Нечаянная радость

Глава 6

Телефон прозвонил десять раз, прежде чем Риа протянула руку через кровать и сняла трубку.

— Риа, рад, что поймал тебя. Я уже начал волноваться.

— Привет, Тейлор.

— Что происходит?

— Ничего.

— Ты ушла из офиса посреди рабочего дня.

— Как ты узнал, что я здесь?

— Я позвонил тебе на работу, там сказали, что ты ушла и тебя больше не будет. Что случилось?

— Просто не было настроения работать.

— Почему? Риа? Ответь мне. Что-нибудь не так?

— Да нет, ничего. — Риа повесила трубку. Десять минут спустя она услышала, как во двор въехала машина.

Тейлор ворвался в дом и бросился в спальню, выкрикивая имя жены. Он остановился в дверях, опершись рукой о косяк, чтобы отдышаться и прийти в себя. Волосы Тейлор либо сам растрепал руками, либо это за него сделал ветер. Пиджак он либо сбросил по дороге домой, либо оставил в офисе. Риа не видела Маккензи в подобном состоянии с того самого дня, когда потребовала от него оформить их отношения.

— Что случилось? — Тейлор ринулся к кровати и присел на краешек матраца. Глаза его тревожно оглядывали Риа.

— Возможно, ничего, — попыталась улыбнуться Риа, но мужество оставило ее.

— Несколько минут назад было «ничего», теперь — «возможно, ничего». В чем дело? Тебе стало плохо на работе?

Горячие соленые слезы потекли по щекам Риа. Она не могла справиться со своим несчастьем, с их общим несчастьем и уткнулась лицом в подушку.

— У меня начались выделения.

Тейлор замер, как заяц, учуявший охотника. Риа даже не слышала его дыхания.

— Ты позвонила врачу? — спросил он хрипло.

— Сразу же. Он велел мне отправляться домой и лечь в постель. Что я и сделала.

— И все? Это все, что он сказал? А лекарства?

— Тейлор, от этого нет лекарств. Ни одного подтвержденного лекарства.

— Черт возьми, но есть же что-то, что твой доктор может сделать?

— Есть. Он ждет. Ждет, как и я, чем все это закончится.

Тейлор вскочил. Риа продолжала лежать на боку с закрытыми глазами, опасаясь, что малейшее неверное движение может нарушить какое-то ненадежное космическое равновесие, и она потеряет своего ребенка. Тейлор принялся беспрерывно вышагивать взад-вперед в ногах постели, бросая на Риа беспокойные взгляды.

— Я плохо в этом разбираюсь, — как-то неловко. Признался он, — но что конкретно означают эти выделения?

— Может, ничего: просто кровеносная система сбрасывает излишнее давление. — Риа сделала глубокий вдох. — А может, свидетельство о кровотечении в матке. — Если бы она увидела, как резко побледнел Тейлор, то остановилась бы на этом. — Или же плацента пытается самоотделиться.

Тейлор судорожно сглотнул.

— И пока единственное предписание доктора — оставаться в постели?

— Да, пока не прекратится кровотечение.

— Кровотечение? Мне показалось, ты сказала «выделение»?

Риа повернулась на бок и раздраженно посмотрела на Тейлора.

— Какая разница?

Тейлор снова присел па кровать и примирительно дотронулся до щеки жены.

— Думаю, никакой. Просто «выделение» звучит не так устрашающе.

Нижняя губа Риа задрожала, и в глазах заблестели слезы.

— Тейлор, я боюсь.

— Боже, я тоже. Я тоже. — Тейлор неловко обнял жену и прижал ее голову к своему плечу. — Но я уверен: все будет хорошо. Это часто бывает? Ведь правда? Это довольно частое явление. Теперь, когда я столкнулся с этим, мне кажется, у моей мачехи тоже были какие-то сложности с первыми родами, и ничего — родила прекрасного, здорового мальчика. Теперь задает им жару. — Тейлор натянуто хихикнул.

— Доктор уверял меня, что это распространенное явление, — слабым голосом произнесла Риа. — Если не станет хуже, нет причин для особой тревоги.

— Вот видишь? — Тейлор ласково смахнул слезы со щек Риа. — Просто малыш спрашивает о гонораре, который намерен получить с нас за свое рождение.

