Нечестивые клятвы

Глава 12

Чарли

Внезапно я проснулась, подскочив от ощущения прохладного ночного воздуха, хлынувшего мне в лицо. Я лежала на заднем сиденье машины, а Элио стоял у открытой двери.

— Ты проснулась. Пошли.

Предыдущие часы пронеслись перед глазами. Остановка для перерыва и исчезновение Люси. Появление из тени Ренато, словно жнеца, пришедшего забрать мою душу. Поездка в машине, где он держал меня так крепко, что я потратила последние силы, пытаясь сдвинуть его с места. Он не сдвинулся ни на дюйм.

Я заснула? Что ж, у человеческого организма есть пределы, мне ли не знать об этом. Теперь, когда нас поймали, произошел странный выброс адреналина. Худшее уже случилось. Больше не было необходимости бодрствовать.

В темноте Casa Nera выглядел еще более жутким. Элио взял на руки спящую Люси и проводил нас внутрь. Вооруженные люди прогуливались по территории. Они наблюдали за нами с подъездной дорожки, их глаза с любопытством следили за тем, как мы заходим внутрь. Я огляделась, гадая, в последний ли раз вижу дом снаружи. Ренато нигде не было видно.

Если это был всего лишь кошмар, я бы очень хотела проснуться прямо сейчас.

Внутри Элио молча провел нас по лабиринту коридоров, оформленных в темных тонах и напоминающих старинный дом XVII века. Мы поднялись по впечатляющей лестнице, обрамленной витражными окнами, которые заливали нас рубиново-красным светом, пока мы шли. Лестница уходила вверх, но Элио ступил на площадку первого этажа и направился по коридору. Он остановился перед массивной дверью в самом конце.

— Сегодня вы можете переночевать здесь. Экономка Кармелла поможет устроиться.

Устроиться? Что ж, по крайней мере, мы не будем спать в подвальной темнице.

Он открыл огромную дверь, без особых усилий пронося мою сестру внутрь, даже не задев прядь ее волос за внушительную дверную раму из дерева.

— Ты тоже здесь живешь? — поинтересовалась я, следуя за ними внутрь.

Элио коротко кивнул.

— В этом комплексе уже несколько десятилетий проживает семья Де Санктис

Семья. Мой мозг зацепился за это слово.

Элио заметил мою реакцию.

— Это то, кем скоро станете вы с сестрой. Семьей.

— Да, точно. Чтобы стать семьей, нужно нечто большее, чем бумажка и приставленный к голове пистолет. — пробормотала я, подходя к огромному окну из свинцового стекла и глядя на темный лес за особняком.

— La famiglia prima di tutto. Семья превыше всего. Это девиз, под которым живет Ренато.

— Разве не он убил собственного отца? Во всяком случае, так гласят слухи.

Я обхватила себя руками.

Элио пожал плечами.

— Семья — это больше, чем имя. Советую не оказываться на его плохой стороне.

— У него есть хорошая сторона?

Элио остановился по пути к двери и оглянулся на меня.

— Тот факт, что ты стоишь здесь, служит доказательством этого.

— Что это значит?

Я скрестила руки, готовясь к спору с тем, кто, как я была почти уверена, не имел права причинить мне вред, в отличие от его босса. Эмоции бурлили в моей груди, и им нужен был выход.

Элио ненадолго замолчал.

— Ты хочешь умереть?

Его вопрос сбил меня с толку, и я насмешливо хмыкнула.

— Разве кто-то отвечает «да» на такой вопрос?

— Ты будешь удивлена. Тебя помиловал самый безжалостный человек, которого я когда-либо знал. Ты должна быть благодарна за это.

— Помиловал? Стать племенной кобылой монстра — это помилование? У вас какие-то очень хреновые принципы.

Он кивнул.

— Может, и так, но знаешь что? Теперь ты живешь в нашем мире. Тебе нужно скорректировать свои представления о правильном и неправильном. О добре и зле. Я знаю Рена с детства, и он всегда был щепетильным, безжалостным, хитрым и холодным. Это… — Элио замолчал, его низкий голос намекал на его собственное замешательство.

— Что «это»? — надавила я. Было невыносимо не знать, что он собирался сказать.

— Это другое. Ты — исключение.

Элио казался таким же озадаченным, как и я, словно не мог поверить в собственные слова. Его безжалостный, печально известный своей беспощадностью босс нарушил свои правила ради меня. Элио окинул меня пристальным взглядом, пытаясь понять, что именно заставило его босса пощадить меня. Он явно ничего не понял, поскольку пожал плечами и повернулся к двери.

— Но почему? Почему я?

