Не зови волка

6

Дождь закончился, оставив после себя холодный влажный воздух и превратив землю в грязь. На лес уже опустились сумерки, когда Лукаш оказался в небольшом городке с покосившимися домами. Большую часть поселения давно захватили дикие растения, и зеленая листва блестела после дождя. В тусклом свете окна сидела кошка, серая, как небо, и наблюдала за путником, прищурив глаза. На улицах было пусто.

Лукаш все еще помнил, как проезжал через городок Каменья, будучи еще ребенком. Тогда ему казалось, что поселение гораздо больше. Может, причиной тому был страх? Теперь ему просто нечего бояться. Нечего терять.

Крул сбивчиво стучал копытами по мокрым, разрушенным улицам, а дома словно наблюдали, как лошадь с наездником пробираются через призрачный город. После событий на реке нога Лукаша болела сильнее, чем обычно.

«Глупец, глупец, глупец». Неужели все эти годы сражений с драконами ничему его не научили?

«Черт побери, Лукаш, как можно быть таким идиотом?»

Он практически слышал голос Францишека.

«Мы не первый год в этом деле. Но нет, появляется симпатичная мордашка, и ты забываешь обо всем…»

Лукаш выбросил это вымышленное наставление из головы. Нет, Францишек больше не имеет права его ругать. Его младший брат уже сделал самую глупую вещь на свете: вернулся сюда один. Кроме того, Лукаш не хотел даже думать о том, что утащило его под воду.

А также о том, что вытащило его из той самой воды.

Ставни скрипели, пока он проезжал мимо. В окнах мелькали тени, и, как ни странно, Лукаш хотел, чтобы это оказались люди. Проклятый лес играл с его воображением. Чистая одежда, развешанная на веревках, развевалась на ветру, напоминая призраков. Впереди, через несколько улиц, виднелся одинокий шпиль церкви, окруженной туманом. Лукаш отстегнул свою винтовку и положил ее на колени, но на него никто не нападал.

Скорее всего, после того что произошло у реки, у охотника началась паранойя.

Постепенно за запотевшими стеклами начали появляться бледные лица. Люди выходили из теней. Матери, одетые в юбки с народной вышивкой и широкие рубашки, ставили своих маленьких детей на подоконники и показывали на Крула. А может, их внимание привлек мех фаустиана на мундире Лукаша. Или рога дракона.

Лукаш спрыгнул с коня и поморщился, когда его больная нога приземлилась на скользкую мостовую. Центр бывшей городской площади украшал большой фонтан. Грязный, заросший мхом ангел лил воду из не менее замызганного кувшина. Крул фыркнул и вскинул голову.

– Ну ты и сноб, – пробормотал Лукаш.

Молодой человек стянул перчатки и убрал мокрые волосы с лица, прикрыв их фуражкой. Он все еще не высох после своего непредвиденного подводного приключения. Убрав винтовку за плечо, Лукаш осмотрелся, пока Крул пил из фонтана. Ему не показалось: городок и правда стал меньше. Все дома, стоящие на окраине, заросли сорняками.

Между церковью и богато украшенным зданием находилось кладбище, на котором работали три человека. Два из них копали землю, а третий, с винтовкой на плече, наблюдал, зажав в зубах трубку. У всех были черные шляпы на головах и рыжеватые усы.

Лукаш отпустил поводья и подошел к воротам.

Незнакомцы были одеты в оранжево-зеленые полосатые штаны, длинные плащи и остроносые черные сапоги. Как и сам город, их одежда выглядела слишком старомодно.

Почему-то Лукаш вспомнил слова профессора.

«Я просто интересуюсь историческими личностями».

Он поставил руки на забор и вгляделся в темноту: мужчины копали могилы. На земляном возвышении лежало три тела, они были завернуты в белые простыни. Время от времени мужчины останавливались, вылезали из ямы и прислонялись к надгробиям, раскуривая свои трубки и переговариваясь.

Наблюдая за ними, Лукаш провел по ожогам пальцами здоровой руки. Он терпеть не мог свою левую руку. Ненавидел ее безобразный вид, ненавидел то, как она дрожала в те моменты, когда он переставал ее контролировать, ненавидел ее плохо гнущиеся пальцы, которые не могли удержать меч…

Он знал, что никогда к этому не привыкнет. Он и не хотел привыкать.

– Волчий Лорд в овечьей шкуре, – сказал спокойный холодный голос. – Какая честь.

Лукаш резко обернулся. По ту сторону забора три могильщика подняли головы, но сразу же вернулись к работе.

– Майор Кожмар Стычень, – представился незнакомец. – Легкая кавалерия. Зовите меня просто Кожмар.