Риа засмеялась, понимая, что он шутит, чтобы подбодрить ее, и надеялась своим принужденным смехом помочь Тейлору не слишком упасть духом. Тем не менее ни один из них не мог быть спокоен, пока Риа и ребенок не будут вне опасности.

— Тебе что-нибудь приготовить? Ты обедала?

— Нет, — покачала головой Риа, — но я и не хочу.

— Давай я помогу тебе раздеться.

Костюм Риа был безнадежно измят, но она даже не заметила этого.

— Я не стала раздеваться. Доктор приказал мне немедленно лечь в постель, я и легла.

Тейлор помог жене снять костюм. Оставшись в нижнем белье, Риа попросила прощения и удалилась в ванную. Пока она за закрытой дверью занималась собой, Тейлор мелкими шажками продолжал медленно ходить по ворсистому ковру. Риа вышла в легком хлопчатобумажном халатике, она была бледна и дрожала. Глаза ее утратили свой ярко-зеленый цвет и поблекли до холодно-серой пепельности. Под нижней губой образовался кровоподтек, похоже, что Риа кусала ее.

— Идет? — Риа кивнула. — Не лучше?

— Не хуже.

— Ложись опять.

Тейлор помог жене лечь. Ее черные волосы веером рассыпались вокруг головы, подобно большой Чернильной кляксе на подушке. Риа закрыла глаза. Тушь на них расплылась и размазалась. Губы покрылись пятнами и распухли. Но для Тейлора Риа еще никогда не была такой прекрасной.

— Больно?

Риа медленно открыла глаза.

— Да нет, не очень. Какие-то спазмы. — Тейлор машинально кивнул. Риа улыбнулась и дернула его за руку. — С чем ты соглашаешься своим кивком? У тебя же никогда не было спазмов.

— И слава Богу. — Он криво усмехнулся. — А аспирин не помогает?

— Лучше не принимать никаких лекарств, не посоветовавшись с врачом.

— А так ты, в порядке? Я имею в виду, не считая спазмов?

— Да, вполне. Теперь ты можешь вернуться на работу. Если будет нужно, я позвоню.

Тейлор грозно сдвинул брови.

— Не делай из меня идиота.

— Но, Тейлор, здесь ничего…

— Я остаюсь.

Риа втайне очень обрадовалась его решению. Нелегко было выносить это тяжелое испытание один на один с собой, вне зависимости, от того, чем все кичится. Риа казалось, что отпусти Тейлор ее руку, и она куда-нибудь улетит.

— Я все же хочу, чтобы ты что-нибудь съела, — заявил через минуту Тейлор. — Ты вся совершенно скрюченная.

Риа понимала, что Тейлору необходимо быть нужным, чем-то занять себя, и потому послала его за сыром, крекерами и фруктовым соком.

— Тейлор?

— Что?

Он сидел на краю постели, уставившись в окно. Тени становились все длиннее. Солнце уплывало за горизонт.

— О чем ты думаешь?

— О том, что это самый долгий из прожитых мною дней. — Он погладил щеку жены. — Знаю, что для тебя он был еще длиннее.

Риа надавала Тейлору дюжину поручений по дому. В какой-то момент он понял, что эти ненужные поручения были способом заставить его немного отвлечься.

В конце концов по молчаливому согласию они решили оставить эти бессмысленные занятия. Ни беспорядочные требования Риа, ни настойчивая исполнительность и заботливость Тейлора не могли отвлечь их от мысли о ребенке, чья жизнь висела сейчас на волоске. Они часто и подолгу молчали, но это было молчание взаимопонимания. Оно выражало их тревогу и страх лучше всяких слов.

— Когда бы мы ни говорили о малыше, — медленно произнесла Риа, — мы говорили о здоровом ребенке.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Как ты будешь относиться к ребенку, если он не будет таким уж здоровым? Если… если он родится с недостатками, как ты будешь к нему относиться?

Тейлор не ответил, а лишь посмотрел на жену тяжелым, непонимающим взглядом.

— Это естественный инстинкт тела, — нервно продолжила Риа, — пытаться отторгнуть что-то, что имеет дефекты. Иногда выкидыши рассматриваются как благо.

Прошло немало времени, прежде чем Тейлор ответил. И в ответе его звучала явная злость.

