Нечаянная радость

Глава 10

На следующее утро Тейлор подвез Риа на работу и зашел с ней в ее офис. Едва закрыв за собой дверь, он заключил жену в объятия и поцеловал.

— На вкус ты гораздо приятнее яичницы с беконом. Думаю, с сегодняшнего дня я буду есть на завтрак исключительно тебя.

Колени Риа ослабли, точно так, как они слабели этой ночью, когда Тейлор целовал подколенные ямочки.

— Спасибо, что подвез.

— Всегда к вашим услугам. — Тейлор положил руку на ее спину.

— В котором часу заедешь за мной?

— В половине шестого.

— Я буду готова.

— Гм-м-м, я тоже. — Двусмысленность фразы была более чем очевидной, но чтобы закрепить ее, Тейлор еще раз поцеловал жену. Собравшись уходить, Маккензи с порога еще раз мельком взглянул на нее. — Риа? Ты что, плачешь?

— Плачу? Нет, разумеется. Не говори глупости.

— Мне показалось, у тебя слезы на глазах.

— Это из-за солнца глаза слезятся.

Риа подошла к окну и поправила шторы, чтобы солнечные лучи не падали так прямо. Тейлор взял Риа за плечи и повернул к себе.

— Ты уверена, что все в порядке? Утром ты была совсем уж какая-то притихшая.

— Ты не давал мне особой возможности говорить: мы только и делали, что целовались после пробуждения.

Тейлор многозначительно усмехнулся.

— Лучшего времяпрепровождения с утра я не представляю. — Он чувственно погладил губы Риа большим пальцем. Риа отвела лицо. Тейлор опустил руку. — Ну хорошо, давай поговорим.

Что-то в движениях Тейлора, засунувшего большие пальцы рук в кармашки жилета и принявшего какой-то высокомерный вид, заставило Риа прикусить губу. Он был раздосадован тем, что она не ответила на его заигрывания и ласки. А она что, дрессированная кошка?

— Не говори со мной таким снисходительным тоном, Тейлор.

— Сказать по правде, я уж и не знаю, каким тоном мне с тобой говорить. Мы только что провели вместе замечательнейшую ночь. Она должна войти в анналы эротики, если таковые существуют. Утром я чувствовал себя так, словно покорил Эверест; а ты скуксилась, как царевна Несмеяна. Что с тобой? Неужели ты не счастлива? Ничто тебя не радует.

— Да, когда мы в постели — это бесподобно.

— Так в чем проблема?

— Мы не можем прожить в постели всю жизнь, Тейлор.

— Я бы не возражал. — Он вновь усмехнулся и подмигнул ей, но, увидев растущее раздражение Риа, моментально посерьезнел. — Прости. Я не собирался острить.

— Нет, собирался. И все время только и делаешь, что остришь. И брак наш не более чем шутка.

— Так почему же ты не улыбаешься?

— Почему ты мне не позвонил? — резко спросила Риа.

— Гм-м-м. Когда не позвонил? О чем ты?

— После сочельника.

— Сочельника? — эхом отозвался ошеломленный Тейлор.

— Да, сочельника. Помнишь?

— А-а-а, помню. Это было бесподобно.

— Бесподобно сексуально.

— Не говори так. Там все было бесподобно. Много чего замечательного было, прежде чем мы оказались на твоей кушетке.

— Так почему же ты не попросил меня повторить то же самое?

Тейлор отвернулся и уставился в окно. Риа была подавлена: она поставила мужа в неловкое положение. Тейлор, не хочет говорить на эту тему, так что же? Она будет умницей и оставит его в покое. Но не смогла. Точно это был больной зуб, который постоянно хочется трогать языком. Чем сейчас Риа и занималась.

— Ты забыл обо мне, как только все закончилось?

Тейлор обернулся.

— Нет, черт возьми, нет. Я думал о тебе. Только о тебе и думал недели напролет.

