Небесные всадницы

Лиррия снова улыбнулась. Эйми заметила, что она часто это делала. В Лиррии была непринуждённость, в том, как она двигалась, как легко говорила, как будто слова никогда не застревали у неё в горле, и Эйми позавидовала этому.

В последствии, Эйми едва помнила прогулку по лабиринту туннелей к маленькой пещере, которая впоследствии стала её комнатой. Всё болело. Все её мышцы заныли после подъёма, голова болела так, словно на неё кто-то наступил, а все порезы и царапины на руках жгло. Она, спотыкаясь, вошла в комнату и опустилась на край кровати. На цепочке висел шар дыхания дракона, придававший маленькой пещере успокаивающий вид.

— Я попрошу Аранати прийти и залатать все эти порезы, — сказала Лиррия, отступая за дверь, — Увидимся завтра, маленький дракончик.

Слова Лирии звучали дружелюбно, но затем она оставила Эйми в покое. Она была измучена, с неё капала кровь на пол, и она действительно хотела, чтобы в мире всё ещё был кто-то, кто мог бы её обнять.

Глава 8. В синяках

Утренний ветер обжигал кожу ледяными пальцами. Эйми не обращала на это внимания. На ней были синие леггинсы, заправленные в толстые сапоги до икр. Каждое утро, надевая эти ботинки, она шевелила в них пальцами ног и улыбалась. У неё никогда не было ботинок, в которых её ногам было бы так тепло. Её туника была подпоясана на талии, а рукава, которые были слишком длинными, были закатаны. Чтобы защититься от холода, она надела короткий жилет из выцветшей коричневой кожи, подбитый овечьей шерстью. Её длинные локоны были откинуты назад, и ветер щипал её за открытые уши. Она игнорировала дискомфорт, или, по крайней мере, пыталась.

Солнце едва показалось, и мир на вершине Кольцевых гор всё ещё был полон теней и озёр тумана. Она даже не могла видеть другую сторону тренировочной площадки. Скоро солнце пошлёт свои лучи, чтобы разогнать туман, и откроется прекрасный вид на горные вершины. Хотя у неё ни за что не хватило бы сил оценить этот прекрасный вид.

Эйми смотрела вперёд, её мышцы дрожали. Она сосредоточилась на клочке крошечных фиолетовых цветов, растущих у основания зазубренного скального столба. Жар начал разливаться по её телу, и она была бы благодарна, если бы не было так больно. Она опустила глаза, уставившись на пространство серого камня между ладонями, растопырив пальцы для равновесия. Её руки были выпрямлены, как и спина, как и ноги. Она балансировала на руках и пальцах ног, её тело было вытянуто, как доска.

Это было ужасно. Её руки дрожали, и казалось, что кто-то разрывает мышцы её живота на части.

Она напрягла слух, прислушиваясь к звуку голоса Лиррии, приказывающей им вставать. Возможно, она не расслышала его в тумане. Она посмотрела направо. Нет, она не пропустила этого, Натин всё ещё была рядом с ней, её тело было вытянуто и напряжено.

— Не волнуйся, уродина, — прошептала Натин. Должно быть, она перехватила взгляд Эйми, — Я слышала, что если ты не завершишь обучение, то не получишь дракона, но ты всё равно сможешь полетать. Любого, кто недостаточно хорош, сбрасывают со скалы. Я уверена, тебе понравятся эти долгие мгновения свободного падения по воздуху, прежде чем ты разобьёшься об землю.

— Это неправда, — сказала Эйми, выдавливая слова сквозь стиснутые зубы.

— Абсолютная. Лиррия говорила этим утром, что, по её мнению, ты — главный кандидат на превращение в кровавое месиво.

Эйми старалась не обращать на неё внимания. Сегодня она не собиралась позволять Натин доставать её. Каждое утро, просыпаясь в своей маленькой пещере, она доставала из шкафчика рядом с кроватью сферу дыхания дракона размером с кулак, клала её сверху и некоторое время лежала в её уютном желтом сиянии. Глядя на клубящиеся языки пламени, она разжигала пламя решимости, которое, как ей казалось, горело в её груди. Она представила его рядом с искрой, которая была её жизненной силой.

— У меня будет новая жизнь. Я получу дракона. И я буду достаточно хороша, чтобы меня приняли, — шептала она себе.

На тренировочной площадке она ахнула, когда её руки начали неудержимо дрожать. В животе у неё заурчало так громко, что она была уверена, что люди в Киерелле могли это услышать. Каждое утро новобранцы в течение двух часов занимались растяжкой и укреплением сил, прежде чем им разрешали позавтракать.

— Встать, — наконец раздалась команда Лиррии. Слово было искажено, когда она жевала яблоко.

Рядом с Эйми проворно вскочила на ноги Натин, а рядом с ней то же самое сделала Хайетта. Эйми упала на колени, глубоко вдыхая холодный воздух, прежде чем с трудом заставила себя встать. Натин посмотрела на неё и фыркнула от отвращения.

— Жалкая неудачница с пятнистым коровьим лицом, — прошептала она слишком тихо, чтобы Лиррия услышала.

Затем Натин и Хайетта плавно перешли к следующей серии позиций. У них было два месяца дополнительных тренировок, но Эйми была полна решимости наверстать упущенное. Она выставила левую ногу вперёд, согнув колено, правая ступня заведена за спину. Она опустилась в позу и подняла руки на высоту плеч, вытянув кончики пальцев. Было почти приятно чувствовать, как мышцы её живота размягчаются и расслабляются, но она знала, что очень скоро её бёдра займут их место, и именно они будут болеть.

Лиррия наблюдала за ними с кривой улыбкой на лице, как будто наслаждалась их болью. Её пурпурный дракон, Миднайт, был неясным силуэтом, сидящим на скале и окутанным туманом. Она была напоминанием для Эйми. Если она сдастся, у неё никогда не будет своего собственного прекрасного дракона.

Несмотря на безжалостный режим Лиррии, Эйми втайне нравилось видеть Всадницу каждое утро. Раннее утреннее солнце придавало волосам Лиррии рыжеватый оттенок, и по мере того, как день становился теплее, она распахивала пальто и расстёгивала несколько верхних пуговиц на рубашке. Когда она наклонилась, Эйми смогла разглядеть верхний изгиб её груди. Это давало ей пищу для размышлений, помимо боли в ноющем теле, хотя она всегда была осторожна, чтобы не позволить Лиррии перехватить её взгляд.

Она на мгновение закрыла глаза, когда мышцы её ноющих ног начали дрожать.

Такова была её жизнь в течение последнего месяца. Позы, заставляющие дрожать мышцы, были разработаны для укрепления новобранцев, а также для того, чтобы научить их концентрироваться, полностью осознавать своё тело и окружающую обстановку. Лиррия объяснила, что эти упражнения сделают её более сильным и сосредоточенным воином. Эйми была уверена, что это правда, но почему это должно было быть так больно?

Лиррия сказала, что контроль важен не только для овладения собственным телом, но и для управления своими драконами. Если твой разум спокоен, то и разум твоего дракона будет спокоен, и связь будет легче сформировать. И мысль о том, чтобы заполучить дракона, стоила всей этой боли.

Солнце, наконец, разогнало туман, и открылся мир. Заснеженные горные вершины изгибались на юге. Эйми заметила тяжелые серые тучи над Морем Грайдак и вздохнула, зная, что сегодня днём ей придётся выйти на улицу под дождь. Она перешла в следующую позу и попыталась оглядеться по сторонам, но при этом сосредоточила внимание на своём теле, на том, как оно ощущается и двигается.

— Закончили, — последняя команда Лиррии принесла огромное облегчение.

Эйми резко опустилась вниз, не заботясь о том, что камень под её задницей холодный. Она вытянула ноги и позволила им свободно развалиться. Её дрожащие руки лежали на коленях. Рядом с ней полностью легла Натин, и Эйми с удовлетворением увидела, что она тоже делает огромные глотки воздуха.

— Ладно, двадцать минут, и вы снова здесь, с тренировочными клинками в руках. И если вы опоздаете, вам придётся бежать на Плато Паннике и обратно без ботинок, — пригрозила Лиррия.

Натин и Хайетта поспешили обратно по туннелям Антейлла в обеденный зал, болтая и смеясь. Эйми трусила за ними, одинокая и никем не замеченная. Войдя в холл, она направилась прямо к двери, которая вела в кухонную пещеру. Аранати как раз разливала по трём мискам овсянку, и новобранцы жадно схватили их.

— Спасибо, Аранати. — Натин подобострастно улыбнулась Всаднице.

Красавица Аранати, как обычно, нахмурилась. Эйми ещё не приходилось видеть улыбку поразительной бронзовокожей Всадницы.

Эйми обнаружила, что самое приятное в том, чтобы быть по-настоящему голодной, заключалось в том, что она больше не замечала, что никто не хотел сидеть с ней за едой. Единственной компанией, о которой она заботилась по утрам, была её тарелка овсянки. Аранати приготовила его с морошкой, пропитанной пряным сиропом, и это было восхитительно.

Её ложка заскрежетала по дну деревянной миски, и снова пришло время идти. Она выбралась из-под скамейки и поспешила обратно к кухонному люку. По всей длине кухонной пещеры тянулся широкий выступ, и, когда она поставила миску, ложка со звоном упала на пол. У неё не было времени поднять её.

— Извините и спасибо вам, — сказала она Аранати слишком тихим голосом, чтобы его можно было расслышать из-за болтовни, эхом разносящейся по столовой.

Затем она поспешила обратно в туннели. Натин и Хайетта были впереди неё, и Эйми побежала догонять их. Не потому, что она хотела пробежаться с ними, а потому, что не хотела, чтобы Натин указывала на то, что Эйми опаздывает, как это было вчера. Это не принесло Эйми пробежки без ботинок, но Лиррия заставила её смазать маслом все деревянные тренировочные лезвия на улице, под проливным дождём.

Оранжевое сияние дыхания дракона сменилось голубым светом дневного света, когда они приблизились ко входу в пещеру. Пробежав трусцой вверх по склону, который, Эйми могла поклясться, становился круче с каждым днём, они вышли на тренировочную площадку. Она позволила себе на одно крошечное мгновение оглядеться и улыбнуться. Здесь, наверху, мир был огромен. Насколько больше он казался бы со спины дракона? Справа от неё было бескрайнее Море Грайдак, впереди — острые серые горы, их вершины покрыты снегом, а слева — крошечные домики из красного кирпича Киерелла, укрытые в своей долине.

Затем она приготовилась к новой боли.

Лиррия выкатила стойку с деревянными тренировочными мечами, и Эйми взяла себе два. Миднайт, дракон Лиррии, развалилась на камне за стойкой, греясь на солнышке. Она выглядела совершенно расслабленной, но Эйми заметила, что один жёлтый глаз приоткрылся, когда она смотрела, как новобранцы берут свои деревянные мечи. Её чешуя была цвета фиолетового винограда и переливалась на солнце. Эйми задумалась, какого цвета был бы её дракон. Фиолетовый подошёл бы. Она не хотела чёрного, как у Дайренны; она предпочла бы более яркий.

— Ладно, Натин и Хайетта, туда, — Лиррия указала своим деревянным клинком, — И, Натин, Хайетта на два боя выше тебя. Если бы это была я, я бы не позволила какой-то колеблющейся девчонке победить меня. Может, тебя это и устраивает, но я бы хотела сравнять счёт.

Лиррия положила одно лезвие на плечо, остриём за голову и ухмыльнулась Хайетте.

— И, Хайетта, я надеюсь, что ты сохранишь своё лидерство.

Эйми наблюдала, как две девушки начали спарринг. Хайетта грациозно встала в первую стойку, левая нога отведена назад, правая вперёд, оба клинка подняты и наготове. Натин начала делать то же самое, а затем внезапно атаковала. Лиррия рассмеялась. Лязг деревянных мечей эхом отразился от каменных столбов позади них. Миднайт подняла голову, выпустила облачко дыма, затем снова закрыла глаза.

— Натин, опусти плечи. Перестань горбиться, как сумасшедшая кошка, — крикнула Лиррия, — Чёрт возьми, девочка, твоя искра потускнела или как?

Натин поморщилась, когда Хайетта сделала ложный выпад высоко, затем нанесла низкий удар левым клинком. Эйми видела, что Лиррия была права, Натин была слишком сгорблена и не успела вовремя опустить меч, чтобы блокировать удар. Хайетта ударила её по голени. Ругательства Натин отдавались эхом так же громко, как их скрещенные мечи.

— Ты нравишься мне с каждым днём всё больше и больше, Хайетта, — крикнула Лиррия.

Эйми заметила, что Лиррия всегда натравливала новобранцев друг на друга и разжигала их желание победить. Эйми могла видеть, что гнев Натин был её проблемой; он пропитывал всё в ней. Хайетта, с другой стороны, двигалась с непринуждённой грацией. Эйми стремилась быть больше похожей на Хайетту.

— Хорошо, Эйми, — Лиррия повернулась к ней, — Давай посмотрим, станет ли сегодня твоя искра сильнее.

Эйми глубоко вздохнула и подняла два деревянных клинка, которые были намного тяжелее, чем её настоящие ятаганы. Мышцы её рук всё ещё болели после вчерашней тренировки, и той, что была накануне, и позапрошлой. Тем не менее, она знала, что передышки не будет, если она не будет достаточно хороша, чтобы попытаться украсть детеныша дракона. Лиррия усмехнулась, веснушки вокруг её рта сморщились.

Затем она атаковала.

Эйми поймала первый удар Лиррии своим собственным мечом, и второй, и, что удивительно, третий тоже. Четвёртый удар пришёлся ей по левому плечу, наполовину развернув её и пока она теряла равновесие, Лиррия спикировала другим клинком и вонзила его в правую икру Эйми. Она вскрикнула, упав на камень.

— Я просто отрезала тебе руку по самое плечо и повредила сухожилия, — сказала Лиррия, — Прямо сейчас твоя искра яростно сжигает свою энергию, пытаясь исцелить тебя, но я думаю, ты истечешь кровью раньше. От тебя было бы много пользы, если бы кентавры-гельветы напали на твой караван. Они, наверное, зарезали бы твоего дракона, пока ты лежала бы там, истекая кровью.

Лиррия отступила назад и сделала знак своим клинком Эйми встать.

— Давай, ещё раз. Твой странный вид не оправдывает слабости.

Эйми поднялась на ноги, гадая, не останется ли синяков на её заднице; синяки были везде. Она вернулась в первую стойку, готовая на этот раз постараться сильнее.

