(Не)любимый муж (СИ)

Глава 7

Обратно они доехали намного быстрее, чем туда. Ведь, когда они ехали туда, к лекарке, они никуда не торопились и Эли воспринимала эту поездку как интересную прогулку, не более. А теперь, когда они так мчались назад, не останавливаясь на отдых, дольше необходимого. И ей невольно было тревожно. В голову лезли всякие мысли. Ну да, пусть, конечно, Виктор и сказал, что любит её и всё это чушь. Но всё равно вся его тревога передалась ей. А он ведь нервничал. И Эли понимала в чём дело — если бы всё было хорошо, разве решил бы управляющий дёргать хозяина с хозяйкой, тем более, что для всех они поехали на воды, поправить здоровье (что по сути означало — отдыхать).

А ещё теперь, когда вернулись воспоминания, Эли чувствовала себя намного более неуверенной, чем раньше. Ей казалось, что в прошлом скрыт какой-то ключ, какая-то разгадка. Казалось, вспомни она всё — и будет владеть информацией. Но теперь, когда она всё вспомнило, ей временами казалось, что существовало две Эли. Одна — Элиза, герцогиня де Фруа, которая живёт настоящим и любит своего мужа и другая — взбалмошная и глупая (чего уж там скрывать) девчонка Эли, которая обожала глупые любовные романы и мечтала выйти замуж за молодого красивого принца, а ещё терпеть не могла своего мужа. Почему? Эли пыталась найти ответ на этот вопрос в своей памяти, но так и не могла найти.

Он просто ей не понравился с первого взгляда. Потому что был не таким, каким она представила свой идеал, начитавшись глупых книжек. Он не понравился ей ещё и потому, что дядя не спросил её желания выйти замуж, а просто выдал за того, кто показался ему подходящим. А ещё Эли вспомнила все мелочи, на которые раньше она не обращала внимания, а теперь сгорала от стыда. Если Виктор узнает ещё и про Оливера, он никогда её не простит! Никогда!

И поэтому когда они вернулись домой и Виктор бросился расспрашивать управляющего о происшествии, Эли была в самых расстроенных чувствах. Она не знала, что ей делать и куда идти и поэтому просто вернулась в свою комнату и присела на кушетку. Она была уверенна, что Виктор скоро придёт и ей не придётся оставаться со своими мыслями наедине.

Но прошёл уже, наверное, час, а его всё не было. Наверное, действительно случилось что-то страшное. Снова стало тревожно, и она больше не могла ждать. Лучше найти Виктора и самой расспросить его обо всём. И она бросилась вниз, в столовую. Может быть, он решил перекусить после дороги? Ей самой, кстати, есть хотелось всё больше и больше. Эли попыталась вспомнить, когда она кушала последний раз и по всему выходило, что ещё рано утром, в экипаже.

Но в столовой никого не было. Эли бросилась по коридорам к кабинету Виктора, надеясь найти его там и по пути едва не столкнулась со старым дворецким.

— Госпожа герцогиня, вот вы где! Господин герцог попросил вам передать, что дела требуют его неотлучного присутствия на его землях, поэтому он уехал, но надеется вернуться до ужина. И просил обязательно передать, чтобы вы не волновались.

— Да что хоть случилось, Даркинс?! — Эли схватила старого дворецкого за руку.

— Я слышал, госпожа, что пожар на землях, тех, что ближе к Элфоксу, по другую сторону от столицы. И то странно, потому как время сейчас неподходящее для пожара и гореть то нечему, и трава вся помокла от дождя. — Серьёзно ответил дворецкий.

— Поджог? — Вздрогнула Эли. Но кто это мог сделать? А вдруг Виктору грозит опасность? При мысли об этом сердце предательски забилось.

А Даркинс, словно отвечая на её мысли, покачал головой.

— Не знаю, госпожа. Но у господина герцога много врагов. Эти земли самые цветущие и плодородные во всём северном Саэльсе. И не всем это нравится.

