(не)порочное отмщение

Часть 7. Анна

Когда внутри не осталось ничего, даже боль и ненависть притупились так сильно, что я толком не осознавала саму себя, я стянула платье, приняла душ, надела пижаму и рухнула на кровать. Идти утром в институт не было никакого желания. Я просто не смогла бы воспринимать информацию и даже подумывала о том, чтобы написать заявление на академический по семейным обстоятельствам. Что придумает для меня Горский, было одному только демону известно! Его демону! И вряд ли я смогу нормально учиться, когда душа разорвана в лохмотья.

Глаза я открыла спозаранку. Привычка вставать с рассветом, даже в выходные, никуда не пропала, пусть вчера было затрачено немало душевных сил, и я думала, что просплю сутки. Я заставила ослабшее тело подняться на ноги и приблизилась к зеркалу. Посмотрев на своё отражение, ужаснулась: глаза всё ещё красные, под ними пролегли глубокие тени, а щёки будто бы впали. Я вспомнила, что ничего не ела вчера, но желания отправиться на кухню и позавтракать не было. Натянув белую футболку и джинсы, я собрала волосы в хвост и принялась колдовать над внешностью, потому что надеялась, что скоро придёт брат. Мне не хотелось пугать его своим видом, как и говорить о том, что я планировала сделать. Точнее, уже сделала. И дело даже не в желании скрыть своё унижение, а в том, что я должна была притворяться его добровольной половинкой. Перед всеми. Он хотел причинить брату боль, ткнуть его носом в то, что даже его сестра приняла сторону Тирана…

Замазав тональником синяки и закапав глазные капли от красноты, я направилась на кухню, чтобы приготовить блины и котлеты, которые так сильно любил брат. Горский не должен был обмануть меня. Я точно знала, что сегодня Даня вернётся домой. Я не планировала ничего рассказывать ему об «отношениях» с Тираном, оттягивая этот момент как можно дольше, потому что не хотела видеть ненависть во взгляде родного человека. Это было бы слишком больно прямо сейчас. Трёхэтажный мат слетел с губ, едва масло брызнуло на запястье и обожгло его, когда я укладывала последнюю котлетку.

Услышав, как проворачивается ключ в замочной скважине, я убавила огонь на плите и выскочила в коридор. Уставший брат стоял на пороге и улыбался уголками губ, глядя на меня. Тиран не обманул! Без лишних слов я бросилась в объятия брата и обвила руки вокруг его шеи, а он сжал свои у меня на поясе.

— Лялька, справедливость восторжествовала! Меня освободили! Понимаешь? Освободили!!!

Я не смогла сдержать слёзы, и они всё-таки хлынули из глаз, сопровождаемые рваными всхлипами.

— Ну всё хорошо! Всё! Удалось доказать, что наркоту мне подкинули! Меня больше не закроют!

Я в этом и не сомневалась, потому что Горский чётко обозначил свою позицию: Даню не посадят, его убьют, если я, не дай бог, оступлюсь!

Я отстранилась от брата и вытерла влажные щёки. Только сейчас обратила внимание на синяк, занявший добрую часть его скулы. Осторожно коснувшись его указательным и средним пальцами, я посмотрела на брата.

— Тебя били? — осторожно спросила у него.

— Ну… у них там свои методы вытягивания информации. Ничего серьёзная, Лялька! Не переживай! Та-а-ак! А ты почему не в институте? И пахнет котлетками! Ты как будто знала, что я приду! Ну, признавайся! Чувствовала, да?

— У нас сегодня пары отменили, — солгала я и отвела взгляд в сторону, густо краснея. — Ты давай быстренько в душ и кушать. Я сейчас чай заварю твой любимый.

Брат улыбнулся, потрепал меня по макушке, как когда-то в детстве, и пошёл в душ, а я ещё стояла в коридоре, обхватив себя руками, и провожала его взглядом. Вспомнив о том, что на плите стоят котлеты, я поспешила на кухню. Перевернула несколько, как зазвонил телефон. Я почему-то подумала, что это с деканата и уже пыталась подобрать слова для оправдания, но голос с небольшой хрипотцой, заставил меня передёрнуться, как от удара током.

Это был он.

Горский.

— Пришёл твой братец? — с хитрой интонацией спросил он.

— Пришёл, — ответила я, глядя в коридор, стараясь сделать так, чтобы Даня не услышал этого разговора.

— Я свою часть сделки выполнил, теперь твоя очередь начинать расплачиваться! Сегодня в шесть за тобой приедет машина. Хочу, чтобы ты снова надела то платье и распустила волосы… — вкрадчивым голосом произнёс он, не дал мне и слово вставить и отключил телефон.

В висках принялось стучать.

Неужели сегодня он сделает меня своей?