— Ты не только странная, но и маленькая, — сказала ей Лиррия, когда она тоже заняла первую стойку, — и тебе нужно научиться использовать это. Ты никогда не будешь такой грациозной, как Хайетта. Эта девочка просто родилась умницей. Натин провела годы, таская ящики в повозки и снимая их с них, управляя лошадьми, так что тебе никогда не стать такой сильной, как она. Но ты можешь оказаться проворнее их обоих — если я сначала не изобью тебя до полусмерти и не скормлю твоё мягкое тело Миднайт.

Лиррия атаковала, и на этот раз Эйми сумела выстоять.

Все Небесные Всадницы сражались парными ятаганами, и движения отличались от того, что ожидала Эйми. Лиррия не учила её колоть; она руководила Эйми в смертельном танце резни. Эйми училась убивать противника молниеносными ударами, которые не требовали хрипов и больших плечевых мышц. Для Эйми это было всё равно что иметь более длинные руки, и когда она двигалась, ей приходилось узнавать, где находятся их смертоносные концы.

Лиррия двинулась вперёд, её деревянные клинки задвигались быстрее.

Стук был оглушительным, но Эйми начала входить во вкус. Движения её тела начали всё больше походить на движения Лиррии, а она много смотрела на Лиррию. Всадница прыгнула на Эйми, низко замахнувшись левым клинком, но Эйми отбила его в сторону. Лиррия нанесла резкий подсекающий удар. Эйми взвизгнула, но поймала лезвие своей рукой, сцепив лезвия вместе прямо у себя перед носом. Лиррия была так близко, что Эйми чувствовала её дыхание на своём лице. Пахло яблоками. Лиррия не пошевелилась, Эйми тоже. Лиррия была на полголовы выше и смотрела вниз, улыбаясь. Сердце Эйми бешено колотилось не только от напряжения во время спарринга.

— У тебя белые ресницы, но только на левом глазу, — сказала Лиррия.

Это замечание застало Эйми врасплох, и это, в сочетании с глухим стуком в груди, сделало невозможным придумать ответ.

— Странно, — продолжила Лиррия, — Хотя у тебя красивые глаза.

Затем Лиррия опустила руку, высвобождая их мечи, и снова атаковала. Эйми была вынуждена отступить. Даже не моргнув глазом, чтобы предупредить Эйми, что это произойдёт, Лиррия снова попробовала трюк с подколенным сухожилием. Однако на этот раз Эйми перепрыгнула через лезвие.

— Хорошо, — Лиррия кивнула, — Я думала, твоя искра погаснет прежде, чем ты чему-нибудь научишься. Лиррия ухмыльнулась, обнажив кривые передние зубы, — Как насчёт этого?

Она внезапно ускорила темп, её удары наносились быстрее, чем когда-либо прежде. Эйми задыхалась, ей казалось, что на неё напали по меньшей мере три Лиррии. Тогда она поняла, насколько аккуратной была Всадница до сих пор. Вместо того, чтобы сокрушить её, осознание этого подлило масла в огонь её решимости. Она хотела быть настолько хорошей, и она хотела доказать Лиррии, что её место здесь. Поэтому она атаковала.

Она подпрыгнула на носках и развернулась, пытаясь атаковать открытый бок Лиррии, но была отброшена назад. Она увернулась от удара и нанесла удар. Лиррия проворно отскочила назад, смеясь.

— Да! Давай! — Крикнула Лиррия, всё ещё ухмыляясь, — А вот и свирепый маленький дракончик, которого я видела в твой первый день. Но помни, ты умнее дракона, так что думай, когда сражаешься. Следи за мной, следи за моими мечами, за моими глазами.

Теперь Лиррия дышала тяжелее, но продолжала говорить, в то время как Эйми продолжала продвигаться вперёд, ища брешь. Их клинки лязгали друг о друга, поодиночке, дважды, отбивая быстрый ритм.

— Ты все еще наблюдаешь за мной?

— Да, я… — Эйми запнулась, когда она увернулась от удара, который только что прошёл над её головой.

— Перестань так много думать о том, что ты делаешь. Позволь своим рукам двигаться. Бой ятаганами должен быть твоим естественным движением. Твои конечности и тело должны сражаться без того, чтобы твой разум руководил каждым движением. Твой разум должен думать о других уязвимых людях в караване, наблюдать за окрестностями, прислушиваться к приказам других Всадниц.

Эйми пыталась вникнуть в то, что говорила Лиррия, всё ещё отклоняя её удары и ища лазейку. Теперь ей было тепло, и её спина вспотела. Её руки болели, но она не собиралась позволять Лиррии бить её.

— Какое твоё любимое блюдо из пекарни? — спросила Лиррия, оказавшись позади Эйми, заставив её крутануться на месте. Она поймала удар, который должен был снова разбить ей плечо.

— Булочки с корицей, — ответила Эйми, атаковав Лиррию справа, думая, что Всадница перегнула палку, но та отвела клинок Эйми в сторону, чуть не выбив его у неё из рук.

— Фу, правда? Булочки с корицей? Медовый хлеб намного вкуснее.

Им приходилось повышать голоса, чтобы перекричать звон тренировочных клинков. Их ноги скользили по камню, когда они кружились друг вокруг друга, постоянно двигаясь.

— Лучшее в кусочке медового хлеба — это облизывать липкие пальцы после того, как съешь его.

— Моя тетя научила меня печь медовый хлеб, — сказала Эйми.

Теперь она была более осторожна. Она знала, что Лиррия пыталась отвлечь её, а также научить. Она улыбнулась, представив, как Лиррия была бы впечатлена тем, что она не попалась в ловушку.

— Ну что ж, — сказала Лиррия с усмешкой. Эйми почувствовала, что она снова ускорила темп, но это было нормально — она всё ещё держала себя в руках. — Может быть, ты как-нибудь испечешь для меня медовый хлеб. А потом оближешь мои липкие пальцы.

Теперь это отвлекло Эйми.

Она споткнулась и сбилась с ритма. Её правая рука опустилась на середине замаха, и Лиррия ударила своим клинком, отчего тот заскользил по камню. Следующий удар Всадницы пришёлся по пальцам левой руки Эйми, и она вскрикнула, выронив и этот клинок. Боль вспыхнула в её рёбрах, когда Лиррия ударила её. Эйми увернулась от её следующего удара, но без своего оружия она не смогла удержать Всадницу. Лиррия ударила Эйми коленом в подбородок. Эйми почувствовала, как у неё застучали зубы, и прикусила кончик языка. Рот наполнился медным привкусом крови.

Лиррия пнула её сбоку по колену, и на этот раз Эйми вскрикнула, падая. Она приземлилась на бок, её бедро, плечо и локоть разрывались от боли. Её локоны упали ей на лицо, и когда она откинула их назад, то подняла глаза и увидела Лиррию. Всадница стояла, поставив ноги по обе стороны от бёдер Эйми, и Эйми смотрела на Лиррию снизу вверх, между её ног. Она приняла боль, пронзавшую её тело, и подпитала ею свой маленький огонёк решимости.

— В следующий раз я побью тебя, — пообещала Эйми. — И у меня будет дракон более яркого цвета, чем твой.

Лиррия рассмеялась.

— Посмотрим, маленький детёныш. Ты ещё далека от того, чтобы попытаться украсть дракона. Давай, вставай. Ещё раз.

Глава 9. Древесный дым

Эйми тихо скользила по лабиринту туннелей. Всё её тело болело. Лиррия заставила их сегодня часами бегать и карабкаться. Её мышцы ощущались так, словно кто-то постоянно колол их булавками. Под этой болью скрывался страх, что тренировки окажутся для неё непосильными. Если она потерпит неудачу, ей некуда будет пойти, нечего назвать домом.

Она направлялась всё глубже и глубже в скалу, её путь освещался оранжевым свечением шаров дыхания дракона, некоторые из которых были прикреплены к цепям, другие располагались на естественных выступах в скале. Она продолжала слышать, как Всадницы говорят о Сердце, и в их голосе всегда звучала улыбка, когда они о нём говорили. И Натин, и Хайетта видели это, но отказались рассказать об этом Эйми, и никто не предложил отвести её. Итак, вместо того, чтобы пойти сегодня на ужин, несмотря на урчание в животе, она улизнула. Её целью было найти Сердце. Это была пещера глубоко внутри Антейлла, где жили драконы.

Она повернула налево. Впереди была арка, а за ней она могла разглядеть намеки на огромное, похожее на пещеру пространство. В коридор просачивался слабый дневной свет. Она принюхалась. Здесь, внизу, пахло по-другому. Чувствовалась отчётливая свежесть открытого воздуха, но её перекрывал насыщенный, тёплый запах чего-то горящего. Это было похоже на древесный дым, но в нём были слои. Она уловила жгучий запах, но мгновение спустя он сменился более тонким ароматом, как будто горели свежие дрова.

Она медленно и тихо пошла вперёд. Внезапно воздух завибрировал от звука. Благоговейный трепет и возбуждение вспыхнули в её груди. Снова раздалось глубокое, рокочущее рычание дракона, и на этот раз к нему присоединился другой, подхватив зов, когда эхо первого стихло вдали. Её челюсть начала болеть, так как её лицо было недостаточно большим, чтобы сдержать улыбку. Её шаги ускорились.

Пещера была огромной. Эйми смотрела вверх, полностью запрокинув шею, чтобы увидеть. Вечерний солнечный свет просачивался сквозь отверстия в каменном потолке, и свет из шахт распространялся по всей пещере. Она медленно опустила глаза, понимая, что хочет насладиться этим моментом. Стены пещеры были изрыты нишами и выступами, и на них отдыхали драконы. Их чешуя сияла, делая их похожими на драгоценные камни, рассыпанные по сундуку с сокровищами. Там были драконы огненно-красного и насыщенно-фиолетового цветов, ярко-синего и мерцающего изумрудно-зелёного, бледно-золотого, как утреннее солнце, и тёмно-чёрного, как тени в скале.

Эйми изумлённо уставилась на открывавшийся вид. Она медленно повернулась, впитывая всё это и совершенно потерявшись в открывшемся зрелище. Запах древесного дыма стал сильнее, и она поняла, что он исходит от драконов. Дракон бледно-зелёного цвета, похожий на весеннюю траву, лежал на выступе, его длинная змеевидная голова была вытянута вдоль скалы, веки закрыты, крылья сложены. Наверху оранжево-красный зверь вышел из неглубокой пещеры, его белые когти стучали по камню. Он был меньше зеленого, но, когда со свистом расправил крылья, это было великолепно. Эйми рассмеялась от восторга.

— Она прекрасна, не правда ли?

Голос испугал её. Она была настолько загипнотизирована драконами, что не заметила, что там был кто-то ещё.

Яра стояла рядом с ней, и Эйми внезапно забеспокоилась.

Лидер Небесных Всадниц была высокой и эффектной, со светлыми распущенными волосами, которые касались её плеч. У неё было типично совершенное лицо с высокими скулами и узким подбородком. Она выглядела потрясающе и совершенно устрашающе. Кроме того, она была из Шайн, и Лиррия сказала, что её фамилия СаСтурн. Только семьи с древнейшими родословными носили имена, начинающиеся с приставки «Са». Они были потомками знати из своего старого дома, места, откуда Кьелли и Мархорн спасли всех. Среди Всадниц не имело значения, откуда ты родом; однако в Яре была непринуждённость, которая приходит только от того, что она выросла в богатой семье, и это заставляло Эйми чувствовать себя недостойной. Лиррия также сказала, что брат Яры был членом Неравного Совета, правящего органа Киерелла.

Помимо официального приветствия Всадниц, Яра не разговаривала с ней с тех пор, как приехала. Эйми нравилось вспоминать, как её собственное имя и возраст добавлялись к списку в большой бухгалтерской книге. Книга была переплетена в драконью шкуру, которая с возрастом почернела и затвердела. Ей не понравилось, что Яра назвала её Мордой-Полумесяцем, но она предположила, что это было намного лучше, чем всё, как называла её Натин, и она не собиралась возражать ни против чего, что сказала её пугающий новый лидер.

— Я хотела увидеть Сердце, — быстро сказала Эйми, чувствуя необходимость объяснить, почему она оказалась там, где, возможно, не должна была быть.

— Конечно, это лучшее место во всем мире, — Яра улыбнулась ей сверху вниз. Затем улыбка исчезла, и её лицо стало серьёзным, — Извини, Полумесяц, обычно я привожу сюда каждого новобранца, чтобы показать им, что у них будет, если они переживут обучение, но последние несколько недель были… ну, скажем так, напряжёнными. На её лице снова появилась улыбка.

Разочарование кольнуло Эйми изнутри, когда она поняла, что это прозвище закрепится. Она отбросила чувство в сторону; Яра была их лидером и могла говорить всё, что ей заблагорассудится.

— Я… — Эйми справилась с нервами и попробовала снова, — Который из них твой?

Яра указала.

— Это Фарадейр.

Глаза Эйми проследили за пальцем Яры, и она заметила, что он стоит на выступе примерно на середине высоты стен пещеры. Он был великолепен. На глазах у Эйми Фарадейр откликнулся на резкий свист Яры. Дракон встал, его вес приняли задние лапы, которые были толще талии Эйми. Она зачарованно смотрела, как дракон расправляет огромные огненно-красные крылья.

Затем Фарадейр мягко сошёл с уступа и взмыл в воздух. Эйми ахнула от изумления, когда дракон лениво поплыл по пещере. Остальные окликнули его, но никто не покинул своих насестов. Фарадейр был лидером драконов в той же степени, в какой Яра была лидером Всадниц.

Дракон медленно кружил по нисходящей спирали. Белая эмаль его когтей сияла каждый раз, когда он пролетал сквозь туманный луч дневного света. Его длинная шея была вытянута, и он не сводил глаз с Яры, когда пролетел над ней, а затем грациозно приземлился рядом с ней.

Внезапно с порывом воздуха и хлопаньем крыльев с потолка пещеры сорвался дракон. Эйми в тревоге отскочила назад. Огромный чёрный дракон с громким хлопаньем расправил крылья и опустился на пол. На спине у него была Всадница, и Яра, оставив Фарадейра, поспешила к центру пещеры, чтобы встретить её. Эйми нерешительно последовала за ней. Она остановилась на внешнем краю круга из шаров дыхания дракона, которые свисали на высоте выше головы с железных шестов, изогнутых наверху, как пастушьи посохи. Она уставилась на скалистый потолок и задалась вопросом, откуда взялся чёрный дракон.

Дайренна спешилась, и Эйми улыбнулась, увидев первую встреченную Всадницу. Единственную, кто никогда не обзывала её. Она сняла кожаные перчатки, и даже издалека Эйми могла разглядеть шрамы, покрывавшие обе её руки.

