(не) Обручённые (СИ)

Глава 11. Мэг

Когда перемещаюсь обратно в свою комнату, застываю на миг в центре… а потом кружусь так, что юбка взмывает вверх и оборачивается вокруг моих ног, словно у танцовщицы. Такая лёгкость во всём теле! И улыбка не хочет сходить с губ — истерзанных, исцелованных, припухших… кажется, их вчера ночью даже кусали. Осторожно трогаю кончиком языка, ощущаю солоноватый привкус… Точно, кусали! Прячу лицо в ладонях, но сумасшедше счастливую улыбку все равно не унять.

Обычно по возвращении из подземелий после очередной бессонной ночи я валюсь с ног и засыпаю на целый день. Прям как сова. Но минувшей ночью мне удалось выспаться, как никогда в жизни. Пытаюсь вспомнить, когда же я так чудесно высыпалась — и не могу. Даже во дворце Саутвинга, в шикарной королевской постели мне не спалось так великолепно, как на узкой арестантской койке. Потому что там был только запах Бастиана. А не он сам. Кажется, это главный ингредиент для моего качественного и безмятежного сна. Так что впервые за долгое время я не падаю с ног, как мертвец, едва касаясь головой подушки, а застаю рассвет.

Солнце заливает золотом всё вокруг — такое же чистое и ясное, как счастье в моей душе. Я так давно не была по-настоящему счастлива, что уже забыла, что это такое. Интересно, что сейчас делает Бастиан? Думает обо мне? Уверена, что да.

Сна ни в одном глазу. Чем же заняться весь день?..

Перебираю варианты, ни один мне не нравится. Ведь знаю точно, что буду жить предощущением ночи.

И тут меня осеняет.

— Что-что-о-оо ты от меня хочешь?.. — удивляется Малена.

— Тётя, ну ты же всё прекрасно поняла! Поможешь?.. — я складываю молитвенно руки перед грудью.

— Во-первых, не называй меня тётей. Во-вторых, с чего бы это такие просьбы?

Она смотрит на меня подозрительно.

Я отвожу глаза.

— Нет!.. — выдыхает Малена. Как мне показалось, восторженно.

— Не спрашивай.

— Но как!.. Я же думала, вы уже не…

— Мы снова, — коротко подтверждаю её догадку. — Кажется, в этот раз насовсем. Понятия не имею, что это означает в нашем случае. Честно говоря, я ещё не думала о будущем. Мне слишком хорошо в настоящем.

Мои щёки горят. Я благодарна Малене за то, что она тактично молчит и не набрасывается с расспросами. Впрочем, мудрая колдунья всегда умела читать между строк.

— Знаешь — а я была уверена, что этим всё закончится, — улыбается она и небрежно треплет меня по волосам. — Такие раны, как были у тебя, мог залечить только тот, кто их нанёс. И теперь я вижу. Всё будет хорошо! Возможно, не сразу. Очень не сразу. Но на мою поддержку можешь рассчитывать. Никогда ещё не видела тебя такой счастливой. И мне очень нравится это зрелище.

— Спасибо!! — я кидаюсь душить её в объятиях, но вредная колдунья морщится и отпихивает меня с моими щенячьими нежностями.

— Было бы за что. Ладно, пойдём! Так и быть, пущу тебя в свою святая святых.

Святая святых Малены — это её гардероб, конечно же.

И я ещё ни разу не была в этом огромном пространстве, заставленном манекенами и рядами вешалок. Глаза разбегаются от пестроты. Каких только цветов здесь нет! Лорд Фостергловер обожает баловать свою супругу. Тут же становится стыдно за свой сплошь чёрный шкаф. Ну так потому я сюда и явилась. Мне до смерти надоело ходить в чёрном, а времени пошить что-то новое катастрофически нет.

Мне ужасно хочется принести в жизнь Бастиана ярких красок.

Поэтому после долгого хождения меж рядов я выбираю цвет и фасон, которого от меня Малена ожидала в последнюю очередь.

