Не верь глазам своим

17

Свидание с Боу назначено на полвосьмого. Приехав домой, я не сразу полезла в душ, а попыталась расслабиться, наблюдая с балкона за спускающимися на город сумерками. Даже заварила себе чашку зеленого чая, достав пакетик из подарочной корзинки столетней давности. Забавно, но я словно начала жить по законам нового усовершенствованного журнала «Глосс», который всеми своими силами преображает Кэт. Надо же как-то успокаивать нервы.

Мы недолго пробыли в кафе. Мне не сиделось на месте, как бы высоко я ни ценила желание Кэт помочь и ни радовалась, что наши отношения вернулись к прежним. Заскочив домой, я пошла в тренажерный зал, решив, что полчаса на беговой дорожке не только запустят сердцебиение, но и переведут мыслительный аппарат на другую скорость быстродействия, и тогда я придумаю, что делать с бомбой для Дикера. Как все сложно! Естественно, нельзя подниматься на восемнадцатый этаж и караулить его там, как в прошлый раз. В противном случае можно потерять работу и покинуть здание в сопровождении охранников.

Пробовала завести мозги зеленым чаем, не помогло. Из головы не шло убийство. У меня конкретные подозреваемые — Кики, Брэндон, а теперь еще и Дикер, — но как их обличать? К тому же надо помнить о Кимберли. Она заявила, будто у нее есть алиби, что требует проверки. Кажется, мне остается одно — ждать. Посмотрю, как отреагирует полиция, когда Нэш расскажет им об аукционе Джеда Крэндола. Узнаю, что откопал Райан.

В конце концов мне удалось отогнать дурные мысли и настроиться на предстоящую ночь с Боу. Я весь день с нетерпением предвкушала нашу встречу и в то же время волновалась. С разрыва семейных отношений я осторожничаю с новыми мужчинами, порой зацикливаюсь на какой-нибудь мелочи и в итоге отказываюсь от вполне приличного человека. Поводом может послужить даже такая нелепость, как выпуклые накладные карманы на пиджаке.

Через год после развода я встретила очаровательного и успешного архитектора. Пусть от него не подкашивались колени, но он был привлекателен и невероятно приятен в общении. Два раза сводил меня в ресторан, а на третье свидание предложил поехать за город: собирать яблоки и любоваться осенней листвой. Я принимала ванну в его загородном доме перед отъездом и тут случайно заметила тюбик с надписью «Мазь от фурункулов». Это было началом конца. Я начала ломать голову, для чего она. Для спины? Для ноги? Или хуже — для зада? Как человек может пойти в магазин, купить нечто с названием «Мазь от фурункулов» и выставить на всеобщее обозрение? Это сразу же вызвало приступ тошноты. По дороге назад я уже не могла смотреть ему в глаза, а к вечеру моя навязчивая идея переросла в полное отвращение. Он чувствовал неладное и не понимал, что произошло. И никогда не поймет.

Однако с Боу я напрочь забыла об осторожности, что меня очень беспокоило.

У выбранного им ресторана было французское название, располагался он на Хэнсуорт-стрит, рядом с Девятой авеню, посреди мясоконсервного района и буквально в нескольких шагах от «Сохо-Хаус». Думала дойти туда пешком, прямо на запад от моего дома, но это займет около получаса, и я вспотею и устану. Я поймала такси и приехала на пять минут раньше, перед Боу.

Ресторан оказался марокканским: кирпичные стены, банкетки, покрытые ярко-красными коврами, и марокканские лампы с цветными стеклышками. Внутри было тускло, свет излучали только лампы и свечки, вставленные в углубления от вынутых кирпичей. Чтобы не было жарко, открыли входную дверь, наполовину завешанную тканью. Казалось, будто ты ступил сюда прямо с улочки Марракеша. Только вот вид наружу походил скорее на парижский: край французского бистро, толпы людей, прогуливающихся по широкой Девятой авеню.