— И? — потребовала ответа Яра.

Дайренна сняла шляпу со встроенными защитными очками и покачала головой.

— Я отправилась в Лорсок, чтобы встретить караван, с которым идут Сэл и Пелатина. Они возвращаются из Наллейна, и я поговорила с главами каждого каравана.

— И?

— Большинство из них не могли сказать ничего необычного и были благодарны за это. Они не видели гельветов. Был один случай, когда путница и её детёныши были на волосок от гибели, но Сэл и Пелатина сделали свою работу.

— Скажи мне, что я ошибаюсь на этот счёт и «но» не будет, — сказала Яра.

— До пары человек дошли слухи из вторых рук от каравана из МанПоррена, мимо которого они прошли, направляясь на север. Это больше похоже на то что мы ищем, — сказала Дайренна, поглаживая шею Блэка, — Люди говорят, что видели человека с огнём в глазах. Это заставило их задуматься о Воинах Пустоты.

Яра провела пальцами по корням своих волос, как будто пыталась каким-то образом привести свои мысли в порядок.

— Но все Воины Пустоты были уничтожены, — сказала она.

Дайренна не ответила. Воспоминание мелькнуло на краю сознания Эйми, но на нём было трудно сосредоточиться, потому что она была окружена прекрасными драконами. Красные чешуйки промелькнули мимо неё, когда Фарадейр подошёл к центру пещеры и легонько подтолкнул свою Всадницу. Яра обвила рукой его шею.

— В любом случае, спасибо, — сказала она Дайренне, прежде чем отвернуться. Она заметила Эйми и на мгновение испугалась, как будто забыла о её присутствии. И снова Эйми почувствовала вину за то, что оказалась там, где ей, возможно, не следовало быть. Затем улыбка вернулась на лицо Яры, и беспокойство отступило. Эйми хотела спросить, о чём они с Дайренной говорили, но самоуверенность Яры только усилила её собственную застенчивость.

— Ты знала, Полумесяц, что дракона Дайренны зовут Блэк? — спросила её Яра.

— Да, — Эйми застенчиво улыбнулась. — Я с ним встречалась.

Улыбка Яры стала шире, и Эйми почувствовала себя немного более свободно. Яра, казалось, хорошо умела это делать, но также и командовать. Эйми могла представить, как она завоёвывает расположение людей и принимает трудные решения от имени города, как это должен делать её брат. Она задавалась вопросом, что заставило Яру рискнуть Возвыситься.

— Я всегда думала, что Блэк — самое скучное имя для дракона, — сказала Яра, приподняв одну светлую бровь и посмотрев через плечо на Дайренну, явно ожидая реакции.

Позади Яры Фарадейр взмахнул крыльями и вытянул голову вперёд, положив её Яре на плечо. Она погладила перья у него на шее.

— Блэк — это просто, понятно и точно. Каким ещё должно быть имя? — Дайренна пожала плечами. Она сняла с Блэка седло и медленным кивком головы велела ему убираться. Он поднялся в воздух, направляясь к выступу на стенах пещеры.

— Имя дракона должно вдохновлять, — Яра упёрла руки в бока. — Никто не будет трепетать перед именем «Блэк».

— Он дракон, — указала Дайренна. — Ему не нужно кричащее имя, чтобы бы перед ним трепетали.

Яра приподняла бровь, и губы Дайренны дрогнули в улыбке. Эйми догадалась, что разговор о имени шёл не первый год.

Затем Дайренна пошла прочь, её тень растянулась по полу пещеры. Эйми смотрела ей вслед и поняла, что хочет последовать за старшей Всадницей и успокоиться в её тишине. Она также хотела узнать её историю.

Затем Фарадейр фыркнул, и Эйми, обернувшись, обнаружила, что и Всадница, и дракон пристально смотрят на неё. Чувствуя себя незащищённой под их пристальным взглядом, она перекинула часть своих длинных волос через плечо, чтобы их тень скрывала белую сторону её лица. Она мало что могла сделать, чтобы скрыть свои седые кудри.

— Итак, Полумесяц, как твои тренировки? — спросила Яра.

— Всё хорошо, — быстро ответила она. Она ни за что не собиралась признаваться Яре, что каждое утро просыпалась и чуть не плакала при мысли о том, сколько боли принесёт ей этот день.

Яра улыбнулась:

— Ты лжешь, но это хорошо. Не сдавайся.

Положив змееподобную голову на плечо Яры, Фарадейр сильно ткнулся ей в щеку. Эйми зачарованно наблюдала. Ярко-красная чешуя дракона переливалась, как свежая кровь, и покрывалась рябью при каждом движении. От кончика его морды вверх по длинной голове тянулись два гребня, по одному над каждым глазом, а на затылке торчали два белых рога из спиральной эмали, загибаясь вверх и назад. Его глаза были жёлтыми, как у рептилии, с тонкими щёлочками зрачков, и они так пристально наблюдали за Ярой. Эйми не думала, что кто-либо когда-либо смотрел на неё так пристально, как Фарадейр смотрел на свою Всадницу.

Волнение и удивление придали ей смелости:

— Можно я к нему прикоснусь? — спросила Эйми, неуверенно протягивая руку.

Фарадейр мгновенно развернулся, все перья на его шее встали дыбом. Запахло горящим деревом, и голова дракона дёрнулась вперёд. Его массивные челюсти рассекли воздух прямо перед протянутыми пальцами Эйми. Она взвизгнула и отдёрнула руку.

— Фарадейр, нет! — закричала Яра, прежде чем в успокаивающем жесте положить руку на шею своего дракона.

Эйми трясло. Она сцепила руки за спиной, до боли сжимая пальцы, чрезвычайно благодарная за то, что они всё ещё были там. Фарадейр щёлкнул разок в пустоту, прежде чем ответить на прикосновение Яры и устроиться позади своей Всадницы. Белая вспышка зубов, которые были длиннее её пальцев, всё ещё горела в памяти Эйми. Она заставила себя сделать глубокий вдох. Она хотела что-то сказать, извиниться или сказать Яре, что она не хотела злить её дракона, но её сердце колотилось так сильно, а пульсация на шее была такой сильной, что не позволила произнести ни слова.

— Я… мне жаль, — Эйми наконец удалось выдавить из себя эти слова.

— Всё в порядке, Полумесяц, — Яра улыбнулась ей. — Ты только что усвоила свой первый урок о драконах. Каждый дракон позволит прикоснуться к себе только своей Всаднице. Помни об этом. Мы не можем разводить их. Я не знаю почему, но драконы здесь не спариваются. Два раза в год они возвращаются на место своего гнездования и откладывают там яйца. Поверь мне, как только у тебя появится свой дракон, ты будешь знать всё об этом, потому что два раза в год он или она будет таким беспокойным и несговорчивым, что тебе придётся просто отпустить его развлекаться с другими драконами. Но как только эта потребность исчезнет из их системы, ваша связь притянет его обратно.

— Но это означает, что все драконы рождаются дикими. Для непарного дракона мы всего лишь ужин. Это меняется, когда ты связываешься с одним из них, но по-прежнему этот дракон всегда будет доверять только тебе. Каждая Всадница несёт ответственность за поведение своего дракона.

— Ты имеешь в виду, что Всадницы управляют своими драконами? — спросила Эйми.

— И да, и нет. Всё не так просто. Ты имеешь власть над своим драконом, но в глубине души он по-прежнему дикий зверь. Хотя, как только ты окажешься в паре с одним из них, он уловит твои эмоции и отреагирует на них так же, как и ты.

— Что произойдёт, если Всадница умрёт?

Эйми ждала ответа, глядя в совершенное лицо Яры. Морщинка прорезала её гладкий лоб, и Эйми увидела печаль, наполнившую её зелёные глаза. Это было так, как будто Яра не хотела думать о такой ужасной вещи, но она видела, как это произошло.

— Если Всадница погибает в бою, часто это потому, что её дракон был сбит и уже мёртв. Если вместо этого она умрёт раньше своего дракона, то её дракон придёт в неистовство и бросится в бой. Обычно это смертельно.

— Но что произойдет, если Всадница умрет, возможно, не сражаясь, а её дракон — нет?

Яра посмотрела на неё, прежде чем ответить, с таким серьёзным и угрюмым выражением лица, что Эйми чуть не зажала уши руками, внезапно уверившись, что не хочет знать ответ.

— Мы не можем позволить дикому дракону жить, а когда его Всадница мертва, у дракона нет никаких уз, и он всего лишь опасный зверь.

Яра больше ничего не сказала, и Эйми ждала. Она погладила покрытую перьями шею Фарадера, а дракон ткнулся ей в щеку.

— Диких драконов убивают, — просто сказала Яра.

При мысли о том, что на одно из этих замечательных созданий выследят и убьют, у Эйми похолодело сердце. Эта мысль также всколыхнула в ней что-то ещё, и прошло мгновение, прежде чем она осознала, что это её скорбь по умершей семье. Она посмотрела в пол и заговорила, обращаясь к своим ногам.

— Когда умерли мои тетя и дядя, у меня не осталось никаких уз. Меня должны были убить тоже? — она не знала, почему спросила об этом, и почему именно у Яры.

Эйми почувствовала руки на своих плечах. Яра встряхнула её один раз, затем взяла её лицо в ладони и приподняла подбородок. Эйми почувствовала, как слёзы навернулись ей на глаза, и ей стало стыдно за себя, за то, что она проявила слабость перед женщиной, достаточно сильной, чтобы стать лидером Небесных Всадниц.

Яра посмотрела на неё очень серьезно. Её зелёные глаза поймали взгляд Эйми и не отпускали его.

— То, что произошло в твоей прошлой жизни, закончилось. Это больше не имеет значения. Если ты хочешь стать одной из нас и жить как Всадница, тебе нужно закалить себя, Полумесяц. Это нелёгкая жизнь, и ты возненавидишь её ещё до того, как закончишь обучение. Отбрось своё горе и закаляйся — это единственный способ здесь выжить.

Эйми шмыгнула носом, пытаясь сдержать слёзы, чтобы Яра их не увидела. Затем, так же быстро, как появилось, её серьёзное лицо исчезло, и она улыбнулась Эйми.

— Это тяжёлая жизнь, но в то же время она самая лучшая.

Эйми кивнула и застенчиво улыбнулась ей.

— Что ж, итак, — сказала Яра, её голос стал твёрдым и командным. — Итак, завтра рано утром у тебя тренировка с Лиррией и клинок, который будет становиться всё тяжелее и тяжелее, прежде чем станет легче. Тебе следует пойти немного отдохнуть.

Невероятно благодарная за то, что такая уверенная в себе женщина, как Яра, дала ей совет, Эйми пообещала себе, что никогда не подведёт своего лидера. Она почти добралась до входа в туннели, когда вопрос, который вертелся на задворках её мозга, внезапно вырвался на первый план. Она развернулась, чтобы задать его, пока не растеряла смелость.

— Яра?

Всадница стояла полностью в луче света, закрепляя на Фарадейре красивое блестящее чёрное седло. Её тело развернулось, и она подняла бровь.

— Как драконы выбираются отсюда? — спросила Эйми. Ей пришло в голову, что она никогда не видела никаких драконов в туннелях, а в нескольких местах каменные коридоры были слишком узкими, чтобы плечи дракона могли протиснуться сквозь них.

Яра указала вверх. На этот раз Эйми внимательнее присмотрелась к скале наверху и длинным вентиляционным отверстиям, которые проходили сквозь потолок. Затем она поняла. Внутри неё вспыхнуло возбуждение. Эйми ухмыльнулась и поняла, что сегодня ночью ей приснится полет на собственном драконе через эти вентиляционные отверстия и вылет в открытое небо.

Она наблюдала, как Яра проворно запрыгнула Фарадейру на спину, как раз в тот момент, когда он начал махать крыльями. Вскоре дракон и Всадница поднялись в воздух. Сначала они кружили по пещере медленно, затем всё быстрее и быстрее, мелькая в солнечном свете и тени. Мощные крылья Фарадейра подняли ветер, ударивший Эйми в лицо. Затем внезапно это было похоже на то, как будто дракон нырнул, но вверх. Они исчезли в скале. Эйми бросилась назад по полу пещеры и запрокинула голову, уставившись в вентиляционное отверстие, которое поглотило Яру и Фарадейра. Она не могла видеть ничего, кроме темнеющего неба; они уже улетели.

Глава 10. Боль и чай

Однажды вечером Эйми очутилась на кухне ещё до того, как поняла, что та закрыта. Стоя у очага и ожидая, пока закипит маленький чайник, она позволила своему разуму провести внутреннюю проверку своего тела, ища самую сильную из своих болей. Большая часть её мышц ощущалась так, словно кто-то разорвал их на части, а в груди было тяжело от вдыхания холодного воздуха во время бега.

— Да уж, бег, — фыркнула она себе под нос, точно зная, что звук растворится в шуме кухни. — Ползаю как улитка.

Каждый день на протяжении двух последних недель их отправляли на пробежку, и Эйми подозревала, что Лиррия нарочно выбирает для этой цели практически непреодолимые участки горных вершин. Она также устраивала соревнования, но Эйми ещё ни разу не приходила первой. Хоть и пообещала себе, что рано или поздно сделает это.

Из носика чайника вырвалась струя пара, крышка начала бодро подпрыгивать. Эйми налила в кружки кипяток и подождала, пока чай заварится. С его помощью девушка хотела завести подругу. На кухне за её спиной жизнь била ключом, но на Эйми никто не обращал внимания. У всех Небесных Всадниц были какие-то обязанности, и те, кто любил готовить, делали это по очереди. Эйми обожала готовить со своей тётушкой Наурой, и считала, что у неё недурно получается, но сейчас ей не хватало смелости, чтобы предложить свою помощь на кухне. Кто вообще захочет есть еду, приготовленную уродиной? Вдруг это заразно.

Она опустила взгляд на свои руки, лежащие по обе стороны от чашек. Сферы, наполненные дыханием дракона висели по кругу на кухне, освещая комнату. Белые пятна, покрывавшие костяшки её пальцев, сразу бросались в глаза. Кожа между ними стала более смуглой, так как она каждый день проводила на улице, и ей не нравилось, что из-за этого белые пятна стали отчётливее. Каждый день на тренировках ей приходилось собирать волосы в хвост, и она это тоже ненавидела. Хвост шёл вразрез с представлениями Эйми о красоте её лица.