— Так-та-а-ак… — она смотрит на меня с подозрительным прищуром. — Вот теперь я вижу, что девочка Мэг и правда выросла. Напомнить тебе о мерах предосторожности? Ты должна помнить о них сама, сомневаюсь что Бастиан задумается, увидев тебя в этом платье.

— Тётя… — я смутилась.

— Могу дать настойку, от которой минимум месяц не забеременеешь!

— Тётя!! — воскликнула я умоляюще. — Я не собираюсь прямо сейчас…

А точно не собираюсь?

А точно я хочу с «предосторожностями»?..

Поразившая меня как громом мысль была так невозможна и совершенно безумна, что я застыла с краешком платья в руках, и распахнув глаза, пару мгновений на полном серьёзе её обдумывала.

— Мэган Роверт! Ты меня пугаешь таким выражением лица! Обещай, что не будешь делать глупостей! Нет, не тех глупостей, эти вам с ним давно уже пора… а вот тех, о которых ты прямо сейчас так громко думаешь!

— О чём вы, тётя? — я невинно захлопала ресничками, но судя по нахмуренным бровям колдуньи, ни секунды её не убедила. — И не найдётся ли у вас к этому платью ещё туфель? С каблуками повыше? Мне, к счастью, ходить в них особо не придётся. Так, постоять немного. А потом быстро снять.

— И туфли, и украшения, и духи… всё найдётся. И вино вам в придачу хотела предложить, но теперь сомневаюсь. У одного мозги в голове разжижены будут, это без сомнения, но насчёт тебя-то я ещё надеялась! Теперь вот боюсь, зря.

— А ты — никогда не совершала безумств? — тихо спросила я.

Она улыбнулась загадочной улыбкой. Прекрасные миндалевидные глаза затянуло поволокой. Малена была в прошлом сейчас — очень счастливом прошлом. После всех испытаний, а только они с дядей Финбаром знали, насколько жестоких, они добились своего счастливого настоящего. Я хотела так же.

У них же получилось?

Значит, и мы с Бастианом справимся.

Мы будем счастливы, несмотря ни на что.

И я не хотела терять больше ни единого мига отпущенного нам на двоих счастья.

— Ладно, иди сюда, бедствие ходячее! Вина не дам, а вот причёску, так и быть, мы тебе смастерим, — глядя на меня тепло, тётя Малена протянула руку. — Твоего Бастиана удар хватит, когда он тебя увидит!

— Мэг?.. Наконец-то!.. Ты задержа…

Я буквально услышала стук, с которым он подобрал упавшую челюсть.

Теперь главное, не свалиться с каблуков.

Я переступила с ноги на ногу и расправила плечи.

Подшить под меня мы его, конечно же, не успели, и верх платья слегка сползал… правда, судя по лицу Бастиана, именно этой детали ему как раз не хватало для полного инфаркта.

Он ничего не говорил. Просто медленно стал обходить меня по кругу.

Тихо чадили свечи. Из полумрака в меня впивались горящие чёрные глаза. Обводили каждую линию моего тела… а в этом платье, облегающем меня, будто вторая кожа, это было несложно.

И алый, алый как кровь, алый, как сердце, как моя сжигающая изнутри любовь — алый цвет платья буквально светился, разгоняя тьму.

Подобный фасон никто во всём королевстве бы себе не позволил, ни дворянка, ни тем более крестьянка — слишком бесстыдно. Только колдуньи носили такие яркие цвета, такие тонкие ткани, такие соблазнительные силуэты. А Малена, я знаю, сама рисует эскизы и сама корпеет с личной портнихой над их точной реализацией.

Лиф платья держался только на груди. Тонкую талию подчёркивали перекрещивающиеся полосы ткани. И дальше по бёдрам до самого пола — платье льнуло к телу, обрисовывало каждый изгиб. А я больше не хотела прятать их от жадных глаз.