Я только собиралась попросить бутылку минералки, как вошел Боу. На нем были темно-зеленая рубашка с короткими рукавами и черные джинсы. Волосы влажные, словно он только что из душа. У меня сердце трепыхнулось, как птица в клетке.

— Привет, — поздоровался Боу, улыбнулся и выдвинул деревянный стул. Я ждала, что он поцелует меня в щечку. Не тут-то было. Видимо, сижу слишком низко — нагибаться неудобно. — Сказочно выглядишь.

Сказочно — явное преувеличение, хотя я старалась: надела светло-желтое летнее платье с глубоким вырезом и легкие босоножки. Выходя из дома, подумала, не слишком ли я похожа на героиню Фицджеральда, тем более для мясоконсервного района, но в такой теплый вечер хочется, чтобы руки и ноги были открытыми.

— Спасибо. Надо отметить, ты тоже.

— Надеюсь, ресторан тебе понравится. Я никогда не спрашивал, что ты любишь, кроме макарон с моллюсками.

— Много чего. В частности, марокканскую кухню. Ты когда-нибудь бывал в Марокко?

— Нет, но давно мечтал. Из-за долгого пребывания в Азии я не успел исследовать остальной мир. А ты?

— Да, я провела там замечательную неделю. В Марракеше. Как-то даже ночевала в палатке в Сахаре.

— Ты ведь не одна туда ездила?

— Нет, с подругой. Она иностранный корреспондент. Я иногда тоже пишу путевые очерки. Обожаю это дело, плюс ко всему находятся темы для разговора, помимо описания трупов.

Боже, что за чушь я несу? Можно подумать, у меня свидание с незнакомым человеком, а не с мужчиной, который провел ночь в моей постели.

Официант принес меню и карту вин, и Боу принялся читать. Карие глаза перескакивали со строчки на строчку. Казалось, он все делает с той уверенностью и легкостью, какая приходит, когда пренебрегаешь мнением окружающих. У меня перехватывало дыхание от простого наблюдения за ним. Надо постараться восстановить непринужденный ритм беседы, достигнутый той ночью.

Сделав заказ, Боу облокотился на стол и проникновенно посмотрел мне в глаза. Затем взял мою руку и сжал пальцами.

— Так, значит, этот браслет ты привезла из одного из своих путешествий? — спросил он, глядя на бледно-желтые камешки.

— Да, — ответила я и подумала, чувствует ли он, как пульсирует вена на запястье. — С экватора.

— И куда ты отправишься в следующий раз?

— В Италию в сентябре. В Рим и Флоренцию.

— Мне бы невероятно понравилось путешествовать по миру вместе с тобой, хотя есть опасность, что я не смог бы вылезти из постели.

Я залилась румянцем.

— Нам пришлось бы заказывать еду в номер, — отметила я. — Тогда ты попробовал бы местную кухню.

— Действительно. И иногда прогуливался, чтобы размять ноги.

— Точно, — согласилась я.

— Знаешь, хочу тебе признаться, я в восторге от проведенной с тобой ночи. Со мной ни разу ничего подобного не случалось.

Я покраснела еще больше. Минута — и меня будет трудно отличить от красных ковров.

— Не случалось? Отчего же? Наверное, когда ты появляешься на пороге едва знакомой женщины, она отказывается заняться любовью.

Он рассмеялся звонким многозначительным смехом, и я поняла, что все бывает как раз наоборот: женщины не отказывают ему ни при каких обстоятельствах.

— Дело не в этом, — возразил Боу. — То был ни с чем не сравнимый опыт. Увлекательная беседа за ужином под звездами.

После этой фразы я расслабилась. На заднем фоне играла ненавязчивая восточная музыка, и казалось, мы находимся в экзотическом уголке за тысячи километров от Манхэттена. Сервированный лимоном и специями цыпленок навеял воспоминания о Северной Африке.

