Наслаждение и боль

Глава 8

Она спала и видела сон. Ей снилось, что она куда-то плывет и листья кувшинок касаются ее лица, а легкий ветерок овевает прохладой ее мокрые щеки. Во сне она слышала какие-то голоса, команды. Она уже не плывет.

Чьи-то руки прижимают ее к теплому телу, и чье-то горячее дыхание обжигает ее лицо. Она открыла глаза, и яркий свет ослепил ее. Привыкнув к нему, она увидела горящие лампы и лестницу, и ее несли по этой лестнице вверх. Ее нес Рафаэль!

Мозг ее начал работать, но голова страшно болела и отказывалась соображать. Ее глаза встретились взглядом с черными глазами Рафаэля, но он ничего не говорил, а если говорил, то на непонятном ей испанском языке.

Когда они поднялись вверх по лестнице, она увидела Лизу, бегущую по коридору, а следом за ними шел еще кто-то, но Лаура не могла разглядеть, кто это. Что происходит? Почему Рафаэль несет ее? Куда он ее несет?

Они вошли в большую спальню с высоким лепным потолком. На высоких окнах висели розовые занавески, и розовое покрывало было расстелено на огромной кровати. На ней лежала мягкая подушка, на которую опустилась ее голова, и тело ее спокойно распростерлось на пружинистом матрасе. Рафаэль осторожно уложил ее, затем выпрямился, и Лаура смогла увидеть Марию, которая находилась за ним, — она внимательно слушала распоряжения своего господина.

Затем Рафаэль быстро посмотрел на лицо Лауры и сказал напряженным, хриплым голосом, очень отличающимся от того, которым он обычно разговаривал с ней:

— Боже, Лаура, мы думали, ты упала с утеса!

— А Карлос? — припоминая все случившееся, спросила она.

— Он в безопасности. Ты все узнаешь потом. Теперь я оставлю тебя с Марией. Доктор будет скоро здесь, ты в надежных руках.

Лаура почувствовала, что ее губы пересохли и растрескались.

— Я… я спустилась с лестницы, — прошептала она почти про себя.

— Я знаю, — выдавил Рафаэль измученным голосом. — Когда ты наконец поймешь, что терзаешь меня? — Он взглянул на нее глазами, полными страсти. — Я ведь всего-навсего человек, Лаура, и я так люблю тебя! — Он взглянул нетерпеливо на Марию. — Я не могу говорить сейчас. Я вернусь позже! — И, трагически произнеся эти слова, он повернулся и вышел из спальни.

Лаура смотрела ему вслед несколько секунд, напряженно хмуря брови, и у нее возникло странное чувство, что она снова проваливается куда-то и все происходит во сне. Разве он действительно сказал это? Она облизала сухие губы. А может быть, он действительно сказал это? Ну и что! Он и раньше говорил, что любит ее, и она не воспринимала это всерьез. Для него эти слова означают, что он желает ее, хочет ее; его любовь та, что предлагают любовнице, а не женщине, которую хотят сделать своей женой. Так казалось Лауре. Жене предлагают верность и привязанность, дом и поддержку, а любовь… Любовь — это роскошь, как сказала Элизабет.

С подавленным рыданием она зарылась лицом в подушки, позволив горячим слезам скатываться со своих щек. Мария подошла к постели и засуетилась вокруг нее, уговаривая успокоиться на испанском языке.

Когда Лиза и Мария, игнорируя протесты Лауры, начали срывать с нее разорванную и грязную одежду, она поняла, как сильно исцарапана и испачкана. Все тело ее болело и ощущало ужасную усталость, и ей хотелось, чтобы они просто дали ей возможность закрыть глаза и погрузиться в сон, забыть все свои несчастья.

Однако этому не суждено было случиться. Ее закутали в купальный халат и помогли добраться до ванной, примыкавшей к этой великолепной спальне. Лиза помогла ей намылиться и смыть всю грязь. Затем ей вымыли голову и тщательно вытерли полотенцем. После того как она высохла, ее припудрили нежным тальком со сладковатым запахом. Из ее комнаты принесли пижаму, и только после этого она стала размышлять: почему находится в этой роскошной спальне, а не в собственной?