Я шагнула вперед, слова вырвались из меня. Внезапно мне нужно было узнать ответ на этот вопрос больше, чем дышать.

Элио открыл тяжелую дверь и взглянул на меня через плечо.

— Спроси его сама.

Утром, я проснулась в шесть, как обычно. Люси по-прежнему тихонько похрапывала рядом со мной. Я уставилась в замысловато украшенный потолок, пытаясь вспомнить, где нахожусь.

Точно.

Замок дьявола в центре долбаного Нью-Джерси.

Мне нужна жена и мать для моих детей. Ты станешь и той, и другой.

Я подавила желание повернуться на другой бок и попытаться заснуть снова, спрятавшись в сновидениях. Мне нужно было выяснить, в чем конкретно заключалась сделка, прежде чем Люси проснется и взбесится. Моя сестра обычно спала допоздна, а, учитывая, как она пропускала свой обычный график ночь за ночью — из-за убийства Мигеля и того, что ее чем-то накачали, — я готова была поспорить, что сегодня она будет спать еще дольше обычного.

Я встала с кровати, быстро оделась и на цыпочках вышла из комнаты. Дверь была не заперта. Ренато доверял своей охране. Как только зашла за угол, я увидела почему. В коридоре стояли двое мужчин в черных костюмах. Их взгляды упали на меня, как только я появилась.

— Доброе утро, мисс Берк. Вам что-нибудь нужно?

Я на секунду задумалась.

— Кофе.

— Я провожу Вас на кухню. Кстати, меня зовут Сонни.

— Чарли, — пробормотала я в ответ, глядя на другого охранника, который, похоже, остался присматривать за Люси.

— Не беспокойтесь о Винни. Его работа — обеспечивать безопасность Вашей сестры. Приятно познакомиться. Добро пожаловать в Casa Nera.

Обеспечивать безопасность моей сестры. Безопасность? Неужели Сонни действительно не знал, что мы оказались здесь против воли? Похоже, он этого не понимал, поскольку бодро шагал по коридору, ведя меня за углы, которые выглядели одинаково. Он был очень бодр, что казалось грубым, учитывая, что я все еще наполовину ожидала, что Ренато передумает и все равно убьет нас.

Когда мы поднялись на второй этаж, Сонни объяснил планировку дома, а затем провел меня на кухню. Она сразу же стала моим любимым местом. Здесь было уютно и по-домашнему обжито. Стены цвета теплой охры были выложены терракотовой плиткой, а белый каррарский мрамор украшал длинные стойки и островок. Повсюду были расставлены горшки с растениями и травами, а также бутылочки с различными маслами, в воздухе витал слабый запах лимонов. Над островком висели сковородки, любовно начищенные и ухоженные. Кто-то проводил здесь много времени и гордился этим. Этот кто-то стоял у раковины, когда я вошла.

— Кармелла, это Чарли. Женщина босса.

Значит, у Сонни сложилось впечатление, что я хочу выйти замуж за его деспотичного босса?

— Ты же знаешь, что у меня не было выбора, верно? То есть мы все будем стоять здесь и делать вид, что это повод для радости, а не начало пожизненного тюремного заключения?

За моим резким заявлением последовала тишина. Сонни перевел взгляд с меня на пожилую женщину у раковины — экономку Кармеллу. Молчание затянулось на долгий миг, прежде чем он снова заговорил.

— Боссу придется повозиться с Вами. Но не волнуйтесь, он привык иметь дело с трудными женщинами.

С этими словами Сонни выдвинул стул и сел как раз вовремя, чтобы Кармелла протянула ему тарелку с жирной, маслянистой выпечкой.

Я схватила ее за руку, когда она проходила мимо меня.

— Мы с сестрой находимся здесь против нашей воли. Вы поможете нам?

Она повернулась, окинув меня критическим взглядом.

— Я прослежу, чтобы вас хорошо кормили.

— Это не та помощь, о которой я говорю.

— Но это единственная помощь, которую ты получишь от меня, ragazza¹¹. Я не иду против Ренато, и не поддерживаю никого, кто это делает. — сказала она и отошла, по ее лицу было видно, как она страдает от необходимости общаться со мной.

Итак, похоже что, если я и рассчитывала на помощь, то зря. Ренато явно знал, как окружить себя людьми, такими же безумными, как и он сам.

Кармелла поставила передо мной тарелку с той же выпечкой, которой угостила Сонни. Как только до меня донесся запах шоколада и масла, мой желудок громко заурчал. Я задумалась о целесообразности отказа от еды в знак протеста. Мои мысли явно отразились у меня на лице.

Кармелла вскинула голову.

— Почему женщины в наши дни никогда не хотят есть? — пробормотала она.

В животе снова заурчало.