Мы разговаривали о сюжете фильма Боу, о том, где я успела побывать за последние несколько лет, о буддийских монахах. Он спросил меня о семейной жизни, и я описала в общих чертах, что мой бывший супруг был адвокатом, окончил, как и я, Брауновский университет, познакомились мы на встрече выпускников в Нью-Йорке, понятия не имею, где он сейчас. Я не стала говорить, насколько он меня разочаровал, чтобы не произвести дурного впечатления. Боу тоже рассказал о своей личной жизни. Оказывается, он разорвал серьезные отношения в декабре, потому что его возлюбленная получила долгожданную работу в Лондоне.

Наконец мы перешли к теме смерти Моны.

— Как же я мог забыть о твоем расследовании! — спохватился Боу. — Какие новости?

— Никаких, если не считать того, что с Робби сняли подозрение.

— Ты завершила статью?

— Да, и работаю над продолжением. Уже даже надоело — обычно я не появляюсь в редакции больше трех раз в неделю, а сейчас приходится торчать там каждый день. Могу я задать тебе странный вопрос?

— Тебя интересует, не я ли убил Мону Ходжес? Нет, раньше я и не знал о ее существовании.

— Почти угадал. Как считаешь, способен ли на такое Дикер?

— Дикер?!

— Да, Дикер.

— Знаю, за глаза его часто называют душегубом, но не думал, что эту аллегорию надо воспринимать буквально. Зачем ему убивать Мону? Она возрождала его пресс-империю.

— Но ей предложили лучшее место, и она собиралась согласиться. Вдруг Дикер набросился на нее в приступе ярости? Ты встречал его пару раз. Мог он или нет?

— Насколько я заметил, Дикер — человек вспыльчивый. На мне это пока никак не отразилось, зато я слышал его разговор по телефону. Да, запросто могу представить, как он размозжил ей череп. Не умышленно, конечно, а в приступе ярости, как ты и говоришь. Хочешь, спрошу у него?

— Что?

— Я встречаюсь с ним на этой неделе. Мне неинтересно его предложение, но надо же выслушать. Когда он будет жевать большой кусок бифштекса, я так прямо и спрошу: ты убил Мону?

Я рассмеялась.

— Да, ты действительно можешь помочь мне.

— Только скажи как. С удовольствием сыграю доктора Уотсона на пару с тобой, Шерлок Холмс.

Ничего противоестественного, если ты начнешь расспрашивать Дикера о Моне. Можешь просто упомянуть между делом, что до тебя дошел слух, будто Мона собиралась уйти от него и заняться продюсированием телевизионных реалити-шоу. Любопытна его реакция: знал он об этом или нет?

— Хорошо. Я не подвергну мою жизнь опасности ? Меня не разорвет на части собака Баскервилей ?

— Нет, если ты не будешь шататься по землям Девоншира, — с улыбкой ответила я.

Мне было приятно, что Боу готов играть в доктора Уотсона. Значит, ему нравится то, чем я занимаюсь, а главное, у него есть желание помочь. С другой стороны, я начала тревожиться, как быстро развиваются наши отношения. Они все меньше и меньше походили на мимолетное увлечение.

Боу попросил счет, и мы вышли на улицу навстречу знойной ночи. По тротуарам бродили десятки пар, скрываясь в ресторанах вдоль Девятой авеню и Хэнсуорт. Из открытых окон доносился веселый смех.

— Хочешь еще один эспрессо? — спросил Боу. — Или бренди? Можем зайти в «Пастис». Или угостить тебя дома?

При одном упоминании слова «дом» у меня чуть не подкосились ноги.

— Конечно, то есть… дома было бы здорово.

Квартира Боу располагалась на десятом этаже

довольно старого здания в Челси. С первого взгляда я заметила, что это очень уютное гнездышко, в каком обычно и живут мужчины его возраста и рода занятий. Однако рано радоваться: ведь часто заходишь к кому-нибудь в гости и видишь, что в зале выставлена напоказ коллекция ковбойских шляп или единственное произведение искусства — мишень для дартса.

