Нежное предательство

Глава 10

– Ты отлично поработал с железнодорожной компанией, Ли, – Беннет Джеймс удовлетворен­но посмотрел на молодого человека и пожал ему руку.

– Спасибо, Бен. Садитесь.

Невысокий лысый мужчина неспешно и грузно опустился в кресло, обитое кожей, стоящее напро­тив стола Ли. Хотя Бен занимался адвокатской практикой на двадцать лет дольше, чем Ли, он восхищался блестящими способностями молодого человека. Все, что делал Ли, он делал отлично. Адвокатская контора зарабатывала деньги. Зна­чит, партнеры Ли по фирме стали больше по­лучать. Ли использовал личный трастовый ка­питал, чтобы фирма «Джеффриз, Джеймс и Стилвелл» встала на ноги. Благодаря сообразительности Ли они брались за крупные дела и выигрыва­ли их. Фирма стала одной из самых уважаемых в Нью-Йорке. Бен радовался тому, что покинул фирму Кая Джордана и стал партнером Ли. Джор­дан вел себя, словно настоящий ублюдок, остав­ляя себе самые выгодные дела и мало заботился о младших партнерах. Бен подсчитал, что за четыре года в фирме Ли заработал больше, чем за десять лет партнерства с Каем Джорданом.

– Строительство железных дорог расширяет­ся. Если мы убедим В. и О. отказаться от услуг Кая Джордана и воспользоваться нашей по­мощью, денежки долго будут водиться в наших карманах, – сказал Бен и достал из внутреннего кармана пиджака сигару. – Железнодорожные дельцы просто купаются в деньгах. Найдутся и другие компании и, если действительно начнется строительство железной дороги на запад… – он прикурил сигару, затянулся. – Как ты думаешь, это в самом деле может случиться?

Ли пожал плечами.

– Никогда не говори «никогда», – он поднял­ся и подошел к шкафу, в котором стояли спирт­ные напитки. Достал бутылку лучшего виски и две небольшие рюмки. – Ты не против того, чтобы слегка отметить это событие?

– О, прекрасно, – с готовностью поддержал Бен.

Ли понемногу налил в рюмки.

– Знаешь, Бен, наша победа особенно дорога мне не только потому, что мы заработали деньги, выиграв процесс.

Ли протянул рюмку Бену. Тот взял, весело рассмеялся. Карие глаза партнера озорно побле­скивали.

– А потому, что ты перехватил дело из-под носа Кая Джордана?

Ли усмехнулся, празднуя сладость победы.

– Я счастлив, что одержал победу именно над этим человеком. Возможно, когда-нибудь добь­юсь, чтобы этот человек вообще прекратил зани­маться адвокатурой.

– Если у кого и хватит ума на такое дело, так это только у тебя, – покачал головой Бен.

– Главное, я очень хочу сделать это.

Мужчины чокнулись и выпили. Ли закрыл глаза и почувствовал, как спиртное обожгло же­лудок и горло. Внутренний голос твердил, что он пьет слишком много в последние четыре месяца… с тех пор, как Одри исчезла из его жизни. Каждый вечер он выпивал немного виски, потому что иначе не мог заснуть. Боль воспоминаний не давала успокоиться, отключиться.

– Не объяснишь ли ты мне кое-что, – загово­рил Бен. – Я знаю, что Джордан настоящий ублюдок. Достаточно долго я работал с ним, мне известно, на какие махинации он способен. Ты рассказывал мне, что когда открыл фирму, то Джордан уговаривал крупных бизнесменов не по­ручать тебе никаких дел, внушая им, что ты неопытен, молод. Не из-за этого ли ты хочешь одержать над ним верх? Черт возьми, он же адвокат вашей семьи, вашего семейного бизнеса. Что происходит между тобой и отцом? Почему, черт возьми, не ты представляешь интересы се­мейных предприятий? Ты же должен понимать, что никто, кроме тебя, не может лучше знать дел на отцовских фабриках.

– Это верно только отчасти. Иногда лучше, чтобы кто-то посторонний занимался делами семьи, – Ли подошел к окну, посмотрел на ожив­ленное уличное движение. Проезжая часть была забита лошадьми и экипажами. Движение засто­порилось. Упряжка лошадей вышла из-под конт­роля. Возможно, лошади испугались необычного шума и суеты. Колеса повозки, которую они та­щили, сцепились с колесами встречного экипажа. Владельцы повозок стояли посреди улицы и бра­нились друг на друга.

«Вот и типичная история для небольшого су­дебного разбирательства», – подумал Ли. Но его совершенно не интересовали «маленькие» дела. Он предпочитал заниматься только крупными, такими, которые могли бы оставить без работы людей, вроде Кая Джордана.

– Но, вероятно, основная причина еще и в том, что отец злится, если у меня дела идут прекрасно. Он человек, который любит руководить, подчи­нять. Он руководит не только бизнесом, но и своей женой… – Боже, какую боль ему приносили мысли о матери, которая лежит теперь одиноко на семейном кладбище в Коннектикуте. Она уже никогда не сможет петь и играть на фортепья­но, – и собственными детьми, – продолжал рас­сказывать Ли. – Мы всегда ссорились. Может быть потому, что очень похожи во многом. Если кто-то из нас считает, что прав, то ни за что не уступит.

«Именно поэтому я потерял женщину, которую люблю, – подумал он. – Я всегда был уверен, что должен поступать правильно и благоразумно. Неужели для меня личные принципы важнее любви?»

– Во всяком случае, – добавил он, – отец был неумолим, желая только, чтобы я занялся семей­ным бизнесом. Но я вовсе не хотел иметь дело с вонючими фабриками и бедняками, которые всю жизнь проливают там пот. Когда я начал свое собственное дело, отец был взбешен, – Ли повер­нулся и посмотрел на Бена. – Мне больно гово­рить об этом, Бен. Но я подозреваю, что отец вместе с Каем Джорданом пытался помешать мне.

– Твой отец?

Ли сокрушенно вздохнул, снова вернулся к шкафу, чтобы налить себе еще порцию виски.

– О, он все равно меня любит. Просто ужасно упрямый человек. Он возражал против учебы в Вест-Пойнте. А когда я, в конце концов, закончил и Йельский университет, решил, что теперь я, как и старшие братья, займусь семейным бизнесом. Чего он только не предпринимал, пытаясь заста­вить меня делать то, что он считает нужным. Мне кажется, даже просил Джордана сделать все воз­можное, чтобы я отказался от собственной фирмы и стал партнером «Мануфактур Джеффриз». Я так и не сумел убедить его, что это дело не для меня. Я чувствовал нутром. Иногда мой отец ведет себя, как настоящий ублюдок, – молодой человек опрокинул рюмку, проглотил виски. – Но я тоже иногда бываю таким же.

– Если бы ты был моим сыном, я бы очень гордился тобой, – озадаченно сказал Бен.

Ли довольно улыбнулся.

– Спасибо. Плохо, что мой отец не похож на вас.

Бен затянулся сигарой.

– Но ты не должен испытывать неприязни к отцу, Ли. Я сам вырастил шестерых детей. Знаю, что иногда отцу кажется, что он лучше знает, чем заниматься сыну. Он так сильно любит своего ребенка, что не видит из-за деревьев леса. Пыта­ясь принудить собственное дитя делать то, что тому не по душе, он превращает собственного ребенка в несчастного человека. И настраивает против себя.

– Да, приходит момент, когда отец должен уступить. Вы, наверное, это поняли?

Бен согласно кивнул.

– А мой отец до сих пор не может понять, – добавил Ли. Он вернулся и сел за стол.

– Не надо ненавидеть его, Ли. Тебе будет еще больнее, если с ним что-то случится.

Ли крутил в руках ручку, глядя на нее, но, скорее всего, не видя, что делает. Он вспоминал, как когда-то его, маленького маль­чика, Эдмунд Джеффриз повел по предприя­тиям, принадлежащим «Мануфактурам Джеф­фриз», с гордостью показывая сыну, чем когда-нибудь тот будет владеть. Ли едва ли запомнил, что производили фабрики. Он запомнил только угрюмые выражения лиц рабочих – мужчин, женщин, даже детей.

– Я не ненавижу его. Только не согласен со способом, каким он делает деньги. Плохо, что и мне пришлось воспользоваться его деньгами, что­бы открыть собственную фирму. Поэтому, когда дело касается принципов, то я нахожусь словно между двух огней.

– Может быть, ты уж слишком много волну­ешься о принципах.

Ли подумал об Одри.

– Да, может быть, – он посмотрел в глаза партнеру. – Мы с вами очень откровенны, Бен. Можно я спрошу вас о чем-то очень личном?

Бен пожал плечами, понимающе улыбнулся.

– Ты блестяще справляешься с работой как юрист. Но что касается жизни вообще, возможно у меня больше опыта. В конце концов, я вырастил детей, имел двух жен и, вообще, прожил на двадцать лет больше, чем ты.

Ли улыбнулся, но Бен почувствовал горечь, сквозящую в улыбке. Он знал, что Ли тяжело переживает смерть матери. Но иногда казалось, что молодого человека гнетет нечто большее, чем только смерть матери, политическая обстановка или его проблемы с отцом и Каем Джорданом.

– Прошлым летом, когда я был у матери в Коннектикуте, я познакомился с молодой женщи­ной, – сказал Ли.

Бен приподнял брови, круглое добродушное лицо осветилось понимающей улыбкой.

– Даже Богу известно, что женщина может создавать самые большие проблемы в жизни муж­чины, – сказал он, усмехнувшись.

Лиг откинулся на спинку кресла, смущенно улыбаясь.

– Возможно, это действительно так. Я влюбил­ся в нее, Бен. Хочу подчеркнуть, я очень ее люблю. Она молода, красива, талантлива, способ­на на страстное чувство. Однако упряма, избало­вана. Но, вместе с тем, добра и заботлива. И все это воплощено в создании небольшого роста с рыжими волосами и зелеными глазами. Она за­ставила меня, мужчину, вести себя как шестнад­цатилетний подросток.

Бен снова усмехнулся.

– Итак? Почему ты не женился на ней и не лег с ней в постель. Не было бы никаких проблем.

Ли опустил глаза, подумав: «Я уже был с ней в постели».

Но он не хотел говорить об этом Бену. Не желал рисковать именем Одри, ее честью. Он зашел так далеко только по собственной вине.

– С одной стороны, по очень важной и серьез­ной причине, – ответил он. – Но с другой стороны, я иногда сомневаюсь, не глупо ли посту­пил, не дурак ли я, – он наклонился к столу, поставил на него локти. – Это красивое избало­ванное создание воспитано в традициях Юга, Бен. Она дочь одного из крупнейших плантаторов в Луизиане.

Бен тихо присвистнул.

– Рабы и все прочее?

– Рабы и все прочее.

Бен протянул руку к пепельнице, стряхнул пепел с сигары.

– Всем известны твои взгляды на рабство. Это единственное, в чем вы сходитесь с отцом. Ты, кажется, даже помогаешь ему в предвыборной кампании?

Ли снова встал.

– Да, из-за предвыборной кампании я даже решил на время забыть о разногласиях, – он снова подошел к окну. Несколько полицейских, по-видимому, пытались разобраться в уличном инциденте. – Ее зовут Одри Бреннен. Я думаю только о ней, но между нами ничего не могло быть. Она должна скоро выйти замуж за богатого джентльмена с Юга, который разделяет ее убеж­дения, понимает образ жизни. Она сейчас там, на родине. Наверное, она никогда не смогла бы стать счастливой здесь. А я никогда не был бы счастлив там. Бреннен-Мэнор – это часть Одри, так же, как кровь, текущая в ее венах. Она никогда не покинет своего любимого отца, его она, практиче­ски, боготворит. Мать умерла, когда Одри было семь лет. Отец внушил, что перед ней нет важнее задачи, чем сохранить плантацию и прежний образ жизни. Воспитательница обучала ее управ­лять плантацией и вести домашнее хозяйство. У Одри есть брат, который очень нуждается в ее поддержке. Я познакомился с ним, когда он при­езжал в Мэпл-Шедоуз с сестрой. У Джоя пробле­мы с речью. Отец слишком строг к нему. Я думаю, мистер Бреннен разочарован в сыне. Джой хороший мальчик, невинный и добродушный. Такой, как он, никогда не сможет управлять огромной плантацией. Одри считает, что должна там жить, чтобы заботиться о мальчике. Она заменила ему мать.

Ли отвернулся от окна.

– Если Одри выйдет замуж за Ричарда Поттера, их плантации объединятся в одну, по словам девушки, самую большую хлопковую плантацию на всем Юге. Она слишком долго находится под отцовским влиянием и никогда, наверное, не смо­жет понять, что в жизни все это не так важно. Одри убедила себя, что сможет быть счастливой, выйдя замуж за человека, которого не любит. Но зато будет принимать участие в управлении ог­ромной плантацией. Она считает, что счастье отца и Джоя должно быть на первом месте. Да, она очень смелая девушка и одновременно добрая. Но мне не дает покоя мысль, что она будет несчастна так или иначе.

– А больше всего тебе невыносима мысль, что какой-то другой мужчина дотронется до нее, – добавил Бен. – Правильно?

Ли невесело засмеялся.

– Правильно.

– И вы оба опасались, что, независимо от того, где бы вы не обосновались, все бы закончилось ненавистью друг к другу.

– Это неизбежно, – Ли пожал плечами. – Она не смогла бы покинуть Бреннен-Мэнор, а я и не требовал от нее такой жертвы, поскольку она очень нужна Джою. Я уверен, что не смогу жить на Юге. Уверен, что наша встреча с мистером Бренненом равнозначна соединению огня и горю­чего. Мы, несомненно, заговорили бы о рабстве, такая беседа привела бы к взрыву. Мы с Одри подумали и решили вовремя остановиться. Чтобы после остались только нежные воспоминания, а не ненависть, что обязательно случилось бы. Как вы думаете, правильное ли мы приняли решение?

Бен снова потянулся к пепельнице, на этот раз положил сигару, откинулся на спинку кресла и потер подбородок.

– Только вы можете это знать, Ли. Иногда любовь способна преодолеть различия образа жиз­ни и убеждений. Но зная твое отношение к рабст­ву и правам южных штатов и понимая сложную ситуацию в стране, возможно, вы поступили пра­вильно. Вы не стали бы счастливыми. Особенно если учесть, что девушка убеждена в правильно­сти своего образа жизни. Черт возьми, такой человек, как ты, не сможет там жить. Ты чувст­вовал бы себя предателем, – Бен поднялся и подошел к шкафу со спиртными напитками. – Не возражаешь, если я налью себе еще немного?

– Пожалуйста.

Бен открыл бутылку и налил себе немного виски в рюмку.

– Знаешь, Ли, обстановка в стране изменится, скорее, к худшему, чем к лучшему. Ты только вспомни, сколько пролилось крови, когда фана­тик Джон Браун захватил Харперс-Ферри. Сейчас он схвачен и повешен, а Юг дрожит от страха. Негры могут в любой момент восстать, – он проглотил виски одним глотком и поставил рюм­ку на полку. Дело в том, что южные рабовладель­цы сейчас ужесточили отношение к неграм. И хотя Север судил Джона Брауна за нападение на Федеральный арсенал, подозреваю, что многие здесь, на севере, восхищены Брауном, его стрем­лением вооружить негров и помочь им в создании независимой страны. Не забывай о послании, которое Браун оставил после смерти. В нем гово­рится, что «от рабства невозможно освободиться без кровопролития». А если в стране начнется война, Ли, что бы ты делал, если бы твоей женой была южанка?

Ли кивнул.

– Знаю. Я все это ей говорил. И она согласи­лась. Мне хочется навсегда забыть ее.

Бен вышагивал по комнате, держа руки за спиной, словно собирался произнести заключи­тельную речь перед присяжными.

– Она уже вышла замуж за этого Ричарда Поттера? – спросил он.

– Не думаю. Они не должны пожениться рань­ше лета. Свадьба должна состояться после того, как Одри исполнится восемнадцать лет. Я ожи­дал, что Джой ответит мне. Написал ему пару раз, но не получил никакого ответа. Он обещал писать мне. Я не понимаю, почему он не отвечает.

Бен испытующе взглянул на Ли.

– Когда Одри исполняется восемнадцать?

– Кажется, двенадцатого апреля.

– Ты подцепил слишком юное существо, прав­да?

Ли натянуто засмеялся, чувствуя, как боль охватывает сердце.

– Она достаточно взрослая.

– Хм. Достаточно взрослая, чтобы не давать тебе спать по ночам, – улыбнулся Бен, продол­жая вышагивать по комнате. – Возможно, тебе нужно съездить в Луизиану, Ли. Просто для того, чтобы убедиться, действительно ли ты не смо­жешь там жить. В конце концов, девушка уже немного знает, что за жизнь у нас. А ты не видел, как живет она. Ты собираешься отдыхать в мае и июне, верно?

Ли откинулся на спинку кресла, положил ноги на стол.

– У меня уже все распланировано. Я рассчи­тывал побывать в Чикаго на съезде Республикан­ской партии, а также собирался помочь Аврааму Линкольну выиграть предвыборную кампанию.

– А почему бы тебе вместо этого не съездить в Луизиану? Твое участие в кампании Линкольна ничего не изменит. Если ему суждено выиграть, он выиграет и без тебя. Напиши этой девушке письмо. Попроси отложить свадьбу с Ричардом Поттером до твоего приезда. Напиши, что будет разумно и справедливо, если ты приедешь посмот­реть на Бреннен-Мэнор и познакомишься с ее отцом. Возможно, ты сумеешь прийти к какому-то решению.

Ли покачал головой.

– Не знаю. Зачем бередить старые раны, если после этого будет труднее? И для нее встреча, наверное, будет болезненной. Очевидно, она уже решила, где ее место и чего она хочет. Иначе давно бы уже написала письмо. Даже Джой, скорее всего, забыл обо мне с тех пор, как уехал.

– А как ты думаешь сам? Разве ты не имеешь права встретиться с ней? Посмотреть, как она живет и убедиться, что девушка приняла пра­вильное решение – твое право. В конце концов, вы же любите друг друга. И ты считаешь, что она все еще любит тебя. Может быть, отец запретил ей писать тебе. И Джою тоже. Мне кажется, мистер Бреннен не может быть доволен тем, что его дети подружились с янки, убежденным аболи­ционистом. Если они рассказали ему о тебе, воз­можно он решил задушить вашу дружбу в заро­дыше, – Бен подошел к столу поближе, посмот­рел на Ли немного удивленно. – Я не ожидал, что ты так легко можешь сдаться, Ли Джеффриз. Ты не позволил отцу сделать за тебя выбор про­фессиональный, почему же ты позволяешь чело­веку, которого совершенно не знаешь, разлучать тебя с женщиной, которую любишь? Ради Бога, парень, пойми, любовь гораздо важнее, чем вся эта чушь.

Ли вскочил из-за стола.

– Вы мне совершенно не помогли. Сначала пытались отговорить меня, а теперь уговариваете попытаться достичь своей цели.

Бен засмеялся.

– Я просто хороший адвокат, мой друг. Пыта­юсь заставить тебя взвесить оба варианта и само­стоятельно решить, что, все-таки, для тебя важ­нее. Ты лучше других должен знать, что в любом случае можно найти компромисс. Вероятно, ты мог бы жениться на Одри и пожить какое-то время на Юге. Если обстановка в стране станет опасной, переберетесь оттуда на Север, пока все не успокоится. Пока жив отец, он будет управлять плантацией. Когда он умрет, ты вправе планта­цию продать, если захочешь. Мне рассказывали, что некоторые рабовладельцы очень привязыва­ются к неграм. Если в твоем случае это так, ты, как владелец плантации, имеешь право освобо­дить рабов, что успокоит твою совесть. Любимые рабы Одри могут поехать с вами на Север и работать на вас, как оплачиваемые слуги. Люби­мые рабы останутся с девушкой, она будет отлич­но жить здесь. Ты, разумеется, сможешь обеспе­чить ей такую жизнь, к какой она привыкла. Так ты избавишься от плантации, решишь для себя расовую проблему и сохранишь рядом любимую женщину. Ты смог бы забрать на Север ее брата. Вероятно, тогда мальчик начнет здесь самостоя­тельную жизнь.

– Не знаю, – Ли снова подошел к окну. Теперь люди старались расцепить колеса повозок, которые столкнулись друг с другом, – Боюсь, что окажусь там, словно в осином гнезде. Послушать вас, все так понятно и просто. Но вы сами знаете, что все не так, Бен. А что будет с моей адвокат­ской практикой? Мне удалось создать фирму «Джеффриз, Джеймс и Стилвелл», одну из луч­ших в Нью-Йорке. Я не могу так все бросить.

– Ты в состоянии добиться успеха, куда бы ни поехал. Стилвелл, да и я, постараемся брать самые перспективные дела. Ты можешь остаться владельцем фирмы и снова начать рабо­ту, когда вернешься на Север. Неужели адвокат­ская практика для тебя важнее любви к Одри Бреннен?

Ли посмотрел в лицо партнера.

– Вы задаете вопрос, на который нет ответа. Было бы несправедливо задавать такой вопрос Одри, что для нее важнее, Бреннен-Мэнор или ее любовь? Такой вопрос здесь не подходит. Надо хорошенько подумать о наших взглядах, о наших образах жизни, о проблемах рабства, отце и брате Одри. Она никогда не сделает того, что причинит отцу боль.

– Что же, теперь ты представляешь присяж­ных, ты и должен решать.

– Большое спасибо.

– Иногда даже простой разговор дает резуль­тат. Мне льстит, что ты решил посоветоваться именно со иной. Можешь быть уверен, разговор останется между нами. Если, конечно, ты не уедешь в Луизиану и не вернешься под руку с женой, – Бен направился к двери. – Оставляю тебя наедине с грустными мыслями и нерешенны­ми вопросами.

– На которые нет ответа, – саркастически сказал Ли.

– Прислушайся к тому, что подсказывает сер­дце, Ли. Может быть, ты правильно поступил? Но прежде чем эта девушка выйдет замуж и ты потеряешь ее навсегда, вероятно, не мешало бы съездить туда и убедиться, что вы оба уверены в правильности принятого решения. Познакомься с Ричардом Поттером и убедись, что он действи­тельно любит Одри, и ей будет с ним хорошо. Может быть, на душе станет легче, когда ты убедишься, что именно там, только там она будет счастлива. По всей видимости, она предстанет там перед тобой совсем в другом свете, когда вы встретитесь в привычной для нее обстановке. Мо­жет, встреча слегка охладит твою страсть. Вер­нувшись в родной дом, возможно и она будет смотреть на тебя иначе.

Ли озадаченно посмотрел на Бена, провел ру­кой по волосам.

– Мне как-то такой вариант не приходил в голову. Возможно, вы правы, Бен.

Бен засмеялся.

– Есть только один способ разобраться во всем. Делай то, что считаешь нужным. Желаю тебе удачи, – он похлопал Ли по плечу и вышел за дверь.

Ли подошел к шкафу, налил себе немного виски в рюмку, сел за стол, задумавшись, разгля­дывал рюмку. Да, он должен увидеть Одри еще раз! Он поставил рюмку, так и не пригубив. Обмакнул перо в чернильницу и начал писать:

«Моя любимая Одри, – написал он. – Я много думал о нас. Не знаю, возможно, ты будешь против моего приезда в Бреннен-Мэнор в июне».