Она задала этот вопрос Марии, но старая женщина только улыбнулась и попросила ее успокоиться и не беспокоиться. Потом прибыл доктор Перес, он внимательно осмотрел ее, обнаружив растяжение лодыжки и несколько сильных ушибов. Он сказал, что ей повезло, что все кости целы и она легко отделалась. Она и сама считала так. Но теперь она не видела никаких причин радоваться: она не сможет уехать завтра, что и беспокоило ее больше всего.

После того как ее тело растерли лечебной мазью, дали успокоительное и теплое питье, все стало ей казаться гораздо менее важным, и она устроилась на подушках с чувством смирения. Она слишком устала, чтобы волноваться сегодня. Она не имела представления о том, который час, но помнила, что, когда Рафаэль вносил ее в дом, было уже темно, следовательно, теперь уже за полночь.

Что же с ней случилось после того, как она вскарабкалась вверх по ступеням утеса? Все как-то смешалось в ее голове, при попытках вспомнить детали у нее начинала болеть голова. И она закрыла глаза и впала в благословенное забытье.

Когда она проснулась, был уже день, и она с некоторым чувством досады по высокому солнцу поняла, что уже наступило позднее утро, если не полдень. «О боже, — спохватилась она, приподнимаясь на подушках, — я должна быть сейчас в поезде!»

Она устало опустилась снова на подушки, уронив голову. В этот момент появилась Мария и улыбнулась, увидев, что Лаура проснулась.

— Ах, сеньорита! Вы выглядите много лучше! Как себя чувствуете?

— Гораздо лучше, — ответила Лаура. — Который сейчас час?

— Одиннадцать, сеньорита. Вы спали очень, очень долго. — Она сложила руки с видимым удовлетворением. — А теперь, может быть, вы хотите кофе и несколько великолепных теплых булочек и немного клубничного джема?

— О, я думаю, что нет, — покачала головой Лаура. — Немного кофе, но я не голодна.

— Правда? Может быть, доктор Перес…

— О нет, я не больна, — горячо запротестовала Лаура, — я просто не голодна, вот и все!

— Мне придется поговорить с доном Рафаэлем, — нахмурилась Мария. — Он сказал, чтобы я сообщала ему о любом вашем желании.

Лаура почувствовала, как запылали ее щеки.

— Я… я причинила ужасные беспокойства! — воскликнула она горестно. — Дона Рафаэля должно просто тошнить от меня!

Слова ее не были восприняты серьезно, но Мария предпочла сделать вид, что принимает их всерьез.

— Дон Рафаэль очень беспокоится о вашем состоянии, сеньорита, — сказала она резко. — После волнений прошлой ночи, естественно, он хочет знать, как вы себя чувствуете после такого тяжкого испытания!

— Волнения прошлой ночи? — пробормотала она вопросительно. — А что случилось прошлой ночью?

— Как что? А ваше исчезновение, сеньорита!

— Мое исчезновение? — повторила Лаура

— Ну конечно. Вы пропадали несколько часов, сеньорита.

— Я помню, что пошла искать Карлоса, — сказала она медленно. — Но я не могла его найти.

— Малыш прятался в ящике на площадке первого этажа, — быстро ответила Мария. — Он боялся, что его накажет отец за выходку с сеньоритой Розетой.

— Вы знаете об этом?

— Ну конечно. Когда хватились вас и весь дом был поднят на ноги, малыша дон Рафаэль допросил очень настойчиво. Конечно, он переговорил и с сеньоритой Бургос.

Лаура уставилась на Марию, пораженная.

— И сеньорите Бургос досталось? — воскликнула она с недоверием.

— Ну конечно, сеньорита. Малыш был уверен, что сеньорита Розета отослала вас прочь!

При этих словах Лаура спрятала улыбку. Именно так мог подумать Карлос. Но она хотела знать и все остальное. Она никак не могла вспомнить, как развивались события.

— Я пошла в сад, — сказала она, припоминая.

— Вы отправились вниз по ступеням к скалам, — прищелкнула языком Мария. — Мы обнаружили кровь на лестнице. Ваши колени были изранены.

— И вы… и вы подумали… — Лаура прижала ладонь к своим губам.