— Как ты можешь задавать мне подобные вопросы? Ты действительно считаешь меня таким поверхностным? Мы не очень-то хорошо знали друг друга, когда поженились, то за это время, я думаю, ты имела возможность узнать меня лучше. Глаза Риа наполнились слезами раскаяния.

— Прости, Тейлор, ты прав. Я действительно узнала тебя лучше и не должна была спрашивать.

Слезы Риа растопили его гнев. Тейлор осторожно положил руки на живот жены, защищая его большими ладонями и крепкими пальцами.

— Я люблю малыша. Я хочу его. Что бы ни случилось.

Риа отвернулась не потому, что не хотела, чтобы Тейлор видел ее слезы, а потому, что не могла вынести слез в его глазах.

— Кажется, тебе следует отвезти меня в больницу.

Стоя в дверном проеме ванной, Риа, казалось, вот-вот упадет в обморок. Ее била дрожь.

Тейлор не стал терять времени на ненужные вопросы. Он уже дважды выносил из ванной корзину для бумаг. У супругов больше не было секретов друг от друга. Тейлор позвонил врачу и предупредил его, что они выезжают, после чего вернулся к Риа.

Взяв жену на руки, он понес ее к выходу.

— Больно?

— Не очень.

Риа лгала: ей было очень больно. Губы ее побелели. Тейлор уложил жену на переднее сиденье и, нарушая все ограничения скорости, игнорируя государственные и городские дорожные знаки, помчался в больницу. Предупрежденные врачом медсестры уже дожидались с креслом-каталкой у входа. Когда Тейлор усадил Риа в кресло, она схватила его за руку и прижала ее к щеке.

— Прости. Прости меня.

Озабоченные медсестры не дали Тейлору времени ответить, а, мгновенно развернув кресло, быстро покатили его к автоматическим стеклянным дверям. В коридоре перед смотровым кабинетом Тейлор беспокойно ерзал на неудобном пластиковом стуле. Отхлебывал горький кофе из автомата. Вышагивал. Метался. Молился. Через несколько минут, которые показались Тейлору вечностью, из смотровой вышел врач и обменялся с Тейлором рукопожатием.

— Здравствуйте, мистер Маккензи. Я узнал вас по фотографиям в газетах.

— Как Риа?

— Боюсь, она потеряла ребенка.

Тейлор прислонился к стене. Ему казалось, он готов услышать подобное, но вышло, что нет.

Чувство потери было невыносимым. Тейлор ощутил, как огромный стальной кулак ухватил его за кишки и дернул, после чего в животе образовалась зияющая дыра — черная и пустая.

Голова Тейлора стала отклоняться назад, пока не уперлась в холодный кафель стены. Закрыв глаза и стиснув зубы, он сжал кулаки.

— Почему?

Вопрос задавался Всевышнему, но ответил на него доктор:

— Без сомнений, не было ничего, что миссис Маккензи не сделала бы или сделала не так. Просто один из непредсказуемых вывертов природы.

— Благо… — горько усмехнулся Тейлор, вспомнив слова Риа.

— Знаю, что трудно с этим согласиться.

— Да, доктор, чертовски трудно, — глубоко выдохнул Тейлор. — Как Риа?

Врач пессимистически покачал головой.

— Естественно, она чрезвычайно расстроена. Я отправил ее наверх.

— Наверх? — первое, что пришло Тейлору в голову, были слова «психиатрическое отделение». Неужели Риа тронулась рассудком?

— Да. Обычно женский организм сам освобождается от остатков плода, но в данном случае я намерен провести процедуры «Ди» и «Си». — Доктор объяснил Тейлору суть медицинских терминов. — Миссис Маккензи сможет вернуться домой утром, день или два она будет испытывать некоторое недомогание, но пусть ее это не беспокоит. Только не следует поднимать ничего тяжелого. Разумеется, прежде всего мы беспокоимся о ее эмоциональном состоянии. Эмоциональная стабилизация займет гораздо больше времени, чем физическое исцеление, и очень большая ответственность при этом ложится на вас, мистер Маккензи.

Прошло несколько часов, прежде чем Риа перевели в отдельную палату, и Тейлор смог увидеть жену. Перед этим он позвонил своей секретарше и распорядился отменить все встречи, назначенные на следующий день — на пятницу. Он вернется на работу не раньше понедельника. После этого он позвонил Делии Стар.