Подумав немного, решил, что необходимо быть осмотрительным в подборе слов, чтобы отец Одри или Ричард Поттер не догадались, что Ли спал с ней. Это должно быть официальное, сдержанное письмо. Он вычеркнул слова «моя любимая» и вставил «Дорогая». Сначала он напишет на чер­новике, потом перепишет начисто и отправит. Письмо должно прийти к ней до того, как она будет помолвлена.

Глава 11

Одри шла по саду, стараясь разобраться в своих чувствах. Состояние здоровья отца напугало де­вушку. Приезжал доктор из Батон-Ружа и сказал, что это – сердечный приступ.

«Он может прожить еще много лет, – пояснил доктор. – Но ему необходимо больше отдыхать, не переутомляться и не расстраиваться».

«Не расстраиваться». Вот что не давало покоя Одри. Отец беспокоится, что не доживет до ее свадьбы с Ричардом Поттером. Помолвка не пред­полагалась раньше августа. Но отец страстно хотел дождаться помолвки, выдать дочь замуж и убедиться, что плантации ничего не грозит.

Мысль о том, что Бреннен-Мэнор останется без Джозефа Бреннена, была для Одри невыносимой. Отец всегда был таким сильным и энергичным. Казалось, что он проживет сто лет. Но в памяти девушки еще не стерлись воспоминания о внезап­ной смерти Энни Джеффриз, напугавшей ее. С отцом может случиться то же самое. Раньше она старалась отгонять мысли о замужестве. Однако понимала, что свадьба неизбежна. На пальце Од­ри уже носила дорогое кольцо с бриллиантом и сапфиром, в знак того, что обещала выйти замуж за Ричарда. Он сопровождал их семью во время поездок в Батон-Руж. Они навестили тетю Джанин и дядю Джона. Тетя и дядя устроили гранди­озный вечер, на котором объявили о помолвке.

Ричард оказался джентльменом до кончиков ногтей. Во время визитов к ней, прогулок верхом и разговоров наедине, прогулок в саду он был очень добр, внимателен. Никогда до нее не дотра­гивался и даже не пытался поцеловать. Иногда Одри хотелось, чтобы он попытался приласкать ее. Понравится ли ей его прикосновения и поце­луи? Одри бросало в дрожь при мысли, что Ричард будет заниматься с ней любовью, когда она станет его женой. Будет ли он столь же нежен, как Ли? Почему от этой мысли Одри прямо-таки содро­галась?

В конце концов, вполне очевидно, что Ричард любит ее. Он красивый мужчина, для своего воз­раста. Самый подходящий жених в южной Луи­зиане. Элеонор не без зависти заметила, что Одри самая счастливая женщина в штате.

«Ты должна рассказать мне о своей брачной ночи, – сказала кузина, хихикая. – Если хо­чешь, расскажу, что тебя ждет. Можешь спраши­вать. Я знаю все, что необходимо знать».

Одри хотелось поделиться с кузиной своим секретом. Она прекрасно знает, что ждет ее, но Элеонор ужасная сплетница. Несомненно, узнав правду о Ли, она расскажет все Ричарду. Поттер сочтет Одри запятнанной, непорядочной женщи­ной и откажется жениться. Отказ Ричарда разо­бьет сердце отца. Но Одри подозревала, что Элео­нор была бы рада такому повороту дела.

Она пыталась убедить себя, что любит Ричарда. В конце концов, многие женщины с радостью полюбили бы его, представляя, какую блестящую жизнь будут они вести, став самой богатой парой в Луизиане. Ричард уже подумывает о выдвиже­нии своей кандидатуры на пост губернатора. Но пока его больше волновало управление двумя плантациями. Именно сейчас он обсуждает этот вопрос с отцом Одри. Девушка была уверена, что они попутно обсуждают возможность перенести свадьбу на более ранний срок. Возможно, уже на следующий месяц. Отец пытался говорить с ней об этом, когда она сидела у его постели во время завтрака.

Одри знала, что надо согласиться. Но что-то удерживало. Да, это – самый выгодный союз, означающий, что Бреннен-Мэнор будет всегда в безопасности. Ричард хороший человек… А, мо­жет, нет? Что-то неясное тревожило Одри. Ричард внимательный, щедрый и благоразумный. Не скрывает любви к ней. Но нечто, затаенное в его холодном взгляде, пугало и настораживало. Всем хорошо известно, что Поттер очень суров со свои­ми рабами. Гораздо чаще приказывает избивать их, чем это делает ее отец и знакомые плантаторы. Отец втолковывал ей, что Сайпресс-Холлоу гораз­до больше Бреннен-Мэнор, и после нападения на Харперс-Ферри жестокость оправдана и вызвана необходимостью защищаться от возможных вол­нений негров. В последнее время плантаторы только и говорили об этом.

Из-за болезни мистера Бреннена Ричарду при­шлось взять на себя часть забот по управлению Бреннен-Мэнор. Он работал с Джоем, брал юношу с собой в поездки по плантации. Неплохо относил­ся к Джою. А это было очень важно для Одри. Но несмотря ни на что, она не испытывала к Ричарду тех чувств, какие испытывала в присутствии Ли. Иногда в душе зарождалась надежда, что Ли приедет за ней. Если бы он написал хоть одно письмо. Даже Джой ничего не получил. Брат сказал Одри, что отец запретил переписываться с янки. Сначала Одри расстроилась и разозлилась. Но теперь ей казалось, что отец принял мудрое решение. После событий в Харперс-Ферри стало яснее ясного, что проблема уничтожения рабства приведет к страшному кровопролитию. Отец и другие плантаторы считали, что большинство се­верян тайно сочувствуют Брауну в попытках воо­ружить негров. Она не сомневалась, что Ли один из таких людей.

Отношения между Севером и Югом с каждым днем становились все более напряженными. Оче­видно, летняя любовь с Ли останется всего лишь… летней любовью, память о которой навсег­да будет дорога сердцу Одри. Тайной, которую она решила унести в могилу. Одри отдала Ли то, чего уже не сможет дать ни одному мужчине, даже Ричарду. Она отдала Ли Джеффризу свою душу, свою девственность, свою страсть.

Может, он просто использовал ее? Что она в действительности знала о мужчинах кроме того, что они делают с женским телом? Не посмеялся ли этот янки Джеффриз над южанкой, с которой переспал? Больно осознавать то, что Ли не попы­тался написать ей, подать весточку, хотя совер­шенно свободен. Одри же не могла ничего сооб­щить ему. В конце концов, почему он не написал Джою?

Одри наклонилась, чтобы послушать розу, и неожиданно услышала резкий шипящий свист и чье-то всхлипывание. Девушка выпрямилась и прислушалась. И снова – свистящий звук, удар и – стон. Что-то происходило в теплице. Одри поспешила туда, . Она отлично знала разницу между звуком, который раздается, когда Марч Фредерик пользуется кнутом поменьше и звуком бычьего кнута. Маленький кнут надсмотрщик постоянно носит с собой. Большой кнут свит из нескольких полос бычьей кожи с вплетен­ными металлическими наконечниками. При од­ном ударе этот кнут оставлял несколько кровавых ссадин.

Как Одри ненавидит Фредерика! Она пони­мает необходимость дисциплины, особенно в столь опасные времена. Но она чувствует, что иногда совершенно нет необходимости в такой жестокости. Надсмотрщик испытывает настоя­щее удовольствие, причиняя человеку боль. Его непомерная жестокость возмущала и раз­дражала Одри.

Девушка обогнула ограду и увидела Марча Фредерика, который стоял перед входом в тепли­цу. Перед ним опустился на колени старый Джордж. Негр был без рубашки. Спина старика была располосована до крови. Марч занес руку для нового удара.

– Прекратите! – приказала Одри.

Надсмотрщик заколебался и обернулся на ок­лик. Он оглядел хозяйку, как всегда снисходи­тельно и оценивающе, отчего Одри стало не по себе. Как всегда, Марч плохо выбрит, рубашка промокла от пота под мышками. У него были голубые глаза, но не такие красивые, как у Ли. Бледно-голубые, холодные глаза. Под этим взгля­дом она ощущала себя словно обнаженной. Одри не любила надсмотрщика еще по одной причине, он явно не испытывал никакого уважения к своим хозяевам. Рьяно выполнял свои обязанности. Но, казалось, если бы ему представилась возмож­ность, он со всеми бы расправился и завладел плантацией.

– Не смейте больше бить Джорджа, – прика­зала Одри, подходя ближе. – Не сейчас и никогда больше.

Марч медленно опустил кнут. Джордж все еще стоял на коленях, всхлипывая. Хозяйка подошла ближе. Марч зло засмеялся, оглядывая ее липким похотливым взглядом. Зубы у него были желтые, оттого что он постоянно жевал табак. От улыбки Марча Одри чуть не затошнило.

– Я застал его спящим, – сказал Марч. – Этот ленивый ниггер должен ухаживать за садом, а он лежал в теплице.

– Я… не спал… мисс Одри, – оправдывался старик, вытирая ладонью нос и глаза. – Было так жарко… Я вошел за инструментом и задержался, чтобы немного отдохнуть от жары.

Одри огляделась, увидела ведро с водой, стала поливать спину и голову Джорджа. Дей­ствительно, стоял невыносимо жаркий день, даже для Луизианы. Апрель оказался необы­чайно теплым.

– О, как хорошо, мисс Одри, – Джордж стоял на коленях, вытирая лицо. – Старый Джордж благодарит вас. Это правда, мисс Одри, я просто немного задержался в оранжерее. Вы же знаете, я никогда не сплю, если должен трудиться.

– Я знаю, Джордж. Иди в свою хижину и отдохни.

Негр медленно поднялся, а Одри обернулась к Марчу Фредерику. Если бы взглядом можно было убить человека, она была бы уже мертвой. С такой ненавистью смотрел на нее мужчина. Она хорошо осознавала, что бы он сделал прежде, чем заду­шить ее. Но она – Одри Бреннен. И этот подонок не осмелится дотронуться до нее. Тут Одри при­шла в голову мысль о том, насколько сильнее она станет, если выйдет замуж за Поттера. Возможно, сумеет убедить Ричарда уволить этого негодяя.

– Я требую, – сказала она, – чтобы ты больше пальцем не трогал Джорджа.

– Он ленивый ниггер.

– Он старик. Он устает. Особенно в такую жару, как сегодня! И ты прекрасно знаешь, что Джордж не как все негры. Он живет рядом с тех пор, когда еще отец был маленьким мальчиком! Мы не требуем, чтобы он выполнял тяжелую работу. Папа держит его и не продает не потому, что его никто не купит, а потому что здесь родина Джорджа, его дом. Он будет жить здесь до самой смерти, – она обернулась к садовнику, который нерешительно стоял рядом.

– Иди, Джордж.

Негр перевел взгляд с нее на Марча, не решаясь оставить Одри наедине с надсмотрщи­ком. Но он понимал, что Фредерик слишком умен и не осмелится коснуться мисс Бреннен. Подумав немного, Джордж решил, что может уйти.

– Спасибо, мисс Одри, – старик поковылял прочь. Одри зло взглянула на Фредерика.

– Я потребую, чтобы тебя уволили.

– Ваш отец никогда не уволит меня, – усмех­нулся Марч. – Я очень нужен ему. Я один из лучших надсмотрщиков в Луизиане.

– Есть и другие.

Он засмеялся, пытаясь казаться уверенным, но в глазах сквозило беспокойство. Марчу Фредери­ку здесь нравилось. Он обладал большой властью. Возможно, даже слишком большой. Хозяин хоро-шо платил.

– Вы только женщина. Все решают ваш отец и Ричард Поттер. Ваши слова не имеют никакого значения.

– Это мы еще посмотрим! – Одри гордо вздер­нула подбородок, – повернулась и быстро напра­вилась к дому. Случившееся возмутило девушку до глубины души. Не хотелось расстраивать отца, но надо было что-то предпринять. Войдя в дом, Одри промчалась мимо Тусси и Лины, не отвечая на их тревожные вопросы.

– Мистер Поттер наверху с вашим отцом, если вы хотите их видеть, – сказала Лина. Одри заторопилась вверх по лестнице.

– Хорошо, – ответила она. – Я хочу погово­рить с ними обоими!

– Они просили не беспокоить их, – крикнула вслед Лина.

Одри уже не слышала. Она быстро вошла в спальню отца. Ричард сидел рядом с кроватью. На постели были разложены бумаги, скорее всего, юридические документы. Одри предполагала, что мужчины обсуждали, на что будет иметь права Ричард, а на что – не будет, после женитьбы на Одри. Ей не раз приходила в голову мысль, что Ричард женится на ней, рассчитывая стать богаче и могущественнее. Но какое это имело теперь значение? Ей было безразлично.

Мужчины смотрели на нее удивленно и не­сколько растерянно, озадаченные ее внезапным появлением.

– Милая, – сказал Ричард, поднимаясь. Ты чем-то сильно расстроена.

Одри посмотрела в темные глаза жениха. По­чему она сомневается в его искренности? Ричард нежно взял ее за руку.

– Да, я расстроена, – согласилась Одри.

– Что случилось, Одри? – спросил мистер Бреннен.

Одри посмотрела на отца и снова перевела взгляд на Ричарда.

– Я предполагаю, что отец говорит сейчас с вами о желании ускорить нашу свадьбу, из-за ухудшения его здоровья.

Ричард улыбнулся. У него была очарователь­ная улыбка. Да, конечно, он привлекательный мужчина, высокий, довольно крепкого телосло­жения для его возраста. Темные волосы аккурат­но причесаны, ухожены, черные глаза красивы. Он воспитан и предупредителен. Одри постарает­ся полюбить его, особенно если у нее от него будут дети. Однако сможет ли она полюбить его? Она считала, что любовь ушла из ее жизни. Выйдя замуж за Ричарда, она станет любить детей.

– Конечно, мы обсуждали именно это, – ответил Ричард. – Я мечтаю о том, чтобы свадьба состоялась как можно быстрее. Но, может быть, ты еще не готова…

– Я думаю, вы поедете на демократический съезд в Чарлстон в конце месяца? – прервала она.

Ричард неожиданно смутился.

– Да, а что? Мы должны быть уверены, что партия проголосует в поддержку рабовладельцев. Мы должны помешать Стефану Дугласу одержать победу. Этот человек верит в демократический суверенитет…

Она снова не дала ему договорить.

– В данный момент политика меня мало вол­нует. Я решила, Ричард, что только вы вернетесь со съезда, я выйду за вас замуж. Я уже продумала более точную дату. Вас устроит воскресенье, три­надцатого мая? Хочу, чтобы венчание прошло в католической церкви в Батон-Руже. Во время вашего отъезда я побуду у тети Джанин, чтобы она помогла мне подобрать подвенечное платье и разослать приглашения.

Ричард обрадованно улыбнулся. Одри взгляну­ла на отца. Тот казался очень удивленным.

– Одри, это для меня такая честь, – Ричард взял ее за руку и поцеловал. Ей показалось, что у него очень холодные губы. Возможно, ей это только показалось, так как она разгорячилась от невыносимой жары и гнева. Ричард сжал ее ла­донь.

– Я согласна выйти за вас замуж раньше, но при одном условии.

– Какое условие, дорогая?

– Я хочу, чтобы уволили Марча Фредерика!

– Уволить Фредерика! – воскликнул отец. – Одри, я не могу!

– Или вы, или Ричард сделаете то, что я прошу. Или я не выйду замуж за Ричарда. Это мое условие.

– Почему вы требуете этого, Одри? – удивил­ся Ричард.

Она посмотрела на отца, вытянула руку из ладони Ричарда.

– Я застала Марча, когда он бил бедного старого Джорджа. Он обвинил старика, будто бы тот спал в оранжерее. Но Джордж сказал, что спрятался туда из-за жары. Я верю Джорджу. Марч знает, как мы относимся к садовнику. Я не люблю этого надсмотрщика, отец. Никогда не доверяла ему. Он дикий и жестокий человек, опасный. Я хочу, чтобы его уволили. Он много раз исчезал и отсутствовал по нескольку дней в то время, когда его помощь была особенно нужна. Я не стала бы доверять ему дела в отсутствии Ри­чарда. Уверена, что опасно оставаться с ним нае­дине. Сомневаюсь, что он стал бы выполнять мои распоряжения. Он не проявляет ко мне должного уважения.

Ричард взял ее за плечи.

– Одри, Одри, успокойся. Если для тебя столь важно, мы пойдем на компромисс. Марч хорошо выполняет свои обязанности. Но я согласен, что он не имел права бить старого Джорджа. А если я переведу его в Сайпресс-Холлоу? Мне нужна дополнительная помощь, ведь я буду проводить больше времени здесь, с тобой. Я найму нового человека для Бреннен-Мэнор. Ты согласна?

Одри повернулась, пристально взглянула на него.

– Я соглашусь с любым условием, лить бы мне больше не пришлось видеть этого человека или разговаривать с ним. Джой тоже ненавидит его. Считаю, что Марча следует наказать за то, что он сделал с Джорджем. Он воспользовался болезнью отца. Если вы не хотите увольнять его совсем, то, по крайней мере, необходимо уменьшить ему жалованье до конца года и удалить из Бреннен-Мэнор.

Ричард ласково улыбнулся.

– Договорились, – он снова нежно взял ее за руку. – И это все, что тебя тревожит?

«Нет, – хотелось ответить Одри. – Я не хочу спать с тобой. Надеюсь, что ты будешь терпелив и твои прикосновения будут такими же нежными, как и у Ли».

Несмотря на то, что она провела с Ли ночь, раздумья об интимной близости с мужчиной все еще смущали. Она испытала это только один раз, получив огромное наслаждение и удовлетворив любопытство. Когда Ли прикоснулся к ней, слу­чилось что-то таинственное и необъяснимое. Неу­жели любой мужчина может доставить такое же удовольствие, если будет относиться к ней так же, как Ли?

Одри понимала, что должна попытаться полю­бить этого человека, полюбить его прикоснове­ния. Она собирается стать женой Ричарда. Когда она выйдет замуж, отец будет самым счастливым человеком на земле, а Джой будет защищен. Бреннен-Мэнор сохранится навсегда.

– Да, – ответила она. – Единственное, в чем я хочу быть уверенной, чтобы поместье всегда называлось Бреннен-Мэнор. Чтобы это название помнили всегда, даже после смерти Джоя.

– Конечно, дорогая. Мы уже обсудили это.

– И Джой, и я можем жить здесь. Лина, Тусси, Генриета и Джордж будут жить здесь всегда.

– Договорились.

– Я хочу, чтобы Марч Фредерик завтра уехал отсюда.

– Ты никогда больше не увидишь его, – заверил Ричард.

Одри почувствовала свою власть над Ричардом. Оказывается, не так уж плохо быть женой Поттера. Она будет играть более важную роль в управ­лении плантацией в качестве жены, нежели будучи только дочерью плантатора. И если невозмож­но выйти замуж за Ли, то какая разница, чьей женой становиться. Тем более, что Ричард наде­лен многими положительными качествами. На его месте мог быть кто-то другой.

– Тогда можете сообщить всем, что свадьба назначена на тринадцатое мая, – сказала Одри.

Ричард благодарно сжал ее руки.

– Я люблю тебя, Одри. У нас будет самая грандиозная свадьба! В деньгах не будет недостат­ка. Как только соберем урожай, отправимся пу­тешествовать в Европу. Как ты относишься к такому предложению?

– Я с удовольствием поеду в Европу, – согла­силась девушка. Да, это замечательная идея. Она уедет далеко от Ли. К тому времени, когда они вернутся в Америку, Одри привыкнет считать себя миссис Ричард Поттер. Может быть, к тому времени она будет ожидать ребенка. Она хочет иметь детей. Будет жить в Бреннен-Мэнор, забо­титься о Джое и отце. Все сложится хорошо.

Джозеф Бреннен радостно улыбался, чувствуя себя гораздо лучше. Может быть, приступ случил­ся у него из-за письма, которое этот янки прислал Одри? Нет ничего хуже для человека с Юга, чем одна только мысль о том, что его дочь собирается выйти замуж за янки. Он не собирался показы­вать письмо Одри, как и те письма, которые мистер Ли Джеффриз прислал Джою. Даже Ри­чард ничего не знал о письмах. Джозеф Бреннен не хотел, чтобы у Ричарда Поттера появились какие-либо сомнения в отношении Одри. Он про­сто сжег все письма. Его дети не должны дружить с республиканскими аболиционистами! Послед­нее письмо Ли прислал на имя Одри, сообщая, что приедет в Луизиану в июне. Ли хотел поговорить с ней и ее отцом, Джозеф прекрасно понял, о чем собирается говорить этот янки. И надеялся, что, не получив ответа, тот не поедет на Юг. Одри скоро будет принадлежать Ричарду. К тому времени, когда Ли Джеффриз приедет сюда, она станет замужней женщиной. Он, конечно, не при­знается, что уничтожил письма. Ли Джеффриз вынужден будет уехать ни с чем.

Ричард поцеловал кольцо с бриллиантом на руке Одри.

– Тринадцатого мая 1860 года будет самым счастливым днем в моей жизни, – сказал он.

– И в моей, – добавил Джой.

Одри хотела сказать то же самое, но не смогла пересилить себя.

Ли вошел в дом, который так любила его мать. Воспоминания нахлынули со всех сторон. Он не собирался возвращаться сюда, зная, как больно ему будет здесь. Но не смог воспротивиться нео­жиданному желанию еще раз побывать в Мэпл-Шедоуз.

Показалось, что не удалось тогда, как следует, проститься с детством, с матерью, с тем восхити­тельным летом, которое он провел здесь с Одри.

Этим летом дом открывать не собирались. Он приехал один, чтобы еще раз взглянуть на него, возможно, найти ответы на мучившие вопросы. Он написал Одри письмо, но так и не дождался ответа. Вероятно, он сделал глупость, решив по­ехать к ней. Может быть, побывав здесь, он ка­ким-то образом поймет, что делать дальше. Здесь он влюбился в Одри. Здесь же простился, как ему тогда казалось, навсегда.

Ли закрыл за собой переднюю дверь. Сырой, затхлый воздух ударил в ноздри. Тишина, глухая тишина была невыносима не только потому, что здесь всегда звучал голос матери, но и оттого, что он не услышит голоса Одри. Сладостные воспоми­нания сжимали сердце, когда он вошел в гости­ную, взглянул на пианино, которое так любила мать. В комнате было темно, окна и балконные двери заперты, зашторены, чтобы защитить дом от сильных холодных ветров, дующих здесь зи­мой. Ли всегда верил, что у дома есть душа, хотя это было глупо. Ему очень жаль душу дома, который стал совсем одиноким. Энни Джеффриз, хозяйка, никогда не придет сюда, не приедет весной и не откроет окна и двери, чтобы впустить сладковатый запах цветущей сирени.

Ли закрыл глаза и представил, что слышит, как играет на пианино мама, что рядом стоит Одри и поет. Вспомнил, как ярко было тогда освещена солнцем гостиная, через распахнутые двери и окна в комнату проникал теплый ветер. Кругом стояли вазы с цветами.

Он прошел в гостиную, сел к пианино, открыл крышку, осторожно дотронулся до клавишей. Его охватило чувство безысходного горя, невозврат­ной потери. Ли замер, опустил голову и заплакал. Неожиданно по спине прокатилась теплая волна. Тепло было ощутимо и настолько явно, что Ли стал изумленно озираться по сторонам. Может быть, яркие лучи солнца проникли в гостиную сквозь неплотно зашторенные окна? Но день был пасмурный, прохладный, весна в Коннектикуте задалась поздняя, в доме было довольно прохлад­но.