— Дон Рафаэль был просто в неистовстве, — сказала Мария возбужденно. — В конце концов вас нашли в саду. По-видимому, вы упали и поранили голову о камни террасы!

— Я смутно помню сову… — медленно произнесла Лаура, стараясь вспомнить ход событий. — Я думаю, что пыталась избежать столкновения с ней и упала…

— Так могло быть, — пожала плечами Мария. — Но прежде, чем вас нашли, произошло и еще кое-что. Когда поняли, что вы отправились искать малыша, дон Рафаэль поспешил в первую очередь к заброшенной лестнице… А после, можете себе представить, как он растерялся!

Лаура посмотрела на пожилую женщину. Было еще много вопросов, которые ей хотелось задать, но Мария, казалось, поняла, что уже наговорила лишнего, и сказала:

— Я пойду позабочусь о кофе, сеньорита. — И она удалилась.

В то утро у Лауры было много посетителей. Первой пришла донья Луиза.

— Итак, вы не уезжаете, сеньорита, — произнесла она задумчиво.

— О, вы хотите сказать, из-за моей лодыжки, — проговорила Лаура. — Я знаю и очень сожалею. Но доктор Перес сказал, что скоро все будет в порядке. Я вынуждена остаться на пару дней, чтобы поправиться от шока и травмы головы…

Донья Луиза улыбнулась и тяжело оперлась о свою палку.

— Значит, вы думаете так, сеньорита? — сказала она. — Ну хорошо, мы посмотрим. Нам всем самим надо оправиться от ужасного шока!

— Простите, — снова произнесла Лаура. — Я вела себя очень глупо.

— О нет, не глупо, сеньорита. Может быть, вы проявили слишком большое беспокойство, но это не ваша вина. Розета повела себя с мальчиком очень жестоко!

— Вы знаете о ссоре, которая произошла у нее с Карлосом? — Глаза Лауры широко раскрылись.

— Конечно. — Донья Луиза улыбнулась. — Вы, наверно, не знаете, моя дорогая Лаура, что Рафаэль провел здесь настоящее дознание, когда обнаружилось, что вы исчезли.

— Понятно, — покраснела Лаура.

— Мой племянник бывает совершенно безжалостным, когда этого требуют обстоятельства, — сказала донья Луиза печально. — Бедная Розета! Я думаю, что она никогда уже не станет прежней!

Я оказалась причиной неприятностей! — всплеснула руками Лаура.

— Мне кажется, что атмосфера в поместье Мадралена теперь изменилась раз и навсегда, — сказала донья Луиза. — Во всяком случае, я не думаю, что здесь будут царить прежние порядки!

Лаура вздрогнула, словно жало впилось в нее. Что имеет в виду донья Луиза? Что Рафаэль наконец попросил Розету выйти за него замуж? Может быть, если он был жесток к ней из-за Карлоса, то такое предложение компенсирует ее обиду.

Донья Луиза повернулась к двери.

— Я пошла, — сказала она, — я зайду попозже, когда вы будете опять на ногах.

— Я… я надеюсь, — прошептала Лаура, подумав, что чем скорее между ней и Мадралена пролягут несколько сот миль, тем лучше. Если каким-то образом Рафаэль надеется удержать ее здесь после женитьбы на Розете, то он ошибается. Она не станет его любовницей, хотя… хотя сердце ее подсказывало, что лучше что-нибудь, чем ничего… Но нет, она избавится от этого наваждения.

Позже, днем, к ней заявились Элизабет и Кар-лос. Мальчик тесно прижался к ней, показывая тем самым, как она дорога ему. Затем он весело улыбнулся и сказал:

— Розета уехала! Папа отослал ее!

— Это правда? — Лаура взглянула на Элизабет.

— Боюсь, что да, — улыбнулась Элизабет.

— Но… но почему?

— Я думаю, что она зашла слишком далеко в своем обращении с Карлосом. Словом, она отправилась пожить некоторое время у своих кузенов в Севилье. Донья Луиза будет пока обходиться без компаньонки.

Лаура никак не могла усвоить все это. Тогда Элизабет с многозначительным видом сказала:

— Я думаю, ну, собственно говоря, я знаю, что вам предложат остаться.

— Но я отказалась от места! — Лаура посмотрела на Карлоса, но тот не прореагировал на ее слова.