— У меня сегодня день рождения, а я забыл? — хрипло спросил Бастиан севшим голосом, продолжая пожирать глазами платье. Вернее, меня под платьем. И машинально провёл языком по пересохшим губам. А у меня от этого мимолётного движения температура тела подскочила, кажется, сразу до критической отметки. Судя по жару на щеках, они скоро цветом с платьем сравняются.

— Нет. Просто у нас сегодня очередное свиданье. Это ты, надеюсь, не забыл?

Хотела, чтобы получилось кокетливо. Но у меня как-то вылетело из головы, что кокетничать не умею, и получилось слишком уж серьёзно.

Правда, моего конфуза никто не замечает. Потому что и Бастиану тоже, кажется, сейчас не до флирта. Он мне даже не отвечает.

Останавливается позади меня.

Мои волосы собраны высоко в изысканную причёску. Спина почти обнажена, и голыми лопатками я остро до безумия чувствую близость мужского тела. Не хочу оборачиваться. Хочу продлить это ощущение — медленного сближения, безумной тяги, искр по коже, пламени, что разгорается всё сильней.

Горячие ладони ложатся мне на плечи. Волна мурашек бежит по телу вниз.

— Свидание… да, конечно, помню. Свидания — это хорошо. — Мужские губы почти касаются краешка моего уха. Дыхание горячим прикосновением шевелит выбившиеся из причёски локоны. — Ты была с кем-нибудь на свиданиях, кроме меня?

От такого вопроса меня почему-то ещё сильнее скручивает в узел от волнения. Дрожь предвкушения заставляет свести ноги. Где-то мелькает на краешке сознания воспоминание… но то были скорее дружеские посиделки с жареным мясом, а значит, не считается. Настоящее свидание — это когда ты умираешь от желания увидеть этого, одного-единственного мужчину. И тебе хочется быть самой красивой на свете — только для него.

— Нет.

— Тогда ты не знаешь, но я тебе расскажу. Свидания могут проходить по-разному.

Кончиками пальцев, едва касаясь — вдоль моего позвоночника от шеи вниз. Я закусываю губу, чтоб не застонать. Эта ласка слишком мимолётна, неожиданна, и слишком быстро заканчивается. Мне мало.

— И как же?..

— Есть два основных сценария. Развёрнутый… с цветами, ужином, танцами и комплиментами… и сокращенный.

Ведёт носом по изгибу моей шеи снизу вверх, останавливается под ухом, вдыхает глубоко запах моих волос. Меня уже качает. Вот-вот свалюсь с чёртовых каблуков.

— Сокращённый?..

— Да. Какой ты предпочтёшь сегодня, моя Мэг?

На талию тяжело и веско ложатся большие ладони, уверенно сжимают. Тянут ближе. Вжимают в каменно-твёрдое мужское тело.

— Ах!..

— Никак не могу определиться. Помоги мне, Мэг. Так какой вариант тебе нравится больше, м-м?

А у меня уже путаются мысли. Откидываю голову ему на плечо. Не выходит сообразить, какого ответа он от меня ждёт.

— Ну же! Решай скорее, — ворчит искушающий хриплый шёпот мне в уши. Пока руки прячут моё хрупкое тело в надёжный плен своих объятий. Уверена, что больше не отпустят, какой бы вариант я не выбрала. Тогда…

— Сокращённый… — выдыхаю я. И красивые губы совсем близко изгибаются в довольной улыбке. Он не сомневался в моём решении.

Я с нетерпением жду, что будет дальше.

Предощущение неизвестного будоражит. В крови будто бурлит опьянение, и не нужно было никакого вина.

— Хорошо, — коротко кивает Бастиан.

А потом резко разворачивает меня.

И усаживает прямо на стол. Вжимается в моё тело меж моих разведённых ног. Я обнимаю его за шею, чтоб не свалиться от неожиданности. Но мне не страшно. Больше — нет.

Бастиан бросает короткий взгляд вниз, а потом закатывает глаза и издаёт мучительный стон.

