Наслаждение и боль

Глава 1

Внушительный фасад отеля «Эгремон» смотрел на зеленую гущу парка, вход в него располагался за углом, в тупиковом переулке, будто здание старалось скрыться от нежелательных посетителей. «Такой отель напугает любого человека, давит на психику», — подумала Лаура, лавируя среди движущегося транспорта и направляясь к входу в отель. Она поднялась по маленьким ступеням, улыбнулась швейцару в форме, который вежливо открыл перед ней дверь, и вошла в мир темно-зеленого коврового царства и шведского дерева.

Приостановившись на мгновение в дверях, она оглядела холл, бросила взгляд на низкий элегантный стол и столь же элегантную администраторшу, которая смотрела на нее с некоторым сомнением. Лаура пересекла холл по ковру и подошла к столу.

— Мое имя — Лаура Флеминг. Мне назначена встреча с сеньорой Мадралена…

Администраторша слегка изогнула губы в улыбке и взглянула в лежащую перед ней книгу записей.

— О да. Мисс Флеминг… — Она подняла глаза. Вам назначено на три часа, не так ли?

— Абсолютно точно, — ответила Лаура, подумав, не опоздала ли она.

Администраторша взглянула на наручные часы и продолжила:

— Поскольку сейчас только без пяти три, мисс Флеминг, может быть, вы будете так любезны и присядете? Я думаю, что сеньора Мадралена сейчас отдыхает после ленча, а ее компаньонка не станет ее беспокоить до назначенного времени.

— Хорошо, — согласилась Лаура и погрузилась в низкое кресло. Она была рада возможности передохнуть и привести мысли в порядок.

— Я сообщу компаньонке сеньоры Мадралена, что вы прибыли, — пробормотала администраторша, и Лаура снова кивнула.

— Благодарю вас, — сказала она, вынимая сигареты и прикуривая одну из них, причем рука ее дрожала. Чтобы успокоиться, она стала изучать холл. Немногие люди, присутствовавшие там, были значительно старше ее, и она подумала, что благосостояние и богатство приходят со зрелостью.

Однако спокойствие не приходило, уже через мгновение она встала и подошла к акварели, висевшей недалеко от двери, и стала ее рассматривать с вниманием, которого та не заслуживала.

Лауру мучили сомнения: зачем она откликнулась на объявление, опубликованное в «Таймс», позвонила и договорилась о встрече? Зачем ей встреча с женой Рафаэля, давшей это объявление, ведь у нее хорошая работа… Но ее мучило любопытство и еще что-то, чему она не могла дать объяснение… А вдруг сеньора Мадралена и вправду согласится взять ее на работу? Как она будет мотивировать свой отказ? Ведь она так настаивала на встрече…

Она стиснула руки. Еще есть время. Она может сейчас уйти из отеля и никогда не возвращаться сюда! Сеньора Мадралена знает только ее имя и не знает ее адреса. Почему она не уходит? Какая глупая, унизительная настойчивость заставляет ее оставаться на месте? Ну вот, теперь уходить уже поздно!

— Мисс Флеминг!

Лаура обернулась на женский голос с еле заметным иностранным акцентом. Перед ней на нижней ступеньке стояла изящная молодая женщина, ее волосы были собраны в строгий пучок. Одета она была в простое, неброское платье. Темные внимательные глаза осматривали Лауру с удивлением, и Лаура предположила, что произвела не самое лучшее впечатление.

— Да, я Лаура Флеминг, — сказала она, протягивая руку, к которой незнакомка едва прикоснулась. — А кто вы?

— Хм, я Розета Бургос — компаньонка сеньоры. Я пришла, чтобы проводить вас в ее апартаменты. Она отдыхала после ленча. Сиеста — вы понимаете?

Тон был холоден и сдержан, и Лаура подумала, что ей можно не беспокоиться, вряд ли ее возьмут на работу. Если Розета Бургос хоть как-то влияет на сеньору Мадралена, то у нее нет ни единого шанса.

Пока они поднимались в лифте к апартаментам сеньоры Мадралена, Лаура размышляла: зачем жене Рафаэля нужна компаньонка? Право, сам Рафаэль мог составить достойную компанию! Если только… Мысль пришла внезапно. Если только… если только они не развелись.

Но нет. Это совсем не похоже на правду. Рафаэль не тот мужчина, который способен жить в вакууме. Здесь должна быть какая-то причина. Разве сама Лаура не испытала на себе его железную силу воли, настойчивость в достижении цели?

Апартаменты сеньоры Мадралена находились на втором этаже, и скоро дверь лифта распахнулась перед покрытым ковром коридором, освещенным лампами дневного света и солнечными бликами, проникавшими сквозь створчатые окна. Розета Бургос знаком пригласила Лауру следовать за ней. Лаура подчинилась, молясь о том, чтобы выдержать испытание. Изукрашенная резьбой белая дверь вела в удобную гостиную. Здесь Розета оставила ее и отправилась сказать своей хозяйке, что гостья прибыла.

