(Не) лучший принц для попаданки (СИ)

20. Дар

В тронном зале было, как и всегда, светло и пусто. А самое удивительное, наконец-то, впервые за долгие годы, пустовал трон.

Когда я сообщил матери, что хочу пройти коронацию как можно скорее, она, конечно же, удивилась. Изогнула свои тонкие брови, усмехнулась, всем видом демонстрируя, что ждала задержек и попыток оттянуть неизбежное. Я с усмешкой отметил, что сбежать от судьбы всё равно не получится, так не проще ли принять её, просто смирившись с тем, что мне уготовано?

Кажется, она такой вариант действительно оценила. Хмыкнула, но не презрительно, а с нескрываемым интересом, и сказала, что такой, покорный сын нравится ей гораздо больше.

Коронация у эльфов совершенно не походила на провозглашение повелителей в других странах. Там всегда присутствовали свидетели, проводили целый ритуал… Корону возлагали на голову нового короля, потом также короновали его жену. У эльфов с этим всё было проще.

Один на один, старый правитель и новый, а ещё магия, одна на двоих, заложенная в короне. Залитый солнцем тронный зал, мраморные плиты под ногами…

— Я ждала от тебя сопротивления, сын мой, — проворковала королева Инсидарриэль, проскальзывая в тронный зал следом за мной. — У тебя всё-таки характер твоего отца, а он… Никогда не поступал так, как разумно. И никогда не поддавался. За то его я, должно быть, и любила…

— Ты? Любила его? — рассмеялся я. — А ты умеешь? Ты многого о нём не знала.

Она тряхнула головой.

Королева Инсидарриэль была, несомненно, светлой эльфийкой. От матери, моей бабушки, которую я никогда не знал, лишь видел на портретах, она унаследовала и тонкую, хрупкую внешность, и сильную магию. Королева была тонка, как тростинка, и с заостренного лица смотрели большие зеленые глаза. Наши лица были похожи. И уши также остры, и те же тонкие, острые и резкие черты. На её лице, может, немного грубоватые для женщины…

Мать любила заплетать волосы в тяжелые косы и укладывать их вокруг головы, повторяя форму короны, которую не разрешалось носить просто так, без повода. Но сегодня её королевские регалии были при ней, а волосы светлыми волнами лежали на плечах. Она изредка вздрагивала, словно о чем-то вспоминала и тянулась к своим локонам, пропускала их между пальцами, наслаждалась шелковистостью, потом поднимала на меня взгляд и усмехалась. Она торжествовала, и это было очевидно.

— Твой отец был неведомого мне рода, — протянула Инсидарриэль, — и я даже не знаю, что меня толкнуло в его объятия. Пожалуй, мне хотелось доказать, что я королева и без сильного мужа.

— Тогда почему ты не нашла себе кого-то слабого? — усмехнулся я, внимательно глядя в её зеленые, как и у меня, глаза.

Я унаследовал многое из того, что она умела и чем она была. Пожалуй, больше, чем у отца, и зачастую ненавидел себя за это. Но сегодня мне было… Даже весело.

Я сказал Ладе, что обману свою мать, но не говорил, что сделаю это сегодня. Слуги доложили, что Лада пошла с Сиарой на святое озеро, чтобы восполнить резерв, я же сразу отправился к матери. Коль уж моя жена согласилась, надо делать всё быстро. Потом будет поздно.

— Твой отец не был сильным, — рассмеялась королева, возвращая меня в реальность своим журчащим, как ручеек, смехом. — Он был просто эльфом, принявшим силу Тёмного Конклава, Дарренариэль. Человеческая мерзкая магия, которая настоящим эльфам никогда не была нужна! Вся твоя мощь унаследована от меня. Конечно, не важно, кем он был в прошлом и что за кровь течёт в его жилах. Ты станешь королём Светлых эльфов и продолжишь моё дело. Я устала тебя ловить, устала узнавать, что ты купаешься в любви этих ничтожных…

— Ты завидуешь, мама.

Она пожала плечами. Остановилась возле трона, провела ладонью по подлокотнику, стирая невидимую пыль. Потом улыбнулась, и на несколько секунд я даже увидел уставшую женщину, измученную этой жизнью. Но наваждение быстро схлынуло, и она вновь стала собой, жестокой, злой, опасной.

— Я победила.

— Ты победила, — пожал плечами я. — Видишь же, я вернулся. Больше не развлекаю толпу, больше некому меня любить. Женила ты меня силой, жена меня знать не хочет. Поклонники теперь увидят не любимого певца, а жестокого эльфийского короля, олицетворение дискриминации и презрения ко всем иным расам. Я потерял всё и хочу быстрее получить свою корону. Должен же этот символ позора наконец-то оказаться у меня на голове, правда?

Инсидарриэль вздохнула.

— Ты всё усложняешь, — протянула она. — Но, дорогой мой мальчик, я не соглашусь тебя отпустить и отменить клятву. Я же знаю, ты подталкиваешь меня к этому решению. Знай, этого не будет. Можешь даже не надеяться. Я всё же рассчитываю, что ты не настолько глуп и наивен, чтобы считать меня достаточно доброй, чтобы тебя отпустить?

— Разумеется, никаких наивных глупых надежд по этому поводу у меня нет.

— Вот и замечательно. Всегда знала, что ты у меня умничка, — рассмеялась королева. — В таком случае, приступим… Ты уверен, что хочешь провести коронацию по всем традициям эльфийского государства, а не так, как принято среди тех, кого ты так любишь?

— Среди нормальных рас, ты хотела сказать? Нет, мама, сейчас. Один на один. Колдуй.

Она усмехнулась. Королева Инсидарриэль чувствовала себя победительницей, и я позволял насладиться ей этими минутами. Пусть… Наверное, ей приятно ощущать себя настолько могучей…

Последние несколько минут.

Королева встала в самом центре тронного зала. Я остановился напротив неё. Мы оба не были облачены в стандартную для таких ритуалов одежду, белые хлопковые хламиды, которые мама ненавидела за бесформенность, а я — за цвет. Я был практически в сценическом костюме — чёрные брюки, высокие сапоги, тёмная рубашка. Она облачилась в тонкое белоснежное платье, и шелк плотно облегал стройную фигуру. Ещё сильнее похудела! Она считала это красивым, считала это своим преимуществом.

Болеет ведь. Между стройностью и худобой есть опасная грань, которую королева Инсидарриэль давно перешагнула. Но она всегда переоценивала возможности собственного организма и своё умение плести интриги. Неудивительно, что не бережет и собственное тело.

Она запрокинула голову и начала напевать заклинание. Это была магия древних эльфов, могучая и тесно переплетённая с природой. Руки королевы обхватило полупрозрачное плетение плюща. Вся её фигура тонула в фантомных цветах, что прорастали с её одежды, короны, белых кудрей. Она пела высоким голосом, призывая всю силу, которую одержала, и корона стала особенно материальной. Казалось, она была терном привязана к женскому лицу. Колючки впивались в нежную кожу, символизируя то, что корона — это и ответственность, и боль…

Королева запела громче. На одной из нот её голос сорвался, не способный выпеть все нужные ноты, а потом она резко увела партию вниз. Неумело, некрасиво, не пользуясь глубиной своего голоса, она произносила почти речитативом слова отречения. Плющ отпускал её руки, увял терн, осыпались лепестки цветов. Инсидарриэль не пала, но она была сломлена. В эту секунду магия освещала слабость её тела, кожу да кости, скрытые белыми шелками, усталость и заносчивость, гонор больной королевы, позабывшей о своем здоровье.

Она дрожащими руками сняла со своей головы корону и возложила мне её на голову. Я смотрел на мать и чувствовал, как зарождается в глубине души жалость. Чтобы завершить задуманное, мне через многое придется переступить, а готов ли я на это?

Мать всё же сломленная, утомленная своим правлением женщина. Эльфы и так терзают своё тело собственной дуростью, а она использовала ресурсы на самой грани. Теперь же что? Дождалась наследника…

Корона коснулась моей головы, и я почувствовал, как магия рода тяжестью ложится на мои плечи. Как воет стесняемая ею собственная сила, отнюдь не такая, как знает моя мать. Отец её любил, но не рассказал всей правды о своей силе. О том, почему он просил сына никогда не восходить на трон.

Поскольку, к несчастью, власть — это смерть.

Я запрокинул голову назад, и корона съехала по тёмным кудрям, почти падая на пол. По законам притяжения она и так должна была полететь на белый мрамор, но её не пустила магия. Что-то внутри меня уже вцепилось в эту корону. Светлые эльфы…

Древние силы гласили, что только истинный король сможет спеть древнее заклинание, не сорвавшись. Так проверяли когда-то будущих правителей, когда эльфы ещё не были разбиты на две части. И у меня хватало голоса.

