Назови меня по имени, или Укротить миллионера

Глава 21. Роман

— Ну что, партнер, стоило мне идти? — поинтересовалась Анжи, поддев пальцами лацканы моего пиджака. — Ты из-за нее это все затеял, я права?

— Твое такси приехало, — скупо подметил я, убрав ее руки от себя.

Она усмехнулась, подмигнула мне и села на заднее сидение. Я захлопнул за ней дверь, передернул плечами. Все получилось напряженнее, чем предполагал. Еще услышав от Роберта, что здесь будет Вика, я стушевался. Хотел отказаться. Но потом решил проверить, живы ли мои чувства к Ласточке или же помешательство ею прошло бесследно и та глава в моей жизни закрыта.

Я одернул пиджак и вернулся в ресторан. Замедлился, обнаружив пустующее место.

— Где она? — глянул на Юлю.

— Ты об Анжелике? — с вызовом ответила та. — Да вот только ушла. Разве ты не заметил?

— Где она? — повторил настойчивее, сжав спинку стула, возле которого остановился.

— Какой черт тебя дернул привести эту змеюку? — подалась вперед девушка. — С каких это пор без нее и шага ступить не можешь?

— Юля! — предостерегающе произнес и придал взгляду тяжести, чтобы поняла, что не стоит со мной разговаривать в подобном тоне. Она начала забываться!

— Партнеров по работе нынче на день рождения друзей зовем? Как это понимать?!

— А предупредить заранее не судьба? Если бы сказали не перед самым выходом, то ничего бы такого не произошло.

Она делано рассмеялась. Сморщила нос, но тут же вернула себе серьезный вид, добавив дерзко:

— Ты не пришел бы.

— Ой, хорошо ты меня знаешь!

— Так, ребята, давайте жить дружно, — выступил миротворцем Роберт, но стоило нам с Юлей на него посмотреть, как тут же поднял руки, сдаваясь. Он глянул на притихших Кристину с Витей и добавил вполголоса: — Не понимаю, как вы работаете вместе?

Я и сам не понял, как все произошло. Полгода назад жизнь превратилась в смесь боли и попыток вернуть Вику. Она не поднимала трубку, не открывала двери, не появлялась в ларьке и даже салоне. Мне пришлось наступить на свое горло, умерить гордыню и обратиться к Юле. А та оправдала свое имя, ничего не рассказала, пока я не пообещал устроить ее на солидную должность, после чего заявила, что тоже не знает, куда делась Ласточка. В целом — Юля оказалась хорошей девушкой. Ее хватка поражала. Наверное, без нее мой бизнес по покупке и перепродаже антиквариата не пошел бы в гору настолько быстро. У меня была чуйка, а у нее — зубы, которыми она умела выгрызть любое согласие покупателя. Цербер, не иначе. Что удивительно, с Робертом я продолжал общаться из-за нее. Потому что они всегда вместе. Но дружбой это уже не назвать — так, приветствие и обмен короткими фразами старых знакомых.

— Еще раз повторяю вопрос… — процедил я сквозь зубы, уже не скрывая свою злость, как услышал стук каблучков и обернулся.

Вика с гордо поднятой головой прошла мимо. Взгляд скользнул вниз, оценивая то, что некогда было аппетитными формами. Девушка похудела, осунулась, стала жалким подобием той очаровательной Ласточки, которую хотелось обнимать и прижимать к любой стене, лишь бы впиться в пухлые губы и почувствовать ее сомнения, страх поддаться соблазну и желание ответить. Я запоздало понял, что не помог ей сесть.

— Анжелика еще вернется или можем продолжать без нее? — вставила слово неугомонная Юля, делано опустив в рот виноградину. — Я думала, мы на последней встрече все с ней обсудили.

— Предлагаю не вспоминать о работе, — отозвался Роберт и поднял бокал. — Давайте лучше выпьем за именинницу!

Я воочию ощутил, как моя спокойная жизнь пошла коту под хвост, стоило Вике сделать еще один глоток вина. Сдержался, чтобы не выхватить у нее бокал, а потом наклониться и попросить хоть немного поесть, ведь развезет так, что потом домой не дойдет. А также понял простую, как мир, истину: люблю эту глупую девчонку. За последние месяцы чувства притупились, мне удалось с головой погрузиться в работу и забыть о ней. Думал, огонь погас, но нет, он продолжал тлеть, чтобы сегодня вспыхнуть с новой силой. А Анжелику я взял с собой в качестве подушки безопасности, ведь подозревал, что будет непросто и придется искать повод уйти.

