Наваждение

Глава 15

Глава 15

Пять дней спустя…

Вторник

Опираясь спиной на подушки, качала на руках сынишку. За окном — ночь, наша пятая ночь в квартире Аяна. За эти дни случилось так много, что просто парой фраз не рассказать. Отматывая время назад, скажу так: несмотря на подозрительную вежливость хозяйки нашей уже бывшей квартиры, медлить я не хотела. Вернувшись «домой», первым делом заглянула к спящему сыну, поманила за собой читающую книгу на диване няню и, сделав себе чай, поставила в известность Елизавету о предстоящем переезде и кратко ― о причинах, его побудивших. После чего под тихие возмущенные комментарии девушки об «ужасных, зажравшихся людях и всему тому прочее» принялась собирать вещи первой необходимости, какие могла увезти с собой за один раз.

Дождавшись пробуждения ребенка, не без помощи Элизабет вполне успешно переселились в Аяновский пентхаус, заняли гостевую комнату с двуспальной кроватью. Я рассудила: так как детской кроватки, по крайней мере, в первую ночь у нас нет, с сыном куда безопасней спать на просторной постели, чем на маленькой. К тому же эта комната мне нравилась куда сильней: она и уютней, светлей и отчего-то пахла Яном. Положив руку на сердце, признаюсь: мне очень хотелось выбрать именно спальню мужчины, мне она понравилась куда больше остальных, ведь там есть балкон! И кровать удобнее, обстановка домашняя.

Смущенно улыбнулась, обцеловала лобик и висок ребенка, провела ладонью по мягким волосикам и откинулась затылком на спинку кровати.

Ладно, мы ведь знаем, что дело совершенно не в балконе и всем остальном. Дело в нем. К слову, об Аяне: а он не обманул насчет того, что за время проживания мы с ним даже особо встречаться не будем, хотя я была уверена и, что уж там, надеялась — это невозможно. К моему искреннему огорчению, оказалось, очень даже возможно.

Но начну сначала.

Разумеется, как только смогла, сразу же взяла в руки телефон, чтобы написать мужчине о нашем обосновании в его доме. Открыла диалог и замерла, дыхание на миг перехватило.

«Простите, Ева, я на самом деле вам не представился, как полагается, я думал вы прочитали мою фамилию с другими данными в паспорте», — писал он, и я прям кожей чувствовала сквозящее недоумение в каждой написанной строчке. Кровь отхлынула от лица и сразу же хлынула к голове с удвоенной силой. Крепко зажмурилась. Господи. А ведь точно. Но тогда я совершенно не обратила внимания на фамилию, только на брачный штамп, которого не было. Как говорила моя бабушка: гусыня набитая. Я.

Вошедшая в комнату Елизавета с Дэви удивленно уточнила, все ли со мной в порядке, может, приболела? Заверила девушку в моем прекрасном самочувствии и сбежала на кухню попить воды, там же и прочитала полное имя моего помешательства — Аян Иса Неверский. Он сразу же пояснил: Иса — имя его арабского отца, фамилия матери. Интересно получилось. Маму Аяна нарекли простым, но очень красивым именем — Татьяна. Как зовут сестру и племянницу, я уже знала, хотя Ян счел нужным еще раз напомнить их имена, наверное, подумал, что у меня совсем все с головой туго. Я бы на его месте тоже так решила.

Да, Ева, самокритичность — наше все. Ладно, хватить себя угнетать. Надо хотя бы постараться быть к себе добрее, никогда ни к чему хорошему такое не приводило. Я старалась, но что поделать, если в отношении Аяна Неверского чувствовала себя безмозглой медузой. А ведь с бывшим мужем никогда и близко ничего подобного не было. Только с ним. И почему мне кажется, что подобравшись максимально близко к этому мужчине, будто так же максимально приблизилась к краю пропасти? Долой такие мысли! Если станет совсем худо, сбегу обратно в Америку, и дело с концом! Тоже мне, нашла проблему, очнись уже, Ева! Тебе нельзя расслабляться, ребенок на руках, вот о нем и думай!

