Неблагоразумная леди

ГЛАВА 18

Пруденс и боялась и в то же время никак не могла дождаться антракта. «Итальянец много пел на бис. Дэмлер время от времени вяло аплодировал.

Кларенс заказал столик на время антракта, и мисс Мэллоу, с трудом держась на ногах от волнения, проследовала за дядей к столику, опираясь на руку спутника. Она была уверена, что теперь Дэмлер подойдет. Что нужно сказать? Слова не приходили. Вероятно, представит ее графине. Они не были знакомы, хотя наглядно мисс Мэллоу знала влиятельную леди. Но что делает Дэмлер в обществе этой ходячей добродетели?

Дэмлер не подошел. Пруденс старалась не смотреть на него, но, когда все заняли свои места, он отвесил холодный поклон в ее направлении. Пруденс была удивлена, что он не подошел в перерыве. Зол за инцидент в Рединге? На него не похоже. Обычно его вспышки быстро проходили, и он никогда не помнил зла.

Во время второго отделения Дэмлер смотрел в основном на сцену. Пруденс искоса следила за ним уголками глаз и считала каждый поворот головы в ее сторону. Всего она насчитала двенадцать. По окончании концерта они не встретились. Пруденс ехала домой в странном волнении. К счастью, Кларенс не заметил маркиза в зале и не досаждал глупыми домыслами. Но зачем Дэмлер все же приехал в Бат?

В тот вечер в Рединге лорд Дэмлер, оставив Пруденс в слезах в ее спальне, поехал назад в Лондон, Сначала он зашел к Хетти, чтобы сказать ей, что она ошибается в том, что касается намерений Севильи по отношению к мисс Мэллоу.

– Знаю. Он заходил ко мне, – сообщила леди Мелвин. – Как жаль, что миссис Мэллоу так не повезло. Он рассказал, как все случилось и как он помог найти доктора Найтона. Ужасно относятся к людям в этих гостиницах! Миссис Мэллоу лучше?

– Да, скоро поправится. Что сказал Севилья?

– Я, должно быть, неправильно поняла в прошлый раз. Он очень обижен отказом мисс Мэллоу. Собирался исправиться в смысле поведения, образа жизни. Говорит, что ее неопытность и невинность действуют благотворно. Это объясняет его подчеркнуто уважительное отношение к ней. Мне, правда, все еще трудно представить, как там в театре… Но хватит об этом. Он был вполне откровенен и просил уведомить, если будут новости. Так что ты хочешь рассказать?

– Они должны были ехать вместе в Бат.

– И?

– А я получил отставку.

– Так она и тебе отказала? Что ей нужно?

– Я не делал предложения, не представилось случая. Она меня так отчитала, Хетти, и вполне заслуженно. И безнравственный я, и с девицами путаюсь, и пью не в меру…

– Но ты же не пьешь больше бутылки в день. Что касается остального…

– Я завел ее тем, что напустился с упреками, застав Севилью в ее комнате ночью.

– Во сколько ты приехал?

– В полночь.

– Она была с Севильей в полночь?

– Разве он не сказал?

– Он не сказал, что было так поздно.

– Не начинай снова настраивать меня против Севильи. У меня все еще чешутся руки всадить в него пулю. Именно за это она на меня напустилась. Такой благородный и достойный джентльмен…

– Чушь какая-то.

– Мы судим о нем по нашим собственным меркам.

– Я сужу по новой утке, которую он пустил накануне бракосочетания с баронессой. Дэмлер пожал плечами.

– Решил больше не говорить о нем плохо.

– И сам себе противен из-за этого, если я правильно интерпретирую сжатые челюсти.

Он скорбно улыбнулся, затем погрузился в раздумье, глядя в пол.

– Тебе не мешало бы сейчас найти Новую «любовь до конца жизни», – сказала Хетти весело. – Это тебя развлечет.

– Хетти, перестань вредничать. Разве не видишь, что я влюблен?

– Ничто так не помогает излечиться от старой любви, как новая любовь.

– Если не можешь помочь, то хоть помолчи.

– Ладно, Дэмлер, ты превратился в жуткую зануду. Что собираешься делать? Погрузиться в раскаяние и жалеть себя? Записаться в методистскую церковь, забыть о вине, женщинах и песнях?

– Не обязательно зубоскалить на мой счет. Говорить с Пруденс Мэллоу о книгах в ее кабинете мне было интереснее всего остального. Я решил начать новую жизнь.

