Не чужие (СИ)

Глава 15

— Поговаривают Давид Эдуардович в конце следующей недели уезжает на какую-то важную конференцию. Это так? — оторвав взгляд от экрана мобильного телефона, смотрю на жующую творожную запеканку Аню.

— Да. Это так, — сухо роняю немногословную фразу, чтобы снова вернуть все свое внимание обратно. «В телефон».

— Мне знаком этот взгляд…

Погасив экран телефона, откладываю его в сторону, чтобы не было больше соблазнов снова залезть в «нашу переписку», где присутствуют сплошные милые рожицы и много горячего подтекста, которое чересчур будоражит мое воображение.

— Ау… Ева, ты вообще здесь? — машет перед моими глазами своей ладошкой Аня.

— Прости. Я просто кое с кем переписываюсь.

По тому, как округляются ее глаза, как лихорадочно подрагивают мышцы на красивом лице — новость ее шокировала. И шокировала весьма приятно.

— Ты всё — таки, тогда к нему вернулась, да? — она запрокидывает голову назад, мечтательно улыбаясь.

— Тогда он меня фактически прогнал, — взяв в свои руки стаканчик с горячим ароматным кофе, жадно делаю глоток, неприятно обжигая небо и язык.

— Вы теперь встречаетесь?

— Мы ничего друг другу не обещали. Ещё рано о чем-то говорить, — проверяю время на часах. Следующая пара начнется только через пятнадцать минут. Значит Аня успеет ещё задать пару провокационных вопросов.

— Ты играешь с огнем, Ева. Чувства не поддаются логике, а ты непременно захочешь взять и это под контроль.

— Не хочу питать ложных надежд относительно «нас». Он молодой. Начинающий спортсмен. У него вся жизнь впереди — яркая, не обременяющая, перспективная, — произнося все эти слова, внутри все сжимается от правдивости этих эпитетов. Я не подхожу ни к одному из них.

— Вставь во все это «себя»… разве от этого что-то изменится? — подается вперед, сверля меня пытливым взглядом.

— Я всегда буду почти на десять лет его впереди, Ань. Уже это не изменить.

Посетовав, что могу не успеть подготовиться к лекции, покидаю студенческое кафе с учащенным сердцебиением.

Я знала, что разговор закончиться примерно так. И все равно раскрыла все карты, а точнее в очередной раз вывалила «все это» на стол, как есть.

Если Аня отнеслась с огромным пониманием и восприняла информацию весьма благосклонно относительно Кирилла, то мама осталась непреклонной и, поэтому остаток своей вылазки в столицу коротает в гостиничном комплексе, который я же оплатила.

В нашей обители снова витает запах сигарет, значит Давид снова курил, не выходя из кабинета.

— Думал, ты уже не вернёшься, а сразу пойдешь на лекцию. Кто там у тебя сейчас…? — не отрывая взгляд от бумаг, интересуется он.

— Экономисты, третий курс, — присаживаюсь на свой стул, устремляя свои глаза в окно.

— Я хочу познакомить тебя со своим сыном, — его голос прозвучал, как приказ, который не подлежит обсуждению, а только безоговорочному исполнению. — Судя по реакции, ты уже наслышана, — хмыкнув, он снова возвращается к бумагам.

— Я видела тебя с мальчиком и с девушкой в торговом центре после нашей… Увидела своими глазами, так сказать, — улыбнувшись, благосклонно наклоняю голову в бок.

— Его зовут Матвей. Няня скоро привезет его ко мне, так как у самой появились срочные семейные дела, — его интонация лишена всяких эмоций, словно мы не о ребенке разговариваем, а об очередной методичке с нововведениями.

— Давид, я с радостью познакомлюсь с твоим сыном, если его мама будет не против, — мне интересно, что он на это скажет, провоцируя на дальнейшие детали его личной жизни.

— Она давно потеряла право участвовать в воспитании Матвея. И… да, я не против, что ты с ним познакомишься.

— Но?

— За твоим браслетом тоже скрывается суровая реальность последствий, которые произошли из-за определенных событий.

