Не верь глазам своим

9

— Что вам угодно?.. Мисс, что вам угодно?

Цыпа за столом обращалась ко мне тем раздраженным тоном, какой можно услышать от продавцов в магазинах, когда лапаешь товар, который для тебя слишком дорог. Я заставила себя развернуться и ответить ей:

— Меня зовут Бейли Уэггинс. Я хотела бы поговорить с помощницей мистера Дикера об убийстве в редакции «Базза». Это очень важно.

Подействовало. Здесь наверняка все судачат о происшествии и рады любым крохам информации.

— Сейчас свяжусь с ней. Как, вы сказали, ваша фамилия?

— Уэггинс, — повторила я.

Прозвучит ли слишком странно, если я добавлю мой номер телефона? Сотовый, рабочий и домашний. Чтобы они отпечатались в мозгу у мужчины за моей спиной, в кого я безумно влюбилась с первого взгляда. Я слегка повернула голову глянуть, что он там делает. Он продолжал смотреть на меня. Ему было за тридцать, немного больше, чем мне, а может, и нет. В наши дни так сложно точно определить возраст. Темные глаза взирали из-за каштанового локона. Кожа загорела, но не до шоколадного оттенка, а как если бы он проводил выходные за виндсерфингом или валялся на теплом песке в выцветших шортах.

Боже, я вижу его всего десять секунд, а уже представляю обнаженным. Прежде чем я отвернулась, чтобы не показаться идиоткой, он одарил меня таинственной улыбкой. Я попыталась улыбнуться в ответ, но ничего не получилось. Мое лицо застыло с таким выражением, будто передо мной взорвалась крышка люка.

— Она скоро подойдет, — сообщила секретарша.

Незнакомец так приковал мое внимание, что я

даже не слышала, как она разговаривала с помощницей Дикера.

— Спасибо, — поблагодарила я.

Чтобы не стоять растерянно посреди зала с разинутым ртом, я подошла к диванчику и присела с краю. Бросила взгляд на мужчину моей мечты. Он опять рылся в кожаном кейсе с ремнем через плечо. Интересно, к кому он пришел? Явно не здешний — в джинсах и черной спортивной куртке.

В любую минуту за ним придут и уведут, и тогда конец моим надеждам. Мозг лихорадочно искал стратегию, как установить контакт. Старая уловка «А вы, случайно, не тот самый?..» прозвучит слишком откровенно. Впрочем, как и «Не одолжите ли мне на секунду свой сотовый?». И хотя я обычно не стеснялась подойти к понравившемуся мне парню и нагло попросить его координаты, такое было немыслимо на глазах у сверхлюбопытной секретарши.

Отчаянно пытаясь что-нибудь придумать, я услышала хлопок, подняла глаза и увидела, что он просто закрыл кейс. Затем, к моему ужасу, подошел к лифту и нажал на кнопку, одарив меня еще одной кривой улыбкой.

С кем бы у него ни была назначена встреча, она уже прошла. Боже, я никогда больше его не увижу. Побежать за ним следом? Броситься на пол и вцепиться зубами в джинсы? Слишком поздно. Приглушенное «дзинь!» объявило о прибытии лифта, и я проводила его взглядом с таким ощущением, будто утопаю в зыбучем песке.

Нет повода для паники, успокаивала я себя, решительно направляясь к столу секретарши.

— Могу я задать вам один вопрос? — сказала я, отбросив гордость. — Мне показалось, что стоявший тут мужчина учился в колледже с моим братом. Его фамилия начинается не на Д?

Она посмотрела на бумаги у себя на столе.

— Нет, на Р, — ответила она без тени подозрения. — Рейган.

— А имя?..

— Он не назвал своего имени.

— Наверное, все же это он. А к кому он приходил?

— А что? Я не уполномочена давать такую информацию.

Мне хотелось сказать, что в законе такого запрета не прописано, что она не психиатр и я не прошу взглянуть на карту больного.

— О, просто любопытно, — ласково ответила я. — Мой брат сейчас переживает не лучшие времена, и я знаю, он бы обрадовался любой вести о старом друге. Жизнь раскидала их в разные города.

— Ну, если вам так интересно, — произнесла она чуть ли не шепотом, — то он пришел к Дикеру.

