Недостаточно хороша

Маньяки и лимоны

Я шла домой, понурив голову, не отрывая взгляда от асфальтированного тротуара в трещинах и буграх, до зуда в костях хотелось поговорить с Аней, спросить ее совета. Я никогда раньше не влюблялась, считала себя слишком приземленной для этого, сейчас это новое чувство мучило неутоленным желанием. Как я буду сидеть рядом с Игорем, вести светский разговор, когда хочется прижаться к его груди, потереться макушкой о подбородок и почувствовать, будто его объятия – лучшее место на земле?

Нельзя дать ему понять о моих чувствах, и в то же время не представляю, как не выдать себя. Больше всего я боялась полной неизвестности его чувств – иногда мне казалось, что он относится ко мне, как к забавному зверьку. Порой я ощущала на себе его внимательный, тяжелый взгляд, и тогда я была уверена, что нравлюсь ему, только не могла понять, как девушка или как человек?

И конечно, даже если мы нравимся друг другу, было бы просто сумасшествием встречаться на глазах у целого потока наших однокурсников. Хотя сейчас я была готова рискнуть, только бы ощутить сладость его поцелуя, только бы Игорь был ко мне неравнодушен.

В общежитие я поднималась совсем обессиленная от внутренней борьбы. Около двери сиротливо лежала плетеная красная авоська, с такими любят ходить бабушки на рынок. Внутри нее лежали ярко-желтые лимоны и коробочка эрл-грэя. Я взяла ее в руки и открыла дверь ключом.

– Аня… – жалобно заныла я вполголоса, так как уже было за полночь. Остальные соседки разъехались по домам, а Аня осталась, так как мы планировали вместе поехать домой в субботу.

Послышались неторопливые шаги. Аня появилась, закутанная в одеяло, с красным носом и глазами, полными слез.

– Что случилось, солнышко? – спросила я ее.

– Да вот, простудилась, температура тридцать восемь и два.

Аня очень любила точные показатели термометра, это я уже поняла за многие годы знакомства.

– Иди ложись, я приготовлю тебе чашку горячего чая. Вот, как раз нашла под дверью свежие лимоны и упаковку твоего любимого эрл грея.

– Что?! – встрепенулась Аня, от удивления уронив одеяло на пол. – Покажи-ка скорее!

Я протянула вперед авоську, как существенное доказательство. Аня брезгливо отмахнулась.

– Не трогай это, Маша. Помнишь экзальтированного поклонника?

– Того, кто назвал тебя богиней?

– Он назначил на сегодня второе свидание, а я отменила из-за болезни. Ну, вечером я еще хорошо себя чувствовала, просто так искала отговорку, а как ты ушла, видно, меня совесть заела, и я заболела по-настоящему.

– Тут еще записка какая-то. – Между лимонами виднелся белый конверт, запечатанный наклейкой в виде малинового сердечка.

Аня села на табуретку в кухне и протянула руку, она вся была похожа на плюшевого мишку в пушистой голубой пижаме. Очень болезненного и непричесанного мишку.

– Желает скорейшего выздоровления и не может дождаться следующей встречи, – вздохнула она. – Все не могу для себя решить, это трогательная забота или уже чуть-чуть попахивает преследованием?

– Погоди, как он узнал, где ты живешь?

– Он еще вчера позвонил в общежитие, представился моим родственником, и там выдали адрес. В нашем университете никак нельзя почувствовать себя в безопасности, скажу я тебе.

– Так и знала, что ты обязательно найдешь себе маньяка! Тебе пока смешно, а вот явится ночью с ножом – будет поздно.

– Я думала, он поймет намек, что я не горю желанием с ним встречаться, хотела деликатно отделаться.

– Маньяков намеки только раззадоривают, – поучительно подняла я палец вверх, точь-в-точь повторяя папин любимый жест.

– Хорошо, в понедельник, как только вернемся, я ему позвоню.

Тут я уже не выдержала, плюхнулась на стул напротив подруги и, наконец, сбросила камень с души:

– Аня, я влюбилась. Только если ты кому-то об этом расскажешь, я тебя убью. Раньше твоего маньяка!

– Машуль, правда? Так это замечательно! В Игоря, да?

Я устало вздохнула и положила голову на сложенные руки.

– Чему тут радоваться? Это же именно то чего я меньше всего хотела. И к тому же он тебе не понравился…

– А он не мне должен нравиться, а тебе. Я просто рада, что ты, наконец, к кому-то неравнодушна, я уже переживала, если честно.

– Аня, ты просто не понимаешь! – Я начала перечислять все причины, по которым от Игоря стоит держаться подальше. Причины, которые лишали меня покоя все это время. Аня только тихо кивала, щуря близорукие, слезящиеся от простуды глаза и давая мне выговориться.