Я закрыл глаза, потому что мне не хотелось всего этого видеть. Запрокинул голову назад и пел. Сначала тихо, но голос со временем набирал силу. Магия звенела в каждой ноте, и в тех, что брались нахрапом, и тех, что выпевались с особенной тщательностью. Светлая часть силы, отрицаемая мною много лет, медленно наполняла силой каждую клеточку тела. Шипы впивались в кожу, причиняя дикую боль.

Чтобы принять силу солнца, что прорывается даже сквозь потолок, надо раскинуть руки в стороны и принять тепло, что вольётся в меня. Но я не стал поступать так, как велено в ритуале, а вместо этого свел вместе руки. Посох, призываемый магией, материализовался в руках, и я ударил им по мраморному полу, не сбиваясь с пения.

— Что ты делаешь, Даррен? — прошептала Инсидарриэль, отшатнувшись. — Да ты, должно быть, безумец!

Я не мог рассмеяться ей в лицо, я пел. И светлая корона впивалась в мою голову с такой силой, что капельки крови стекали по лицу. Вокруг рук клубилась чёрная магия, и она крепко оплетала пальцы, тёмными кольцами ложилась на запястья, обвивалась вокруг рук и поднималась выше, к шее. Белая магия текла по артериям и венам, разгоняясь по всему телу, и переплеталась с чернотой. Глаза, я знал, сейчас меняли свой цвет, и в ясной зелени проявлялись черные капельки тьмы, всегда жившей в моём теле.

А потом песня оборвалась, и сила ударила меня в грудь. Сила, даруемая солнцем, магия, исходящая от земли. Природа двулика, природа не хранит в себе только свет или тьму, и моё тело тоже не знало разницы. Вьюнок и ядовитый плющ, опутывающие руки, терн и розы, белые ромашки и алые лепестки бархатцев, пахнущие горечью могил…

— Как это понимать, Дарренариэль? — пробился сквозь шум в ушах голос матери. — Твоя магия должна была умереть! Ты унаследовал от своего отца человеческие фокусы и позволил им отравить эльфийскую корону?! Это невозможно!

Я открыл глаза и посмотрел ей в лицо. Мог оглянуться, но и так знал, что по белому мрамору уже бегут черные прожилки, принимая силу нового короля.

— Древняя легенда давно забыта, — прошептал я, — но чувства её не забудут. Любовь несовместное соединяет. А магии власть разбивает любые врата, мама. Мой отец не имел человеческой магии, он возглавил Тёмный конклав, замаскировав собственную силу.

— О какой легенде ты говоришь, безумец?! — возмутилась Инсидарриэль. — Что ты наделал? Юный дурак! Теперь мне придется думать, как исправить твоё ничтожное колдовство! Твой отец был бездарью, практикующей человеческую магию!

— Мой отец был тёмным эльфом, мама. И не остался в своем королевстве, потому что оказался сильнее сестры, а мужчина не может возглавить Тёмное королевство. Ты родила своего сына от принца Тёмных эльфов, — усмехнулся я. — А теперь короновала меня, как положено по ритуалу. Приветствуй же своего нового короля.

В её глазах на мгновение промелькнул ужас. Королева всматривалась в мои черты и пыталась понять, кого видит, своего сына или какое-то чудовище, временно приобретшее её подобие.

Но это всё ещё был я. Посох уже растворился в воздухе, дематериализированный моей собственной магии. Я же пошатнулся, но удержал равновесие.

— Странно у нас теперь выглядит новый король, — протянула она. — Мне придется постараться, чтобы объяснить твой причудливый вид подданным…

— Тебе уже ничего делать не придется.

— Ну, ты же знаешь, — фыркнула она, — бывших королев не существует.

— К несчастью, матушка, власть — это смерть, — покачал плечами я. — Но не обязательно моя. И не обязательно физическая. Королевы Инсидарриэль больше нет. Ты можешь быть свободна.

— В каком смысле — свободна?! — возмутилась она. — О чём ты говоришь? Разумеется, я никуда не уйду! Ты неопытный король, тебя ещё многому надо учить!

Я взглянул на неё.

— И чему же ты можешь меня научить? Как голодать, питаться святым духом? Мне это не подходит. Это никому не подходит. Теперь здесь будет иное правление.

— Даррен…

— А ты покинешь дворец.

— В каком смысле?

— Слово короля нерушимо, — пожал плечами я. — Ты меня короновала, женила. На том твои полномочия окончены. Ты должна была подумать об этом, когда пыталась передать мне свою власть.

— Но…

— Уходи, мама, — промолвил я и, повернувшись к ней спиной, медленно пошел к трону. Боль после ритуала постепенно отступала, но я всё ещё нуждался в какой-нибудь опоре, слишком велика была слабость, перемешанная с раздражением.

— Погоди! — воскликнула она, кажется, не в силах сдержать свои чувства, и бросилась следом за мной. — Даррен! Дарренариэль, ты должен объясниться!

Я медленно опустился на трон. Он был ожидаемо неудобным, как символ любой несвободы. Я много лет бежал от него, памятуя об отцовских предупреждениях. Это будет сложный путь, и, видит мир, я не хотел его проходить. И не хотел никого обманывать, разумеется.

Мне ещё предстояло рассказать своей жене, чем таким я стану после этой коронации.

Но если пути назад нет, и я даже не смог отпустить женщину, которой обещал свободу и защиту от своей матери, потому что она нас обманула… Тогда пусть эта дорога будет сложной, но правильной. Всё равно другого выхода у меня нет.

Я уж как-нибудь смирюсь.

— Ты свободна, — обратился я к матери, усмехаясь. — Ты меня короновала, ты больше не королева. Теперь ты можешь убираться отсюда на все четыре стороны. В твоих советах никто не нуждается, и уж тем более я. Пора бы это понять.

Она несколько минут молчала, просто смотрела на меня, а потом наконец-то выдохнула:

— Ты об этом пожалеешь.

— Я жалею только о том, что родился в этой семье. Принцем эльфов. Я предпочел бы нормальную жизнь. А теперь будет такая. Но если уж мне пришлось ступить на этот путь…

— Ты не понимаешь, что наделал. Ты должен был предупредить меня, — покачала головой Инсидарриэль. — Анри просто так не оставит это посягательство на её трон. Мы жили раздельным королевством столько времени, а теперь у нас черно-белый король. Тот, что унаследовал силу от двух сторон. И как ты себе это представляешь? Править светлыми, которые не до конца тебя принимают? Пока тёмные будут чувствовать угрозу от одного твоего существования?!

— Если королева Анри вздумает бороться, я объединю всех эльфов, — промолвил я. — Пусть будет война. В ней победит единство.

— А жена твоя на эту войну согласна? — хмыкнула Инсидарриэль.

— Она пока не знает.

— М-м-м. То есть, ты просто заполучил себе генератор сил и вслепую используешь её.

— Не я заполучил, — усмехнувшись, возразил я. — Ты дала мне её, мама. А теперь убирайся. К ночи тебя не должно быть на территории дворца. И да, мне плевать, куда ты пойдешь. Я просто не хочу тебя видеть.

Она хмыкнула, резко развернулась на каблуках и ушла прочь. А я остался один, пытаясь привыкнуть к бесконечной тяжести короны…

21

У священного озера было пусто. Вообще-то сюда подпускали всех, но после того, как воды явили Избранную эльфийскому народу, большинство эльфов попросту потеряло интерес к этой местности. Я, сказать по правде, удивлялась, как можно просто забыть о своей святыне, к которой бегали молиться едва ли не ежедневно, как только она исторгла то, что от неё, собственно говоря, и просили.

Но эльфы решили, что бегать вместо озера к Избранной — хорошая идея, и я с прибытием в этот мир потеряла остатки покоя, а озеро его обрело.

Сейчас, опираясь о руку Сиары, я осторожно подошла к водной кромке и опустила руку в воду. Магия моментально потянулась ко мне; пальцы едва ощутимо покалывало, и я улыбнулась, наслаждаясь неожиданными ощущениями.

Раньше я никогда не приходила к озеру истощенной и уставшей, да и никаких причин истощить собственный магический запас у меня не было. Но после проведенного ритуала потеря сил вовсе неудивительна, и я обращалась к озеру с просьбой восполнить мои запасы… И помочь найти ответы на вопросы, что терзали меня.

Вот только озеро было, разумеется, немым. Оно не могло шелестом воды надиктовать мне правильные действия, которые я должна выполнять, чтобы обрести своё счастье и не попасться в заботливо подготовленную королевой Инсидарриэль ловушку.

— Неужели ты совсем не рада, что стала его женой?

Я вздрогнула и повернулась к Сиаре. Она испытывающе смотрела на меня, стоя чуть поодаль и не решаясь вплотную подойти к озеру.

— А должна радоваться? — краешками губ улыбнулась я, зная, что выгляжу всё равно грустной.

— Конечно! Тысячи девушек мечтали бы оказаться на твоём месте! А ты недовольная! Слушай, — Сиара подошла ближе, — я уже почти не ревную, знаешь. Ну, мне с ним всё равно ничего не светило. А вы красивая пара. Так что не вешай нос и радуйся. Ты отхватила себе шикарного мужика!