При последнем слове будто по сигналу раздался телефонный звонок. Судя по виду секретарши, на другом конце провода был кто-то из кабинета Дикера.

Она положила трубку и сложила губки:

— Звонила помощница господина Дикера. Она приносит извинения, господин Дикер очень занят и не может вас принять. Вероятно, освободится позже.

— Спасибо, — ответила я, разозлившись.

Хотя секретарша тут ни при чем. В конце концов она назвала мне фамилию человека, оставившего меня в состоянии сладостного вожделения.

Я вернулась к диванчику, взяла сумочку и пакет и собралась спускаться на шестнадцатый этаж, но, как только открыла стеклянную дверь, из комнаты рядом с ресепшеном вылетел Том Дикер. Он направлялся к лифту со скоростью кардиолога, бегущего к пациенту с сердечным приступом.

Вот это шанс. Я открыла дверцу и придержала для него. Он сухо кивнул, закрыв ее за спиной.

— Господин Дикер, я Бейли Уэггинс, журналистка «Базза», — представилась я, как только мы встали рядом с лифтом.

— Как у вас дела? — спросил он, недовольно тыча на кнопку вниз. Дикер походил на огромный шар энергии, втиснутый в узкий костюм, нечто вроде раздутого пакета сублимированного кофе. Складывалось такое впечатление, что, если проделать дырочку в рукаве, оттуда хлынет поток электрических зарядов.

— Неплохо. Я пишу криминальные очерки, и Нэш уполномочил меня осветить смерть Моны. Не могли бы вы уделить мне некоторое время?

— Я и так потратил час с этим вашим… Райаном, — сказал он, еще раз ударив по кнопке лифта. — Разве этого мало? Я очень занят, как вы сами догадываетесь. Приходится решать уйму вопросов.

— Понимаю. Райан пишет краткую биографию, — пояснила я. — Но мы также должны сделать очерк о преступлении, чем я и занимаюсь. Мне нужно установить последовательность действий Моны за час до трагедии. Насколько мне известно, она поднялась к вам в кабинет незадолго до нападения.

Дикер застыл, вся его нервная дрожь вмиг испарилась. Как-то странно было видеть главу журналистской империи без всякого движения, с прикованными ко мне голубыми глазенками.

— Да, она заходила ко мне тем вечером, — заявил он. — И что тут такого?

— Нет… То есть… ничего такого, — запинаясь выдала я. — Я просто пытаюсь воссоздать точную хронику событий: где Мона была и как долго. У вас она, кажется, задержалась всего на пару минут. — Судя по выражению лица моего собеседника, я его раздражала, а это плохо. Я слабо улыбнулась, чтобы хоть как-то разрядить атмосферу.

— Верно, — сказал он. — Мона зашла сообщить, о чем главная статья номера. Обычно я прошу ставить меня в известность заранее во избежание звонков с угрозой иска за клевету с выплатой морального ущерба в сто миллионов баксов. Однако предыдущим днем я был за городом и упустил момент.

— «Капризы звезд в салонах красоты» ?

— Что?

— Передовица на этой неделе. «Капризы звезд в салонах красоты».

— Да, верно. Не спрашивайте меня почему, но люди обожают читать про такие вещи. Номер хорошо расходится. Я уже получил отчет.

— Тогда еще один вопрос. По словам помощницы, Мона поднялась к вам около семи. Как долго она была у вас?

— Едва рассказала, о чем статья. Пять — десять минут максимум.

Лифт объявил о своем прибытии привычным дзиньканьем, и Дикер с трудом сдержался, чтобы пропустить меня вперед, — так уж он спешил. Было бы глупо спрашивать, что за красавчик заходил к нему только что. Я поблагодарила его за помощь.

— Как, вы говорите, ваше имя? — спросил он с суровым лицом, когда дверь лифта открылась на шестнадцатом этаже.

— Бейли Уэггинс, — ответила я, ощущая себя школьницей, которую застукали за рисованием граффити на стене школы.

В приемной на шестнадцатом этаже стояла тишина — одна секретарша и никаких полицейских, — но внутри редакции бурлила активная деятельность. Я направилась прямо в отдел оформления. Сегодня должен прийти Харрисон, и за его столом как раз сидел человек с длинными белокурыми волосами. Когда я подошла, он работал над версткой страницы «Причуды моды».