Она вспомнила тот день на тренировке, когда Лиррия сказала ей, что у неё красивые глаза. Это было несколько недель назад, но Эйми то и дело проигрывала этот эпизод у себя в сознании. Разум подсказывал, что Лиррия просто попыталась отвлечь её. И всё же, каждый раз, когда Эйми думала об этом и о том, как близко была Лиррия, когда говорила, у неё начинало покалывать в животе. А может, даже и чуть ниже.

Когда чай заварился, она осторожно вышла из кухни, держа по полной кружке в каждой руке. Немного горячей жидкости выплеснулось за края, отчего на пол упало несколько капель. Сферы с дыханием дракона, свисающие с потолка или расположенные на небольших выступах, хорошо освещали коридор, поэтому Эйми начала осваиваться в лабиринте, мысленно рисуя у себя в голове карту пещеры.

Она придумала для себя способ, с помощью которого научилась ориентироваться — нужно было лишь запомнить рисунки на кварце. Все туннели были сделаны из одинаковой серой породы, но у каждого был свой неповторимый узор, переливающийся розовыми, молочно-белыми и насыщенно-фиолетовыми тонами. Она последовала за извивающейся жилкой розового кварца, которая, заворачивая за угол, расходилась в стороны, словно ветви дерева. Не задумываясь, она нырнула под кусок белого хрусталя с голубоватым оттенком, который напоминал меч. Затем розовый узор появился снова, на этот раз напоминая широкую реку, которая текла вверх по стенам и по потолку туннеля. Именно она тянулась до самой её комнаты, где разделялась надвое, изгибаясь по обе стороны от двери.

Дойдя до двери в комнату Хайетты, Эйми остановилась и поставила кружки на пол. Несколько долгих мгновений она стояла, уставившись на деревянную табличку с изображением дракона, пытаясь собраться с духом и постучать. Эйми очень тщательно рассчитала время и убедила себя, что видела, как Натин спускалась к пещерам для купания. Она хотела застать Хайетту одну. Казалось, Натин могло оскорбить просто само присутствие Эйми, но Хайетта обычно держалась особняком и не обращала на Эйми вообще никакого внимания. Она подумала, что если бы просто смогла показать Хайетте, что её особенности никому не смогут навредить кроме неё самой, тогда, возможно, Хайетта поговорила бы с ней.

— У меня получится. Мы подружимся, — прошептала она, а затем быстро постучала в дверь, боясь, что её нервы не выдержат.

Эйми услышала заливистый смех внутри, дверь распахнулась, и она почувствовала, как резкий порыв ветра пронёсся мимо её лица.

— Смотрите-ка, кто к нам пожаловал, — ухмыльнулась Натин.

Длинные волнистые волосы новобранца обрамляли веснушчатое лицо, а круглые щеки были румяными.

— Это же наша уродина. Чего тебе?

Хайетта появилась в дверях рядом со своей подругой и устремила на Эйми взгляд своих больших голубых глаз. В этих глазах была печаль, которая притягивала Эйми. Она знала, каково это, когда грусть вселенских масштабов словно огромный камень тянет тебя куда-то на дно. Натин была слишком поглощена собственным гневом, чтобы заметить горе Хайетты. Эйми подумала, что могла бы стать куда лучшей подругой для этой высокой молчаливой девушки.

— Ну? — Натин продолжала пялиться на неё.

Инстинкты подсказывали Эйми, что нужно бежать отсюда куда подальше, но взяла себя в руки. Она устала прятаться. Устала, что над ней издеваются, устала быть изгоем.

— Лиррия сказала, что тебя зовут Натин МанПенин. Это так? — спросила Эйми.

— Да, и что с того? — ответила Натин, недовольно скривив верхнюю губу.

— Я слышала о семье МанПенин. Мой дядя работал по заказу Гильдии портных, строил три новых повозки. Он рассказывал, что работу нельзя было назвать захватывающей, но наладка станков пришлась ему по душе.

— Мне плевать, что там строил твой дядюшка-покойник.

— Так, — продолжила Эйми, проигнорировал грубость Натин о Джироне, — ты член Гильдии портных, и разве твоя семья не самая богатая среди торговцев?

— И? — Натин пожала плечами.

— Нечестно, — выпалила Эйми. — Зачем тебе всё это нужно? Ты выросла в богатой семье, жила в роскоши. У тебя было своё место в жизни. И если бы ты захотела уехать из города, ты могла бы сделать это в любой момент. Нужно было лишь отправиться в путешествие на караване твоей семьи, пересечь тундру и увидеть Таумерг или Сорамерг. Зачем ты вообще сюда поднялась?

— Так мне даже не пришлось сбегать, ведь вся моя семья умерла из-за того, что им до тошноты надоело смотреть на моё уродливое лицо, — уколола Эйми Натин.

Пару недель назад после этих слов Эйми в слезах убежала бы к себе в комнату. Но не сегодня. Вместо этого она не сдвинулась со своего места и пристально смотрела на девушку. Хайетта молча наблюдала за их перепалкой.

— Но у тебя было место, которому ты принадлежала. А у меня — не было, — Эйми скрестила руки на груди, понимая, что выглядит раздражённой, но ей было даже приятно это осознавать.

— Да, принадлежала. Принадлежала ему, — прошипела Натин.

— Что? Я…

— Послушай сюда, уродина, я ненавижу свою семью, — перебила её Натин. Он шагнула вперёд и теперь стояла лицом к лицу с Эйми. От неё пахло лавандовым мылом. — С ними я была в ловушке. Те путешествия через тундру с моим отцом были худшими днями в моей жизни. Он постоянно брал меня с собой, а мать с братом оставались дома. А знаешь почему, уродина? Да потому что мой папаша, такой уважаемый глава Гильдии портных, не может устоять перед маленькими девочками, особенно перед своей единственной дочуркой.

Потребовалось некоторое время, чтобы до неё дошло то, что сказала Натин, но, когда это произошло, Эйми почувствовала, как её переполнила жалость к девушке. Всю свою жизнь она мечтала, чтобы хоть кто-нибудь прикоснулся к ней и не почувствовал отвращения, но бывают прикосновения, которых никто бы не захотел.

— Послушай, Натин. Мне жаль, что…

— Заткнись! — рявкнула Натин. — Мне не нужна твоя жалость, уродина. Я наблюдала за Небесными Всадницами, сопровождавшими наш караван через тундру, и знала, что если и смогу сбежать от своей семьи, то только если стану одной из них. Как только я стану Небесной Всадницей, он больше никогда не сможет тронуть меня снова.

— Разве нельзя было кому-то рассказать об этом? — спросила Эйми, потрясённая тем, что пришлось пережить Натин. — Кому-то, кто смог бы помочь. Городской страже или даже твоей матери.

— Нет, пегая, ты, идиотина, — Натин толкнула Эйми, отчего та на секунду потеряла равновесие. — Он пообещал, если я расскажу об этом хоть единой душе, то мой младший брат — не жилец. Малышу едва исполнилось пять, когда наш папаша угрожал убить его.

— Натин, я не…

— Отвали, уродина. Что ты вообще можешь об этом знать?

Натин снова толкнула её, и Эйми впечаталась в стену. Круглое лицо девушки исказилось от гнева, и на этот раз Эйми её не винила. Она подумала о том, как объятия дяди давали возможность почувствовать себя в безопасности, при мысли о расстроенной девочке, у которой этого никогда не было, становилось грустно. Даже если этой девочкой была Натин. Несмотря на постоянный шквал оскорблений, Эйми хотела помочь. Если бы ей только удалось унять часть боли Натин, теперь, когда знала, откуда она берётся.

Натин схватила Эйми за плечи и снова прижала к стене. Сфера с дыханием дракона рядом с её головой задребезжала и закачалась на каменном выступе.

— Когда я увидела Небесных Всадниц, то поняла, что они просто потрясающие, их искры, должно быть, самые яркие, — прошипела Натин. Её голубые глаза были полны ненависти, но Эйми видела в них и боль. — Ты отвратительна, и тебе здесь не место. Кьелли в одиночку создала Всадниц, и для неё оскорбительно, что тебе позволили остаться. Триста лет Всадницами становились самые сильные и храбрые женщины, а ты возомнила себе, что заслуживаешь быть рядом с ними!

Эйми хотела дать отпор, закричать, как Натин, но слова девушки задели её за живое. К своему стыду, она глотала слёзы, комок в горле душил её, не давая произнести ни слова.

Натин отхаркнулась и плюнула в сторону Эйми. Та отпрыгнула в сторону, ударилась головой о стену, но часть плевка всё равно попала ей на щеку. Натин протянула руку и размазала свою слюну по белым волосам Эйми. Затем она развернулась на пятках и отправилась прямиком к двери, откуда Хайетта молча наблюдала за происходящим.

— Такому ничтожеству как ты никогда не стать Всадницей. Тебе никогда не получить дракона или украшения от своей Всадницы, — Натин бросила эти слова через весь коридор.

— Что за украшение от Всадницы? — выпалила Эйми, её любопытство внезапно стало сильнее страха перед Натин.

— Неужели ты не знаешь? — ахнула Хайетта, явно потрясённая услышанным.

— Видишь? Её здесь вообще не должно было быть, — сказала Натин, обратившись к Хайетте. — Как ты вообще хочешь стать Всадницей, если даже не изучила теорию?

Эйми хотела переспросить, но теперь ей было стыдно. К счастью, ей даже не пришлось этого делать. Натин явно наслаждалась тем, что Эйми практически ничего не знает о той жизни, на которую подписалась.

— Когда кто-то становится Всадницей, ну, уж точно не ты, уродина, то другая Всадница дарит ей нечто драгоценное. Это становится для тебя чем-то важным и особенным. Когда мы их получим, — Натин показала на себя и Хайетту, — то больше никогда не наденем других украшений.

— Подобно Кьелли, которая носила только одну драгоценность, — добавила Хайетта, — браслет.

Эйми подумала о серебряных серёжках Лиррии, которые выглядели как крошечные цветочки с сердцевиной из лазурита, или о широком серебряном кольце, которое Дайренна носила на среднем пальце левой руки. Она никогда не думала, что у этих украшений есть какое-то значение или даже своя история.

Натин пристально смотрела на Эйми, от её голубых глаз веяло холодом.

— Теперь ты знаешь ещё кое-что, но я бы на твоём месте не придавала этому какого-то значения, потому что тебе никогда не стать Всадницей.

Она собралась уже уходить, но затем повернула голову, намереваясь отпустить последнюю за сегодняшний вечер колкость в сторону Эйми.

— Я видела, как ты смотришь на некоторых Всадниц. Чего ты добиваешься, пялясь на них в упор? Никто и никогда не захочет спать с тобой, особенно если речь идёт о женщине настолько удивительной, сумевшей стать Всадницей, — бросила она слова через весь коридор в сторону Эйми.

Натин посмотрела вниз на кружки с чаем, которые Эйми поставила на пол. Одним ударом ноги она отправила их в полёт. Чай расплескался по полу, а у одной из кружек отломилась ручка.

— Ты не заслуживаешь здесь находиться, — повторила Натин, отпустив последнее оскорбление через плечо, когда возвращалась в комнату Хайетты. Высокая девушка собрала обе кружки и поставила их на пол у ног Эйми. А затем быстро отступила назад, прежде чем Эйми успела прикоснуться к ней.

— Я не заразна, — сказала Эйми, и её тихий голос растворился в длинном коридоре. — Я родилась такой, и ещё ни разу кожа тех, к кому я прикасалась, не изменяла цвет.

— Может, это и правда, просто… — Хайетта вздрогнула. — Возможно, с твоей искрой что-то не так, что-то воздействует на твою кожу и заставляет её быстрее сгорать. Если бы я заглянула тебе в грудь и увидела бы искру, то она, скорее всего, была бы уже почти погасшей. Я не собираюсь рисковать быть заражённой чем-то, что украдёт энергию моей искры.

Она развернулась, чтобы уйти.

— Зачем ты забралась сюда, наверх? — выпалила Эйми, отчаянно пытаясь продолжить разговор.

— Этой историей я могу поделиться только с подругой.

Затем она последовала за Натин и закрыла дверь. Эйми подняла грязные кружки, и они повисли у неё в руках, капая остатками чая на пол. Теперь, когда девушки ушли, она дала волю эмоциям, и слёзы покатились по её щекам. Горло болело от сдерживаемых внутри рыданий. Она прислонилась головой к стене и посмотрела на сферу, наполненную дыханием дракона. Внутри неё пламя кружилось в своем бесконечном танце, никогда не останавливаясь, никогда не прекращая гореть.

— Я заслуживаю здесь находиться, — прошептала себе Эйми. — Я ничем не хуже остальных.

Она каждый день повторяла себе эти слова, но иногда в них действительно было трудно поверить.

Глава 11. Случайный свидетель

Эйми прокралась обратно по туннелям к кухне, надеясь никого не встретить. У неё не было сил притворяться, что то, что её игнорируют, не больно. Вернувшись ко входу в кухню, она просунула внутрь только одну руку, вслепую пошарила на ощупь, пока не нашла полку, затем оставила там кружки и поспешила прочь. Какая-то часть её сознания говорила ей, что она ведёт себя жалко. Она должна была войти как подобает, вымыть кружки и извиниться за то, что разбила одну. Однако эта часть её сознания была заглушена голосом, говорившим ей, что проще просто спрятаться. Она думала, что ей удалось заставить этот голос замолчать за последние несколько месяцев. Оказалось, что он всё ещё был там, и после её неудачной попытки завести подругу она была слишком уставшей, чтобы спорить с ним.

Скользя по сети пещер и туннелей, она шла во вполне определённое место назначения. Она хотела посидеть в Сердце. Драконы её не осуждали. Им было всё равно, как она выглядит. Она могла смотреть на их прекрасную чешую и мощные крылья и напоминать себе, что такие люди, как Натин, не имеют значения. Она могла успокоить себя тем, что если она продолжит в том же духе, то однажды у неё будет дракон, который полюбит её.

Туннель шёл под уклон, и она вдохнула запах древесного дыма. Приблизившись к отверстию, ведущему в огромную пещеру, она начала улыбаться, затем остановилась. В Сердце раздались громкие голоса. Один из них принадлежал Лиррии, и она ругалась так, словно проклятия собирались запретить.

Эйми подкралась ближе. Туннель здесь был в основном в тени. Ночь была облачной, и звездный свет не проникал сквозь отверстия в потолке пещеры. В скале была трещина, прямо у входа, но всё ещё со стороны туннеля. Эйми скользнула внутрь, подтянув ноги и положив подбородок на колени. Отсюда она могла видеть пещеру и хорошо разглядела двух Всадниц внутри. Другой была Яра. Кто-то другой, возможно, поспешил бы прочь, чувствуя себя виноватым за то, что подслушивал, но Эйми всю свою жизнь наблюдала за другими людьми. Она подслушивала, что происходит в городе, сидя на стропилах над мастерской своего дяди.