Я слабо рассмеялась. Почему-то никакой радости от того факта, что я кого-то там отхватила, во мне не наблюдалось совершенно. Напротив, хотелось спрятаться от всего света под одеялом, уснуть, а проснуться, когда уже все проблемы будут решены. Мне чудилось, что эта затея с коронацией не закончится добром.

— Я боюсь, что не справлюсь, — промолвила я наконец-то. — Я вовсе не собиралась никем править. Даррен, он… Тоже не кажется мне жадным к власти.

— Но он же принц! Ну, уже почти король. Даже если он не слишком хочет править, наверняка он знает, что сделать, чтобы всё было правильно. Так что тебе не стоит беспокоиться. Вы со всем справитесь, обязательно! — Сиара похлопала меня по плечу, а потом устроилась рядом, на покатом берегу озера, только так, чтобы даже случайно не задевать священную воду. — Послушай, ну, хочешь, я тебе помогу?

Я покосилась на подругу. Нет, я, конечно, хотела! Её помощь, что б она ни предложила, была бы для меня очень ценной. Даже не потому, что я нуждалась в том, чтобы за меня кто-то выполнял мою работу, скорее, по той причине, что я ощущала бы поддержку подруги и не сомневалась в том, что между нами воцарился мир. Всё-таки, прежде мне казалось, что всё это фанатство по отношению к одному остроухому рокеру — это просто детские игрушки, а потом увидела, как Сиара реагирует на него…

— Сиара, ты уверена, что не злишься на меня за то, что я стала его женой?

— Не злюсь, — прямо сказала подруга, — давай смотреть правде в лицо, мне никогда и ничего не светило. Какие там отношения с эльфом! Они же жуткие снобы, ты хоть избранная, а я простая человечка. Пухлая.

— Ты красивая!

— Да, но одно ело мечтать о певце, а другое — о королевском сыне, — покачала головой Сиара. — Короче… Не надо мне всё это, если честно. Да и я подумала, может, меня ждет какой-нибудь другой человек… Или эльф…

Она так загадочно улыбнулась, что я сразу подумала о Мори и не удержала улыбку.

— Действительно, — мягко протянула я, — у тебя ведь есть ещё один достойный эльфийский кавалер. И вот уж он-то точно хочет завоевать твоё сердце.

— Ну, скажешь тоже, — хихикнула Сиара. — Но, правда, в чем я могу тебе помочь? Я с удовольствием сделаю то, что попросишь!

— Да ведь пока даже коронации не было, — я пожала плечами. — Но я думала, ты ведь прекрасно готовишь! Может быть, ты проведешь какие-то курсы по нормальному питанию для эльфов.

— Я ж полная! Разве они станут меня слушать?

— Я тебе уже говорила, что у тебя гармоничная фигура. Это во-первых. А во-вторых, всем им надо поправляться, а как они намереваются это делать, если совершенно ничего не едят? А ты разбираешься в эльфийских вкусовых предпочтениях и сможешь научить их более сбалансированному питанию. Пусть сначала диетическому… У тебя такой опыт похудений…

— После которых всегда было потолстение!

— Тем более! Ты точно сможешь научить этих проклятых эльфов заботиться о своём здоровье, нормально питаться и не отлынивать от питания. Разве нет?

Кажется, перспектива, описываемая мною, показалась Сиаре соблазнительной. Она задумчиво хмыкнула, наверняка пытаясь прикинуть, как её воспримут эльфы, а потом протянула:

— Ладно, уговорила. Я попробую. Буду вести кулинарные курсы для эльфов! Только всё равно вряд ли кто-то будет на них ходить.

— Если король своим указом возложит на них такую обязанность — ещё как будут! — рассмеялась я и тут же вскрикнула.

Вода вокруг моей руки внезапно накалилась. Я поспешила выдернуть пальцы, подула на них, заметив, как порозовела слегка обожженная кожа. Магия быстро исцеляла ожог, но случившееся всё равно меня поразило.

Я обернулась, ведомая интуицией, и охнула от удивления. За моей спиной стояла Инсидарриэль, и… Я была готова поклясться, что она уже перестала быть королевой.

Нет, эльфийка выглядела вроде как прежде, но её взгляд! Эти погасшие глаза… Она смотрела на меня спокойно, устало, как будто прощалась, а губ не касалась даже тень улыбки.

— Надеюсь, ты уже восполнила свой резерв? — поинтересовалась спокойно Инсидарриэль. — Потому что он может тебе ещё пригодиться сегодня.

— О чём вы? Я не понимаю.

— Не понимаешь? — она хрипло рассмеялась. — Действительно. Ты знаешь, как эльфы проводят церемонию коронации?

— Понятия не имею.

Я поднялась в полный рост и отошла от озера, почему-то больше не доверяя его воде. Вряд ли мне показалось, и этот ожог на пальцах — всего лишь фантом, иллюзия, сотканная по каким-то причинам моим сознанием.

Сиара тоже поднялась на ноги, встревоженная внезапным появлением королевы.

— Эльфийская коронация, — Инсидарриэль смотрела сквозь меня, будто всё, что её интересовало, это озеро, — обычно проходит между новым и старым королем наедине. Ты отрекаешься от короны, наследник престола принимает её, и магия теперь считает его новым повелителем. В эту секунду все обязательства и особые королевские права гаснут, — она дернула плечом. — Но вот уже много веков подряд эльфы, восходящие на престол, вели себя достойно принимали былого правителя советником. Я забыла о том, что это не является обязательным, и поплатилась за это. Я думала, что мой сын — слабак и трус, который не хочет взваливать на себя ответственность, и мечтала привязать его к трону, а он оказался хитер и коварен, он отобрал у меня власть…

— Помнится, вы сами подталкивали его к этому, — оборвала я женщину. — Разве ж нет?

— Нет, это не так! — возмущённо воскликнула она. — Я вовсе не собиралась… Не хотела, чтобы всё обернулось вот так. У меня были совершенно другие планы! Произошла отвратительная ошибка, которую необходимо в скорейшем времени исправить!..

— И как вы это себе представляете? — я скрестила руки на груди.

— Ты мне поможешь, — твёрдо сказала Инсидарриэль. — Ты должна убедить Дарренариэля, что я нужна ему здесь. Это действительно так! Он не справится сам, он ничего не смыслит в эльфийской политике. Он ещё может отдать корону обратно…

— Я не стану вам помогать, — отрезала я. — Вы своё решение приняли, когда решили обмануть меня и Дара и принудили к этой свадьбе. О какой помощи теперь вообще может идти речь?..

— Ты не понимаешь, что творишь, дитя! — всплеснула руками Инсидарриэль. — Если я не направлю тебя и Даррена, он наломает дров и…

— Пусть ломает, — я была непреклонна. — Инсидарриэль, уж простите, но сейчас у меня нет ни малейшего желания вам помогать. Вы старались разрушить жизнь собственного сына и руководить ею, а теперь, когда он сумел найти выход и поступил по-своему, ищете способ отобрать у него власть, которую самостоятельно же ему вручили. Мне кажется, всё, что вы делаете — это хватаетесь за фантом, который, по-вашему мнению, принадлежит вам, и пытаетесь заполучить дополнительное влияние, потому что не ждали от Дара готовности соответствовать статусу короля. Вы заигрались. Теперь он отпустил вас… Или прогнал, не знаю, какое слово будет правильнее. Имейте же гордость уйти.

Бывшая королева дернула головой и собиралась сказать что-то ещё, но, напоровшись на мой холодный, стальной взгляд, явно передумала. Только поджала губы и отвернулась. Я же поймала Сиару за запястье и поспешно двинулась прочь, намереваясь как можно скорее забрать подругу. Не хотелось давать Инсидарриэль шанс переманить нас на свою сторону.

Сиара заговорила только тогда, когда мы уже оказались в королевском саду, а бывшая королева точно не могла нас ни слышать, ни видеть.

— Неужели он в самом деле уже прошел коронацию? Получается, ты теперь королева?

— Да, выходит, что так, — дёрнула плечом я. — Вот только не нравится мне всё это. Складывается ощущение, что всё оно не к добру.

— Да ну! Не говори глупостей! — фыркнула подруга. — Ты получила то, о чем другие могут только мечтать. Это же великолепно! Слушай… на самом деле я такого от него не ожидала. Так быстро. Мне тоже казалось, что он не стремится к власти…

— Его, как ни крути, принудили, — отметила я. — Пожалуй, нам с Даром ещё надо поговорить лично, возможно, и я не всегда правильно понимаю его порывы, но…

Я не успела договорить. Сверху вдруг что-то загрохотало, словно ломались ветки деревьев, а потом на меня буквально свалился Флавор.

— Ох! — воскликнул он. — Ну наконец-то! Теперь у меня новая королева! И никаких привязок к старой худой стерве! Ура! — он крепко обхватил меня своими крыльями и лапами. — Счастье-то какое! Лада, Лада, как хорошо, что я тебя повстречал!

— Это ты про наше знакомство или про встречу сейчас? — улыбнулась я.