Я представилась, объяснила, что пишу статью о Моне, и спросила, не может ли он уделить мне пару минут.

— Думаю, да, — сказал он, приподняв плечи. Я отвела его в полюбившийся мне малый конференц-зал.

— Спасибо, — сказала я, когда Харрисон вопросительно на меня посмотрел. — Я давно пытаюсь связаться с вами.

— Правда? Я стараюсь не высовываться. Это происшествие наделало шуму.

— Понимаю. Я слышала, вы работали допоздна в день убийства. Меня интересуют кое-какие детали.

Он вздохнул и снова нервно поднял плечи. Чуть ли не до ушей.

— Ой, как мне надоели эти расспросы, — пожаловался он. — Уже час потратил на полицейских.

— Обещаю не занимать у вас много времени. Нэш просил сотрудников оказывать мне содействие. — Я надеялась, упоминание имени начальника приведет его в чувства.

— Стоило ли забивать голову этой чепухой? Я придержал дверь для мужчины, а теперь все говорят, что он главный подозреваемый.

— Вы имеете в виду Робби Харта?

— Да. Но я понятия не имел, что его уволили. Я всего лишь фрилансер, поэтому известия доходят до меня позже всех.

— Понимаю, я тоже фрилансер, — сказала я и улыбнулась, пытаясь найти общий язык. — Вы не помните, во сколько ушли?

— Около восьми. У меня была назначена встреча в полдевятого. Знаете, как это бывает: выйдешь на две минуты позже, имея в запасе полчаса, и на десять минут опоздаешь, но если выйти на две минуты раньше, придешь вовремя.

— Да, мне это знакомо, — солгала я. — Так, значит, вы выходили, когда зашел Робби?

— Да, я всего лишь проходил через дверь. Он гаркнул, чтобы я ее придержал: пришлось повиноваться. Он же редактор, поэтому я не стал раздумывать.

— Как он выглядел?

— В поту.

— В поту?

— Да, весь взмок, будто сильно спешил. Голова прямо блестела.

— Было заметно, что он расстроен?

Харрисон медленно покачал головой:

— Не расстроен, а напряжен. Я подумал, что он, наверное, что-то забыл.

— Кто-нибудь продолжал работать?

— Нет. К половине седьмого оставалась только горстка человек, которые постепенно рассосались. Честно признаться, я работал над личным вопросом: у меня дома сломался компьютер. Когда закончил, редакция полностью опустела, если не считать Моны, конечно же.

— Вы видели Мону?

— Да. Она была у себя, затем ушла на некоторое время, наверное, на вечеринку, а потом вернулась вот по этому коридору. — Он указал на коридор, который вел в глубь редакции и к переходу в «Трек».

— Ее кто-нибудь сопровождал? Или, может, кто-то зашел позже?

— Нет, она была одна.

— Вам ничего не показалось необычным?

— Ну, у нее была новая стрижка, создавалось впечатление, будто на голове парик.

— Меня не это интересует. Вы не заметили ничего странного?

Нет, я даже не встретился с ней взглядом, — признался он. — Мне не советовал этого делать парень, который раньше работал на моем месте, он говорил, ей вообще лучше не попадаться на глаза. Миссис Ходжес перекинулась парой слов с тем типом, что сидит рядом с вами, с Райаном.

— С Райаном? — удивленно повторила я. — Но вы же сказали, Мона была одна, когда вы уходили.

— Да, верно. Райан покинул редакцию раньше, за пятнадцать минут до меня.

Я прокрутила обратно наш с ним разговор. Нет, он не упоминал, что был на рабочем месте, когда вернулась Мона.

— Вы не знаете, о чем они говорили?

— Нет, они находились вне зоны слышимости. Она произнесла пару фраз, и он поспешно засобирался домой.

— И вы не видели, чтобы кто-либо заходил в кабинет Моны?

— Нет, но когда я отправлялся на встречу, она разговаривала по телефону.

— Вы слышали ее голос?

— Нет, я видел ее через стекло. Она сидела за столом с трубкой в руке.