— Спасибо, Даркинс. — Она отпустила его руку, развернулась и медленно побрела по коридору. Хоть бы с Виктором ничего не случилось! Какая же чушь всё, что она себе надумала! И как это всё неважно по сравнению с тем, что её супруг жив и рядом с ней. Всё остальное так незначительно. И Эли дала себе зарок точно рассказать ему всё об Оливере и попросить прощения за то, как она вела себя этот год после свадьбы. Только бы с Виктором всё было хорошо!

В голове уже одна за другой мелькали картины всяких ужасов. Горящие дома, рыдающие дети и Виктор, который обязательно попытается кого-нибудь спасти и какое-нибудь несчастье. Эли даже потрясла головой, чтобы прогнать дурные мысли. Но ничего не помогало. Есть в таком состоянии она, конечно, не могла и, не зная куда себя девать, спустилась в сад. Здесь было свежо, ветрено, но затяжной дождь закончился, и она пошла бродить по мокрым от дождя тропинкам. Все её мысли были заняты Виктором и случившимся несчастьем, поэтому она даже не сразу услышала, когда её кто-то окликнул, а когда услышала, подняла глаза, чтобы выдохнуть в какой-то досаде. Перед ней снова стоял Оливер, собственной персоной.

— Добрый день, Эли, — ответил он серьёзно.

А Эли вдруг почувствовала себя необычно тревожно. Виктора нет рядом, случись что — кто защитит её? Правда, она не знала от чего, но всё же боялась, как всякого чужого человека. Оливер стал чужим для неё за эти месяцы. Да по правде говоря никогда и не было иначе. Она придумала себе идеал и в этот идеал влюбилась, тогда как муж, родной и любимый находился всегда рядом, а она просто этого не замечала.

— Добрый день, — всё же ответила она Оливеру, стараясь, чтобы её голос звучал спокойно.

— Я приходил к тебе, но тебя не было. Говорили ты уехала… — Оливер подошёл совсем близко и пошёл рядом с ней, безжалостно давя своими щегольскими ботинками осенние листья.

— Да, я ездила к лекарке, — Эли совсем успокоилась. Раньше она боялась того что память вернётся, и она будет испытывать неловкость и… Мало ли что она успела наобещать Оливеру А теперь, когда она действительно всё вспомнила, неловкость ушла. Рядом с ней шёл чужой человек, которому она ровным счётом ничего не должна.

— И вижу она тебе помогла, — Оливер с интересом рассматривал её лицо. А Эли настолько привыкла к своему отражению в зеркале, что и не обращала уже на него внимания. Правда ей показалось сегодня, когда она мельком взглянула на себя, что шрамы стали белее и почти сошли. Как оказалось, это стало заметным не только ей. Но почему то ей это было неприятно. Наверное, потому что теперь, когда она знала цену истинным чувствам, ей хотелось, чтоб её любили и обращали на неё внимание не только из-за внешней красоты.

— Да, — спокойно ответила Эли продолжая брести по тропинке. Впрочем, тропинка скоро завернула обратно к дому и Эли пошла по ней, надеясь, что Оливер скоро от неё отвяжется. Но он просто шёл рядом и почему-то молчал.

— А память? Тебе помогла лекарка? Ты вспомнила меня? — Он смотрел на неё с таким ожиданием, что у Эли не хватило духу солгать. Тем более это надо было сделать всё равно рано или поздно, разорвать эту нить между ними. Но она почему-то молчала. И Оливер не выдержал. — Эли, не мучай меня! Я люблю тебя, а ты молчишь!

Он попытался взять её руку, но Эли увернулась и ускорила шаг. Да, она собиралась объясниться с Оливером. И сейчас, когда нет Виктора для этого самое время. Но рядом с домом она чувствовала себя увереннее.

— Почему ты убегаешь от меня, Эли?

Эли всё-таки остановилась, посмотрела на Оливера, который кусал губы, глядя на неё с такой болью, что она бы поверила, если бы не Виктор. Тот, который любил молча, ничего не требуя взамен, тот, который всегда был рядом, тот, который всё для неё делал. Нет, теперь она знает цену настоящей любви!

И она посмотрела Оливеру прямо в глаза и ответила:

— Потому что я не люблю тебя, Оливер.