— И про то, и про другое! — воскликнул дракон. — И тебе надо поспешить! Там в зале коронационном что-то нехорошее происходит!

И, словно в подтверждение его слов, из окон одного из залов вырвался сгусток магии. Он довольно скоро рассыпался в воздухе, но место локализации опасности уже было обозначено.

А следом за сгустком раздался громкий крик. Мужской, женский? Я не смогла разобрать.

— Проклятье, — прошептала я. — Дар!

Дожидаться объяснений Флавора было некуда. Я вручила дракончика Сиаре и бросилась со всех ног туда, в коронационный зал.

22

После того, как мать ушла, в коронационном зале стало тихо. Постепенно магическая иллюзия растворилась в воздухе, и осталась только легкая дымка, и та становилась всё прозрачнее, чтобы вскоре пропасть и вовсе.

Я чувствовал себя измотанным. Магия, перекатывающаяся волнами под кожей и прожигающая во мне дыры изнутри, колючая, болезненная, успокаивалась постепенно. Истощение резерва напоминало о себе, но я знал, что уже способен магически перетерпеть эти несколько часов или дней до полного восстановления сил.

Пальцы потянулись к короне. Хотелось её снять. Венец не был тяжелым, да и не колол вовсе, что бы ни говорили легенды. Обычное украшение, которое теперь, когда не было ни плюща, ни терна, можно было запросто снять, избавиться от этого физического подтверждения собственного королевского статуса. Другой вопрос, удастся ли так просто перестать быть королем на самом деле…

Я прекрасно знал, что нет. Пальцы сами потянулись к короне, и я потянул её вниз, мечтая скорее избавиться даже от минимальной тяжести венца, чтобы доказать себе, что это так просто… Гораздо проще, чем править государством, например.

В углу что-то зашевелилось. Я поднялся с трона и повернулся туда, где клубились остатки мрака. Он становился плотнее, крепче, пока наконец-то не превратился в женский силуэт. Пусть она была фантомом, но не узнать королеву Анри я не мог. Её профиль, её тяжелый взгляд черных глаз, так ярко выделяющихся на фоне белоснежной кожи, её злая усмешка… Всё это было мне уже знакомо.

Она материализовалась медленно, собирая силы, чтобы пробраться в светлый дворец, но наконец-то стала плотнее дыма, превратилась в почти осязаемую фигуру и остановилась в своем углу, скрестила руки на груди и криво улыбнулась.

— Надо же, — протянула она, — а я была уверена, что мой братец просто погиб где-то среди светлых. А он оставил после себя сына. И где! В королевском дворце! Она тебя короновала, твоя мать? Да она, должно быть, сошла с ума, пускать Тёмного на трон!

— Я не Тёмный, я сочетаю в себе кровь двух сторон, — возразил я. — И да, моя мать меня короновала. Теперь я правитель этих земель.

— Теперь ты открыл мне сюда дорогу, — рассмеялась Анри. — Теперь, когда тьма есть и тут, ничего не помешает мне подняться обратно… прийти к тебе, дорогой племянник, и развалить это место. Ты показал порталы, спасая мерзких людишек от якобы страшной смерти в моих подвалах. Они бы послужили доброму делу, умирая там, и могли бы попасть в лучшие миры, но ты избавил их от этого, мой маленький король. И что теперь с тобой делать?.. Что ж, я пришла с предложением.

— С предложением? — изогнул брови я.

— Да, — кивнула женщина. — Оно будет очень простым. Ты сдаешься, отдаешь мне трон и остаешься свободным. А я даже постараюсь не убивать здесь никого. Они легко примут свою истинную королеву.

— Ты даже не коронована там, среди Тёмных, правда же?

— С чего ты взял, — Анри нервно кусала губы. — Я королева. И приду сюда, чтобы взять своё по праву.

— Моя корона признала и тёмную часть силы, — отметил я. — Значит, нет никаких Тёмных эльфов, нет никакого деления. Вы просто разделились, а на самом деле единый народ, который должен иметь единого правителя… Знаешь, Анри, нет. Это у меня для тебя есть деловое предложение. Ты можешь сдаться, мы соединим народы, и изгнание тёмных эльфов прекратится. Эльфы снова будут единым народом. А ты не понесешь ответственность за всё то, что творила эти годы. Получишь свободу. Возможность ходить под небом, а не под землей. Как тебе эти условия?

— Ха! Ты предлагаешь мне отдать то, что и так мне принадлежит?

— А принадлежит ли? Я войны не хочу, — покачал головой я. — И нападать не собираюсь, но сдаваться не буду и свой народ просто так тоже не отдам.

— Дурак, — Анри ухмыльнулась. — Ты войны не хочешь? Я хочу!

Она резко выпрямила руки, и чернильный сгусток, который до того был лишь фоном вокруг неё, сорвался с пальцев женщины и полетел просто в меня. Я материализовал посох, выставляя его впереди себя, и магия разлетелась на два потока. Выбило стекла, взрывная волна смяла трон, как будто он был из картона. Но я ощутил лишь дуновение ветра; тёмная сила разбивалась о мой щит, сотканный из смеси магий.

Королева Анри запрокинула голову назад и расхохоталась. Вокруг неё заклубилась тьма, поднимаясь всё выше и выше, поглощая женскую фигуру. Тьма заполняла всё пространство вокруг, и я видел, как из неё выползают одна за другой чернильно-черные змеи. Как бьются о щит, пытаясь найти в нём слабое место, чтобы укусить.

Анри была не столь сильна прежде. Но я мог рассчитывать только на себя, а она пользовалась ворованными силами и тем, что пила из подданных. Подпитывалась чужой силой, как будто была не эльфийкой, а вампиром.

— Остановись, тётушка, — прошептал я, щурясь. — Тебе не победить. Или ты хочешь остаться королевой выжженной земли?

— Мне всё равно, чем править, но править я буду, — прошептала она, и змей стало больше. — А ты — нет! Ты погибнешь, потому что не захотел покориться сразу!

Она рывком выпрямила руку, направляя всю свою тьму на меня. От мощи ворованной силы задрожал щит, а моя собственная сила, привычная и знакомая, растворялась в этом мраке, подпитывала, а не уничтожала.

Я призвал вторую половину магии, ту, которой не пользовался до сегодняшнего дня ни разу. Светлая сила, та, что досталась мне от матери, была лишь слабым огоньком свечи в бесконечном мраке, окружающем меня. Этот огонек мог сжигать чернильных змей, но не уничтожал всю тьму. Вскоре единственным знаком того, что я всё ещё был жив, остался громкий смех фантомной королевы. И сколько бы во мне ни было силы, её никогда не хватило бы победить этот мрак — потому что мы с ним были слишком близки.

…Наверное, я отчаялся бы рано или поздно — но мир вокруг разрезал яркий луч света, почти ослепляющий. И смех королевы превратился в крик, гонимый чистым, исключительным светом.

Магия набирала силу. Мрак горел, вспыхивал так ярко, как сухая солома, к которой подносили факел. Белое сияние на мгновение ослепило меня, а когда я вновь вернул себе возможность видеть, мрака не осталось и вовсе.

Королева Анри стояла одна, всё в том же углу, где появилась благодаря своим теням. Теперь она не выглядела такой самодовольной, но и сдаваться не собиралась.

— Жди атаки! — только и выплюнула она, поняв, что сейчас сражаться уже нет смысла. — Жди своей гибели!

И растворилась в воздухе.

— Даррен? — я почувствовал, как моей руки касаются прохладные женские пальцы. — Даррен, что произошло? Что это было вообще?

Я медленно повернулся к Ладе. Она стояла совсем близко и смотрела на меня, широко распахнув глаза. Это была её сила, понял я вдруг, её магия огнём выжгла тьму. И вправду — Избранная, только не для того, чтобы родить десяток маленьких эльфят и увеличить эльфийскую популяцию, как считала моя мать.

Вокруг девушки до сих пор светился магический ореол. Я осторожно коснулся её плеча и почувствовал, как она обжигает меня, будто маленькими лучиками света. Ощущения были такие, словно я стоял возле яркого-яркого солнца, и оно, как бы ни старалось, не могло не причинить боль тем, кто подкрался непозволительно близко.

— Дар? — вновь позвала меня Лада. — Ты меня вообще слышишь?

Я вздрогнул, несколько раз моргнул, возвращая зрению ясность, и кивнул.

— Да, я тебя слышу, — промолвил я. — Всё в порядке. Извини, что я немного… Ушёл в себя, — я криво усмехнулся. — Ты в порядке? Восстановила резерв, я вижу?

— К озеру святому сходила, — Лада подступила ещё ближе, и я, обняв её за талию, подтянул девушку в плотную. — Странно ты в себя уходишь, Даррен. Стоишь весь во тьме…

— Там была королева Анри.

— Я заметила, — хмыкнула девушка. — Её угрозы, знаешь, вообще довольно сложно было не заметить. Дар…

Я не дал Ладе договорить, вместо этого потянулся к её губам и поцеловал.