Он не увидел ничего необычного. Поток тепло­го воздуха мягко и нежно коснулся лица. Ли мог поклясться, что слышал, как кто-то прошептал его имя. Молодой человек снова оглянулся, но опять не заметил ничего странного. Он встал, вытер глаза, отошел от инструмента, некоторое время молча смотрел на него, оглушенный, оша­рашенный тем, что испытал.

Мама? Он ощутил ее присутствие и умиротво­ренно вздохнул. В доме было по-прежнему тихо, но молодой человек почувствовал тайную радость.' Возможно, Энни Джеффриз продолжает жить здесь и иногда садится за фортепьяно. Она, конеч­но же, рада, что сын вернулся сюда. Ли вздрог­нул, закрыл крышку пианино, все еще потрясенный тем, что случилось. Он рад, что решился приехать сюда. Он должен был побывать здесь, чтобы погоревать и вспомнить. Хотелось верить, что Энни Джеффриз и ее музыка продолжают жить… где-то.

Ли вышел из гостиной, встал на лестничной площадке, посмотрел наверх. Сможет ли он войти в спальню? Может быть, там он найдет что-то важное. Он должен решить, что же теперь пред­принять? Как быть с Одри? Он надеялся отыскать ключ к решению, стоит ли еще раз встречаться с Одри.

Ли поднялся по лестнице и вошел в комнату, где провел волшебную ночь с любимой женщи­ной. Посмотрел на аккуратно застланную кро­вать, дотронулся до подушки. И так ясно вспом­нилось все – вкус и запах ее кожи, восторг, который он испытал с ней. Почему он полюбил ее? Почему только к Одри рвется его сердце? Почему полюбил женщину, с которой невозможно счастье?

Ли внимательно оглядел комнату. Он должен найти что-то… То, что принадлежало Одри. По­смотрел на туалетный столик, надеясь обнару­жить забытую шпильку или сережку. Ничего. Почему ему внезапно стало страшно? Судорожны­ми движениями распахнул дверцы платяного шкафа, проверил все полки, ясно осознавая, что если бы кто-то увидел его сейчас, то принял бы за сумасшедшего. И в шкафу ничего не было.

Молодой человек направился к письменному столу и выдвинул правый верхний ящик. Не­сколько потертых листов бумаги лежали в ящике. У Ли дрожали руки, когда он вынимал эти лист­ки. Он решил, что, наверное, переутомился и бредит. Хорошо, что он решил отдохнуть от рабо­ты два месяца.

Сжимая в дрожащей руке помятые листки, он подошел к окну и отодвинул шторы, чтобы можно было прочесть.

Ли дочитал последнюю строфу. На других стра­ничках Одри написала ноты. Очевидно, сочиняла на эти слова мелодию. Теперь молодой человек думал, может быть, это знак ему, чтобы он поехал в Луизиану и нашел девушку? Он перечитал стихи и ему показалось, что Одри вошла в дверь и сама читает нежные слова признания.

– Одри, – прошептал он тихо-тихо. Интерес­но, должно быть, она случайно оставила запись текста? Или бросила специально, потому что не­довольна им? А может быть, хотела, чтобы он обнаружил листки? У нее не было времени и возможности показать стихи или спеть для него. Вероятно, она не видела в этом смысла.

Что же теперь делать с листочками? Выбро­сить? Сжечь? Послать ей? Нет. Она будет смуще­на, если он пошлет их ей. Вдруг мистер Бреннен увидит, прочитает и разгневается? Ли, конечно, не мог уничтожить стихи. Они смягчили боль в его душе. Может быть, то воля Божья? Она слу­чайно оставила, чтобы он мог найти песню в тот миг, когда больше всего нуждался в ответе на вопрос, стоит ли ехать к Одри?

Ли свернул странички, положил в нагрудный карман и вышел из комнаты. Он уже побывал на могиле матери и не собирался оставаться в доме на ночь. Повидался со старым Томом. Если он решил ехать в Луизиану, чтобы узнать свое буду­щее, то не должен терять время. Предстоит долгое утомительное путешествие. Ли вышел из дома, запер на ключ входную дверь, поднял воротник плаща, закрываясь от пронизывающего, холодно­го весеннего ветра.

Молодой человек заторопился к нанятому эки­пажу, отвязал лошадь, устроился на сиденье. Может быть, он совершит самый сумасбродный поступок в жизни, но все-таки поедет в Луизиану. Он должен быть уверен, что сделал все возможное для спасения своей любви, для ее защиты. На душе было легко и свободно. Все-таки удачно сложилась поездка сюда. Наверное, ему сам Бог помог.

Ли встряхнул вожжами и замер на мгновение, словно услышав отдаленные журчащие звуки фортепьяно, оглянулся на дом, но ничего больше не услышал, кроме шума весеннего ветра в кронах деревьев, среди распускающихся кленовых веток.

– Ты сходишь с ума, Ли, – пробормотал он, тряхнул вожжами и направил лошадь на извили­стую дорогу, вымощенную булыжником. Если все сложится удачно, к концу мая он доберется до Батон-Ружа. Вероятно, там ему любой человек подскажет, как добраться до Бреннен-Мэнор.

Глава 12

Веселая и счастливая Одри позволила Ричарду обнять ее за талию и помочь подняться по лест­нице. Новобрачные направлялись в роскошные апартаменты, снятые для брачной ночи. На гран­диозном балу, устроенном в честь нее и Ричарда тетей Джанни в Батон-Руже, она выпила немного больше вина, чем следовало. Хотелось казаться беззаботной и веселой? А, может быть, не хоте­лось ничего чувствовать? Нужно как-то пережить, перетерпеть ночь с мужем.

Все было великолепно, замечательно, гранди­озно, от почти королевской свадьбы до поездки в белой коляске с белой лошадью в упряжке по всему Батон-Ружу, чтобы продемонстрировать но­вобрачных жителям городка.

Одри засмеялась, споткнувшись. Ричард ус­мехнулся и поддержал ее. Они неспешно подни­мались по лестнице. Да, это было грандиозно! Дом тети Джанин – самый большой в Батон-Руже. Тетя Джанин и мать Одри принадлежали богатой плантаторской семье в Миссисипи. Поэтому обе женщины были богатыми еще до того, как мать Одри вышла замуж и перебралась жить в Бреннен-Мэнор, а тетя Джанин вышла замуж за дядю Джона, владельца банка в Батон-Руже. В их доме был огромный танцевальный зал, какого не было ни в одном доме. Одри танцевала с мужем, гляде­ла в его темные глаза, искренне сожалея, что глаза у него не голубые. В Сайпресс-Холлоу будет устроен прием, когда новобрачные вернутся на плантацию. А затем прием будет и в Бреннен-Мэнор. Приемы, балы, танцы, веселый смех. Одри следовала рекомендациям мисс Джереси, объяс­нившей, как должна вести себя первая леди, хозяйка двух крупных поместий. Теперь Одри придется все решать самой… Всегда. Ричард уво­лил мисс Джереси, совершенно уверенный, что его невеста подготовлена к новой жизни. Воспи­тательница присутствовала на свадьбе, и больше Одри ее никогда не увидит. Раз Ричард Поттер так решил, значит, так и будет.

Ричард открыл дверь. Одри ни разу не была в этом отеле. Муж поднял ее на руки и внес в комнату. О, какой же сегодня удивительный день! В местной газете, наверное, посвятят такому со­бытию целую страницу. Может быть, и в других газетах страны напишут об этой свадьбе. Такое грандиозное событие. Богатая мисс Одри Бреннен вышла замуж за еще более богатого мистера Ри­чарда Поттера. Они составили самую завидную пару в Луизиане, богатую и красивую. Принцесса Луизианы стала королевой штата. А при объеди­нении обеих плантаций Ричарда, конечно, можно считать королем.

Муж снял с нее шляпку и вуаль. Он что-то говорил. Но голос доносился словно издалека. Не хотелось ни о чем думать, ни о его голосе, ни о его прикосновениях. Она будет думать о чем-ни­будь другом, вот и все. Нужно чем-то занять мысли, потому что Ричард принялся расстегивать платье на спине, пошучивая и сетуя на огромное количество пуговиц.

«Думай, – мысленно убеждала себя Одри. – Думай о чем-нибудь. Хотя бы о политике».

Правда, она уже устала от политики и хорошо понимала важность выборов и всего прочего. Их свадьба пришлась кстати. Люди хоть на короткое время могут отвлечься от обсуждения проблем Юга и неудачи на съезде Демократической партии в Чалстоне. Резолюция в поддержку рабовладельцев отклонена. Деле­гаты восьми южных штатов покинули зал заседаний. Ричард, конечно же, был среди них. Съезд раскололся, потому что так и не смог прийти к единой кандидатуре в президенты страны. Для Юга это только осложнило ситу­ацию, так как сейчас южане должны держаться единого мнения.

Объединенный Юг. Ее свадьба каким-то обра­зом должна помочь объединению Юга. Так каза­лось Одри. У Ричарда теперь достаточно власти, чтобы поговорить с нужными людьми и прийти к единому мнению. Южные штаты должны выдвинуть кандидата, поддерживающего существова­ние рабства и этим продемонстрировать Северу, что они едины и сильны.

Ричард стоял за спиной у Одри, снимая платье с ее плеч. Он говорил, что у нее нежная кожа, молочного цвета. Руки мужа гладили обнажен­ные плечи Одри. Она съежилась, когда его ладони опустились ниже и принялись ласкать грудь. Она постаралась притвориться, что ей нравятся его ласки. И уверяла себя, что со временем ей это и в самом деле понравится. Она однажды получила наслаждение, но тогда ее тело ласкал Ли, и Одри хотела его.

Она снова попыталась отвлечься, думать о чем-нибудь другом, довольная, что вино сделало мысли нечеткими, расплывчатыми. Она счаст­лива, счастлива. Здоровье отца улучшилось. Он был так горд, когда выводил дочь, чтобы передать ее Ричарду Поттеру. О да, отец очень доволен, что она, наконец, вышла замуж за Поттера.

Ричард уже снял с нее всю одежду, проделав это довольно грубо и нетерпеливо. Но он, навер­ное, волновался, как волнуется любой, только что женившийся мужчина.

Муж поднял Одри на руки и положил на по­стель. Он начал торопливо раздеваться. Одри от­вела глаза. Почему ей так хотелось смотреть на Ли? Как жадно и нетерпеливо она смотрела тогда на него. Приятно было видеть его обнаженное тело, касаться, ласкать. А теперь она смущалась не только потому, что Ричард донага раздел ее, но и оттого, что он сам предстал перед ней обнажен­ным.

Она почувствовала, как он лег рядом, и пожалела, что не выпила вина еще больше. Это была его брачная ночь. Он ждал «награды». Может быть, все будет хорошо и постепенно она привыкнет отключаться во время близости с ним. Если она сразу забеременеет, то, возможно, не будет спать с ним довольно про­должительное время, ссылаясь на плохое са­мочувствие. Ну и, кроме того, Ричард был все-таки красив л хорошо сложен. Он добр и нежен…

Почему она не может заставить себя открыть глаза?

– Я знаю, это твоя первая ночь, дорогая, – сказал Ричард. – Не бойся. Через какое-то время тебе очень понравится.

Она ощущала прикосновение его ладоней, но он не делал ничего, чтобы она захотела его. Оче­видно, он объясняет ее холодность тем, что она девственница. Пусть думает, как ему будет угод­но. Одри ненавидела себя сейчас, она не ощущает себя счастливой. Половина женщин Луизианы были бы счастливы оказаться на ее месте. Почему тогда ей хочется плакать? Если бы Ричард не спешил так. Прошло всего несколько минут, а они оба уже обнажены.

Ричард тесно прижался к ней, целуя ее грудь, со стоном произносил ее имя, говорил, как она прекрасна. И вдруг начал двигаться над ней не­терпеливо и грубо. Резким движением раздвинул ей колени.

– Быстро, Одри. Мы сделаем все быстро, чтобы боль прошла, а потом тебе станет хорошо.

У Одри перехватило дыхание, когда он без всякой подготовки грубо проник в нее. Толчки были сильными и почти жестокими. Хотелось закричать, чтобы он остановился. Но теперь она его жена. Одри уговаривала себя, что должна расслабиться. Вино. Она станет пить больше вина, она не хочет чувствовать, что он делает с ее телом. Надо держать в спальне запас вина, тогда можно будет пить после ужина, сколько угодно.

Ричард двигался быстрыми и резкими толчка­ми. С Ли все было по-другому. У Ли были такие нежные ритмические движения, похожие на музыку. А перед тем, как войти в нее, он так восхитительно ласкал до тех пор, пока она не захотела его. Ли. Она будет дум ать о Ли. Может быть, тогда удастся притвориться, что с ней нахо­дится Ли. Да! Правильно, она всегда сможет при­творяться, что с ней Ли, а Ричард никогда ни о чем не догадается. Муж будет доволен и удовлет­ворен тем, что его новая жена отвечает ему вза­имностью. А она будет хоть частично рада воспо­минаниям.

– Ли, – прошептала она.

Ричард схватил ее ягодицы, приподнял и так грубо пронзил, что снова стало больно. Одри открыла глаза. Он смотрел на нее словно завоеватель. Глаза были злые, лицо исказилось гневной гримасой. Он сделал еще один послед­ний толчок, глубоко утопив свою плоть в ее теле. Одри почувствовала, как в нее изливается его семя. И молилась только об одном, чтобы забеременеть сразу. Но почему он так зол? Он должен быть доволен. Что она сделала не так? Или он решил, что она будет плакать или протестовать? Она задохнулась от боли, потому что Ричард вдруг схватил ее за волосы и рывком приподнял ее голову от подушки, все еще тяжело дыша.

– Кто он? – прорычал ей муж, обнажая зубы, словно дикое животное.

Одри нахмурилась. Теперь она сожалела о том, что выпила много вина, ей было трудно сосредо­точиться.

– Кто? – переспросила она. Комната медлен­но поплыла вокруг.

Ричард держал ее лицо сильными, жестокими руками.

– Ты не девственница! – со злой усмешкой сказал он, приблизив свое лицо вплотную к ее лицу.

Одри удивленно смотрела на него. Откуда он мог узнать?

– У меня было достаточно негритянок, многие из них совсем молодые. В первую ночь все проис­ходит не так легко, моя женушка! Я не слышал крика от боли, тебе не было больно. Я проник в тебя беспрепятственно, словно ты грязная прости­тутка! У тебя уже был мужчина, я хочу знать, кто он!

– Я… Ричард, я никогда…

Ричард ударил ее по щеке. Все случилось вне­запно и неожиданно. Щека Одри загорелась. Жен­щина вскрикнула, содрогнулась и попыталась отстраниться. Она была напугана и одновременно разгневана. Как он посмел ударить ее? Никогда в жизни никто не бил Одри Бреннен! Она вызыва­юще посмотрела в глаза Ричарду, стараясь зада­вить нахлынувший страх. Но она уже не Одри Бреннен. Она Одри Поттер, и ее муж только что закрепил их союз. Теперь уже ничего невозможно изменить.

– Какая тебе разница? – гневно спросила она. – Замуж я вышла за тебя! – щека горела от боли и ярости.

Он снова ударил ее по той же щеке. На этот раз из глаз Одри брызнули слезы, стало по-настояще­му страшно.

– Я бы еще не то сделал с тобой, Одри Поттер, но это наша брачная ночь. Я не хочу, чтобы все увидели завтра мою молодую жену с синяками! – он схватил ее за волосы и потащил так резко, что ей стало невыносимо больно. – Ты считаешь, что негритянки, ко­торые побывали в моей постели, сначала хотели этого? Но я заставил их хотеть, и ты еще узнаешь, как я умею это делать. Я не думал, что у нас так получится, Одри. Собирался обращаться с тобой совсем по-другому, потому что действительно любил тебя. Но ты предала меня! Когда я наслаждался твоим красивым телом, ты прошептала имя! Имя, Одри! Ли! Ты так размечталась о другом мужчине, что, наверное, неосознанно позвала его! Кто он, Одри? Я хочу, чтобы ты сказала правду.

Одри сморщилась от боли, он тянет так, что вырвет ей волосы.

– Я… я никогда больше не увижу его. Это было… год назад. Ричард, я только один раз. Я была… так молода, одинока и тосковала по дому.

– Тосковала по дому? – он отпустил волосы, угрожающе навис над ней. – Это случилось, когда ты была в Коннектикуте?

Одри расплакалась, чувствуя, что в данный момент еще больше скучает по дому, чем скучала в Коннектикуте.

Ричард склонился ниже, придвинув лицо вплотную к ее лицу.

– Он янки?

– Он хорошо… относился ко мне. Он любил меня… – она осмелилась дерзко взглянуть ему в глаза. – Я тоже любила его. Но мы знали… что между нами не может ничего быть. Я вернулась домой, и никогда… не видела его и не переписы­валась с ним.

Ричард задышал прерывисто, гневно.

– Джой упоминал человека по имени Ли Джеффриз. Кажется, твой брат в воторге от этого человека. Это он?

Одри приложила ладонь к горячей щеке.

– Да, – глядя ему в глаза, подтвердила она. И вспомнила, как Ли защитил ее от Кая Джорда­на, а позже рассказал, как Кай Джордан обраща­ется со своей женой. Ли очень возмущался таким поведением мужчины.

– Ли никогда бы не ударил женщину, что бы она ни сделала!

Ричард выпрямился, схватил Одри за руку и-резко посадил.

– Я не Ли Джеффриз, мне очень жаль, но я должен тебя разочаровать, моя дорогая! – он вцепился ей в руку так, что она вскрикнула от боли. – А так как ты принимаешь меня за кого-то другого, думаю, нет нужды быть нежным с моей новой женушкой, не так ли?

Что он имеет в виду? Что хочет сказать такой фразой?

– Ричард, я постараюсь полюбить тебя. Я вышла за тебя замуж, потому что это самый лучший выход. Я буду верной женой, рожу тебе детей, чтобы ты мог гордиться мной.

Он выпустил ее руку, дотронулся до покраснев­шей щеки.

– О, моя дорогая, так все и будет. Со мной под руку будет выходить самая прекрасная женщина Луизианы. Все будут завидовать и восхищаться нами. Но за запертыми дверями, моя дорогая, я не буду гордиться! Я думал, что ты девственница, а ты шлюха! Было бы плохо, если бы первым твоим мужчиной стал человек с Юга, но янки! – он оттолкнул ее ноги от себя.

– Перевернитесь, миссис Поттер!

Одри нахмурилась, недоумевая, чего он хочет. Она почти протрезвела от боли и злости.

– Зачем?

И вскрикнула, когда Ричард ударил ее в грудь. Боль была очень сильной. Ричард схватил ее, перевернул, прижал лицом к матрацу. Прежде чем Одри поняла, что он хочет, почувствовала, как он пытается проникнуть своей затвердевшей плотью где-то ниже спины.

– Постараешься полюбить меня? Мне не нуж­на твоя любовь, Одри, дорогая. Сегодня ночью ты научишься многому, что не имеет ничего общего с любовью! Я научу тебя таким вещам, которые Ли Джеффриз не собирался тебе показывать. И если я не смог стать первым в одном смысле, буду первым в другом. К утру не останется ни одной клеточки твоего прекрасного тела, которую бы я не попробовал, куда бы не проник. Завтра мы начнем все снова. Я буду держать тебя здесь столько дней, сколько мне захочется, пока ты больше не будешь вспоминать мистера Ли Джеффриза.

Затем он грубо проник в нее. Боль была мучи­тельна, Одри задыхалась, и, наконец, почувство­вала, как темнота сомкнулась над ней.

Дом. Одри ехала домой. Еще никогда она так не тосковала по Бреннен-Мэнор, по своей комна­те, она скучала гораздо сильнее, чем тогда, когда вернулась из Коннектикута, хоть и находилась всего в нескольких милях от дома.

Ей пришлось пережить десять дней настоящего ада. Невозможно и представить, на какую мер­зость и жестокость способен Ричард Поттер. Одри чувствовала себя, словно тряпочная кукла, кото­рую безжалостно бросают, таскают, швыряют по комнате. И как тряпочная кукла ощущала себя слабым, безвольным существом – без чувств, без души, без сердца.

Она лихорадочно думала, что же сделать, что предпринять, как заставить Ричарда относиться к ней хоть с каким-то уважением. И решила, что единственным спасением должна стать беремен­ность. Может тогда он перестанет унижать ее, издеваться над ней? Одри хотелось ребенка боль­ше всего на свете. По крайней мере, тогда она, может быть, завоюет уважение, как мать его сына.

Одри уже знала, что это будет не первый ребе­нок Ричарда. Это будет его первый белый ребенок. Жена Ричарда не могла иметь детей, но в Сайпресс-Холлоу бегало много детей-мулатов. Ричард постарался, чтобы ей стало известно, кто отец большинства из них. Он даже осмелился и заста­вил ее перейти на одну ночь в смежную спальную комнату, чтобы иметь возможность переспать с недавно купленной молодой негритянкой. Одри и раньше слышала, что плантаторы спят с негри­тянками, но не придавала таким разговорам особого значения, потому что была уверена – в Бреннен-Мэнор такого нет. Но предполагала, что на других плантациях такие истории обычное явление. Всю жизнь она не задумывалась об этом, не представляла, что могут испытывать женщи­ны, попавшие в подобную ситуацию. Но теперь она знала мужчину с самой отвратительной сто­роны, знала, что такое подчиняться чужой воле, страшась боли и жестокого обращения.

Всегда ходили слухи, что негритянки по при­роде распущенные и похотливые.

«Разве ты не знаешь, что все негритянки толь­ко и думают о мужчинах?» – сказала как-то Элеонор.

Теперь Одри сомневалась в словах кузины. Лина и Тусси, конечно же, не были распущенны­ми и похотливыми. После десяти дней, проведен­ных с Ричардом, она могла только сочувствовать и сострадать женщинам, ужасаться участи мно­гих. Еще больше ей было жаль девочек, почти детей, которых Ричард буквально насиловал. Они не хотели отдаваться ему по доброй воле, теперь ей хорошо известны способы, какими он вынуж­дает женщин повиноваться. И поражалась, куда делись ее достоинство и гордость. Казалось, Ри­чард выжал их из ее крови. Она никогда не – считала, что отдавшись Ли, поступила греховно и непростительно, как внушал ей Ричард. То, что муж делал по ночам с ее телом, унижало и оскор­бляло.

Кто бы мог поверить, что Одри будет радовать­ся, когда Авраама Линкольна выдвинут кандида­том в президенты от Республиканской партии. Значит, Ричарду нужно будет уехать на какое-то время. Сообщение пришло вчера, а следом Ричар­да известили, что через три дня в Новом Орлеане состоится встреча самых влиятельных людей шта­та. Ричарда приглашали на встречу. Мистер Бреннен тоже хотел поехать, если позволит состояние здоровья. Богатые плантаторы Юга собираются вместе, чтобы спланировать стратегию действий и решить, где провести следующий съезд Демок­ратической партии. Как сделать, чтобы кандида­том в президенты выдвинули человека, защища­ющего существование рабства. Например такого, как Джефферсон Дэвис, а не пользующегося в партии популярностью Стефана Дугласа.

Политика теперь мало интересовала Одри. Она просто радовалась, когда могла провести время без него и немного отдохнуть. Ричард вез ее на несколько дней в Бреннен-Мэнор, где они должны жить, как он пообещал ее отцу. Может быть, после нескольких дней разлуки муж станет не­много добрее относиться к ней.