Я с чувством поблагодарила Харрисона за помощь, и он заслуживал благодарности. Судя по его словам, Моне удалось связаться с папарацци перед смертью, хотя надо будет переспросить его лично. Как только мне станет известно, как долго длились их переговоры, я смогу установить точное время нападения. Но по поводу Райана… Эмми его не видела. И Шустрик ничего не сказал, хотя я выпытывала у него имя только самого последнего сотрудника, кто оставался в отделе оформления тем вечером. Почему Райан скрыл от меня, что видел Мону до того, как она пошла на вечеринку? Вероятно, из-за нежелания оказать мне содействие. Или дело не в этом? Если верить Харрисону, Райан — предпоследний, кто разговаривал с Моной перед смертью. Были ли у него причины злиться на нее?

По пути обратно на рабочее место я вытянула шею, чтобы рассмотреть, у себя ли Нэш. Хотелось поведать ему о моей случайной встрече с Дикером, чтобы оправдаться заранее. Однако Нэш разговаривал по телефону, стоя спиной к стеклянной стене. Ли махнула рукой, чтобы я заглянула.

— Нэш сможет уделить вам время сегодня вечером, — сказала она. — Приблизительно в полседьмого.

— Прекрасно, — ответила я. Мне было необходимо поговорить с ним, не только чтобы расспросить о вечеринке, но и обсудить мою статью. Стало как-то неловко. Вдруг ему сейчас звонит Дикер и просит отрубить Бейли Уэггинс голову?

Когда я вернулась в «чрево», Джесси стучала по клавишам, а завидев меня, тотчас оторвалась от дел. Она выглядела потрясающе: черные брюки и светло-розовая кофточка.

— Вот ты где, — обрадовалась она моему приходу. — Мы уже думали объявить тебя в розыск. Где ты пропадаешь?

— Ходила тут вокруг да около в поисках информации для очерка.

— Есть новости?

— Заполнила пару дыр, но процесс так тормозится…

С моей стороны было бы мило поделиться с Джесси подробностями, но надо проявить осмотрительность и не выболтать лишнего.

Я проверила электронную и голосовую почту. По-прежнему звонки от журналистов и телевизионщиков. К счастью, имелось сообщение и от Карла, мужа Моны. Унылым тоном он объявил, что может встретиться со мной в воскресенье в три, и дал адрес квартиры, где жил с Моной. Одной заботой меньше, осталось достучаться до Кики и Кимберли.

— Извини, что отрываю, — сказала Джесси, когда я тупо уставилась в одну точку, думая, каким образом связаться с людьми, не желавшими меня видеть. — Ты завтра поедешь? — спросила она.

— Боже, уже завтра?

Речь шла о барбекю у Дикера. При нормальном раскладе я бы в жизни туда не сунулась (а после сегодняшней встречи с Дикером меня вообще могут и не пустить), но сейчас это прекрасная возможность застать моих коллег безоружными, возможно, даже раскрутить их на откровенность.

— У меня есть машина, — сказала я. — Подходи завтра к моему дому в восемь часов.

— Я боялась, ты не предложишь. Мне не по себе от мысли, что придется ехать в одном автобусе с Фашисткой.

— Ты не могла бы мне помочь? У меня никак не получается состыковаться с Кимберли Ченс и Кики Бодден. Правда, есть сотовый номер Кимберли. Наверное, если упорно продолжать звонить, она рано или поздно возьмет трубку. Но на пути к Кики упорно держит посты ее секретарша. Придумай, как мне Добиться встречи?

— С Кики Бодден? — переспросила Джесси, выпрямив спину в своей излюбленной манере. — А зачем она тебе?

— Она чуть не откусила Моне нос на вечеринке, и я собираюсь приплести этот факт в свой очерк.

— Правда? Ну, это будет сложно, поскольку Кики не пожелает иметь дело ни с кем из «Базза». Есть идейка. Промоутеры часто получают новых клиентов через менеджеров знаменитостей, поэтому никогда не отказывают им в общении. У меня есть один знакомый менеджер, мой должник. Попробую попросить его подергать за веревочки.

— Здорово. Спасибо, Джесси. А что представляет собой Кики?

