Небес темнее не бывает

ГЛАВА 7

Бетани визжала от восторга, брызгая водой матери в лицо. Девочка впервые в жизни училась плавать, и урок этот скорее походил на забаву, нежели на серьезный инструктаж. Лисса хотела, чтобы дочка почувствовал себя в воде уверенно и повеселилась от души, прежде чем научится держаться на плаву и грести.

В выходные они собирались домой, так что в их распоряжении оставалось всего-навсего несколько дней. Лисса решила, что успеет дать дочери урока три. Молодая женщина старалась выбрать время, когда Джета не было дома. Сегодняшним утром Арнольд-старший улетел в Амстердам. Предполагалось, что вернется он поздно вечером. Два перелета в один день! А для Джета это обычная поездка на работу.

— Теперь давай сосредоточимся, — попросила Лисса девочку, вытирая глаза и отбрасывая назад влажные светлые пряди. — Я купила резиновые нарукавники. Мы их надуем, а ты примеришь.

Молодая женщина непрестанно поглядывала в сторону входа, опасаясь, как бы не вошел Джет, наперед зная, что ее он не встретит приветливой улыбкой. Лисса имела все основания полагать, что они враги. Арнольд-старший недвусмысленно дал ей понять, что он о ней думает: она не пара его сыну и он сделает все, чтобы ненавистный брак не состоялся.

Но как бороться с магнетизмом Арнольда-старшего? В сравнении с Джетом Мэтью выглядит полным ничтожеством… Мальчишка, одним словом.

— Мамочка, а Джет придет? Я хочу, чтобы он поглядел, как я плаваю? — закричала Бетани, хлопая ручонками по воде. Во все стороны от нее расходились волны.

— Ах, мы уже плаваем? Быстро же мы научились. Теперь можно и на Олимпиаду юниоров, так? — усмехнулась мать.

Лисса узнала о появлении Джета, даже не поворачивая головы. Она возила Бетани «на прицепе» взад и вперед по всему бассейну и вдруг поняла — Джет здесь. Молодая женщина неправильно рассчитала время его возвращения, он приехал слишком рано. Лисса оступилась, голова ее на мгновение ушла под воду, перед глазами поплыли синие круги. Не хотелось ни видеться, ни говорить с ним, ни, упаси Господи, ссориться по какому бы то ни было поводу.

— Пора вылезать, — объявила молодая женщина, когда они с дочерью выбрались на мелководье. — Мистер Арнольд сам хочет поплавать в своем роскошном бассейне.

— Ничего подобного я не говорил! — воскликнул Джет, и его звучный голос эхом раскатился под сводами. Арнольд-старший нырнул в глубину и проплыл под водою всю дистанцию. При виде того, как сильное жилистое тело стрелой направляется к ней, рассекая воду могучими движениями, в сердце Лиссы слились воедино радость и боль.

Джет вынырнул рядом с Бетани и подхватил малышку на руки. Девочка дернула его за волосы, брыкаясь и пища, словно выдренок.

— Я умею плавать, Джет! Посмотри, я плаваю! — восторженно похвалилась она. — Вот, видишь!

— Ах ты моя умница! — одобрительно проговорил Джет.

— Она моя умница, а вовсе не ваша, — отрезала Лисса, внезапно почувствовав ревность. — Пошли, Бетани. Пора спать.

Джет опустил девочку в выжидательно подставленные руки матери. На какое-то мгновение все трое оказались в воде совсем близко, их мокрые тела почти соприкасались. Ни дать ни взять первобытная семья, что вошла в стремительный поток где-то в чаще джунглей. Отец, мать и дочь. Над водой клубился пар. Практически лишенное облагораживающего лоска одежды, по-дикарски красивое тело Джета состояло сплошь из мускулов. Загорелая кожа, темные завитки волос; широкие плечи, что выдержат и дерево и камень; рост, созданный для того, чтобы повелевать; стальные глаза, способные изничтожить врага одним взглядом…

— Вы, говорят, скоро уезжаете, — внезапно произнес Джет, выпуская Бетани.

— Да, в выходные. Вы, конечно, обрадуетесь нашему отъезду. Мы и так слишком долго злоупотребляли вашим гостеприимством.

На это Арнольд-старший ничего не сказал, только провел рукою по мокрым волосам.