– Оставляю тебя в покое.

– И тебя тоже перевоспитаю, старая кошка, – сказал Дэмлер вставая. – Хотя, если ты не снимешь свой уродливый тюрбан, не придется опасаться, что мужчины будут тебе особенно докучать. Уродливее ничего быть не может.

– Что касается манер, то их ты менять не собираешься, сразу видно. А именно с этого следовало начинать.

Дэмлер вытянулся в струнку, озорно поблескивая глазами.

– Ваш наипокорнейший слуга, леди Мелвин. – Он торжественно поклонился. – Не откажите в любезности навестить вас завтра.

– Ты дьявол, Дэмлер, и не сможешь исправиться даже под угрозой смерти.

– Как раз это мне грозит, и я исправлюсь. Помахав Хетти рукой, Дэмлер вышел.

Дэмлер начал проводить в жизнь программу перевоплощения: отказался от наиболее легкомысленных друзей работал по полдня, обедал в компании титулованных пожилых вдов и их скучного окружения. Маркиз сознавал, что ему помогает вести размеренный и разумный образ жизни не отсутствие собутыльников и доступных женщин, а отсутствие маленькой леди с васильковыми глазами, взгляд которых умеет проникать глубоко в душу, которые темнеют, когда их хозяйка бывает возмущена, и могут в одно мгновение вернуть радость жизни.

Неделю маркиз держался стойко, но вскоре ему надоело напрасно тратить усилия. Пруденс находилась в Бате. Ей и невдомек, что он изменился и подвергает себя лишениям ради нее. В газетах ведь не сообщалось, что лорд Дэмлер просиживает за рабочим столом по шесть часов в день или обедает с издателем своих книг. Нет, нужно ехать в Бат и, рискуя вызвать неудовольствие, доказать мисс Мэллоу, каким почти праведником он стал. Не преследовать ее, не надоедать, не приводить сомнительных друзей, а появляться в обществе солидных людей и соблюдать осторожность. Может быть, она сейчас ненавидит его, но в глубине души Дэмлер был уверен, что Пруденс его любит. Если бы ей было все равно, она не возмущалась бы его девицами. Ведь ее совершенно не трогали слухи о любовницах других знакомых джентльменов. Раньше и его связи ее не волновали, но теперь… Это был хороший признак.

Лорд Дэмлер решил, что остановится у наследной графини Клефф – в Бате она пользовалась безупречной репутацией, и знакомство с ней было лучшим показателем добропорядочности. Графиня доводилась кузиной его покойной матери, была скучна и чопорна, но абсолютно благопристойна. Если она согласится появиться с ним в публичном месте, это будет! ее максимальным приближением к пути неправедному, она решится на это только в том случае, если ему удастся уверить ее, что он находится на волосок от гибели и обращается к ней как к последней надежде на спасение. Пру назвала его «морально неустойчивым», и, это выражение было употреблено как эвфемизм.[12] Она слишком воспитана, чтобы употребить подобающее слово – мот, развратник или бездельник. Но теперь он изменится. Пруденс пожалеет об этой характеристике. И случится это там же, в Бате. Она увидит, как он общителен, современен, хотя, может быть, иногда позволяет некоторые вольности. Ей самой неплохо бы сбросить свою чопорность.

Пруденс тоже решила, что должна вести себя несколько иначе в угоду своему другу. Так оба они начали выполнять каждый свою программу и делать вид, что они не те, кем являются на самом деле, хотя в действительности каждый вполне устраивал другого в первоначальном виде.

Графиня внимательно осмотрела молодого маркиза, когда он явился засвидетельствовать свое почтение, и прочла ему длинную нотацию по поводу слухов о его поведении. Из лекции Дэмлер заключил, что ей известно очень мало.

Почтенная графиня поражала внушительными размерами, носом, как у попугая, и зычным голосом. Ее дряблые щеки, приобретавшие оранжевый цвет после утреннего макияжа, тряслись от негодования, когда она отчитывала непутевого родственника. Маркиз понял, что выносить эту леди будет нелегко, но решил терпеть, пока не удастся убедить Пруденс, что он не потерян для радостей упорядоченной жизни.

Посердение концерта итальянского певца было первым развлечением курортной жизни. Хорошо, что в зале оказалась Пруденс, можно было смотреть на нее, хотя она делала вид, что его не замечает, поворачивая голову в его сторону каждые две минуты. Так прошла суббота.

