(Не) Пара для генерала драконов (СИ)

Глава 66

Ник по-прежнему находился без сознания. И казалось, что с каждым часом ему становится только хуже.

Я догадывалась о причине его плачевного и крайне нестабильного состояния. Раны и ссадины на теле здесь не играли особой роли. Он молод и силен. Тело должно было справиться и уже начать исцеляться самостоятельно. Все дело в его силе. Он применил ее дважды, полностью истощая свой резерв.

И снова чтобы спасти меня.

Чувствуя, как от бессилия деревенеют пальцы, которые я сжимала с таким рвением, что по ним бегали колючие неприятные мурашки. Я, до рези в глазах, всматривалась в его лицо, молясь Матери драконов, чтобы он выжил.

Ну пожалуйста? Он, как никто другой, заслуживает жить!

Мои мольбы ни к чему не приводили. Он с трудом дышал, пропуская сквозь приоткрытый рот необходимый для жизни воздух. А спустя долгие секунды, когда я сама перставала дышать, боясь самого страшного, с хрипом выдыхал, заставляя мое сердце сжиматься от облегчения.

Как ему помочь?

Поняла, что нужно спуститься вниз и элементарно запастись водой и едой. А еще подумала о целительском кристалле. Внутри росла уверенность, что для меня не составит труда с ним договориться и он, послушав, согласится помочь Нику.

Бетрина с интересом разглядывала метаморфа, но особых чувств к нему не показывала, все больше впадая в хандру и меланхолию.

И я знала, из-чего грустит моя драконица. Вернее из-за кого.

Она тосковала по черному дракону. Ее тоска передавалась и мне, но я держалась, прогоняя ненужные и бессмысленные в данной ситуации эмоции.

Не сейчас, когда жизнь молодого и смелого мужчины, пострадавшего из-за меня, висит на волоске.

Когда спустилась вниз, встретилась с Гретой, ловя на себе ее настороженный взгляд.

— С вами все в порядке, госпожа? — стоя около окна, протирая запачканный строительной пылью низкий подоконник, поинтересовалась женщина.

Я сначала напряглась, критично осматривая свое платье и прическу.

Вдруг по моему внешнему виду понятно, что в комнате у меня находится мало того что посторонний мужчина, так еще и беглец, которого сама увела из-под носа у собственного мужа.

— Да. А что? Плохо выгляжу? — спросила, нервно разглаживая влажными ладошками идеальные складки на изумрудном платье.

Она остановилась, разгибая усталую спину, и озабоченно посмотрела на мое лицо.

— Я переживала за вас…

Обычные слова, сказанные Гретой, теплом разлились по моему телу.

Искренняя забота и человеческое участие — все это не только безумно приятно, но и, оказывается, еще необходимо.

— Спасибо…все нормально. Честно.

Грета скупо кивнула, опуская вниз глаза, в которых успела заметить влажный блеск.

А я снова корила себя за ложь.

С каких пор я с легкостью обманываю людей, которые вопреки всему хорошо ко мне относятся?

И уже знала, что, несмотря ни на что, эта женщина, с ее твердым, несгибаемым характером, с добрым огромным сердцем, прочно поселилась в моем сердце.

— А знаешь, Грета, мне правда немного нездоровится.

Она резко подняла голову.

— Ничего страшного, — поспешила ее успокоить, когда прочла в глазах неподдельный страх.

— Хочу несколько дней провести в своей комнате. Попроси, пожалуйста, меня не беспокоить. И еду можно приносить наверх.

Она нахмурилась, но, обведя глазами весь хаос, который устроили здесь строители, согласилась, вытирая свои красивые руки о белоснежный фартук.

И уже было хотела уйти.

— Грета, — остановилась, разворачиваясь. — А у нас есть исцеляющие кристаллы в доме?

Она задумалась на секунду.

— Нет, госпожа. Могу послать за целителем.

Отрицательно качая головой, постралась как можно безаботней произнести следующую фразу.

— Не нужно. Просто голова немного болит.

— Я могу распорядиться, и вам принесут чай.

На том и сошлись.

Я целый день и целую ночь дежурила у постели Ника. Ему два раза становилось критически плохо. Он горел, покрываясь крупными капельками пота, и бесконечно бредил, ища меня в своих несвязных видениях.

Так как целителя звать было опасно, я могла только обтирать его тело влажной материей и давать по капле воды.

От еды он отказывался, упрямо сжимая потрескавшиеся от жара губы. Я все равно подносила ложку с остывшим бульоном, пока не поняла, что мои потуги накормить Ника попросту бессмысленны.

Он таял на глазах. Бледная с серым отливом кожа ластилась от пота.

В очередной раз, ночью, когда сумерки превратились в темную, непроглядную ночь, а я, довольствуясь светом крошечной магической свечи, положила ладонь на лоб метаморфа, вдруг по-настоящему обожглась, отдергивая дрожащую от шока и боли руку.

Резко вскочила, метаясь по комнате, не зная, как поступить.

Ника вывернуло, изогнуло дугой на сбившихся под ним простынях. Он заскулил, корчась, словно от невидимых ударов. А я, кусая и заламывая руки, беззвучно плакала, смотря на его страдания.

Ник!

Он замер, очень мелко и часто дыша…

— Дара… — голос слабло проскрипел.

Быстро подбежала, садясь на краешек кровати, хватая его за горячую сухую ладонь.

— Не говори. Ты очень слаб.

Он с трудом улыбнулся, и облизнув губы приподнял голову.

— Зато ты сильная… — снова падая на подушку закатывая глаза.

Я не выдержала. Резко поднялась и выбежала из комнаты, стремясь куда-то вниз.

Я найду что-нибудь и спасу его!

А когда наткнулась на встревоженную шумом, от моим торопливых шагов, Грету, я уткнулась в ее грудь, рыдая как ненормальная…

— Что случилось, Дара?

Я затрясла головой, захлебываясь от жгучих соленых слез.

— Он… он…

— Кто он? Веррион?

Даже сквозь слезы заметила, как побледнело ее лицо.

— Нет… — и решилась на отчаянный шаг. — Пойдем со мной, — и чуть всхлипывая: — Я не знаю, что делать!

Грета, запахнув на груди тяжелый халат, поспешила за мной. А когда я впустила ее в свою комнату, зажигая магический свет, она вскрикнула, широко раскрывая рот.

Я читала ее мысли. Да она их не скрывала. Удивление, шок, неверие и, наконец, ужас.

— Дара… кто это? Что скажет Веррион? Он… — прикрыла ладонью губы, боясь даже вслух произнести, что будет со мной… с нами со всеми, если обо всем узнает мой муж.

— Это мой брат.

Женщина облегченно выдохнула.

— Я не могла поступить иначе. Он… — здесь я тяжело задышала, борясь с новой волной слез. — умирает.

Грета первой взяла себя в руки и, окинув взглядом кровать, подошла ближе.

— Я не буду спрашивать, как он здесь оказался…

Я благодарно прижала ладони к груди.

— И так понимаю, целителя звать нельзя?

Я кивнула.

— И что могу я, обычный человек?

Подошла к ней, хватая за ее подрагивающие от потрясения тонкие плечи, набрала в грудь воздуха, успокаивая учащенное сердцебиение и тихо произнесла:

— Я тебе все-все объясню, но чуть позже. Сейчас мне нужно отлучится. Здесь, в доме генерала, я не в состоянии ему помочь. Я отправлюсь в дикие земли, от куда он родом, и попрошу помощи у своей матери.