— Мне нужно поговорить с вами, — объявил он. — Это очень важно. Зайдите ко мне, когда уложите Бетани. — Джет повернулся, ушел под воду, вынырнул, проплыл дистанцию быстрым, энергичным кролем, что менее чем за полминуты доставил его на противоположный конец бассейна.

Да это приказ, а не просьба! Лисса возмутилась про себя, но вслух не сказала ни слова. Хватит ей ссориться с Джетом Арнольдом!

Бетани охотно позволила уложить себя в постель. С Джетом она повидалась, значит, день прожит недаром. Лисса отлично понимала, что дочка без ума от хозяина Холлоу-хаус. Как они с Бетани похожи!

Лисса озабоченно посмотрелась в зеркало. Огромные глаза глядели затравленно: сказывалось напряжение последних дней. Непросто это жить с Джетом Арнольдом под одной крышей, видеться с ним каждый день и прекрасно осознавать, какие чувства он ей внушает. Молодая женщина уже не знала, следует ли ей выходить замуж за Мэтью. Под силу ли ей это? Как можно связывать свою жизнь с сыном, если всякий день и час все ее мысли обращены к отцу?

Она стояла под душем бесконечно долго, словно заблудившись во времени, оттягивая момент свидания с Джетом. Затем оделась по-домашнему: алые брюки и свободная темно-синяя, вышитая тамбурным швом блузка и сделала скромный макияж.

Спускаясь по лестнице, она ощущала себя идущей навстречу судьбе… Лисса задумчиво провела рукою по перилам, гадая, катался ли по ним Джет в детстве, гостя в доме предков. Сколько пришлось ему потрудиться, какую битву выиграть, чтобы семья смогла вернуться в Холлоу-хаус! Приводил ли он к себе в комнату женщину, в ту самую комнату в противоположном крыле здания? Любил ли ее, прижимался ли к ней телом? Где он жил с матерью Мэтью? Кто она такая и где теперь? В семье, похоже, о ней предпочитали не упоминать. Да и была ли она?

Мучительные мысли вихрем проносились в голове. Медленно, шаг за шагом, молодая женщина приближалась к заветному кабинету, где ждал ее он. Словно в учительскую вызвали. Лисса уже собралась было постучать, но в последний момент передумала и окликнула:

— Джет!

— Входите.

Джет работал за письменным столом. Он уже переоделся в черную тенниску и темные домашние брюки. Мокрые волосы топорщились ежиком. В этой комнате Лисса еще не бывала. Повсюду книги: уставы компании, коммерческие уложения, официальные отчеты о заседаниях парламента, энциклопедии и отдельные вкрапления современных триллеров в твердых обложках. Стол завален папками и газетами. Из открытого портфеля торчат какие-то документы.

— Садитесь, — коротко приказал он.

— Я рада, что с бумагами мне работать не приходится, — заметила она, придвигая к столу вращающийся стул с кожаной спинкой. — Предпочитаю иметь дело с вещами более осязаемыми: зданиями, людьми…

Прозвучало это дерзко, но Лисса не вкладывала в свои слова оскорбительного смысла. Впрочем, хозяин и не обиделся.

— Все эти бумаги и представляют собою людей, деньги и здания, хотя напрямую я с ними не соприкасаюсь.

— Понимаю. Я тоже фильмы не сама делаю.

— Дайте мне закончить вот с этим факсом, и я займусь вами.

— Вы сами меня позвали. Я могу уйти.

— Нет. Останьтесь!

Снова приказ! Она оглядела комнату. В камине потрескивал огонь, отбрасывая причудливые тени. На низком столике притулился поднос с термосом и накрытая тарелка с сандвичами. Неужели он еще не ужинал? Нет, в таком режиме он долго не протянет! Сердце сжалось от боли. А что, если он вдруг умрет? Нет, он ей дорог, даже если и не принадлежит ей. Словно загипнотизированная Лисса разглядывала темную с проседью голову, склоненную над столом. Стоит Арнольду-старшему только бросить на нее взгляд, дотронуться до нее, и она ни в чем не сможет ему отказать. Невозможное счастье казалось таким близким и осязаемым, что каждое мгновение наедине с ним превращалось в утонченную пытку.

— Простите меня, Лисса. Мне нужно было срочно закончить эти подсчеты.

Джет поднялся и пропустил листы через факс. Неужели он и впрямь извинился перед нею? Да нет, не может быть! Судя по выражению его лица, сейчас он устроит ей страшный разнос.

— Не налить ли вам кофе? — учтиво предложила Лисса.

Джет коротко и зло рассмеялся.