Одри надеялась, что В Бреннен-Мэнор у них все сложится по-другому. Он, конечно, не сможет бить ее, когда рядом находится отец, и не станет затаскивать к себе в постель негритянских дево­чек.

Мисс Джереси, конечно, не готовила Одри к такой жизни. Нужно ли Одри признаваться отцу, как обращается с ней Ричард? Отец, наверное, считает ее счастливейшей женщиной в мире. Из-за слабого здоровья отца Одри боялась рассказы­вать правду, боялась, что отец может умереть от сердечного приступа. Он, возможно, будет счи­тать себя виноватым из-за того, что заставил выйти замуж за Ричарда. То же самое случилось бы с Джоем, узнай он всю правду.

Нет, она будет страдать одна. Постарается най­ти способ немного успокоить его, заставить отно­ситься с уважением и не унижать. Сейчас она представления не имела, как поступить. Единст­венный выход видела пока только в беременности. Поэтому позволяла Ричарду заниматься с ней любовью, если то, что он делал, можно назвать этим словом. Она покорно лежала и выполняла то, что он требовал. Она вела себя покорно и безмолвно, чтобы избежать боли, и надеялась, что, по крайней мере, когда у них бывали «обычные» отношения, его семя сделает ее беременной. Она будет горячо молиться о том, чтобы его жес­токое отношение не послужило причиной небла­гополучного исхода беременности.

Наконец они подъехали к дому. Едва Ричард остановил коляску, как Одри выпрыгнула и бро­силась обнимать Джоя, который первым вышел встретить их. Мальчик крепко обнял сестру, сле­зы блестели у него на глазах. Он так скучал без Одри. Нет, она, конечно же, не станет посвящать Джоя ни во что. Юноша расстроится и будет считать себя причиной ее несчастья, ее страдания разобьют ему сердце.

На крыльце появился отец. Он выглядел ок­репшим, порозовевшим. Еще одно горячее объя­тие. Отец счастлив, видя дочь замужней женщи­ной. Она не сможет ничего рассказать отцу. А вот и Лина с Тусси. Одри едва ли заметила, как удивилась Тусси, когда хозяйка кинулась обни­мать служанку, словно подругу, которую давно потеряла. Да и Лина совсем не ожидала, что Одри так тесно прильнет к ней. Когда они поздорова­лись, Лина внимательно оглядела молодую жен­щину с ног до головы.

– Как хорошо, что вы снова дома, мисс Одри.

Ей хотелось спросить:

«Что с тобой случилось?»

Как могла молодая, полная сил и здоровая девушка так сильно похудеть за десять дней? Почему у нее такой измученный вид и затравлен­ный взгляд? Раньше глаза Одри ярко блестели. Счастливая новобрачная не должна так выглядеть или вести себя. Казалось, Одри чересчур возбуж­дена и обрадована тем, что снова находится дома и несколько дней проживет здесь без мужа. И не кровоподтек ли скрывается под необычно тол­стым слоем пудры и румян?

Лина взглянула на Ричарда, который нетороп­ливо подходил к дому следом за женой. И заме­тила странный взгляд, которым он наградил Одри. Во взгляде была, скорее, ненависть, чем лю­бовь. Ричард приказал слугам забрать из экипажа багаж Одри, затем повернулся к Джозефу и пред­ложил:

– Мы можем выехать сегодня, если это воз­можно.

Джозеф был озадачен.

– Ну, конечно, – согласился он, – если вы этого хотите. Я думал, вы пожелаете день или два побыть здесь с Одри.

Ричард быстро взглянул на жену и улыбнулся. В усмешке Лина успела заметить что-то дьяволь­ское.

– Ваша милая дочь понимает важность поезд­ки. Не так ли, дорогая?

Одри наигранно улыбнулась.

– Да, – она взглянула на отца. – Думаю, вам следует отправиться сегодня, папа. Авраам Лин­кольн выдвинут кандидатом в президенты. Нам необходимо как можно быстрее собрать силы, чтобы выдвинуть своего кандидата от Демократи­ческой партии. Все уважают вас с Ричардом, – она взглянула на Ричарда, и у Лины было ощу­щение, что девушка совершенно не уважает Ри­чарда Поттера. – Когда вы уедете, мне не будет скучно, потому что я буду дома. Конечно, если вы задержитесь надолго, я буду скучать.

Боль в душе, которая не отпускала ее все дни, проведенные наедине с мужем, стала сильнее от­того, что приходится лгать. Сколько времени она сможет обманывать окружающих, спасая свою честь, честь отца и брата? Ричард приблизился к ней, наклонился и поцеловал в щеку, на которой слегка просматривался синяк.

– Я буду скучать по тебе, моя милая. С нетер­пением буду ожидать, когда смогу снова увидеть мою прекрасную жену. Надеюсь, все быстро успо­коится и мы изберем президентом человека, за­щищающего права рабовладельцев. Тогда мы с тобой совершим путешествие в Европу, как я и обещал. А пока меня не будет, ты должна подго­товиться к котильону[2], который мы устроим пря­мо здесь, в Бреннен-Мэнор. Это будет еще один прием в честь новобрачных. Ты даже можешь пригласить своих любимых негров, они могут посмотреть на бал с веранды. Пригласи всех, кто живет поблизости.

«Как ты смеешь так насмехаться надо мной?»– подумала Одри с горечью и гневом. Он хорошо понимал, что она должна изображать счастливую и довольную судьбой жену и как трудно ей играть роль.

И Европа! Она и представить себе не могла худшего кошмара, чем тот, который ее ожидает. Провести с ним наедине целые недели на корабле и в чужих странах, вдали от Джоя, отца и Брен­нен-Мэнор!

Возможно, она сможет забеременеть раньше, и они никуда не поедут?

Мужчины вошли в дом, негры следом занесли багаж Одри. Джой тоже направился в дом, наде­ясь послушать разговоры о политике. Ему хоте­лось, чтобы отец взял его в Новый Орлеан. Но Джой прекрасно знал, что отец не захочет взять его. Джозефу Бреннену будет неприятно, если знакомые услышат, что его сын заикается. Как хорошо, что вернулась Одри. Он жил своим внут­ренним миром и ему было очень трудно без сест­ры.

Одри остановилась на веранде, наслаждаясь каждым мгновением в родном доме. Попросила, чтобы Тусси приготовила ванну. Как замечатель­но будет погрузиться в ванну одной, без Ричарда, который следил за каждым движением, настаи­вая на том, чтобы самому купать ее. Ни на минуту Одри не оставалась одна. Исключение составляло то время, когда ей был необходим ночной горшок. Ричард унижал и оскорблял ее при каждом удобном случае. Надо постараться сделать так, чтобы Тусси не присутствовала, когда хозяйка будет принимать ванну. Служанка не должна увидеть кровоподтеки на теле Одри. Синяки были постав­лены человеком, который знал, как лучше сде­лать, чтобы они пришлись на прикрытые одеждой места.

Одри не сомневалась, что он научился этому, насилуя негритянских девушек, которых затаскивал к себе в постель. Интересно, испы­тывал ли он хоть какие-то чувства к детям-мулатам, чьим отцом оказался? Ужас перед тем, что Ричард делает с ней, усиливался боязнью заболеть какой-нибудь страшной бо­лезнью. Элеонор однажды рассказывала, что мужчины, которые спят с разными женщинами, заболевают болезнями, которые убивают как мужчину, так и женщину. А перед смертью больные люди обычно сходят с ума.

Может быть, Ричард уже начал сходить с ума?.. Не поэтому ли он так ведет себя? Неужели она тоже сойдет с ума? Одри содрогнулась и взглянула на Лину.

– Как хорошо быть снова дома, Лина. Как чувствовал себя отец?

Лина понимающе рассматривала ее.

– Ты никогда не умела врать, Одри Бреннен Поттер. Что-то не так. Что сделал этот человек с тобой?

Одри отвела глаза в сторону, сожалея, что Лина слишком хорошо знает ее.

– Он мой муж. Что сделано, то сделано.

– У твоего отца достаточно власти, чтобы все изменить, если будет необходимо. Для него нет никого важнее, чем ты, Одри. Если этот человек плохо обращается с тобой, отец должен знать об этом.

Одри покачала головой.

– Но не в данном случае. Если он узнает всю правду, это убьет его.

Лина нахмурилась.

– А в чем заключается правда, девочка?

Молодая женщина посмотрела негритянке в глаза.

– Я уже далеко не ребенок, Лина. Ричард убедился в этом, – глаза ее наполнились слеза­ми. – Лина, не твое дело вмешиваться в личную жизнь тех, кому ты принадлежишь.

«Помоги мне, Лина!»– хотелось закричать ей. Но разве могла она рассказать женщине, какие гнусные вещи позволяет себе Ричард и как объяс­нить причину такого отношения? Тогда это не казалось ей чем-то гадким. Но Ричард сумел доказать ей, какая она на самом деле проститут­ка. Отец не должен об этом даже догадываться. Джой тоже. Даже слуги не должны знать, как бесстыдно она вела себя с Ли Джеффризом, какие гнусные, отвратительные вещи позволяет себе Ри­чард по отношению к ней.

– Не разговаривай со мной так, будто я обыч­ная рабыня, – сказала Лина, гордо вздернув подбородок. – Тебе прекрасно известно, мисс Одри, что я люблю тебя, как свою родную дочь. Если я проявляю участие, это значит, что жалею тебя и хочу помочь.

Одри закрыла глаза.

– Если ты действительно любишь меня, не задавай никаких вопросов. И, пожалуйста, не говори ничего отцу, – она посмотрела в понима­ющие глаза Лины. – Я требую, чтобы ты молча­ла, Лина. Если ты меня любишь, оставь все, как есть. Если ты расскажешь отцу и он поднимет шум, для меня будет только хуже. Я жена Ричар­да перед законом и Богом. Ничего уже не изме­нишь. Пожалуйста, помоги мне все пережить и не делай ничего, что разгневало бы моего мужа, иначе он навсегда увезет меня из Бреннен-Мэнор. Это единственное место, где я чувствую себя в безопасности. Ты понимаешь, Лина?

Лина нахмурилась, сочувствуя и жалея Одри.

– Поняла, – она погладила девушку по воло­сам. – Иди наверх, девочка. Тусси, вероятно, уже приготовила ванну.

Одри вошла следом за Линой в дом, но не направилась в гостиную, чтобы попрощаться с Ричардом. Она поспешила подняться по широкой лестнице в свою комнату, ей так хотелось увидеть своих кукол. Сегодня она будет спать с ними, а не с Ричардом Поттером. Это будет самая благо­словенная и спокойная ночь с тех пор, как она вышла замуж. Сегодня она прижмет к себе кукол и представит себя маленькой девочкой, которой совершенно неизвестно, что означает быть замуж­ней женщиной. Как странно, что с одним мужчи­ной близость так прекрасна и доставляет истинное удовольствие, в то время, как с другим мужчиной интимные отношения могут превратиться в кош­мар.

Глава 13

Ли остановил черного мерина, нанятого в ко­нюшне Батон-Ружа. Пришлось заплатить за ло­шадь двойную цену, и Ли подозревал, что владе­лец конюшни завысил цену из-за того, что у приезжего не оказалось луизианского акцента.

– Что, черт возьми, понадобилось здесь ян­ки? – со злостью вопрошал он. И долго бурчал в том же духе, высказав предположение, что Ли поддерживает Линкольна. И что этот чертов Ав­раам Линкольн хочет разрушить страну.

Ли понимал, что нет смысла спорить с этим человеком, как о политике, так и о цене лошади. Он просто заплатил требуемое и ушел, не прислу­шиваясь к тому, что ворчит хозяин конюшни ему вслед. Но теперь молодому человеку стало понятно, как должна была чувствовать себя Одри в Коннектикуте. Ему казалось, будто он покинул пределы Соединенных Штатов и находится в чу­жой враждебной стране.

Все, что он видел и слышал вокруг, убеждало, что он должен возвращаться домой как можно быстрее и не встречаться с Одри. Но он уже стоял перед железными воротами поместья Бреннен-Мэнор и удивлялся, как далеко его занесло. Во­рота оказались открытыми, словно приглашая войти. Конь тихо заржал и тряхнул черной гри­вой, будто предупреждая, чтобы всадник остано­вился. Ли вынул из кармана носовой платок и вытер со лба пот. Он вспомнил, как прошлым летом уверял Одри, что лето в Коннектикуте «гораздо приятнее, чем на' Юге. Оказывается, он был тогда совершенно прав. Может, для тех, кто родился здесь, невыносимая жара привычна. Но ему очень хотелось очутиться сейчас на пляже в Мэпл-Шедоуз, нырнуть обнаженным в воды про­лива Лонг-Айленд и с наслаждением почувство­вать на коже дуновение прохладного ветерка с моря.

Но здесь не было ни прохладного ветерка, ни моря, ни крикливых чаек. Перед ним возвышался дом, прекрасный, словно сказочный дворец. К дому вела дорога, вымощенная булыжником, дли­ной около четверти мили. Из-за густого влажного воздуха над дорогой висела туманная дымка и дом казался миражом. По обочинам росли цветы. Их разнообразие и пестрое многоцветие радовало глаз. Кусты темно-розовых и красных азалий благоухали. Везде работали негры, они ухажива­ли за цветами, обрезали, поливали и сажали. В воздухе витал сильный аромат жасмина и лилий, это было настолько приятно, что подействовало на молодого человека успокаивающе.

Он направил коня по дороге к дому. Дорога была затенена раскидистыми ветвями старых ду­бов, защищающих от жаркого солнца благоухающие цветы. Старые толстые стволы деревьев вы­строились, как стражи, по краям дороги, ветви деревьев увиты испанским мхом[3], словно круже­вом. Стояла тишина, которую нарушал только неумолчный звон цикад. Было так жарко, что даже птицы не пели, а негры, работающие на лугу, двигались неторопливо, разморенные и пот­ные. Кое-кто из них взглянул на него, но тут же люди отворачивались и продолжали копаться в земле.

Да, здесь была совсем другая жизнь. Он отме­тил это, наблюдая за пассажирами, когда плыл на корабле из Чикаго, и еще явнее, когда приехал в Батон-Руж. По сравнению с жизнью в Нью-Йор­ке, здесь все происходило неспешно, замедленно.

У некоторых жителей Батон-Ружа был такой сильный акцент, что Ли еле понимал смысл ска­занного. Никто никуда не спешил. Возможно, люди, живущие здесь, привыкли все делать не­торопливо, чтобы не переутомляться от жары. А кроме того, у них были негры, которые рабо­тали на них. Негры были везде. Ему никогда не приходилось видеть сразу столько негров, и каждый из них был занят какой-либо работой. Неграм отдавали приказы, как обученным соба­кам. В душе Ли снова закипал гнев. Молодой человек опять засомневался, стоило ли приезжать сюда? Но сердце стучало сильнее, тревожнее, он волновался от плохих предчувствий, от надежды, от радости, – наконец-то он приближается к дому.

Из Нью-Йорка он выехал поездом до Чикаго, где принял участие в съезде Республиканской партии, видел Авраама Линкольна, которого вы­двинули кандидатом в президенты. Сначала он намеревался не посещать съезд, но потом решил, что может быстро добраться до Луизианы, все равно, как по морю, так и по суше. Так или иначе, но самая короткая дорога пролегла через Чикаго, а затем через Сент-Луис, далее пароходом по Миссисипи до Батон-Ружа. Ли подумал, коли ему не миновать Чикаго, он посетит съезд, и как только Линкольн будет выбран, тут же отправит­ся поездом в Сент-Луис. Наконец он прибыл на родину Одри и уже ощущал ее присутствие. В Батон-Руже у служителей отеля узнал, как найти Бреннен-Мэнор.

– Любой в городе укажет вам, как проехать туда, – сказал ему служащий. – Бреннен-Мэнор, а чуть севернее – Сайпресс-Холлоу – две самые крупные плантации в Луизиане. Вы должны были миновать эти владения, если приплыли сюда по реке.

Это замечание напомнило о живописных кар­тинах, которые он видел с палубы парохода. Па­роход медленно плыл мимо обширных хлопковых полей. На полях виднелось много негров, работа­ющих мотыгами под палящим безжалостным сол­нцем.

Служащий отеля смотрел на Ли недоверчиво и недружелюбно.

– Вы янки, не так ли? – спросил он таким тоном, будто Ли опасно болен. После тирады владельца конюшни эти слова разозлили молодо­го человека, но пока что ему удавалось сдержи­вать себя. Он просто и спокойно ответил, что прибыл из Нью-Йорка и постарался не упоминать имя Одри. К янки здесь относились, словно к зачумленным. Если у него ничего не получится, не хочется, чтобы в Батон-Руже судачили после его отъезда, что какой-то янки навестил ее.

– У меня дело к мистеру Бреннену, – солгал он. – Мой отец владелец ткацкой фабрики. Мы поставили товар оптом в Новый Орлеан, я только что прибыл оттуда. Сейчас нам требуется сырье – хлопок, джентльмен из Нового Орлеана сказал мне, что мистер Бреннен именно тот человек, который мне нужен.

– Удивительно, что вы не встретились с ним в Новом Орлеане. Он и другие плантаторы нахо­дятся сейчас там, участвуют в большом полити­ческом событии. Возможно, они уже возвра­щаются домой. Надеюсь, что все проблемы, возникшие из-за вас, янки, не разрушат хлопко­вый бизнес. Мистер Бреннен и другие владельцы плантаций на Юге уже ищут рынки сбыта за океаном. Вы должны знать, что кое-кто из про­мышленников-янки угрожает бойкотировать нас, если мы не прекратим разговоры о выходе из Союза.

И снова Ли постарался ускользнуть от полити­ческих дебатов, что становилось все труднее, как на Севере, так и на Юге. Но он обрадовался возможности застать Одри одну до того, как при­дется встретиться с ее отцом. Ему объяснили, как добраться до Бреннен-Мэнор. Поместье находи­лось севернее Батон-Ружа. Пришлось ехать вер­хом почти весь день. Он взял с собой дорожную сумку со сменой одежды на случай, если не смо­жет вернуться назад до темноты и был рад, что поступил предусмотрительно. Пока он достиг по­местья, день склонился к вечеру. Конечно, он не сможет вернуться назад сегодня. Судя по разме­рам дома, стоящего перед ним, в нем должно быть достаточно свободных комнат. Но если Джозеф Бреннен дома, он, возможно вышвырнет неждан­ного гостя за порог. Тогда Ли придется спать в помещении для негров.

Молодой человек внимательно рассматривал дом Бренненов, подъехав поближе. Теперь он понимал, что имела в виду Одри, когда сказала, что Мэпл-Шедоуз «почти» такой же красивый, как Бреннен-Мэнор. Трехэтажный особняк окру­жали мраморные колонны, поддерживающие бал­коны и галереи второго и третьего этажей. Веран­ды, балконы, галереи окружали дом со всех сто­рон и были ограждены ажурной железной решет­кой, окна были затенены ставнями. Он заметил, что на третьем этаже негр моет окна, а негритянка подметает веранду.

Очевидно, дом и земли вокруг прекрасны и содержатся в безукоризненном порядке, благода­ря рабам. Интересно, держал бы Джозеф Бреннен столько людей, если бы нужно было платить за почасовую работу. Из главного входа появилась негритянка, она несла прохладительные напитки. Затаив дыхание, Ли следил за ней. Женщина прошла на веранду, поставила напитки на стол. За столом кто-то сидел. Одри? Он еще не мог рассмотреть, кто же это.

Не станет ли от его визита больно и ей, и ему? Если он увидит ее сейчас, посмотрит в зеленые глаза, но встретит равнодушие и поймет, что он больше не нужен, возможно, вернувшись домой, будет спать спокойно и прекратит пить. К тому же он написал Одри письмо, хотя теперь понимал глупость своего поступка. Но он должен выпол­нить обещание, данное Одри. Он предупредил, что собирается приехать, поэтому для Одри и ее отца его визит не будет неожиданностью.

Он чувствовал себя так, словно лезет в пасть разъяренному льву: янки едет, чтобы поговорить с одним из самых влиятельных плантаторов в Луизиане. Хочет забрать у того дочь, не хочет, чтобы девушка вышла замуж за человека еще более влиятельного, чем Джозеф Бреннен! Черт возьми, они могут повесить его, и никто не поду­мает вступиться за него, всем будет абсолютно безразлична судьба какого-то янки. Он знал, что такие плантации, как Бреннен-Мэнор, представ­ляют собой замкнутые мирки, оторванные от ре­альности, небольшие городки с собственными за­конами. Плантаторы ведут себя, как настоящие короли. Джозеф Бреннен и Ричард Поттер, воз­можно, могут сделать с ним все, что заблагорас­судится. Такие люди, как эти плантаторы, прино­сят несчастье всему Союзу. Гордые, упрямые южане не любят, когда им указывают, как жить.

Они привыкли сами устанавливать собственные законы, к черту остальной мир, включая Феде­ральное правительство. Ли покачал головой, по­нимая, что уже вступил в спор с человеком, с которым не успел познакомиться.

Но он прибыл сюда, и отступать уже некуда. Когда он увидит Одри, то будет знать, что делать дальше. Но если он останется здесь, то случится такое не потому, что захотел остаться, а потому что Джозеф Бреннен решил похоронить его.

Теперь Ли был так близко к дому, что ясно разглядел, кто сидит за столом. Это была женщи­на с рыжими волосами…

Одри неторопливо пила лимонад, не сводя глаз с приближающегося всадника. Он не походил ни на кого из Сайпресс-Холлоу или соседних плантаций, а так как отца и Ричарда нет дома, она и представить не могла, кто и зачем сюда едет. Это кто-то чужой. Одри уже хотела приказать Лине, чтобы та позвала надсмотрщика или кого-то из негров. Но прежде чем успела произнести слово, мужчина подъехал ближе. У Одри перехватило дыхание. Она быстро поставила стакан, все еще не веря своим глазам.

– О Боже, – испуганно прошептала женщина. И почувствовала, как потемнело в глазах. Ух­ватившись за край стола, медленно поднялась, все так же не сводя глаз с всадника. Молодая негри­тянка вошла на веранду, держа в руках большой веер из перьев, чтобы обмахивать Одри. Но хозяй­ка отправила служанку назад. Девушка быстро ушла в дом. Одри стояла неподвижно, оцепенев от неожиданности.

Ли? Боже, что он делает здесь? Неужели это возможно? Она поняла, что он тоже узнал ее. Ли подвел лошадь к столбу, спешился, привязал ко­ня и не спеша направился к ступеням, ведущим на веранду. Никогда еще он не казался ей таким красивым. Стоял жаркий дань, Ли был без пид­жака, жилета и галстука. Рубашка расстегнута у ворота. Темные вьющиеся волосы на груди. Его появление возбудило в ней воспоминания о том времени, о котором ей было бы лучше забыть навсегда. Черные хлопчатобумажные брюки лад­но сидели на нем, на ногах были высокие блестя­щие сапоги из черной кожи. Спешившись, он снял шляпу, волосы влажные от жары, прилипли ко лбу.

Неужели это правда? Неужели Ли Джеффриз действительно приехал в Бреннен-Мэнор? Поче­му? Зачем? И почему приехал только сейчас, когда она не может прикоснуться к нему, когда ей нельзя проявить давно похороненные, но все еще теплящиеся в душе чувства? Разве он не знает, что она замужем? Она смотрела в глаза Ли, в голубые прекрасные глаза, которые когда-то так любила. Эти глаза изучающе рассматривали ее. Она видела в них то, чего не хотела видеть – любовь и нежность.