Ну уж нет! Я останусь.

Вика не смотрела на меня. Увлеченно разговаривала с Юлей, слушала рассказы Кристины о ее маленькой девочке, которой недавно исполнилось два годика, частенько подзывала к себе официанта и просила обновить вино.

— Может, хватит? — перехватил ее руку, едва девушка вновь потянулась к бокалу.

Она впилась взглядом в мою ладонь, поджала губы, задышала настолько глубоко, что верхняя пуговица на блузке едва выдержала этот напор. Моя упрямая девочка. Не шелохнулась, не подняла глаза, продолжала прожигать мою кожу вплоть до того момента, пока не отнял руку. И лишь потом посмотрела на меня и демонстративно сделала еще один глоток.

Как не плюнуть на рамки приличия? Перекинул бы ее через плечо и унес бы отсюда от греха подальше. А потом… ох, держитесь, Ласточкина Виктория, вы тысячу раз пожалеете, что некогда отказались от моего общества!

— А мы с Никитой тоже собираемся скоро завести ребенка, — вдруг выдала она, повернувшись к Кристине. — Я больше хочу девочку, а он — мальчика. Даже имена уже выбрали.

На меня словно вылили ушат ледяной воды. Я в растерянности посмотрел на Юлю, у которой буквально отвисла челюсть. Зло ухмыльнулся, щелкнул языком. Замечательно!

— Так выпьем за это! — поднял бокал, ощущая себя полным идиотом.

Вика приняла вызов. Снова налегла на алкоголь, теперь беззастенчиво шутя и развлекая всю компанию. Я пытался поймать ее взгляд, вставлял незначительные фразы, порой смеялся там, где не было смешно, лишь бы обратить на себя внимание. Безуспешно.

Зато развязавшийся язык девчонки уболтал всех, выдав те крохи информации, которые могли спасти наши отношения в прошлом, узнай я о них раньше. Оказалось, моя Ласточка пряталась в Санкт-Петербурге. Все это время рвалась ввысь по карьерной лестнице, хотя, помнится, я ставил на ее амбициях крест, до последнего считая, что сама себя угробит в чертовой дыре. Но она доказала обратное. Только вот радоваться за нее не получалось. Впалые щеки и общая бледность вызывали беспокойство. Хоть шутки были острыми, а губы то и дело растягивались в обворожительной улыбке, в карих глазах таилась печаль. Как бы Вика ни старалась ее скрыть, я все равно увидел.

Мне мешали люди. Хотелось убрать их всех, остаться наедине со своей девочкой и прикоснуться к ней. Снова. И снова. Дотронуться до холодных ладоней, притянуть к себе…

— Юля! — Роберт встал и взволнованно кашлянул в кулак. Он обвел взглядом присутствующих и кивнул кому-то за пределами нашего столика. — Я не буду ходить вокруг да около…

Два официанта подкатили тележку с шампанским и передали ему пышный букет роз.

Весь зал понял, что сейчас произойдет, и принялся с интересом наблюдать. Юля побледнела. Впрочем, не сильнее Ласточки. Та вообще стала белее снега. Черт! Но почему? Из-за своего Никиты или по каким-то другим причинам? Я не знал, строил догадки, еще надеялся…

— Юль, — продолжил мой недодруг, — мы с тобой встречаемся всего полгода, но даже этого времени мне хватило, чтобы понять: ты — единственная, с кем я хотел бы дожить до старости. Звучит банально, да, — парень разволновался еще сильнее, и каждый сидящий в ресторане мужчина его прекрасно понимал. Он опустился на одно колено, достал коробочку, произнес слова любви, и Церберша расплакалась.

— Ты выйдешь за меня? — прозвучал главный вопрос этого вечера.

— Конечно! — воскликнула она, громко шмыгнув носом. — Ты еще спрашиваешь?!

— Ну не вести же тебя в ЗАГС без спроса. Я же не варвар какой-нибудь.

Я перевел взгляд на притихшую Ласточку. Она смотрела в упор на тарелку, часто моргая. Одинокая. Печальная. Потерянная. Меня настолько захватили ее эмоции, что я пришел в ярость! Дуреха же, нет?! Сбежала, обрекла себя на душевные страдания и теперь пыталась выглядеть сильной и независимой. Или мне все казалось? Ведь если рядом с ней этот Никита, то, может, она неплохо провела эти полгода? А сейчас просто устала…

Поцелуй теперь уже жениха и невесты вызвал бурные аплодисменты. Кристина бросилась их поздравлять. Вика коротко обняла сестру, улыбаясь и искренне радуясь за нее. Вот только вскоре что-то шепнула Юле на ухо, вызвав ее недоумение, и поспешно покинула ресторан.