— Кофе? Идет! Почему бы не вести себя как цивилизованные люди?

Лисса услужливо пододвинула ему чашку. Джет просто-таки излучал недоброжелательство. Однако каждая клеточка его тела властно влекла Лиссу к нему, словно Арнольду-старшему не было дела до того, что эта женщина его сыну в подметки не годится. В воздухе повисло напряженное ожидание.

Все существо Лиссы отзывалось на его близость. Груди налились, жадно требуя его прикосновений, нетерпеливо поднимаясь сладострастными бугорками ему навстречу. Тело молодой женщины медленно пробуждалось; вот пламя охватило бедра, вот вся она таяла, подчиняясь зову страсти… Ни один мужчина не был ей так нужен.

Лисса откинулась на стуле и развернулась лицом к огню, ощущая его приятное тепло и гадая, что скажет Джет.

Арнольд-старший уселся в мягкое кресло напротив гостьи и неспешно поднес к губам чашку с кофе, словно подбирая в уме самые ранящие, самые обидные слова. Воцарилось зловещее молчание, куда более пугающее, чем поток оскорблений.

— Не могу поверить, что вы способны на подобную глупость, — начал Джет тихо. Жесткий взгляд его ранил, словно гранитная крошка. — И вы называете себя матерью? Любящей матерью? Рискуете здоровьем и жизнью ради нескольких тысяч фунтов? Ну и о чем вы думали, прыгая с самолета на высоте двух тысяч футов? Вы же разбиться могли!

Ах, вот в чем дело! Он прознал про прыжок с парашютом! Плечи молодой женщины словно бы овеял бодрящий ветерок: Лисса заново переживала упоительный экстаз полета. Вслух же она каким-то чудом выдавила из себя хриплый ответ:

— Вы копались в моей личной жизни. Опять разнюхиваете, выслеживаете, высматриваете! Да как вы посмели?!

Осуждающий безапелляционный тон Арнольда-старшего рождал в душе Лиссы безнадежное ощущение вины. Джет прав, она и впрямь рисковала жизнью, но в ту пору это казалось ей отличной идеей.

— А вы чем занимаетесь? Разнюхиваете, выслеживаете, выискиваете подходящие места, приглядываетесь к чужим домам, чтобы впоследствии снять их в очередном фильме!

К ее щекам прихлынула кровь.

— Это моя работа, — отрезала молодая женщина. — Подбор и умелое использование натуры — искусство само по себе.

— А прыжки с парашютом — тоже искусство?! — рявкнул Джет. Редкий талант у него забираться прямо в душу! — А если бы вы погибли или покалечились?

— Но этого же не произошло. — Лисса нервно сцепила пальцы. — Откуда вы узнали? И ваше ли это дело?

— Все, что касается вас и Бетани, касается и меня.

— Ничего подобного. Я вполне в состоянии позаботиться о Бетани, да и о себе тоже. Вы нам не нужны.

— РАС! — объявил Арнольд-старший. Зловещая аббревиатура прозвучала словно гром среди ясного неба. — После того ужасного приступа я постарался узнать о рефлекторном анаэробном синдроме как можно больше. Бетани казалась тогда такой несчастной и беспомощной, мне хотелось хоть чем-то помочь ей. Вы не представляете себе, что я пережил в тот момент. Мог ли я сидеть сложа руки? Теперь я знаю о ее болезни все, что мне нужно, и очень многое — о вас.

— Тем более вы не смеете ни в чем упрекать меня, — заявила Лисса.

— Позвольте вам напомнить, что вы мне горло готовы были перегрызть, когда я принял чек от Грега Вильсона за разрешение снять Холлоу-хаус. — Джет с трудом удерживался от искушения повторить завуалированные угрозы Грега в адрес Лиссы. — Да, он заплатил мне, и я принял деньги. Но чек был выписан как целевой взнос на исследования РАСа. Когда я связался с национальным комитетом, который финансирует исследования, и попросил, чтобы взнос был записан на имя Бетани, мне рассказали про ваш прыжок и про спонсорскую программу. Мотивы ваши мне понятны, но я до сих пор не могу поверить, что вы настолько безрассудны.

Глаза Джета так и впивались в нее. Здесь командовал он, сил для сопротивления у нее не оставалось.

— Спасибо. Взнос на исследование РАСа — достойное дело. Но я-то не могу взять да и выписать чек! Я сделала то, что в моих силах, и получила кучу денег, — защищалась Лисса, голос ее то и дело срывался.