Но он, кажется, даже и не услышал её.

— Ты, значит всё вспомнила! Но почему, Эли ты так говоришь? — Он встал прямо напротив неё. — Твой муж запугал тебя, да? Заставил сказать, что ты меня любишь? Если так, то пойдём к нему и я вызову его на дуэль. И ты наконец-то освободишься. Скажи мне, ведь это неправда, Эли? — И он снова попытался схватить её за руку. Но Эли вывернулась. Дуэль. При этом слове в груди разрастался холод. Если Виктор на дуэли… из-за неё… Она даже вздрогнула.

Это всё Оливер виноват. Он не может поверить, что она говорит серьёзно. Потому что на самом деле он слышал только себя всегда! Вдруг осенило её. Она развернулась к Оливеру и проговорила.

— Я действительно не люблю тебя. Это правда. Я люблю Виктора. — Произнесла его имя, произнесла то, что так давно хотела сказать, но не решалась, даже себе, не то что ему, и даже зарделась.

— Это ложь! Такого не может быть! Скажи, что он запугал тебя! Ну скажи! — Оливер бросился к ней и схватил за руки, прижал к себе.

— Пусти! — Эли отчаянно отбивалась. Но Оливер был сильнее, а они как назло ещё находились далеко от дома. — Пусти!

— Эли, любимая! — Он словно не слышал, что она говорит, пытался поцеловать её. Эли уворачивалась как могла. Его поцелуи вызывали в ней только брезгливость.

— Пусти! Да пусти же меня! Я не люблю тебя, слышишь! Не люблю!

— Молодой человек, кажется, моя жена попросила вас отпустить её. — Она узнала этот тихий голос. Виктор буквально оторвал Оливера от неё и сейчас стоял рядом. И Эли, вся дрожа, прижалась к нему.

Её трясло как в лихорадке и она не сразу поняла, что говорит Оливер. А, когда поняла, покраснела и лишь покрепче прижалась к Виктору. Не оттолкнёт же он её? Или оттолкнёт?

А Оливер почти кричал, размахивая руками:

— Эли я люблю тебя, а ты всегда любила меня. С самого первого дня, как увидела и всегда говорила, что терпеть не можешь своего старика мужа. Разве не так? Разве я лгу? — Он стоял напротив них с Виктором, молодой, красивый, волосы взъерошены, на идеальном, с иголочки, костюме пятна грязи, тёмные, словно кровь. В его глазах Эли почудилась беспомощность, а ещё злость и боль. Она хотел ответить Оливеру, но не успела и слово вставить. — Это он, — Оливер показал пальцем на Виктора, который стоял рядом. — Это он запугал тебя. Я не знаю, чем, но это он во всём виноват! Теперь, когда ты всё вспомнила, ты должна исполнить обещание. Помнишь, ты обещала попросить своего мужа, — Оливер выплюнул это слово с презрительной миной, словно оно жгло ему язык, — о разводе. Я не знаю, что он тебе наговорил, но раз ты боишься попросить, это сделаю я. И он гордо шагнул вперёд, оказавшись почти возле них с Виктором. — Я требую развода.

— На каком основании? — Это были первые и единственные слова, которые произнёс Виктор за всё время его тирады. Эли видела, что он слушал Оливера со вниманием, а серде её заходилось от страха и боли. Правильно говорила Лайна — она боялась всё вспомнить, она всего боялась и потому везде и всегда виновата. О, если бы она сразу рассказала Виктору про Оливера, скольких бы проблем можно было избежать!

— На основании того, что Эли сама просила меня о разводе несколько месяцев тому назад. И говорила, что просто боится задать вам этот вопрос. Но так вот теперь я спрашиваю за неё. — И Оливер прямо смотрел на Виктора. Лицо его горело. Вот сейчас. Сейчас Виктор прогонит её и никакие слова уже не помогут. Наверное, он думает… Что он думает, она не могла понять. Но на несколько минут её сердце замирало от страха.

— Но сейчас, насколько я понимаю, она изменила своё мнение, — И Виктор посмотрел на неё так, что её сердце на секунду замерло, а потом забилось быстрее.