— Странная женщина, на мой взгляд. Ей около сорока пяти, а она продолжает бегать в мини-юбках и строить из себя девочку. А еще коллекционирует всякое барахло, что бесплатно раздают звездам на разных церемониях. Складирует у себя все, до чего дорвутся загребущие руки.

— Хиллари сказала, она защищает своих клиентов, как тигрица детенышей.

— Обычно я не согласна с тем, что говорит Хиллари, но тут она права.

— А если бы кто-то собрался публиковать гадости о ее подопечной, как бы она себя повела?

— Как и все: вопила бы и орала с угрозами подать в суд на журнал и редактора лично. Промоутеров никто не учит, что можно добиться лучшего результата дипломатической тактикой. Иногда мне кажется, они ведут себя так для того, чтобы отчитаться перед знаменитостью — мол, я и вопила, и орала, не помогло.

Кики в самом деле кричала на Мону на вечеринке. Отстаивала ли она права Евы? Могла ли зайти дальше? Как все было? Мона плевала на заботы Кики и послала ее к черту. Кики заметила, как Мона уходит, и прокралась за ней. Кстати, Брэндон бросил между делом фразу о том, что Кики где-то пропадала. Она надеялась вернуться к животрепещущей теме, а Мона просто велела ей заткнуться. В бешенстве Кики ударила ее, затем еще раз. Но тогда откуда взялся человек в Маленькой Одессе? Неужели он простой грабитель? Или он в одной упряжке с Кики? При одном воспоминании об ужасе, испытанном под машиной, мне стало плохо.

Чтобы отогнать дурные мысли, я принялась за работу. Достала блокнот с записями и набросала слова Дикера и Харрисона. Затем взяла тетрадь и просмотрела хронологию событий, отметив там, что встреча с Дикером длилась максимум пять-десять минут. Что-то в его словах вызывало подозрение. Я снова взяла блокнот и вернулась к записи разговора с Эмми. Она сказала, что Мона попросила пожелать ей удачи, поднимаясь к нему в кабинет. Как правило, такое говорят, когда предчувствуют опасность или страх перед начальством. В то же время Дикер утверждает, что она зашла всего лишь сообщить о невинной передовице. Почему Дикер не потребовал отчета раньше? И почему Мона не захватила с собой распечатку статьи, чтобы показать ему?

Я поднялась из-за стола и направилась к кабинету, который временно занимала помощница Моны Эмми. Девушка угрюмо пялилась в листок бумаги, словно и не шевельнулась с моего последнего визита.

— Когда ты собираешься вернуться на прежнее рабочее место? — спросила я на пороге.

— Может быть, на следующей неделе, когда прибудет Бетти. Там как-то жутковато сидеть одной. К тому же я не уверена, не сократят ли меня.

— Не сомневайся, обстоятельства сложатся в твою пользу. Послушай, Эмми, хочу задать тебе еще один вопрос. Когда Мона отправилась тем вечером к Дикеру, она могла намереваться рассказать ему о передовице?

— У нее не было с собой бумаг.

— Но может, она просто хотела передать общий смысл.

— Тогда бы просто позвонила. Поверьте мне, миссис Ходжес старалась найти любой предлог, чтобы не встречаться с ним лично.

Значит, Дикер обманул меня.

— А как на твой взгляд, зачем она поднялась к нему? — спросила я. — При чем здесь удача?

— Что?

— В прошлый раз ты сказала, Мона попросила пожелать ей удачи.

— Ах да. Вероятно, собиралась сообщить Дикеру нечто неприятное. Например, что мы превысили выделенный бюджет. Такие вещи всегда выводят его из себя.

— Ясно, спасибо, — поблагодарила я. Похоже, я вынудила Дикера солгать. Но зачем ему скрывать истинную причину прихода Моны? Интересно, выдал ли он полиции ту же версию, что и мне? Я развернулась уходить, но тут остановилась. — И еще одна деталь. В прошлый раз ты сказала, что в редакции оставались Шустрик и Харрисон. А Райан уже ушел? — поинтересовалась я.

Эмми подняла глаза и покосилась влево.

— А я разве вам не говорила?

— Нет. Так он был там?

Да, он тоже задержался допоздна. Извините, что забыла упомянуть его. Шустрик и Харрисон сидят ближе ко мне, поэтому их присутствие ощущается более остро.