Лаура присела в кресло эпохи Регентства с высокой спинкой и полосатой обивкой. Она чувствовала себя неловко среди обилия вещей, дошедших из прошлого века. Розета Бургос тоже в какой-то мере относилась к той эпохе. Ее манеры и туалет, определенно, соответствовали викторианскому стилю. В дальнем конце комнаты открылась дверь, и Лаура поспешно поднялась. В комнату вошла пожилая женщина, тяжело опираясь на трость из слоновой кости. Несмотря на свою хрупкость и маленький рост, женщина выглядела впечатляюще, и Лаура с некоторым удивлением посмотрела на Розету Бургос, которая помогла женщине усесться в удобном кресле. Глаза Розеты при этом обдали холодом Лауру. Устроив госпожу, она выпрямилась и встала, как страж, возле кресла.

Лаура нахмурилась. Она начинала себя чувствовать несколько растерянно. Произошла какая-то ошибка. Эта госпожа не могла быть женой Рафаэля! Очевидно, фамилия Мадралена была не такой уж необычной и редкой, как она думала. И теперь ей предстояло как-то выпутываться из этой ситуации, пока не возникли неразрешимые проблемы.

Сеньора Мадралена оглядывала ее с сосредоточенным вниманием, и, хотя в ее взгляде нельзя было прочесть одобрения, во всяком случае, в нем не было той враждебности, которая присутствовала во взгляде Розеты.

— Мисс Флеминг? — спросила она, говоря с сильным акцентом. — Мисс Лаура Флеминг?

Лаура кивнула:

— Да, а вы сеньора Мадралена?

— Да, я Луиза Мадралена. Садитесь, мисс Флеминг. Спасибо, что вы пришли.

Лаура снова опустилась в кресло, накручивая на пальцы ремешок сумки и ожидая неизбежных вопросов.

Однако сеньора Мадралена явно не торопилась с ними. Она сказала:

— Вы прочли мое объявление в «Тайме», мисс Флеминг. Оно было достаточно ясным, я полагаю. Требуется гувернантка моему внучатому племяннику, которому четыре года.

— Внучатому племяннику? — . тихо повторила Лаура, и пульс ее учащенно забился.

— Да, мисс Флеминг. Моему внучатому племяннику Карлосу. Мой племянник — вдовец, видите ли, мисс Флеминг, и сейчас за мальчиком хорошо ухаживает пожилая нянька. Желательно, однако, чтобы с ним занимались более усиленно английским языком и, кроме того, немного чтением и счетом. Вы понимаете?

Лаура с трудом сглотнула, стараясь сосредоточиться на том, что говорит сеньора Мадралена.

— Да, я понимаю, — произнесла она тихо.

— Хорошо. Должность, которую я предлагаю, естественно, постоянная, но когда Карлос подрастет, он будет, конечно, отправлен в учебное заведение. Тогда ваша служба закончится, и я хочу сказать совершенно ясно, что других детей, которым потребовались бы ваши услуги, не будет.

— Понимаю, — кивнула Лаура. — И служба, о которой вы говорите, — в Испании?

— Да. — Сеньора Мадралена рассматривала ручку своей трости. — И вот тут у нас возникают некоторые проблемы.

— Да, сеньора? — Лаура напряглась.

— Да, мисс Флеминг. Район в Испании, где мы живем, называется Андалусией. Вы слыхали о ней?

— Да, сеньора.

— Это очень красивые места, мисс Флеминг. Я считаю, что самые красивые в Испании. Правда, здесь я могу быть пристрастной, так как я сама андалуска.

— Да, сеньора.

— Но Андалусия это не Мадрид и не Барселона. И Косталь, где находится дом моего племянника, расположен в очень уединенной местности. Мы живем на полуострове, мисс Флеминг; туда и обратно ведет лишь одна дорога — одноколейка. Я хочу сказать, что там нет магазинов, нет кинотеатров, вообще никаких развлечений. Есть, конечно, рыбная ловля и плавание, если вы этим увлекаетесь, но все же это не та жизнь, которую предпочитают современные английские девушки.

Ладони Лауры стали влажными, и капельки пота выступили на лбу. Все, что отложилось в ее спутанном сознании, это то, что жена Рафаэля мертва. Он вдовец! Это было неправдоподобно и… неожиданно. И ее вдруг охватило чувство неопределенной надежды. Теперь она не сомневалась. Об однофамильцах речи не может быть. Название Косталь болью отозвалось в ее сердце.

Но что же теперь ей делать? Она пришла сюда из любопытства, чтобы узнать, что произошло с Рафаэлем за пять лет, прошедших после их разрыва. Она не искала работы. Ее служба в частном детском саду оплачивалась вполне достойно. Все ее друзья были здесь, в Лондоне. Почему же вдруг ее мысли разбежались по всем направлениям? Почему вдруг ей кажется заманчивым это предложение сеньоры Мадралена?