— Да, — кивнула Эли. Один взгляд Виктора, всего один лишь взгляд придал ей сил.

— Да, почему ты слушаешь его?! Скажи мне, Эли! — Оливер смотрел на неё умоляюще. Так, что никто другой бы не выдержал. А ей было грустно. Тоскливо, больно, тяжело, понимать, что она сама во всём виновата, сама дала ему всякую надежду. И теперь сама за это расплачивается. А значит пришло время это закончить.

— Потому что я люблю его, — тихо ответила она. И даже сама не поняла, что произнесла эти слова. А потом осторожно посмотрела на Виктора. Он стоял молча, так, словно его это и вовсе не касается. Незыблемый и спокойный, как скала. Тогда как Оливер являлся бушующим морем. Куда погонит его ветер, туда он и плывёт. От её слов он даже застыл на мгновенье, а потом не выдержал:

— Ты… ты любишь этого сухаря?! Эли, ты с ума сошла?! Ему же всё равно! — Оливер даже подпрыгнул от удивления.

Сухарь. Да. Эли было мучительно стыдно, потому что она сама до недавнего времени именно так и думала. Но сейчас она знала, что это только маска. Что Виктор замечательно держит себя в руках. Она посмотрела на него. О, он не сухарь. Никак. Но те, кто не знают его, да, пожалуй, они могли так думать.

Виктор стоял спокойно и молча и смотрел то на неё, то на Оливера. И только в глазах его полыхало пламя. Такой пожар, который был, наверное, больше того, что пожрал его угодья. И Эли потупилась, чувствуя, как сгорает в этом пламени. И просто прижалась к мужу. А он, вот уж странное дело, даже не оттолкнул её.

Оливер несколько минут смотрел на них. Потом скривился, словно от зубной боли и выплюнул:

— Прельстилась на деньги, значит, да? — Мгновенье просто смотрел на них, а потом развернулся и бросился прочь.

Эли обессиленно прижалась к Виктору. Ноги не держали её. А на глазах вдруг навернулись слёзы. Слишком много переживаний за последние дни.

— Ну ты чего, Эли? Снова плачешь? — Виктор осторожно отнял её руки от лица и стёр слёзы. — Я, конечно, тот ещё сухарь. Этот юноша прав. И утешать тебя не умею. Но это правда то, что ты сказала?

— Да! — Выдохнула Эли. И захотела продолжить. — Я…

Но Виктор не дал ей договорить. Просто приложил палец к губам.

— Тихо. Всё хорошо. — И прижал к себе крепче, не оттолкнул. И Эли прильнула к нему. И лишь, успокоившись, смогла проговорить:

— Виктор, то что он говорил, Оливер. Это всё было правдой, но это было давно. Правда! После того, как я потеряла память, я больше никогда не искала с ним встречи. И тебя не обманывала. — Она замолчала, чтобы передохнуть и Виктор тихо проговорил:

— Я знаю, Эли. Я всё знаю. Я знаю, что ты с ним встречалась, все эти месяцы.

— Знал?! — Выдохнула Эли с изумлением и неверяще посмотрела на собственного мужа. Он знал и всё равно ухаживал за ней и был так ласков и нежен и…

— Конечно. Нельзя заставить полюбить насильно. А я действительно не молод и не красив. Словом, я не могу составить конкуренцию такому как Оливер. Я бы отпустил тебя, если бы ты захотела уйти, но любить бы не перестал, — добавил Виктор совсем тихо.

Эли не могла поверить своим ушам. Неужели её супруг правда правда бы так сделал?! А сердце восхищалось им, сердце пело: «сделал бы».

— Я хотела, — она потупилась. — Но теперь не хочу. И никогда больше не захочу!

Эти благословенные минуту принадлежали только им двоим. И пусть сейчас бы весь сад вокруг и дом загорелись, а Оливер снова бы вылез, как бес из табакерки, ей было всё равно. Виктор всё знает, он обо всём знал с самого начала. И всё равно любит её и не оттолкнул и ещё куча мелких «не». Того, чего он не сделал и того, что делал. Такой благородный, такой родной и такой любимый.