Со словами благодарности я удалилась и вернулась к столу. До сих пор надо заполнить пару прорех — опросить Кики и Кимберли, во что бы то ни стало связаться с папарацци, — но пора приступать и к написанию статьи. Буду надеяться, что получу полную информацию до понедельника.

В следующие полтора часа я сделала первый набросок. Пришлось совмещать объективность с повествованием от первого лица, и хотя жутковато было будоражить в памяти события того вечера, от себя писалось как-то легче. Закончив набросок, я отослала его Нэшу по электронной почте, чтобы он составил представление о моей задумке. Хорошо бы успел взглянуть на него до нашей сегодняшней встречи.

Я перелистнула блокнот на ту страницу, где записала реплики Дикера. Если они с Моной разговаривали не о передовице, то о чем? И почему всего лишь пять минут?

Эта мысль не давала мне покоя. В грязном белье «Базза» сведуща Кэт Джонс. Она может быть в курсе повышенного напряжения между Моной и Дикером. Если подруга до сих пор чувствует себя виноватой за то, что уволила меня, обязательно уделит мне время на этой неделе.

Я набрала ее номер, и трубку, естественно, подняла помощница. Я объяснила, что хочу урвать полчасика у Кэт сегодня или в воскресенье, поскольку в субботу барбекю у Дикера. Также добавила, что готова довольствоваться телефонным разговором.

— Кэт сейчас на совещании. Подождите секундочку, спрошу, сможет ли она прерваться.

Замечательно. Совесть мучает ее еще больше, чем я предполагала.

Я ждала около двух минут, представляя жизнь в «Глоссе»: знакомые лица сотрудников, по которым так скучаю, угрюмые модели, переполнявшие приемную в день кастинга, сумасшедший отдел моды в кабинете напротив, где наряжали манекена, прозванного толстозадым. Прошло всего шесть недель, а казалось, целая вечность.

— Вы еще на проводе?

— Да.

— Кэт приглашает вас к себе на чай около восьми. Подойдете?

— Конечно, — удивленно ответила я. Вот это ч называю проблемами индустриальной эпохи. Время закругляться, а то скоро встреча с Нэшем, и не хочется упустить возможность расспросить Кэт о Дикере.

Тут мне вдруг вспомнился загадочный мужчина на восемнадцатом этаже. Прошло пять часов, а я по-прежнему ощущаю трепет. За следующий поступок мне стыдно. Взяв сотовый телефон, чтобы не определился рабочий номер, я позвонила в приемную Дикера.

— Добрый день, я беспокою вас от имени Сеймура Рейгана, — сказала я помощнице. Стопроцентно его зовут не Сеймур, но мне как раз было нужно броское ложное имя. — Он сегодня встречался с мистером Дикером и, вероятно, оставил где-то свой сотовый телефон.

— Вы имеете в виду Боу Рейгана? — озадаченно переспросила она.

— О Боже, простите, я недавно у него работаю.

— Сейчас поищу, — сказала она без особого энтузиазма.

Она пропала надолго, и я уже стала волноваться, не сверяет ли она мою выдумку с версией Боу Рейгана. Однако вскоре девушка из приемной вернулась и равнодушно ответила, что никто не находил телефона, обещала сообщить, если что.

Боу Рейган. По крайней мере теперь у меня есть его полное имя.

Я откинулась на спинку кресла. Проходившая мимо младший редактор из другого конца «чрева» кивнула мне в знак приветствия, я почему-то вздрогнула. Она приостановилась в благоговении, будто я только что разговаривала с начальником ФБР. Что бы она подумала, знай, чем я тут занимаюсь?

Я взглянула на часы. Через полчаса встреча с Нэшем. Я уже начала раздумывать о максимально полезной трате оставшегося времени, как вдруг услышала некое шевеление у конференц-стола. Там стояла женщина — издалека вроде незнакомая, — разговаривая с одной из помощниц. Последняя указала пальцем в нашу сторону, и женщина резко повернула голову, окинув взглядом пол-этажа. Затем стала приближаться.