Решив, что с таким же успехом я могу съесть эту чертову штуку — учитывая, что накануне вечером на приеме я почти ничего не ела, и мне понадобятся силы, чтобы пережить все это, — я выдвинула стул и села, откусив от пирожного. Оно было еще теплым и таяло на языке.

Сонни усмехнулся.

— Худоба — в моде, Карм, ты что, не слышала?

— В журналах — возможно, но не в реальной жизни и не с мужчинами. — безапелляционно ответила она.

Жаль, что я никогда не была так уверена в мужчинах. Другой пол оставался для меня загадкой большую часть времени.

— Может быть, не все женщины так уж заботятся о том, чего хотят мужчины. — продолжил Сонни, удивив меня, когда бросил взгляд в мою сторону. — Шарлотта — медсестра, верно? Насколько я слышал, она предана своей работе.

Я ошеломленно уставилась на них с набитым ртом, когда меня внезапно включили в разговор. Затем кивнула, не в состоянии вдаваться в подробности с едой во рту, но он был достаточно близок к истине. Я была начинающей медсестрой и работала больше, чем кто-либо из моих знакомых. Если это не было самоотверженностью, то, по крайней мере, отчаянием, но не стоило углубляться в это с двумя незнакомцами.

Глаза Кармеллы сузились, и что-то изменилось в ее лице. Плотно сжатые губы слегка разжались, а лоб разгладился. Она слегка кивнула сама себе.

— Va bene¹².

Тихие слова Кармеллы и более мягкий взгляд заставили меня почувствовать, что я только что прошла какой-то тест. Выражение лица экономки сменилось с настороженного презрения на что-то близкое к уважению. Я не знала, как к этому относиться.

— Вкусно, правда? — спросил Сонни, с ухмылкой глядя на моё быстро исчезающее пирожное. Он прикончил свое в три больших укуса и теперь потягивал кофе.

Я неохотно кивнула.

Кармелла поставила передо мной чашку кофе.

— Дай угадаю, ты любишь черный кофе?

Я подняла на неё бровь.

— Только не говорите мне, что Вы какой-то кофейный экстрасенс, который может определить, что нравится человеку, просто взглянув на него.

Она окинула меня пристальным взглядом, и внезапно я пожалела, что вызвала ее пристальное внимание. Я не умылась, и на лице остались следы от вчерашнего макияжа. Мои волосы были спутанными и нечесаными. Глаза слезились. Я была в полном беспорядке.

— Ты выглядишь как человек, у которого нет времени на уход за собой. Как кто-то, кто слишком много работает и выживает на объедках тут и там, а также на большом количестве кофеина для поддержания сил.

Голос Кармеллы сказал мне, что она знала, что была права.

В яблочко.

Сонни фыркнул.

— Прямо как босс после возвращения из Неаполя, да? — обратился он к Кармелле.

Она кивнула.

Ренато когда-то был таким же уставшим и доведенным до крайности, как и я? Я не могла себе этого представить. Мужчина казался слишком собранным. Слишком контролирующим всё и всех вокруг.

— Вы присматриваете за сестрой, не так ли? — продолжил Сонни, снова заставив меня задуматься о том, как много он знал обо мне. — Дети — это тяжело.

— Она не ребенок. Ну, почти нет. Ей девятнадцать.

— Девятнадцать — это когда в чем-то еще ребенок, а в чем-то — уже нет. Вы и сами выглядите ненамного старше, если позволите заметить.

— Мне двадцать шесть, — пробормотала я и сделала глоток кофе.

Этот разговор не добавлял мне хорошего настроения. Обычно я беспокоилась о том, что из-за стрессов и заботы о Люси, я становлюсь изнеможденной и старею раньше времени. Теперь оказалось, что мой образ жизни не так уж старит меня, как я опасалась. Это было странное облегчение. Но почему меня это вообще волновало? День, когда я забеспокоюсь о том, считает ли Ренато Де Санктис, самозваный диктатор моей жизни, меня красивой, будет днем, когда я спрыгну с крыши. Это стало бы явным доказательством того, что меня похитили.

— Buongiorno tutti¹³, - раздался глубокий голос от двери, заставив меня напрячься.

Ренато вошел на кухню, и пройдя за стойку, поцеловал Кармеллу в щеку. Как будто в комнату зашел тигр без признаков дрессировщика или ошейника. Это было чересчур. Его было слишком много.

Пожилая женщина улыбнулась ему, похлопав по руке, и они заговорили по-итальянски. Я воспользовалась возможностью изучить мужчину, держащего меня в плену. В Casa Nera явно был тренажерный зал, потому что он занимался спортом, судя по его одежде и блеску пота на голых руках.