Совсем недавно она мечтала встретиться с ним, надеялась, что ее жизнь сложится по-другому. Любовь и дружба ушли в никуда. Нет, дружба все-таки сохранилась. Почему ей кажется, что они расстались не так давно? После всего, что ей довелось испытать в супружеской жизни с Ричар­дом, как можно еще хранить в памяти встречу с Ли? Почему она вспоминает обо всем с благогове­нием и радостью? Ричард превратил их близость в грязь и пошлость. А теперь перед ней стоит человек, который только своим присутствием за­ставил ее забыть уродливость супружеских отно­шений с Ричардом.

– Здравствуй, Одри, – сказал Ли, не решаясь подойти ближе.

Одри встряхнулась. Оцепенение прошло. И лю­бовь, и ненависть всколыхнулись в душе одновре­менно. Только не сейчас! Как мог он приехать сейчас? Почему он поступил так жестоко? Ей казалось, что она сумела похоронить воспомина­ния, она надеялась – навсегда.

Ли внимательно смотрел ей в глаза. И что-то в них ему не понравилось. Да, она, наверное, сер­дится на него. Богу известно, у нее есть на это причины. Он сам просил забыть его, а теперь решился приехать. Но в ее зеленых глазах было что-то еще, кроме гнева и удивления. Мечты об этих глазах преследовали его весь год. Почему же в них столько боли и страдания? Может, у нее умер отец? Она выглядела больной и очень поху­девшей.

– Я… Мне необходимо было увидеть тебя еще раз, – сказал он, чувствуя себя поглупевшим и растерянным. – Я думал, нам необходимо уви­деть друг друга… чтобы решить все окончательно. Я недавно побывал в Мэпл-Шедоуз и нашел кое-что. Подумал, что это предназначается мне. Я должен был приехать и все выяснить, – он закрыл глаза и вздохнул, от волнения руки сжались в кулаки.

«Ты еще прекраснее, чем я запомнил тебя, « – хотел он сказать ей. Но, может быть, это его уже не касается. Что он натворил, так нео­жиданно появившись здесь? К чему приведет его визит?

Одри была прекрасна, как прежде. Но белое льняное платье висело на ней свободно. Бле­стящие рыжие волосы просто зачесаны в пучок. Под глазами темнели круги, и взгляд был совсем не такой, каким был у невинной де­вушки, в которую когда-то влюбился Ли. Что-то изменилось. И в этом было нечто непонятное, совершенно новое, и ему стало за нее страшно. Он понимал, что ошеломил ее своим появле­нием. Оцепенение Одри сменилось чувством раскаяния.

– Одри, разве ты не получила мое письмо? Она поднесла ладонь к горлу.

– Письмо?

Ли нахмурился, подошел к ней ближе.

– Одри, я дважды писал твоему брату. Разве он не говорил тебе об этом? Я и послал тогда письмо тебе. Еще в январе. Мне хотелось дать тебе достаточно времени все хорошенько обдумать. Не получив никакого ответа, я написал снова. Я даже немного рассердился из-за того, что ты не соизво­лила ответить. Нам необходимо поговорить, поэ­тому я…

– Мы не получали ни одного письма, – пере­била она, все еще глядя на него, как на привиде­ние. – Ни я, ни Джой.

– Но я…

Не получили ни одного письма? Неужели отец скрыл от них его письма? В душе молодого чело­века поднимался гнев. Ли понял, что отец Одри не 'хотел, чтобы она переписывалась с янки. Не­понятно одно, какой вред могли принести его письма Джою? Он знал, как мальчику важно чувствовать, что кто-то заботится о нем.

– Одри, я действительно писал тебе. Ты дол­жна была тщательно продумать все, что стоит на пути нашего счастья. Мне нужно многое тебе сказать, но я не решился писать об этом в письме. Боялся, что ваш отец может прочитать и непра­вильно понять смысл. Поэтому самое важное ре­шил сказать тебе только при встрече. Надеялся, что мы с тобой посоветуемся, а потом я поговорю с твоим отцом. Я просто чувствовал, что нам надо встретиться еще раз.

Одри тихо застонала и отвернулась от Ли, прижав ладонь к животу, словно ей невыносимо больно.

– Одри, извини, что я приехал неожиданно. Но сначала я предупредил о визите, чтобы ты могла обдумать все без меня. Не понимаю, почему ты не получила письма?

О, как он был ей нужен, но приехал слишком поздно. Слишком поздно! А теперь ей только хуже от его присутствия.

– Я никогда не видела никакого письма, – тихо сказала она. – Думала, что никогда больше не увижу тебя, – голова кружилась, может, от жары? А, возможно, потому что ее любимый Ли стоит перед ней на веранде? Она должна прогнать его, закричать на него, как он посмел заявиться? Но он же сначала предупредил письмом. Он не виноват, что письма пропали. Если бы она по­лучила хоть одно послание, то не разрешила бы ему появляться здесь. Или, может быть, наобо­рот? Вероятно, умоляла бы его поторопиться. Вполне возможно, что тогда бы у нее хватило мужества не выходить замуж за Ричарда, даже если бы у отца из-за ее отказа случился сердечный приступ. Слава Богу, что дома не оказалось ни Ричарда, ни отца. Еще есть время спровадить Ли отсюда. Они ничего никогда не узнают о его приезде.

Ли злился на себя, чувствуя, как ей сейчас больно.

– Совершенно ясно, что кто-то скрыл от тебя мои письма. Одри, неужели ты думала, что я смогу так легко забыть тебя? Неужели ты пове­рила, что я могу изгнать твой образ из сердца? Неужели считаешь, что мне было лень написать письмо Джою? Я ждал его ответа, надеясь хоть что-то узнать о вас.

Одри задыхалась. Она подошла к железной решетке и крепко вцепилась в нее.

– Да, – начала говорить она, – когда-то ты сказал, что нам нужно забыть друг друга, Ли. А после этих долгих месяцев… – она крепко за­жмурилась. – Тебе не нужно было приезжать. Ты не представляешь ничего…

– Одри…

– Ли, уезжай домой.

– Что с тобой случилось, Одри?

Главная дверь открылась, Ли обернулся. Очень красивая пожилая негритянка вышла на веранду. Так же, как и когда впервые увидев Тусси, Ли был поражен необычайно прекрасным лицом жен­щины. Она была одета в простое коричневое платье и фартук. Волосы зачесаны и заколоты высоко на макушке. Несмотря на подчеркнуто простую одежду, в женщине чувствовалась при­родная утонченность и грация. Ли кивнул ей, немного смутившись.

– Здравствуйте, мэм. Меня зовут Ли Джеффриз. Я приехал навестить мисс Бреннен. Дома ли Джозеф Бреннен? Я хотел бы поговорить с ним.

Лина внимательно рассматривала мужчину, изумленно распахнув глаза. Она еще никогда не видела такого красивого белого молодого челове­ка. Итак, это Ли Джеффриз! Не удивительно, что Одри так сильно влюбилась в него. Лине никто об этом не рассказывал, но нетрудно самой обо всем догадаться. А сейчас она увидела отчаянное лицо Одри, и поняла, что ее догадка верна.

Лина пристально смотрела на молодых людей. Все чувствовали себя напряженно и немного не­уверенно. Лина не знала, как и что сказать, но догадывалась, о чем они говорили до ее прихода. Зачем появился здесь этот человек? Сейчас его визит совершенно некстати.

– Лина, – наконец спросила Одри. – Ты видела какие-нибудь письма от мистера Джеффриза мне или Джою?

Женщина покачала головой, сообразив, что происходит. Должно быть, Ли писал Одри, что собирается приехать. Но Одри, судя по выраже­нию ее лица, не получала ничего. Может быть, Джозеф перехватил послания? Это очень похоже на него, хотя Лина не должна осуждать хозяина и вмешиваться в семейные дела Бренненов.

– Нет, мэм.

Прежде чем они успели сказать что-нибудь еще, из дома выбежал Джой и радостно кинулся к Ли.

– Здравствуй, Ли! – протянул он руку. – Н-не могу поверить! Ты приехал повидать нас!

Ли обрадованно схватил и пожал руку юно­ше. С тех пор, как он очутился в Луизиане, впервые его встречают приветливо. Через се­кунду они уже, весело смеясь, обнимали друг друга.

– Как ты вырос, Джой! Выглядишь, как впол­не самостоятельный мужчина! – Ли отстранил юношу и осмотрел с ног до головы. – Я думал, что ты напишешь мне. Черт возьми, я отправил тебе два письма.

– П-правда? – Джой сразу стал серьезным. Он вопросительно взглянул на Одри.

– Я уже сказала ему, что мы не получали никаких писем, – ответила Одри. Джой повер­нулся к Ли.

– Это п-правда, Ли. Я никогда не получал писем, – он постеснялся объяснить другу, что отец запретил с ним переписываться. – Я считал, что т-ты слишком занят и, м-может, совсем забыл обо мне. Я т-тоже был занят, учился. Отец и Ричард позволяли мне заниматься делами п-план-тации. Я п-просто никак не мог собраться напи­сать тебе. Извини меня, Ли.

– Ладно, все хорошо. Я рад, что у тебя появи­лась возможность поучиться управлять планта­цией.

«Ричард? Ричард Поттер?» – подумал Ли.

Итак, этот человек принимает активное уча­стие в их жизни. Возможно, Одри уже помолвле­на, и свадьба назначена. Для чего же тогда он прибыл сюда? Ему не нужно говорить правды, надо притвориться, что он просто решил наве­стить Джоя. Ли решил пробыть здесь пару дней и уехать.

– Джой часто рассказывал о вас, мистер, Джеффриз, – заговорила Лина, подходя бли­же. – У меня такое впечатление, что я хорошо знаю вас. Даже моя дочь Тусси часто говорила о вас. Как мило, что вы решили нас навестить. Мистера Бреннена нет дома.

«Как жаль, – подумала она, – как жаль, что Одри не вышла замуж за этого прекрасного чело­века, неважно, что он янки.»

Одри ничего не рассказывала о своем муже, но когда Лина случайно увидела кровоподтеки на ее теле, не понадобилось никаких объяснений. По какой-то причине Ричард Поттер хотел подавить ее волю и очень преуспел. Может, жестокость Ричарда имеет какое-то отношение к этому кра­сивому янки? Лина всегда подозревала, что Ри­чард может быть очень жестоким. Была невыно­симой мысль о том, что Поттер причиняет боль Одри.

– Он уехал в Новый Орлеан вместе с мисте­ром Поттером, – сказала негритянка. – Уже довольно поздно. Вы измучены жарой и устали. Присядьте, пожалуйста, выпейте немного лимо­нада, а затем поужинаете с нами. Мисс Одри в отсутствие отца и мужа осталась в доме за главную. Я уверена, она пригласит вас перено­чевать здесь и прикажет приготовить для вас комнату. Вы, наверное, остановились с Батон-Руже?

– Муж? Муж Одри? – женщина намерен­но подчеркнула это слово, на случай, если молодому человеку неизвестно, что Одри заму­жем. Ли казалось, что вся кровь хлынула ему в голову.

– Я… да.

– Уже слишком поздно, чтобы возвращаться назад. Стемнеет быстрее, чем вы доберетесь до города. Садитесь и хорошенько отдохните, Лина положила руки на плечи Джою. – Джой, ты сможешь поговорить с мистером Джеффризом во время ужина. Должно быть, ему нужно погово­рить с твоей сестрой наедине.

– Но… – Джой переводил недоумевающий взгляд с Одри на Ли и заметил, какие у них напряженные лица. Они смотрели друг на друга так, словно только что потеряли самое дорогое в жизни. И он вдруг ясно понял настоящую причи­ну визита Ли. Как жаль, что Ли не приехал раньше. Одри совсем не казалась ему счаст­ливой, вернувшись после медового месяца из Сайпресс-Холлоу. Ему хотелось расспросить сестру, но он не решался заговорить на эту щекотливую тему.

– Иди в дом, Джой, – поторопила Лина и оглянулась на Ли. Молодой человек все еще не сводил взгляда с Одри. – Я распоряжусь, чтобы принесли еще лимонаду.

Молодой человек ничего не ответил, словно не услышал, о чем она говорит. Он чувствовал себя совершенно несчастным. Он приехал слишком поздно!

– Мне очень жаль, Одри. Извини меня. Ты говорила, что не выйдешь за Ричарда раньше августа, – он снова разъярился. – Твой отец изрядно постарался, лишь бы ты не узнала, что я собираюсь приехать.

– Папа? Он никогда бы не сделал такого.

– Разве? Ты уверена? – Боже, как она бледна. Как удалось отцу и Ричарду Поттеру уговорить ее выйти замуж раньше срока?

Одри приложила к щеке ладонь, стараясь ос­мыслить сказанное.

– Я уверена, твои письма просто не дошли, – настаивала она.

Ли тяжело вздохнул, решив не спорить и ни­чего не доказывать.

Какая теперь разница, если она уже вышла замуж. Мысль о том, что она спит в постели с другим мужчиной, лезвием полоснула по сердцу. Почему ему так нестерпимо больно? В конце концов, он знал, когда направлялся сюда, что, возможно, поездка окажется безрезультатной. Но он вовсе не ожидал, что будет так тяжело увидеть Одри. Во всяком случае, если бы она была весела и счастива, было бы легче. Но зеленые глаза Одри выглядели затравленными, испуганными и столь печальными, какими не были, когда она уезжала из Мэпл-Шедоуз.

– Что, черт возьми, здесь происходит? Ты выглядишь ужасно. Если решилась выйти замуж за Ричарда Поттера, то должна была хоть немного любить его. Ты выглядишь так, словно потеряла мужа, а не вышла замуж!

Одри растерянно заморгала и отвернулась. Ей надо было подумать.

«Это твоя вина, – хотелось сказать ей. – Ричард мучает и унижает меня, потому что я спала с тобой. Потому чтоя испорченная женщи­на!»

Но тогда близость с ним казалась такой пре­красной… Подспудно Одри понимала, что они не совершили ничего ужасного и отвратительного. Хуже другое. Увидев Ли так близко, она чувство­вала, как ее снова охватывает желание. Боже мой, как она все еще любит его! После того, что сделал с ней Ричард, она считала, что никогда в жизни у нее больше не возникнет чувств ни к одному мужчине, даже к Ли.

– Я… Я болела, вот почему, – ответила она и несколько раз глубоко вздохнула, чтобы взять себя в руки и выглядеть счастливой новобрачной. Ли Джеффриз человек с характером. Если он узнает о том, что происходит, то не будет разби­раться, чья здесь вина – ее, отца или Ричарда. Он обязательно попытается каким-то образом по­мочь ей. Такой у него характер. Он – янки, он защищает Союз, он – аболиционист. Сейчас он находится на территории, принадлежащей лю­дям, преданным идеям рабства. Кроме того, Ричарду уже известно, что Ли Джеффриз тот мужчина, с которым она спала. Если Ричард застанет его здесь… Одри содрогнулась. Стычка между ними может закончиться ужасно, особен­но для Ли, который, ничего не предполагая, по­падет в беду. Нужно постараться отправить его отсюда, пока не вернулся Ричард. Они отсутствуют уже неделю и могут появиться в любой день.

Одри взглянула на Ли, стараясь казаться уве­ренной.

– Что сделано, то сделано. Я совершенно сча­стлива, – сказала она. – Конечно, жаль, что я не получила твоего письма, но теперь это ничего не изменит. Я уже давно была обещана Ричарду Поттеру, а когда вернулась домой, то поняла, что именно здесь мое место. Я была уверена, что ты никогда не сможешь быть счастливым здесь. Мой отец очень счастлив и доволен тем, что я вышла замуж за Ричарда. Ричард во многом помогает Джою и относится к мальчику очень хорошо. – Одри подошла к столу, села и указала ему на стул. – Садись, Ли. Здесь так жарко, не правда ли? Я помню, как ты уверял меня в прошлом году, насколько приятнее лето в Коннектикуте. Думаю, наверное, ты прав. Но я намного легче переношу жару, чем ты.

Ли молча смотрел, как Одри сидит и пытается вести светскую беседу. Боже мой, неужели она думает, что возможно обмануть его? И письма здесь совершенно не при чем. Он не доверял ее беспечным словам. Стоит только внимательнее взглянуть на нее! Что-то непонятное в ее замуже­стве.

Он решил послушать ее, не перебивая. Пусть выговорится. Она хочет сделать вид, что все сло­жилось прекрасно, протянула ему руку и показа­ла сверкающее кольцо.

– Мы поженились тринадцатого мая… О, это была грандиозная свадьба! У нас есть вырезки из газет, где напечатано об этом. Я покажу их тебе потом. Мы с Ричардом планируем устроить в Бреннен-Мэнор еще один котильон, когда они с отцом вернутся. Мы пригласим на танцевальный вечер всех соседей, чтобы еще раз отпраздновать свадьбу. Свадьба состоялась в Батон-Руже. Когда закончатся выборы и в Белом Доме будет человек, защищающий идею рабства, мы с Ричардом от­правимся в Европу, продолжим наш медовый месяц.

Ли подошел поближе, сел на стул, стал рас­сматривать кольцо.

– Красивое, – заметил он равнодушно. – А что Ричард и мистер Бреннен делают в Новом Орлеане?

Одри убрала руку, чтобы он не взял ее в свою. Она не должна позволять ему касаться ее. О, но как хотелось, чтобы он обнял ее и защитил! Ли сделал бы все, если бы она попросила. Но именно ему она ни за что не расскажет, в каком аду живет.

– Там проходит встреча самых влиятельных людей Луизианы. Они обсуждают, что необходи­мо предпринять, как добиться выдвижения от Демократической партии человека, защищающе­го права рабовладельцев. Ты знаешь, наверное, что на первом съезде они не смогли прийти к согласию по поводу кандидатуры. Скоро состоит­ся другой съезд, на этот раз в Балтиморе. Отец и Ричард не смогут поехать туда, но сделают все от них зависящее, чтобы был выдвинут нужный человек.

– Это уже ничего не изменит, – ответил он. – Авраам Линкольн собирается одержать победу.

– Никогда! Юг объединится и не позволит Линкольну занять Белый Дом.

«Какое это имеет сейчас значение?– подумал Ли. – Именно сейчас я вижу перед собой самую несчастную женщину на свете».

Лина принесла лимонад, налила для Ли в стакан. Вернулся Джой и набросился на гостя с вопросами. Ли упомянул, что побывал на съезде Республиканской партии. И Джой, и Одри попро­сили его рассказать о съезде, о городе Чикаго. Прошло совсем немного времени, а они уже раз­говаривали, как старые друзья, какими были в Коннектикуте. Ли показалось, что Джой стал более раскованным, более веселым. Может быть, этот Ричард Поттер по-доброму относится к юно­ше. Возможно, даже обращается с мальчиком лучше, чем с собственной женой.

Жаль, что он не смог вернуться в Батон-Руж уже сегодня и не убрался отсюда к черту. Боже мой, он все еще хотел ее! Имеет ли он право вмешиваться в ее жизнь? Тринадцатое мая. Черт возьми, всего семнадцать дней назад. В этой по­спешной свадьбе было что-то очень плохое. Одри выглядела нервной, подавленной и угнетенной. И похудела, очень похудела. Если она и не любит своего мужа, но он добр, нежен и преду­предителен, то должна быть относительно счаст­ливой.

Может, она действительно больна? Возможно, уже беременна? Но он боялся, что причина ее нервности и возбужденности совершенно иная, гораздо хуже.

Ли уже проклинал Беннета Джеймса за то, что тот убедил его поехать сюда. Никогда он не чув­ствовал себя так глупо и таким лишним. Черт возьми, здесь повсюду мелькают негры. Одни косят траву на лугу, другие ухаживают за цвета­ми. Одному из рабов Одри приказала позаботить­ся о лошади Ли и внести в дом его дорожную – сумку. Молодая негритянка пришла, чтобы обма­хивать их веером. Ли слышал, как Лина прика­зывает кому-то готовить ужин.

– Почему бы тебе не посмотреть Бреннен-Мэнор? – предложила Одри. – Мне хотелось бы отдохнуть немного. Я не знаю, что случилось. После нашей великолепной свадьбы, через не­сколько дней, я заболела, у меня совершенно пропал аппетит. Поэтому я и похудела. Одежда висит на мне и выглядит ужасно. Если мне не удастся поправиться, придется отдать Генриетте на переделку все платья. Генриетта – самая толстая женщина в мире! – Одри засмеялась, но Ли почудилось, что она смеется натянуто, словно сдерживая слезы. И на самом деле, губы у нее скривились, на глазах показались слезы.

Она быстро поднялась и отошла в сторону, глубоко вздохнула, чтобы сдержаться, поверну­лась к брату и попросила:

– Джой, иди надень ботинки. Я хочу, чтобы ты показал Ли сад, дом, окрестности.

Ли видел на ее глазах слезы, она уже не улыбалась. Джой убежал в дом, Одри сцепила пальцы, подняла голову, стараясь принять гор­дый и независимый вид.

– Конечно, невозможно показать тебе всю плантацию.

Ему послышалось, что она тянет слова больше, чем обычно, словно хочет подчеркнуть южный акцент, чтобы Ли почувствовал их различие.

– Нужно не менее двух дней, чтобы осмотреть все. Я думаю, завтра ты, конечно, уедешь.

Это был недвусмысленный намек, что ему луч­ше завтра же уехать.

– Да, возможно, я уеду.

Она взглянула на него так, словно умоляла: уезжай как можно быстрее!

– Я уже сказала, потребовалось бы несколько дней, чтобы все посмотреть в Бреннен-Мэнор и Сайпресс-Холлоу. А сейчас я отвечаю сразу за две плантации, пока Ричард в отъезде. Знаешь, те­перь я самая богатая женщина в Луизиане. По­смотрел бы ты, сколько зрителей собралось, что­бы поглазеть, как наш свадебный кортеж направ­ляется из церкви в дом тети Джанин. Мы сидели в белом экипаже, запряженном белыми лошадь­ми. Все красиво и романтично. Ричард хотел, чтобы все выглядело замечательно. Он согласился большую часть года жить в Бреннен-Мэнор, чтобы я была рядом с Джоем.

Одри подошла ближе к Ли, улыбка медленно таяла на ее похудевшем лице.

– Мне действительно очень жаль, Ли, что я не получила письма от тебя. Должно быть, ты чувствуешь себя неловко, но ты же не виноват ни в чем. Я никогда не забуду тебя. Ты это хорошо знаешь. Я очень ценю, что ты решил приехать. Если бы я знала, если бы получила от тебя вес­точку, то ответила бы, убедила бы тебя, что при­езжать не нужно. Мы оба понимаем, что Ричард Поттер – самая удачная партия для меня. Я поняла это, как только вернулась домой. Все случилось так, как ты предполагал. Мне нужно было побывать дома, чтобы решить, чего я хочу в действительности.

Ли поднялся, не спуская с нее глаз.

– Ты совершенно не умеешь лгать, – резко сказал он. – Я еще никогда не видел счастливой невесты, у которой такой жалкий вид. Что-то здесь не так, Одри. Я никуда не уеду, пока не узнаю, в чем дело. Возможно, причина во мне. Может быть, мне удастся уладить все до отъезда.

После таких слов у нее расширились зрачки, в них появилось выражение ужаса.

– Нет! Утром ты должен уехать, Ли. И никогда больше здесь не появляться! Я поговорю с Джоем, с домашними слугами, чтобы никто не прогово­рился отцу и Ричарду о твоем приезде.

