабет. – Это я затащила тебя в постель. Но я ни о чем не жалею. Пожалуй, это хорошо, что моим первым мужчиной стал ты. Ты был таким нежным, таким осторожным… Жаль, что я почти ничего не помню. Я была слишком пьяна в тот вечер. Думаю, при других обстоятельствах мне было бы с тобой очень хорошо. Но зато на следующее утро я уже не так сильно переживала из-за другого мужчины! А значит, все было не зря… – Элизабет вдруг замолчала и смущенно, взволнованно посмотрела на Тома. А потом тряхнула головой и оживленно выпалила: – Слушай, Том, а давай поедем сейчас к тебе! Ну как в тот раз, понимаешь? Если, конечно, ты живешь один.

– Я живу один.

– Значит, поедем?

Том ответил не сразу. Какое-то время он молча смотрел на Элизабет: так пристально, что у нее зарябило в глазах. Затем как-то странно усмехнулся и сказал:

– Ну что ж, поедем.