— … всё? Что ты видела? — спросила Лиррия.

— Никто из каравана не остался в живых, — ответила Яра.

Лиррия снова крепко выругалась. Эйми потребовалось время, чтобы вникнуть в суть их разговора и понять, что они были расстроены из-за каравана, на который, вероятно, напали во время путешествия через тундру. Караван, который, должно быть, охраняли две Всадницы.

— Что с Тертой и Джул?

Яра покачала головой, и её светлые волосы рассыпались по плечам.

— Всё выглядело так, будто Терту и Тир подстрелили, — сказала Яра, — Со мной была Сэл, и она могла прочесть историю того, что случилось.

— Клянусь, если бы ты дала Сэл пучок травы, она могла бы сказать тебе, кто стоял на нём и о чём они думали, когда делали это, — перебила Лиррия.

Яра продолжила, как будто Лиррия ничего не говорила:

— Крылья Тир были утыканы стрелами, которые проделали рваные дыры в перепонке.

— Гельветы, — прошипела Лиррия, но Яра покачала головой.

— Ты же знаешь, что кентавры предпочитают лёгкие стрелы с тонкими наконечниками. А стрелы, которыми сбили Тир, огромные и толстые с зазубренными наконечниками, раньше мне не доводилось видеть ничего подобного. Не думаю, что кентавру хватило бы сил выстрелить ими в дракона.

— Постой, — Лиррия схватила Яру за руку. — Только не говори, что веришь во все эти страшилки про Воинов Пустоты.

Термин «Воин Пустоты» заставил Эйми вспомнить разговор, подслушанный ей на стоянке караванов в Киерелле. Двое мужчин говорили о странных существах с огненными глазами.

— Искры, Яра, все они были уничтожены. При мысли о людях, лишённых искр, по моей коже тоже бегут мурашки, но Кьелли и Мархорн всех их уничтожили, — сказала Лиррия.

— Знаю, но есть что-то странное в атаке этого каравана.

— Может, ты так говоришь, потому что тебе не хочется верить в то, что именно Гельветы стоят за всем этим.

Яра снова покачала головой.

— Дело не в этом. Людей в караване расплавили.

— Расплавили? Как… — на секунду показалось, что Лиррия лишилась дара речи.

— Так словно кожу и плоть жгли до тех пор, пока они не отвалились от костей. — Яра опустила голос, и Эйми пришлось затаить дыхание, чтобы её услышать. — Я видела караванщика, от лица которого осталась лишь обугленная плоть, слезшая прямо со скул. Где-то кости были белыми, а где-то на них ещё виднелось мясо. Расплавленные глаза вытекли и стекли по лицу караванщика, оставляя липкие следы на его висках. И больше никаких повреждений.

Эйми в ужасе закрыла рот рукой. Ругательства Лиррии эхом отразились от стен пещеры, и где-то высоко над головой взревела Миднайт, разделяя гнев своей Всадницы. Эйми услышала шелест крыльев и, подняв голову, заметила отблеск красной чешуи. Стоя при свете сфер, Яра выглядела сильной и непоколебимой, но по поведению её дракона Эйми поняла, что Всадница встревожена. И это беспокоило Эйми. Те несколько раз, когда она видела Яру, женщина излучала уверенность, но это нападение было достаточно серьёзным, чтобы напугать даже её. Эйми уткнулась подбородком в колени, ожидая, что скажет Яра.

Лиррия ходила взад-вперёд, сжав губы от ярости.

— Но Гельветы всё равно к этому причастны, — настаивала она. — Эти дикари постоянно атакуют наши караваны. Они убили моего брата и сестру, твоих родителей!

— Знаю, Лиррия…

— Эта атака ещё одно доказательство того, что они постепенно пытаются нас уничтожить. А следующим будет уже не караван, а город. Не спорю, все эти смерти очень странные, но Гельветы как-то в этом замешаны, и нам нужно отомстить!

Эйми удивилась, увидев покрасневшее от гнева лицо Лиррии.

— Лиррия, ты не могла бы заткнуться хоть на минутку? — резко спросила Яра.

— Я знаю, как ты относишься к племенам, — начала Яра и тут же подняла руку, призывая Лиррию замолчать, когда та открыла рот, чтобы снова перебить её, — но за последние два года нападений Гельветов стало меньше. Мой брат, Майконн, наконец-то убедил достаточное количество советников выступить за мирное соглашение с Гельветами. Если жители проголосуют за них, наше будущее изменится. Я бы предпочла больше никогда видеть ни одного торговца с окровавленной стрелой в горле.

— Выиграть может и Бельярн, — парировала Лиррия. — А как мы все знаем, он никогда не допустит мира с кентаврами.

Эйми заметила, как лицо Яры исказила гримаса ярости. Мгновение спустя она исчезла, но было понятно, что Всадница ещё не может успокоиться.

— Большинство жителей поддерживает Майконна и верит, что за ним стоит будущее. Киерелл слишком долго был изолирован от остального мира, — сказала Яра.

Лиррия покачала головой:

— Нам вообще не следовало отправляться в тундру. Кьелли и Мархорн не с проста основали город здесь, в горах. Здесь мы в безопасности, скрыты от посторонних глаз. Искры, в уставе Киерелла, написанном Мархорном, говорится, что мы должны оставаться внутри Кольцевых гор. Мы пренебрегаем этим правилом целыми поколениями, и смотри, к чему это привело!

— Лиррия, — Эйми уловила в голосе Яры предостережение.

— Понимаю, мне нужно заткнуться. Но они убили моего старшего брата и сестру.

Лиррия облокотилась на одну из колонн, скрестив при этом свои ноги и руки.

— Я хочу такого будущего, Лиррия, где не будет ни единой семьи, убитой при попытке пересечь тундру, — спокойно сказала Яра, взяв ладонь Лиррии в свою.

Подслушанный разговор вызвал в голове у Эйми целый рой мыслей. Тётя Наура рассказывала о советниках с новыми взглядами, политика которых строится на заключении союза или даже мира с племенами Гельветов. Наура считала это серьёзным шагом, и Эйми была с ней согласна. Ей нравилась мысль о возможности безопасно путешествовать через тундру. Возможно, если бы это случилось, и Киерелл установил бы более тесные связи с миром на севере, то её тётя и дядя смогли бы переехать туда. Возможно, Эйми могла бы начать совершенно другую жизнь в новом городе.

— Расскажи мне о новобранцах, — сказала Яра, и внимание Эйми снова вернулось к двум Всадницам.

— Итак, — начала Лиррия. — Натин сильная, но немного упрямая. Думает, что, притворяясь будто ей не нужны мои советы, сможет убедить меня в том, что она лучше, чем есть на самом деле. Однако у неё сильная искра. Она боец.

— Ей пришлось стать такой, чтобы пережить случившееся с ней в детстве. Ты знала, что отец жестоко обращался с Натин?

— Да, лучше бы ему никогда не попадаться мне на пути… — Лиррия жестом показала, как отрезала бы ему всё, что находится ниже пояса.

— Что насчёт Хайетты?

— О, она, пожалуй, самая грациозная Всадница, которую мне когда-либо доводилось учить. Хотя и тихоня.

— По сравнению с тобой, Лиррия, все тихони.

Эйми еле сдержалась, чтобы не засмеяться: пришлось до крови прикусить нижнюю губу.

— Может и так, — согласилась Лиррия, — но она что-то скрывает, какую-то частицу себя, которой ни с кем не хочет делиться. Я беспокоюсь об этом. Мы обе знаем, как много приходится отдавать, чтобы установить связь со своим драконом.

— Дайренна сторонится других Всадниц, — заметила Яра.

— Понимаю, но всё не так, как кажется. Дайренна предана нашему общему делу. Кроме того, мы знаем, почему Дайренна никого близко не подпускает к себе.

— Хайетта такая же. На её совести тоже чья-то смерть, — сказала Яра.

Лиррия лишь пожала плечами, а Эйми потрясло услышанное. Разве могла тихая, миролюбивая Дайренна кого-то убить? Сейчас ей захотелось услышать историю Дайренны ещё больше. Равно как и Хайетты.

— А та малышка с мордой-полумесяцем?

Всё тело Эйми напряглось.

— Знаешь, если бы не белая половина её лица и странные бесцветные волосы, то она даже ничего.

Эйми сжала колени, что не издать ни звука. Лиррия только что сделала ей комплимент?

— Мне без разницы, как она выглядит. Я хочу знать, достаточно ли сильна её искра, чтобы стать Всадницей.

Эйми затаила дыхание в ожидании ответа Лиррии, зная, что её слова могут причинить сильную боль.

— Сильна ли искра? Эйми свирепа, как детёныш дракона. Освоила бой на мечах быстрее двух других девушек, и она настолько целеустремлённа, что, мне кажется, даже если бы Кьелли вернулась в город и распустила Всадниц, Эйми всё равно продолжила бы это дело.

Волна благодарности захлестнула Эйми, и ей захотелось выскочить из своего укрытия, подбежать и обнять Лиррию.

— Хорошо, — кивнула Яра, — потому что на следующей неделе я собираюсь отправить их к гнёздам драконов, чтобы они попытались украсть детёныша.

После сказанного Ярой восторг Эйми испарился. Вместо этого её охватила паника, от которой задрожали руки.

— Что? — Лиррия оттолкнулась от столба, к которому прислонялась. — Яра, они не готовы. Ещё слишком рано. Мы ещё никогда не отправляли новобранцев к гнездам раньше, чем через год обучения. Искры, Эйми здесь всего лишь три месяца! У них было бы куда больше шансов, если бы мы дождались появления зимних детёнышей.

— У меня нет времени ждать до зимы. Я хочу, чтобы к следующему месяцу эти три девушки либо стали полноценными Всадницами, либо их ждёт смерть.

— Это жестоко, Яра. У них у всех есть потенциал. Они пережили восхождение, поэтому заслуживают стать Всадницами по всем правилам. Если отправить новобранцев красть детёныша, не проведя всех положенных тренировок, то драконы их просто сожрут, — говоря это, Лиррия размахивала руками, будто это поможет заставить Яру прислушаться к ней.

— Да, жестоко, но, когда через пять недель будет избран новый совет, у Майконна, наконец, будет достаточно голосов, чтобы начать мирные переговоры с Гельветами. Мы собираемся перебраться за горы, возможно, с советниками, и мне понадобятся все мои Всадницы. Нам некогда нянчиться с новобранцами, ты и сама это понимаешь, Лиррия.

Яра шагнула назад, подальше от света, исходящего от сферы. Тени скрыли её лицо, только в светлых волосах сохранялся отблеск света. Лиррия подняла руки, словно собираясь выдвинуть ещё один аргумент, но затем опустила их.

— Хорошо. — кивнула Яра. — Аранати готова отправиться к гнёздам и убить детёнышей, вылупившихся весной. Перед этим я попрошу её проверить, есть ли там хотя бы трое детёнышей достаточно больших, чтобы их можно было забрать из гнезда. А пока мне нужно, чтобы ты хорошенько поработала с новобранцами. Через пять дней они отправятся к гнёздам, готовы они к этому или нет.

— Они будут готовы, — обещала Лиррия.

Паника, охватившая Эйми, превратилась из бурлящей реки в настоящий потоп. Пять дней. Она хотела ворваться в пещеру и умолять Яру дать ей ещё немного времени. Эйми неплохо владела клинком, но ещё ничего не знала о полётах, об управлении драконом и сражениях верхом. Она была не готова.

Глава 12. Истории

Эйми заглянула за угол в просторную пещеру, которая была мастерской Дайренны. Старшая Всадница сидела за своим рабочим столом, её занятые делом руки были освещены сферами, покоящимися на деревянной столешнице. На слегка изогнутой стене перед ней висели сёдла, ожидающие починки, и старые, из которых можно было взять какие-то детали. Тени собирались между сёдлами, делая их похожими на устроившихся на ночлег летучих мышей. Стена за спиной Всадницы была покрыта полками и выступами, некоторые из которых были естественными, некоторые — вырезанными в скале, и все они были завалены инструментами.

В пещере по углам не валялись кучки стружки, освещалась она не солнечным светом, а сферами, но всё же эта картина напомнила Эйми мастерскую её дяди. Место, где она всегда чувствовала себя в безопасности.

Девушка подняла ногу, чтобы шагнуть в мастерскую, но быстро поставила её в прежнее положение. Она упёрлась сжатыми кулаками в бёдра, раздражённая собственной робостью. После неудачной попытки подружиться с Хайеттой две ночи назад, Эйми была полна решимости попробовать ещё раз. Но на этот раз она не собиралась рисковать и приближаться к Натин.

Дайренна никогда не была груба с ней. Старшая Всадница никогда не обзывала её и не игнорировала. Она была тихой, невозмутимой и внушала доверие. Она нравилась Эйми.

Через три дня новобранцев пошлют за детёнышами дракона. Мысль об этом не давала Эйми покоя. Девушке нужно было с кем-то поделиться своими страхами, иначе они полностью поглотят её.

— Я смогу это сделать, — прошептала она себе.

Затем, прежде чем у неё сдали нервы, она поспешила в мастерскую. В своём паническом порыве она ударилась о край скамьи. Коленную чашечку пронзила острая боль, и она с трудом сдержала проклятие. Она скользнула по сиденью, пока не оказалась напротив Дайренны, и потерла под столом больное колено.

Дайренна не обратила на это никакого внимания. Вместо этого она взяла ещё одну длинную полоску кожи и продолжила шитье.

— Собираешься торчать здесь всю ночь? — сказала та, не глядя на Эйми.

Эйми почувствовала, как от смущения вспыхнули её щеки и шея. И всё же, как бы то ни было, Дайренна не выгнала её и не плюнула ей в лицо. Это был прогресс. Хотя и не знала, что делать дальше. Она огляделась и заметила нечто деревянное в конце длинного рабочего стола.

— Что это такое? — спросила Эйми.

— Ничего особенного, — ответила Дайренна, продолжая шить. — Это называется деревом, и это рама для седла.

— Значит, все эти кусочки кожи, которые ты здесь разложила, просто пришиваются друг к другу, приклеиваются к дереву, и получается седло?

Дайренна посмотрела на неё и приподняла бровь:

— Требуется чуточку больше мастерства, чем просто «пришить их друг к другу».

— Да, конечно, я ничего такого не имела ввиду… — слова Эйми оборвались, когда Дайренна вернулась к своему шитью.