В конце концов, это Рафаэль Мадралена оставил ее, отвергнув все, что они пережили вместе, ради того чтобы вернуться в Испанию и жениться на Елене Маркес, девушке, с которой он был помолвлен еще в детстве. Его связь с Лаурой была страстной, но неглубокой, им руководил ум, а не чувства. Собственно говоря, Лаура не была уверена, что им могут вообще владеть какие-либо неконтролируемые чувства. Правда, были моменты, когда она допускала это. Иногда он, казалось, терял власть над собой. И тем не менее он отверг ее, бросил! Ее передернуло. Неужели у нее настолько отсутствует гордость и она настолько извращенное существо, что согласится после всего этого воспитывать его сына? Он ведь будет ее за это презирать!

Она почувствовала, как горло ее сжал спазм. Какой глупый, нелепый импульс привел ее сюда, в отель «Эгремон»? Почему ей попалось на глаза это объявление в «Тайме»? Зачем она поддалась любопытству и возжелала узнать что-нибудь о семье Мадралена? Она сама опять рушит свою жизнь. Она ведь счастлива и уже спокойно думает о Рафаэле Мадралена, вытравились те болезненные чувства, что она испытывала раньше. Он далеко, вдали от нее, живет своей жизнью где-то в другом мире. И вот теперь, из-за своего необъяснимого порыва, она узнает, что он существует и что это его существование ей интересно, и ей подворачивается шанс отправиться в Испанию и увидеть самой, насколько изменили его годы. Но это же унизительно — воспользоваться таким шансом!

Сеньора Мадралена задумчиво рассматривала ее.

— Вы в порядке, мисс Флеминг? — ласково спросила она. — Мне кажется, что вы побледнели. Может быть, это из-за невероятной жары в комнате? Розета, открой окно!

Розета Бургос отправилась открывать окно, а Лаура облизала пересохшие губы.

— Вы упомянули о месте, где находится дом вашего племянника, так, будто это связано с какими-то проблемами, — сказала она, обращаясь к сеньоре Мадралена.

Та вздохнула и широко развела руками:

— Это так, мисс Флеминг. На мое объявление откликнулись многие претенденты. Но все, по-видимому, считают, что Испания представляет собой некий огромный курорт и что предлагаемая должность — это синекура. К сожалению, мне пришлось отказать этим претенденткам. Некоторые отказались сами. Я должна быть честной с вами. Вначале мне хотелось найти женщину постарше, такую, которая не вообразит себя влюбленной в первого же испанца, наградившего ее комплиментом. Испанские мужчины исключительно галантны, но их не следует принимать всерьез.

Лаура почувствовала боль в желудке при словах сеньоры. Может быть, она хочет предостеречь и ее на такой случай?

— Я понимаю, — произнесла она довольно быстро.

— Итак, вы понимаете, что были определенные претендентки, которых я сочла неподходящими. А те, которые казались подходящими, не хотели оказаться в изоляции. Вы понимаете, мисс Флеминг, нелегко девушке, привыкшей жить в шумном Лондоне, закопать себя в окружении, лишенном прелестей большого города.

— Я это понимаю, — согласилась Лаура. Кажется, теперь она испытывала еще большие затруднения. Все, что сказала сеньора Мадралена, мало меняло ее собственную ситуацию. Она не должна была находиться здесь. Она определенно не должна принимать это предложение. Ей нужно давно выбросить Рафаэля Мадралена из своих мыслей раз и навсегда.

— Ну а теперь, мисс Флеминг, — заключила сеньора Мадралена, — перейдем к вашей квалификации.

Лаура быстро встрепенулась:

— Что? О да, моя квалификация. Ну, в настоящее время я работаю в частном детском саду для детей в возрасте от четырех до шести лет, но я занималась работой, о которой вы говорите. Я… я была некоторое время гувернанткой детей одного из посланников в посольстве Испании.

Лицо сеньоры Мадралена выразило заинтересованность.

— Ах так! — воскликнула она с удовольствием. — Вы сказали — посланник. Можно мне узнать его имя?

— Конечно. Это сеньор Энрико Вальдес.

— Энрико! О, он ведь близкий друг нашей семьи. Мы знаем его очень хорошо. Собственно говоря, мой племянник некоторое время сам находился в Лондоне и работал в посольстве. Он много раз посещал Энрико. Может быть, вы даже встречали его, мисс Флеминг.

Щеки Лауры зарделись.

— Я… я, возможно… — произнесла она слегка неуверенно.

— Имя моего племянника дон Рафаэль, дон Рафаэль Мадралена, мисс Флеминг.

слушая разговор, и ее холодный взгляд часто задерживался на Лауре.

— Скажите мне, — внезапно спросила сеньора Мадралена, — разве у вас нет семьи, с которой следует посоветоваться, мисс Флеминг? Или, может быть, с каким-нибудь молодым человеком, имеющим на вас виды?

Лаура улыбнулась:

— Мои родители, оба, умерли, сеньора. Меня воспитала пожилая тетя, но, к сожалению, она тоже умерла. Я живу в квартире вместе с другой девушкой, в Кенсингтоне. Что касается друзей — молодых людей, то они у меня, конечно, есть. Но ничего серьезного…

Глаза сеньоры Мадралена расширились.

— О конечно. Свобода, которой пользуются английские женщины, известна во всем мире. — Она взглянула на Розету: — Ну что, Розета! Предпочла бы ты такой образ жизни? Полная свобода поступать так, как хочется, жить и, возможно, любить по своей воле?