– Маш, ты все усложняешь, – наконец ответила она и вытащила термометр из подмышки. – Тридцать восемь и семь, пойду приму жаропонижающее. В отношениях между полами равноправие еще не наступило. Сиди тихо, не переживай, будь собой. Если ты Игорю нравишься, он рано или поздно пригласит тебя на свидание. Вот тогда буду вместе с тобой ногти грызть, хорошо?

Я опешила. Анино решение проблемы изумило простотой и изяществом. Действительно, я просто привыкла постоянно быть за рулем, самой вести свою жизнь куда надо. Но тут мяч на поле Игоря, мне делать нечего. С поцелуями не полезу, просто посмотрю, как поступит он.

Остаток вечера мы болтали о пустяках – прогноз погоды, события прошлой недели. Я сделала-таки чай с подкинутыми лимонами, мы пришли к выводу, что ее ухажер вряд ли влил какой-либо яд шприцем.

– Скорее это был бы афродизиак, – усмехнулась Аня.

Субботний поезд с гулом катился по рельсам, казалось, что университетские заботы удаляются вместе с километрами. Утром мы нашли под дверью коробку со свежей выпечкой. Анин кавалер звонил раз двадцать, но она не брала трубку. Тяжело давались Ане эти отказы, пока она тянула время и набиралась сил для телефонного разговора. Это понятно, сама в прошлом настрадалась от расставания, но, с другой стороны, я прониклась симпатией к хозяйственно-полезному маньяку, и мне было его немного жаль. Пошел бы уже своей дорогой, искать новую богиню, чем заострять свое внимание на Ане.

Утром Анина температура спустилась до тридцати семи, и, кроме соплей, текущих ручьем, она чувствовала себя вполне живой и предпочитала болеть дома под маминым крылом. Мы планировали встретиться с Наташей в эти выходные, жалко, если не получится.

С Наташей мы были знакомы еще со школы. Когда они вместе с Аней поступали в институт, на два года раньше меня, девочки хотели учиться вместе, но видно, не судьба – Наташа не сумела поступить к нам в Краснодар, а Аня – в университет, куда поступила Наташа. Мы перезванивались почти каждый день, но встречаться удавалось лишь пару раз в месяц.

Поезд приехал в Новороссийск к обеду, папа уже ждал на станции. Аня поехала к себе, а я, посидев немного с семьей, заперлась в комнате с компьютером. Вечеринки – это приятно, но учиться тоже надо.

Через час я раздраженно шипела, как кошка, которой чужак гладит живот. Мой процессор никак не хотел расшифровывать пакет данных. Я пыталась безуспешно вызвонить Максима, но он не брал трубку. Ничего, разберусь как-нибудь сама, а ему надаю по голове, когда встретимся, в отместку за прошлый раз, когда я отколола похожий номер.

Наверное, у меня было помутнение в голове, потому что следующим, кому я позвонила, был Игорь.

– Привет, – сказала я.

– Мария, рад слышать твой голос, – ответил Игорь. – Ты вчера исчезла так быстро, что-то произошло?

– Соседка по комнате заболела, – соврала я. – Я ушла, чтобы помочь ей.

– Аня, да? Она в порядке?

– Уже лучше. Знаешь, я хотела тебя спросить насчет обработки информации…

Он быстро понял суть проблемы, мы поболтали еще немного, обсуждая код. Игорь столкнулся с похожей задачей. Игорь помог привести мысли в порядок, и появилось несколько идей, которые следовало проверить.

– Спасибо, – наконец сказала я ему. – Какие планы на выходные?

– Я поехал навестить маму и брата. Собирались пойти в кино вечером, только брат настаивает пойти на сеанс «Трансформеров», а нас с мамой этот фильм не устраивает.

– Скажи ему, что выбрать фильм надо предоставить маме.

– Неплохая идея. Ну ладно, Мария, целую, счастливо.

Я так и осталась с его виртуальным поцелуем на щеке, сердце билось часто-часто, а в душе ликовала маленькая победа – спокойный разговор, я ничем себя не выдала, никаких эксцессов, теперь увидеть его в понедельник будет чуть легче.

Я писала программу еще пару часов, а потом в комнату застенчиво постучала Ника. Действительно, непорядок, я приехала повидать родных, а из комнаты и носа не показываю.

Ника плюхнулась на кровать с разгону и чуть не ударила меня по ноге. На ней была розовая маечка с глубоким вырезом и лифчик «пуш-ап». С ума сойти, ноябрь на дворе, девочке четырнадцать лет! Я в ее возрасте даже крем для волос еще не использовала, ходила с черными кудряшками на голове. Для меня ее декольте, как красная тряпка для быка.

– Ну что, Ника, решила кем будешь после школы?