Опять дождь пошел… Какой, однако, дождливый октябрь! Ливень барабанил в окна, словно у порога топали крошечные ножки, требуя, чтобы им отворили…

— А если бы вы покалечились или даже погибли… Помогло бы это вашей дочери?

Лисса с трудом сдерживала негодование.

— У меня не было выбора! Я не располагаю миллионами, и свободного времени у меня тоже нет, чтобы устраивать благотворительные базары и чаепития. Спонсорская программа — надежный и быстрый способ достать необходимую сумму. Прежде чем прыгнуть с самолета, я долго тренировалась на земле, брала уроки у инструктора! Я знала, что делаю.

Джет передернулся, словно от боли. Услужливое воображение нарисовало страшную картину: бездыханное тело Лиссы, распростертое на земле, смятое, покалеченное при падении. Ужас при одной мысли о том, что она ранена, могла пострадать, выводил его из душевного равновесия. Она же хрупкая, словно полевой цветок на ветру, эфемерная, словно пыльца…

— Все проявили редкую щедрость, — продолжала тем временем Лисса. — Исследования нужно начать уже сейчас, в этом году, чтобы они принесли Бетани реальную пользу. Девочка не может ждать десять или двадцать лет.

— Ваша самоотверженность достойна восхищения, но прыгать с самолета, с высоты тысячи футов… — Джет провел рукой по лицу, отгоняя навязчивую мысль… Вот она летит по воздуху, и только шелковый купол служит границей между жизнью и смертью. Арнольд-старший изменился в лице, глаза его вспыхнули.

— Я и в самом деле испугалась сначала, — призналась Лисса, вспоминая ужасный момент перед самым прыжком. — Но как только парашют раскрылся и я поняла, что парю в воздухе, я пережила восхитительные, незабываемые ощущения, словно полет во сне!

Одним молниеносным движением Джет оказался рядом и завел ее руку назад в болевом захвате.

— Пообещайте мне никогда больше этого не делать, — потребовал Арнольд-старший, не позволяя гостье встать.

В голосе его слышалась еле сдерживаемая тревога. И снова она ощутила это нелепое радостное чувство, чувство причастности к нему, принадлежности этому мужчине. Она глубоко вздохнула. Глаза ее сияли: прикосновение Джета придавало молодой женщине новые силы, пробуждало волю к жизни. Их сердца бились в унисон, души сливались в единое целое, и желанное тепло этой близости захватило Лиссу врасплох. Мысли внезапно прояснились. Неужели… неужели Джет чувствует то же самое? Да нет, вздор… Он думает только о благе сына, о Бетани.

— Я ничего не могу обещать, — пробормотала молодая женщина не без горечи. — И вы меня не заставите.

— Не заставлю?

Лисса покачала было головой, но он, освободив ее руку, заключил ее лицо в ладони. Невероятным усилием воли молодая женщина подавила в себе страстное желание ответить на ласку его прикосновения. Отсвет пламени ложился на темные волосы, высвечивая седые пряди, добавляя в них серебра. Руки Лиссы независимо от ее воли погладили непокорный ежик волос, наслаждаясь их мягкостью. Ах, если бы прижать эту голову к груди, всей кожей ощутить блаженное прикосновение! Губы молодой женщины приоткрылись.

Лисса услышала стон, стон из ниоткуда. Кто исторг его, Джет или она? А дождь все шумел на заднем плане, словно хор греческой трагедии, неумолимо и настойчиво заглушая яростное биение ее сердца.

Ей захотелось закричать: «Это нечестно!» Но часть ее души умоляла: «Продолжай. Целуй меня, прикоснись ко мне, делай все, что захочешь». Пальцы Джета ласкали бледную прозрачную кожу, вычерчивали контур карминно-розовых губ.

Но едва Лисса решила, что больше этого не вынесет, Джет впился в ее губы жадным поцелуем, стянул с кресла и бросил на ковер перед камином. И рухнул на нее. Лисса ощутила желанную тяжесть его тела. Она задохнулась. Джет оперся на руки, по-прежнему не отрываясь от ее губ. Властный, опьяняющий поцелуй кружил голову, заставляя забыть обо всем на свете.