Почувствовав чрезвычайное облегчение, Риа опустилась на ручку стоявшего рядом кресла.

— Насколько мне известно, все это время мой телефон был исправен, — мягко заметила она.

Губы Тейлора тронула улыбка.

— Хотел позвонить тебе, Риа. Разумеется, хотел, но… не мог себя заставить.

— Почему?

— По одной причине: я стеснялся. — От удивления Риа открыла рот. — Да, стеснялся.

— Но ты же говорил, что у тебя до меня была масса коротких романов.

Тейлор запустил руки в волосы.

— Были. Хотя не так уж и много. Но сейчас я несколько отличаюсь от себя пятнадцатилетней давности. — Тейлор посмотрел на жену. — У меня были случайные, быстротечные романы, но до самого нашего Рождества ни один из них не захватывал меня так полно. То, что произошло с нами, было каким-то… колдовством… Не могу даже подобрать определения. Я ужасно перепугался. Я не хотел извиняться перед тобой и не мог сказать тебе о своих чувствах, потому что сам не знал, что они означают, а потому счел лучшим выходом — просто игнорировать их.

— Понимаю.

— Нет, думаю, не понимаешь. — Тейлор сел в кресло напротив Риа. — Мое первое впечатление о тебе, что ты недосягаема. Красноречива. Забавна. Казалось, ты все можешь получить в этой жизни, стоит тебе захотеть. В тебе совершенно не было противоречий. Ты добилась феноменальных успехов в своей профессии: У тебя был Гай, хотя тогда я еще не знал, каким ничтожеством является мой соперник. Я представлял себе твоего избранника с лицом Мэла Гибсона, телом Брюса Дженнера и интеллектом Сэма Шепарда. — Риа засмеялась. — Это сейчас все выглядит забавно, а тогда мне казалось, что в твоей жизни нет ни одной щелочки, в которую я мог бы пролезть. Ты не подала ни одного сигнала бедствия. Прошла мимо меня по-настоящему цельной натурой, благополучной леди. И я боялся быть отвергнутым, если позвоню тебе.

Риа впитывала в себя слова Тейлора, но никак не могла понять его до конца, словно в цепи, которую она составляла, не хватало одного звена.

— Тейлор, ты рассердился, когда я впервые сказала тебе о ребенке. Почему?

— Потому что он снова сводил нас вместе. Когда ты первый раз позвонила моей секретарше с просьбой о встрече, я не мог поверить своей удаче. Я сразу же приготовился пригласить тебя на ужин. Несмотря на то, что ты явилась строго деловая и ощетинившаяся как дикобраз.

— Сработал защитный механизм.

— Тогда я об этом не знал. — Тейлор встал и подошел к Риа. Взяв в ладони ее лицо, спросил: — Риа, почему ты не пригласила меня остаться в рождественское утро?

— По той же причине, по которой ты мне не звонил, — хрипло ответила Риа. — Стеснялась, стыдилась себя. У меня никогда еще не было любви на одну ночь. Я знала, что ты постоянно встречаешься с другой женщиной. И помнишь, проснувшись, я увидела, как ты на цыпочках крадешься к выходу. Я решила, что ты получил все, что хотел, и сматываешься, чтобы избавить себя от сцены расставания.

Тейлор наклонился и нежно поцеловал жену.

— Нет, Риа, если бы ты пригласила меня остаться на завтрак, я никогда бы не ушел.

Совершенно сбитая с толку, Риа посмотрела на мужа.

— Честно?

Тейлор кивнул.

— Кажется, мы проморгали уйму полезного времени со своей осмотрительностью, а Тейлор выпрямился и посмотрел на часы. — Кстати, о времени. Через пятнадцать минут у меня заседание городского совета по бюджету.

— Тогда тебе стоит поторопиться. — Риа проводила Тейлора до двери. — Первый день после присяги и тебе нельзя опаздывать.

— Уверена, что все в порядке?

Риа указала пальцем на дверь:

— Марш!