Розета пожала плечами:

— Я вполне удовлетворена своей жизнью, донья Луиза. Я не стремлюсь к свободе. Иногда свобода может оказаться такой же утомительной, как обязанности. Кроме того, одинокая женщина, способная позаботиться о себе, не завоевывает сострадания и сочувствия мужчин. Женщина не должна проявлять инициативу. Она всегда обязана помнить, что она — женщина.

Лаура крепко сжала свои руки.

— Вы хотите сказать, что женщина должна знать свое место… Вы это хотите сказать?

Голос ее, когда она произносила эти слова, звучал несколько напряженно. Тяжелые веки прикрыли глаза Розеты.

— Конечно! Мужчина не будет уважать женщину, которая перенимает его свойства. Вы, англичанки, можете располагать своей свободой, но при этом вы теряете гораздо больше, чем приобретаете!

— Ха! — хрипло рассмеялась сеньора Мадралена. — Ты твердо придерживаешься такого взгляда, Розета, я знаю. Ну хватит об этом. Мисс Флеминг, у вас было время обдумать мое предложение. Работа — ваша, если вы захотите принять эту должность. Работа менее чем утомительна, вы знакомы с ней. Есть, конечно, одно обстоятельство… Вам может быть одиноко, я бы сказала. Что же вы думаете? — Лаура замешкалась, и сеньора продолжила: — Вы не совсем такая, какой я представляла себе гувернантку моего внучатого племянника. Ваши волосы такого блестящего медного оттенка очень необычны, и вы сами, пожалуй, несколько молоды, хотя, по-видимому, приучены к ответственности. Вы мне нравитесь, насколько я вас узнала, поэтому я готова рискнуть, если и вы готовы…

Лаура улыбнулась на эти слова:

— Вы хотите, чтобы я дала ответ сразу, сейчас?

— Да, я предпочла бы знать сейчас.

— Очевидно, мисс Флеминг опасается, что ее свобода может оказаться ограниченной в таком изолированном месте, — заметила Розета Бургос язвительно.

Наверно, этими словами Розета Бургос хотела подтолкнуть Лауру к отказу от лредложения, ко они возымели обратное действие. Соблазн был слишком велик, и будет ли Рафаэль Мадралена презирать ее за слабость или нет, ей уже стало безразлично, больше всего она хотела снова увидеть его.

— Честно говоря, Лаура, ты просто не в своем уме!

Эти слова произнесла Линдсей Баррат, девушка, с которой Лаура жила вместе в квартире. Линдсей была секретаршей и работала у нотариуса в Грейс Инн. Они с Лаурой росли вместе в Челмсфорде в те дни, когда Лаура жила у своей тетки.

Лаура, сидевшая перед своим туалетным столиком и накладывавшая крем на лицо, пожала плечами.

— О, Линдсей, не начинай снова! — попросила она, втирая крем. — Мы обо всем этом уже говорили, и я знаю, я знаю, что сошла с ума. Но обсуждать бесполезно. Теперь я должна ехать. Я сказала, что поеду!

Линдсей прилегла на свою кровать и недоверчиво взглянула на свою подругу:

— Но ты отказываешься от очень хорошей работы в детском саду, и все это по какой-то прихоти! Господи, когда Рафаэль Мадралена увидит тебя, он, возможно, прикажет тотчас же отправляться назад в Лондон. Ты об этом не подумала? Боже мой, ты ведь знаешь, твоя судьба никак его не волновала, когда пять лет тому назад он вернулся в свой Кос-таль. Разве тебе этого мало? Не надо бегать за ним так! Ты просто нарываешься на неприятности! — Она тяжело вздохнула. — Тебе сейчас двадцать четыре, Лаура. Ты уже не глупый подросток. Твое увлечение переросло все разумные размеры в твоем воспаленном мозгу. — Она передернула плечами. — Я просто тебя не понимаю. У тебя что, нет гордости? Я уверена, что никогда не стала бы бегать за мужчиной, какой бы он ни был. Кроме того, а что ты думаешь о Гордоне? Ты подумала об этом? Он не будет стаптывать здесь каблуки в течение месяцев, пока ты будешь находиться в дебрях Андалусии или где-нибудь еще! Лаура улыбнулась:

— Гордон и я — просто друзья, Лин. Ты это знаешь. Если у него есть какие-нибудь серьезные намерения, то он знает, что меня это не интересует.

— Но почему? Он славный парень, и у него хорошая работа. Боже мой, он ведь станет менеджером Лоутона через несколько лет!

— Я знаю это. Право, Линдсей, ты что, хочешь выдать меня замуж или еще что-нибудь? Линдсей скорчила гримаску:

— Я просто хочу, чтобы ты была счастлива. Я ведь была здесь пять лет тому назад, помнишь? Я знаю, что ты пережила. Отправившись туда, ты не достигнешь ничего, кроме того, что наживешь себе еще больше неприятностей!

Лаура опустила голову.