— Сегодня вечером у Риа случился выкидыш, — услышав в трубке ответ и представившись, без предисловий сообщил Маккензи.

— Мне очень жаль, — после ошеломленной паузы пробормотала корреспондентка.

— Уберите любой намек на ребенка из этого проклятого воскресного репортажа.

— Слишком поздно, Тейлор.

— Черт побери…

— Я уже передала материал редакторам номера. У меня его нет.

— Так верните. Я не допущу, чтобы Риа, открыв газету, прочла в ней о своем ребенке, которого уже не будет. Мне плевать, как вы это сделаете, но вы сделаете.

— Сделаю все, что в моих силах. Зная, каким влиянием пользуется в газете мисс Стар, можно было считать, что все упоминания о ребенке будут изъяты из статьи, прежде чем та попадет в печать.

Тейлор также переговорил с главным врачом больницы и предупредил его, что никакие сведения о его жене не должны просочиться в средства массовой информации. Мэр Маккензи сейчас должен быть в центре внимания прессы. Но в этот момент Тейлор не хотел бы прочесть ни одного упоминания о себе на первой полосе газеты.

В палате, где лежала Риа, царил полумрак, окна были зашторены. Горел лишь небольшой ночник. Тейлору показалось, что Риа спит, но, тихонько подкравшись к постели, он обнаружил, что глаза ее открыты. Неподвижная, она застывшим взглядом уставилась в потолок. Правая рука, худая и бледная, безвольно лежала на животе, казавшемся до неприличия впалым.

Риа повернула голову, но ничего не сказала. В голову Тейлора не приходило ни одного слова, которое не прозвучало бы банально. Неужели трагедия автоматически превращает людей, обычно владеющих нормальным языком, в роботов, запрограммированных на произнесение только тривиальных фраз? Тейлор лишь смог выдавить:

— Как ты себя чувствуешь?

— Пусто.

Отсутствие интонаций в голосе Риа встревожило Тейлора. Эмоции улетучились из ее речи так же, как исчезли улыбка и мимика с ее лица. Тейлор поднял руку жены и крепко сжал ее, но Риа, казалось, даже не заметила этого. Она не ответила на пожатие.

— Каждую неделю я часами занималась в оздоровительном центре, желая сохранить живот плоским. — Риа невесело рассмеялась. — Мама всегда говорила: «Будь осторожна в своих желаниях».

Тейлор увидел, как из уголков глаз Риа покатились слезы, теряющиеся в ее темных волосах.

— Тебе больно?

— Нет. Доктор распорядился сделать укол, чтобы я лучше заснула. Потому я такая одуревшая.

— Оставайся одуревшей. Врач сказал, тебе надо много отдыхать.

— Еще он сказал, что нет причин не иметь другого… другого… — Риа задохнулась и не смогла закончить.

Тейлор склонился над женой, опершись о спинку кровати, и крепче сжал ее руку.

— Не надо, Риа. Не надо плакать. Поспи.

— Я не могу не думать о ребенке. — Голос Риа звенел. — Его больше нет. Он не существует.

— Тш-ш-ш. — Тейлор поцеловал закрывшиеся глаза жены, из которых продолжали литься слезы. Тейлор придвинул к кровати стул, сел и не шевельнулся до той поры, пока успокоительное не начала действовать, погрузив Риа в глубокий сон.

Тейлор покинул Риа лишь перед восходом солнца. Он зашел в комнату медсестер и проинструктировал их относительно того, что его жена должна получать все необходимое. После этого Маккензи отправился домой, где принял душ, побрился и наскоро приготовил яичницу-глазунью, которую с жадностью проглотил, поскольку со вчерашнего ленча не имел и крошки во рту. Подкрепившись несколькими чашками обжигающе-горячего черного кофе, Тейлор вернулся в больницу, захватив с собой вещи для Риа.

Задержавшись у киоска в вестибюле, он купил жене цветы. Тейлору хотелось купить розы, но в киоске были только красные, неприятно напомнившие ему цвет крови. Тейлор отверг также розовые гвоздики, которые дарят матерям новорожденных девочек, и остановил свой выбор на желтых маргаритках, смотревшихся, по его мнению, по крайней мере более весело. Выйдя из лифта, Маккензи увидел в конце коридора лечащего врача Риа.