Быстро поцеловав жену, Тейлор поспешил к машине. Закрыв за ним дверь, Риа прислонилась лбом к холодному дереву. По щекам ее текли слезы. Риа нетерпеливо смахнула их.

— Черт! Что это со мной?

Она решительно закатала рукава рубашки и принялась за работу. Но очень скоро поняла, что не может сосредоточиться на разложенных на чертежной доске планах дома. Мысли ее неизменно возвращались к их с Маккензи браку. Тейлор, кажется, считал само собой разумеющимся, что все у них идет по первому классу. Так оно и было. Они совместимы. Сексуальная жизнь — просто фантастика. Так что же ее гнетет?

Риа хотелось, чтобы Тейлор сказал, что любит ее, а он этого не сказал. Так просто.

Может, Тейлор из породы мужчин, неспособных любить?

Но Риа была из породы женщин, для которых любовь — основа отношений в семье.

Лавендеры показали ребенку от которого отказались родители, как волшебное чувство любви может изменить судьбу человека. Поэтому любовь была жизненно важным компонентом ее существования.

И не важно, сколь захватывающими могли быть другие аспекты ее семейной жизни с Тейлором: любовь, самый существенный ингредиент, была опущена. А без основного компонента невозможно приготовить блюдо, каким бы вкусным оно ни казалось по рецепту.

После ужина они сходили в кино. Было уже поздно, и Тейлор ехал медленно. Его фальшивое подпевание звучавшей по радио песенке действовало Риа на нервы. Настроение у нее было словно оставленное сушиться на веревке выстиранное белье, снова намоченное неожиданным ливнем. Весь день она провела в молчаливых дебатах с самой собой на тему, что же ей делать дальше.

Риа пришла к заключению, что ей следует оставить Тейлора, прежде чем желание взаимной любви с его стороны сожрет ее заживо. Чего никак не могла сообразить Риа, так это с чего начать объяснение с мужем.

— Куда ты едешь? — спросила она.

— Ты говорила, что у тебя дома еще остались какие-то вещи, которые ты хотела бы забрать. Думаю, сейчас самое время заехать за ними.

— О-о-о, спасибо.

Я все думал по поводу «твоего дома» и «моего дома». Зачем нам два дома? Ты собиралась делать пристройку к своему дому. Почему бы не конвертировать эти планы и не приспособить их к моему дому? Мы могли бы это сделать, а? Если тебе, конечно, по душе моя идея.

— Получится прекрасный домик, — без энтузиазма согласилась Риа.

— Или мы можем продать оба дома и купить один, побольше. Как ты думаешь?

— Тейлор, я не знаю.

Риа устало высунула руку в открытое окно и подперла ею голову. Она думает, как ей собрать тело и душу, когда она покинет Тейлора, а он рассуждает о каких-то домах! Да она готова в палатке с ним жить, если только Тейлор скажет, что любит ее.

— Ну ладно, подумай над этим.

— Хорошо.

Тейлор снова принялся подпевать радио. Когда же Риа уменьшила громкость, ясно намекая на желание остановить Тейлора, он удивленно спросил:

— Что-нибудь не так?

— Ты не умеешь петь.

— Я не пел, я подпевал.

— Подпевать ты тоже не умеешь.

— Сдаюсь. Так и хмуришься?

— Я не хмурюсь.

— Не надо меня дурить. Ты сходишь с ума, потому что я сегодня не звонил?

— Нет, я и не ждала такого рода постоянной заботы с твоей стороны.

— Почему? Все-таки я твой муж.

У Риа сдавило горло.

— Да, ты мой муж.

— А разве большинство мужей не звонят женам в определенное время дня, чтобы только сказать «Привет!» и спросить, нужно ли по дороге домой прихватить хлеба и молока?

— Это только в кино.

— Прошу прощения. Не звонил и не проверял. Сегодня я был очень занят. Миллион поручений. Дела. Между прочим, я заехал в банк и положил некую сумму на твой счет. У тебя там почти ничего не осталось.