— Это уже слишком! Мэг, где ты взяла это платье… издевательство какое-то! Подобной пытки не могли бы придумать лучшие палачи твоего брата!

Я давлю улыбку.

Не сразу понимаю, о чём он — но посмотрев туда же, куда смотрел он, замечаю ещё одну деталь платья, которая до этого как-то ускользала от меня. Два умопомрачительных разреза по бокам, до самых бёдер.

Нетерпеливые пальцы Бастиана немедленно проверили, как высоко простираются эти разрезы. И я немедленно осознала, что пелена перед моими глазами — это не от темени в помещении. И грудь вздымается так высоко вовсе не оттого, что здесь душно.

А потом обеими ладонями Бастиан сжал край стола так, что мне показалось, покрошит сейчас в щепки. И уткнулся лбом мне в плечо.

— Мэгги… ты же понимаешь, глупенькая, что ты со мной делаешь в этом платье?.. так что давай договоримся сразу.

— О чём?..

— Придумай секретное слово. Останавливающее меня. Чтоб я чётко знал, что перегибаю палку и должен остановиться.

Я задумалась на мгновение, потому что не сразу поняла, о чём он.

Ах да.

Всё ещё боится, что если нажестит снова, я уйду. Как в прошлый раз.

— Пусть это будет слово… Тишина.

— Хорошо.

Еще несколько бесконечно долгих мгновений ничего не происходит. Но бешено частящий пульс, который я ощущаю, кажется, во всём теле сразу, не даёт мне тешить себя иллюзиями. Сокращённый вариант свидания начинается прямо сейчас. Насколько сокращённым он будет? Я не знаю. Я решила плыть по течению и отдаться интуиции. Если мне станет «слишком», я пойму и скажу. А он услышит. Я теперь уверена. Я теперь доверяю ему абсолютно.

Губы впиваются в моё плечо так жадно, что это почти больно, почти как укус. Я сильнее сжимаю руки, обнимая его за шею. Поцелуи медленно двигаются выше. С каждым — будто маленькая огненная вспышка под кожей. Десятки костров сливаются в один, который охватывает всё моё тело.

Короткий взгляд глаза в глаза — пристальный, тёмный. Да. Твоя. Ты же знаешь.

Я сама тянусь к так необходимым мне губам. На них сейчас — моя жизнь.

Наш поцелуй тягуче-медленный, завораживающий, гипнотизирующий. Касания языка… сначала осторожные, затем всё более дерзкие… отвлекают от того, что делают в это время руки, но я всё равно чувствую и слежу за маршрутом его ладоней с замиранием сердца, пока наш бесконечный поцелуй длится, и длится, и длится…

Тонкая ткань совершенно не приглушает ощущений, скорее обостряет.

От талии вверх, прохаживается бегло по рёбрам, замирает под грудью… по-хозяйски ложится на правую, сминает в горсти. Я выгибаюсь навстречу, хочу разорвать поцелуй, чтобы что-то сказать, но губы ловят снова в ловушку, из которой не выбраться. Остаётся лишь продолжать попытки дышать. Хотя это с каждым мигом всё труднее.

— М-м-м-м…

Сдавленно мычу ему в губы, когда его большой палец очерчивает круг вокруг соска, а потом едва касаясь, пробует его, как лучник — туго натянутую тетиву.

К такому платью не полагался корсет, разумеется.

Путаюсь пальцами в непокорной чёрной гриве, сжимаю так, что возможно, сделала больно — синхронно тому, как его пальцы сжимают мой сосок. Хочется кричать, и наверное, правильно делает Бастиан, что глушит мои крики.

— Тише, тише, сладкая… не шуми… нам нельзя шуметь слишком громко, помнишь?

Я уже ничего не помню.

То, что он разорвал поцелуй, может означать только… его губы выбрали новую цель.