— Я только что осмотрел вашу жену. Физически она вполне в норме, но находится в состоянии сильнейшей депрессии. Чем скорее она сможет вернуться к повседневным заботам, тем лучше. Я рекомендовал ей показаться через шесть недель.

Доктор зашагал по коридору. Тейлору хотелось схватить его за развевающиеся полы белого халата и задать тысячу вопросов, но еще больше ему хотелось видеть Риа.

С чемоданом жены в одной руке и букетом в другой Маккензи вошел в палату. Риа помешивала в тарелке комковатую серую овсяную кашу, которую только очень голодный человек мог признать за еду.

— Могу приготовить кое-что повкуснее, — предложил Тейлор, кивнув на поднос с завтраком. Он положил цветы рядом с подносом и поставил чемодан на пол. — Ты ведь никогда не пробовала мои великолепные вафли по-бельгийски, а?

Риа слабо улыбнулась:

— Спасибо за цветы. И за одежду.

— Надеюсь, принес все, что нужно. Оттолкнув ненавистный поднос в сторону, Риа спустила ноги с кровати. Тейлор рывком подскочил к ней, чтобы помочь встать.

— Я уже приняла душ, так что буду готова через минуту.

Тейлор намек понял: его не приглашали помочь одеться.

— Я пока займусь документами на выписку, — сообщил он, пятясь к двери.

— Я уже все подписала.

— Тогда оплачу счет.

— Оплачено. Я позаботилась и об этом. Тейлор раздраженно поджал губы.

— Сегодня утром ты была очень занятой леди.

— Прости меня, пожалуйста, — холодно заметила Риа, — но я хотела бы одеться и побыстрее убраться отсюда.

Через несколько минут Риа вышла из палаты. Губная помада кричаще-ярко выглядела на ее бледном лице. Больничное кресло на колесиках, казалось, вот-вот расплавится от испепеляющего взгляда, которым посмотрела на него Риа.

— Я в состоянии идти самостоятельно.

— Это их правила — не мои. — За креслом стояла не медсестра, а Тейлор. И именно он резким кивком головы приказал Риа сесть в кресло. Терпение Тейлора было на пределе.

Уже в машине Риа сказала:

— Можешь ехать ко мне домой. За своими вещами я заеду позже. — Тейлор умышленно пропустил нужный поворот. — Ты слышал, что я сказала?

— Слышал, но не слушаю. Риа резко отвернулась.

— Поступай как знаешь. Так даже лучше: мне как раз нужно забрать свою машину. Сделаю все в один прием.

Тейлор включил радио погромче и, фальшивя, принялся подпевать звучащей из динамиков песенке.

Остановив машину, Тейлор попытался опередить Риа, открыть дверцу с ее стороны и помочь выйти из автомобиля, но она, казалось, решила все делать сама и игнорировала любые проявления посторонней помощи. Войдя в дом, Риа прямиком направилась к стенному шкафу в спальне, сняла несколько вешалок с платьями и бросила их на кровать. Как только она попыталась уложить первое сложенное платье в чемодан, Тейлор шагнул к жене и вырвал платье у нее из рук.

— Да что, черт возьми, с тобой происходит? Что ты делаешь?

— Отдай платье. Я укладываю вещи.

— Зачем?

— Я возвращаюсь домой.

— Последние несколько недель твой дом был здесь.

— Тому была причина. Теперь эта причина завернута в пластиковый мешок и лежит в мусорном баке на заднем дворе больницы.

Как только эти слова слетели с ее губ, Риа зажала рот руками и рухнула на постель.

— О Боже! — простонала она. Несколько минут Риа сидела, раскачиваясь взад-вперед, и причитала. Потом отняла руки от лица и посмотрела на Тейлора.

— Прости. То, что я сказала, ужасно. — Она несколько раз судорожно вздохнула и нервно вытерла руки о блузку. — Тейлор, ты был прекрасен во всем. Вчера. Этой ночью. Утром. Очень мило с твоей стороны, что ты принес цветы. — Риа бросила взгляд на успевшие подвянуть маргаритки, которые она небрежно швырнула на кровать, войдя в комнату. — Я благодарна тебе за все проявленное тобой внимание и терпение, Тейлор. Но… но основной причины, по которой мы заключили брак, больше не существует. — Риа сморгнула слезы. — Доктор сказал, что я должна как можно быстрее вернуться к своим повседневным заботам. В сложившихся обстоятельствах это означает…

Риа подняла глаза и поразилась тому, что разговаривает с пустой комнатой.