Эй, куда?! Я посмотрел на Цербершу. Она с извиняющимся выражением лица поджала губы, и я недовольно вздохнул, собираясь отругать ее на работе за самовольство. Видно же, что сводничала. Вот только злости на нее не появилось. Пожав руку Роберту, я залпом осушил бокал шампанского и быстрым шагом поспешил за Викой, зная наверняка, что далеко она не ушла. Не в таком состоянии.

И оказался прав. Ласточка стояла на углу ресторана, прислонившись к стене и опустив голову. Словно вжалась в саму себя. Скомкала в кулак одежду, будто отчаянно умоляла свое сердце больше не болеть. Тяжесть захватила и меня.

— Ласточкина? — позвал я, поравнявшись с девушкой.

Она вздрогнула. Начала вытирать слезы и шмыгнула носом, но я не стал ждать. Не смог. Услышал, как рвется натянутая цепь, которая все это время не позволяла даже дотронуться до моей девочки. Схватил ее за ладонь, потянул за угол и, прижав к стене, поцеловал: отчаянно, боясь ее реакции, желая ощутить ее ответное желание.

— М-м-м! — запротестовала Вика. Все такая же колючая.

— Тише, малыш, — попросил, оторвавшись от влажных солоноватых губ, и начал вытирать со щек слезы.

— Пусти.

— Нет, — с давящей болью в груди произнес я. — Ни сейчас, ни когда бы то ни было.

— Рома!

— Как же я скучал по твоему голосу, Ласточка, — признался в ответ на возмущение. Не удержался. Обнял. Провел носом по шее, наслаждаясь мягкостью кожи. — По запаху. По губам. Ласточка моя, зачем ты так быстро улетела?

— Рома, пусти, — ее подбородок затрясся, она шмыгнула носом и отвернулась. А спустя миг, едва по щеке скатилась очередная слеза, прошептала с такой дрожью в голосе, что мне стало не по себе: — Ты ведь с ней…

Ревновала? Ее чувства не угасли? Я часто думал: а были ли они на самом деле? Вспоминал ее румянец на щеках, как мы потеряли голову от желания, и она тянулась ко мне. Сама. И теперь я невольно обрел надежду. Крохотную совсем, но даже такая вселяла веру в то, что еще все можно вернуть.

— Нет, Ласточка, нет! Ну же, посмотри на меня. Анжелика мой деловой партнер.

— С партнерами не ходят на дни рождения друзей, — нахмурившись, процедила она сквозь зубы, зло, отчаянно, на грани истерики.

— Я с ней спал задолго до нашей встречи, — пояснил и все-таки повернул это милое личико к себе. Улыбнулся, достал платок, чтобы вытереть очередные слезы, но на миг застыл, встретившись с моей девочкой взглядом. — И Роберт мне давно не друг.

— Тогда зачем ты пришел?

— Ради Юли. Мы сработались с твоей сестрой. И… как только узнал, что здесь будешь ты, передумал идти, — сказал я и тут же пожалел о намерении говорить чистую правду.

Ее глаза снова наполнились слезами. Женщины такие плаксы. Будь то маленькая испуганная Ласточка или грозный зубастый Цербер.

— Погоди, не надо… Черт! Я скучал. Очень, — решил признаться. Вдруг сработает?

— Рома…

— Маленькая моя, как же долго я искал тебя. Сначала спрашивал о тебе в салоне, потом караулил ночами в ларьке, был в приюте, торчал под твоими окнами, не понимая, почему там не горит свет. А потом шантажировал Юлю и даже дал ей снова работу. Я сходил с ума. Понимаешь?

Она опустила голову, а меня пробрало такой щемящей нежностью, что, несмотря на вялое сопротивление, я снова словил ее губы, такие манящие, чувственные, трепещущие от моих прикосновений. С трудом подавил желание углубиться в поцелуй, чтобы показать, насколько я скучал по своей девочке. На миг оторвался, ощутил немного пьяное дыхание. Наверное, не стоит сейчас настаивать. Это будет нечестно. Однако холодные ладошки коснулись моей шеи, в свете фонаря заблестели мокрые от слез ресницы, а подрагивающий подбородок дал подсказку — Ласточка ищет утешенья. А может, не только его?

— Эй… — дотронулся до ее щеки.