Я бы продолжила работу, но не могла оторвать глаз от ее одежды. На ней были брюки цвета неспелого яблока, сползающие с широких бедер. Их дополнял ярко-розовый топ без рукавов с воротником-стоечкой, опускавшимся посередине вниз, выставляя напоказ ложбинку. На голове мальчишечья кепка того же оттенка зеленого, что и брюки. Она убрала под кепку все волосы, поэтому лишь на расстоянии трех метров я, к своему ужасу, признала в ней Кимберли Ченс.

Сначала я подумала, что она пришла к Нэшу, но, услышав приглушенное «ого» от Лео, поняла, что она несется на меня.

— Вы Бейли Уэггинс? — резко спросила она, остановившись рядом с моим столом. Я успела только выпрямить спину.

— Да, здравствуйте, Кимберли, — произнесла я. — Я пыталась с вами связаться.

Она меня узнала.

— Вы были у здания суда, да? — грозно заявила певица. В ее голосе была гнусавость, заглушаемая гневом. — Кто, к черту, дал вам номер моего сотового?

За исключением телефонных звонков, офис буквально вымер, люди застыли на своих местах.

— Послушайте, почему бы нам не пойти куда-нибудь поговорить? — предложила я, поднимаясь с кресла. — В конце коридора есть место, где можно уединиться. — На шпильках она была на десять сантиметров выше меня, не говоря уже о двух десятках лишних килограммов.

Кимберли насмешливо покачала головой:

— Никуда мы не пойдем. Скажите, кто дал вам мой телефон?

— Мона Ходжес, — ответила я. — После вашего ареста. — Я не стукачка, просто хотелось посмотреть ее реакцию на имя Моны.

— Неудивительно! — выпалила она. — Вы работали на сатану и должны стыдиться. Вы хотя бы представляете, как травите жизнь людям? Мы ведь такие же, как и все, только более одаренные, и хотим жить спокойно, чтобы нас никто не донимал. А тут приходите вы, и все летит к чертям.

Бог знает, что в этот момент думали мои коллеги, но я уверенно смотрела на Кимберли.

— Вы ругались с Моной на вечеринке во вторник? — спросила я, решив взять быка за рога.

— А, вижу, к чему вы клоните, — сказала она, выдавив слащавую улыбку. — Думаете, это я убила стерву? Нет, я весь вечер не отходила от кавалера. Можете спросить у полицейских.

— Спасибо за информацию, — поблагодарила я, надеясь, что, если сохранять спокойствие, она угомонится.

— И еще, — продолжила певица, сверкнув своими холодными голубыми глазами. — Знаете, что бывает с людьми, которые служат сатане? Они горят в аду!

На этой высокой ноте она развернулась на десятисантиметровых каблуках и зашагала прочь.

Не успела Кимберли выйти за дверь, как все начали хихикать и кто-то прокричал:

— Молодец, Бейли!

Жаль, мне это не казалось смешным. К моему столу подошла Джесси, прислонилась к перегородке и сочувственно улыбнулась.

— Что скажешь? — печально спросила я.

— Она, видимо, пришла показаться, чтобы ее выбрали Мисс Зеленые Штаны, но вряд ли ее ждет успех.

— Весь офис слышал?

— Ну, все сотрудники нашей части этажа. Другая часть не успела сбежаться.

Словно по наводке, одна из заместителей редактора подошла спросить, в порядке ли я. Когда я уверила ее, что у меня крепкие нервы, она попросила меня записать обличительную речь для размещения в «Клубничке». Да, вот уж Кимберли обрадуется.

Мне хотелось скрыться от любопытных глаз, и я убежала в столовую. В чашку полился кофе из автомата, и я спокойно вздохнула. Значит, Кимберли утверждает, что у нее есть алиби на весь вечер. Что-то не верится. Судя по последней сцене и нападению на полицейского, у нее проблемы с контролем над эмоциями. Запросто можно представить, как она пробила Моне череп. А я, значит, буду гореть в аду. Образное выражение или прямая угроза? Пока не удостоверюсь в подлинности ее алиби, стоит ходить по улицам осторожнее. Интересно, как ей удалось пройти через ресепшен? Обычно сюда посторонних не пускают, если у них нет конкретной договоренности.

Я открыла холодильник и достала пакет молока. Добавляя его в кофе, услышала сзади шаги. Будучи слегка на взводе, я резко развернулась.

— Какого черта ты вытворяешь? — прогремел мужской голос.