Риа подскочила на сиденье.

— А откуда ты знаешь, сколько денег на моем счете?

— Посмотрел баланс в твоей чековой книжке. Чего ты так разозлилась? Я ведь положил деньги, а не снял.

— Просто я хотела бы, чтобы ты прежде посоветовался со мной.

— Ах, тогда, может быть, лучше сказать тебе, что я оформил страховые полисы на нас двоих персонально, определив друг друга бенефициариями.

Риа молча смотрела на Тейлора. Он все глубже затягивает ее в семейную жизнь, в то время как она пытается сообразить, как безболезненнее расторгнуть их брак.

Прежде чем Риа смогла что-либо сказать, «корвет» на опасной скорости круто вошел в левый поворот. Выпрямившись, Риа увидела огни.

— Боже! Что это?

Крыша дома Риа была украшена рождественскими гирляндами. Парадный вход обрамляли мелкие разноцветные лампочки, в центре двери на крюке болтался святочный венок с ярко-красными бантами.

— Ты что, все еще не сняла с дома рождественское убранство? — поинтересовался Тейлор, заруливая на подъездную дорожку.

— Сам знаешь, что сняла. Что происходит? Кто это сделал?

Риа не стала дожидаться, пока Тейлор откроет ей дверцу, пулей выскочила из машины и побежала по ступенькам вверх. Дверь была даже не заперта. Риа вошла в дом.

Несмотря на теплую весеннюю ночь, в камине пылал огонь. Каминная решетка была украшена елочной гирляндой, а над ней стояли, вытянувшись, словно солдаты в строю, длинные красные свечи. Они горели и наполняли комнату запахом расплавленного воска. Рождественская елка в полном убранстве с подарочными коробками под ней стояла в углу, в котором сходились окна. То была свежесрубленная елка. В комнате стоял едкий хвойный аромат.

Разинув рот, Риа прошептала:

— Я не верю. Кто…

Глаза Риа застыли на шубе из чернобурки, которая, вместо того чтобы пылиться в шкафу, была расстелена на кушетке. — Краска ударила в лицо Риа. Она медленно повернулась. Тейлор стоял в дверях, подпирая плечом косяк. Лицо его было серьезно, но глаза смеялись.

— Во что ты не веришь, — с нежностью произнес он, — так это в то, что я люблю тебя. Я люблю тебя, Риа.

Тейлор тихонько затворил дверь, медленно подошел к жене и обнял ее за талию.

— Ты все это сделал.

— Я же говорил, что весь день был занят.

— Но…

— Почему я просто не сказал сегодня утром, что люблю тебя, когда ты, как тебе казалось, так ловко закидывала удочку? Потому что тогда ты решила бы, что я просто говорю тебе то, что ты хочешь услышать. Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать, решил я, это должно тебя убедить. Кроме того, я очень сентиментален и подумал, что, реконструировав Рождество, наилучшим образом выражу свою любовь. Сказано — сделано, но я молчал, чтобы это стало для тебя сюрпризом.

Риа обняла Тейлора и, повторяя его имя, потянулась, чтобы поцеловать.

— Меня убивало, что я живу с тобой, занимаюсь с тобой любовью и думаю, что эта связь односторонняя. Вчера наша совместная жизнь зашла в тупик, а ты ничего не сказал.

— Я предполагал, что нет никакого тупика.

— Я решила уйти от тебя.

— Вот этого я и боялся. Не того, что должен буду отпустить тебя. Если бы ты устала от наших отношений, мы сначала бы зверски поссорились, потом устроили страшную оргию, потом ты ушла бы в твердой уверенности, что нас связывает только потрясающий секс.

— А это не так?

— Что — потрясающий? Это к слову.

— Нет. — Риа засмеялась, когда Тейлор прижал ее теснее и пощекотал за ухом. — Не связывает ли нас только секс?