— Я не жду, что все будет очень просто, Линдсей, — медленно произнесла она. — Я не жду, что Рафаэль даже узнает меня. В конце концов, как ты говоришь, прошло целых пять лет. За это время случилось очень много всего, особенно с ним. Но, о, я не знаю, назови это любопытством, если хочешь, или, может быть, просто беспокойством, но я должна туда отправиться. Может быть, это судьба заставила меня обратить внимание на это объявление.

— Судьба! — фыркнула Линдсей, потянувшись за сигаретой. — Бесполезно, Лаура. Что бы ты ни говорила, какие бы доводы ни приводила, я все равно считаю, что ты бросаешь все только для того, чтобы снова увидеть этого человека!

Лаура закончила наносить крем на свое лицо и задумчиво размышляла над словами Линдсей. Она знала, что подруга права. Она знала, что Линдсей хотела сделать только то, что было бы для нее правильным, и она знала также, что погружается в глубокую воду. Но все это не имело значения. Она дала слово сеньоре Мадралена, и она его сдержит. Она не смела думать о том, что произойдет в результате. Она знала только, что обрекла себя. Вот только на что?

Она сжала губы. Интересно, узнает ли ее Рафаэль и насколько она изменилась за эти пять лет. Она никогда не была красавицей, ее черты лица слишком неправильны для подлинной красоты, но ее украшают удлиненные, слегка раскосые глаза с таинственным зеленоватым оттенком, а брови над ними и окаймляющие их ресницы удивляют по-настоящему черным цветом, хотя ее ниспадающие на плечи волосы отливают медью. Мужчин завораживает ее большой рот и маленький носик, она выше среднего роста, и ноги ее пропорциональны телу, а не растут от ушей, как у некоторых из этих гибких и стройных существ, которыми в настоящее время так восторгаются. Она очень привлекательна, и мужчины всегда находят ее такой. Возможно, критическое отношение, с которым она подходит теперь к своей внешности, объясняется тем, что после ее отношений с Рафаэлем Мадралена она ни разу больше не увлеклась мужчиной настолько, чтобы думать о том, находит он ее привлекательной или нет.

Она встала и, переодев халат, сказала:

— Я опаздываю. Ты меня подбросишь до детского сада?

У Линдсей был скутер, и, хотя ей было не по пути с Лаурой, она обычно подвозила ее. И в этот раз она кивнула и сказала:

— Конечно. — Затем, погасив свою сигарету, она продолжила: — Я ведь не обидела тебя, Лаура, нет? Извини, если считаешь, что я вмешиваюсь не в свое дело.

Лаура улыбнулась:

— Не говори глупостей, Лин. Ты знаешь, что можешь думать все, что хочешь. И как я уже говорила, я знаю, что ты действительно права. Но ты никогда, я не могу это объяснить как следует, ты никогда не была влюблена, по-настоящему влюблена, иначе ты понимала бы, что я испытываю!

Линдсей пожала плечами и воскликнула:

— А ты все еще влюблена в него?

— О нет. — В этом Лаура уверена. — Нет, теперь уже нет. Боль прошла. Мне кажется, что я просто окаменела. Но ты ведь знаешь, я обожаю солнце, а здесь скоро наступит зима. Мне хочется жить в жарком климате.

— Но ведь существует сколько угодно должностей и в других теплых странах, — сухо заметила Линдсей. — Тебе нет необходимости ехать именно в Испанию.

Лаура надела пальто.

— Да, необходимости нет. Однако я берусь за эту работу. И если через шесть недель я не вернусь, ты можешь предложить своей младшей сестре приехать и жить здесь с тобой.

— Кому? Ты наверно шутишь, — ахнула Линдсей с притворным ужасом. — Я не хочу, чтобы моя собственная сестра дышала мне в спину каждый раз, когда я совершу что-нибудь исключительное, и сообщала о моих делах папе! Не бойся, я просто подожду и посмотрю, что произойдет!

В маленьком самолете, курсировавшем на внутренних линиях, было жарко. На нем Лаура преодолевала последний отрезок пути из Мадрида в Малагу. Она полагала, что воздушное кондиционирование в самолете существовало, но по сравнению с роскошью реактивного самолета, в котором она летела в Мадрид из Лондона, маленький самолет был довольно неудобен. Все же она считала, что перелет по воздуху лучше путешествия на поезде, длящегося несколько часов. А поскольку все, что касалось переезда, организовывалось сеньорой Мадралена, она полностью полагалась на ее опыт и здравомыслие.

Сеньора вернулась в Испанию несколько дней тому назад, и от нее с тех пор не было никаких известий. Несколько дней Лаура жила в ожидании письма или телеграммы, где говорилось бы, что сеньор Рафаэль Мадралена решил отказаться от приглашения гувернантки к своему сыну. Однако такого сообщения не последовало, и Лаура начала сомневаться в том, что Рафаэль интересовался именем женщины, которая примет на себя обязанности по обучению и воспитанию его сына.

Линдсей относилась ко всей затее скептически и, хотя она прекратила попытки отговорить Лауру от ее решения, использовала всевозможные уловки, чтобы доказать, как глупо та поступает. Гордон Мэннинг добавил свои комментарии — он ничего не знал об отношениях Лауры с семьей Мадралена и просто рассматривал ее настойчивое решение взяться за эту работу как свидетельство беспокойного состояния ее ума.