– Ой, Маша, как раз об этом хотела с тобой поговорить. Я буду криминалистом! Ты смотрела американский сериал про расследования убийств? О том, как трупы расчленяют. У нас все девчонки в классе боятся и глаза закрывают, а меня это не пугает. Даже привлекает чем-то. Ну, там, разгадывать преступления. В общем, я решила, что буду трупы препарировать.

Мама дорогая, грудь появилась, а мозги запаздывают!

– Ника, препарируют трупы патологоанатомы, это врачебная специализация. Чтобы поступить на медицинский, нужно хорошо учиться.

– А-а-а, я не знала. Думала, такая специальность, криминалист. Тогда мне этого не нужно.

– Честно, я о криминалистах только в американских фильмах и слышала. Есть вообще такая профессия, где ее изучают? Сможешь ли найти работу, как оплачивается?

– Ой, Маш, ты такая скучная и ничего не понимаешь, – я буду самой крутой!

Иногда, мне кажется, нас рожали и воспитывали разные родители. Теперь буду думать дважды, перед тем как задавать вопросы о Никином будущем. Нервы-то не железные. Будем надеяться, что вырастет – поумнеет.

Мама позвала нас пить чай с яблочным пирогом. Я хотела спросить, знает ли она о планах Ники на будущее, но решила пожалеть. Мама выглядела уставшей, осунувшейся. В ней что-то надломилось за годы беспросветной нищеты, и пусть сейчас всего было в достатке, она осталась подавленной и несчастливой. Она так и не вернулась преподавать уроки музыки, проводила дни дома, в собственном коконе, без общения с подругами. Мама убирала, готовила вкусности, целовала нас на ночь, но все на автомате, будто она постоянно думает о чем-то своем, не очень веселом. Я очень рано поняла, что к маме невозможно обратиться со своими проблемами – она только растеряно захлопает ресницами, из глаз ручьем польются слезы, а губы будут шептать, что она виновата перед своими девочками.

Был период, когда я верила, что смогу вылечить ее, если очень постараюсь, – я прилежно убирала свою комнату, хотя терпеть не могу домашнюю работу, училась на «отлично», приносила ей букетик цветов в спальню по утрам. Веселила, обнимала, чуть на стенки не лезла, чтобы вытащить маму из пучины отчаянья. Все напрасно, остался только шрам на сердце, а все усилия пошли прахом. Если быть честной – ей давно пора к психиатру. Я пыталась заикнуться об этом, но это был первый и последний раз, когда отец поднял на меня голос и приказал знать свое место. Теперь я молчу в тряпочку, только Нику иногда становится очень жаль.

Не люблю приезжать домой. После таких выходных нужно три дня отходить во время учебы. Впрочем, от семьи убегать не хочу – совесть заест, к тому же мои настоящие подруги тут.

Вечером мы встретились-таки с Наташей и девочками. Посидели в очень милом кафе, заняли угловой столик с бордовым диванчиком, заказали десерты и поделились новостями. Наташе не повезло с соседкой по комнате. Та, в принципе, девушка неплохая, но приводит парней по ночам, и когда думает, что Наташа спит, втихаря занимается сексом на соседней кровати.

– Ну вот, просыпаюсь я ночью, слышу шорохи. Дать понять, что проснулась, – не хочется – ужасно стыдно, лежать столбом и подслушивать тоже неудобно. Что делать?

– Сказать, чтобы водила их в другое место, – отрезала я. Наташа – божий одуванчик, за свои права в жизни не постоит, ее девиз – пусть мое перейдет.

Девочек насмешил рассказ Ани о ретивом поклоннике, потихоньку каждая рассказала о себе, и теперь они ожидающе смотрели на меня. Я не хотела делиться мыслями об Игоре, слишком неопределенно, слишком личное. Я сама еще не разобралась в своих чувствах. А вот о том, что Максим избегает прикосновений, хотелось выговориться.

– Не делай поспешных выводов, – сказала Таня, та самая, с аккуратными тетрадками. – Ты сама говорила, что ничего о нем не знаешь, вдруг там какая-то темная история в прошлом. Может, его невеста бросила.

– Может, он руки не помыл и стеснялся, – заметила Наташа.

– Может, он влюблен и не хочет выдавать себя, – мечтательно протянула романтичная Аня.

С ними я становлюсь сама собой. Не боюсь сказать лишнего, не стараюсь произвести впечатление, не боюсь, что меня осудят за выбивающиеся за рамки мысли. Просто отдыхаю душой. Иногда мне кажется, что существуют две Маши – университетская, собранная, как солдат, и домашняя, веселая и хаотичная, как весенний ветер. Что бы ни преподнесла мне жизнь, у меня существует надежный тыл, тихая гавань – мои домашние подруги.