Ли вздрогнул, гневно и резко спросил:

– Но почему, Одри?

– Потому что ты – янки. Что же еще? В данный момент отец и Ричард разозлятся, если узнают, что здесь без них побывал янки.

– Дело вовсе не в том, и ты прекрасно это знаешь. Я пойду погулять с Джоем. И поужинаю с тобой вечером. И, может быть, уеду завтра утром, потому что вижу по твоим глазам, как ты напугана. Ты боишься, что я задержусь здесь, и совсем не потому, что тебе страшно за меня. Скорее всего, ты боишься за себя, верно? В чем дело, Одри? Что происходит?

Она замкнулась.

– Моя жизнь тебя не касается, верно? Я за­мужняя женщина и все дело именно в этом! Ты сам говорил, что так должно случиться. Не сле­довало тебе приезжать сюда. Пожалуйста, отправ­ляйся утром. И давай закончим разговор. Ты не должен больше думать обо мне.

– Нет, еще не все кончено. Если бы ты по­лучила мои письма, все могло сложиться иначе.

– Боже мой, Ли! – она властно подняла подбородок. – Случилось бы то же самое. Огля­нись вокруг, ты здесь совершенно чужой человек. Если бы ты даже очень постарался вжиться в наш мир, все равно ничего бы не получилось. Почему ты не хочешь оставить все, как есть?

Он достал из кармана брюк несколько листков бумаги и сердито бросил их на стол.

– Вот почему! Я нашел это в Мэпл-Шедоуз и подумал, что, возможно, это знак мне. Я должен сделать еще одну попытку, независимо от наших различий, я по-прежнему люблю тебя, Одри Брен-нен! И Богу известно, что ты тоже любишь меня!

Одри безмолвно смотрела на знакомые ли­стки. Трясущейся рукой взяла их, внимательно посмотрела на строчки, выведенные собственной рукой:

– Боже милостивый, – прошептала она. – Я забыла, оставила стихи в столе… – нет, нет, она не должна плакать! – Я… я была ребенком, когда писала это, Ли. Это написано даже до того, как мы…

Кровь прилила к лицу и не от того, что стоял невообразимо жаркий день.

– Нужно было сжечь… – по щекам Одри покатились слезы.

Ли взял у нее из рук странички, свернул их бережно и снова положил в карман брюк.

– Никогда, – ответил он. – Ведь у меня от тебя больше ничего не осталось, – он провел по волосам ладонью и отвернулся, чтобы собраться с мыслями. – Моя вина в том, что ты несчастна. Я потерял тебя, Одри! Прости меня.

– Мы потеряли друг друга и… самих себя, но нам известно, что так и должно было произойти. Этот дом, Джой, отец – они для меня самое главное в жизни.

– И поэтому ты вышла замуж за Ричарда Поттера, чтобы защитить Бреннен-Мэнор и Джоя, – он снова посмотрел ей в лицо. – Иногда то, что мы считаем дорогим для себя, не стоит цены, которую приходится платить. Если бы я мог приехать раньше, возможно, нашел бы доводы, способные убедить тебя в правоте моих слов.

О, если бы она могла позволить ему обнять себя, хотя бы на мгновение. Какой защищенной показалась бы она себе в его сильных руках!

– Пообещай, что ты завтра уедешь.

Он протянул руку, стер со щеки слезу.

– Никаких обещаний, Одри. Если ты дума­ешь, что я испугаюсь твоего отца или Ричарда Поттера, значит ты совершенно меня не знаешь. Но ты очень боишься, не правда ли?

Одри не могла отвести от него глаз. Ничто не доставляло ей большего наслаждения, чем видеть его здесь, рядом. Но почему-то все складывалось так безысходно.

– Н-нет! – неуверенно ответила она.

Он наклонился ближе, схватил ее за руку.

– Я не уеду отсюда, пока не узнаю правду о твоем замужестве, Одри. Нам с тобой нужно по­говорить!

Джой вернулся к ним, гордый и довольный, что сможет показать Ли Бреннен-Мэнор. Ли отпустил Одри, но по его взгляду она поняла, что разговор еще не окончен. Он вышел вместе с ее братом. Она смотрела вслед, удивляясь, почему они тогда были такими глупыми. По­чему решили, что не смогут найти никакого выхода?

Стихи… Она собиралась написать песню и оставила черновик в ящике письменного стола… Там, в Мэпл-Шедоуз. С того самого дня, как вернулась домой, она отчаянно отгоняла воспоми­нания о Мэпл-Шедоуз. Ее мучили сомнения, не совершила ли она самую большую ошибку, оста­вив эти листочки в Мэпл-Шедоуз? И не сделал ли он самую большую ошибку, приехав сюда из-за ее песни?

Глава 14

Ли отмахнулся от комара, назойливо звеняще­го над ухом, затем сел, не понимая, что его разбудило – нытье комара или отдаленные рас­каты надвигающейся грозы. Яркие вспышки мол­ний освещали просторную спальню. Озираясь спросонья, молодой человек не сразу понял, где находится. Хотел встать с кровати, чтобы заку­рить, однако ноги запутались в москитной сетке. В приступе раздражения Ли отшвырнул сетку в сторону и встал.

Да, теперь он отчетливо все вспомнил. Он на­ходится в Луизиане. Никогда в жизни у него не было такой отвратительной ночи. Солнце давно село, но жара не спадала. Воздух был тяжелый: влажный и неподвижный. Надвигалась гроза. Снова сверкнула молния, Ли увидел сумку, лежа­щую на стуле. Подошел, отыскал коробку с сига­рами, достал одну. Вспышки молний осветили камин в другом конце комнаты. Добравшись до камина, Ли отыскал на полке спички и прикурил, удивляясь, для чего здесь понадобился камин.

Неужели бывает так холодно, что приходится разжигать в нем огонь?

Ли глубоко затянулся сигарой, с тоской думая о том, как долго тянется время. Он даже не знает, который час. Хоть бы скорее наступило утро. Как только поднимется солнце, он уберется отсюда ко всем чертям.

Он подошел к балконной двери, надеясь, что там дует хоть слабенький ветерок. Но воздух был по-прежнему горяч и влажен. Капли дождя брыз­нули в лицо. Ли стоял на балконе, наслаждаясь дождем, который наконец-то принес прохладу. Казалось, неожиданно разверзлись небеса и хлы­нул такой ливень, что Ли был вынужден вернуть­ся в комнату. Прикрыл окна и дверь, но ветер снова распахнул их, развевая занавеси. Ли решил больше не закрывать их. Все равно в комнате было душно. К черту пол, пусть вода льется. Не все ли равно?

Он сел на стул у окна так, чтобы ветер овевал потное тело. С одной стороны он рад, что приехал сюда, хотя бы потому, что повидался с Джоем. Мальчик вырос, голос у него огрубел, но все равно Джой сильно заикался. Ли хотелось забрать юно­шу с собой на Север и устроить в специальную школу, где, он был твердо уверен, Джою оказали бы помощь. Но он не имел права забрать мальчика из Бреннен-Мэнор. Несомненно, Джой был горд, показывая ему обширный дом и рассказывая, как велика плантация. Мальчик убежденно верил, что его место только здесь.

Ли подозревал, что Джой не особенно интере­совался делами плантации и теми обязанностями, которые на него возлагали отец и Ричард Поттер. Он стремился превратиться в «правящего короля» для того, чтобы завоевать уважение отца. Ли не мог представить себе, чтобы мальчик приказал выпороть раба, вряд ли сумел бы купить или продать рабов на аукционах. Джой никогда не станет таким, каким хочет его видеть мистер Бренен. Может быть, посоветовать ему прекра­тить бесплодные попытки стать хозяином, план­татором? Но какое ему дело до проблем Джоя? Ли понимал, что не имеет права ни во что вмешивать­ся. Он не должен тревожиться о судьбе Одри. Но все дело было в том, что теперь он никогда не сможет забыть затравленного выражения ее глаз и ужаса на похудевшем лице. Он увидел ее здесь, наблюдал, как она обращается с неграми – вла­стно, но не унижая их достоинства, и понял» что она поступила правильно, вернувшись домой. Она действительно принадлежит Бреннен-Мэнор. Од­нако не принадлежит Ричарду Поттеру. Одри изо всех сил старалась убедить его, что у нее все прекрасно, но он чувствовал ложь в каждом ее слове.

О, как она распространялась за ужином о своих «грандиозных» планах, о планах Ричарда. Хва­лилась то одним, то другим, рассказывала, какая у Ричарда замечательная коллекция ценного ору­жия в Сайпрес-Холлоу. О том, как ее муж путе­шествовал по Европе и Африке, и обещал свозить ее в эти экзотические места. Одри не сомневалась, что когда-нибудь Ричард станет губернатором Лу­изианы, а она превратится в хозяйку дома губер­натора.

Молния сверкнула на этот раз совсем близко, он даже услышал резкий щелчок. И почти мгно­венно последовал такой оглушительный раскат грома, что Ли невольно вздрогнул. Он встал и принялся нервно расхаживать по комнате, про­клиная себя за то, что не приехал раньше. Он все еще любил Одри, черт бы его побрал. И по выра­жению глаз девушки понимал, что она тоже лю­бит его. Несмотря на все попытки показать ему, что у нее все отлично, он видел печаль и ужас в ее взгляде. И причина такого ее поведения была вовсе не в визите первого любовника. Она не тосковала бы и не тряслась от страха, если бы вышла замуж за человека любящего и доброго.

Никто не сможет убедить Ли Джеффриза; что Ричард Поттер порядочный человек. Она почти призналась в этом Ли в начале встречи, но потом снова спряталась за маской, притворяясь счаст­ливой, убеждая окружающих, что все у нее заме­чательно.

Если бы Ли хоть на мгновение мог поверить, что Одри действительно счастлива в супружестве, можно было бы уехать домой, будучи уверенным, что ее любят. Материально, конечно, она не будет никогда испытывать нужды, но женщине для счастья необходимы не только деньги. Женщине нужны нежность и забота. Ли подозревал, что Ричард Поттер никогда не сможет дать ей это.

– Ты сукин сын, – проворчал он, обращаясь к себе. – Ты должен был давно приехать сюда и поговорить с ее отцом, хотя бы попытаться убе­дить его. Как было бы хорошо, если бы человек мог каким-то чудесным способом знать, какое необходимо принять решение? Возможно, ему пришлось бы поспорить с Джозефом Бренненом, если бы он приехал раньше. Может быть, он не увидел бы сейчас одиночества, страха и тоски в глазах Одри.

За окном бушевала гроза, гроза бушевала в сердце молодого человека. Оглушительно громых­нуло совсем рядом, затем звук стал приглушен­ней, и Ли показалось, что кто-то постучал в дверь. Ли удивленно встрепенулся. Дождь лил все силь­нее. Снова послышался тихий неуверенный стук. Ли отложил сигару, подошел к двери и распахнул ее. Сверкнула молния, и Ли увидел Одри. Было так жарко, что женщина даже не накинула хала­та. Роскошные волосы рассыпались по плечам. Одри пристально смотрела на Ли очаровательны­ми зелеными глазами.

– Одри!

Она держала бутылку с вином и два стакана.

– Не возражаешь, если мы немного выпь­ем? – спросила она и, слегка покачнувшись, вошла в комнату, не ожидая ответа. Он понял, что Одри уже выпила. Ли пропустил ее и запер дверь.

В это время Лина находилась в холле и в свете молнии заметила Одри. Хозяйка стучалась в ком­нату Ли Джеффриза. Дверь открылась, и Одри вошла. Следует ли ей пойти в спальню гостя и остановить женщину?

Лина проверила, хорошо ли закрыты окна, подумала и решила, что не должна вмешиваться. Она видела тело Одри, когда Ричард привез жену после «медового месяца». Он издевался над бед­ной девочкой. Одри умоляла Лину и Тусси не говорить отцу о том, что они видели, и отказалась рассказывать, как и почему это случилось.

Лина не пыталась выяснять причину, но когда сюда прибыл Ли Джеффриз, она сразу поняла, что случилось. Нельзя забыть выражения лица моло­дого человека, когда тот узнал, что Одри заму­жем.

Бедная Одри. Если бы только Джой и Джозеф знали, чем пожертвовала девушка ради их спо­койствия. Но у Джозефа слишком слабое сердце, чтобы знать правду. А Джой может убить себя. Лина хорошо понимала, что она не в состоянии изменить судьбу молодой женщины. Несмотря на ее отношения с Джозефом, она оставалась только рабыней. Не имела права рассказывать кому бы то ни было о том, что происходит в доме, не посмеет войти в комнату Ли Джеффриза и забрать оттуда мисс Одри. Может быть, девочка нуждает­ся в нем? Возможно, она расскажет ему, что с ней произошло? Кто знает, а вдруг Ли Джеффриз придумет, как помочь бедняжке?

– О Боже, помоги им, – прошептала Лина.

Ли взял бутылку и стаканы из рук Одри.

– Ты уже пьяна, – укоризненно сказал он. – Тебе нельзя больше пить.

Она скривила в усмешке губы.

– Но я хочу выпить еще. Знаешь, когда выпь­ешь достаточно много вина, то не чувствуешь боли ни эмоционально, ни физически.

Она попыталась сказать это шутя, с легкой иронической ухмылкой. Ли отнес бутылку и, ста­каны к балконной двери, поставил на пол. Снова сверкнула молния. Одри направилась к балкон­ной двери. Он схватил ее за руку, остановил.

– Я сам слишком часто прибегал к помощи виски в последнее время и очень хорошо пони­маю, что ты имеешь в виду. Но потом я понял, что это не выход из создавшегося положения. Для тебя это так же не выход, Одри. Что, черт возьми, происходит? Тебе только восемнадцать лет, а ты пьешь, как матрос.

Вспышка молнии снова осветила комнату. Мо­лодые люди смотрели друг на друга. Ли был до пояса раздет, на нем были только трико до колен. Одри почувствовала, как ее тянет к нему, несмот­ря на то, что произошло с ней по его вине. Она хотела быть с Ли. У нее не осталось страха, который она испытывала, оставаясь наедине с Ричардом. Присутствие Ли возбуждало, рядом с ним она чувствовала себя защищенной. Когда она с Ли Джеффризом, ей ничего не страшно, она не боится даже Ричарда.

– Обними меня, Ли. Просто обними меня.

Он погладил ее по щеке.

– Что за боль ты пытаешься заглушить вином, Одри? – Он чувствовал, как она дрожит.

– Пожалуйста, обними меня, – умоляюще попросила она.

Он вздохнул и притянул ее к себе. Одри при­льнула к нему и горько разрыдалась. Ее безутеш­ный плач болью отдавался в его сердце. Он крепко обнял ее, прижался щекой к волосам, ласкал и гладил густую гриву.

– Все хорошо, моя любовь. Еще не знаю как, но я сделаю все возможное, чтобы ты не страдала.

Ли радовался тому, что за окном бушует гроза. Раскаты грома заглушали громкие ры­дания Одри. Он был уверен, что, если бы ночь была по-обычному тихой, все в доме услышали бы ее плач.

Его обуревали смешанные чувства: хотелось любить и обладать этой женщиной, показать ей свои чувства, желание защитить Одри и страстное желание убить Ричарда Поттера за то, что тот сделал с ней. Этот человек сломил ее волю и дух, растоптал ее достоинство.

Рыдания Одри больше походили на истерику. Ли поднял женщину на руки, отнес в постель, положил и лег рядом. Натянул сетку от мо­скитов. Прижал Одри к себе, гладил нежно по спине, пока она плакала, уткнувшись в подушку.

– Поплачь, Одри, тебе станет легче.

Она плакала, сжавшись в комочек. Ли лежал рядом, обняв ее за плечи. Она схватила его руку и так сильно вцепилась в нее, словно боялась отпустить, ногти впились в кожу, Ли слегка по­морщился от боли. Он молчал. Лучше подождать, когда она выплачется и сама расскажет все. Ка­кое-то время Одри плакала молча.

Сейчас она была похожа на маленькую испу­ганную девочку, а не на женщину, была такой худенькой, измученной, усталой. Ли был разгне­ван, что же такое случилось с ней? Где же теперь смелая, гордая, великолепная Одри Бреннен, ко­торую он оставил в Коннектикуте. Он наклонился и поцеловал ее в щеку, нежно убрал волосы с мокрого от слез лица. От окна тянуло прохладой, гроза уходила в сторону.

– Ты можешь рассказать мне, Одри, что с тобой случилось. Не нужно больше притворяться.

Она все еще содрогалась от рыданий, но стара­лась дышать ровнее, чтобы успокоиться. Наконец успокоилась, перевернулась на спину, уставив­шись глазами в темноту.

– Я не знаю… как сказать об этом. Слиш­ком уж все… отвратительно, – она снова всхлип­нула.

Ли снял с подушки наволочку и падал ей.

– Высморкайся. У вас здесь достаточно слуг, чтобы постирать утром белье.

Одри повиновалась, высморкалась, старатель­но вытерла с лица слезы и пот. Гроза уходила, унося с собой тучи. В прорехи между облаками показалась полная луна, в комнате стало намного светлее. Они уже привыкли к темноте и теперь могли посмотреть в глаза друг другу. Одри не могла отвести от него глаз, будто боялась, стоит ей посмотреть в сторону, как он может тотчас же исчезнуть.

– Я гадкая женщина, Ли? – осмелившись, спросила она.

– Что?

– После того, что произошло между нами, – усмехнулась она, – я стала после этого прости­туткой?

Ли показалось, что вся кровь бросилась ему в голову от охватившего все его существо гнева. Он боялся, что потеряет контроль над собой, но надо было сдержаться. Он научился сдерживать свои чувства за последнее время.

– Это сказал тебе Ричард?

Одри отвела глаза в сторону и добавила:

– Он говорил худшие слова. Вспомни все самое отвратительное, как можно оскорбить женщину, так он меня унижал.

Ли вытянулся на кровати, прижал Одри по­крепче, обнимая за плечи.

– Почему? Как, черт возьми, он узнал обо мне? Одри содрогнулась.

– Ты мужчина, Ли. Разве ты не сможешь понять, что женщина, с которой ты спишь не девственница?

Ли закрыл глаза, ему хотелось убить себя.

– Боже мой, – только и сумел прошептать он.

– Я сделала еще хуже, – сказала она, сдер­живаясь, чтобы снова не заплакать. – В ту пер­вую ночь… он так торопился. Я была не готова, а он не… ничего не делал, чтобы мне было приятно. Он только… лег на меня и прежде чем я поняла… Я тогда выпила много вина, потому что боялась. Просто хотела, чтобы у нас было все хорошо, Ли. До этого он очень хорошо ко мне относился. Я думала… если смогу привыкнуть к нему… мне станет приятно. Но я выпила слишком много вина. Я хотела, как лучше… представила, что это ты со мной. Бессознательно прошептала твое имя… а он услышал.

– О Боже! – Ли крепко прижал ее к себе. Одри снова задрожала.

– После того, как он получил удовлетворе­ние, – продолжала она, – он ударил меня… затем еще и еще раз. Как он только меня не называл, и… он заставил меня рассказать о тебе. Я… я вынуждена была признаться. Поэтому нель­зя тебе здесь задерживаться… Когда он вернет­ся… Если застанет тебя здесь, мне будет еще хуже. Он увезет меня в Сайпресс-Холлоу. А там станет делать со мной все, что ему вздумается. Здесь мне безопаснее, рядом отец и Джой.

Ли поцеловал ее волосы, с трудом сдерживая ярость. Он приказал себе успокоиться и дать ей возможность выговориться.

– И с тех пор он продолжает тебя бить? Одри съежилась в комочек от страха и униже­ния.

– Он… у него свои способы… причинять боль, не оставляя следов, за исключением тех мест, которые никто не видит. В ту первую ночь… он сказал, что если он женился на шлюхе… значит, будет обращаться со мной, как со шлюхой. Он заставил меня лечь на живот, – она содрогнулась от вновь подкативших к горлу рыданий, – ска­зал, если уж он не смог стать первым в одном смысле, он станет первым в другом. Я потеряла сознание от боли… но теперь мне уже не так больно. Я научилась повиноваться ему.

У Ли потемнело в глазах от негодования. Хо­рошо, что Ричарда Поттера нет сейчас в Бреннен-Мэнор. Если бы он оказался здесь, то был бы уже мертв. Ли настолько разъярился, что желудок сжался в спазмах, его чуть не вытошнило. Он сел, глубоко вдыхая, попытался овладеть собой.

– Расскажи мне все, Одри.

Ли все время заставлял себя молчать и не выражать своих чувств. Он только слушал, обни­мая и успокаивая Одри. Она рассказывала дальше и дальше, а он сидел, обхватив голову, и ужасался отвратительным вещам, которые позволял себе ее муж. Она рассказала, как он насиловал негритян­ских девочек, даже женившись на ней.

– Джой не знает, что в действительности он представляет собой, – говорила она, вытирая сле­зы трясущимися руками. – Отец тоже ничего не знает. У него очень слабое сердце. Если я расска­жу ему обо всем, он умрет от ужаса.

– Он заслужил смерти только за то, что скрыл от тебя и Джоя мои письма. Частично и он вино­ват в твоих страданиях.

– Нет! – возразила Одри, снова перевернувшись на спину и глядя на него. – Отец никогда бы не скрыл от меня ничего. И даже если бы он так поступил, все равно это наша с тобой вина, Ли, и ничья больше. Мне не должны были захо­дить так далеко тогда, а раз уж такое случилось, надо было найти выход из положения и остаться вместе. Отец считает, что Ричард – самая лучшая партия для меня. Он думает, что муж относится ко мне хорошо. Отец не должен ничего знать, Ли. Ли удивился, почему Одри отказывается ве­рить, что отец мог скрыть его письма. И не стал больше убеждать ни в чем. В ее состоянии и положении лучше верить, что отец не способен прочитать и уничтожить письма. Ей станет очень тяжело осознавать, что отец по существу предал ее ради спасения своей бесценной плантации. Возможно, она права, отец хочет только добра и в полном смысле боготворит свою дочь. И никогда не позволил бы издеваться над ней даже ради Бреннен-Мэнор. Он совершенно неосведомлен о том, что представляет собой Ричард Поттер за закрытыми дверями.

– Ты предлагала мне единственный выход, как остаться вместе. Я должен был приехать жить сюда. Но я отказался, заупрямился. Да и сейчас уверен, что моя жизнь здесь невозможна. Я вино­ват больше всех, Одри.

Она коснулась его руки.

– Я тоже хотела во всем винить только тебя, думала, что возненавижу тебя. Но мы оба винова­ты в том, что произошло. Это было наше общее решение, Ли. Я сама виновата в том, что поторо­пилась выйти замуж. У нас была неприятность… с человеком, который следил за неграми. Он мне никогда не нравился. Я и заявила Ричарду, если он уволит Марча Фредерика, то выйду за него раньше, чем мы назначали. Мне было все равно, а отец хотел поскорее справить свадьбу, потому что болел. Я боялась, что он умрет до того, как успеет выдать меня замуж. Ричард был тогда добрым и внимательным. Я надеялась, что смогу быть счастливой.

Она села рядом с Ли и поцеловала его в щеку.