Эти руки были чем-то особенным. Я не могла отвести от них взгляд. Его тело было монументом силы и красоты, скрытым до сих пор под дизайнерскими костюмами. Когда он двигал руками, на них вздувались мышцы. Неудивительно, что он мог швырять меня, как ребенка. По сравнению с его размерами и силой, я практически была им.

— Доброе утро, Шарлотта.

Слова Ренато оторвали меня от осмотра, и я встретилась с его теплыми, темными глазами.

— Почему ты так меня называешь? Я думала, что для тебя я мисс Берк?

Он почти усмехнулся, опершись локтями о стойку и приблизив свое лицо к моему.

— Теперь, когда мы собираемся стать семьей, я бы сказал, что пришло время отбросить формальности.

Я облизнула губы, от разговора у меня пересохло во рту.

— Может, мне нравились формальности.

Ренато небрежно пожал своими широкими плечами.

— Очень жаль. Мне нет. Тебе предстоит узнать, bambina, что правила в этом доме и в этой семье, устанавливаю я. Мое слово — закон, и я здесь — судья, присяжные и палач. Не забывай об этом и веди себя соответственно.

Я кивнула.

— Хорошо, возьму на заметку: не злить диктатора, или он может передумать и хладнокровно убить меня, как чуть не сделал прошлой ночью.

Слова вылетели из меня прежде, чем я успела их остановить.

На кухне на долгую минуту воцарилось молчание. Сонни разрядил напряженную обстановку, хлопнув по столешнице и разразившись искренним смехом.

— Босс, у нас тут живой человек! Уверен, Вам понравится учить свою новую женушку, как нужно вести себя.

Ренато бросил мрачный взгляд на Сонни, который закашлялся и выплюнул свой кофе.

— Без всякого неуважения, конечно, — поспешно добавил он.

От этого поддразнивания к моему лицу прилила кровь. Я встала, громко скрипнув стулом по кафелю. Развернулась и успела сделать всего один шаг, прежде чем голос Ренато обрушился на меня и удержал на месте.

— Я не давал тебе разрешения уйти, Шарлотта, и ты не просила об этом.

Повисла мучительная тишина. Если я уйду сейчас, как планировала, то нарушу прямой приказ Ренато. Он хотел, чтобы я спросила у него разрешения, а я просто не могла заставить себя сделать это. Но я также не хотела устраивать сцену и потом проиграть. Здесь он мог делать со мной все, что ему заблагорассудится, и я была бессильна изменить это. Вероятно, он мог сделать со мной все, что захочет, где угодно, и остаться безнаказанным. Эта мысль заставляла меня чувствовать себя беспомощной и слабой, и я ненавидела это.

— Люси скоро проснется и испугается. Я не хочу, чтобы она была одна, когда придет в себя.

Мой голос был полон гордости, но я не могла заставить себя обернуться и встретиться взглядом с тираном. Кожа между плечами горела, как раз там, куда, по моим представлениям, смотрели глаза Ренато.

— Очень заботливо с твоей стороны. Сонни, останься и допей свой кофе. Я провожу Шарлотту обратно в ее комнату.

Я чуть не передумала и не села снова. После прошлой ночи мне очень не хотелось оставаться наедине с Ренато. Все события запечатлелись в моей памяти, но в то же время они были какими-то туманными. Возможно, все травмы ощущаются подобным образом — а мысль о том, что ты вот-вот умрешь на парковке или выстрелишь в кого-то в упор, определенно квалифицируется как травма.

Я вышла из кухни и быстро зашагала, стараясь опередить Ренато.

Он усмехнулся, когда я сразу повернула не туда.

— Нам сюда, — указал он.

Я остановилась и поплелась назад. Он ждал меня у поворота, который я только что поспешно обогнула. Когда я подошла к нему, он жестом указал на другой коридор, и я двинулась вперед. На этот раз Ренато обхватил мое запястье и рывком притянул к себе, заставляя замедлить шаг.

— Не так быстро. Нет необходимости мчаться наперегонки. Я уверен, что твоя сестра еще немного поспит.

— Что ты и твои приспешники сделали с ней прошлой ночью? — потребовала у него ответ. Я всю ночь беспокоилась о том, чем они накачали Люси, хотя ее жизненные показатели казались стабильными.

— Не больше, чем сделал бы ответственный врач для человека в ее состоянии.

— В её состоянии? — я изогнула бровь, глядя на него.

— Взвинчена… Не мыслит ясно. Ты прекрасно понимаешь, о чем я.

— Конечно, ведь это так неразумно — сходить с ума, когда у тебя на глазах убивают твоего парня, а после угрожают твоей жизни.