Джет стал гладить ее плечи, требовательные пальцы перебирали светлые волосы. Он отчаянно старался удержать остатки здравого смысла, но здравый смысл стремительно отступал перед безумием желания. Джет мечтал привлечь ее к себе, скользнуть между ног, но он знал, что это невозможно. Ставки слишком высоки. Пальцы мужчины упоенно ласкали мягкие груди, раздувая бушующее в нем пламя, готовое вырваться из-под контроля. Джет вздрогнул: уже много лет он не испытывал ничего подобного. А теперь словно родился заново. Он напрочь позабыл о Мэтью. Все помыслы его обратились к хрупкой женщине, которую он сжимал в объятиях.

Лисса отрешенно парила в туманном облаке страсти, с трудом различая мерцающие тени на потолке, упивалась терпким запахом его лосьона, наслаждаясь соприкосновением с его телом. Пусть будет что будет. Она обнимет его и не отпустит. Ей хотелось слиться с ним воедино, забыв про стыд, ощутить дрожь обнаженных бедер, стиснуть в ладонях упругие ягодицы…

Страсть нарастала, природа брала свое. Оба знали: то, что они делают, сулит в будущем только боль, но оба забыли об осторожности. Джет поначалу проигнорировал ее панический взгляд, а затем безумный страх исчез из ее глаз, и он понял, что молодая женщина стремится к нему ничуть не меньше, чем он — к ней.

Но невозможно было и помыслить о том, чтобы стянуть с нее брюки или сорвать блузку. Телам их не суждено было соединиться. Молодой женщине ничего не угрожало. Джет отпрянул назад, тяжело дыша и дрожа от напряжения.

— Джет… — прошептала Лисса, все еще слишком ошеломленная, чтобы предложить или отказать. Она тряхнула головой, стараясь привести мысли в порядок.

— Лисса, — выдохнул Джет. Он обхватил руками тонкую талию, ласково проводя ладонями по плавным изгибам тела. — Прости меня… Ты так прекрасна… Я уже давно… я уже много лет не испытывал влечение к женщине.

— Не говори этого… — Лиссу била мелкая дрожь. — Не извиняйся. — Внезапно ей захотелось излить ему все, что накопилось в сердце, но он уже отстранился, и между ними снова повеяло холодом отчуждения.

Лисса попыталась удержать его, прижалась губами к уху, погладила ладонями узкие бедра. Желание придало молодой женщине смелости, но мужчина уже решил отступить. Лисса приняла его решение с одним-единственным покорным вздохом и закрыла лицо руками.

— Пожалуйста, не плачьте, — проговорил он срывающимся голосом, не в силах видеть ее в таком горе.

— А что мне теперь прикажете делать? — отозвалась Лисса глухо. — Прыгать от радости? Кричать: «Ура, я спасена»?

— Подумайте и о моих чувствах, — угрюмо бросил он, садясь рядом, обхватив руками колени. — С такой ситуацией мне еще не приходилось сталкиваться. Я тону… почва уходит из-под ног. Подумайте обо мне.

— Я и думаю, все время думаю, — отозвалась Лисса сдавленным голосом. — Только о вас и думаю.

— Тогда вам не следует выходить за Мэтью.

— Я не могу причинить ему боль.

— Да черт бы вас побрал, женщина! Выйти замуж за Мэтью, не любя его, не значит ли причинить ему еще большую боль? У вас что, совсем не осталось здравого смысла?

— Ни малейшего. Вы лишили меня и здравого смысла, и разума — словом, всего, что было. Не желаю вас больше видеть.

— Вы это серьезно? — Голос его прозвучал холодно, словно никогда их не влекло друг к другу, словно поцелуи были притворством.

У Лиссы не осталось сил. Как с ним бороться? Как выдержать бурю чувств, что сметает все преграды, стоит лишь ей увидеть этого человека?

— Да, серьезно. Это единственный выход.

Лицо Джета вспыхнуло гневом.

— Тогда я уеду утром, как только прекратится дождь. Оставайтесь до выходных, а затем отправляйтесь домой вместе с Бетани. Видеться нам больше незачем. Я не приду на вашу свадьбу. Как я могу? Но, черт вас побери, сделайте моего сына счастливым или я убью вас!

Взгляд Джета стал отчужденным, словно разговаривал он с человеком абсолютно для него посторонним. Лисса попыталась собраться с мыслями, взять себя в руки. Как пережить предстоящие несколько минут, не говоря уже о месяцах и годах?

— Я сделаю Мэтью счастливым, — обреченно пообещала Лисса. — Обещаю вам. Но только потому, что он ваш сын.