И я думала, но вместе с тем думала и об Аяне, о его семье. И чем больше думала, тем сильней хотела узнать о его близких больше, желательно, все, но, естественно, я оставила свое любопытство при себе. Если когда-нибудь доведется узнать, прекрасно, буду очень рада, если нет, значит, так тому и быть.

Больше всего на свете я боялась быть навязчивой в отношении него и потерять эту призрачно тоненькую нить. Я и без того зашла слишком далеко, поселившись здесь, на его территории. Когда я об этом думала, адреналин в крови настолько зашкаливал, что мне попросту становилось дурно, пусть и в приятном смысле этого слова, но все же дурно.

Словила себя на мысли, что меня мотает из крайности в крайность, и принудительно заставила себя не думать об этом мужчине вообще, а лучше начать тренировать спокойствие и самоконтроль. Задумчиво поглядывала на его фотографии, планируя аккуратно утащить из альбома одну и медитировать по ночам, но не стала, оставив этот вариант на самый крайний случай. Все-таки откровенно говоря — я преувеличиваю масштаб бедствия — на самом деле все не так плохо, по крайней мере я могла почти ровно дышать в его присутствии, говорить — даже больше — связно говорить! Не кидаться на своего визави. Мыслить, перечить и выражать свою точку зрения, значит, я ненормальная только в своей голове — не более, с этим можно жить. Осталось напоминать себе об этом почаще.

Мне удавалась не думать об Аяне весь оставшийся день, однако к вечеру я вспомнила, что так и не написала ему ничего в ответ, и поспешила исправить оплошность, отправив короткое, несколько сухое сообщение. Мужчина ответил буквально сразу же и не написал, а позвонил. Сердце зашлось в неистовом беге, я едва с испуга не искупала телефон в раковине. Хорошо, успела его в последний момент перехватить, но вместе с тем пропустила звонок. Невольно вздохнула от облегчения, но Аян не был бы Аяном, если бы не позвонил еще раз. Сначала я замерла, будто кролик, узревший хищника, затем бестолково заметалась по кухне, сама не понимая, что творю, и только выписав себе отрезвляющую оплеуху, встала посреди помещения и на выдохе ответила на звонок. От приятного родного мужского голоса по позвоночнику пробежалась нервная дрожь. Кажется, совсем скоро от нервов я или поседею, или познаю дзен. Хотелось бы, чтобы второе.

Господин Неверский уточнил, как у нас дела. После моего тихого ответа, что все в порядке, спросил, не разбудил ли он звонком ребенка. Наверное, подумал, что я шепчу потому, что Дэви спит, и хорошо! Очень хорошо. После очередного моего заверения — все отлично, в той же непреклонной форме заявил: завтра часиков в двенадцать приедет машина с нашими остальными вещами. Мне не нужно волноваться, специалисты сами перенесут вещи, соберут кроватку и сделают, что я им скажу. Попросил не стесняться нагружать «парней», еще раз уточнил — действительно ли все хорошо, и только после моего уже сказанного в третий раз — все прекрасно, попрощался и скинул звонок. За разговор с меня сошло семь потов, но я искренне оставалась благодарна этому потрясающему мужчине за помощь. А еще, как выяснилось, — очень по нему соскучилась.

Припомнив одну маленькую вещь, глухо застонала. Совсем забыла — завтра ведь должен был приехать курьер и привезти деньги от Борисевич, черт. Возвращаться на чертову квартиру совершенно не горела желанием, но и светить адресом Яна тоже не собиралась. А еще ключи, я их, разумеется, прихватила с собой. Задача. Побродив по помещению, остановилась перед окном, раздумывала, как быть. Сжав губы, принялась писать хозяйке сообщение, но вдруг остановилась и принялась его стирать, после чего открыла диалог с Аяном, отчего-то решая спросить совета у него. Мужчина ответил в течение получаса, и от прочитанного сообщения у меня не только дрогнули пальцы, но и в животе в бесчисленный раз затанцевали ледяные бабочки.