Его слова прозвучали не как предложение, а точно приказ.

Кожмар Стычень был примерно того же возраста, что и Лукаш, и носил формальный черный фрак с золотой тесьмой и эполетами. Под мышкой он держал блестящий кавалерийский кивер[5]. Весь его внешний вид вызывал у охотника раздражение.

Лукаш наклонил голову.

– Лукаш Смокуви. Драконья бригада.

Его собеседник стукнул каблуками и поклонился.

Должно быть, они вдвоем выглядели нелепо, стоя на пустой улице города-призрака. И этот офицер в вычищенном костюме кланялся промокшему до нитки, растрепанному и грязному драконоборцу.

– Я много о вас знаю, лейтенант, – сказал Кожмар Стычень.

Лукаш поднял бровь.

– Потрясающе.

Не дождавшись приглашения, майор облокотился на забор рядом с Лукашем. На шее у Кожмара висела печать с позолоченным аистом и змеем – символом высокопоставленных офицеров.

– Младший из братьев Смокуви. Когда-то вас было десять, а теперь – всего двое. Самая маленькая бригада в истории Воронов. – Майор улыбнулся. У него были очень длинные, широко расставленные зубы.

– Не поймите меня превратно, – наконец ответил Лукаш. – Это моя любимая сказка. Но я ее уже слышал.

– Конечно, так бестактно с моей стороны. Вы уж простите, но не каждый день встречаешь Волчьего Лорда.

Кожмар надел свой кивер на голову, и по его плечам заструился плюмаж[6] из волос вилы. Он окинул Лукаша взглядом и неожиданно спросил:

– Как ваша рука?

Лукаш стиснул зубы.

Возле фонтана собралась группа молодых женщин. Волосы девушек казались такими же блеклыми, как полоски на их длинных юбках; их кожа почти сливалась с белыми рубашками, а в руках они держали тонкие сигареты. Единственным ярким пятном в их облике были кроваво-красные сапоги, отчетливо выделяющиеся на фоне мрачных улиц.

– Можно подумать, они никогда не видели Ворона, – сказал Кожмар после короткой паузы.

Воронами называли служащих королевской армии.

– Скорее всего, и правда не видели, – ответил Лукаш.

Он осторожно наблюдал за женщинами, которые подошли к его коню слишком близко. Драконьи рога обычно вызывали у окружающих неподдельный интерес.

– Я здесь уже три дня, – задумчиво сказал Кожмар. – Меня никто так не рассматривал.

– Я Волчий Лорд, – ответил Лукаш, как следует не обдумав свои слова. – Люди смотрят на меня все время.

Майор повернулся к нему, и на секунду в его выражении промелькнуло что-то хищное.

– Конечно, – мягко согласился он. – Не сомневаюсь.

Кожмар резко выделялся на фоне мрачного, туманного городка, и только его глаза соответствовали окружающей обстановке – светлые, серые и совершенно бесчувственные.

Лукаш снова посмотрел на девушек с нескрываемой тревогой. Одна из них – может, чуть моложе его самого – гладила коня по черной шее. Крул повернулся к девушке, его уши дернулись, и она достала из кармана морковку. Даже с противоположного конца площади Лукаш видел, как загорелись в предвкушении глаза лошади.

– Итак, – начал Кожмар, достав из-за пазухи трубку. Это была дорогая безделушка, с резными узорами, инкрустированными янтарем.

Он выдул несколько идеальных колечек дыма, тут же смешавшихся с туманом, и спросил с нарочитой бесцеремонностью:

– Лукаш, полагаю, ты здесь из-за Золотого Дракона?

«Хотелось бы, чтобы это и правда было так».

Лукаш сжал и вновь разогнул обрубки, оставшиеся от его пальцев. Потребовались целых восемь недель, трясущийся меч и Золотой Дракон, но, по крайней мере, он начал признавать неизбежную правду.

Его карьере охотника на драконов пришел конец.

Лукаш покачал головой, и Кожмар Стычень внимательно оглядел собеседника. Глаза майора потемнели, и он нахмурил черные брови, сильно контрастирующие с его светлыми волосами. Это придавало его лицу жесткое, отчужденное выражение.

– Не хочу указывать на кикимору за печкой, но ты же драконоборец. Возможно, величайший в истории. – Рот Кожмара растянулся в улыбке. – Признайся, ты струсил?

Лукаш убрал покалеченную руку за спину.

– Скорее, прозрел, – ответил он. – Увидел свет в конце тоннеля, а это оказался драконий огонь. Я ушел в отставку.

В этот момент Лукаш решил, что у него нет желания врать и выкручиваться, поэтому он добавил:

– Я ищу своего брата.