— Папа сказал, что ты останешься, — заявил мальчик. — Кроме того, теперь, когда Розета уехала, никого больше не осталось… Либби не может делать все.

— О, Элизабет! — воскликнула Лаура. — Но это немыслимая ситуация!

— Неужели?

Вдруг Карлос и Элизабет обернулись, и Лаура посмотрела в ту же сторону. Она почувствовала, как краска спадает с ее щек. В дверь тихо вошел Рафаэль.

— Папа, папа, Лаура ведь останется, правда? — умоляюще спросил Карлос, но Рафаэль покачал головой.

— Минуточку, Карлос, — проговорил он. — Элизабет отведет тебя в детскую. Я приду туда к тебе очень скоро.

Карлос спрыгнул с постели. Прижав палец к губам, он с волнением посмотрел на своего отца. Рафаэль только покачал головой и осторожно выпроводил его и Элизабет из комнаты.

После того как они ушли, Лаура нервно поправила рукой завитки на лбу.

— Я… я полагаю, что причинила вам массу беспокойства, — начала она неловко, но Рафаэль, казалось, не обратил на это никакого внимания.

Он сел рядом с ней на постель и сказал:

— Я помню, что я сказал вчера ночью, Лаура. Я люблю тебя. Очень люблю…

— Ты говорил это и раньше — нервно сказала Лаура, отворачиваясь и в отчаянье глядя в окно. Она старалась как-то отвлечь свое внимание, силы покидали ее, и она боялась не выдержать и поддаться его уговорам.

Рафаэль взял ее за подбородок, сжал его пальцами и повернул к себе ее лицо.

— Я помню. Я был безответственным дураком, но больше такого не будет, я обещаю тебе.

Лаура попыталась высвободиться.

— О, все это очень хорошо! — воскликнула она. — Но человек не может измениться за один месяц! Кроме того, я уезжаю из Мадралена. У меня в Англии есть работа, куда я могу вернуться!

— Мне безразлично, даже если у тебя есть сотня работ, которые ждут тебя в Англии. Ты останешься в Испании, в Мадралена, — сурово произнес Рафаэль. — Я знаю, что ты любишь меня. Это видно по каждому твоему взгляду, обращенному ко мне, по каждому прикосновению к моей руке; твои поцелуи говорят больше, чем слова! Не пытайся отрицать это!

— Я… я не отрицаю, что люблю тебя, — сказала она беспомощно, — но я хочу большего, чем ты готов мне предложить…

— То есть как? — выдавил он глухо. — Я предлагаю тебе мою жизнь, мою любовь, мой дом и мое имущество! Что еще могу я дать тебе?

— Я не понимаю, — уставилась на него Лаура.

— Я выражусь понятнее. Я хочу, чтобы ты стала моей женой, — хрипло произнес он и со стоном впился ртом в ее раскрытые губы, вдавливая ее в подушки, так что руки ее почти бессознательно обвились вокруг его шеи. Его сильное тело причинило ей боль, но это была очень приятная боль. Когда он отпрянул, довольно неохотно, она застонала.

— Я сделал тебе больно? — воскликнул он, рас серженный на себя. — О, Лаура, ты не знаешь, как я хотел сказать тебе эти слова. Моя любовь! Я никогда не любил Елену, Боже, прости мне, но ты должна знать, что это правда!

Лаура смотрела на него широко раскрытыми глазами и гладила по щеке.

— Но ты женился на ней! — мягко напомнила она ему.

— Я знаю, я знаю! — Он отодвинулся, чтобы видеть ее глаза. — Постарайся меня понять, Лаура. Ведь существует эта история о смертях в нашей семье. Элизабет призналась, что она рассказывала тебе об этой легенде. Это всегда влияло на мои поступки. Как могло быть иначе? Моя собственная мать, как я думал, погибла из-за неосторожности моего отца!

— Но ведь это не было правдой… — начала Лаура торопливо.

— Теперь я знаю. Розета сказала мне.

Лаура подумала, как Розета говорила ему об этом. Она ведь не отличалась деликатностью.

— Продолжай, — сказала Лаура. — Итак?