Тейлору иногда приходилось выпивать за ленчем по служебной необходимости (предлагая клиенту или же по приглашению клиента), но он никогда не пил раньше десяти утра. Поэтому, когда первый глоток шотландского виски обжег ему желудок, Тейлор задохнулся и заморгал глазами, на которых выступили слезы. Но чтобы доказать себе, что может, Тейлор, прежде чем выйти во внутренний дворик, осушил стакан до дна.

Внутренний дворик, к которому успела приложить руку Риа, как и все в доме, выглядел словно лицо после пластической операции. По всему дворику были расставлены корзины и горшки с распустившимися цветами. Тейлор и прежде разводил цветы в своем патио, но уже к середине лета они либо коричневели от недостатка влаги, либо желтели от чрезмерной поливки, либо разрастались в беспорядочные заросли, поскольку Тейлор забывал их вовремя подрезать. В этом году цветы были по-домашнему прекрасны и ухожены, являя типичный пример улучшений, которые привнесла в дом Риа. И она вовсе не стала менять все и вся как попало, подобно придурочной хозяйке в комедии Нейла Саймона. Риа всегда спрашивала разрешения Тейлора, прежде чем передвинуть даже стул на несколько сантиметров.

Перемены, вносимые Риа, могли быть открытыми и заметными, например, появление над камином ее любимой литографии работы Эрте, а могли выражаться простыми нюансами типа свежих цветов на обеденном столе. Все перемены реально улучшали обстановку в доме и не были продиктованы снобистским желанием пустить пыль в глаза. Теперь Тейлор не мог ходить по своему великолепному дому, не замечая на каждом шагу следов деятельности Риа.

Черт, пусть это и избитый штамп, но теплом своих рук Риа действительно создала домашний очаг. Высокооплачиваемый дизайнер сделал эффектный дом. Теперь это был эффектный и уютный дом. Риа добавила в него то, чего не мог сделать дизайнер, — теплоту. Она вдохнула жизнь в каждую комнату. Стала сердцем дома.

Тейлор уже привык к ночным рубашкам Риа, висевшим на крючке на двери ванной комнаты. Он даже грешил тем, что всякий раз, заходя в ванную, трогал рубашки Риа или, поднеся их к лицу, вдыхал аромат ее тела, подобно наркоману, в течение дня периодически нюхающему кокаин.

Он не возражал против того, что ее станок для бритья лежал рядом с его станком. Тейлор находил это очень милым, забавным, с привкусом шарма.

— Черт! — Тейлор коротко выругался и сунул кулаки в карманы. В досаде он пнул ногой горшок с алой геранью. Чем в самом деле он занимается, размышляя о станках и шарме? Идиотизм!

И все же Тейлор не мог удержаться от мыслей о туалетном столике Риа. Он был уставлен шеренгой дезодорантов, делавших ненужной ароматизацию воздуха в комнате. Многочисленные стеклянные баночки интриговали Тейлора. В тюбиках с серебряными крышечками содержалась губная помада всех мыслимых оттенков. Как-то Тейлор провел целый вечер, исследуя этот особый мир, дотошно выпытывая у Риа назначение того или иного средства, нюхая, растирая кремы между пальцами и вспоминая моменты, в которые он обонял тот или иной запах или же ощущал вкус той или иной эмульсии где-нибудь на теле Риа. Она же была очаровательно женственна. И Тейлору так не хватало ее.

— Понимаешь? — прорычал Тейлор покалеченной герани. — Я буду скучать по ней.

Маккензи никогда не страдал от отсутствия женского общества, но это было совсем не то, что он чувствовал, приходя домой и всякий раз встречая там одну и ту же женщину. Это расслабляло лучше всякого свидания. Разговор велся совершенно естественно, и не надо было притворяться, в чем Тейлору прежде постоянно приходилось практиковаться.

Когда они с Риа выходили в свет, Тейлору не надо было следить за тем, чтобы его спутница была одета согласно случаю, потому что Риа всегда соответствовала. Она никогда не ошибалась и не оступалась. Риа всегда знала, что сказать в любом обществе.