Кожмар прищурился. Из его ноздрей поднимался дым, такой же вялый и безжизненный, как взгляд майора.

– Брата? – Он нахмурился. – Какого именно?

Лукаш не был удивлен, что Кожмар не знает об исчезновении Францишека. Его старший брат не любил фотографироваться: он был ниже и худее всех, и когда в остальных Смокуви сразу узнавали Волчьих Лордов, Францишека часто путали с простым городским жителем. Кроме того, он предпочитал оставаться на заднем плане и вмешивался, только если это было необходимо, оставляя всю славу Лукашу.

Лукаш скучал по скромности своего брата.

– Что они делают? – спросил он, меняя тему разговора.

Могильщики закончили копать ямы и по очереди скинули туда все завернутые в простыни тела. Трупы падали в могилы с глухим хлюпом.

Шлеп.

– Хоронят мертвых, – пробормотал Кожмар.

Шлеп.

– Одинокая смерть, – заметил Лукаш. Он старался не думать о том, что в последние минуты его братьев рядом с ними совсем никого не было.

Шлеп.

Один из могильщиков снял винтовку с плеча и встал наготове. Другой спрыгнул в могилу, поднял лопату и со всей силы ударил о землю острым концом.

Лукаш отпрыгнул от забора. Второй мужчина забрался в другую могилу и тоже поднял лопату.

– Какого черта?..

– Этих людей убили стржиги, – спокойно объяснил Кожмар. – Местные жители нашли трупы закопанными в лесу, вот только захоронили их не по правилам, поэтому приходится делать все заново. Тех, кто пал жертвами стржиг, нужно хоронить лицом вниз, а затем – отрубать головы. Иначе они превратятся в стржиг.

– Кто так решил? – спросил Лукаш.

Он слышал о стржигах, но никогда с ними не сталкивался. Все-таки его специализацией были драконы.

– Суеверия, – пожал плечами Кожмар. – Тебе лучше расспросить того писателя, что живет на отшибе. У него такое мерзкое лицо. Самый натуральный гаргуйль.

Один из могильщиков запрыгнул в последнюю могилу и при помощи лопаты отделил голову от тела мертвеца.

– Эти бедолаги сражались до последнего, – сказал майор и задумчиво провел пальцами по своему плюмажу. – На той поляне нашли еще десяток мертвых стржиг. Должен признать, это впечатляюще.

В голове Лукаша промелькнул вопрос: что заставило такого человека проделать долгий путь из Градува в заброшенный городок на краю мира? Неужели он приехал для того, чтобы ошиваться у кладбища, смотреть на могилы и заводить беседы с представителями вымирающих видов?

– Писатель? – вдруг повторил Лукаш. – Какой писатель?

Кожмар уставился на него своими невыразительными глазами.

– Ты назвал его гаргуйлем… – Должно быть, голос младшего Смокуви прозвучал слишком резко.

– Ах этот. – Майор поднял руки к темнеющему небу. Его тон остался таким же мягким и сдержанным. – Рыбак, кажется? Якуб Рыбак? Он считает себя неестествоведом или вроде того. Живет в руинах на окраине… Эй!

Кожмар прервался, когда Лукаш резко отшатнулся от забора. Якуб Рыбак. Это имя… Когда-то в другой жизни, в темном подвале, Лукаш с Генриком ползали во мраке, записная книжка переходила из рук в руки…

Лукаш схватил Кожмара обожженной рукой, и элегантный Ворон отшатнулся.

– Что за?..

– Отведи меня к нему! – прорычал Лукаш.

Девушки у фонтана наблюдали за ними. Мужчины, хоронившие жертв, с опаской посмотрели на чужаков, и один из них приподнял свою винтовку. Лукаш не замечал никого вокруг. Он видел только Кожмара, с его коварной улыбкой и хитрым блеском в глазах. Но, даже оказавшись в волчьей хватке, майор Стычень даже не вздрогнул.

– Отведи меня к нему, – хрипло сказал Лукаш. – Сейчас же.

– Отведи меня к дракону, – парировал Кожмар бархатным голосом.

Встряхнув майора, как куклу, Лукаш толкнул его в грудь. Кожмар ударился спиной о железные прутья забора и ухмыльнулся. Тяжело дыша, Лукаш отшатнулся, но осознание того, что он наделал, пришло слишком поздно.

Кожмар невозмутимо поправил свой кивер и одернул манжеты. Возможно, он привык, что при общении с ним люди выходят из себя.

– Ладно, ладно, – сказал он, усмехнувшись. – Я отведу тебя к этому уродцу. И лошадь свою не забудь.