Вика приластилась к моей руке и, словно решившись на отчаянный шаг, подалась вперед. Она ответила на поцелуй с таким отчаянием, что смела последние крохи сомнения. Моя девочка.

Кажется, я впервые не знал, как поступить. Хотелось ее всю, каждый сантиметр тела, каждую частичку души. Всю, черт возьми! Чтобы больше никаких Никит в голове и уж тем более в реальности. Кто бы ни был рядом с ней, я загорелся желанием встать на его место, потому что только там себя и видел. Рука об руку. Плечом к плечу. Конечно, мы почти ничего не знали друг о друге. Двух недель катастрофически мало, но времени подумать у меня было в избытке. И сейчас, увидев свою девочку, я словно получил второй шанс. Глупо не воспользоваться им!

Я нащупал в кармане телефон.

— Рома?

— Вызову такси, — коротко сказал и сильнее сжал ее ладонь, боясь упустить.

— Не надо. Я уже.

— Давно?

Она посмотрела на время и огорченно вздохнула.

— Еще семь минут. Долго.

— Не дольше, чем ждать тебя полгода.

— Можно подумать, ты ждал! — фыркнула она и тут же судорожно вздохнула.

Я снова подался к ней, не давая передышки. Начал осыпать поцелуями, распаляя и наслаждаясь будоражащим рваным дыханием. Никто с таким трепетом не отзывался на мою ласку. И я сам еще никогда не чувствовал столь острой необходимости в женщине.

— Я работал, — прошептал ей на ухо. — Пытался забыть.

— Забыл?

— Как видишь, не смог… А ты?

Ответом мне стал поцелуй. Такой отчаянный и полный потаенного желания, что если бы не обстоятельства, я наплевал бы на приличия.

Нас прервал машинный гудок.

— Мое такси. Мне пора, — сообщила она, а пока я переваривал услышанное, вырвалась из объятий и направилась к нему.

Что значит пора?

— Ласточкина! — возмутился ей вслед. Девчонка обернулась, непонимающе свела брови и спросила: — Что?

— Мы не прощались!

— А-а-а… Ну, пока.

Она отвернулась и пошла дальше. Как ни в чем не бывало! Словно не мы несколько секунд назад теряли голову из-за близости и сходили с ума от поцелуев.

Я сорвался с места, как только закрылась дверь автомобиля. Ударил ладонью по стеклу, обогнул машину и запрыгнул на заднее сиденье, рядом с ней.

— Эм, — Ласточка нахмурилась и негромко спросила: — Нам в одну сторону?

— Адрес! — потребовал таксист и, получив от меня координаты, завел мотор.

Путь домой занял какое-то время. Я то и дело касался руки Вики, мечтал снова словить дыхание, но одергивал себя, не собираясь смущать таксиста. А едва мы вышли из машины и та отъехала, прижался к своей девочке, отчаянно боясь хоть на миг расстаться. Даже если она кому-то уже принадлежит, сделаю все, чтобы этот кто-то померк на фоне меня.

— Где мы?

— Возле моего дома.

— Рома, мне надо в отель, потом к маме заехать и вообще… М!

Я не смог отказать себе. Снова поцеловал, демонстрируя, что не нужно бояться. Так надо! Так должно быть!

— Ласточка, — отстранившись, посмотрел в затуманенные глаза. — Давай поднимемся.

— Я… — она стушевалась.

— Маленькая моя, — начал уговаривать ее, порхая губами по покрывшейся мурашками коже. До последнего надеялся услышать согласие, увидеть хоть какой-нибудь знак, чтобы действовать смелее. И получил его:

— Я… хорошо, поднимемся.

А как только мы оказались в моей квартире, одежда полетела на пол. Морзе заскулил, ожидая от своего хозяина ласки, но вскоре понял, что не дождется. Сегодня накопленные за полгода чувства были предназначены только моей Вике.

— Рома…

За эту ночь мое имя приобрело тысячи оттенков. Оно вырывалось из ее уст то с нетерпением, то с отчаянной мольбой, а то и вовсе со стоном удовольствия. Я не знал, что будет утром. С каким настроением проснется моя девочка? Может, она опять назовет меня кобелем или кинет конфетку, как швыряют кусок хлеба бродячей собаке? Пусть. Зато сейчас она была открыта, нежна и невообразимо красива. И вся моя. Только моя.

— Вика, — произнес я, смотря в большие карие глаза, и откинул упавшую на щеку прядь. Думал повторить ее имя вновь, но Ласточка улыбнулась, прикрыла веки и нырнула в мои объятья.

Теперь я понял, чего мне не хватало все это время — ее.