Мы стояли нос к носу. Ну, не совсем, так как его нос был намного выше моего. Он смотрел на меня сверху вниз с непонятными эмоциями в глазах. Это было не похоже на меня. Я не бросала вызов авторитетам и не раскачивала лодку. Я никогда не лезла на рожон, но что-то в этом мужчине заставляло меня забыть о женщине, которой я так усердно старалась быть. Разумной, трудолюбивой и незаметной.

Никто и никогда не обращал на меня такого пристального внимания. До Ренато.

Этого опасного убийцы.

На сногсшибательном лице Ренато промелькнула тень веселья.

— Осторожнее, маленькая медсестра. Теперь ты в моем доме, и, как я тебе только что сказал, правила устанавливаю я. Я не потерплю вспышек гнева или обвинений. Ты дала мне слово, и я ожидаю, что ты его сдержишь.

— Или?

Словно кто-то, желающий смерти, завладел моим ртом и теперь руководил шоу. Казалось, мой мозг не мог пересилить ярость и разочарование.

— Или будут последствия.

— Значит, каждый раз, когда я делаю что-то не то или Люси говорит что-то, что тебе не нравится, мы должны бояться, что нас отведут в гараж и пристрелят, как собак?

Вот оно. Главный страх, который нельзя было игнорировать. Как долго топор смерти будет висеть над нашими головами? Я не знала, сколько еще смогу выдержать это.

Ренато долго изучал меня, пробегая взглядом по моему лицу, от пятен старого макияжа до губ, задерживаясь на них, а затем возвращаясь к глазам.

— Ты действительно ничего не боишься, не так ли, Шарлотта?

Я облизала губы, во рту снова стало чертовски сухо. Как этот мужчина заполнял собой все пространство в каждой комнате, в которой находился?

— Неправда. Я боюсь тебя. Я просто хочу знать, чего ожидать. Мне нужно знать.

— Тебе нужно знать, чтобы ты попыталась контролировать это. Тебе нужно как-то управлять ситуацией, чтобы чувствовать себя в безопасности, потому что ты должна быть главной, разве не так?

Слова Ренато скользнули по мне, задевая мои нервы. Мне не нравилось, что он подвергает меня психоанализу. Мне не нравилось, что он видит все уязвимые, незащищенные части меня.

— Что тебе нужно понять, и скоро ты это сделаешь, так это то, что ты больше никогда не будешь отвечать за свою жизнь так, как раньше. Ты никогда не пойдешь куда-то или не сделаешь что-то без правил. Ты больше не будешь той, кто оберегает тебя и твою сестру от улиц. Ты не будешь выплачивать огромные студенческие ссуды и стараться заработать на кусок хлеба. Ты никогда больше не будешь той, на чьи плечи ложатся все тяготы… даже те, о котором ты никогда не просила. Скоро это станет работой твоего мужа. Моей работой.

Его слова камнем опустились во мне, ударяясь о дно моего сердца со странным стуком. Они одновременно разозлили меня и привели в недоумение. Я не знала, что делать с этими обещаниями. Я была современной женщиной. Мне не нужен был муж, который заботился бы обо мне и принимал за меня решения.

Пошел он.

Ренато протянул руку и заправил выбившуюся прядь волос мне за ухо.

— Ты больше не одна, Шарлотта. Ты больше не единственная взрослая в доме. Взрослые теперь здесь, и ты больше никогда не будешь одинока. Пришло время отпустить, bambina. Это нормально — просто перестать волноваться обо всем. Здесь у тебя нет выбора. Ты сдалась мне…всё кончено.

Он резко отпустил мои волосы и взял меня за подбородок, а мой пульс участился, грохоча по венам. Почему я продолжаю бороться против этого опасного человека? Что, черт возьми, со мной было не так? Он мог бы уже убить тебя; есть причина, почему он этого не сделал. Стресс выжег во мне инстинкт самосохранения, и теперь я была просто сумасшедшей, которая не возражала против плавания с акулами или чего-то еще, столь же опасного, например, спора с capo dei capi из Нью-Джерси.

— Я никогда не перестану беспокоиться о Люси, и никогда не позволю тебе принимать все решения, касающиеся нашей жизни без борьбы. — я тихо фыркнула.

Его большой палец провел по моим губам, и мое лицо оказалось в его крепкой хватке. Я не могла отвести взгляд. Я не могла сдвинуться ни на дюйм. Ко мне вернулась прошлая ночь и странное ощущение комфорта, когда я засыпала с его пальцами во рту.

— Знаешь, anima mia, Сонни был прав. Если ты окажешься слишком обременительной, нам придется это исправить.