Эйми незаметно сжала под скамейкой ушибленное колено, чтобы часть боли передалась на бедро, так она чувствовала себя увереннее. Все эти два дня в голове была полнейшая неразбериха. Видения того, как детеныши дракона раздирают её на части не отпускали ни на секунду. Эйми нужно было с кем-то поговорить. Натин и Хайетта постоянно перешёптывались, и девушка завидовала тому, что им есть с кем поделиться своими тревогами.

— Ты… ты шьёшь сёдла из драконьих шкур? — спросила она, поборов свой страх.

— Нет, — ответила Дайренна, не поднимая глаз.

Вновь воцарилась тишина, опустившись на скамью и заполнив промежутки между висящими сёдлами.

— А почему?

Дайренна вздохнула и отложила полоску кожи, которую пришивала.

— Первые Всадницы пытались сделать седла из драконьих шкур. Точнее из детёнышей, которых они убили. Слышала о таком?

Эйми кивнула, подумав о разговоре между Лиррией и Ярой:

— Кое-что. Случайно услышала, как кто-то говорил об этом.

— Итак, они…

— А почему они убивают детёнышей? — перебила её Эйми.

— Какой вариант тебя устроит?

Щёки Эйми вновь вспыхнули. На короткий момент она забыла, где находится, вспомнив, как сидела в мастерской дяди и слушала его истории за работой. Дайренна посмотрела на неё, лицо Всадницы освещалось сферами. Выбившиеся пряди её волос мягко развевались вокруг лица. Казалось, в пещерах всегда был небольшой сквозняк.

— Полагаю, что все эти истории звучат довольно похоже, — продолжила Дайренна, к большому облегчению Эйми. — Каждый год драконы дважды откладывают яйца. Обычно это происходит ранней весной и поздней осенью. Если в это время нет новобранцев или никто не готов пройти испытание, то детёнышей нужно убить.

— Потому что если у них ни с кем нет связи, то это дикие животные, которые могут быть опасны.

— Точно.

Эйми просияла, посмотрев на старшую Всадницу, но Дайренна лишь сжала губы. Эйми и не возражала: было достаточно и того, что та просто с ней заговорила. А уж улыбки Эйми точно добьётся.

— Так что насчёт сёдел? — напомнила Эйми.

— Всадницы пытались использовать шкуры драконов, но они слишком толстые и грубые, даже из детёнышей. Их невозможно размягчить, сколько не пытайся.

Дайренна взяла полоску кожи и иглу, снова приступив к работе. Эйми наблюдала, восхищаясь тем, как пальцы Всадницы в точности знали, что им нужно делать.

— А кто научил тебя делать сёдла? — спросила Эйми.

— Отложим-ка эту историю на потом.

— Но…

— Я не хочу об этом говорить, Эйми, — голос Дайренны прозвучал жёстко.

Тут Эйми запнулась. Эта мастерская так сильно напомнила ей её старый дом, но Дайренна не была дядей Джироном, у которого всегда находилась история, который всегда мог пожалеть и приласкать. Это не прежнее уютное убежище. Но Эйми так хотелось, чтобы всё было как раньше.

— Если у меня будет дракон, то Всадницы наконец примут меня? — спросила она.

Дайренна перестала шить и на этот раз воткнула иглу в край кожаного ремешка, аккуратно обмотав его ниткой. Затем она подняла всю связку и повернулась, чтобы положить их на выступ в стене пещеры позади себя.

— Большинство новых Всадниц не воспринимают, пока те не отточат свою связь с драконом и не докажут свою преданность. Иногда некоторым требуется чуть больше времени. Но это не должно тебя заботить, малышка. — Дайренна тепло улыбнулась ей. — Продержись первый год тренировок, может, даже придётся поработать усерднее чем остальным, чтобы добиться больших результатов. Женщины здесь уважают за это.

— У меня нет столько времени.

— Что ты имеешь ввиду, — Дайренна снова подняла бровь.

Эйми глубоко вдохнула воздух, и слова потоком полились из её рта:

— Две ночи назад я случайно услышала разговор Яры и Лиррии. Можно даже сказать, что я подслушала, Яра сказала, что через пять дней мы отправимся за своими драконами. Лиррия ответила, что мы не готовы, но на следующее утро сказала нам собираться. Думаю, что Натин и Хайетта были шокированы, может, даже немного испуганы, но теперь кажется, что они даже в предвкушении этого. Не то, чтобы они сами со мной поделились, но я слышу их разговоры, когда Лиррия даёт нам передохнуть. Но я не чувствую того же, я просто напугана. Не хочу облажаться. И я правда мечтаю о драконе, но из головы не выходит рассказ Лиррии о девушке, которая не справилась с испытанием: её нашли разорванной в клочья, от её тела почти ничего не осталось, искра угасла.

Эйми наконец выдохнула и больше ничего не сказала.

Дайренна молчала, переваривая её слова, в то время как Эйми чувствовала стыд за то, что призналась в своих страхах. Все знакомые ей Всадницы были такими невероятно сильными женщинами, что она не представляла, как ей когда-нибудь удастся стать похожей на них.

— Думаю, Яра посылает вас слишком рано, — наконец сказала Дайренна, — но не мне решать.

— А что, если мы погибнем?

— Тогда твоя искра погаснет, а жизненные силы иссякнут.

— Спасибо, теперь-то мне точно лучше.

Дайренна тихонько рассмеялась:

— Я думаю, у тебя яркая искра, малышка.

— Неважно же, насколько она яркая, если детёныш разорвёт меня, моя искра всё равно израсходует всю свою энергию, пытаясь исцелить меня. И после этого — смерть. Яркая искра означает лишь то, что я проживу всего на несколько мгновений дольше. Нельзя назвать это предметом мечтаний, ведь правда?

Дайренна наклонилась вперёд, поставила локти на стол и посмотрела на Эйми, слегка улыбнувшись:

— Тебе нужно чаще так делать.

— Как? — смущённо спросила Эйми.

— Говорить, не думая о том, что собираешься сказать, и не беспокоясь о мнении окружающих.

— Я… но ты не особо разговорчива, — парировала Эйми.

Дайренна пожала плечами:

— Не потому, что боюсь. Просто я так решила.

Эйми подумала о том, что сказала старшая Всадница. Дайренна была права. Когда она не обдумывала свои слова, то их было намного легче произнести, иначе вмешивался мозг и тормозил её.

— Что ж, умение разговаривать с незнакомцами не поможет, когда детёныши убьют меня, и я не пройду испытание.

— У тебя получится, — Дайренна покачала головой, пряди ей волос рассыпались.

— Не думаю. Натин и Хайетта есть друг у друга. Лиррия пыталась научить нас тому, что Всадницам нужно работать сообща, но мне кажется, что Натин столкнула бы меня со скалы, будь у неё такая возможность. Она ни за что не может мне на испытании.

— А я пошла за своим драконом одна.

— Правда?

Дайренна посмотрела на свои покрытые шрамами руки. Она носила широкое серебряное кольцо на среднем пальце левой руки — на одном из пальцев не хватало ногтя. Кольцо было украшением её Всадницы, и Эйми заметила, что на нём выгравированы крошечные волны.

— В тот год, когда я совершила восхождение, я была единственным новобранцем. Файанн, она тогда была лидером, предложила мне подождать ещё год в надежде, что появятся ещё новобранцы. Я не…

— А отправляться к гнёздам драконов в одиночку опасно?

— А ты всегда перебиваешь на половине слова?

Эйми виновато опустила голову и добавила:

— Дядя постоянно угрожал засунуть мне в рот кляп, когда рассказывал истории.

— У меня как раз есть парочка ненужных полос кожи, — улыбнулась ей Дайренна.

Эйми рассмеялась и улыбнулась в ответ, впервые в жизни радуясь возможности шутить с кем-то не из своей семьи.

— Не хотела ждать, — продолжила Дайренна. — Я почувствовала, что готова и хотела своего дракона. И получила его…

Эйми молча наблюдала, как Дайренна потирает руки, проводя пальцами по бледным шрамам и сморщенной коже.

— Мне было за что искупить свою вину.

— Что случилось? — тихо спросила Эйми, подражая шепоту Дайренны.

Всадница покачала головой:

— Оставим-ка и эту историю на другой раз.

Эйми вспомнила, как Яра намекала, что Дайренна, возможно, убила кого-то перед тем, как совершить восхождение. У Эйми в голове не укладывалось, как эта спокойная женщина может кого-то убить.

— Это как-то связано с тем, почему ты совершила восхождение? — спросила Эйми.

Ответа не последовало, и молчание затянулось. Эйми неловко поёрзала на своём месте. Наконец, Дайренна потянулась назад и оторвала кожаные ремешки, которые пришивала.

— Мне нужно закончить это седло, а тебе хорошенько выспаться. Лиррия будет ждать тебя на рассвете.

Эйми поняла намёк и встала, чтобы уйти. Дядя тоже иногда выгонял её, когда нужно было спокойно поработать. Впрочем, это было нормально, потому что сегодняшний вечер прошёл лучше, чем она того ожидала. Дайренна не выгнала её; на самом деле, она была добра. Впервые с момента восхождения Эйми почувствовала, что не одинока.

Когда она направилась к дверному проему в стене пещеры, Дайренна тихо окликнула её.

— Эйми.

Она повернулась. Дайренна продолжала шить, но смотрела уже не на свою работу, а на лицо Эйми.

— Лиррия права, иногда новобранцы не возвращаются обратно. Но не думай об этом.

Затем Дайренна полностью сосредоточилась на шитье. Страх всё ещё грыз Эйми, но она решила поверить словам старшей Всадницы. Ей же всё-таки удалось не сорваться во время восхождения и справиться с ежедневными тренировками.

— Я переживу путешествие к гнёздам драконов, — шептала она себя. — У меня получится.

В коридоре за пределами мастерской было темно, и Эйми повернула налево, чтобы вернуться в свою комнату.

— Эйми.

Она развернулась и посмотрела в мастерскую Дайренны. Старшая Всадница заговорила, не поднимая головы:

— Принеси мне чашку чая в следующий раз.

— Конечно, обещаю, — улыбнулась Эйми.

Глава 13. Первый Раз

В то утро Лиррия напомнила им, что ровно через три дня они отправятся за драконами. Такое забудешь! Чем ближе подходил этот день, тем больше Эйми казалось, что она катится вниз с холма, всё быстрее и быстрее, не в силах остановиться. Тренировки Лиррии стали ещё жёстче. Она выбирала маршруты для бега в два раза длиннее и в сотню раз круче: не каждый горный козёл смог бы его преодолеть. Будущим Всадницам не всегда давали сделать передышку перед очередной тренировки. Сегодня вечером у Эйми на челюсти красовался расплывающийся синяк, в том месте, куда Хайетта ударила её тренировочным мечом.

Пока Лиррия кричала на них, её дракон Миднайт наблюдала за ними. Её фиолетовая чешуя переливалась на солнце, обещая всё, что они могли бы получить, если бы только были достаточно сильны.

Вместо того чтобы беспокоиться о том, что она не готова и есть большая вероятность того, что её выпотрошат, Эйми пыталась думать не только о месте гнездования. Она мечтала о том, какого цвета будет её дракон. О том, каково это — иметь такую глубокую связь с таким удивительным существом. Она попыталась представить, каким невероятным выглядел бы мир с неба.

Хотя прошло всего три дня.

Она прошла под большим шаром дыхания дракона, свисавшим с потолка туннеля, и на следующей развилке повернула налево. В этом туннеле располагалось большинство комнат Всадниц. Эйми не терпелось поскорее забраться в свою маленькую пещерку и рухнуть на кровать. Её день прошёл в режиме нон-стоп. К концу её мышцы были словно подвешены к железным гирям, а лёгкие словно сдавило изнутри.

— А вот и мой детёныш дракона.

Эйми подняла глаза и с удивлением увидела Лиррию. Всадница стояла, прислонившись к двери, скрестив ноги в лодыжках. На выступе справа от двери Эйми стояла маленькая сфера дыхания дракона, и её мерцающее пламя подсвечивало Лиррию. Её длинная коса отливала медью. Чёрная рубашка была расстегнута на несколько пуговиц, открывая Эйми соблазнительный вид на веснушчатую кожу. Идеальная кожа без единого пятнышка. Чёрные брюки были плотно облегающими и заправлены в чёрные сапоги до колен. Это был мужской наряд, но Лиррия носила его с женственным оттенком.

В течение многих лет Эйми любила Нианну и всегда искала другую девушку, когда тётя выгоняла её в город. Её желудок переворачивался каждый раз, когда она замечала длинные светлые волосы, отчаянно надеясь, что это будет Нианна, но в то же время страшась увидеть девушку, которую любила. Теперь, оглядываясь назад, Нианна казалась невыразительной, её волосы были такими идеальными, что казались скучными, а щёки с ямочками — слишком детскими. Лиррия была уверенной в себе женщиной, и Эйми находила это более привлекательным.

Вид Лирии, прислонившейся к двери её спальни, всколыхнул в Эйми самые разные мысли, которые она с усилием отодвинула на задний план.

— Пойдём, — сказала Лиррия, отталкиваясь от двери в комнату Эйми.

— Куда? — спросила Эйми, с тоской думая о своей маленькой кроватке и уютных одеялах.

— У меня есть для тебя дополнительная тренировка, — Лиррия улыбнулась так, словно это хорошая новость. — Следуй за мной.

Она шагнула вперёд, взяла Эйми за руку, развернула её и потащила по коридору. Через несколько шагов она отпустила руку, но от внезапного прикосновения Эйми всё ещё не могла прийти в себя. Никто никогда не прикасался к ней.

Она поплелась за Лиррией, стараясь не обращать внимания на то, как тесно сидят на ней брюки. Они петляли по туннелям Антейлла, пока не дошли до места, которое Эйми не узнала.

— Оружейный склад, сюда, — объяснила Лиррия. — Я подумала, мы могли бы немного потренироваться внутри. Тебе определенно нужно улучшить работу ног. Я могла бы наступать тебе на пятки в половине наших спаррингов, но меня останавливает мой переизбыток доброты.

Лиррия улыбнулась через плечо. Несмотря на усталость, Эйми улыбнулась в ответ.

Дверь в оружейную была открыта, и Лиррия мягко втолкнула Эйми внутрь. Отпустив её руку, она отступила в коридор и взяла два шара с ближайшего выступа. Сердце Эйми бешено колотилось в груди. Она стояла в холодной темноте оружейной, дрожа от волнения и нервозности. Она всё ещё чувствовала покалывание в том месте, где пальцы Лиррии касались её кожи. Она наблюдала, как Лиррия поместила два шара посередине комнаты, примерно в трёх футах друг от друга. Жёлто-оранжевый свет заливал нижнюю половину комнаты и отбрасывал тени до потолка.