— Матвей — это суровое последствие? — во мне вскипает материнский инстинкт, который буквально вопит о несправедливости к собственному ребенку этим человеком. Его лишили матери, только, потому что она не угодила чем — то его папочке. Возможно и не без причины…

— Кажется у тебя лекция сейчас начнется, — и в подтверждении его слов оглушительно звучит звонок, призывающих всех студентов собраться в лекционных классах, как и мне проследовать к ним.

Встав, ощущаю на себе его изучающий взгляд. Знала ли я истинного Давида? Или же это я из него «вылепила бесчувственного монстра» своим выбором? Одни вопросы, на которые, возможно и не получу ответы. Никогда.

Лекция идет мучительно медленно, позволяя мне обдумывать все слова Давида и перекручивать по множеству раз в своей голове, перебирая, пробуя на вкус его отдельные высказывания насчет сына, не обращая внимание на тихо пиликающий телефон в сумке.

— Ребята, выполнив задание, сложите тетради на край стола. Мне нужно выйти, — выхожу за дверь и набираю Кирилла. От него два пропущенных.

До конца пары остаётся десять минут, поэтому позволяю себе сбежать из аудитории, чтобы услышать его голос.

— Кирилл, — задерживаю дыхание. — Что-то случилось?

— Случилось… ты впервые мне позвонила сама, — его смех вибрирует в районе моей груди, отчего и я улыбаюсь.

— Как твои дела?

— Я думаю о тебе. За один час уже три раза вспомнил… Или лучше унять свой пыл? — не перестает издеваться надо мной.

— Из-за тебя я практически всё пропустила мимо ушей, когда завтракала с Аней в кафе, — надеюсь это больше похоже на флирт, нежели на осуждение.

— Из — за тебя у меня могут быть проблемы в мужской раздевалке… я же молчу, — понизив голос, шепчет мне в трубку.

На часах ещё не было и восьми утра, как поступило сообщение от Кирилла. Он попросил фото прямо из кровати. Долго смущаясь и нервничая, я отправила только зону декольте в ночной сорочке. Совсем невинно, только решила добавить изюминку — одну бретель спустила со своего плеча.

— Ммм… обвинения в мой адрес неуместны. Ты сам попросил.

— Хочу тебя увидеть… Этого ты мне запретить тоже не сможешь, — на заднем фоне я отчётливо слышу мужской отборный мат, а затем Кирилл сухо роняет, что позже обязательно перезвонит или напишет.

Мне навстречу идет молодая девушка с ребенком, поравнявшись со мной она спрашивает:

— А, где здесь кабинет Мартьянова Давида Эдуардовича? Может этаж перепутала… — она растерянно смотрит на кабинеты, расположенные по левой стороне, старательно вчитываясь в таблички. Ее лицо мне знакомо, только я ошиблась насчет ее роли в жизни некогда близкого мне человека.

— Нужно спуститься на этаж ниже. Матвей, да? — всматриваюсь в лицо мальчика. Удивительно, как они похожи. От мамы, словно, ничего и нет. Горько усмехнувшись своим мыслям, продолжаю: — Я все равно туда иду. Могу проводить.

Буквально с порога кабинета, мальчик бежит в объятия своего отца. Давид при этом улыбается так искренне, а в его глазах появляется что-то отдаленное, похожее на любовь. Именно, так он раньше смотрел на меня, пока я… Уже и не важно.

Сейчас все становится неважным, когда на моих собственных глазах разворачивается удивительная картина единства отца и сына — их объятия и мимолетных поцелуй Давида в макушку мальчика.

— Оля, можете идти. Виктории я позже сам наберу, — девушка кивает и покидает кабинет.

Матвей сразу берет в руки листы бумаги и стопку карандашей, которые любезно вложил в его ладонь Давид.

— У тебя две няни? — озадаченно спрашиваю, глядя, как на бумаге появляется подобие домика с трубой.

— В основном одна, но в критические моменты могут понадобиться две, — достает из рюкзака мальчика бутылку с водой и пачку детских печенюшек. — Сейчас позвоню нашей экстренной няне, чтобы забрала его.