Нет, в самом деле, это было то же самое, что целовать солнце. Её энергия лилась через край, и я, опустошенный этой внезапной битвой, пил её большими глотками. Прежде пополнить резерв такой силой было невозможно, я бы не принял её, но сейчас, после коронации, вся мощь святого озера билась в моих жилах. Лада прижалась ко мне, обвила мою шею руками, трепетала от каждого прикосновения… И наконец-то перестала светиться.

Однако наполненность резерва не означала, что я захочу прервать этот поцелуй. Лада на мгновение попыталась отстраниться, но я вновь нашел её губы.

Второй поцелуй уже был не ради энергии, а ради чувств. Магия отступила на задний план; я не чувствовал её пульсацию, хотя силы, разумеется, перемешивались между собой. Всё, что меня интересовало — жар женского тела. Пальцы смяли мягкую ткань белого девичьего платья, по-эльфийски тонкую. Одной ладонью я обнимал Ладу за талию, другая рука скользила по её обнажившемуся бедру.

Она же запустила пальцы мне в волосы, не отпуская, и целовала сама, пылко кусала мои губы, шептала что-то в беспамятстве.

Я отстранился на несколько сантиметров и прошептал:

— Если ты хочешь остановиться, то сейчас самое на то время. Кажется, тебе мне не нравилось быть моей женой.

— Мне больше не нравилось быть невесткой твоей матери.

— И ты не хотела быть королевой. А я без твоего разрешения прошел коронацию и, кажется, немножко вляпался в войну.

Лада хрипло рассмеялась.

— Плевать.

— Война это страшно.

— Я в курсе! В моей жизни было много чего, — она на мгновение помрачнела. — Ещё в студенческие годы… Черт, король, целуй уже, а? Считай, я смирилась со своей судьбой и поняла, что ты у меня домашний тиран и сам принимаешь все семейные решения.

Услышать это было неожиданно. Но нас безумно тянуло друг к другу, и сопротивляться этому было практически невозможно. И Лада, словно специально дразнясь, дотянулась до моих ушей, коснулась их кончиками пальцев.

— Я тебе уже говорил, — прошептал я, — что эльфов опасно трогать за уши.

— Я помню, — хмыкнула она.

Возможно, девушка собиралась сказать что-то ещё, но я не дал ей, вновь накрывая губы поцелуем. Мы, не разрывая объятий и поцелуя, в поиске опоры добрались до стены. Тонкий эльфийский шелк затрещал под моими руками…

А потом хлопнула дверь.

— Ваше Величество! Оу… Господа советники, у нас новое величество!

Я зажмурился. Проклятье! Чтоб он провалился, этот тронный зал, а вместе с ним и мамины советники, которые всюду лезут без стука!

Я осторожно выпустил Ладу из своих объятий, кое-как поправил ей платье и повернулся к эльфам. Хотя на моей голове уже не было короны — она валялась на полу в другом конце зала, — посох исчез, а все символы власти погасли, то, что они узнали во мне короля, не вызывало ни капли удивления. Эльфы каким-то удивительным образом чувствуют того, кто несет бремя власти. Им сложно сопротивляться приказам короля, а рядом с ним они испытывают неясное, но вполне ощутимое давление на сознания.

Так что королем эльфов быть удобно, если ты стремишься к власти, и отвратительно, если не хочешь повелительствовать. Самое смешное, что подобное давление при близком контакте должна бы ощутить и королева Анри. Наверное, и ощутила, иначе с чего это она явилась устраивать битву?

Однако подобная склонность к подчинению у эльфов вовсе не означает, что ими легко править. Если бы! Никуда естественное своеволие не девается, и сопротивляться они могут тоже очень сильно. Считать эльфа легкой добычей, покорным существом — огромная ошибка!

Советники моей матери, впрочем, не были склонны к сопротивлению. Сейчас они выглядели скорее удивленно, переглядывались между собой и пытались понять, что происходит.

Главный из них, Матаринэль, наконец-то вспомнил о церемониале и низко поклонился. Другие последовали его примеру. Времени, пока эльфы предусмотрительно смотрели в пол и изучали черные полоски на мраморе, к счастью, хватило с головой, чтобы мы с Ладой успели привести себя в порядок, а я магией прикрыл бесцеремонно валяющийся на полу священный венец.

Потом подберу, сейчас главное, чтобы мои советники, которых давно разогнать надо, не устраивали истерику.

— Ваше Величество, — произнес Матаринэль, когда время, выделяемое на низкий поклон, наконец-то истекло, — мы видели всплеск магии тёмных эльфов в окнах и подумали, что произошло нападение. Сожалеем, что потревожили вас и не распознали естественное проявление вашего дара.

— Это не было естественное проявление моего дара, — отрицательно покачал головой я. — Это в самом деле произошло нападение.

Мне следовало бы поинтересоваться, почему советники не заглянули сюда пораньше и не попытались удостовериться, всё ли в порядке с моим величеством, но предъявлять эти претензии вслух я не стал. А то ещё в самом деле станут хвостиком ходить и приставят охрану.

— Сюда явился фантом королевы Тёмных эльфов. Она объявила нам войну.

— Войну? — ахнул Матаринэль. — Как же! А как же мирный договор?

— Очевидно, этот мирный договор действует ровно до того момента, как происходит коронация эльфа, совмещающего светлую и тёмную силу. Священная корона, полагаю, признала меня достойным правителем для обеих сторон.

Судя по тому, как перекосило советника, теперь ровно зло и добро ждут моих похорон. Светлые не хотели тёмного короля, тёмные… Не факт, что они вообще чего-то хотят, с их-то королевой.

— Ваше Величество, — Матаринэль всё-таки взял себя в руки и говорил спокойно, — мне жаль, что я должен произносить эти ничтожные фразы, но… возможно, вам стоит отречься от тёмной силы?

— Да? С чего бы то вдруг? — изогнул брови я.

— Но так вы откажетесь и от тёмной короны, и причина воевать отпадет.

— А мы так боимся сразиться за воссоединение эльфов под одним флагом? Не хотим вновь стать единым великим народом? Желаем, чтобы наши братья томились в подземельях?.. Нет, они могут продолжать это делать, если так того хотят, я навязываться не стану, но если они изволят пойти на нас войной, то мы будем бороться и победим.

— Да как же мы победим, — всплеснула руками советница Оларриэль, — если, Ваше Величество, эльфы чахнут?! У нас совершенно мало сил!

Я хотел бы возразить, но это, к сожалению, была чистейшая правда.

Зато Ладе не пришлось подбирать слова, она и так знала ответ.

— Я же Избранная, я знаю, как восстановить силы эльфов, — пожала плечами она. — Все вы отправитесь в подчинение моей помощнице Сиаре, и она расскажет вам, как правильно укрепить эльфийский организм.

— Но она же человечка! — возмутился Матаринэль.

— Ага, — кивнул я, — как и моя жена. У вас к ней есть претензии?

— Её Величество — Избранная!

— И эта Избранная указывает вам, что делать. Не вижу проблемы, — пожал плечами я.

— Однако этого будет мало, чтобы выиграть войну, — пробормотала Оларриэль, — даже если мы все войдем в полную силу…

— Верно. Но, думаю, надо ещё кое в чём изменить политику эльфийского государства, — улыбнулась Лада. — Ваше Величество, — повернулась она ко мне, — как вы посмотрите на то, чтобы поискать союзников среди представителей других рас?

Я смотрел очень, очень позитивно. Советники, судя по перекошенным лицам, не очень.

Но слово короля — закон, ведь так?

23

Никогда прежде я не думала, что эльфы бывают настолько упрямыми! Количество аргументов, которые мне довелось выслушать, просто потрясало. И с другими расами у них не ладится, и привычки у них незыблемы и установлены верховными светлыми законами, и так издеваться над эльфами ни в коем случае нельзя, и тирания ещё никого к добру не приводила…

Так или иначе, теперь наша процессия, состоящая из меня, Даррена, Флавора и нескольких эльфийских советников в качестве свидетелей, направлялась в сторону гномьей поляны, туда, где можно было постучаться в подземные врата к этой великой расе.

Великой она была по словам Дара, отнюдь не других эльфов. Собственно, все, кроме нас с Даром, выглядели так, словно их везли на убой.

Расстраивало ли это меня? Определенно. Нельзя же быть такими снобами! Что такого унизительного в том, чтобы наведаться к гномам?

Прямо над моим плечом завис дракон. Смена короля определенно пошла ему на пользу; он приободрился, перестал вздрагивать от каждого оклика и вернул свою привычную говорливость.

— А ты уверена, — пробормотал мне на ухо Флавор, — что гномы — это вот прям те, с кого надо начинать? Ну, они ж вроде как раса врагов. Может, стоит изменить очерёдность? М? М?! М-м-м?!

— Не мычи мне на ухо, — шикнула я на дракона. — Во-первых, очередность определяю не я, а Даррен, а он тут, между прочим, король. Во-вторых, я настоятельно рекомендую тебе успокоиться и не истерить прямо у меня над головой, это со стороны очень странно выглядит.