Понимаю, что так есть, когда они обжигают мне ключицы. И чертят огненный путь ниже. Голова кружится, мир в какой-то момент переворачивается — и я сама не замечаю, как под лопатки мне бросается твёрдая поверхность стола. А тонкая алая ткань под умелыми пальцами подаётся и медленно сползает вниз.

Жгучий чёрный взгляд с высоты. Как будто Бастиан хочет запечатлеть в памяти эту картину. Я бессильно раскинула руки и могу только смотреть из-под ресниц. И ждать. Было, кажется, какое-то секретное слово? Я не хочу вспоминать его. Пока.

Прикрываю глаза, когда Бастиан снова жадно тянется ко мне. Выгибаюсь дугой от этой острой до боли ласки, когда его губы находят мою обнажённую грудь. Обе ладони тем временем ныряют под платье, сжимают мои бёдра, подтягивают ближе… Показывают, направляют, заставляют обвить себя ногами. Этот момент прекрасен в своём бесстыдстве и в своей сумасшедшей искренности.

Горячая ладонь медленно ведёт по моей ноге от бедра к щиколоткам… небрежно смахивает туфлю, та со стуком падает на пол. Потом то же самое — с левой ногой. Под моими пальцами оказывается боковой край стола, я вцепляюсь в него, чтобы найти хоть какую-то жалкую опору в творящемся безумии. Дымный морок, в который я погружаюсь с каждым мгновением, морок, в который меня затягивает Бастиан, всё больше напоминает глубины тёмного океана, из которых не будет возврата. Бушующие волны смыкаются над моей головой, я тону, и тону, и тону…

— Бастиан…

— Что, сокровище моё?

— Кажется, я забыла, что там было за секретное слово…

— Тогда вспоминай пока, а я продолжу.

— Ну Ба-а-ас!.. Ох…

Закрываю глаза тыльной стороной ладони… прохладное касание подвесок на золотом браслете, подаренном Маленой, на моей раскалённой коже…

Губы с благоговением целуют мой вздрагивающий живот. Ниже и ниже…

— Нет, я…

Моя стыдливость берёт верх, и я обеими ладонями толкаю его лохматую голову от себя. Такого я точно не могу позволить!.. Такого я даже помыслить не могла… Он приподнимается и смотрит мне в лицо долгим пьяным взглядом, тяжело дыша. А руки его под моим платьем замирают в дюйме от сокровенного — он почти коснулся, я почти позволила…

И почему меня воспитали такой правильной? Даже если я жалею сейчас, что не позволила. Даже если хочу безумно узнать — что там, за следующей чертой. Даже если всё тело болит и молит о продолжении, пульсирует и ноет. А мокрое платье прилипло к телу и мешается, и больше всего на свете хочется содрать его окончательно. Но прямо сейчас всего слишком много, и эти ощущения просто оглушают и пугают. Как бы я ни храбрилась, какой высоты каблуки не надевала, внутри я всё та же робкая девчонка, которая только-только осмелилась хотя бы самой себе признаться в своих желаниях. Это Бастиан знает точно, чего хочет и что делает. Для меня это всё — неизведанный океан, и я боюсь заплывать в него так сразу и так далеко, без карты и с сорванным к чёрту парусом.

А Бастиан всё смотрит, и любуется моим смятением, и ласкает моё алеющее лицо взглядом.

И я на мгновение вижу себя со стороны — и готова провалиться сквозь землю от стыда. Приличные девушки же не отдаются прямо на столе на втором свидании, да?.. Приличные и вовсе ни на каком свидании не отдаются, дура, — съязвил внутренний голос. Только в первую брачную ночь, в постельке с законным супругом.

Эта мысль окончательно выбивает из колеи. Я вдруг представила. Ровно на один миг, но он был острый и яркий, будто удар молнии. Что в какой-то другой вселенной нашу помолвку никто бы не разрывал. Я бы выросла, мы бы встретились в своё время… поженились. И было бы всё так просто… Моё белое платье. Его гордый и нежный взгляд. Брачное ложе в лепестках алых роз.