На следующее утро Дэмлер был неприятно удивлен, когда его разбудила дебелая хозяйка собственной персоной, одетая в безобразный пеньюар павлиньей расцветки с черной отделкой. Кто бы мог подумать, что «Оплот» скрывает варварский вкус под благопристойной оболочкой? На публике она появлялась не иначе, как в черном.

– Уже десять часов, Аллан, – сказала она.

– Десять часов, – повторил он тупо. – Десять?

Дэмлер подумал, что означает эта цифра, уж не заключен ли в ней магический смысл.

– Служба в церкви начинается в одиннадцать, – проинформировала графиня.

– Служба?! – спросил он в тревоге.

– Служба, – повторила она, нацелив на него свой клюв. – Надеюсь, ты ходишь в церковь по воскресеньям?

– О, да, разумеется, – ответил Дэмлер тихо. Когда графиня вышла, он засунул голову под подушку и захохотал, пока его лакей не вошел узнать, не заболел ли хозяин.

– Подай лучший утренний костюм, Скримптон. Сегодня я иду в церковь.

– Да, Ваша Светлость, – невозмутимо ответил Скримптон.

Без пяти одиннадцать маркиз Дэмлер и графиня Клефф чинно прошествовали через центральный неф церкви в Бате, что вызвало немалое волнение среди прихожан, включая мисс Мэллоу, чье сердце учащенно забилось, а взгляд проводил достопочтенную пару, словно это были тигры или слоны, внезапно появившиеся среди невооруженной толпы. Кларенс тихонько толкнул племянницу в бок и кивком головы дал понять, что события развиваются, как положено, и вот он здесь, ее поклонник, как Кларенс предсказывал. Мать тоже бросила взгляд на Пруденс, но что он выражал, понять было невозможно. Видно было только, что она старается спрятать улыбку.

Снова Пруденс почувствовала, что маркиз подойдет после службы, но теперь его нельзя было обвинить в пустом времяпрепровождении или в ином подобном грехе. Несколько раз он поворачивался в сторону Пруденс и улыбался одной из своих улыбочек, за которой обычно следовало пожатие плечами, но на этот раз в присутствии «Оплота» плечи оставались неподвижными. Подойти к мисс Мэллоу было невозможно из-за толпы желающих приветствовать графиню и познакомиться с ее родственником.

– Подождем, когда рассосется кольцо людей вокруг лорда Дэмлера, и подойдем поздороваться, – предложил Кларенс. Племянница не послушалась. После службы она поспешила с дядей к экипажу, пока никто не обратил внимания на его новый сюртук.

– Ничего. Ему известно, где ты остановилась, я дал адрес еще в Лондоне. Уверен, что непременно явится сегодня же.

Когда лорд Дэмлер не пришел к исходу дня, Кларенс заявил, что маркиз, видимо, ехал всю ночь и теперь отсыпается, не желая показаться на глаза Пруденс с усталым лицом.

– Красивые мужчины не меньше женщин заботятся о своей внешности, – сказал Кларенс. – Завтра придет.

Дэмлер хотел навестить Пруденс в тот самый день, но «Оплот» имела другие планы. Она пригласила главного священника местного аббатства и несколько известных персон на ланч, чтобы представить им лорда Дэмлера, дабы направить его на стезю добродетели. К вечеру ей понадобился маркиз как компаньон для прогулки на природу и посещения вдовствующей семидесятилетней приятельницы. В шесть их ждал обед из жирной баранины. Затем он должен был доставить графиню в церковь на дискуссию о сектантах. К одиннадцати его единственным желанием было добраться до постели, словно он переплыл Атлантический океан туда и обратно.

В понедельник графиня отправилась пить целебную воду, чтобы зарядиться энергией на неделю. Кларенс Элмтри тоже решил посетить бювет. В воскресенье Пруденс лишила его возможности искупаться в лучах ее славы. Теперь он не мог решить, как лучше поступить: приехать раньше и остаться в курзале подольше или прибыть позже и произвести большее впечатление. Наконец, первый вариант был принят, Кларенс выпил два стакана противной сероводородной воды, чтобы поддержать грудную клетку до консультации с Найтоном, которого уже считал своим домашним врачом. Его рецепт был передан кое-кому из знакомых в Бате. Он как раз просвещал некую миссис Планнетт о чудном действии одного средства, когда появились леди Клефф милорд Дэмлер.