Его палец снова прошелся по моим губам. Это было приятно, греховно приятно. Меня не касался мужчина, который действительно знал, что делает, дольше, чем я могла вспомнить. Пока этот человек впервые не прикоснулся ко мне в «Ла Леоноре».

Моя личная жизнь была одной из самых скучных и разочаровывающих частей моей жизни. Я уже начала думать, что дело во мне. Я была общим знаменателем во всех свиданиях, на которые я ходила с вполне милыми парнями. Внутри меня было что-то сломано, что нельзя было исправить, а может, это просто не было заложено в моих генах. Меня не бросало в дрожь, когда кто-то писал мне, и я не чувствовала нарастающего волнения при встрече с парнем после разлуки. Я никогда не разваливалась на части в мужских руках и не хотела повторения. За двадцать шесть лет я занималась сексом в общей сложности с тремя мужчинами, и каждый из них был менее запоминающимся, чем предыдущий. Я никогда не приближалась к оргазму ни с одним из них, и в последнее время я почти не утруждала себя мастурбацией.

Может быть, во мне говорила медсестра, но понимание механики стимуляции определенных зон с высокой плотностью нервов и причин, по которым это приносит оргазм, лишало меня всего удовольствия. Либо это, либо налет стыда, покрывавший мою кожу при прикосновении незнакомца. Стыда, привитого мне в Доме Милосердия, слишком густого, чтобы его можно было смыть.

И все же, когда Ренато провел большим пальцем по моим губам, он мог бы с таким же успехом прикоснуться к моему клитору, настолько приятным было это ощущение. Я вспомнила жар внутри меня, когда половина его кулака вторглась в мой рот. Я никогда не была такой мокрой, как в тот момент, когда его пальцы были у меня во рту, контролируя мою способность говорить. Стыд затопил меня при этом воспоминании.

— Ты говоришь мне отпустить всё, что мне больше не придется беспокоиться об оплате счетов. Ты серьезно думаешь, что это успокоит меня? Женщину, которая всю свою жизнь работала, чтобы стать независимой и свободной? Думаешь, я просто ждала, когда появится такой мужчина, как ты, и спасет меня?

— Я уже говорил тебе, Шарлотта, что я не рыцарь на белом коне. Я — злодей в твоей истории, и никто не придет, чтобы освободить тебя из чрева этого зверя. Никто.

Его палец все еще касался моих губ, и я импульсивно открыла рот и впилась в него зубами, размышляя, разумно ли будет укусить его. Сейчас не было перчатки, чтобы остановить меня.

— Я бы не стал, если ты дорожишь возможностью присесть на этой неделе.

От его предупреждения меня обдало жаром. О чем, собственно, он меня предупреждал?

— Я сторонник жесткой дисциплины, — добавил он, и легкая ухмылка изогнула его губы, когда он заметил мое взволнованное выражение. От одной этой мысли внутри меня все затрепетало, и, судя по довольному выражению его надменного лица, он знал это.

— Сопротивляйся сколько хочешь, но мы оба знаем, что это правда. Ты и твоя сестра принадлежите мне, и я могу делать с вами все, что захочу. Я не должен был оставлять вас в живых. Если бы ты понимала, насколько это на меня не похоже, ты бы уже стояла на коленях и открывала этот умный рот для чего-то совершенно другого.

Его большой палец проник глубже между моими зубами, уверенный, что я не пущу кровь.

— В следующий раз, когда я услышу вспышку, подобную сегодняшней, я буду ожидать именно этого. Скоро, по твоему собственному согласию, ты станешь моей женой, и это не будет фиктивный брак. Я хочу от тебя большего.

Я отпустила его палец, молча признавая, что блефую.

— Чего большего? — спросила я шепотом, паника нарастала, когда он наклонился и прижался своим лбом к моему. Я чувствовала его аромат. Кожа, амбра и ветивер, с нотками чистого мужского пота. Мое тело гудело от этого запаха.

Он провел носом по моей щеке. Теперь он даже не удерживал меня на месте — за него это делало мое собственное тело. Я не смогла бы убежать, даже если бы попыталась. Я была очарована. Мозг больше не управлял мной, мною управляло моё тело, и оно хотело прикосновений этого мужчины. Это была отрезвляющая правда, которую я не могла отрицать. Зов доносился изнутри. Кому нужны враги, когда твое собственное тело пылало для твоего похитителя? Стыд за свою реакцию был просто невыносим.

Взгляд Ренато пробежался по моему лицу, похоже, распознав в нём конфликт. Он видел мое сопротивление, но также видел и мое желание. Я ничего не могла скрыть от него. Я никогда не чувствовала себя такой уязвимой. Он слегка улыбнулся, на мгновение став еще привлекательнее, и его губы коснулись моих.