И нам никогда не пришлось бы скрываться от посторонних глаз, и не пришлось бы видеться украдкой, вырывая эти тайные встречи из рук судьбы.

И все дни и ночи принадлежали бы только нам.

Как это было бы прекрасно.

— «Тишина», Мэг! — улыбается Бастиан немного грустной улыбкой. — То самое слово было — «Тишина». А теперь иди. Или клянусь, ещё немного — и такую, как ты сейчас, я не отпущу, даже если эта ночь будет последней в моей жизни.

Протягивает мне руку, цепляет мои тонкие пальчики своими, сильными и горячими, помогает встать. Всё вокруг так кружится, что я едва не теряю равновесие. Я отвожу глаза, подтягивая лиф на место и оправляя подол… последнее получается не особо, потому что проклятые разрезы, и потому что Бастиан по-прежнему стоит слишком близко, меж моих ног… И я впервые так чётко и остро чувствую, что такое — мужское желание.

— Ид-ди… — цедит он сквозь зубы, а потом вдруг резко вскидывает ладонь к виску и вжимает её в голову, откидывая её назад.

— Что ты?..

— Голова болит. Бывает в последнее время. Не обращай внимания. Скоро пройдёт… Иди.

Он отталкивает меня и кажется, отрывается от меня силой.

Уходит в другой конец тюремной камеры и отворачивается спиной. Я вижу по движению плеч, как глубоко и судорожно дышит.

— И приходи снова, когда захочешь. Я буду тебя ждать.

Возвращаюсь к себе, будто пьяная. Стаскиваю вымокшее насквозь платье, которое с огромным трудом сползает с разгорячённой кожи. Бросаю алую тряпку в кресло у окна. Наскоро ополаскиваюсь ледяной водой из кувшина — остыть не помогает. Всё моё тело по-прежнему горит. Особенно… те его части, которым так и не досталось ласки.

Кое-как влезаю в ночную сорочку. Ночь в самом разгаре, луна заглядывает в окно, до рассвета ещё очень далеко. Надо поспать. Может, тогда успокоюсь. И пройдёт эта сводящая с ума тяжесть во всём теле.

Я забираюсь под одеяло. Но даже лёжа чувствую, будто комната плывёт по часовой стрелке, и голова кружится немилосердно. Изо всех сил зажмуриваюсь… нужно поспать. Нужно…

…И у меня получается.

Но сон мне снится… очень странный. Как будто все мои самые тёмные, самые тайные желания оживают.

Во сне мне снова снится, будто Бастиан меня целует. Но теперь это без капли нежности, глубокий и голодный поцелуй. И мы больше не произносим ни слова. Я плотно-плотно закрываю глаза и боюсь открывать. Потому что не хочу просыпаться. А сама целую жадно, и тянусь, и прижимаюсь всем телом. И не останавливаю упрямых рук, которые снова тянутся к запретным местам.

Это ведь сон? А во сне не бывает запретов. Сон — последнее прибежище Истины, которую изгоняет и преследует жестокий день, провозвестник Лжи.

А значит — крепче закрыть глаза. И целовать, целовать, целовать до умопомрачения — вздрагивая от того, как мужские голодные пальцы пробираются под сорочку.

Мне снится, что мы лежим на боку, и места совсем мало, и я цепляюсь за его рубашку на груди, и прячу там лицо, и дышу запахом его тела. И замираю, и всей кожей, всем своим существом прислушиваюсь к тому, что его руки делают со мной.

Как закидывают мою левую ногу на мужское бедро, подталкивают ближе. Как дарят первое уверенное прикосновение к последней преграде девичьего скромного белья. Сначала осторожно, кончиками пальцев, сверху вниз, пробуя на прочность моё сопротивление.

А его нет.

Это ведь просто сон.

Во сне я могу позволить себе быть честной.