Дэмлер сразу заметил Кларенса и его спутников. Он вежливо поклонился, улыбнулся и сел за стол пить воду. Вскоре к графине присоединились несколько приятельниц ее возраста, и Дэмлер вынужден был поддерживать разговор.

Пруденс не заметила приветливой улыбки Дэмлера. Она посочувствовала маркизу, видя его вынужденное занятие, но удивилась, что он не подходит. Спустя полчаса ей удалось убедить Кларенса уйти с галереи и снова посмотреть на ее изображение в витрине. Чтобы выйти, им необходимо было пройти мимо графини и ее компании. Когда они приблизились, Дэмлер поднялся, приветствуя дам. С мистером Элмтри он обменялся рукопожатием. Затем вежливо попросил разрешения представить их кузине. Эта честь была оказана всем троим.

Графиня подняла лорнет и остановила на каждом свой испытующий взгляд, словно имела дело с инопланетянами, и произнесла: «Очаровательны», – обращаясь к миссис Мэллоу и Пруденс. Кларенсу протянула три пальца, которые он поспешил пожать. В этот день она была в хорошем расположении духа.

Так как приглашения присоединиться от леди Клефф не последовало, Кларенс и его спутницы повернулись, чтобы уйти. В это время еще один джентльмен поспешно устремился им навстречу. Приблизительно одних лет с Дэмлером, того же роста, но более худощавый и не такой смуглый. Леди Клефф приветствовала это пополнение ее группы широкой улыбкой.

– А, мистер Спрингер! – сказала она, протягивая все пять пальцев. – Дэмлер, это твой знакомый. Полагаю, отличный компаньон для тебя. Тебе, наверное, очень тоскливо среди нас, стариков.

Два бывших однокашника натянуто обменялись приветствиями, стараясь выразить восторг по поводу неожиданной встречи. Миссис и мисс Мэллоу и мистер Элмтри попрощались и вышли.

– Вижу, что вы спешите выйти отсюда, мистер Спрингер, – сказала графиня лукаво. Не смею задерживать, но вы должны обязательно зайти. Надеюсь, что увижу вас на Пултни-стрит в скором времени.

Спрингер проворно выбежал за удаляющейся компанией, а у Дэмлера появилось еще одно препятствие на пути к завоеванию мисс Мэллоу – соперник, имевший преимущество быть давно знакомым с девушкой и обладавший незапятнанной репутацией.

– Спрингер ухаживает за мисс Мэллоу? – спросил маркиз кузину.

– Да, их часто видят вместе. Обычно провожает ее домой из бювета. Сказать по правде я желаю ему успеха, она производит хорошее впечатление. Совсем не гордячка. Слыхала, что она иногда несколько вольно ведет себя, нет, не развязно, ни в коем случае. С солидным мужем вроде Спрингера она будет желанным украшением нашего общества в Бате.

Последняя фраза повергла Дэмлера в ужас.

– Разве речь уже идет о помолвке? Пруденс – то есть мисс Мэллоу – здесь совсем недавно, еще нет двух недель.

– Это давнее увлечение. Очень романтично, в самом деле. Они дружили много лет в Кенте. Часто бывает, что, когда друзья встречаются при иных обстоятельствах, они становятся больше чем друзьями. Думаю, что она может получить его в мужья, если поведет себя умно.

Мысль об этом браке так испугала Дэмлера, что он решил сбросить маску респектабельности, которую носил уже несколько недель. В тот же вечер он отправился в Лаура-плейс и пригласил Пруденс прокатиться в его карете. Девушка только что встала из-за стола.

– Я занята днем, – сказала она удрученно. – разрешила Спрингеру зайти к нам.

– А, понимаю, – ответил Дэмлер упавшим голосом. – Заняты? Тогда мне лучше уйти.

– О, нет, зачем же. До четырех я не собираюсь выходить из дома. Теперь начало третьего. У нас есть время.

Кларенс согласно кивал головой в одном углу, а миссис Мэллоу бросала на Дэмлера неприязненные взгляды из другой комнаты. Отдельного кабинета, где они могли бы сделать вид, что обсуждают литературу, не было. Ситуация становилась безвыходной.

– Не хотите ли прокатиться? – спросил Дэмлер, понимая, что предложение звучит абсурдно, потому что Пруденс собиралась кататься со Спрингером.

– Да, с удовольствием, – ответила та быстро и пошла надевать шляпку.

Им так много нужно было сказать друг другу, в то же время оба не находили нужных слов. Начали с погоды, поговорили о великолепных пейзажах Бата, даже о своем самочувствии.