Эйми стояла в нерешительности, спрятав руки за спину, и перебросила волосы через левое плечо, чтобы скрыть эту часть лица. Она сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться, но это никак не помогло остановить бешеное биение в груди.

Лиррии было двадцать пять, на восемь лет больше, чем Эйми, и из-за этого, а также из-за того, что у Лиррии был больший опыт Всадницы, Эйми иногда чувствовала себя ребёнком рядом с ней. Она пыталась убедить себя быть спокойной и вести себя по-взрослому. И перестать думать о поцелуях.

Лиррия шла в темноте по краю комнаты, её шаги были лёгкими, уверенными и точными. Трудно было сказать наверняка из-за теней, отбрасываемых на её лицо, но Лиррия, казалось, улыбалась ей, не широкой улыбкой, а лёгкой лукавой усмешкой. У Эйми защипало в животе, но она попыталась не обращать на это внимания.

Лиррия медленно сняла со стойки два ятагана, на лезвиях которых плясал отражённый драконий огонь. Эйми удивлённо ахнула. Это были настоящие мечи. Три долгих месяца новобранцы тренировались на деревянных клинках. Они ещё ни разу не прикасались к настоящему оружию.

Лиррия быстро перебросила один, затем другой меч в Эйми. Эйми инстинктивно поймала оба меча в воздухе. Рукояти были удобны для её ладоней, и она слегка сжала их, чтобы почувствовать баланс мечей. На ощупь они были намного лучше, чем тяжёлые тренировочные клинки. Она вытянула обе руки в стороны, открытые и готовые к бою. Лиррия вытащила две из ножен для себя и повернулась лицом к Эйми, её клинки были небрежно закинуты за голову.

Шары с изображением дыхания дракона сияли на полу между ними, и Лиррия указала на них кончиком меча.

— Если ты наступишь на один из них, и он сломается, то прожжёт твои ботинки и кожу насквозь. И, о, искры, это будет так больно, как ты никогда не испытывала.

Эйми подумала, что это может быть своего рода тест, который может оказаться пустяковым, и Хайетте тоже придётся пройти его. Она поклялась, что не потерпит неудачу.

Она думала, что, возможно, Лиррия сначала не будет торопиться, не желая рисковать ранить её за три дня до поездки к месту гнездования. Она ошибалась. Лиррия атаковала с молниеносной скоростью.

Она перепрыгнула через шары, её клинки со свистом опустились вниз. Эйми едва успела поднять свой клинок, чтобы блокировать удары. Сталь заскрежетала, Эйми ахнула, а Лиррия рассмеялась. Какое-то мгновение они стояли так, Лиррия пристально смотрела на неё поверх их скрещенных мечей, на её лице всё ещё играла лёгкая улыбка. Затем она отпрыгнула назад, приземлившись в первой стойке, отведя левую ногу и клинок назад, а правую ногу и клинок выставив вперёд. Она приподняла каштановую бровь, глядя на Эйми.

«Ладно» — подумала Эйми. Атака Лиррии придала ей уверенности в себе; конечно, Лиррии было бы легче, если бы она думала, что Эйми ещё предстоит чему-то научиться. Тот факт, что она яростно атаковала, должно быть, означал, что она считала Эйми была хороша.

Руки и ноги Эйми плавно перетекли в стойку для атаки, ступни прижаты к земле, ноги согнуты, клинки подняты, она готова к прыжку. Она прыгнула вперёд, её мышцы инстинктивно двигались, а разум двигался вдоль её клинков. Её ятаганы сверкали в свете дракона, когда она наносила удары сверху вниз, проверяя Лиррию, ища лазейку. Её ноги танцевали, она всегда была в движении, ни на секунду не останавливаясь. Было удивительно держать в руках настоящие мечи, они были такими лёгкими. Клинки стали продолжением её рук, она наносила быстрые удары, её движения были слишком быстрыми, чтобы за ними мог уследить глаз. Долгие часы тренировок начали сказываться.

Лиррия отражала каждый её удар, отводя клинки в сторону, не атакуя, а просто защищаясь и не давая ей возможности открыться.

Они танцевали этот смертельный танец среди теней и мерцающего света, скованные сталью. Она прижала Лиррию к себе, пытаясь подтолкнуть её к сферам, чтобы заставить Лиррию смотреть под ноги. Пятка Лиррии задела сферу, но она взмахнула ногой и пнула сферу в Эйми. В середине замаха Эйми пришлось перепрыгнуть через катящийся шар и пригнуться, когда она приземлилась; клинок Лиррии просвистел у неё над головой.

Она снова бросилась в атаку, нанесла низкий удар, затем развернулась в сторону, целясь в бедро Лиррии. Всадница тоже развернулась и прицелилась в незащищённый бок, но Эйми перехватила клинок Лиррии своим, и скрежет металла эхом разнесся по комнате.

Внезапно Эйми почувствовала, что удары стали сильнее, заставляя её двигаться быстрее, крутиться, изворачиваться. Она перехватила правый ятаган Лиррии левой рукой и ударила правой вперёд, целясь в левое плечо. Лиррия была слишком быстра. Она отбила атакующий клинок Эйми в сторону и мгновенно оказалась под защитой. Эйми почувствовала давление на рёбра и, опустив взгляд, увидела, что клинок Лиррии прижат к её боку. Всадница покачала головой, но всё ещё улыбалась.

— Мертва, — прошептала она.

Они были так близко, что Эйми чувствовала сладкий аромат Лиррии. Она видела капельки пота, выступившие на лбу Лиррии и на крошечных волосках над её верхней губой. Она застыла, но не от страха, что только что провалила тест, а от того, что была так близко к Лиррии, и от шквала эмоций, которые бушевали в её голове.

Сабли Лиррии зазвенели по каменному полу, когда она их уронила. Она намеренно выпустила свои; Эйми в шоке уронила свои, когда Всадница притянула её к себе и прижалась губами к её губам. Их языки переплелись. На вкус Лиррия была как яблоки. Волнение и нервозность взорвались в груди Эйми подобно фейерверку. Она не могла до конца поверить, что это происходит наяву. Лиррия притянула её к себе, и Эйми отдалась своему первому поцелую, страстно желая, чтобы он продолжался. Наконец они оторвались друг от друга, и Лиррия улыбнулась ей.

— Но в мой первый день здесь ты сказала, что я неестественная, — сказала Эйми, слегка запыхавшись.

Лиррия пожала плечами.

— Я передумала.

— Но разве тебя не беспокоит моя кожа?

— Нет, сейчас я этого не замечаю.

Затем она взяла Эйми за руку и потянула в тень в дальнем конце комнаты.

Лиррия наклонилась ближе, откинула волосы Эйми в сторону и поцеловала её в шею. Её губы были тёплыми, а пряди волос щекотали щеку Эйми. Ощущения были восхитительными. Затем внезапно Лиррия подкосила ноги, и Эйми упала. Она ахнула, ударившись об пол, но боль длилась всего секунду, затем Лиррия оказалась сверху, и их губы снова соприкоснулись. Эйми снова ахнула, но на этот раз от удовольствия, когда рука Лиррии скользнула ей под рубашку. Нервы сдали, унесённые волной новых волнующих ощущений. Всё это было невероятно, головокружительный всплеск эмоций и новых ощущений.

Позже, когда они одевались, Эйми была в таком восторге, что сомневалась, что даже полёт на драконе доставил бы ей такое же удовольствие. Они сидели, прислонившись спинами к жиле сверкающего фиолетового кварца, и Эйми вытянула ноги перед собой. Их ятаганы лежали на полу пещеры, там, где они их бросили, и пламя из сфер дыхания дракона отбрасывало блики на сталь.

Рядом с ней Лиррия поправляла сережку, запутавшуюся в её волосах. Эйми поцеловала Лиррию в ушко, ощущая вкус её нежной кожи. Она хотела сделать это снова.

— Почему Всадницы носят только одно украшение? — спросила Эйми.

Лиррия в замешательстве огляделась.

— Тебе ещё никто об этом не говорил?

Эйми не хотела признаваться или, возможно, указывать Лиррии на то, что с ней вообще почти никто не разговаривал. Хайетта упоминала об этом, но, поскольку Эйми не удалось подружиться с тихой девочкой, она не смогла попросить рассказать эту историю. Вместо этого она покачала головой.

— Дайренна — именно та женщина, с которой хочется поговорить на уроках истории, но это традиция Небесных Всадниц с незапамятных времён. Думаю, это как-то связано с тем фактом, что Келли надевала украшения всего один раз. Думаю, браслет.

— Это был какой-то особенный браслет?

— Не знаю, — пожала плечами Лиррия. — Когда ты станешь Всадницей, ты получишь украшение, но это не может быть то, что ты выберешь сама. Это должна быть другая Всадница, которая выберет и купит его для тебя.

Эйми посмотрела на серьги Лиррии. Ей нравились эти маленькие серебряные цветочки с сердцевиной из лазурита.

— Кто подарил их тебе?

Лиррия улыбнулась:

— Яра. Она подарила их после моего первого задания по защите каравана, направлявшегося в Таумерг. Тогда я убила двух Гельветов. А Миднайт ещё одного.

Эйми задумалась, от какой Всадницы она получит своё украшение. Она надеялась, что это будет Лиррия. Возможно, после её первого полёта. Может быть, они улетели бы в укромное местечко на горных вершинах, чтобы снова раздеться, а потом Лиррия нежно поцеловала бы её, а затем подарила бы украшения своей Всаднице.

Эйми подтянула ноги к себе и обхватила колени руками. Она не совсем понимала, что должно было произойти сейчас. Лиррия, стоявшая рядом с ней, перекатывала в ладони один из шаров дыхания дракона.

— Зачем ты совершила восхождение? — выпалила Эйми.

Лиррия перестала вращать шар, и Эйми тут же забеспокоилась, что сказала что-то не то. Она не хотела портить этот момент.

— Можешь не отвечать, — быстро добавила она. — Дайренна не ответила, когда я спросила у неё.

Лиррия провела пальцем по синяку на щеке Эйми. Она слегка надавила, заставив Эйми поморщиться, а затем запечатлела несколько нежных поцелуев на покрасневшей коже. Кожу Эйми покалывало.

— Почему тебя так сильно волнуют причины, по которым люди совершают восхождение? — спросила Лиррия, откидываясь назад и продолжая целовать её.

Эйми хотелось забыть об этом вопросе, схватить Лиррию, поцеловать её, снова раздеть, но она не была уверена, как заставить себя быть такой смелой. Она решила поговорить.

— Я… ну, думаю, теперь понятно, почему я поднялась на вершину, — Эйми махнула своей изуродованной рукой. — Но здесь, наверху, больше нет таких уродов и изгоев, как я. Поэтому мне было интересно, что заставило их захотеть покинуть город. Любой из нас мог погибнуть на скалах, так что, я думаю, нужно быть очень отчаянным, чтобы рискнуть.

— Знаешь, почему твои товарищи-новобранцы совершили это восхождение?

— Натин поднялась наверх, потому что её отец жестоко обращался с ней. Думаю, на её месте я поступила бы так же. Но я не знаю, что заставило Хайетту прийти сюда. Она не очень разговорчива.

— Ха… нет, она не очень разговорчива. Искры, я думаю, что даже Дайренна могла бы быть более разговорчивой, чем она.

Говоря это, Лиррия расплела свою косу. Она немного растрепалась. Эйми с вожделением смотрела, как Лира расчёсывает пальцами свои длинные волосы, а затем снова заплетает их в замысловатую косу из четырёх прядей.

— История Хайетты печальна, — продолжила Лиррия. — Она была ученицей ювелира, и довольно искусной, если судить по незаконченному ожерелью, которое она носит. Я легко могу представить, как она создаёт прекрасные украшения своими длинными, изящными пальцами. И у неё такое милое личико. Она могла бы носить свои изделия, и любой, кто увидел бы её, захотел бы что-нибудь заказать.

— Почему она бросила такую жизнь? — спросила Эйми.

— Она рассказала об этом Яре, когда прибыла. Она была первой из вас троих, кто совершил восхождение, — пальцы Лиррии всё ещё теребили её волосы. — Там был мальчик, и, судя по тому, как плакала Хайетта, она любила его. Они наслаждались жизнью, как это делают все люди, и Хайетта забеременела. Оказалось, этого было достаточно, чтобы лишить её возможности учиться. Что это за дурацкая система? Ей сказали, что она должна разобраться с проблемой, иначе её выгонят. Без завершения обучения ей не разрешат вступить в гильдию.

— Что она сделала?

— Она убила ребёнка. Взяла что-то и истекла кровью, — Лиррия сердито перебросила свою законченную косу через плечо. — Ты можешь себе представить, чтобы восемнадцатилетнюю девушку заставляли делать такой выбор? Она вернулась к ювелиру, но чувство вины снедало её. Поэтому она совершила восхождение.

Эйми представила бледное лицо Хайетты и её большие голубые глаза, которые всегда были такими грустными. Теперь она знала почему. Ей захотелось найти Хайетту и крепко обнять её.

— А что с её мальчиком? — спросила Эйми.

— Ха, он убежал. Не думаю, что она видела его снова до того, как поднялась наверх.

Эйми решила ещё раз попытаться подружиться с этой высокой, спокойной девушкой. Натин была слишком поглощена своим гневом, чтобы испытывать хоть какое-то сочувствие к Хайетте.

— А как насчёт тебя? Не расскажешь ли ты мне, почему ты совершила это восхождение?

— Искры, сегодня вечером у тебя полно вопросов, а я просто хотела немного расслабиться.

— Прости, я….

— Заткнись, птенчик, — приказала Лиррия, но при этом улыбнулась. Эйми снова почувствовала покалывание в животе. — Я забралась сюда, чтобы отомстить. Ты знаешь, что в Киерелле есть группа рабочих, которые обрабатывают поля?

Эйми кивнула. Она иногда видела их, когда они ехали в переполненных повозках в поля на северном склоне Кольцевых гор.

— Ну, такова была моя жизнь, — продолжила Лиррия. — Она не была ужасной, но и не была замечательной. Мой отец поощрял меня, мою сестру и двух наших братьев усердно трудиться и покончить с трудовой жизнью. Он мечтал, что его дети будут лучше его.

— Это хорошо, не так ли?

Эйми уловила нотку горечи в голосе Лиррии.