— Ты жестока, — пробормотал Флавор в ответ. — Я беспокоюсь. Инсидарриэль говорила, что гномы — жуткие бородатые мужланы, с которыми практически невозможно сладить. Она рассказывала, что не шла с ними на контакт исключительно потому, что они хамоватые, бессовестные…

— Прям как ты.

— Прям как я! — подтвердил Флавор и тут же смутился. — Ты не можешь считать меня чудовищем!

— Я и гномов не считаю чудовищами, — раздраженно оборвала разболтавшегося дракона я. — И мы, кажется, на месте, так что настоятельно рекомендую тебе затихнуть.

Флавор клацнул зубами где-то у меня над ухом, выражая своё недовольство, но спорить прекратил. Вместо этого он примостил свою, должна отметить, не слишком легкую тушку прямо мне на плечо, повозился, устраивая внушительных размеров драконий зад на моём хрупком девичьем плече и наконец-то успокоился, очевидно, придя к выводу, что кататься на лошадке под названием «королева» очень удобно.

Королева! Я себя ею не чувствовала совершенно. Меня продолжали величать «избранной», сколько б я ни требовала забыть об этом дурацком слове, ждали спасения эльфийского рода и кривились, когда поняли, что я вижу его в объединении с другими расами.

Единственный эльф, который был со мной согласен — это Даррен. К счастью, именно он являлся теперь эльфийским королем, а вдобавок ещё и моим мужем — а значит, был в праве принимать решения, как бы против них ни протестовали другие. Собственно, именно он посчитал, что с гномами договориться будет проще всего.

Я в этом сомневалась, не знала, есть ли нам что предложить подземному королевству, но понимала, что с чего-то в любом случае надо начинать.

Наша процессия наконец-то остановилась. Даррен вышел вперед, я осталась за его спиной, за мной сгрудились те эльфы, которых мы взяли в качестве сопровождающих.

Поначалу мне казалось, что советников надо оставить в эльфийском дворце. Но Дар решил, что их лучше разделить. Самых спокойных оставил во временное подчинение Сиаре и Мори, выразив надежду, что к нашему приезду эльфы наконец-то вспомнят, как это — есть нормальную еду, а вот самых упорных забрал с собой, на перевоспитание.

Теперь эти перевоспитываемые думали, куда бы это скрыться с открытой полянки посреди леса. Флавор, вдохновившись их примером, намеревался взмыть в воздух, но я придержала его за лапу, а сама уставилась на Даррена, наблюдая за его колдовством.

На голове короля сверкал золотой венец. В руках полыхнул его посох. Он выпрямился, расставил ноги пошире, чтобы хорошо держать опору, и изо всех сил ударил посохом по земле.

По траве прошла волна магии. Воздух зазвенел, переполняясь тёмной магией, зелень вокруг сначала взялась увядать, потом, ощутив второй компонент королевской силы, напротив, рванулась вверх. Воздух затрещал, переполненный магической силой.

— Друзья мои гномы, повелители Предгорья, — голос Дара слился с магией, — я, Дарренариэль, сын Дора Тёмного, эльфийский король, прошу встречи!

— Просит! — зашептались за спиной советники. — Он ещё кого-то просит! Король эльфов должен повелевать…

Дар разжал пальцы правой руки, отпуская ею посох, поднял в воздух и крепко сжал её в кулак. Советник Матаринэль, очевидно, автор очередного расистского заявления, поперхнулся своими же словами и только то и смог, что клацнуть зубами от досады. Дар тем временем опустил руку вниз, и советники все, как один, склонились в глубоком поклоне. Длинные волосы эльфов упали вперед, закрывая из лица, но я была уверена в том, что сейчас они стоят сплошь пунцовые.

— Клянусь, что, пока я король, те, кто пришел сопровождать меня, не выразят неуважения к великой гномьей расы. Мы пришли с миром и с предложением объединиться, с надеждой, что здесь обретем друзей, потерянных в пылу былой вражды!

Переполненный магией воздух, казалось, был наполнен электрическими разрядами. Мне же подумалось вдруг — неужели Дар действительно верит в то, что его заявление будет рассмотрено всерьез? Однако, кажется, мужчина знал, что говорил.

Земля под ногами задрожала, пошла трещинами, а потом прямо под нашими ногами разверзся огромный портал, приглашая эльфов в Предгорье.

Дар не заставил себя долго ждать. Он первым ступил в этот портал. Я намеревалась зайти следующей, но, переведя взгляд на советников, поняла, что это плохая дорога.

— Идите, — велела я им, отступая в сторону. — Я отправлюсь последней.

Досада была слишком явной, чтобы эльфийское самообладание позволило её скрыть, но меня это не удивило. Кто б сомневался, что им не хочется общаться с гномами, а уж тем более искать примирения! Только вот своё недовольство придется спрятать куда подальше, если мы намерены победить.

Война — это страшно, я прекрасно об этом знала. И понимала, что Дар не претендовал бы на престол другой страны, если бы его не заставили. Должно быть, отец предупреждал его о последствиях наследования королевского престола. Но королева Инсидарриэль сделала всё, чтобы принудить сына занять престол, отказавшись от прежней жизни.

Теперь все несли за это ответственность. Может быть, даже большую, чем ожидали…

Советники медленно, один за другим, заходили в портал. Предпоследним я запихнула Флавора, который слишком уж активно намеревался улететь прочь, явно не желая посетить Предгорье. Последней зашла и сама, и стоило мне пересечь невидимую черту, как портал за спиной с шипением закрылся.

Это была вовсе не та часть гномьего Подгорья, которую мне довелось видеть во время нашего прошлого посещения. Нет, здесь было значительно светлее, а зал оказался таких размеров, что эльфийский дворец мог только позавидовать.

В роскоши гномьих подземелий было что-то особенное, опасное, но притом неотвратимо прекрасное. Высокие потолки, могучие колонны, удерживающие всю эту махину… И красота, которую не передать словами, четкость форм, их масштабность…

Что-то совершенно потрясающее!

Я поспешила обойти советников и занять место рядом с Дарреном. Оперлась о его руку, как и полагалось по королевскому этикету, и ощутила, как мне на плечо вновь опускается Флавор. От дракончика исходила энергетика страха, его пугали подземелья, пусть даже такие огромные и возведенные по всем правилам.

Впереди стоял гномий король. Всматриваясь в чужое суровое лицо, я не с первого взгляда узнала Килина, с которым уже была знакома с прошлой встречи. Тогда даже золотой венец на голове не убедил меня в его царственности — гном был приветлив, открыт к общению и вёл себя крайне позитивно. Сейчас же, когда он горделиво взирал на нас с Дарреном, я даже почувствовала себя неуютно.

Тем не менее, следуя правилам местного церемониала, низко поклонилась, как и мой муж. Флавор тоже подобрал крылья и низко опустил голову, цепляясь притом лапами за моё плечо так крепко, что в походном платье наверняка появятся после этого дыры. Но да пусть, переживу как-нибудь.

— Рад приветствовать тебя, Килин, сын Орина, король гномов.

— И я приветствую тебя, Дарренариэль, сын Дора, король эльфов, — важно промолвил Килин. — Век за веком эльфы не приходили в Предгорье, а гномы не видели солнца. Что же привело тебя и твою делегацию сюда?

— Предки наши были славны, да только допускали ошибки, — спокойно ответил Даррен. — Я пришел эти ошибки исправить, восстановить мир между нашими народами и просить о помощи со стороны великого гномьего народа. Со своей стороны обещаю, что мы, эльфы, сделаем всё, чтобы вернуть вам утраченные годы под солнцем.

— Мы к Предгорью привыкли, — ответил Килин. — А коль эльфы пришли сюда, им грозит огромная опасность. Стоит ли гномам вмешиваться в это?

Он говорил медленно, чеканя каждое слово, и я поразилась: неужели это тот же Килин, с которым я была знакома? Тогда мне казалось, что он вовсе не напыщен, приятный, общительный гном, никаких предубеждений! А что же теперь?

— Соглашаться или нет — вам решать, гномы предгорья, — ответил Даррен, тоже выражаясь куда более церемонно, чем обычно. — Но прошу выслушать о бедах наших и понять, что несчастье это может стать общим, если ничего не сделать.

— Что же, что же, — покачал головой Килин. — Сегодня у нас гномий праздник, мы выдаем славную дочь нашего народа замуж. Коль делегация прибыла, приглашаем вас разделить с нами гномий стол, отведать гномьих яств, выпить по кружке эля! Если желаете мириться — присоединяйтесь!

Сначала мне это показалось очень смешным предложением. Что ж такого в том, чтобы сесть за один стол? А потом я вспомнила, как эльфы даже со мной, вроде как почитаемой Избранной, осторожничали за столом и бормотали что-то о варварских человеческих харчах, к которым они, высшая раса, разумеется, не прикоснутся даже. После прокрутила в голове, чем же нас с Даром кормили в гостях у гномов и поняла всё коварство этого предложения. Мясо, тяжелая пища, хмельной эль… О да, кажется, кое-кому придется через себя переступить.