«Ева, скажу честно, мне очень приятно, что вы решили обсудить этот вопрос со мной. Если вас устроит такой вариант, то завтра вместе с парнями приедет мой человек, передайте ей ключи, она все сделает».

Ей? Душу царапнуло острым коготком ревности. Но я тут же выдохнула, малодушно подумав о Танате, сестре Яна, и понадеялась, что таинственная «она» ― именно сестра наваждения.

На следующий день в оговоренное время в дверь позвонили. Удобнее перехватив малыша на руке, с опаской открыла и изумленно замерла, ошеломленно оглядывая возникшую на пороге компанию. Впереди, широко улыбаясь, стояла точно не сестра Аяна, а смутно знакомая брюнетка с пирсингом в брови, а за ней трое здоровых мужиков бандитской наружности.

Девушка тепло со мной поздоровалась. Уверена: не сидел бы на моих руках сынок, точно бы полезла обниматься, а так только подмигнула моему посерьезневшему мальчику и, взяв меня под свободный локоток под мурчащее: «Пускай мальчики разбираются, а мы с вами чайку попьем», утянула в кухню, усадила на один из стульев и принялась по-хозяйски готовить тот самый чай.

— Ты меня, скорей всего, не помнишь, — говорила она, пока я мрачно сверлила ее спину взглядом. — Я Марианна, ты у меня делала своего дракона, — девушка обернулась через плечо, придирчиво глянув в район моего обнаженного горла. — Кстати, не мешало бы сделать коррекцию, как думаешь?

Марианна? Точно. То-то девушка показалась мне знакомой. Менее напряженно улыбнулась.

— Простите, столько лет прошло.

— Это да, — передо мной поставили чашку.

— Спасибо. Насчет коррекции я подумаю, но мне не мешает.

— Как хочешь. Как зовут прекрасного принца? — кивнула она на моего мальчика, восседающего у меня на коленях.

— Давид.

— Отличное имя. Путеводная звезда, — Марианна бесцеремонно потрепала малыша по макушке. — Пусть твоя звезда, малыш, горит ярко и потускнеет только в свой век и срок.

С недоумением воззрилась на девушку, прижав закряхтевшего ребенка к груди. Марианна мне начала нравиться все меньше и меньше. Странная она. И будто подслушав мои мысли, татуировщица хмыкнула:

— Ты думаешь, я странная? Есть такое. Моя бабка была шаманкой, ты можешь не верить, но есть на свете такие чудеса, которые мы чаще всего старательно не замечаем, а стоит заметить ― мороз по коже идет и все «чудное» принимаемся яро отвергать. Не бери в голову, все у твоего сына будет хорошо. И у тебя, — закончила она таинственное напутствие.

— Г-м, спасибо, — неуверенно промямлила, недоверчиво покосившись на чашку. — Это вам я должна отдать ключи?

— Мне. И давай на ты, разницы в возрасте у нас с тобой особо нет. Кстати, яду я в твою чашку не плеснула, — ровно сказала Марианна. — А что, нужно было добавить? — заметив, как я отшатнулась, она весело рассмеялась: — Прости, черный юмор иногда прет неконтролируемым потоком.

Подняв на руки ребенка, под насмешливым взглядом гостьи, отошла к окну.

— Давно ты знаешь Аяна?

— Давно. С универа, вместе учились, — равнодушно пожала она плечами. — Не переживай, на него я так же давно не претендую, не его типаж.

— Это… Откровенно.

— Ага. Откровенность за откровенность. Он ведь тебе нравится, да? Не просто нравится, ты горишь им.

— Не понимаю, о чем вы, — холодно ответила, чувствуя себя не в своей тарелке. Эта девушка начинала пугать меня до икоты. Крепче перехватив тихо агукающего Дэвида, развернула его к себе лицом, будто стараясь укрыть от ненормальной.

Губы Марианны исказила ухмылка.