Когда они наконец вернулись домой, вдоволь нагулявшись по тропинкам и наговорившись, Эли вдруг со стыдом вспомнила, что Виктор ничего не ел с самого утра, а ещё что она ровным счётом ничего не узнала у него про пожар, словно ей было неинтересно.

— Виктор! — Он обернулся к ней и улыбнулся. Простая тёплая улыбка, но её как воздух не хватало им обоим. — Что там случился за пожар? Даркинс рассказал мне в двух словах, но я не поняла.

— Да, собственно, ничего страшного. Я думал на поджог, но сейчас всё-таки склоняюсь к той версии, что это самовозгорание. Просто кто-то из крестьян забыл потушить лампу на ночь.

Эли внимательно посмотрела на Виктора. Кажется, он не говорил ей всего. Не хотел расстраивать? Ну пусть так. Она не будет допытываться. Всё равно ведь пока ничем не может ему помочь. И это хуже всего.

— А ущерб большой?

— Да не так чтобы… — Виктор замялся, а потом вздохнул. — Для земли то ущерба немного, как и для скота. Урожай собран, скот в загоне. А вот люди… Многие остались без крыши над головой.

— И что же ты будешь делать? — С тревогой спросила Эли.

— Я думаю на днях будет много работы. Временно размещу их в хозпостройках к югу от имения. А пока найму рабочих. До первого снега надо будет отстроить им новые дома. — Виктор говорил серьёзно и озабоченно. А Эли не переставала им восхищаться. Так заботится о людях, живущих на его землях, о каждом из них. — Так что, прости меня, я наверное, дома буду появляться не так часто. Ты только больше не гуляй по саду в одиночестве.

Виктор не договорил, но Эли поняла, что он хотел сказать. Он тоже боялся, что Оливер ещё вернётся. Хотя она вся рассказала своему бывшему поклоннику, но почему то Эли была уверенна, что он этим не удовлетворится. А, что собственно она знала об Оливере, кроме его имени, фамилии (захудалый купеческий род), да о том, что из родственников у него только дядя? А, главное, он никогда не рассказывал о себе. Вот только она, ослеплённая влюблённостью, не хотела этого замечать. И вот теперь какое то плохое предчувствие сдавливало грудь, стоило ей только подумать об Оливере. Почему то ей казалось, что он просто так не угомонится.

— Я не буду, — тихо ответила она супругу. А потом вспомнила снова, что как хорошая хозяйка должна была накормить его. Да только уже всякое время обеда вышло. И покраснела со стыда. — Виктор, ты, наверное, голоден. А я совсем забыла. Пойдём обедать.

— Ничего, — он улыбнулся ей так, как только он умел. Ни капли не расстроился, ни капли не разозлился. Какой же он всё-таки замечательный!

Но молодость брала своё и Эли не могла долго себя корить за то, что было в прошлом. Прошлое прошло. А она любила и была любима. И это такое прекрасное чувство, что она просто отдалась ему без остатка, наслаждаясь каждым мгновеньем с Виктором.

Они пообедали вдвоём в большой, но такой уютной столовой, которую Эли уже успела полюбить. А потом Виктор решил немного отдохнуть и ехать искать рабочих уже завтра. Всё-таки сейчас уже почти стемнело. А в темноте он мало чем сможет там помочь. Тем более, что несколько человек, глубоко преданных ему, осталось помогать крестьянам и смотреть, как они расположились на ночлег. Виктор приказал накормить их, напоить и выдать им из дома, что понадобится. Но чтобы его не тревожили поручил все дела решать управляющему.

А сейчас они с Эли вдвоём по традиции расположились в её комнате. И Виктор снова сидел рядом с ней и читал ей и держал её за руку, пока она не заснёт. И Эли засыпала счастливая. Ей даже казалось, что этого счастья слишком много выпала на её скромную долю. Чем она вообще заслужила такое счастье?

И уже проваливаясь в дрёму она почувствовала лёгкий поцелуй на губах. И так и заснула, улыбаясь.