В зале горела лишь настольная лампа, через три больших окна проникал уличный свет. Стены были выкрашены белым, а мебель выполнена из черной кожи, правда, ковер портил примитивный рисунок с сочетанием синего, черного и оранжевого. Кругом висели черно-белые фотографии с изображением быта Дальнего Востока. За французскими дверьми находилась небольшая темная комната, вероятно, рассчитанная под столовую, но Боу превратил ее в кабинет, поставив посередине круглый деревянный стол.

Хорошо, что он не страдает повышенной аккуратностью. На кофейном столике — грязная чашечка, на тахте — раскрытый «Таймс». В конце длинного коридора была приоткрыта дверь в спальню, за которой виднелся уголок заправленной кровати с мягким серым покрывалом.

— Пойду сделаю эспрессо, — сказал он, удалился на кухню, включил там свет. — Или нет, у меня есть дорогая кофеварка, которая справится с этим сама. Подарок матери на Рождество.

— Я бы выпила бренди, — возразила я, — если предложение в силе.

В теле чувствовалось напряжение, и я боялась, что после еще одного эспрессо начну скакать по полу, как мячик.

— Конечно.

Боу вернулся в зал, достал из деревянного ящика бутылку бренди и разлил его по стаканам.

— Ты сам делал эти снимки? — спросила я, подойдя поближе к изображению одинокой девушки за столом в чайной.

— Гм. Да, почти все они из Японии и Гонконга.

— А тебе никогда не хотелось стать фотографом?

Многим это кажется логичной последовательностью. Начинаешь с фотосъемки, а потом берешь в руки видеокамеру. Со мной не так. Мне нравится фотографировать, но снимать фильмы я мечтал с самого начала, с того момента, как стал ходить в кино. Наверное, я люблю, когда все движется, — рассмеялся он.

— Не станцевать ли мне брейк-данс?

— Нет, у меня другая задумка.

Боу передал мне стакан. За весь вечер он ко мне не прикасался, если не считать того, как мы держались за руки в ресторане и потом в погоне за такси. Теперь он наклонился и поцеловал меня. Обнимая моего страстного друга, я заметила, что между ног у него уже все в порядке.

— Даже лучше, чем я запомнил, — сказал он.

Я глотнула бренди, подобно жаждущему в пустыне, Боу забрал у меня стакан и поставил на столик. Затем поцеловал снова, спустив бретельки платья, чтобы охватить каждый миллиметр шеи и плеч. По телу пробежало тепло. Я ждала, что он предложит пройти по коридору в манящую спальню, а он расстегнул платье до талии, и верх упал на пояс. Обнажились груди. Боу взял их в руки и поцеловал каждую, обведя языком сосок.

Когда между нами на секунду образовалось пространство, я неистово стащила с него рубашку прямо через голову, провела руками по широкой грудной клетке и опустила ладонь погладить между ног. Он слегка отстранился.

— В прошлый раз я был таким жадным с тобой. Сегодня не хочу спешить.

Боу расстегнул мое платье до конца, и оно спало на пол кольцом вокруг ног. На мне были только желтые трусики, выбранные после часа размышлений. А теперь, подумала я, мы бросимся на кровать в конце коридора. Но не тут-то было. Боу скинул с тахты газету и положил меня на спину. Скользнул пальцем под тесемку трусов и стащил их вниз. Затем изучил губами каждый сантиметр моего тела.

К тому времени как мы добрались до спальни, у меня так свело ноги, что я едва передвигалась.

Утром я проснулась раньше его: сработали внутренние часы, напомнив, что надо бежать в редакцию «Базза». Мое пробуждение передалось Боу, и он с улыбкой приоткрыл глаза.

— Как ты? — сонно спросил он.

— Узнаю, когда попытаюсь подняться.

— У тебя есть время позавтракать? Дома угощать почти нечем, зато тут за углом хорошее местечко.