Видя, что отпущенное время ускользает, как песок меж пальцев, Дэмлер перешел к делу.

– Вы сердитесь за то, что я приехал в Бат?

– Нет, почему я должна сердиться? Вы вольны ездить, куда считаете нужным. До этого времени вы были в Лондоне?

– Да.

– Как поживает леди Мелвин?

– Отлично. Маррей тоже. Обещал ему узнать, как продвигается ваша книга.

– Я только недавно ему написала.

– Значит, когда я был у него, письмо еще не дошло.

– Нет.

За этим несодержательным разговором прошла четверть часа. Они выехали на Милсом-стрит. Дэмлер предложил прогуляться пешком. Прогулка прошла тоже вяло. Дэмлер начал думать, что Пруденс для него потеряна, но не задавал вопроса, боясь получить утвердительный ответ.

Гуляя, они прошли мимо окон библиотеки. Дэмлер остановился, увидев шарж на Пруденс.

– Вашему дяде понравится. Может быть, расщедрится еще на один шкаф для вашего кабинета.

– Теперь, когда вы одалживаете у меня книги, мне и имеющиеся два нечем заполнить.

– Разве я одалживал книги? – спросил он, надеясь вернуться к шутливому тону прежних встреч.

– А разве нет? И своих десять тысяч. Скряга.

Рядом стояли люди, рассматривая выставленные в окне книги, среди которых были романы мисс Мэллоу. Одна дама, чье внимание было приковано к лорду Дэмлеру, вдруг сообразила, что спутница красивого джентльмена не кто иной, как мисс Мэллоу. Она только что приобрела «Кошку в саду» и, извиняясь, попросила автограф.

– Я читала все ваши книги, мисс Мэллоу, они мне очень нравятся.

– Благодарю вас, вы очень добры, – ответила Пруденс, ставя подпись.

– Не ожидала, что вы приедете работать в Бат. После Лондона он может показаться вам скучным.

– Нет. Мне здесь нравится.

– Слышала, что лорд Дэмлер тоже здесь, но слухи, наверное, не соответствуют истине.

– О, – Пруденс повернулась к Дэмлеру, желая представить его, но тот сделал протестующий жест.

– Конечно, здесь нет ничего, что могло бы его заинтересовать, – продолжала дама разочарованным тоном. – Ни гаремов, ни индийских принцесс. – Она поблагодарила мисс Мэллоу и ушла.

– Так рушатся авторитеты и низвергаются кумиры, – печально заметил Дэмлер.

– Она не узнала вас, потому что вы сняли повязку, – успокоила Пруденс.

– Хотите утешить меня. Но совершенно ясно, что вы меня превзошли.

– Не говорите глупостей.

– Она считает, что хорошо изучила мои вкусы. Гаремы и индианки. Но, как видите, я здесь, в старом скучном Бате.

– Почему же вы здесь, если считаете Бат скучным?

– А вы как думаете? – спросил он и посмотрел на Пруденс так многозначительно, что ей пришлось сделать вид, будто внимательно рассматривает шарж. Он больше ничего не сказал, но предложил руку, чтобы продолжить прогулку.

– Вы остановились у леди Клефф? – спросила Пруденс.

– Да. Она доводится мне кузиной. Очень респектабельной кузиной.

– Ее все боятся в Бате, Надеюсь, вас не очень интересует круг ее знакомых?

– Я от них без ума. Не знаю даже, кто из них интереснее – достопочтенный Томас Тисдейл или тот второй – забыл имя, но он похож на барана, который занимается изучением сектантства. Очень поучительно говорит. Меня поражает, что вы пропустили лекцию о сектантах, мисс Мэллоу. Шотландские сторонники англиканской церкви, знаете ли, не относятся к этим раскольникам так же, как отказники. Они откололись, но по каким-то причинам не входят в группу сектантов. – Вы становитесь очень религиозным.

– В нашей компании не только Святые отцы. Есть также пытливые умы, пытающиеся найти средство от подагры, и джентльмен – или леди с усами, который хочет внести революцию в календарь и осчастливить нас целым месяцем летней погоды. Трех безоблачных дней в июне, которые здесь выпадают на нашу долю, мне недостаточно после тропиков. Я думаю получить членство в группе усача.

– Вы не изменились, – засмеялась Пруденс, – довольная, что Дэмлер снова стал самим собой.

– Нет, изменился. Честное слово, Пруденс. Просто выпускаю пар после долгого пребывания в обществе кузины.