— Всего.

От его шепота меня обдало жаром, и когда он захватил мой рот в горячем поцелуе, скользнув языком между моих губ, я потеряла всякую способность думать.

Для меня поцелуи после свидания были сухими чмоканьями в щеку. Настоящие поцелуи должны были происходить в постели за закрытой дверью, при выключенном свете, после чего следовало принять душ. Смыть свои грехи. Это не было на виду у всех, кто мог пройти мимо, в коридоре, сразу после завтрака. Меня охватил тот же жар, который затуманил мой разум в туалете «Ла Леоноры», и я не могла не растаять. В конце концов, какой смысл бороться с этим? Я дала ему слово, и теперь он мог брать от меня все, что хотел. Я не должна чувствовать себя такой возбужденной из-за этого.

Его губы двигались напротив моих, его язык был горячим, влажным и непристойным в своих неспешных толчках. Он целовал меня так, словно трахал мой рот своим языком. Удовольствие было таким сильным, и абсолютно нечестивым. Идеологические внушения из моей юности прокручивалась в голове по бесконечному кругу. Я снова и снова пыталась избавиться от них, живя своей жизнью, как другие молодые женщины моего возраста, но мне это так и не удалось. Даже те, кто регулярно ходил в церковь, имели счастливые, полноценные добрачные отношения, без стыда и чувства вины, которые преследовали меня. Я завидовала им. Еще один грех в список моих проступков.

Ренато зажал мою нижнюю губу между зубами и прикусил. Я застонала, тепло волнами разливалось по мне. Я покачивалась на его теле. Ничего не могла с собой поделать: инстинкт, который я не могла контролировать, дергал меня за ниточки. Я была потерянной. Бессильной. Вышедшей из-под контроля. Свободной.

Непроизвольный стон вырвался у меня, когда он отстранился, и прохладный воздух коснулся моей разгоряченной кожи. Я чувствовала его самодовольное удовлетворение от того, как я потеряла себя в его прикосновениях. Я была развратной. Я была бесстыдной. Я была чертовски мокрой.

— Кое в чем ты ошибаешься. — выдохнула я, пытаясь ухватиться за остатки достоинства, чтобы держать их перед собой как щит. — Когда все это началось, я не соглашалась выйти за тебя замуж.

— Нет, не соглашалась. Но ты согласилась поклоняться мне. Молиться мне. Выполнять все мои приказы.

Он смахнул выбившуюся прядь волос с моего лба.

На мне все еще был вчерашний макияж, и сегодня утром я не вымыла голову. Я должна была быть эффектным месивом, так почему же он смотрел на меня с таким голодом?

— Думай о себе как о жертвенной невесте для дьявола, если тебе от этого станет легче… Закутанная в белый шелк, пленница в моем королевстве, моя на всю оставшуюся жизнь.

У меня не нашлось ответа на это. Я лишь ошеломленно смотрела на него.

Он запечатлел еще один поцелуй на моих губах, посылая жар по всему телу.

— Ты обещала мне свою душу. Не забывай об этом. Я соглашусь на твою руку и пару наследников. А теперь иди наверх к сестре, пока я не решил затащить тебя в нашу комнату, чтобы начать делать нашего первенца.



Когда я вернулась в коридор возле нашей комнаты, мое лицо горело от жара, а тело было предательски теплым и нуждающимся. До моих ушей донесся громкий треск, как раз в тот момент, когда Винни, охранник за дверью, заговорил в неприметную рацию, прикрепленную к его плечу. Пронзительный крик наполнил воздух, приглушенный тяжелой стеной и толстой дверью, но безошибочно узнаваемый. И я, и Винни повернулись и уставились на деревянную поверхность.

— Думаю, Ваша сестра проснулась. — хмыкнул Винни.

— Думаешь? — пробормотала я, подходя к двери. — Позволь мне успокоить ее.

Я попробовала ручку, но она не поддалась.

— Раньше она не была заперта.

— Это только если вы вместе. Если она сама по себе, босс беспокоится, что ей… будет трудно справиться с новой ситуацией.

Голос Винни был тщательно лишен эмоций.

Я встретилась с ним взглядом. Он неплохо выглядел, и, на мой взгляд, был примерно моего возраста. У него были песочно-светлые волосы и блекло-голубые глаза. Он твердо встретил мой взгляд. Мужчина, который запер девятнадцатилетнюю девушку в комнате, а затем стоял на страже снаружи. Он знал, что мы обе оказались здесь не по своей воле. Как кто-то мог стать таким? Человеком, способным на такую жестокость? Я действительно попала в другой мир, где верх — это низ, а правильное — неправильно.