— Вряд ли. — Тейлор посмотрел на Риа и погладил ее волосы. — Сначала нас связывал ребенок. Потеря его могла разлучить нас, но этого не случилось. Беда только сделала нас ближе. До тех пор я не представлял себе, до какой степени люблю тебя. Смешно, но именно тогда, когда я не имел возможности спать с тобой, я по-настоящему полюбил тебя и стал думать о тебе как о своей жене.

Тейлор приподнял лицо Риа и нежно поцеловал. Потом, подняв на руки, поцеловал крепко и страстно.

— Я люблю тебя, Риа, — выдохнул он, опуская жену на пол.

— Я тоже люблю тебя. О Боже, как же я тебя люблю! Сердце мое разбилось, когда ты оставил меня в то рождественское утро.

— И у меня разбилось оттого, что я оставил тебя.

— Но теперь я останусь. Мы снова переживем ту ночь.

— На кушетке? На шубе?

— Голые. На тебе ничего не будет, кроме отблесков огня и мечтательного выражения лица.

— А ты будешь горячим и твердым.

— Ты — мягкой и влажной.

Тейлор положил руки на грудь Риа, потом поласкал ее губами через ткань блузки. Издав томный вздох, Риа всем телом прижалась к мужу.

— Гм-м-м, дорогая, — сказал Тейлор. — Но прежде чем мы этим займемся, мне не хотелось бы, чтобы ты пропустила самое интересное.

— Я бы тоже не хотела, — призналась Риа, растирая пальцами твердый бугорок под нагрудным карманом Тейлора.

— А ты будешь хорошо себя вести?

— А зачем?

Тейлор кивнул на дальний угол. Повернувшись, Риа хлопнула в ладоши и рассмеялась от удовольствия.

— О-о-о! Как же я этого не заметила? Самым волшебным из рождественских атрибутов была сценка со Святым семейством: деревянные овчарня под соломенной крышей, манекены, одетые в костюмы той эпохи, представлявшие всех действующих лиц, — Марию, Иосифа, пастухов и волхвов, три овцы в натуральную величину и даже ясли с куклой, изображавшей младенца Иисуса.

Кукла была как живая. Она двигалась. Очарованная Риа увидела, как кукла открыла рот и издала крик, принадлежавший, несомненно, человеческому существу, никак не похожему на что-то божественное. Это был громкий, здоровый вопль, требующий немедленного вознаграждения.

— В переводе, полагаю, это означает: «Я ждала достаточно долго. Накормите меня», — прокомментировал стоявший за спиной Риа Тейлор.

Он легонько подтолкнул жену вперед. Риа вошла за ограду и склонилась к яслям, над которыми молотили воздух крошечные красные кулачки.

Пеленки были развернуты, и Риа увидела, что младенец — девочка.

Тейлор прочистил горло и извинился за это единственное небольшое несоответствие.

— Я, разумеется, прошелся по всем роддомам в округе, но выбор был весьма ограничен: всех мальчиков разобрали. — Тейлор сунул одну руку под ягодицы, другую — под головку ребенка и извлек его из картонных яслей. — Но все равно она, в любом случае понравилась бы мне больше. У нее доминируют исконно американские гены: видишь эти скулы, прямые черные волосы? Она напоминает мне тебя. И к тому же малышка была так одинока — родители от нее отказались.

— На правах мэра я расшевелил кое-какие окружные организации. Они согласились отдать нам девочку на испытательный срок. Согласились даже доставить ее сюда и прониклись таким уважением к моей необычной просьбе, что выделили даже сиделку, которая улизнула отсюда через черный ход, когда мы вошли. Если мы решим, что малышка нам нравится, то завтра можем пойти в суд и оформить все необходимые документы.

Лицо Риа было мокро от слез радости.

— Ты хочешь сказать, что она… она…

— Наша. — Тейлор передал ребенка Риа. — Счастливого Рождества, любимая.