— Сгораешь ты, а ненормальная я, — еле слышно пробормотала она. — Вот что, подруга, послушай, что я тебе скажу. И не только слушай, а мотай на ус. Когда Аян… Не если, а когда, сделает тебе шикарное предложение, не тупи и не строй из себя недотрогу, ждущую трамвая. Профукаешь и останешься у разбитого корыта. Соглашайся. Не раздумывая, поняла? Соглашайся, иначе сгоришь в своем ледяном огне и оставишь свою путеводную звезду сиротой. Ты меня услышала?

От страха мне в тот момент казалось: я продавлю собой подоконник, а то и вовсе мягким место заберусь на него, хорошо — широкий. Поясница ныла от боли, так сильно в нее впились деревянные бортики рамы. Во все глаза таращась на пугающую девушку, не знала, что и сказать, воздуха катастрофически не хватало. Она настолько меня испугала, и даже не слова, половину я и вовсе не поняла, а словно почерневшее лицо. Но буквально секунда ― и странная гостья невозмутимо допивала чай.

— Ну, мне пора. Будем надеяться, что ты меня услышала, — она вышла из-за стола и шагнула ко мне, наклонилась к моему совершенно ничего не испугавшемуся сыну и подмигнула: — Храбрый мышонок. Всех тебе благ, — и уже мне: — Испугалась? Напрасно. Учись различать реальную угрозу от той, что в твоей голове. В твоей вообще слишком много мусора, бестолковых страхов и суеты. Ключи в коридоре?

Заторможенно кивнула.

— Чудненько. Вернусь через пару часов.

Мне хотелось крикнуть: не надо, но я промолчала. Пришла в себя не сразу и то только потому, что Дэви на руках запсиховал. Посадив ребенка в стульчик, осторожно выглянула в прихожую. Как оказалось, ушла не только Марианна, но и пришедшие с ней мужчины. И только тогда смогла облегченно вздохнуть. Хорошая новость — ревности как не бывало, плохая — я начинаю бояться людей, хотя эта боязнь касалась только подруги Аяна. Интересно, она такая всегда была? И о чем вообще говорила? О каком таком предложении Яна? Спину неприятно похолодило. Но кое в чем внучка шаманки права — в моей голове действительно много пустых страхов, а жизнь ведь одна. Что останется у меня в старости, если с ними не разберусь, позволю захватить и погрузить на дно? Пустота и отчаянье. Это умозаключение мне не понравилось от слова совсем.

В тот день Марианна, как и обещала, вернулась даже раньше, чем через пару часов, принесла пухлый конверт с деньгами, но на этот раз никакими странностями не сыпала. Мы перекинулись парочкой ничего особо не значащих слов, она выразила надежду, что мы еще с ней встретимся, а может, получится когда-нибудь посидеть в кафе, и ушла, но не просто ушла, а, как мне показалось, унесла всю мою неуверенность в себе и тревоги.

Потрясающая девушка. Потрясла так, что оправляйся теперь. И я оправилась. Даже осмелилась первой написать Аяну и рассказать, как у меня прошел день. Ян посмеялся над моим впечатлением от его подруги и рассказал, как проходят его дни. В целом они состояли из переговоров и деловых встреч, с перерывами на недолговременный сон. Мужчина весело посетовал, он бы с радостью лучше провел эти дни со мной и Дэви, чем «развлекал» своих компаньонов. Признался, что у него впервые в жизни возникло стойкое желание сбежать с работы. Веселил шутками и делал все, чтобы я влюбилась в этого невероятного мужчину еще сильней. Хотя, казалось бы, куда уж больше.

С того момента как-то сама собой завязалась наша почти непрерывная переписка, наполненная волшебством, теплом и маленьким уютным счастьем. Но вместе с тем мне раз за разом вспоминались слова «шаманки» о неком предложении от Аяна, вынуждая чуть ли не каждую минуту думать о том, что она имела в виду, а еще ждать. Ждать его. И это ожидание волновало, заставляло танцевать ледяных бабочек в животе и молить о чуде.