— Моя старшая сестра стала Небесной Всадницей. Она совершила восхождение, когда мне было тринадцать, а ей восемнадцать, и я так гордилась ею. Она прошла путь от прополки репы до полёта на драконе. А мой старший брат получил место в караване для семьи МанТурвен. Он совершил три путешествия по тундре туда и обратно, проявил себя, и, наконец, ему доверили возглавить собственную экспедицию. Искры! Это было даже недолгое путешествие, — Лиррия хлопнула себя по бёдрам. — Мы всего лишь доехали до промежуточной станции в Лорсоке, чтобы забрать немного оленьих шкур.

Лиррия замолчала, погрузившись в воспоминания. Эйми хотела взять её за руку, но не была уверена, что это можно сделать, поэтому решила говорить тихо.

— Его убили кентавры-Гельветы?

Лидия кивнула.

— И мою сестру. Она была одной из двух Всадниц, которым было поручено охранять караван. Гельветы убили их обоих.

— Мне очень жаль.

— Я поклялась, что отомщу Гельветам, и совершила восхождение. Мне было шестнадцать.

— А что насчёт другого твоего брата?

— В городской страже. Думаю, он прекрасно выглядит в одном их тех разноцветных плащей, которые они носят.

Лиррия улыбнулась, показав кривые передние зубы, и Эйми была рада это видеть. Она не хотела видеть Лиррию злой или расстроенной.

— Итак, детёныш дракона, — сказала Лиррия, хлопнув Эйми по бедру, — когда у тебя будет свой дракон, помни, что Гельветы — наши враги. В городе есть советники, которые настаивают на необходимости мира с племенами, но это драконьи уловки. Они не понимают опасности. Они никогда не были за пределами Кольцевых гор. Яра тоже считает, что с этими четвероногими убийцами можно заключить мир. Они с братом годами боролись за это, — Лиррия покачала головой. — Я люблю Яру, но она неправа. Как только ты станешь Всадницей, Месяц, мы отправимся в тундру, и ты сама увидишь, от чего мы защищаем этих наивных советников.

Эйми хотела спросить о Воинах Пустоты. Она хотела знать, почему существа, о которых она слышала только в рассказах, могли вызывать у Яры больше беспокойства, чем Гельветы. Но Лиррия снова поцеловала её, и мир растворился.

Глава 14. Место гнездования

Время пришло.

Эйми пока не могла разглядеть место гнездования, но она слышала детёнышей из-за края хребта, и их рёв был оглушительным. Она сидела на корточках, прячась в трещинах чуть ниже вершины горного хребта вместе с Натин и Хайеттой. Молодые драконы могли почувствовать их, или, может быть, учуять по запаху — Эйми не была уверена, как именно. В любом случае, они знали, что новобранцы здесь.

Четыре часа бега, карабканья по скалам, по Кольцевым горам, по самым острым вершинам южного изгиба, наконец привели их к месту гнездования. Эйми сжала в руке кожаный намордник и заставила себя глубоко дышать. Над ними возвышался Пик Ястак, самый высокий во всем горном кольце. Даже сейчас, в начале лета, на его склонах ещё держался снег, выпавший прошлой зимой. Его зазубренный, серый пик, казалось, пронзал небо и разрывал облака.

Время пришло, но они ждали.

Мир вокруг них был враждебным. Здесь, на самом высоком участке Кольцевых гор, вершины выглядели так, словно в них ударила молния, скалы были расколотыми и острыми, как бритва. Такими острыми, что Хайетта порезала об них руку. Они подождали, пока она намотает полоску рубашки на израненную ладонь.

— Хочешь, помогу? — предложила Эйми, пока Хайетта боролась, зубами затягивая узел на своей импровизированной повязке.

— Не прикасайся ко мне, — отшатнулась Хайетта.

— Заткнись, уродина, — прошипела Натин. — Они тебя услышат.

Натин смотрела на выступ скалы над ними. Эйми посмотрела себе за спину, надеясь, что, если детёныши и захотят кого-нибудь съесть, то выберут Натин. Слабый солнечный свет, пробивавшийся с облачного неба, падал на щит Натин. Эйми передёрнула плечами, ощущая собственный тяжелый щит.

Он был достаточно большим, чтобы она могла полностью спрятаться за ним. С внутренней стороны деревянные доски были грубо обработаны, но отполированы до гладкости за долгие годы катания на спинах новобранцев. Лицевую сторону щита покрывал тонкий лист ораллийского металла, аккуратно прибитый по краям и тщательно отполированный. Ораллийскую руду добывали только в шахтах, расположенных далеко в Лесу Арднанлих, шахтах, которые были давно заброшены, потому что гельветы освоили эти земли. Это было ещё до рождения Джирона, но он знал эти истории и рассказывал Эйми. В далёком двести тридцать восьмом году гельветы обрушили шахты, в то время как рабочие всё ещё находились внутри. Ораллион был такой редкостью, что Эйми даже не видела его раньше. Ей нравился его шелковисто-гладкий, почти жидкий на ощупь и характерный голубой блеск.

Накануне вечером новобранцам раздали щиты, и Эйми полировала, и полировала, и полировала его до тех пор, пока у неё не заболела рука от усилий. Она ни за что не позволила бы себе потерпеть неудачу из-за того, что её щит был недостаточно отражающим.

Детёныши всё ещё ревели, и этот звук вибрировал у Эйми в голове.

Она прижала руку к нагрудному карману жилета. Она делала это каждые несколько минут с тех пор, как Дайренна дала ей таблетку лиллибела. Она была маленькой, пурпурного цвета, и, если бы они смогли насильно скормить её детёнышу, она вырубила бы существо. И каждому новобранцу давали только по одной таблетке. Как сказала им Дайренна, если они потеряют эту таблетку, им конец.

— Нам нужно уходить, — прошептала Эйми.

— Я знаю, пятнистая, — ответила Натин.

— Ты ждёшь, что кто-нибудь возьмёт тебя за руку? — парировала Эйми. Она так старалась успокоить свои нервы, что у неё не было времени обдумать свои слова.

— По крайней мере, кто-то захотел бы взять меня за руку.

Эйми вскарабкалась на каменный выступ рядом с Натин. Хайетта стояла под ними, вцепившись кончиками пальцев в выступ рядом с их ботинками. Эйми напряглась, услышав, как рёв детёнышей становится громче.

Пришло время отправляться в логово драконов, не имея при себе ничего, кроме щита и маленькой фиолетовой таблетки.

— Сегодня я увижу, как угасает твоя искра, — сказала Натин, поворачиваясь к Эйми со злобной улыбкой.

Её рука врезалась в плечо Эйми, отталкивая её назад. Это застало Эйми врасплох, и она вскрикнула, падая с выступа. Щит на её спине смягчил падение, но она больно ударилась, приземлившись на каменистый склон. Она попыталась высвободить руки и ноги, опасаясь острой боли, которая могла бы подсказать, что у неё что-то сломано. К счастью, этого не произошло.

— Натин, мы не должны… — начала возражать Хайетта, но Натин перебила её.

— Эй, это не наша вина, что она не справляется. Это только доказывает, что она недостаточно хороша.

Натин скривила губы, глядя на Эйми, прежде чем взобраться на гребень. Хайетта посмотрела на Эйми, её длинные русые косы развевались на ветру. Она посмотрела на Эйми печальными глазами, но, казалось, жалости у неё хватало только на себя.

— В любом случае, я не думаю, что твоя искра достаточно сильна, чтобы позволить тебе стать Всадницей.

Затем она повернулась и полезла наверх вслед за Натин.

— Нет, подождите! — крикнула Эйми, когда девушки скрылись за вершиной.

Она вскочила на ноги, и её ботинки заскользили по каменистой осыпи, когда она с трудом взбиралась обратно по склону, отчаянно стараясь не отстать. Лиррия велела им держаться вместе. Детёнышам было всего несколько месяцев от роду, но их охотничьи инстинкты уже были отточены. Они выделяли отбившихся.

— Я достаточно хороша, — она выдавила эти слова сквозь стиснутые зубы, поднимаясь на вершину горного хребта.

У неё перехватило дыхание от открывшегося вида.

Она стояла на краю широкого кратера, края которого были крутыми и зазубренными, а склоны покрыты каменистой осыпью. Во чреве кратера находилось плоское каменистое плато. Всё было серым, за исключением шести детёнышей драконов. Голубые и оранжевые, пурпурные и зелёные, их молодая чешуя была яркой.

И они объединились в стаю, направляясь к Натин и Хайетте.

Эйми присела на корточки на гребне и повесила свой зеркальный щит на спину. Она почувствовала облегчение, когда надела его на левую руку. Сотни других новобранцев носили этот щит на протяжении веков, используя его, чтобы отразить нападение других детёнышей и украсть своих собственных драконов. Возможно, именно этот щит был у Лиррии, когда она пришла, чтобы украсть Миднайт.

— Я могу это сделать.

Она спрыгнула с гребня, приземлившись на каменистый склон, и её ботинки увязли в камнях. Небольшая лавина понесла её вниз, почти бегом, в основном скользя, к плато. Внизу она споткнулась, ударилась щитом о землю и с его помощью поднялась на ноги.

Идущие впереди Натин и Хайетта сомкнули свои щиты, продвигаясь вперёд.

— Ты уже выбрала своего? — спросила Натин, перекрывая рёв вылупившихся детёнышей.

— Да, тёмно-синего, — отозвалась Хайетта.

— Хорошо. Я беру оранжевого, прямо посередине.

Детёныши, которым было всего четыре месяца, но которые уже были крупнее девушек, карабкались друг на друга. Они расправили крылья, чтобы казаться ещё больше, и вытянули головы, чтобы зашипеть на пришельцев. Перья на их шеях торчали, подрагивая. Они ещё не умели летать, но всё равно наводили ужас.

Они начали приближаться, стуча длинными когтями по каменистой земле. Они склонили головы набок, жёлтые, как у рептилий, глаза уставились на новобранцев. Они никогда раньше не сталкивались с людьми, но знали, как пахнет добыча.

Зеркальные щиты сбивали их с толку. Эйми наблюдала, как детёныши ловили свои отражения, поворачивая головы из стороны в сторону, чуя добычу, но видя то, что, по их мнению, было ещё одним драконом.

Внезапно ярко-голубой детёныш, сидевший на краю стаи, посмотрел за спину Натин и заметил Эйми. Его жёлтые глаза встретились с её глазами, и Эйми поняла, что он заметил отбившуюся.

Она выругалась и спряталась за щитом, опустившись на колени. Что-то хрустнуло у неё под коленями, и, посмотрев вниз, она увидела осколки яичной скорлупы в крапинку.

— Пожалуйста, не смотри на меня, — прошептала она.

Очень медленно она подняла голову и выглянула из-за края своего щита. Другие детёныши всё ещё хлопали крыльями и щёлкали зубами в сторону Натин и Хайетты, пока что их сдерживали щиты. Однако ярко-синий был прикован к Эйми.

Она пригнулась и посмотрела через открытое пространство в сторону Натин и Хайетты. Сможет ли она это сделать? Если она побежит, добежит ли она до остальных, встанет ли к ним спиной и выставит ли щит, прежде чем синий детёныш набросится на неё?

Натин и Хайетта продвигались вперёд, осторожно ступая, выставив перед собой щиты.

— Натин, подожди! — закричала Эйми.

Оранжевый детёныш в центре стаи сделал выпад, и его мощные челюсти щёлкнули всего в нескольких дюймах от щита Натин.

— Сейчас! — закричала Натин.

Эйми, пригвождённая к месту, наблюдала, как Натин прыгнула вперёд, ударила оранжевого детёныша по морде своим щитом и прыгнула на него сверху. Хайетта отреагировала мгновенно, бессвязно закричав на других детёнышей, пытаясь оттеснить их от того места, где билась Натин.

Фырканье заставило Эйми оглянуться на голубого детёныша. Он подполз ближе, разинув пасть и пробуя языком воздух, принюхиваясь к Эйми. Слишком незрелый, чтобы выдыхать огонь, он выпустил струю дыма в направлении Эйми.

Краем глаза она увидела, как Натин борется на земле. Щит был выбит у неё из руки, и она изо всех сил пыталась натянуть его на голову своего дракона. Она закричала, когда её детёныш полоснул когтями по её предплечью, и кровь брызнула ей в лицо.

Краем глаза Эйми уловила какое-то движение. Она отвела взгляд от Натин как раз вовремя, чтобы увидеть, как голубой детёныш несётся на неё, щёлкая челюстями и яростно хлопая крыльями. Она подняла щит и отразила выпад, который мог бы разодрать ей лицо. Острые, как бритва, зубы откололи куски от края её щита. Она оттолкнулась щитом и почувствовала, как зеркальная поверхность завибрировала, когда он врезался в детёныша. Ошеломлённый, он отступил на несколько шагов и зашипел, теперь его жёлтые глаза настороженно следили за ней.

— Вот что происходит, когда жертва сопротивляется! — закричала Эйми на детёныша.

Клацая когтями, голубой детёныш кружил вокруг, заставляя Эйми двигаться осторожно. Она выругалась, когда детёныш встал между ней, Натин и Хайеттой. Он выпустил ещё одно облако дыма.

Эйми рискнула взглянуть на Натин. Она стояла на коленях над своим дракончиком, прижимая одно крыло к земле, а другим отчаянно хлопая по плечам и голове. Она натянула последнюю ленту намордника на челюсть своего детёныша. По её рукам потекли струйки крови от царапин и укусов. Её детёныш яростно фыркнул на неё, когда его лапки бесполезно задевали её ботинки. Она раздвинула окровавленные губы своего дракона и сунула ему в зубы таблетку лиллибела. Это заняло несколько долгих мгновений, но затем удары её детёныша стали слабее, и его крыло постепенно перестало хлопать.

Эйми, не двигаясь с места, наблюдала, как дракончик Натин перестал сопротивляться. Она сделала это. Она заполучила своего детёныша.

— Хайетта! — крикнула Натин туда, где другая девушка всё ещё удерживала трёх детёнышей. — Как только ты получишь своего, я просигналю.

— Нет! Натин, ты не можешь! — закричала Эйми. Ненависть подступила к горлу, как желчь.

Натин настояла на том, чтобы взять с собой серебряный рог, который подарила им Яра. На нём были выгравированы крошечные Небесные Всадницы, летящие по звёздному небу. Как только они заполучат детёнышей, они должны были протрубить в рог, и ожидающие их Всадницы примчатся к месту гнездования. Новобранцы будут спасены, а все драконы, которые ещё будут в сознании, будут убиты. Если Натин использует его до того, как Эйми накачает дракона снотворным, она потеряет свой шанс.