(Не)Холостяк (СИ)

Глава 72

В ресторан приезжаем за полчаса до приезда гостей. Лиза, организатор, всё проверяет который раз. Перфекционистка.

Я помогаю маме подняться по лестнице. В дверях встречает Аврора.

— Здравствуйте, Мария Евгеньевна,— расплывается в улыбке, пытаясь, очередной раз очаровать мою мать.

Но матери она не нравится. Говорит — скользкая гадюка. Чутьё у мамули, кстати, отменное.

— И тебе не хворать,— язвит родительница.

Кого-то мне её ответ напомнил.

— Семья почти в сборе. Где благоверная?— смотрит требовательно Аврора.

— Алиса не приедет.

— Как так? Ты понимаешь, что большинство прессы здесь только чтобы снять вас вместе?— злится.— Ты знаешь, чего мне это стоило?

— Я тебя об этом не просил.

— Могла бы и сама догадаться, что девушка в траур никуда не поедет,— упрекает Аврору мама.— Не недалекая вроде...

— А вы не меняетесь, Мария Евгеньевна...

— А я не молодка, чтобы меняться,— нагрубила ей мать и пошла в ресторан, приподнимая подол длинного платья.

— Что я теперь журналистам скажу?— шипит на меня, косясь в сторону подъехавшей машины одного из каналов.

— Ты умница, сама придумаешь,— похлопал её по плечу и последовал за матерью.

Гости прибывают, гора подарков растёт, запоздалые поздравления.

— Привет!— подходит Калли с улыбкой до ушей на лице.— С днём рождения!— целует рядом с губами. Но с радостью бы всосалась в них.

— Опоздала немного, на прошлой неделе, был,— добавляю в голос холода.

— А я поздравляла, но ты не ответил,— надула губы.

— Извини, но тот день был насыщенный на поздравления. Я физически бы на все не ответил.

— Ну, да... Я читала новости. Поздравляю и с отцовством.

— Спасибо!..

— Брат, с днюхой!— подскочил к нам Мурат с целым облаком из чёрных воздушных шаров.

Братишка смерил глазами Калли и широко улыбнулся. Сучонок мелкий! По моим стопам идёт.

— Мурат,— протянул ей руку.— Вас я знаю. Ваша общая песня до сих пор в плейлисте висит.

— Я вас оставлю,— слился от них.

Камеры следят за мной, выхватывая любой интересный момент. Потом такую нарезку сделают — не отмоешься.

— Что за хрень?— достаю телефон и смотрю на экран, подозрительно тихо от него.

Связи нет. Приподнимаю выше — никакой реакции.

— У всех так. На всех операторах,— стоит рядом мой саунд-продюсер.— Хорошее место выбрал. Никто прямой эфир не запустит,— смеётся.

— Да фиг с ними. Я должен на связи быть.

— Размечтался...

Вечер идёт на ура. Гостям весело. А у меня почему-то сердце не на месте, за Алису с Ильёй волнуюсь.

С друзьями выходим на улицу перекурить. Вернее они покурить, а я просто за компанию.

Вне ресторана у всех дружно начинают трезвонить телефоны и приходить оповещения.

— Глушат ори их там что ли?— посмеивается Мурат, проверяя сообщения.

Я открываю свои. Около пары десятков в мессенджере и восемь неотвеченных звонков от Лили.

Она мне сто лет уже не звонила, а тут столько раз. Набираю.

— Гас, ты в какой жопе мира решил день рождения отметить? До тебя, как до Кремля, не дозвонишься!— выливает на меня сразу весь яд.

— Что случилось?— просто так она бы мне не долбила.

— Алиску в больницу увезли. Угроза выкидыша. Ноги в руки и к ней. Я не смогла поехать, мне Илью не с кем оставить.

— Почему угроза?

— Гас, ты тупой? Тебе про её резус-конфликт что-нибудь известно?

— Да. Она говорила... Куда её отвезли?

— В тридцать первую ГКБ.

— Понял. Уже лечу,— отключился.— Мурат, прикроешь меня перед мамой? Мне уехать надо...

— Ник, ты гонишь? Ещё же даже торт не вынесли.

— Алису в больницу увезли...

— Аа, ну, ладно... Что-то серьёзное?— взволнованно.

— Надеюсь, что нет. Я позвоню,— рванул на стоянку.

Стас домчал до больницы довольно быстро. Но меня отказываются пропускать к Грозной.

— Молодой человек, вы время видели?— держит меня медсестра.

— Видел. Она же всё равно не спит.

— Другие спят. Там женщины беременные, им покой нужен.

— Я тихо. Никто не проснётся,— обещаю ей, а сам достаю портмоне и из него несколько купюр. Запихиваю ей в карман.

— Халат и бахилы наденьте,— шепотом.— Она в седьмой...

Как и обещал — прокрался тихонько в палату.

Алиска лежит под капельницей, закрыв глаза.

Присаживаюсь на стул у её кровати и слегка касаюсь пальчиков. Она вздрагивает и открывает глаза.