— Вау, похоже, у босса большой опыт удерживания невинных женщин в заложниках. Слава Богу, у него есть такие хорошие парни, как ты, которые делают за него грязную работу и держат их в узде. — огрызнулась я на Винни и направилась к двери.

— Люси? Это я. — сказала я, постучав в то же время.

— Чарли? — голос Люси звучал надрывно.

Черт. Мне не следовало отправляться на разведку и позволить Люси проснуться одной.

— Впусти меня. — приказала я Винни, и, к моему удивлению, он подчинился без возражений.

Похоже, люди Де Санктиса действительно не знали, что делать с Люси. В конце концов, переутомленные женщины не были их специализацией. Возможно, обычно они их просто убивали. Эта мысль ничуть не утешала.

Внутри комнаты моя сестра сотворила свою магию и полностью разгромила всё вокруг. Люси обладала уникальной квалификацией по части беспорядков, поэтому была в своей стихии. Она поскидывала всё со всех поверхностей и разбила зеркало. Она вытряхнула перья из подушек. Она даже сорвала шторы. Кармелла и Люси однозначно не сразу поладят друг с другом.

Как только она увидела меня, ее глаза наполнились слезами. Наша ссора снова зазвучала в моей голове, разрывая сердце. Неужели она все еще расстроена из-за того, что я ей сказала? Была ли я все еще обижена на ее жестокие слова? Может, немного, но сейчас это не имело значения. Так было с сестрами. Каждое слово могло оставить новый шрам на сердце, но когда вы нуждались друг в друге, никто другой не мог сравниться.

— Чарли! — Люси вскрикнула, переступая через обломки на полу и бросаясь в мои объятия. — Я думала, они что-то с тобой сделали. Я думала, ты умерла.

Я была удивлена ее эмоциями, и мое разбитое сердце согрелось от их проявления. Несмотря на наши различия, мы были сестрами. Мы могли преодолеть все.

— Значит ты решила разозлить их еще больше, став самым надоедливым гостем в доме? — я хотела подразнить её, чтобы разрядить обстановку. Может, я тоже сошла с ума. На данный момент определенно было похоже на то.

— Это не смешно. Где мы? — спросила Люси. Ее глаза внезапно расширились. — Подожди, мы что, обратились к копам? Это конспиративная квартира?

— Не хочу тебя расстраивать, но конспиративные квартиры не похожи на пятизвездочные отели.

Мы оба оглядели разрушенную комнату.

— Это особняк семьи Де Санктис.

Люси побледнела, ее гневный румянец исчез, когда реальность обрушилась на нее.

— Почему?

Вздохнув, я повернулась к постельному белью на полу и начала подбирать его. Я не могла смотреть ей в глаза и рассказывать о нашем затруднительном положении.

— Потому что мы собираемся остаться здесь на некоторое время, пока не уляжется ситуация с копами и…

— Ты сказала, что они убьют нас. Зачем они привезли нас сюда? — Люси оборвала меня.

— Зачем? Тебе так не терпится умереть? — в ответ спросила я, лишь оттягивая неизбежное.

В правде было что-то постыдное, и я никак не могла взять в толк, почему мне было неловко рассказывать сестре об условиях Ренато. Он толком не объяснил, почему он это делает, только сказал, что остановил свой выбор на мне. Он не был похож на романтика, так что, возможно, это как-то связано с копами. Я не могла понять этого даже в своей голове.

— Конечно, нет. Но скажи мне, почему мы здесь?

— Ну, вариантов было не так много, поэтому я выбрала наименее болезненный. Копы не могут заставить родственников давать показания, поэтому мы станем семьей. К следующей неделе я уже буду замужем за одним из Де Санктис, и тогда все это станет лишь далеким, неприятным воспоминанием.

Такое объяснение имело больше смысла, поэтому я решила ограничиться им. Было легче представить, что существует конкретная причина, по которой главный стратег-мафиози выбрал меня в качестве своей невесты. Так я чувствовала себя в большей безопасности — по причинам, в которые не могла углубляться.

В ответ на мой яркий, бодрый тон воцарилась тишина, такая хрупкая и фальшивая, что одно неверное движение разнесло бы ее вдребезги.

— Ты выйдешь замуж за одного из Де Санктис? Замуж?

— Да, замуж.

— За которого из них?

Голос Люси был осторожен. По ее тону я поняла, что она боится моего ответа.

Я просто продолжила смотреть ей в глаза, и она стала качать головой.

— Нет. Ты шутишь?

На моем лице было всё написано.

— Я выйду замуж, и мы оба останемся живы. Это все, что можно сказать по этому поводу, если только у тебя нет машины времени. Помоги мне навести порядок.