Дэмлер так горячо заверял, что изменился, что Пруденс удивилась.

Они вернулись к экипажу и заняли свои места. Пруденс решила вернуться к вопросу, волновавшему их обоих, – к тому вечеру в Рединге.

– Вы встречались с мистером Севильей в Лондоне? – спросила она, чтобы с чего-то начать разговор.

– Нет. Но он должен был зайти к Хетти. Рассказал ей, что делал вам предложение. Я был несправедлив, – признался нехотя маркиз.

– А ему вы повинились?

– Достаточно, что я признаю вину перед вами. Вел себя плохо и давно хочу извиниться.

– Да, в тот вечер вы вели себя ужасно, – согласилась она. Дэмлер не ответил, но еще тверже решил исправиться.

Пруденс считала, что сейчас как раз настал удобный случай объяснить его поведение. Но Дэмлер не сказал ничего, хотя она молчала целую минуту, ожидая, что он заговорит.

– О, это сэр Генри Миллар, – сказала Пруденс, кивнув проходившему знакомому. – Он приехал в Бат, чтобы снять и обставить дом для своей любовницы, актрисы из Ковент-Гарден. Вы, несомненно, знаете ее – ее называют Ивонной Дюпуш, хотя на самом деле она из Корнуолла. Сейчас ее здесь нет.

Дэмлер так вошел в новую роль, что разозлился.

– Мне не нравится, что вы так открыто говорите о подобных вещах, Пруденс. Молодая леди не должна обсуждать с джентльменами такие темы.

Пруденс онемела от изумления, потом с горечью сказала:

– Меня с детства учили, что леопард не меняет своих пятен, Дэмлер. Теперь скажите, вы ведь повидали весь мир, это изречение не верно, или вы представляете исключение из правил? Раньше вы не проявляли такой щепетильности в выборе тем для беседы с леди.

– Пожалуйста, не напоминайте мне о прошлом. Разве не видите, как я стараюсь исправить…

– Исправить поведение или темы разговора?

– И то, и другое.

– Но нам, писателям, чего только не приходится испытывать на себе, как говорит ваша приятельница Джерси-молчунья. А вы, если не ошибаюсь, всегда презирали лицемерие. Признайтесь, вам скучно в Бате и хочется скорее вернуться в Лондон к любовнице?

– Я от нее избавился.

– Устроила вам сцену?

Пруденс видела, что он еле сдерживается, но не сдавала позиций.

– Нет. Напротив, была вполне довольна покровительством одного барона, когда я уезжал.

– Хотелось бы знать, на случай, если придется об этом писать, какова процедура избавления от наложницы. Приходится выплачивать компенсацию? Алименты? Или просто перепродается тому, кто больше даст?

– Пруденс!

– Или оплата сдельная – столько-то в день или ночь?

– Вам не может понадобиться такая информация для работы, если только вы не переменили стиля.

– Кто знает? Севилья предлагал всего лишь стать женой, но вдруг мне захочется сыграть роль любовницы?

– Ничего смешного в этом не вижу, Пруденс, – остановил ее Дэмлер раздраженно.

– Я только предположила, – ответила Пруденс, довольная эффектом розыгрыша.

– Давайте прекратим этот разговор.

– У меня сложилось впечатление, что вы высоко цените древнейшую профессию. Но, видимо, произошла ошибка. Вы как-то сказали, что это лучше, чем сварливые жены.

– Вы еще не жена.

– И не собираюсь ею стать в ближайшем будущем, – парировала Пруденс. Ей было досадно, что он не поддержал шутку, но Дэмлер, казалось, испытал облегчение, услышав, что Пруденс не строит матримониальных планов.

– Кузина говорит, что вы часто видитесь со Спрингером, – Дэмлер постарался придать безразличие голосу.

– Да, мы вспомнили старую дружбу. Видимся почти каждый день. По-моему, пора возвращаться. Который час?

– Половина после десятой главы, – ответил он, не взглянув на часы.

Пруденс, казалось, не поняла.

– А по Гринвичу?

– Половина четвертого. Я отвезу вас домой. Дэмлер попросил разрешения привезти к ним графиню Клефф на следующий день, Пруденс разрешила.

Пруденс осталась недовольна прогулкой.

Маркиз намекнул, что приехал ради нее, но не спешил сказать больше. Что у него на уме? В нем появилась непонятная скованность, это интриговало. Но с этим она справится.