— Что ты здесь делаешь? У тебя праздник, гости...— слегка присаживается.

— Ты дороже всего этого...

Беру её руку и подношу к губам. Она холодная. Выдыхаю, чтобы согреть.

— Почему не позвонила сразу?

— Лилька звонила, но ты был недоступен,— слегка сморщилась.

— Больно?

— Уже меньше. Тонус падает.

— Я ничего в этом не понимаю. Но обещаю всё выучить. Иначе мама с меня живого не слезет.

— Мама?— вскидывает бровь.

— Да. Она прилетела. Хочет познакомиться с тобой и Ильёй.

— Прости, но я пока не готова обрастать новыми родственниками.

— Это ты моей маме скажешь. Но она тебя слушать вряд ли будет. С ней лучше не спорить.

— Ты её боишься,— посмеялась, но тут же схватилась за живот и скорчилась от боли.— Не смеши меня. А то я точно не доношу.

— Врача позвать?

— Не надо. Он и так сюда бегает постоянно.

— Он? Мужчина?

— Представь себе, бывают мужчины гинекологи... Он дежурный, утром мой врач приедет.

— Хочешь, я её сейчас подниму и привезу?

— Не надо!— хватает меня за руку с телефоном.— Она ничем мне сейчас не поможет.

— Ладно... Что я могу сделать?

— Не нервировать меня,— раздраженно.— Я должна выносить этого ребёнка... Обязана...

Догадываюсь почему. И ты убьёшь меня, когда узнаешь, что не Грозный его отец. Натворил я, конечно, дел...

Вбежала медсестра, поменяла бутылку с лекарством, улыбнулась мне и снова скрылась из палаты.

— Ты неисправим,— замечает Алиса взгляд женщины.

— Я ей просто заплатил, чтобы меня впустили,— оправдываюсь, как нашкодивший пацан.

— Вот видишь, не везде твоё имя и мордалица открывают двери,— поворачивается ко мне спиной и поджимает ноги к животу.

— Поспи, я послежу за капельницей,— поглаживаю по плечу.

Алиса притихает, дыхание становится ровным.

В палату заходит врач. Удивляется, увидев меня.

— Вы кто больной?

— Муж... Будущий...

— Ясно.

— Опасность большая?— интересуюсь у него.

— Мы стараемся сохранить беременность. Ваша невеста сказала, что это очень важно. Так что ждём...

Я тоже буду ждать. Со всеми. У меня выхода нет.

Клянусь! Выйдешь из больницы и слова тебе не скажу против, чтобы не волновать.

Я хочу этого ребёнка не меньше тебя. И ещё хочу, но с твоей проблемой у нас вряд ли будет такой шанс.

Под утро Алиску освобождают от плена иголок. Она отодвигается на край и хлопает по кровати, приглашая меня лечь рядом.

— Ты серьёзно?— удивляюсь, но настороженно.

— Не беси меня, Гас. Мне холодно, а ты здоровый и тёплый.

Кровать подо мной сильно проседает.

— С завтрашнего дня отправляешься на сушку,— утыкается носом в мою грудь и прячет руки между нами.

— Как скажешь...

Мы засыпаем. У обоих впечатлений хватает, чтобы мгновенно нас отключить от реального мира.

Просыпаемся от шума в коридоре. Кто-то ругается. И голос женщины мне кого-то напоминает.

Твою мать! Нет, не так. Мою мать!

Открывается дверь, на пороге мама и медсестра, которая не хочет её впускать.

— Руки уберите, женщина,— строго произносит мать.— Тут МОИ дети.

Я приподнимаюсь. Алиса тоже встрепенулась и села, но спросонья не втыкает в ситуацию.

— Мам? Ты как здесь?

— Мама?— открывает широко глаза Алиса, глядя на меня.

Мамуля тем временем закрывает дверь перед носом ворчащей медсестры.

— Да, мама. Сорок лет уже как,— проходит в палату и ставит пакет на тумбочку.— Тут Люда покушать вам приготовила. Знаю я больничную баланду. И торт,— с укором посмотрела на меня.— С выноса, которого ты сбежал и никому ничего не сказал.

— Мурат знал...

— Мурат! Этот балбес ничего толком не объяснил, пришлось Стаса допрашивать. В вашем доме прислуга знает больше, чем хозяева.

Алиска с улыбкой наблюдает, как мать меня прессует по всем фронтам.

— Мамаша у тебя — огонь!— шепчет, пихая меня в бок локтём, пока мама достаёт из пакета контейнеры.— А ты сыкло...

Что? Поживёшь с ней и сама будешь по струнке ходить.

— Слезь с кровати, громила!— рычит на меня родительница.

— Извините, вас, как зовут?— спрашивает у неё Грозная.

— Мария Евгеньевна,— подаёт ей салат и вилку.— Но можно просто — тётя Маша.

— Добро пожаловать, тётя Маша,— расплывается в хищной улыбке Грозная, косясь на меня.