— Я пытался рассказать тебе все в ту ночь, перед отъездом в Испанию, но ты не стала слушать… После женитьбы на Елене я приезжал в Англию, пытался разыскать тебя. — Он ударил кулаком по своей ладони. — Не говори мне, что это был не очень честный поступок. Я зто знаю… Я собирался умолять тебя продолжать наши встречи хоть изредка… Но ты уже уволилась от Вальдесов, и я тебя не нашел…

— Ты хотел, чтобы я стала твоей любовницей? — Лаура посмотрела на него удивленно.

— А ты отказалась бы? — покаянно смотрел на нее Рафаэль.

— Я… я не знаю. Мой мозг не соглашается, но сердце… Я не знаю…

— У нас все было не так, не правда ли? Гнев и экстаз, злость и нежность, наслаждение и боль! — Он нагнулся к ней.

Лаура почувствовала, как глаза ее наполняются слезами.

— А теперь?

— А теперь ты здесь. Ты не можешь понять моих чувств… Когда ты вошла в мой кабинет, такая юная, прекрасная и желанная… Я так желал тебя… и ненавидел!

— Я уверена, что так и было, — шептала она, позволяя его губам ласково касаться ее щеки. — Почему ты не приехал, чтобы найти меня после смерти Елены? Или это неделикатный вопрос?

— Это здравый вопрос, но тогда у меня не было разумного ответа. Я уверовал в легенду о проклятии… Потому думать о тебе как о моей жене я не мог… Ведь смерть Елены убеждала меня в реальности злого рока…

— Понятно, — сказал Лаура, вглядываясь в черты его лица. — Я бы рискнула…

— А я — нет! — Руки Рафаэля сдвинули пижаму с ее нежных плеч, и глаза его потемнели. — Я обожаю тебя, Лаура, я тебя боготворю. Я могу сделать для тебя все на свете, но только не подвергать риску твою жизнь. Теперь все иначе. И за это я снова благодарен тебе.

— Почему? — выпрямилась она, удивившись.

— Когда сегодня утром Лиза собирала вещи в твоей комнате, она обнаружила клочок бумаги в одном из ящиков туалетного столика. Как он туда попал, я не знаю… Это было письмо Педро Армесу, написанное моей женой в день ее смерти!

— В день ее смерти? — повторила Лаура. — Ты хочешь сказать…

— Я хочу сказать, что был уверен, что Елена покончила жизнь самоубийством… Но оказывается, она умерла от передозировки лекарства! Разве женщина, которая собирается на следующий день бежать с любовником, станет убивать себя? Нет, дорогая моя, в письме содержится разгадка. Она пишет, что боится, что не сможет заснуть, и поэтому примет несколько таблеток доньи Луизы, правильно?

— О, Рафаэль! — Лаура испытала огромное чувство облегчения.

— Да, конечно, — проговорил он. — Ее смерть была просто несчастным случаем. Это совершенно ясно. Я собираюсь немедленно проинформировать власти.

— О, Рафаэль, — произнесла она. — Я случайно нашла эту записку. Она выпала из какой-то папки в студии Педро Армеса в тот вечер, когда я была у него и смотрела его картины.

— Тогда почему же ты не показала ее мне? — Рафаэль уставился на нее.

— Я не думала, что тебя это интересует. Не так, во всяком случае! Кроме того, я боялась, что ты очень переживаешь, что Елена была влюблена в Педро Армеса. Я никогда не думала, что ты можешь любить меня…

— Но почему? — Рафаэль зарылся лицом в ее волосы и почувствовал, как она дрожит в его объятиях. — Почему? Лаура, дорогая, я всегда любил только тебя!

— Это все — как сон, — нежно проговорила она.

— И для меня тоже!

— А Карлос?

— Он обожает тебя. Но я боюсь, что ему придется искать новую гувернантку!

— Я думаю, что смогу совмещать и то и другое, — улыбнулась Лаура. — Кроме того, я всегда считала, что он еще слишком мал для официального обучения. Теперь я буду делать по-своему!

Рафаэль улыбнулся, и это была чудесная улыбка — теплая и обволакивающая.

— Да, — сказал он, — ты сможешь все делать по-своему!

— А быки? — мягко поддразнила она его, обхватывая руками за шею.

— Только если ты оттолкнешь меня!