Боу решил принять душ позже, и мы собрались за пятнадцать минут. У меня были спутаны волосы и помято платье, но моего спутника это ничуть не тревожило. Он отвел меня в очаровательную кондитерскую, где нам подали круассаны и кофе в больших пиалах. Мне вдруг показалась, что я снова нахожусь далеко от Нью-Йорка.

Когда Боу вызвал мне такси, я вновь заволновалась в ожидании намека, что мы видимся не последний раз. Как же хотелось очутиться в его постели тем же вечером! Только он не произнес ни слова о следующем свидании.

— Спасибо за прекрасную ночь, — сказал Боу, сажая меня в такси. Наклонился и поцеловал в губы. «Все хорошо», — подумала я, слегка расслабившись. Сейчас он точно что-нибудь предложит.

— Тебе спасибо. И за ужин тоже.

— Меня ждет задание, верно?

— Задание?

— Сыграть доктора Уотсона с Дикером.

— Да, точно.

— Позвоню, как добуду информацию.

— Ладно, — сказала я.

Когда такси отъехало, мне снова стало не по себе. Мило с его стороны помогать мне в расследовании, это значит, мы еще встретимся, жаль, неизвестно когда.

Вчера я отключила сотовый по пути в ресторан, хотя потом несколько раз смотрела, нет ли сообщений. Звонила Джесси, сразу после того как мы с Боу начали наш секс-марафон.

— Свяжись со мной как можно быстрее, — сказала она тревожно. — Тут у нас полный дурдом.

Я подскочила, будто таксист ударил по тормозам. Было всего полдевятого, но я позвонила подруге, не в силах ждать. Ее голос прозвучал хрипло, будто она проснулась, но еще ни с кем не говорила.

— Что стряслось? — нетерпеливо спросила я. — Это Бейли.

— Боже, с чего же начать? Ты едешь в редакцию?

— Нет. Я собиралась прийти к десяти. Так что случилось?

— Во-первых, проблема с Райаном.

— С Райаном?

Трудно вообразить, что он мог сделать.

— Как сама помнишь, он вчера не пришел на работу, — сказала Джесси. — Я решила, он взял выходной или занят подготовкой истории века. Около семи вечера я по-прежнему находилась в «Баззе», делала звонки, и тут ко мне подошел новый заместитель менеджера, тот самый, шепелявый, и начал задавать вопросы. До начальства наконец-то дошло, что Райан не брал выходного и не предупреждал об отсутствии. Пробовали набрать номер его сотового — очевидно, единственного телефона, что у него есть, — но так и не дозвонились. Около восьми послали человека к нему домой, на Нижний Ист-Сайд. Оказалось, Райан там больше не живет.

— Просто взял и не вернулся?

— Нет. Он переехал несколько недель назад. Я слышала, как он говорил об обмене квартиры. Загвоздка в том, что он никому не дал нового адреса.

— Действительно странно, — отметила я. — Когда его видели на работе в последний раз? Его ведь не было в тот момент, когда мы с тобой уходили в «Сохо-Хаус».

— Нет, он пришел позже и долго сидел за компьютером. А потом испарился — ни слуху ни духу.

— В полицию обращались?

— Нэш вроде собирался позвонить детективу по делу Моны, чтобы ускорить процесс. Когда я уходила, вопрос обсуждался в кабинете, но меня туда не пустили. Сейчас оденусь и сразу в редакцию.

— Я тоже.

— И еще одна вещь. Ты же знаешь, я пыталась вынюхать что-нибудь о барбекю. Вчера вечером стояла у ксерокса, ждала, пока помощница из отдела моды закончит копировать документы, и мы разговорились о Дикере. Она такое сказала… — Джесси набрала воздуха в легкие. — Автобус уже отъезжал, когда все заметили, что по лужайке бежит промокшая до нитки Хиллари. Помнишь, я предположила, что некий спутник передумал везти ее обратно, и, возможно, это был Нэш. Но вот что самое интересное. Меня насторожила фраза «бежит по лужайке», и я спросила откуда. Помощница ответила — ты готова? — со стороны клуба.