И речь не обо мне или Даррене!

Дар обернулся и взглянул на своих сопровождающих. На лицах тех отображался искренний ужас, видать, они тоже кое-что знали о гномьих традициях и о том, что они не слишком склонны питаться солнечными лучами и святым духом.

— Мои спутники в восторге от предложения, — обернувшись к Килину, расплылся в ласковой улыбке Даррен. — Конечно же, мы разделим с вами стол!

— Давно так не хохотал! — Килин стукнул кружкой по столу. — Нет, ты только посмотри на них! Эльфийская делегация! Ай, ты гляди, какие! После хорошего гномьего эля даже самые крепкие эльфы сдадутся, не так ли? Уф, хорошо придумал!

— А то, — ухмыльнулся Даррен. — Я знал, на что соглашаюсь… Выше, выше прыгайте, тут не такие уж и низкие потолки!

Под гномий хохот Матаринэль и ещё один эльф, имени которого я не знала, и в самом деле подскочили практически к потолку, исполняя национальный эльфийский танец. Все остальные — за исключением разве что очень увлеченного мясом Флавора, — с восторгом наблюдали за этой пляской.

…Поначалу испытание для советников и впрямь казалось невыполнимым. Мы с Дарреном оказались за королевским столом, получив возможность отведать яства те же, что и Килин. Главным преимуществом, впрочем, было то, что магическая пелена вокруг этого стола не давала посторонним услышать то, что не надо, и нам с Даром больше не пришлось притворяться напыщенными представителями эльфийского народа. А вот советники явно намеревались весь ужин ковыряться вилкой в тарелке и делать вид, будто они не голодны.

Но они не учли настойчивость собственного короля и гномов. Где-то через полчаса сдался первый эльф, попробовал всё-таки запеченную курицу, а потом потянулись к вкусной еде и остальные. Таким образом они, один за другим, довольно быстро позабыли и о своём веганстве, и о сыроедстве, и о том, что святым духом намеревались питаться. А уж когда по кружкам полился эль!..

Гномы, кажется, пришли к выводу, что не такие уж и снобы эти эльфы. А уж когда Матаринэль пошел в пляс, лед окончательно растаял. Празднующие стали одной большой компанией, вне зависимости от их расы.

— Но веселье весельем, — Килин заметно посерьезнел, — а нам с тобой надо многое обсудить, Даррен. Ты успел стать эльфийским королем с той поры, как мы расстались!

— Да, и, знаешь, не могу утверждать, что это была моя инициатива, — Даррен нехотя потянулся к тонкому золотому венцу у себя на голове. — Единственное, что радует меня во всей этой ситуации — моя прекрасная жена.

Он бросил на меня быстрый взгляд, и я едва заметно зарделась. На самом деле я не до конца знала, как мне реагировать на слова Дара. С одной стороны, я всё ещё была зла на королеву Инсидарриэль за это принудительное венчание, с другой… Сложно отрицать, что нас притягивало друг к другу. И хотя я всё ещё не позволяла ни себе, ни супругу зайти дальше поцелуев, а сама изредка упоминала, что, возможно, связь удастся разорвать, трудно было сказать, до сих пор ли я этого хотела, или на самом деле просто искала для себя внутренние отговорки…

— Килин, дело серьёзное, — заговорил вновь Даррен, и я усилием воли заставила себя внимательно слушать его разговор с другом и по совместительству королем враждующего народа. — Грядет война.

— Война? — помрачнел Килин. — Неужто было мало предыдущих войн?

— Их было слишком много, я бы сказал, и я бы не хотел развязывать эту смуту. Но у меня ещё есть надежда, что это удастся остановить. Однако… Королева Анри в своих подвалах долго копила тьму и силу. Сейчас она поняла, что корона… Не совсем по закону принадлежит ей.

— Ты хочешь сказать, что пророчество сбылось?

— Какое пророчество? — подала голос я. — Может мне кто-нибудь объяснить?

Дар нахмурился. Сам он с завидным упорством игнорировал все вопросы о пророчестве, которые я ему задавала. А вот Килин, перехватив мой взгляд, хмыкнул и произнес:

— Да что же тут объяснять! Ещё когда эльфы раскололись, корона осталась у светлых. И было пророчество, что когда родится тот, кто объединит в себе две силы, когда этот полукровка займет трон, смажутся границы между тьмой и светом. И только в руках нового короля объединенных эльфов будет их судьба. Падут они или станут едины… Ты что же, Даррен, сказать хочешь, что этот час наступил?

— Увы, — подтвердил он. — Я долго бежал от этой судьбы, но, кажется, что суждено, того не миновать. Но вариант «станут едины» мне нравится гораздо больше, чем их падение. Вот только… Королева Анри долго готовила свою армию и отравляла сознания несчастным подданным. А моя мать и её предшественники пытались превратить эльфов в созданий, мало пригодных для выживания, вечно голодных, уставших и напоминающих траву на ветру. Мы будем бороться, Килин, но не справимся сами. Я прошу тебя о помощи.

— Я правильно понимаю, — насторожился гном, — ты предлагаешь мне… Воевать?!

— Я прошу гномью магию выступить на нашей стороне и сразить королеву Анри, — промолвил Дар. — Заставить их покинуть подземелья. В обмен на это я предлагаю пересмотреть заключенное соглашение и навсегда снять с гномов запрет подниматься на солнце.

За королевским столом воцарилась тишина. Кажется, Килин пытался понять, что именно ему только что сказали, и никак не мог до конца переварить услышанное.

— Это большой риск, Даррен, — наконец-то промолвил он. — Гномы сильны, но они долго отвоевывали своё место… без солнца. Да, если у тебя всё получится, мы получим многое, но получится ли? Увы, я не могу дать тебе однозначное согласие. Даже если эльфы готовы отбросить свой снобизм, мы, гномы, сомневаемся… Что мы сами способны пойти в этот союз.

— Обещай мне, что подумаешь, — твердо промолвил Дар. — Время ещё есть.

— Подумаю, — кивнул Килин. — Но не уверен, что у тебя есть шанс получить моё согласие, Дар. Увы. Мне жаль.

Даррен только пожал плечами.

— Я верю, что мы всё-таки встанем с тобой спина к спине, Килин. Даже если ты пока считаешь, что этого никогда не будет.

Гном хрипло рассмеялся.

— Ты самонадеян.

— Пусть так. Но это лучше, чем сдаваться.

24

Гномов мы покинули утром, когда отоспались после празднества. Мои распрекрасные советники, те самые, от которых обычно больше вреда, чем пользы, хватались за головы, но жаловаться не решались, только тихонько бормотали, что больше никогда в рот не возьмут и капли гномьего эля.

Однако никакого торжества оттого, что удалось заставить их поддаться гномам и сесть с ними за один стол, я не испытывал.

— Не знаю, не было ли всё это зря, — поделился я своим беспокойством с Ладой, когда мы вышли наконец-то из портала и оказались в центре человеческого королевства.

— Они сделали первый шаг к примирению, — покачала головой девушка. — Пусть не согласились помочь нам сейчас…

— «Потом» может и не наступить. Они в нас не верят, понимаешь? — вздохнул я. — Они считают, что мы обречены и ничего не получится. А потом, когда эльфов не станет, они просто выйдут и… возьмут своё, так получается.

— Даррен, ты слишком мрачно мыслишь, — усмехнулась она. — В самом деле. Гномы нам помогут, я… Считай, что об этом мне говорит интуиция.

— Я очень хочу верить, что твоя интуиция не ошибается.

— Не ошибается! — пылко заверила меня девушка. — Я чувствую, что они нам помогут. Просто, пока война не началась, все… Переоценивают агрессора, понимаешь? И считают, что если скормить королеве Анри эльфийское королевство, то она остановится.

— Но она не остановится, даже если ей половину всех земель скормить! — возмутился я. — Понимаешь? Разве ты не видела это чудовище?

— Видела, — подтвердила Лада. — Однако они не понимают, насколько всё плохо. Им сложно. Им нужно время, Даррен. Подумать, осознать, что им придется встать на нашу сторону, если они хотят обойтись минимумом крови. Просто успокойся и позволь времени сделать своё дело.

Я криво усмехнулся.

Позволить воле случая решить судьбу народа, который слишком долго молился богам, которых, быть может, и не существует… Я так и не понял, кто внушил эльфам, что они особенны. Что в них особенного? Магия? Она разная у разных рас. Острые уши? Ну и что! Мало ли какой формы у кого уши…

Однако сейчас следовало продолжать путешествие. Ещё оставались народы, которые могут нам помочь. Я надеялся, что люди будут сговорчивее. Эльфы им всегда нравились, к тому же, людям почему-то было свойственно куда легче относиться к эльфийскому презрению и заносчивости. В отличие от гордых гномов, люди всегда привечали эльфов…

Другое дело, что эльфы крутили носом и не слишком-то хорошо к ним относились.