Опустившись в шезлонг, Тейлор козырьком приложил ладонь над глазами, созерцая горизонт. Как же убедить Риа остаться? Тейлор справедливо полагал, что сделать это надо не только для себя, но и в интересах самой Риа. Он станет за ней ухаживать. Черт возьми, она была такой бледной и изможденной, когда покидала больницу. Она измотана не только физически. Опустела ее душа.

Да, Риа должна вернуться к повседневным заботам, но если только Тейлор знает свою жену, а он чувствовал, что узнал ее достаточно хорошо, то Риа доведет себя до того, что свалится от истощения. Она, вероятно, винит себя за выкидыш, вспоминает какие-то детские грехи, за которые теперь расплачивается; убеждает себя, что выкидыш — ее расплата за прошлое.

— Нет, будь я проклят, но не допущу, чтобы дошло до этого.

Тейлор покинул патио и заметался по дому, На полпути к спальне он одернул себя. Это был неверный подход. Умный мужчина не станет предъявлять ультиматум Риа Лавендер. Стоит только заговорить повелительным тоном, и он никогда больше не увидит Риа. С другой стороны, если он скажет, что хочет ухаживать за ней до полного ее выздоровления, Риа может возмутить его жалость. Так что же это должно быть?

Твердость и сочувствие. Вот, нашел, это сработает.

Тейлор остановился на пороге спальни. Риа уже упаковала один чемодан и теперь укладывала второй. Тейлор почувствовал, как виски бушует у него в животе, что твой Атлантический океан в шторм.

Маккензи не хотел сразу выкладывать свой козырь, но если другое не поможет, придется прибегнуть и к нему.

Риа обернулась на звук его шагов и приняла блеск в его глазах за гнев. Она не винила Тейлора, особенно после тех ужасных вещей, что успела наговорить. Он будет рад ее скорейшему отъезду.

— Дай мне еще минутку-другую. Я только заберу косметику из ванной и буду совсем готова.

— Мне кажется, тебе не следует уезжать.

Бросив в чемодан кружевную рубашку, Риа обернулась:

— Что?

— Ты слышала, что я сказал.

— Почему же?

— Доктор сказал, что тебе необходим хороший отдых, по крайней мере в эти выходные.

— Отлежусь дома.

— Но сможешь ли ты оставаться в постели? Да.

— Гм-м-м.

— Смогу!

— Риа, я прожил с тобой несколько недель. Пока в кухонной раковине оставался хоть один невымытый стакан, ты не садилась к телевизору.

Риа избегала смотреть на Тейлора, отчасти потому, что чувствовала себя виноватой, отчасти потому, что он был опасно хорош собой. Бессонная ночь только подчеркнула мужественность его лица. Усталость шла Тейлору. Тени под глазами лишь усилили их голубизну.

На Тейлоре была узкая спортивная рубашка, замечательно облегавшая мощный торс. Потертые джинсы в обтяжку сидели как влитые. Было непонятно, каким способом можно достичь такой гармонии формы и содержания.

Болезненная опустошенность только возросла при мысли, что в ее жизни больше не будет Тейлора. Ей будет не хватать его юмора. И его страсти.

— Обещаю, что буду отдыхать, — пробормотала Риа, смутившись.

— Ты должна правильно питаться. А ты не будешь, если я тебя не заставлю.

— Откуда ты знаешь?

— Видел твою тарелку с овсянкой сегодня утром.

— Это был просто ужас. Ты сам не стал бы ее есть.

— А мне и не предписано.

— Я сама могу приготовить правильно сбалансированную еду.

— Не сомневаюсь. Но ты не должна стоять у плиты и уж точно не должна ездить по магазинам.

— Тейлор, с голоду я не умру. Ты говоришь со мной как с калекой. Я прекрасно прожила почти тридцать лет и без тебя.

Тейлору нечего было ответить, и Риа это знала.

— А что ты собираешься сказать родителям? — сменил тему Маккензи.

— О-о-о, — торжествующая улыбка сошла с лица Риа. — Я совсем об этом забыла.

— В таком случае хорошо, что я напомнил. Они ведь приезжают в воскресенье познакомиться со мной, так?

— Я позвоню им и отговорю под каким-нибудь предлогом.

