(не)случайная проблема дракона. Академия Лоренхейта

Глава 4

“Лерианна Лефрон!” — начинается письмо, и уже от одного обращения мне становится как-то дурно. Как будто я даже слышу эту надменную, презрительную интонацию, чувствую укор в том, что я, точнее, Лери, не оправдала надежд.

“Все, что от тебя требовалось — это найти в академии себе мужа! А ты не только не нашла его, но и опозорила весь наш род своими сомнительными успехами в учебе!”

Вот вроде просто письмо, а по обилию восклицательных знаков прекрасно понимаешь: на тебя сейчас наорали. Очень интересные цели обучения. А какие цели, такие результаты: какие могут быть вообще претензии-то?

“Очень настоятельно советую тебе перестать тратить время! Подумай о своей семье и своих сестрах! Раз уж тебе, такой бестолковой, достался семейный дар, будь добра использовать его с выгодой!

В общем, у тебя время до выпускного экзамена. Если к тому времени не будет заключена помолвка с подходящим женихом, я лично найду деньги на обряд переноса магии на Элизару. А ты выйдешь замуж за барона Хорна, чтоб глаза мои тебя больше не видели.

Подумай своей головой хоть раз в своей жизни.

Твоя маменька, Гнеда Лефрон”.

Кому как, но последние пару абзацев были произнесены в моей голове ядовитым шепотом. “Маменька” у Лери — та еще змеюка. Не Гнеда, а какая-то гнида. Как можно так втоптать в грязь за несколько предложений, пройтись по самооценке и сделать обязанной на пустом месте?

Если с Лерианной всегда так общались и угрожали, то я не удивлена, что она могла пойти и на какие-то хитрости, чтобы охмурить этого Дэриана. Хотя, на мой взгляд, могла бы выбрать себе цель и попроще. Он же явно высокомерный красавчик, который ни за что просто так не обратил бы внимания на кого-то из обнищавшего рода.

Ведь наверняка у него была на прицеле какая-то другая, статусная девушка до того, как Лери что-то там сделала не то.

Но теперь я точно знаю две вещи: скоро в магической академии выпускной экзамен, который я с почти стопроцентной вероятностью не сдам, и мое время сильно ограничено, потому что если я не разберусь в том, как мне отправиться обратно до этого времени, то быть мне женой некоего барона. И я почти уверена, что эта перспектива не особо радужная, иначе бы ею не пугали.

Откладываю письмо от “любящей” мамочки в сторону и осматриваюсь. Какая же из кроватей моя? Конечно, мне хочется верить, что уютная. Но после письма я почти стопроцентно уверена, что педантично заправленная.

Если в ее жизни все было так, то как я оказалась тут? Что пошло не так? Или… Как раз так, как она и хотела?

— А вот это тебе и предстоит узнать, — на подоконнике появляется Таэмар.

Его шерсть серебрится с перламутровыми переливами, а на морде как будто сияет улыбка. Хитрый.

— Ты еще и мысли читаешь?

— Надо просто думать не так громко, — фыркает он и спускается через стол и кровать (как раз ту самую, идеальную) на пол и кивает мордой следовать за ним. — У тебя все на лице было написано. Ну почти.

— В смысле почти?

— Ты последний вопрос вслух задала, — говорит фамильяр. — Аккуратнее с этим, а то вляпаешься.

Мы выходим из комнаты, проходим чуть дальше по коридору и останавливаемся перед раздвигающимися дверями из матового непрозрачного стекла.

— Ванная, — Таэмар садится и обвивает себя своим пушистым, совсем лисьим хвостом. — Туда я не пойду. Но там то же самое: шкафчик третий справа. Встретимся в комнате.

Киваю и захожу внутрь большого светлого помещения. Внутри никого нет, наверное, потому что сейчас разгар учебного дня. Вот больше чем уверена, что в утреннее и вечернее время тут не протолкнешься.

Окон тут нет, зато есть белые светящиеся кристаллы на потолке, пол из шероховатого мрамора и два ряда душевых кабинок в середине. Вдоль стен расположены шкафчики.

Отсчитываю третий справа: внутри белые, похожие на вафельные, полотенца, чистые сорочки и халаты. Все в двойном экземпляре. Тоже хорошо: тут уже думать не приходится, где чье.

Беру все и иду к кабинке, но по дороге вздрагиваю и чуть не взвизгиваю: боковым зрением вижу кого-то еще! А потом, едва отдышавшись, понимаю, что это не кто-то. Это я. В зеркале.

Ловлю себя не мысли, что мне впервые попалось зеркало и возможность рассмотреть себя. Как же это непривычно! Смотреть на себя, а видеть совсем другого человека. Надо было еще найти настолько непохожих!

Вместо короткого обесцвеченного боба у меня длинные густые каштановые волосы, вместо угловатых плеч и нулевочки — вполне себе достойная трешечка и женственные плечи. Тонкая талия и красивые бедра с попой, будто Лери на тренировки каждый день ходила.

Личико милое, немного по-детски наивное, с бездонными, как осеннее небо, голубыми глазами, аккуратным носиком и пухлыми, красиво очерченными губами.

Сдается мне, все проблемы Лери и были именно из-за чрезмерного давления гниды, ой, простите, Гнеды. Потому что с такими данными она вполне могла закадрить кого угодно.

Еще немного кручусь, разглядывая себя, чтобы привыкнуть и больше не рисковать тем, что испуганно шугнусь от своего собственного отражения. Потом принимаю душ, удивляясь тому, насколько интуитивно тут устроены душевые: справа плюс, слева — минус, и их надо нажимать, чтобы настроить температуру, а дозатор для мыла и шампуня встроен прямо в стенку.

Мозги потихоньку приходят в норму, чувствовать всем телом прикосновение потоков воды оказывается очень приятным и важным. Этим я словно доказываю сама себе, что все то, что происходит — по-настоящему, а не галлюцинация.

Вытираюсь, по привычке наматываю на голову “тюрбан” из полотенца, одеваюсь и собираюсь выйти из ванной, когда двери разъезжаются в стороны, а на пороге появляется блондинка с разъяренным взглядом.

— И вот чего ты не сдохла?