– Ты не представляешь, что я почувствовала, когда увидела, как ты приближаешься верхом на лошади к дому… Ужасное ощущение непоправи­мости содеянного, ты приехал слишком поздно и ничего не изменишь. Мне хотелось броситься на­встречу, попросить, чтобы ты обнял меня и нику­да не отпускал. Но теперь я замужем за Ричардом и это безвозвратно. Мне кажется, что я уже забе­ременела. Моя единственная надежда – завое­вать его уважение, став матерью его детей, – слезы снова покатились по щекам Одри. – Наде­юсь, что после десяти дней разлуки, вернувшись из Нового Орлеана, он не будет так злиться на меня. А если мы останемся здесь, в Бреннен-Мэнор, как обещали отцу, Ричард не сможет изде­ваться надо мной, как в Сайпресс-Холлоу. Но если он увидит тебя здесь…

Ли притянул ее к себе, Одри положила голову ему на плечо и вздохнула.

– Понимаю. Но не могу просто уехать и забыть тебя, Одри. Не могу позволить этому ублюдку мучить тебя. Нужно что-то придумать, каким-то образом защитить тебя.

– Нет, нет, не пытайся ничего делать, – запротестовала она, содрогаясь от рыданий. – Ты ничего не понимаешь, Ли. Он один из самых влиятельнейших людей в Луизиане. Если заста­нет тебя здесь, он сможет делать с тобой все, что захочет, никто его не остановит. Тебе опасно задерживаться здесь.

– Я ничего не боюсь, Одри, – Ли глубоко дышал, сдерживая гнев, затем нежным движени­ем заставил ее лечь, целовал ее глаза, гладил по волосам. – Давай не будем больше говорить об этом сегодня, – и подумал о том, что в ту ночь, когда он овладел ею, в его объятиях была прекрас­ная нежная женщина. Но в жестоких руках Ри­чарда Поттера она оказалась страдающим ребен­ком. Тогда ему хотелось показать ей, какими прекрасными могут быть отношения между муж­чиной и женщиной, какое наслаждение они до­ставляют. Но Ричард Поттер все разрушил. Одри уже не может доверять мужчинам.

Он обнял ее:

– Ты должна не забывать, кто ты, Одри. Прежде чем ты стала миссис Ричард Поттер, ты была Одри Бреннен, была гордой молодой женщи­ной. Ты дочь одного из богатейших плантаторов Луизианы. Ты была полна достоинства и силы воли. Не позволяй этому человеку отнимать у тебя все. Неужели ты хоть на мгновение могла поду­мать, что случившееся между нами, сделало тебя гадкой женщиной? Неужели считаешь, что уни­жения и оскорбления этого сукина сына запятна­ли тебя и лишили уважения. Он насиловал тебя так же, как насиловал негритянских девочек, и, по всей видимости, не собирается прекращать эту гнусность.

– Ты ничего не сможешь изменить, Ли.

– Я что-нибудь придумаю. Ты не станешь снова свободной женщиной, но, клянусь, я найду возможность заставить его обращаться с тобой уважительно!

– Ли, тебя здесь убьют!

– Не беспокойся обо мне. То, что Поттер твой муж, не дает ему права так обращаться с тобой.

Одри прильнула к нему, чувствуя себя защи­щенной и немного успокоенной. Луна снова скры­лась за тучами, снова послышались раскаты грома.

– Когда мужчина женится, – заговорила Од­ри, – женщина полностью принадлежит ему. И он поступает так, как пожелает. Ты должен хорошо знать это, Ли. Ты же адвокат. А для южанина, тем более богатого и влиятельного, как Ричард, такая жизнь – вполне нормальное явле­ние. Ты ничего не сможешь сделать. Мне не остается ничего иного, как найти способ сделать свою жизнь более терпимой. Пожалуйста, пожа­луйста, уезжай, чтобы он не застал тебя здесь.

Ли ответил не сразу. У него голова раска­лывалась от раздумий о том, как ей помочь. Каждой клеточкой он ненавидел Ричарда Пот­тера и жаждал убить негодяя. Возможно, он оказался здесь не только потому, что сам этого захотел. Но Бог сделал так, чтобы он нашел песню и почувствовал необходимость встретить­ся с Одри. Если им невозможно быть вместе, то он должен помочь ей, избавиться от ужаса, в котором она живет.

– Не волнуйся, я уеду. Уеду из Бреннен-Мэнор, но не уеду из Батон-Ружа, пока не придумаю, как тебе помочь. В твоих несчастьях есть доля моей вины, ты попала в беду из-за меня. Я не смогу оставить тебя, зная, как ты живешь и мучаешься.

Одри погладила его по щеке.

– Ли, пожалуйста, пусть все останется, как есть.

– Я не могу, Одри, – они снова посмотрели в глаза друг другу. – А сейчас попытайся уснуть.

– Мне нужно вернуться в свою комнату.

– Нет. Ты останешься здесь в моих объятиях, чтобы не чувствовать себя такой одинокой. Здесь ты в безопасности. Ты можешь не бояться ни грозы, ни Ричарда Поттера, ни своих ночных кошмаров. Я рядом с тобой, по крайней мере, эту ночь.

Громыхнуло совсем близко, и Одри не могла отрицать, как приятно чувствовать себя защи­щенной и любимой. Плохо было только одно – она была не в состоянии заставить себя уйти от него.

– Я замужем, – напомнила Одри.

– Да, ты теперь собственность мужа, хотя, как я понял, он едва ли ценит тебя больше, чем своих рабынь. Замужем ты или нет, не имеет никакого значения, сейчас ты останешься здесь. Ты зна­ешь, что слуги в доме ничего не расскажут нико­му, если ты распорядишься. Насколько я догады­ваюсь, никто из них даже не предполагает, что ты в этой комнате.

– Лина и Тусси все равно узнают, – пробор­мотала она. Усталость давала о себе знать. – Им известно все, что происходит в доме.

– Ни Лина, ни Тусси тебя не предадут. Не забывай, что в доме ты полная хозяйка. Если ты прикажешь им молчать, они будут молчать. По­мни, кто ты, Одри. Не позволяй этому ублюдку сломить твою гордость и волю. Он может овладеть твоим телом и твоей собственностью, но не может присвоить то, что внутри тебя, – любовь, сердце и дух Одри, в которую я влюбился прошлым летом.

Одри чувствовала, что сон затягивает ее, она была измучена бесконечными слезами.

– Ты правда… не разлюбил меня, – сонно пробормотала она, еле выговаривая слова.

– Я действительно не разлюбил тебя, – он поцеловал ее волосы.

Через минуту девушка уже спала в его объяти­ях. За окном снова зашумел дождь, в комнате стало прохладно, Ли натянул одеяло на себя и Одри. Он тоже заснул, но сон был некрепок, мучили кошмары. Все время мерещилось, как Ричард Поттер унижает Одри самыми мерзкими способами.

Прошло несколько часов, они не представляли сколько времени пролетело, да и не задумыва­лись. Одри проснулась перед рассветом, зашеве­лилась и нечаянно разбудила Ли. Он почувство­вал, как она целует его шею, гладит, ласкает грудь.

– Мне хочется вспомнить, как это может быть хорошо, – шептала она, жарко и прерывисто дыша. – Покажи мне, Ли.

Он почувствовал, как его охватывает жела­ние.

– Ты сама не понимаешь, о чем просишь.

– Понимаю, – простонала Одри. – Я хочу вспомнить, как нежно и прекрасно ты все делал. Об этом никто не узнает. Это касается только нас двоих.

Дождь затихал, капли постукивали по широ­ким листьям каучукового дерева, растущего под окном. Ночь была просто волшебной, и Ли не смог сопротивляться охватившим его чувствам. Если он не может ничего изменить, то, по крайней мере, покажет ей снова, какими нежными могут быть любовные отношения. Губы встретились, слились в чувственном поцелуе. Ли спрашивал себя, что же таится в этой женщине? Что заставляет его терять разум? Он был образованным, трезвомыслящим человеком. Он всегда умел кон­тролировать свои поступки и порывы, пока не познакомился с Одри Бреннен.

И как только он почувствовал вкус ее сладких губ, то сразу же потерял контроль над своими желаниями. Мысль о том, что Ричард Поттер унижал ее, болью отдавалась в сердце, но в то же время вызывала страстное желание обладать ею, исправить то, что совершил ее муж, напомнить о красоте интимных отношений. Одри страстно от­вечала на его поцелуи. Но неожиданно напряг­лась, когда он приподнял ее сорочку и коснулся ладонью обнаженного бедра.

– Это я, Одри, – тихо сказал он, целуя глаза, шею, губы, нежно поглаживал бедра, живот, за­мечая, как сильно она похудела. – Посмотри на меня, Одри, – ласково попросил он.

Она открыла глаза. В комнате было сумеречно, за окном чуть брезжил рассвет, в глазах Ли светились нежность и искренняя любовь.

– Я никогда не сделаю тебе больно.

Она позволила ему целовать грудь сквозь тон­кую ткань сорочки. Вздрогнула от мучительных воспоминаний, когда почувствовала его плоть между бедрами, но старалась, не отрываясь, смот реть на него. Да, рядом был Ли, его голубые глаза, нежные прикосновения. Неужели мужчины мо­гут быть такими разными? Он торопливо снял трико. Одри лежала не шевелясь, ожидая. По­пыталась убедить себя, что поступает плохо, но чувствовала, что ей необходима близость с ним. Она должна почувствовать, какими прекрас­ными могут быть отношения между мужчиной и женщиной. Она должна хоть на время забыть все муки, которые довелось ей испытать с Ричар­дом.

– Я ничего не сделаю с тобой, хочу только быть внутри тебя, – шепнул Ли, словно прочитав ее мысли.

Он понимал, что сейчас она не выдержит ниче­го другого. Это единственное, что ей сейчас нуж­но. В следующий миг его плоть проникла в нее нежно и осторожно. Одри задрожала от удоволь­ствия. Он снова нашел и поцеловал ее губы.

Какие теплые и мягкие у него губы, а не холодные и тонкие, как у Ричарда. Ли не прижимал до боли ее губы к зубам. Он раз­двинул ее губы языком и ласкал их, одно­временно ритмично двигаясь над ней. Его осторожные движения выражали любовь и обо­жание, он доставлял чувственное наслаждение ее измученному телу.

В такой момент не имело значения – замужем она или нет за кем-то другим. В душе он навсегда останется ее первым мужем, нежный и любимый Ли Джеффриз. Никто не посмеет ей сказать, что она поступает плохо. Ей казалось, что с каждым толчком он вдыхает в нее новую жизнь, возвра­щает ей потерянную гордость, наполняет новой силой и решительностью. Так же спокойно и неспешно он достиг оргазма. Его семя наполнило ее плоть, и молодые люди уснули, утомленные близостью.

Когда они проснулись, солнце уже всходило. На этот раз они не произнесли ни слова. Губы встретились, слились в нежном поцелуе. Он снова вошел в нее. Он не делал ничего, кроме этого, словно убеждая ее, что совсем не обязательно делать еще что-то, если он горячо любит женщи­ну. В ту ночь, когда они были вместе впервые, они позволяли себе гораздо больше. Но все это проис­ходило еще до того, как Ричард превратил бли­зость в нечто отвратительное. Он понимал, что требуется время и терпение, прежде чем ей самой захочется удовлетворить мужчину другим спосо­бом.

А пока этого для нее достаточно. Она отдавала Ли Джеффризу свое тело и сердце, да будет про­клят Ричард Поттер. Если бы муж не унижал ее, а относился нежно и бережно, она не сделала бы этого, она бы осталась ему верна.

И пусть кто-нибудь посмеет упрекнуть.что она поступила дурно. Она слишком любила этого мужчину и сердцем, и душой.

Глава 15

Опираясь на руку Ричарда, Одри грациозно шла через танцевальный зал, приветливо здоро­ваясь с гостями. Сегодня она должна выглядеть счастливой женой, потому что именно этого от нее хочет Ричард. Пусть все видят, как она счастлива. Последние три недели после возвращения из Но­вого Орлеана он не причинял ей боли. Заставлял ее побольше есть, хотел, чтобы она как следует отдохнула и хорошо выглядела на котильоне, который устраивался специально в честь ново­брачных. Ричард сам выбрал для нее наряд, ку­пил красивый шелк для платья, проинструктиро­вал Генриетту, каким фасоном сшить платье. Портниха сшила великолепное затейливое платье с большим вырезом, открывающим грудь. Пусть все знают, что жена Ричарда Поттера – очарова­тельное юное сокровище. Это были слова Ричарда Поттера. А потом он, злорадно ухмыляясь, доба­вил, что после котильона они на время уедут в Сайпресс-Холлоу. Она не имеет права забывать, кому принадлежит это сокровище.

Одри улыбалась через силу, представляя, ка­кой ужас снова ждет ее по возвращении в Сайп­ресс-Холлоу. Но изо всех сил старалась велико­лепно играть роль, принимая поздравления и с горечью ощущая зависть в глазах гостей. Женщи­ны возбужденно обсуждали ее платье, сшитое из атласа фуксинового цвета, украшенное розовыми кружевными оборками. В руках, затянутых белы­ми лайковыми перчатками, она держала шелко­вый веер, отделанный слоновой костью. Брилли­анты украшали шею, в мочках ушей сверкали бриллиантовые серьги. Ричард хвалился всем, что привез украшения для прелестной жены из Ново­го Орлеана. Тусси сделала Одри очень красивую прическу, уложив рыжие локоны короной высоко надо лбом.

Одри понимала, что относительно приличное обращение мужа – всего лишь уступка, времен­ная уступка, благодаря отцу и гостям. Ричард хочет, чтобы она выглядела здоровой, веселой и счастливой. Он спал с ней только два раза с тех пор, как вернулся из Нового Орлеана. Это была короткая, грубая близость, во время которой он просто использовал ее тело, чтобы получить наслаждение. Его действия лишь с трудом мож­но было назвать интимной близостью, но, по крайней мере, она была довольна, что он совер­шил половой акт нормальным путем, не позво­ляя ничего отвратительного. Но по жестокому выражению глаз мужа она понимала, что, при­везя ее в Сайпресс-Холлоу, он снова сделает ее жизнь невыносимой и отношения унизитель­ными.

Ли сказал ей, что не уедет из Батон-Ружа до тех пор, пока не придумает, как помочь. Но она не получала от него никаких вестей в течение трех недель. С тех самых пор, как переночевал в Брен-нен-Мэнор. Ли попросил ее показать ему докумен­ты, которые подписали ее отец и Ричард перед свадьбой. Одри нашла ключ от отцовского пись­менного стола и показала ему бумаги. Она пони­мала, что отец раз*ьярится, если узнает о ее само­вольстве. Но так отчаянно надеялась на помощь Ли, что не могла отказать ему. Почти все утро Ли изучал документы, затем вернул и уехал, пообе­щав, что все теперь у нее будет хорошо. Она не представляла, что у него на уме. А теперь решила, что он отказался от бесполезной затеи и давно уехал домой.

Неужели он уехал навсегда? Она снова ощути­ла себя одинокой и беспомощной, мечтая снова испытать чувство надежности в его объятиях. Оркестр заиграл вальс. Важные и богатые гости, которых пригласили на котильон, настояли на том, чтобы первыми тур вальса протанцевали «счастливые новобрачные». Ричард выглядел очень эффектно в красивом сером жилете, отде­ланном черным атласом, в черном длинном сюр­туке. Он вывел Одри на середину зала. На нем была белая рубашка, с заложенными на груди складочками и накрахмаленный белый галстук, завязанный бантом. Он принялся ровно и нето­ропливо кружить ее в вальсе. Ричард был хоро­шим танцором. Но и во время танца в нем ощу­щалась властность: в манере поддерживать даму, в том, как он вел ее, безукоризненно исполняя танцевальные па. Одри не сомневалась, что все смотрят на них и думают, какая он выгодная и удачная партия для молодой южанки, какой он замечательный и красивый мужчина. Если бы гости могли представить, каким животным он становится с ней наедине.

– Ты очень хорошо исполняешь свою роль сегодня, – сказал он, улыбаясь для окружаю­щих.

– Я хочу, чтобы ты гордился мной, Ричард, – ответила она. – Когда я была в Коннектикуте, то. была еще невинным ребенком, мало в чем разби­ралась. А теперь я замужняя женщина. Я вышла за тебя замуж и хочу быть верной и любящей женой.

– Разве? – Он притянул ее ближе к себе, чувствуя, как гости с восхищением смотрят на них. Во время разговора они улыбались, притво­ряясь, что необыкновенно счастливы быть вместе и доброжелательно настроены по отношению друг к другу.

– Может, это и так, – продолжал он, хищно глядя на полуобнаженную грудь жены. – Веро­ятно, я смог бы простить тебя, если бы хоть на минуту уверился, что ты больше не думаешь о Ли Джеффризе. Можешь ли ты честно сказать, что у тебя не осталось к нему чувств?

Одри гордо вздернула подбородок.

– Он был очень хорошим другом. Я всегда буду только так вспоминать его. Я считаю, что женщи­на должна любить мужа совершенно по-другому. Если бы ты относился ко мне с должным уваже­нием, я могла бы полюбить тебя, Ричард. Я дума­ла, что действительно начинаю любить тебя, но ты разрушил зарождающуюся любовь в нашу первую брачную ночь.

– Нет, моя любовь. Это ты разрушила ее, когда прошептала имя того человека. – Он с силой сжал ее руку.

Понятно, что бы она ни сказала, что бы она ни сделала, он никогда не изменит своего мнения о ней. В душе Одри тлела крошечная надежда, что время и беседа с мужем могут каким-то образом смягчить ее положение. А что бы он сделал, узнав, что Ли побывал здесь и что она спала с ним? Если бы Ричард вел себя, как нормальный любящий муж, она никогда бы не позволила себе нарушить верность. Было время, когда она не могла себе представить, что можно совершить такой грехов­ный поступок. Но сейчас не испытывала чувства раскаяния. Ночь, проведенная в любовных объя­тиях Ли, была ей необходима. Его любовь и нежность придавали ей силы, укрепляли дух. Пусть та ночь навсегда останется тайной. Она никогда не расскажет о ней человеку, который за. прекрасной наружностью, безукоризненными ма­нерами и высоким положением влиятельной и уважаемой персоны в Луизиане, скрывает дья­вольскую сущность.

К ним присоединились другие танцующие па­ры. Кузина Элеонор кружилась в вальсе с сыном хлопкового брокера из Батон-Ружа. Щеки, губы и глаза Элеонор были сильно накрашены, в ушах висели огромные бриллиантовые серьги, на шее сверкало бриллиантовое колье. Украшения были такими огромными, что выглядели карикатурны­ми и смешными. Голубое платье из тафты было с таким глубоким вырезом, что Одри удивлялась, как колыхающаяся грудь Элеонор не вывалится из лифа. Теперь Одри хорошо знала, что имела в виду кузина, когда намеками пыталась расска­зать ей о мужчинах. Одри удивлялась только, как можно спать со столь разными мужчинами и получать от этого удовольствие. После близости с Ли и после того, что ей пришлось испытать с Ричардом, она пришла к выводу, что удовольст­вие можно испытывать только с человеком, кото­рого страстно любишь.

Элеонора почти не разговаривала с ней после свадьбы, но Одри знала, что кузина буквально лопается от зависти. Одри усмехнулась, подумав об этом. Она с удовольствием отдала бы этой девушке своего мужа, если бы такое было возмож­но. Наверное, Элеонор понравилось бы извращен­ное поведение Ричарда в постели. Сегодня вече­ром кузина изо всех сил старалась продемонстри­ровать, что ее совершенно не волнует выгодное замужество Одри. Она уже успела пококетничать со всеми более или менее приличными кавалера­ми на балу, включая кое-кого из женатых муж­чин, а бал только-только начинался.

– Твоя кузина увлекается всеми, кто носит штаны, – саркастически сказал Ричард. – Мо­жет быть, это у вас в крови, Одри?

Он сжал пальцами ее спину. Одри спокойно посмотрела ему в глаза.

– Я не похожа на Элеонор. Почему ты не хочешь понять, Ричард? Мне тогда исполнилось только семнадцать лет, я была одинока, тосковала по дому и ничего не знала о мужчинах.

Он нехорошо усмехнулся:

– Благодаря мне, ты уже не так невинна и несведуща, верно? – порочная злая улыбка игра­ла на лице. – Думаю, мы должны вернуться в Сайпресс-Холлоу на какое-то время. В конце кон­цов там мой дом.

Она почувствовала, как желудок свело спазма­ми, видела выражение злорадства в его темных глазах.

– А мой дом здесь. Ты обещал отцу, что мы будем жить здесь.

– Большую часть времени, да. Я думаю, что он поймет меня, если мы будем проводить в моем доме три-четыре месяца в году.

– Прекрасно, – с вызовом согласилась Одри. По непонятной причине, после визита Ли она уже не так боялась этого человека. С ужасом вспоми­нала о том, что он с ней делал. Он казался по-прежнему омерзительным, но она уже не боя­лась. Ли сказал, чтобы она не позволяла мужу лишать ее гордости, она решила наконец-то вос­пользоваться его советом.

– Мы поедем туда, как только тебе захочет­ся, – спокойно сказала она. Он удивленно взгля­нул на нее. – Ты мой муж, у меня нет выбора. Я должна быть рядом с тобой, если ты этого хочешь. Сайпресс-Холлоу – твой дом, я понимаю, что тебе хочется жить там.

Ричард нахмурился, а Одри с удовольствием наслаждалась своей крохотной победой. Он, воз­можно, ожидал увидеть в ее глазах страх и ужас перед неотвратимостью. Наверное, хотел, чтобы она принялась умолять его остаться в Бреннен-Мэнор. Но она больше не хочет удовлетворять его сумасбродные желания и похоть. С мольбами и слезами покончено навсегда.

Танец завершился и начался другой. К радости Одри ее пригласил на танец Джой. Ричард благо­желательно и согласно кивнул мальчику и пере­дал Одри. Единственное, что как-то мирит ее с Ричардом, – его хорошее отношение к Джою. За этот год ее брат вдруг очень вытянулся, стал выше ее ростом. Они закрулсились в вальсе, Одри улыб­нулась и пожурила его:

– Ты хорошо усвоил уроки танцев, мой ма­ленький брат, но я не видела, чтобы ты танцевал с кем-нибудь из присутствующих девушек.

Джой растерялся и покраснел:

– Боюсь, что начну заикаться, и они будут смеяться надо мной.

– Джой, ты сын одного из самых богатых людей в Луизиане. Для них совершенно не имеет значения, как ты говоришь.

Джой нахмурился и пытливо посмотрел ей в глаза.

– И поэтому ты вышла замуж за Ричарда? П-потому что он богат?

Одри стала серьезной.

– Нет, конечно. Просто он подходит мне луч­ше всех. Это прекрасная партия. Я знала Ричарда много лет, всю жизнь. Он лучший друг отца.

Джой видел в ее глазах страх и отчаяние, когда она умоляла его не проговориться отцу и Ричарду о приезде Ли и о том, что его друг провел в доме ночь. До этого времени он считал, что его сестра счастлива с Ричардом. Но она так плохо выгляде­ла, когда вернулась из Сайпресс-Холлоу. Он обра­тил внимание, что она повеселела после визита Ли. Никто ему так не нравился, как Ли. Джой подозревал, что Одри Ли тоже очень нравится. Мальчик мог только молиться, чтобы она вышла замуж за Ричарда по любви, но не ради него и Бреннен-Мэнор.

– Ты, правда, любишь, Ли, да? – спросил он, когда молодой человек уехал. Но Одри принялась внушать ему, что он многого не понимает. Ли просто очень хороший друг, но, к сожалению, мужья иногда не хотят верить в дружеские отно­шения между женщиной и мужчиной. Джою нра­вился Ричард, но что он такое совершил, почему Одри так напугана? Он мог поклясться, что в день ее возвращения на ее щеке был заметен след кровоподтека. Первые три дня после отъезда Ричарда в Новый Орлеан она спала, почти не выходя из спальни, будто была больна или изму­чена.