— Не в твоем характере отменять столь важные встречи. Родители заподозрят неладное и все равно приедут выяснить, что случилось. А когда они приедут и узнают…

— Ну хорошо. — Риа опустилась на постель. Плечи ее уныло поникли — упаковка вещей измотала ее. Доктор оказался прав. У Риа не было сил подняться. Для их восстановления требовалось время, особенно если учесть ее душевное состояние. — Кажется, я могу остаться до воскресного вечера, пока мама с папой не уедут. Я позже придумаю, что им сказать о нас.

— Вообще-то, — Тейлор сел на кровать рядом с ней, — полагаю, ты могла бы остаться… на какое-то время.

— Неопределенное?

— Да.

— Зачем?

— По ряду причин, — пожал плечами Тейлор.

— Назови хоть одну.

— Просто ты прижилась здесь, — коротко сказал Тейлор.

— И что скажут люди, если я съеду прямо сейчас? Ты это имел в виду?

— Нет, Риа.

— Рассказывай! — Риа вскочила на ноги. — Теперь я поняла. Все, что ты тут болтал насчет отдыха, питания, заботы, — все это вранье. Ты просто не хочешь, чтобы твои избиратели знали, что от тебя ушла жена.

— Ты знаешь, что это не так.

— А если они еще и узнают, что я потеряла ребенка, ты будешь выглядеть совсем уж отвратительно, так? И они будут не в особом восторге, когда ты примешь присягу в качестве мэра.

— Моя должность не имеет никакого отношения к причине, по которой я не хочу, чтобы ты уходила.

— В таком случае причина в дармовом сексе.

— Что? — зарычал Тейлор. Терпение его лопнуло.

— Конечно. К чему тратить деньги на Лизу и ей подобных, если можно иметь дома бесплатные удовольствия?

— Никогда не предполагал в тебе такого трезвомыслия.

— До сегодняшнего дня его и не было. Но к твоему сведению, на шесть недель я освобождена от супружеских обязанностей.

Ругательства, потоком которых разразился Тейлор, были настолько красочными, яркими и грубыми, что Риа вздрогнула.

— Ты что, считаешь меня пещерным человеком? Так ты полагаешь, это мной движет? Секс? Ха! Не переоценивай себя. Да у меня этого добра и до сочельника было навалом, бесплатно. И это была не первая «проходная» ночь, чтобы ты знала. — Маккензи надменно вздернул подбородок. И даже не самая лучшая.

Его слова ударили Риа, словно она получила пощечину. Но чтобы скрыть от Тейлора, как больно он ее ранил, Риа спросила:

— Тогда почему же ты хочешь сохранить наш брак?

— Чтобы не повредить своей репутации, — резко ответил Тейлор. — Останься до моего официального вступления в должность. Потом, если хочешь, уходи, я не буду пытаться остановить тебя. Полагаю, ты мне все-таки обязана.

Сила и непокорность покинули Риа с той же быстротой, с какой появились: она снова опустилась на постель и взглянула на открытый чемодан, наполненный нижним бельем. Риа вспомнила одну довольно пикантную шутку, которой Тейлор комментировал каждый из этих нарядов.

Риа могла перенести любую боль, но не такую. Их брак оказался фикцией. За эти несколько недель Маккензи не полюбил ее, как полюбила его Риа. Он был добр, весел и заботлив только из-за ребенка. Он был нежен с ней только потому, что она была матерью его ребенка. Привязанность Тейлора не относилась лично к Риа.

И они просто очень подходили друг другу в постели.

Маккензи признал и узаконил ее ребенка, женившись на Риа, о чем она его и просила. Но Тейлор не ограничился просто благородным поступком: он заставил Риа полюбить его.

И было бы неблагородно с ее стороны покинуть Тейлора в беде. Его карьера зависела от публичного имиджа. Риа втянула Тейлора в этот брак, стараясь сделать это как можно естественнее. Теперь необходимо освободить его от себя таким же образом.

Но сможет ли она изображать из себя любящую Жену? Когда Тейлор поймет, что она не притворяется? Сколько еще осталось до присяги? Несколько недель? Месяц?

Риа показалось, что она сможет прожить с Тейлором этот срок. Но решающим фактором, однако, стала мысль, что она действительно не в состоянии оставить Тейлора.

— Хорошо, Тейлор. Я останусь.