Он протестовал неистово и даже в конце концов предложил ей выйти за него замуж. И тогда, только тогда Лаура задумалась над своим упорством, заставлявшим ее осуществлять свое решение. Как говорила Линдсей, Гордон — славный парень, и Лаура уверена, что ей было бы с ним неплохо, но для брака требуется ведь нечто большее, чем просто совместимость! Если она откажется от работы в Испании и выйдет за Гордона, что ее ждет в будущем? Дом в предместье Лондона, комфортабельный настолько, насколько им это удастся сделать, дети, второй автомобиль! Все будет очень мило и уютно, но ее никогда не удовлетворит такое существование! Объявление в газете, по крайней мере, убедило ее в этом. Интересно, что она испытала бы, если бы оно попалось ей на глаза еще через год? Она могла за это время, ну, просто могла выйти за Гордона замуж, и что тогда?

Она взглянула в иллюминатор возле ее сиденья, увидела кудрявые облака под крыльями самолета, который готовился к посадке. Внизу простиралось голубое пространство Средиземного моря, а далее — горный хребет над прибрежной равниной.

Блеск и суета Мадрида слегка подготовили ее к жаре и краскам, но береговая линия обладала своим очарованием. Буйно разросшаяся зелень устремилась навстречу, когда они шли на посадку в самом южном аэропорту провинции.

Собирая свои вещи, она обратила внимание на направленный на нее восхищенный взгляд мужчины, который сидел через проход от нее, и легкий румянец покрыл ее щеки. В конце концов, она уже привыкла к восхищенным взглядам представителей противоположного пола и могла бы на них не реагировать, наверно, сегодняшняя ее чрезмерная чувствительность объясняется предстоящими ей испытаниями.

Снаружи жара обдала ее удушливой волной, и она была рада, что предусмотрительно переоделась в аэропорту Мадрида. Когда она уезжала из Лондона, на ней был костюм, но сентябрь в Лондоне резко отличается от сентября в Андалусии, и она переоделась в прилегающую тонкую хлопчатобумажную тунику необычного голубого оттенка. Ее волосы, которые она обычно носила распущенными, собраны во французскую косу, и она надеялась, что выглядит соответственно предстоящей ей работе Собственно говоря, она знала очень мало о ситуации в семье Мадралена. Когда она знала Рафаэля, он жил в Костале с отцом и младшей сестрой. Его мать к тому времени скончалась, и ему пришлось вернуться в Испанию, чтобы взять в свои руки управление семейным владением после внезапной смерти и отца. Сеньора Мадралена не касалась в разговоре с ней личных дел своего племянника, хотя очевидно, что она живет со своим племянником.

Лаура вышла из зала прилета наружу и некоторое время стояла, оглядываясь. Был поздний вечер, солнце устало спускалось к горизонту, и Лаура испытывала некоторое беспокойство.

Похоже, что ее никто не встречал, хотя сеньора Мадралена заверила, что ее встретят. Это заставило ее почувствовать себя несколько неловко.

— Простите, сеньорита, могу я быть вам полезен? — Лаура оглянулась на мужской голос и вздохнула. Это был мужчина из самолета.

— Благодарю вас. Меня должны встретить, — холодно ответила она и отвернулась.

Однако мужчина был настойчив.

— Может быть, все же, сеньорита, я могу помочь вам? — продолжал он. — Вы, очевидно, англичанка. У нас в Андалусии не встречаются такие восхитительные фигуры, и тот, кто должен вас встретить, явно не приехал. Позвольте мне представиться: я Педро Армес, к вашим услугам, сеньорита.

Лаура на мгновение разжала губы:

— Я благодарна вам за внимание, сеньор, но я уверена, что мне не понадобится помощь и вы зря теряете время… — Она сделала несколько шагов я сторону от него и испытала некоторую неловкость, когда увидела, что он следует за ней.

— Я не считаю, что трачу зря время, сеньорита, — пробормотал он вежливо. — У вас есть друзья в Малаге? Или, может быть, вы приехали сюда, чтобы отдохнуть?

— Ни то, ни другое, — ответила она кратко и вздохнула.

— Нет? Но вы, конечно, приехали сюда не на работу! Какое возможное положение можете занять вы, такая молодая и привлекательная!

— Вы начинаете меня раздражать, сеньор, — сказала она холодно и бросила на него уничтожающий взгляд. — Что, испанцы всегда ведут себя так с теми, кто приезжает в их страну?

Педро Армес рассмеялся, продемонстрировав ровные белые зубы. Он — красивый мужчина и, вероятно, знал это. По-видимому, для него явилось неожиданностью, что его так осадили. Лаура снова вздохнула. Если бы только кто-нибудь показался! Хоть кто-нибудь! Она начала думать, что, может быть, Рафаэль Мадралена отказался от ее услуг и по какой-то нелепой, ужасной случайности она не получила об этом сообщения.