Длинный выдох мне в волосы. Мой ангел — или демон? — кажется, понял, что я не собираюсь останавливать его. Пусть наутро мне станет стыдно от подобных снов. Но сейчас меня несёт неумолимым течением, и где взять сил, чтобы выбраться на берег? Я не могу. И не хочу.

Ещё одно, длинное и вкрадчивое движение по тонкой ткани. Крепче зажмуриться, крепче… до звёздочек перед глазами. Но не отстраняться, хотя это наслаждение граничит с болью, так его много. А послушно замереть, струнами под пальцами музыканта. В ожидании музыки.

И они, эти пальцы, принимаются извлекать мелодию. Виртуозно… неспешно… но потом всё быстрее и быстрее, когда отдельные ноты сливаются в оглушающее звучание бурного горного потока.

Вибрировать в унисон.

Отзываться встречным движением тела на каждое точное и убийственно-прекрасное движение его пальцев.

Его руки на мне… и во мне… Это сумасшествие. Это самый сладкий яд. Его хочется ещё и ещё.

Я не знала раньше, что мне могут сниться такие сны. Но сегодняшний сон особенный.

Наверное, потому что он у нас — один на двоих.

Жгучее, запретное удовольствие. Мы не должны и не можем — и как же хорошо, что это всё происходит не наяву…

Потому что нам нельзя…

Нельзя…

Нельзя…

Нельзя…

Боже.

Когда я возвращаюсь с того света, где моя душа была вырвана из тела и какое-то время мы совершенно точно существовали с ней раздельно… первое, что вижу, это лицо Бастиана.

Последняя догорающая свеча даёт совсем мало света. Но достаточно, чтобы видеть, с какой нежностью он смотрит не меня. Бережно оправляет подол моей ночной сорочки. Перехватывает поудобнее обеими руками за талию и прижимает меня крепче к себе.

Он остался полностью одетым. Наверное, чтобы не сорваться и не взять во сне то, что моё тело так доверчиво предлагало. Но сам утолил все его невысказанные желания.

Я тихо выдохнула. Подняла руку и осторожно коснулась кончиками пальцев его щеки.

Значит, вот он, мой сон. Во плоти. Снова моя магия выкинула шутку и переместила меня сама туда, куда тянулось сердце. Прямиком в постель к моему мужчине.

А он не разбудил.

Вот же… Убить мало.

Чёрные глаза любуются моим лицом. Мои щёки горят, с приоткрытых губ всё ещё срывается неровное дыхание — как отголоски того, что я испытала.

— Ну давай, Мэг! Выноси мне свой смертный приговор. Что, теперь точно уйдёшь насовсем? — спрашивает для проформы, а в чёрных глазах мерцают лукавые огни.

Знает, зараза, что нет.

— Спать хочу, — бормочу с показным недовольством и утыкаюсь ему в грудь лицом. На самом деле мне хочется зацеловать его с головы до ног, вот только ужасно лень. Ни рукой ни ногой не могу пошевелить. Мучившая меня тяжесть в теле сменилась расплавленной негой. Хоть мурлыкай. Устраиваюсь поудобнее в его руках, прижимаюсь всем телом. И пусть только попробует, идиот, снова грабли свои распускать!

Придётся же в таком случае забывать и об оставшихся принципах тоже.

Бастиан целует меня в макушку. С довольным ворчанием прижимает к себе ещё ближе, хотя казалось, что ближе уже невозможно. Накрывает нас двоих одним своим тощим шерстяным одеялом. Знал бы братишка, что под ним придётся страдать моему нежному телу, может, и раскошелился бы на одеялко получше.

Боги, хорошо-то как!

— Смотри, утром снова стражу не проспи, — пыхтит мне в волосы, отплевывая попавший в рот локон. Щекотно. Оказывается, он и таким бывает, мой Бастиан — уютным…

— Сам не проспи! — возражаю по привычке, а сама уже уплываю обратно в глубокий спокойный сон.

И правда! Я не помню, когда за всю свою жизнь спала настолько великолепно — как в этой убогой сырой камере на прохудившемся соломенном матрасе.