— Что же, — вздохнул я, глядя на царственный замок впереди. — Идём.

— Думаешь, нас впустят?

Гномий портал вывел нас просто к огромному королевскому дворцу. Впереди красовался огромный замок, украшенный золотом, сияющий в солнечных лучах. Красиво! Эльфийская архитектура когда-то намного обошла человеческую, однако сейчас, кажется, люди научились большему. Да, тут не было легких, воздушных арок, не было полупрозрачных стен. Человеческая архитектура объединяла эльфийскую вычурность и гномью надежду, создавая в симбиозе этого что-то особенное, неожиданное. Не всегда красивое, но порой потрясающее воображение.

Лада, кажется, никогда не была здесь, во дворце короля ближайшей человеческой страны. Были и другие, размещенные на других континентах, но люди из-за моря вряд ли способны чем-то нам помочь, в отличие от этих, находящихся всего в одном портале от эльфийского дворца.

Сейчас моя супруга с подозрением смотрела на запертые врата.

— Мне кажется, они не слишком-то открыты для гостей.

— Не знаю, — честно ответил я, — но сколько раз я бывал здесь, и, знаешь, ни разу передо мной, как перед эльфом, не закрывали ни одни врата. Так что пойдем?

— Рискнём, что уж, — согласилась девушка. — Если ты считаешь, что этот риск может быть оправдан.

— Я уже ничего не считаю, — возразил я, — смею только надеяться, что нас в самом деле отсюда не прогонят. Но пока есть шанс, я намерен использовать его и делать всё, что от меня зависит.

Лада ничего не ответила. Она опёрлась о мою руку и двинулась вперед.

Здесь советники, смущенные своим весельем у гномов, чувствовали себя свободнее. Мы шли по улице, а люди, опознающие в процессии эльфов, отступали в стороны и склонялись в низких, глубоких поклонах. Чувствовать на себе эти полные уважения и подобострастия взгляды было не слишком привычно. Я всегда был объектом народной любви, но всё-таки по отношению ко мне как к звезде сцены она была более…

Приятной. Не такой раболепствующей. Хотя бы частично объяснимой, не то что тут.

Наша эльфийская процессия дошла до ворот в полнейшей тишине. Стражники даже не спросили нашего имени. Завидев мои острые уши и золотой венец на моей голове, они согнулись в три погибели в низких поклонах, а потом разошлись в стороны, приветливо распахивая перед нами ворота, которые были призваны защищать дом от любого стороннего вторжения.

Лада улыбнулась, кажется, радуясь такой легкости, я же почувствовал, как потянуло неприятно сердце, предвкушая что-то дурное. Не приведет такое раболепие ни к чему хорошему…

Однако наш путь продолжался. Пока мы шли по коридорам дворца, встречали мало кого, но ни разу нас не остановила ни стража, ни местное дворянство. Острые уши были словно универсальным пропуском.

Ощущение опасности усиливалось, в груди неприятно тянуло. Я отгонял своё дурное предчувствие, а оно всё нарастало и нарастало, пока мы наконец-то не переступили порог тронного зала…

А король, завидев нас, не слетел вихрем со своего трона и не рухнул на колени у моих ног.

Проклятье! Коленепреклонения королю было мало. Бормоча что-то об эльфийской делегации, почтившей его своим прибытием, он осуществил попытку поцеловать то ли носки моих сапог, то ли землю у моих ног. В любом случае, ничего хорошего! Ещё и при свидетелях!

Советники за нашими спинами заухмылялись, Лада испуганно отшатнулась, Флавор, поняв, что тут он может делать что угодно, полетел осмотреться. Я же поспешил склониться к королю и потянул его за руку, рывком заставляя подняться на ноги.

— Прекратите немедленно! — возмутился я. — Ваше Величество, что вы делаете?

— Преклоняю колени пред сиятельным эльфом, — проворковал король. — Выражаю свою глубокую привязанность к вам…

— Вы даже не знаете, как меня зовут.

— А должен ли? Я вижу пред собой эльфийского короля! — мужчина заглянул мне в глаза. — Разве этого мало! Прошу, Ваше Величество. Проходите, проходите… Вы должны занять этот трон…

— Нет, погодите…

— Я должен выразить свой восторг по отношению к вашей сиятельной персоне! — провозгласил король слишком уж пылко. — Доказать, что мы, человеческое королевство, преклоняемся перед вами и…

— Довольно, — я вздохнул.

А в самом ли деле есть это раболепие? Или эльфы слепо верили в свою величественность, на самом деле просто получая то, что хотели узреть? Считали людей пылью у своих ног, на самом деле даже не рассматривая их как противников. А ведь у людей высокая рождаемость и нет никаких ограничений, как у гномов, вроде необходимости жить в подземельях.

— Ваше Величество, — я посмотрел человеческому королю в глаза, — я пришел просить вас о помощи.

— О помощи? — переспросил мужчина недоуменно. — Сиятельный эльф? Да что же вы… Как я могу помочь тем, кто значительно выше меня?

Моя мать в этот момент наверняка бы довольно задрала нос. Я бы продолжил смотреть прямо в глаза и спокойно сказал, что хочу, однако вместо этого вынужден был отвлечься, чтобы отодрать магией Флавора от шторы, пока тот пытался её поджечь.

— О, пусть ваш питомец играет, где ему удобно! — неправильно расценив моё сомнение человеческий король. — Что может быть прекраснее, чем развлечение зверушки, правда?..

— Правда, — кивнул я. — Тогда забудем о зверушке. Грядет война между тёмными и светлыми эльфами. Я пришел просить вас выступить на моей стороне в этом сражении и поспособствовать объединению расколотого эльфийского народа.

Глаза короля забегали. Было видно, что моя просьба его вовсе не радует, и он перебирает в голове сотни вариантов, как это может для него обернуться во зло. Сражаться за других он, несомненно, не хотел…

— Ваше Величество, — наконец-то проворковал он, нежно взяв меня за руку, — мы, люди, лишь пыль у эльфов под ногами… Разве можем мы, пыль, помогать господам своим? Ведь силы всего нашего народа не хватит против одного-единственного эльфа!

О да, то самое могла бы сказать и моя мама. И плевать она хотела на то, что на самом деле эльф не сильнее человека. А голодный эльф — тем более! Но как удобно было верить в раболепствующих людей… Только вот теперь я смотрел на короля и понимал, что никакой покорности тут отродясь не было. Они просто нас перехитрили.

— Значит, вы не поможете, — подытожил я.

— Увы, боюсь, мы слишком слабы, чтобы отыграть важную роль в этой войне. Мы можем лишь надеяться на милость победителя.

— Хорошо, — кивнул я. — Я вас понял. В таком случае, мы поговорим с вами позже…

Потом, когда — если, — мы победим, я заставлю эльфов иначе посмотреть на людей. Открою им глаза. Но сейчас это всё бесполезно. И я отступил к Ладе, рассчитывая забрать её поскорее и просто уйти отсюда. Этот день переговоров был потрачен зря, а у меня оставалось всё меньше времени… И, что самое страшное, меньше вариантов.

Если гномы хотя бы подумают, то людям попросту всё равно. Оно и правильно, нечего было презрительно фыркать в их сторону все эти годы.

— Ваше Величество! — король шагнул к нам. — Но, быть может, я могу быть полезным в чем-то другом?..

Я осмотрелся. Был большой соблазн сказать, что я уже попросил о том, что нам надо — и получил отказ, причем отказ, спровоцированный безосновательной трусостью. Однако ответственные короли так не поступают. И не пытаются подставить чужую расу, силой заставив их преодолеть страх.

— Мои советники, — промолвил я. — Могут они остаться у вас на ближайшие несколько дней? Погуляют по улицам, осмотрятся… Надеюсь, не составит труда их принять?

— О, разумеется, нет, — улыбнулся король, явно выдохнув с облегчением. Кажется, он боялся, что я потребую чего-то куда более серьезного. — Рад буду помочь!

— И за зверушкой присмотрите?

Король слегка помрачнел. Очевидно, советники виделись ему меньшей проблемой, чем обнаглевший Флавор, пытавшийся сожрать кусок шторы.

— Конечно, и за ним тоже, — наконец-то нехотя промолвил король.

— Спасибо, — усмехнулся я. — Ваша помощь очень ценна.

Сам же я подал руку Ладе и повел её прочь.

К её чести, она не стала спрашивать ни о чём, пока мы не покинули помещение. Лишь оказавшись снаружи, прошептала удивленно:

— Разве нам не нужна делегация?

— Нужна, — кивнул я. — Но там, куда мы идем дальше, они могут только навредить. Не думаю, что это хорошая идея — брать с собой советников туда.

— Туда — это куда? — переспросила она.

Я усмехнулся.

— К оркам и троллям на боевой фестиваль, разумеется, любовь моя.

А потом, не собираясь слушать её возмущения и возражения, взмахом руки открыл портал.

Надо было спешить.