И вдруг чья-то рука дотронулась до нее, и она чуть не подскочила. Обернувшись, она оказалась лицом к лицу с пожилым человеком, одетым в темно-серую форменную одежду, и настроение ее немедленно улучшилось.

— Мисс Флеминг? — спросил незнакомец по-английски, с гортанным произношением.

— Да. — Лаура кивнула с готовностью.

— Очень хорошо. Я Вилланд, шофер дона Рафаэля Мадралена. Я приехал, чтобы доставить вас в Косталь. Это весь ваш багаж?

Лаура подтвердила это, радуясь, что может избавиться от Педро Армеса, но тот все еще не отставал.

— Эй, Хайме, это ты? — воскликнул он с удивлением. Пожилой шофер ответил ему угрюмым взглядом.

— Добрый , день, сеньор Армес, — пробурчал он и, подняв чемоданы Лауры, направился к лимузину, припаркованному недалеко. Лаура взглянула в сторону Армеса и с удивлением заметила странное выражение на его красивом лице. Затем он улыбнулся.

— Итак, сеньора, — тихо произнес он, — мы будем соседями. Вы, по-видимому, гувернантка, которую Рафаэль Мадралена нанял для Карлоса, правильно?

— Вы знаете семью Мадралена? — напряглась Лаура.

— О да, — сказал Педро Армес, кивая. — Я знаю семью Мадралена. Но вы все равно поразили меня. Мне придется позаботиться, чтобы вы не соскучились в наших отдаленных местах.

— Я не думаю, что вам следует беспокоиться на мой счет, сеньор. — Глаза Лауры потемнели от нетерпения, и она направилась прочь, вслед за Вилландом, думая при этом о странном чувстве симпатии, которое почему-то вызвал у нее этот Педро Армес. Он в достаточной мере безобиден, хотя отличается настойчивыми манерами. Может быть, это чувство вызвано тем, каким образом он сказал, что знает семью Мадралена.

Отбросив эти мысли, она догнала Вилланда. Существовало гораздо больше других вопросов, которые предстояло обдумать, и ей следовало все время помнить о том, что в доме Мадралена она не гостья, а всего-навсего гувернантка.

Вилланд усадил ее на заднее сиденье лимузина, хотя она предпочла бы сесть рядом с ним. Но он принадлежал к старой школе слуг и считал, что у шофера иное положение, чем у пассажира. В любом случае он не производил впечатления разговорчивого человека, а если это не так, она могла бы поддаться искушению расспросить его поподробнее о семействе Мадралена, хотя понимала, что этого не следует делать. Однако заднее сиденье не располагало для беседы, и, кроме того, когда они начали подниматься на головокружительную высоту гор, расположенных к северу от Малаги, Лауре стало не до разговоров.

Миновав Пуэрто-дель-Леон, они начали спускаться в равнину, где дорога разветвлялась, и Лаура увидела указатели направления на Севилью и Кадис. Вилланд повернул машину по направлению к побережью, и они поехали дальше по равнине, где все еще обнаруживались следы пребывания мавров. Она увидела дома с высокими стенами и внутренние дворы в тени пальм и лимонных деревьев. Конечно, они проезжали и виноградники, и ручьи, и маленькие плотины, сдерживающие потоки воды, направляя ее в каналы для орошения посевов. Она увидела людей, одетых в темную одежду, иногда в широкополых шляпах, работающих на полях. Лаура ощущала густой запах земли, а порой слышала заунывные звуки испанской гитары.

Она почувствовала, что подпадает под магическое воздействие этих мест. Вокруг была такая красота и такие краски, что они полностью захватили ее, и желание поскорее вновь увидеть Рафаэля Мадралена отступило куда-то.

Приближалось побережье, они уже ехали вдоль берега реки, где на просторах невозделанной земли паслись стада быков. Она слышала, что этих быков выращивают для корриды, и с бьющимся сердцем подумала, что они приближаются к Косталю.

Похоже, это было именно так, нескольку они свернули с главной дороги и поехали по более узкой, ведущей к морю. Она почувствовала запах соли в воздухе и услышала крики морских птиц.

Теперь Лаура смотрела в окно машины с возросшим интересом. Дорога постепенно вела вниз, и они приближались к длинному голому мысу, который простирал свои неровные края далеко в Атлантику. Это действительно дикое место, подумала Лаура, именно такое, как ее предупреждала сеньора Мадралена. Устье реки образовывало одну сторону мыса, а о другую разбивались океанские волны. Выше устья реки к скалам прилепилось несколько домишек, а внизу находилась маленькая пристань с несколькими рыбацкими лодками, привязанными к кольцам на камнях, и растянутыми сетями.

— Вот это Косталь, сеньорита, — хрипло произнес Вилланд, обратившись к ней в первый раз.

— Правда? — Лаура бросила на него острый взгляд. — Нам еще далеко ехать?

— Нет, сеньорита. Мадралена совсем близко. Лаура вновь откинулась на сиденье, собираясь с силами. Приближался момент, когда она увидит Рафаэля Мадралена. Она не должна поддаваться эмоциям, независимо от того, какой будет его реакция.