— О Боже! — ахнула я, переполняясь страхом. Наконец-то я знаю, кто запер меня в сауне. Жаль только, что Хиллари никуда не денется и мне придется постоянно быть начеку.

— Почему она так с тобой поступила? — спросила Джесси.

— Есть одна догадка, но давай обсудим это потом. Не хочется по телефону.

Мы повесили трубки. Я подумала, как же мне повезло, что на протяжении всей недели рядом со мной Джесси: она не только помогала с написанием статьи, но и заботилась о моей безопасности.

Дома я быстро приняла душ, оделась и через сорок пять минут уже села в метро.

В редакции сразу чувствовалось напряжение. Через стекло кабинета Нэша я увидела группу людей вокруг стола: менеджер, заместители и незнакомая женщина в незамысловатом летнем костюме, какой носят работники службы розыска пропавших. Пусть Джесси оттуда прогнали, а я имею полное право сунуть нос.

Кинув вещи на стол, я вернулась к кабинету и поймала через стекло взгляд Нэша. Он стоял, уперев руки в бока и расставив ноги, как капитан корабля «Базз». Сделал жест ладонью, чтобы я подождала пять минут. Значит, меня не пригласят в святая святых, хотя доступ закрыт не окончательно.

Временно отлучившись обратно к рабочему месту, я встретила Джесси с чашкой, видимо, только что из столовой.

— Раньше с Райаном такое бывало? — спросила я.

— За мое здесь пребывание — нет. Он странный человек, но в то же время карьерист с ответственным отношением к работе.

Меня озадачило его отсутствие, хотя, если Райан находится в двух шагах от заветной цели, он способен увлечься так, что не поставит никого в известность, где находится.

— Тебе, наверное, нужно заниматься своими делами, — сказала я Джесси. — Но может, найдется минутка поговорить о Хиллари? Мне необходимо знать все.

— Я все уже тебе рассказала, — пожала она плечами, перейдя на шепот. — Зачем она так поступила, как считаешь?

— Мне кажется, это имеет непосредственное отношение к Нэшу.

— К Нэшу?!

— Судя по твоим словам, между ними что-то есть. Недавно я зашла в кафе с Нэшем обсудить кое-что по работе, а Хиллари увидела, как мы выходим оттуда вдвоем. С тех пор начались колкие реплики в мой адрес. Когда на барбекю Нэш взял меня в свою волейбольную команду и мы разбили противников, включая Хиллари, в пух и прах, у нее пар из ушей шел. Тогда я еще не понимала, отчего она так злится, а теперь выяснилось, что из ревности. Видимо, решила на мне отыграться.

Джесси сморщилась и покачала головой.

— Вполне вяжется с ее змеиной натурой. Только она способна подкупить бедного студента следить за Мэри-Кейт Олсен. Что собираешься делать?

— Не знаю. Вряд ли стоит предъявлять ей обвинения, она будет все отрицать. Просто надо вести себя осторожнее.

Далее я принялась отвечать на электронные письма. Нэш сообщал, что некая женщина-папарацци домогается знаменитостей сильного пола и преследует их по всему Нью-Йорку. Я предположила, что она страдает эротизмом — психологическим отклонением, когда кажется, будто в тебя влюблен незнакомый человек.

Разыскивая информацию по этому вопросу, я поглядывала на кабинет Нэша. Он взял телефонную трубку, произнес пару слов, повесил ее. Три женщины с тревожными лицами слушали его. Когда я приблизилась к кабинету, они выходили с обескураженным видом.

— Что случилось? — взволнованно спросила я, закрыв за собой дверь.

— Полиция нашла Райана в собственной квартире, — сказал Нэш. — Он мертв.

Хотя я и ждала самого худшего, новость ударила меня как молнией.

— Его убили? — выпалила я. Первой моей мыслью было, что Райан вычислил убийцу Моны и тот прикончил его.

— Нет, — спокойно ответил Нэш. — Умер от передозировки героина.