Небо цвета Измены (СИ)

глава 38

В голове всё плывёт, я полностью захвачена страстью, руки зарываются в шевелюру моего Аполлона и в нетерпении пробегают по его спине. Под пальцами гладкая влажная кожа с рельефными буграми мышц, щёки и подбородок щекочет его шелковистая борода, умеренное давление на мою грудь и звуки шумного дыхания будоражат кровь. Боже… Разум покидает меня, оставляя место лишь инстинктам, я не могу этому противостоять, я вся горю и в первые секунды даже не понимаю, что произошло, почему вдруг в мои глаза так ярко светит солнце.

- Ты не должна была этого делать, - он падает прямо на землю голым торсом и, отвернувшись от меня, рычит в примятую траву. – Зачем ты поддаёшься? Маш, ты реально меня с ума сводишь, ещё чуть-чуть, и я бы разорвал тебя прямо здесь на травке.

Я молчу, глаза закрыты, пытаюсь вернуться в реальность, но до сих пор ноги дрожат и в животе каменным комом стонет неудовлетворённость. Глубокие вдохи и выдохи помогают. Я начинаю чувствовать под спиной какую-то колючку, и этот дискомфорт помогает быстрее собраться.

- Я ни в чём не виновата, - произношу упрямо, пытаясь ладонями остудить разгорячённое лицо. – Ты сам это начал.

- Но я же не думал, что ты подыграешь, я вообще был готов, что меня пошлют куда подальше, а ты…

- То есть ты сейчас обвиняешь девушку в том, что она тебя раздразнила? – офигеваю я от такой наглости. – Зачем тогда целоваться полез, посидели бы просто рядышком, - во мне начинает закипать возмущение.

- Ладно, не бухти, подожди пару минут, я сейчас.

Гар срывается с места и быстро снова идёт к воде. Он ныряет, но уже не плывёт куда-то вдаль, а просто охлаждает разбушевавшуюся кровь. Сейчас я ему завидую ещё больше, вот бы тоже в воду, но здравая мысль своевременно стучит в голову: «если я сейчас разденусь перед ним до нижнего белья, то неизве6стно чем закончится наше купание».

Вдоволь нанырявшись, этот человек-гора выходит на берег. Он поднимает с земли свои брюки и заходит чуть глубже в высокую траву. Переодевается. Сегодня я увижу его полностью обнажённым. Предвкушение разливается тягучим мёдом внизу живота.

- Я готов, - возвращается от ко мне, засовывает ноги в кеды, а футболку одевать не торопится. – Пойдём.

Я киваю, конечно пойдём. Что нам здесь ещё делать? На реку посмотрели, можно в деревню возвращаться.

- Ты обиделась? - оборачивается он и заглядывает прямо в глаза.

- Нет, чего мне обижаться, - пробубнила я, отводя в сторону ногой длинную крапивину.

Трава высокая, Гар впереди прокладывает дорожку, я следом.

- Может я резко, ты не обижайся, просто трудно в запале себя сдерживать, прости, если обидел.

Надо же, думает о том, что наговорил, извиняется, культурный. Некстати вспоминаю Эда, он бы так никогда не сделал, скорее бы надулся, как индюк, и ждал, когда я первая к нему обращусь.

Он всё ещё смотрит на меня, и я натягиваю на лицо дружелюбную улыбку, Гар улыбается мне в ответ, и снова идёт вперёд. Я за ним, высоко подняв руки, чтобы сильно не ожагалиться.

- Ну как тебе наша река, Машенька? А этот охламон уже искупаться успел, вот неугомонный? Не сильно крапивой обожглись, пока к воде ходили?

От бабы Ани сразу куча вопросов, как только мы вошли в калитку.

- Ой, бабушка, зачем же вы его выпустили? Убежит же, - я ринулась к Барсу, увидев его на деревянной лавке возле дома.

- А куды ему бежать, если здесь неплохо кормят, вон, смотри, как жмурится, поймал всё-таки мышь, довольный, хорошего кота привезли, такого грех не оставить.

- Я вообще-то не собиралась его здесь оставлять, - сажусь я рядом с котёнком на лавку, - он с нами обратно поедет, - Барс довольно мурчит и подставляет мне под ладонь то одно, то другое ухо.

Бабушка хитро улыбается. Мы разговариваем про деревню, про детство Игоря. Кстати, так непривычно вместо колоритного «Гар» слышать ласкательное «Игорёша». Но его это не смущает, он активно подкидывает бабушке воспоминания для разговора, а та их с удовольствием смакует, будто по-настоящему погружается в те времена.

- А ведь он совсем не такой был, каким ты его сейчас видишь, и я не про рост, - смеётся старушка. – Длинный, худой, вечно сутулый, а сейчас богатырь прямо, любо-дорого смотреть.

Худым я Гара вообще не представляю, такую гору мышц нужно постараться вырастить, неужели он такой целеустремлённый.

- Да, было время, - поддерживает бабушку внук, - а сейчас вон что могу, - он подхватывает охающую бабушку и поднимает выше головы.

- Поставь на землю, стервец, кому говорю, аж голова кругом пошла.

Мы все вместе смеёмся, а возле забора останавливается крупных размеров женщина, видимо соседка, разглядывает нас и кидает едкую фразу.

- Здравствуй, Анна Михална! Внучок твой, смотрю, новую невесту нашёл, с прежней-то не прижился что ли? Эх молодые, всё у них ветер в голове, вот в наше время отношения ценились, и невестами никто не бросался. В церкви обвенчают и до самой смерти рядом, а тут…

- Иди куда шла, Семёновна, нече свой нос в чужие дела совать, - грубо отрезала ей баба Аня.

Соседка ехидно усмехнулась и пошла своей дорогой, а след после её слов остался. Сразу так тоскливо и неудобно сделалось, словно я здесь чужая, словно не своё место заняла.

- Не слушай её, пустобрёхая она, всем гадости говорит, тем и живёт, а саму ни дочь, ни сын не навещают, вот и пухнет от зависти. Всё хорошо будет. Былое проходит, настоящим жить надо, а не за прошлое держаться. Пути Господа нашего неисповедимы, кто ж знал, что всё так получится.

Старушка глубоко вздыхает, я поднимаю глаза на Гара и вижу его внимательный взгляд.

- Хочешь расскажу, как дело было?