Оставив позади деревню, они объехали утес по отлогой петле дороги, которая спиралью вела из Малаги. Когда Лаура начала уже сомневаться, что машина одолеет все эти зигзаги и петли, они повернули к железным литым воротам, проехали через них и по склону спустились к дому Мадралена у самой береговой черты Атлантики.

Машина остановилась перед въездом во внутренний двор, и Лаура вылезла из нее и встала на ноги, которые затекли за время дороги. Она не могла сдержать восхищения при виде того, что ей представилось. Дом построен из серого камня в мавританском стиле с многими внутренними двориками и фонтанами. Вход во двор был замысловато украшен арками, орнаментами и лепкой. Дальше, во дворе, вьющиеся растения поднимались вверх из установленных на земле ящиков, жасмины и розы буйно цвели подле высоких ваз, а вокруг центрального фонтана вился дикий виноград. Двор вымощен золотистой мозаикой, а высокие арки сверкали в лучах закатного солнца.

Лаура стояла, пораженная увиденным, и в это время из-за здания сбоку вышла пожилая женщина во всем черном и быстро направилась к ним. Ее седеющие черные волосы собраны в тугой пучок. Лаура сжала пальцами ремешок сумки, думая о том, как она встретит предстоящее ей тяжелое испытание.

Женщина сначала обратилась к Вилланду, который в этот момент извлекал из багажника чемодан Лауры, и из их обмена словами Лаура поняла, что экономка недовольна им. Затем женщина бросила оценивающий взгляд на Лауру и сказала:

— Идемте, мисс Флеминг, я покажу вам вашу комнату. Донья Луиза отдыхает, а сеньорита Розета в настоящее время отсутствует.

— Спасибо, — улыбнулась Лаура. — Вы экономка дона Рафаэля?

— Да. Я Мария. Будьте любезны, идемте со мной.

Лаура пожала плечами, замешкалась над своими чемоданами и затем, подняв один, последовала за женщиной. К ее разочарованию, они не вошли во внутренний двор, но обогнули здание и вошли в дверь, которая вела в маленький холл.

Это вход, которым вы будете пользоваться, когда будете одна, сеньорита, — коротко сообщила ей Мария. — Естественно, когда вы будете с мальчиком, вы сможете свободно ходить по дому.

— О да! Карлос! — Лаура кивнула. — Когда я смогу его увидеть?

— Вам надо спросить дона Рафаэля об этом, сеньорита, — ответила Мария, поднимаясь по лестнице, ведущей на верхние этажи. — Идемте.

Лаура следовала за полной пожилой женщиной, слегка сгибаясь под весом тяжелого чемодана. И поскольку все слуги выглядели старыми или пожилыми, она считала себя обязанной нести его. Они достигли площадки, и Мария пересекла ее, открывая дверь в большую, залитую закатными лучами солнца комнату; венецианские ставни были открыты, пол выложен каменными плитками. Все выдержано в лимонных и зеленоватых тонах. Лауре комната понравилась. Мария прошла через всю комнату и открыла дверь.

— Это ваша ванная, — сказала она бесстрастно. — Когда вы вымоете руки и причешетесь, спуститесь вниз, в кухню. Лиза отведет вас к дону Рафаэлю.

— Спасибо. — Лаура поставила свой чемодан и задумчиво посмотрела на Марию. — Дон Рафаэль ждет меня?

Мария пожала плечами и сказала, скрестив руки на своей широкой груди:

— Хайме должен был привезти вас сюда час назад. Но, — она огорченно раскинула руки, — он так медленно водит машину, и вот, вы опоздали. Донья Луиза ожидала, что вы приедете раньше дона Рафаэля.

— Раньше… — Лаура провела языком по губам, которые внезапно пересохли. — Раньше дона Рафаэля? Вашего господина не было дома?

— Дон Рафаэль сегодня вернулся из Мадрида, там проходила распродажа быков, сеньорита.

— Значит… значит… — Некоторое замешательство Лауры передалось частично и Марии, поскольку та продолжила:

— Все было уже устроено до того, как он уехал, сеньорита. Донья Луиза должна была нанять гувернантку для мальчика. Не беспокойтесь. Дон Рафаэль не из терпеливых людей, но он подождет некоторое время, пока вы приведете себя в порядок.

Лаура опустилась без сил на край кровати. Голова ее гудела. Рафаэль не знал о ее приезде! Ее беспокойство действительно оправданно. Он ничего не знал о том, кто она такая, до сегодняшнего дня. Впрочем, он может не знать этого и сейчас.

Тело ее покрылось потом. Теперь не имело значения то, что произошло раньше, она уже приехала. Другой вопрос — позволят ли ей остаться? Контракт, который она подписала в Лондоне с сеньорой Мадралена, включал пункт о месячном испытательном сроке, но если Рафаэль Мадралена откажет сразу, ей будет легко перестроиться. Но пока она должна сохранять спокойствие. Паниковать ни к чему. В конце концов, чего ей опасаться? Он ведь просто мужчина, такой же, как прочие, его отношение к ней уже не причинит ей боль. Вся боль — в прошлом. Но в прошлом ли? Почему же ей вдруг захотелось внезапно исчезнуть?