Матвей, услышав наш разговор, грустно опускает уголки губ, пряча свои серенькие глазки. Скорее всего, он не раз слышал подобное, чувствуя себя каждый раз лишним.

— Можно я с ним погуляю? За нашим институтом есть хорошая детская площадка с современными игровыми модулями. Думаю ему будет интересно, а потом вы вместе поедите домой, — и по тому, как загораются глазки мальчугана, он точно хочет на эту самую площадку, а экстренная няня, скорее всего захочет затащить его обратно домой, лишая последнего шанса насладиться солнечной погодой.

— Ева… если тебе будет удобно. Меня сейчас ректор ждёт на ковер, а Матвей очень некстати… — предупреждающе шикаю на него, чтобы замолчал. — Много работы, сынок.

— Я знаю, пап… Всегда одна сплошная работа, — грустно вздохнув, продолжает рисовать.

— Меня зовут, Ева. А ты, Матвей, — протягиваю ладонь, присаживаясь рядом с ним. — Сколько тебе лет?

— Ему скоро четыре. Большой пацан, — роняет Давид, направляясь к выходу. — Заменю тебя на твоей последней лекции. Освобожусь примерно через два часа.

И вот теперь мы вдвоем провожаем спину «занятого папочки».

— Матвей, не бойся меня. Я не обижу, — вырывается из меня первое, что пришло на ум. Дети же могут бояться незнакомых людей? — Пока папа занят — мы с тобой погуляем.

— Я не боюсь, — встав на ножки, складывает обратно карандаши и кладет рисунок на стол к Давиду. — А ты красивая.

Когда маленький ребенок говорит такие слова — ему сразу веришь, потому что дети не умеют врать. Они на это не способны. Чего не скажешь о взрослых…

На втором часу нашей прогулки, выясняется, что Матвей хочет в туалет, а потом и пить, и кушать. Все его поручения я беспрекословно выполняю, потому что чувствую, что так нужно. Мы обмениваемся энергией, как с Кириллом. И это немного меня пугает.

— Хотел уже звонить, — Давид встаёт из своего кресла и направляется к нам, чтобы потуже завязать шарфик Матвею. — Подвезем тебя домой, Ева.

— Мы задержались… угостила его заварным пирожным с помадкой. Матвей сказал, что ты ему такие покупаешь, — кажется я сдала мальчика, судя по ухмылке на лице его отца.

— Хитрый, — подмигивает мальчику. — Подождите меня. Сейчас оденусь.

Проходит минут тридцать, как машина Давида притормаживает во дворе моего дома.

— Пока, Матвей, рада была с тобой познакомиться, — посылаю ему улыбку и слегка сжимаю его теплую ладошку.

— Папа… а можно она будет моей няней? Она самая красивая и добрая, — весело спрашивает у него.

— Не получится, парень, — косо посмотрев на мальчика, недобро улыбается.

Он хотел сына от меня… просил бросить пить противозачаточные.

Нужно уходить, чтобы не возникло гнетущее молчание, чтобы не рвать себе душу, не винить себя за прошлое, захлебываясь в слезах. Я это проходила. Мы это проходили.

— У тебя отличный сын, Давид. Хорошего вечера, — еще раз улыбнувшись мальчику, покидаю салон автомобиля.

Оказавшись на улице, поспешно иду к подъезду, как вдруг оказываюсь в капкане уже до боли знакомых рук.

Его ладони сминают мое тело сквозь теплое пальто, отключая мир вокруг нас.

— Раз ты любишь проводить время дома… хочу первое совместное утро, — шепчет Кирилл мне в губы, чтобы накрыть их своими губами.

— Как ты здесь оказался? — отвечая на поцелуй, ласкаю его рот языком.

Кирилл издает протяжный рычащий стон, отстраняясь, чтобы обхватить ладонями мое лицо.

— Ты права, нам поздно начинать конфетно — букетный период…

И отголоски моего сознания повергают меня в шок. Я не видела, как уехала машина Давида с моего двора, а это может только означать одно… на одного человека, узнавшего о моем тайном и запретном влечении стало больше.