– Ты очень хорошо выглядишь сегодня, – сказал Джой. – И счастливее, веселее. Ты каза­лась больной, когда вернулась из дома Ричарда. Я рад, что тебе стало лучше.

– Я чувствую себя прекрасно, Джой. Спасибо, что хранишь тайну о визите Ли. Ты, конечно, понимаешь, почему я просила тебя ничего не рассказывать, правда? Ведь Ли – янки по рож­дению и по воспитанию. Учти слабое здоровье папы, он бы ужасно расстроился, если бы узнал, что мы дружим с таким человеком, как Ли. Ли приехал совершенно некстати. Он больше не вер­нется сюда, поэтому нам лучше забыть о нем. А Ричард мог бы неправильно истолковать цель визита Ли. Ведь мы недавно женаты.

– Я нечего не стану рассказывать. К-как ты думаешь, война и в самом деле может начаться, Одри?

Она удивленно округлила глаза.

– Боже мой, нет, конечно! Просто мужчины любят порассуждать об этом. Клянусь, они только и думают о ссорах и драках. Надеюсь, дальше Конгресса дело не пойдет. Если политики и кон­грессмены не смогут прийти к единому решению, мы просто отмежуемся от Союза и станем незави­симыми. Этим все и кончится. От этого ничего не изменится.

– Надеюсь, что твои предположения верны. «Я тоже надеюсь на это», – подумала она.

Выход из Союза, проблемы рабства, права штатов, возможность войны – эти темы не сходили с уст. Все судачили только об этом. Возникали споры, что лучше предпринять, если Эйб[4] Линкольн станет президентом. Но в данный момент Одри волновала далеко не только политика. Ее муж стад для нее более опасным противником, чем любок из янки.

Одри отыскала глазами мужа. Ричард танцевал с Элеонор. Одри и Джой провальсировали миме них. Элеонор весело смеялась, обнажая неровные зубы, строя глазки, будто она была необыкновен­ной красавицей. Кузина Одри была в два раза толще и шире Ричарда, казалась огромной глыбой в платье нефритового цвета, которое не смогло сделать ее красивее. Кузина взглянула в их сто­рону высокомерно и дерзко, видимо, желая, что­бы Одри приревновала ее к Ричарду. Одри чуть не рассмеялась от такой мысли. Если бы кузина знала, как Одри хочется, чтобы Элеонор заняла ее место в постели с Ричардом. И пусть бы это происходило каждую ночь до конца жизни, лишь бы только Ричард оставил ее в покое.

Вальс закончился, и Ричард, оставив Элеонор, направился к возвышению для оркестра. Он под­нял руку, призывая гостей послушать. Все гости повернулись к нему.

– Думаю, что сейчас моя прекрасная жена должна спеть для нас, – торжественно объявил он. Одри была удивлена и немного растерялась. Гости поддержали его, кто-то захлопал. Джой засмеялся, заставляя Одри согласиться.

– Я так давно не слышал, как ты поешь. «Это потому, чтов моем сердце нет места для песни»,– мысленно ответила она брату. И сразу вспомнила, что побудило Ли приехать сюда… песня. Она забыла листки с текстом песни, кото­рую написала в честь своего любимого в Мэпл-Шедоуз. И он примчался сюда. Для чего Бог позволил ему найти те злосчастные странички? Он ведь знал, что уже поздно, слишком поздно. Одри посмотрела на Ричарда и по его взгляду поняла, что это скорее приказание, чем просьба. Муж требовал от нее повиновения, и она должна подчиниться ему. Одри глубоко вздохнула и на­правилась к импровизированной сцене, уступая просьбам гостей. Да, она споет, но не для Ричарда и даже не для гостей. Она представит, что там, в толпе, стоит Ли, наблюдает за ней, восхищается, любит ее. Она будет сегодня петь для Ли.

– Какая мисс Одри красивая сегодня, – тихо сказал старый Джордж Генриетте.

На балконе третьего этажа, заглядывая в окна танцевального зала, стояли несколько негров и наблюдали за танцующими гостями, которые съе­хались на праздник со всей округи. Друзья, сосе­ди, важные персоны, прекрасно одетые женщи­ны, украшенные сверкающими бриллиантами, элегантные мужчины с безукоризненными мане­рами сновали по залу, весело улыбаясь и перего­вариваясь.

Как и обещал Ричард, Одри было дозволено пригласить несколько негров из Бреннен-Мэнор. Пусть и они посмотрят на праздник, через двери балконов и огромные окна. Им, конечно, не дозволялось быть среди гостей, и то, что им дозволили понаблюдать через окна, было большой радостью для слуг. Теперь они с удовольствием слушали, как прекрасно поет мисс Одри.

– Боже праведный, она просто копия своей красавицы-матери, – сказала Генриетта Джорд­жу. Портниха без конца обмахивалась веером, она была очень полная и ей трудно переносить духоту ночи. Женщина подошла ближе к окну, чтобы лучше видеть.

– Мистер Поттер хорошо разбирается, какая ткань нужна для нарядного платья. Никогда еще не видела ткань такого красивого цвета, как этот темно-темно-розовый. Нет никого красивее мисс Одри во всей Луизиане. Но для меня она всегда останется только ребенком.

– Нет, у нее голос совсем не ребенка, – ответил Джордж. – Никогда мне не приходилось слышать такого прекрасного пения. Я бы мог слушать ее целый день.

Лина стояла неподалеку, думая, что Генриетта права. Одри на самом деле была все еще ребен­ком во многих смыслах. Она вышла замуж за Ричарда Поттера и доверилась ему с такой надеж­дой, считала, что муж будет добросердечным и нежным. Но этот человек постарался сделать все, чтобы лишить Одри детской невинности. Лина не сомневалась, что Ли Джеффриз частично повинен в этом. Но была уверена, что Ли был любящим, нежным, потому Одри и вернулась из Коннекти­кута домой, полная призрачных грез и светлых надежд. Целое лето в Коннектикуте с этим янки не нанесло душе девушки такого урона, как одна неделя супружеской жизни с Ричардом Поттером. Сердце Одри исстрадалось в одиночестве и безыс­ходности. Если бы Лина могла помочь ей. Но она ничего не могла сделать. Конечно, если она рас­скажет обо всем Джозефу, он не выдержит, его больное сердце разорвется. Да и что реально он может предпринять, чтобы изменить жизнь доче­ри к лучшему? Документы о партнерстве уже подписаны, Ричарду Поттеру предоставлено пра­во управлять плантацией Бреннен-Мэнор. Ничего не изменишь, фактически Одри жена не только по закону, они обвенчаны в церкви. Ничто, кроме смерти, не сможет их разлучить.

Одри теперь собственность Ричарда, почти так же, как и любой из рабов. Как странно, что Лина и другие негры, стоящие рядом и слушающие песню Одри, были рабами без всякой надежды на освобождение. Никогда они не будут обладать властью и богатством, ко­торые есть у молодой хозяйки. Но сейчас они, возможно, намного счастливее, чем Одри Бреннен Поттер. Она – самая богатая и самая прекрасная женщина в Луизиане, но за закрытыми дверями, в доме мужа, превращается в рабыню, в бесправную рабыню.

Лина вздрогнула от неожиданности, когда кто-то схватил ее за руку. Мужской голос тихо сказал:

– Возьми с собой Тусси и пошли со мной.

Она оглянулась, удивленная и смущенная. Пе­ред ней стоял Ли Джеффриз. Лина изумленно уставилась на молодого человека.

– Мистер Джеффриз! Что вы…

– Делай, что я сказал. Возьми дочь и спустись на балкон второго этажа. Мне нужно поговорить с вами.

Он быстро ушел, а Лина растерянно и тревожно смотрела вслед. Она, как и Одри, была уверена, что Ли давно покинул Луизиану.

«Что же ему нужно на котильоне?»

Лина повернулась и решительно прошла мимо Джорджа и Генриетты, чтобы поскорее найти Тусси. Увидев дочь, взяла девушку за руку.

– Пошли со мной.

– Куда?

– Ли Джеффриз здесь, он хочет поговорить с нами. Он ждет внизу.

Тусси торопливо шагала за матерью, сердце тревожно стучало. В душе таились одновременно страх и надежда.

Ли слушал, как поет Одри. Прекрасный голос девушки трепетал над залом, был сильным, бога­тым. Ли прекрасно слышал песню с балкона вто­рого этажа. В памяти всплывали воспоминания о Коннектикуте, о том дне, когда он впервые услы­шал этот голос. Да, голос Одри не изменился, был, как и прежде, прекрасен. Ли никак не мог сми­риться с мыслью, что сегодня покинет Луизиану и никогда больше не сможет побывать здесь. Другого выхода у него не было, если он хочет спасти репутацию Одри. Но, кроме того, он обязан защитить женщину от дальнейших издевательств мужа. Перед тем как уехать отсюда навсегда, он должен быть уверен, что Ричард Поттер никогда больше не станет мучить жену. Ли ждал этого момента три недели, проводя время в Батон-Руже. Хорошо узнал город, но почти никто из горожан не относился к нему доброжелательно. Теперь он убедился, что не смог бы жить на Юге. И собирал­ся покинуть Батон-Руж сразу после того, как побеседует с Ричардом Поттером. Он должен ука­зать негодяю его место.

Не составило большого труда проникнуть в дом. Он представился слугам бизнесменом, заку­пающим хлопок для фабрик Севера, явившись намеренно попозже, когда все гости уже прибыли. Чем больше гостей, тем лучше. Проезд к дому был заполнен экипажами. Ли предполагал, что гости, приехавшие издалека, останутся в доме на ночь. В роскошном дворце достаточно спальных ком­нат, так же, как и в доме для гостей, выстроенном неподалеку.

Слуги-негры сновали туда-сюда, во всех направлениях, принимая у гостей накидки и верх­нюю одежду, поднося напитки, убирая наполнен­ные пепельницы.

Ли спокойно вошел в дом, так как был одет элегантно и нарядно. Никто не задавал ему ника­ких вопросов, он свободно поднялся на третий этаж, где находился танцевальный зал. Но не стал сразу входить в зал, прошел на балкон и стоял там, чтобы его никто не увидел. Он наблюдал, как Одри танцевала с мужчиной вальс. Несомненно, это ее муж, Ричард Поттер. Гости настояли, чтобы новобрачные первыми начали тур вальса.

Поттер оказался довольно красивым и хорошо сложенным мужчиной для своего возраста. Он держался высокомерно и надменно. Представив, как этот негодяй мучает Одри, Ли буквально разъярился. К ярости примешивалась ревность влюбленного. Ли не мог отделаться от назойливых мыслей о том, как Ричард Поттер использует молодое нежное тело Одри для извращенных при­хотей. Он немного успокоился, увидев, что сего­дня она выглядит отдохнувшей и более здоровой, чем в тот день, когда он уехал из Бреннен-Мэнор. Она была самой красивой женщиной, какую он когда-либо видел. На ней было великолепное платье глубокого розового цвета, волосы, подня­тые высоко вверх, украшены бриллиантами. Ли раздраженно наблюдал, как Ричард Поттер воз­вышался над Одри, не сводя с нее взгляда темных, довольно красивых глаз. Они непрерывно улыба­лись, но он-то знал, что улыбки предназначены для гостей. Молодой человек уловил мгновение, когда Одри гневно вздернула подбородок, как всегда делала, если была не согласна или чем-то недовольна. Интересно, что Ричард сказал ей?

Ему было приятно замечать непокорный блеск в ее глазах. Да, похоже, она обрела уверенность в себе, которую муж пытался выбить. По внешнему виду молодой женщины было ясно, что он не мучил ее последние три недели. Ли порадовался, заметив, что Одри немного поправилась. Но тот­час же закралось подозрение, что Ричард просто «откармливал» ее перед котильоном. Его жена должна блистать на балу. Он хотел, чтобы все видели, какая она счастливая и очаровательная, а не худая и жалкая, с провалившимися глазами, какой ее увидел Ли три недели назад.

Ли был бы очень доволен, когда бы смог сооб­щить Ричарду Поттеру, что спал с его женой, пока тот находился в отъезде. Как жаль, что такое невозможно. Он не мог так поступить с Одри. Это их тайна, их нежное, грустное прощание. Он чувствовал себя виноватым перед ней. Ему следо­вало тогда хорошенько подумать, прежде чем лишать невинности. Возможно, если бы в Коннек­тикуте ничего не произошло, Ричард Поттер был для Одри неплохим мужем, хотя Ли подозревал, что этот человек нашел бы каким способом и за что унижать женщину. Ричард, похоже, был тираном от природы, король Сайпресс-Холлоу, а теперь и Бреннен-Мэнор. Этот человек любит на­слаждаться властью. В некотором смысле, его отец тоже был тираном. Да и Джозеф Бреннен, наверное, тоже.

Они, конечно, не били собственных жен и детей, но требовали безоговорочного подчинения от окружающих.

Ли терпеть не мог никакого принуждения. Он сам не любил подчиняться и не любил подчинять себе других. Какое это имеет значение, кто перед тобой – жена, рабы или рабочие фабрики? Может быть, он потому и приехал сюда не только из-за Одри, но еще и потому, что Ричард Поттер и Джозеф Бреннен разрушили надежды Одри и ее отношения с Ли. Молодому человеку казалось, что эти два плантатора как бы одержали над ним победу, подчинили его своей воле. Но сегодня он покажет им, кто контролирует сложившуюся си­туацию. Пусть Одри не может принадлежать ему, но он сделал все, чтобы защитить ее.

– Мистер Джеффриз! – позвала из темноты Лина.

– Я здесь, – ответил он.

Женщины подошли к нему. Ли огляделся вок­руг, чтобы убедиться – их никто не видит и не слышит.

– Боже мой, что вы здесь делаете? – провор­чала Лина. – Из-за вашего появления у Одри будут большие неприятности!

– Давайте отойдем подальше от света. Я не хочу, чтобы кто-нибудь увидел, как мы разгова­риваем. Если мой план удастся, Одри будет жить гораздо легче после моего отъезда. Но мне пона­добится ваша помощь, Лина, и помощь Тусси.

Было очень темно, и Тусси не могла хорошень­ко рассмотреть Ли. При тусклом свете луны мож­но было разглядеть только очертания его сильной фигуры, высокой и широкой в плечах. Ли был самым красивым белым мужчиной, какого ей когда-либо приходилось встречать. Такие яркие голубые глаза ей и вовсе не удавалось видеть ни у мужчины, ни у женщины. Ли нравился Тусси больше всех знакомых ей белых мужчин. Девуш­ка подумала о том, как была бы с ним счастлива Одри, если бы они попытались остаться вместе. А теперь уже слишком поздно. Бесполезно даже сожалеть и раскаиваться.

– Одри говорила мне, что Тусси грамотна, – сказал Ли. – Она умеет читать и писать?

– Да, сэр, – ответила Лина, смущенная и его присутствием, и его вопросами.

– Хорошо, – Тусси увидела, что молодой человек вложил в руку ее матери листок бума­ги. – Это адрес, куда можно написать мне в Нью-Йорк. Я знаю много о вас и о Тусси, знаю, что вы обе очень любите Одри. Вы, должно быть, хорошо понимаете, что не все ладно между Одри и ее мужем. Если его не остановить, он погубит ее очень скоро. Я намерен сделать так, чтобы этого не случилось.

Лина покачала головой и нахмурилась.

– Мистер Джеффриз, что вы можете сделать? Этот человек, каким бы он ни был, – законный муж Одри. Если он узнает, что вы были здесь во время его отъезда в Новый Орлеан, он сделает все возможное, и вас похоронят в Бреннен-Мэнор. Вы – янки, мистер Джеффриз! Среди гостей не найдется ни одного человека, кто пришел бы вам на помощь, если вы вздумаете вступить в борьбу с Ричардом Поттером.

– Пусть вас не волнует, как я справлюсь с Поттером, – тихо, но уверенно сказал Ли. – Вы должны знать, как я отношусь к Одри. Тусси знает о моей любви лучше, чем кто-либо другой. Она была с Одри в Коннектикуте. Я воспользуюсь случаем и скажу откровенно – я люблю Одри и, возможно, до конца жизни буду сожалеть, что ничего не сделал для защиты любимой женщины. Теперь слишком поздно думать о совместной жизни с Одри, но еще не поздно помочь ей жить, если не счастливо, «то хотя бы спокойно. Я могу только молиться, что не ошибся, доверившись вам. На­деюсь, что вы никогда не расскажете ни мужу Одри, ни ее отцу, ни брату, ни кому-нибудь из негров о том, что услышали от меня.

Лина твердо сказала:

– Я люблю Одри, как собственную дочь. Ни­когда не сделаю ей больно и никогда не предам ее. Тусси тоже. Она любит Одри, как сестру.

Тусси нерешительно посмотрела на мать. Ко­нечно, она очень любит Одри, но если бы та узнала правду, неизвестно, оценила ли бы она их любовь. Возможно, она продала бы их как собственность, особенно, в случае смерти Джозефа.

– У меня есть план, – говорил тем временем Ли. – Вам не нужно о нем знать. Единственное, о чем я прошу, вы должны написать мне, если увидите какие-либо признаки того, что Ричард продолжает издеваться над Одри. Вы сможете написать мне? Есть ли у вас какая-нибудь воз­можность отправить письмо так, чтобы мистер Бреннен об этом не узнал?

– Я смогу, – ответила Лина. – Каждые две недели к нам приезжает человек, который заби­рает почту и увозит в Батон-Руж. Джозеф сначала просматривает всю почту, а затем отдает мне, чтобы я вручила тому человеку. Я легко могу положить туда и свое письмо, и хозяин ничего не узнает.

– Прекрасно. Пусть Тусси напишет письмо, но не ставьте на конверте обратного адреса. Нельзя, чтобы письмо вернулось назад, если по какой-то причине оно не дойдет до меня. Вы понимаете?

– Но что вы сможете сделать с Ричардом? – поинтересовалась Тусси.

– Оставьте мне мои заботы. Если понадобится, я убью его. Даже если меня после повесят. Но я не думаю, что дело дойдет до этого, я вовсе не хочу открытого скандала. Думаю, что смогу уладить все без шума, только между мной и Ричардом Поттером. После сегодняшнего вечера, я думаю, вам не придется писать мне. Если я не по­лучу от вас письма, то никогда больше не увижусь с Одри. Я только буду молиться об одном, чтобы ее отец не продал вас. Вы должны быть рядом с Одри.

Лина даже засомневалась, а вдруг Ли догады­вается или знает о ее отношениях с Джозефом Бренненом. Ли – умный человек, конечно, он видит очень многое.

– Это маловероятно, мистер Джеффриз. Я живу в доме мистера Бреннена двадцать семь лет, с четырнадцати лет. Я была Одри почти как мать, с тех пор, как умерла ее родная мать. Одри никогда не расстанется с Тусси, она к ней очень привязана.

Ли схватил ее руку и вложил в нее листок бумаги.

– Я хочу, чтобы вы поклялись написать мне, если заметите, что он мучает и унижает ее по-прежнему.

Лина кивнула:

– Да, сэр. Я обещаю. Но я все равно не понимаю…

– Вы меня сегодня не видели и не разговари­вали, – прервал он. – Да благословит вас Бог.

Ли удалился, словно растаял в темноте. Лина строго взглянула на дочь.

– Нам лучше вернуться наверх. Только Богу известно, что сегодня произойдет.

Женщины направились наверх, листок бумаги Лина положила в карман фартука. Она ни слова не сказала Тусси, что видела, как Одри входила в спальню Ли в ту ночь, когда молодой человек приезжал. Женщина понимала, что он очень лю­бит Одри, а Одри так нуждается в любви и ласке. Но Лина вовсе не ожидала, что он вернется. Однако женщина надеялась, что Ли не причинит вреда Одри.

Тусси и Лина вернулись на третий этаж, где гости, словно завороженные, слушали прекрас­ный голос Одри. Девушка исполняла песню «Ше­нандоа».

Одри с чувством исполняла песню, забыв об окружающих и о том, где находится. Она пела не о пароходе и реке, а о своей любви к человеку, с которым никогда не будет вместе.

Как ей хотелось уплыть куда-нибудь далеко-далеко вместе с Ли и забыть обо всем, что стоит между ними.

Но вдруг она замолчала, не в силах закончить песню. Она растерянно смотрела на мужчину, который только что вошел в зал. На нем был черный костюм и серый атласный жилет. Какой он красивый, но зачем он здесь именно сегодня, сейчас? Она должна радоваться его появлению, но чувствовала леденящий ужас.

Ли!

Глава 16

Гости с нескрываемым интересом рассматрива­ли незнакомца, который только что появился на балу.

– Извините, если помешал вам, миссис Поттер, – обратился Ли к Одри и улыбнулся ей. Она понимала, что молодой человек наслаждается произведенным эффектом. Ли, конечно же, заме­чал выражение ужаса в глазах Одри. Хотелось подойти к ней, обнять, успокоить, сказать, что ей нечего бояться.

– Так как вы не приглашены, сэр, может быть, вы представитесь гостям и объясните свое присут­ствие, – заговорил Ричард и представился непро­шеному гостю: – Я – Ричард Поттер, джентль­мен рядом со мной – мистер Джозеф Бреннен. Ему принадлежит этот дом.

Ли перевел взгляд с Одри на Ричарда. Еще никогда в жизни ему не требовалось такой силы воли и столько самообладания, чтобы сохранять спокойствие хотя бы внешне. Он протянул руку.

– Ли Джеффриз, – назвал он себя. – Из Нью-Йорка… У меня летний дом в Коннектикуте.

Одри боялась потерять сознание от страха. В зале было по-прежнему тихо, так как гости поня­ли, что Ли не только не приглашен, но еще и оказался северянином. Лицо Ричарда потемнело от гнева и возмущения. Джозеф Бреннен сильно покраснел.

Ли посмотрел на свою протянутую руку, совер­шенно не удивленный тем, что Ричард Поттер отказался пожать ее. Казалось, он очень доволен сложившимся положением и замешательством го­стей и хозяев.

– Неужели все южане такие невоспитан­ные? – вкрадчиво поинтересовался он. – Моя мать давала уроки пения вашей жене, мистер Поттер, прошлым летом в Коннектикуте. Она восхищена талантом Одри. Недавно я узнал, что девушка вышла замуж, потому и прибыл поже­лать ей счастья и поздравить. Я даже привез подарок. Моя мать была бы рада за Одри.

Ричард медленно, с явной неохотой протянул руку Ли, понимая, что у него нет другого выхода в данный момент. Он должен вести себя благород­но. Конечно, никто из приглашенных не знает, что Одри спала с этим мужчиной. Если Ричард сейчас не сдержится, могут пойти разные непри­ятные разговоры. Но Ричард был страшно разгне­ван. Этот янки оказался очень молодым и краси­вым… Первый любовник Одри. Нестерпимо было желание избить жену, унизить ее.

Мужчины сдержанно пожали друг другу руки. Ричард поморщился, когда Ли сильно сжал его ладонь, как бы предупреждая о чем-то. Что изве­стно этому молодому человеку? Какого черта он здесь делает? Ричард совладал с чувствами, улыб­нулся и кивнул головой.

– Одри много рассказывала о миссис Джеффриз. Прекрасная женщина.

– И тем не менее, ее уже нет в живых.

– Это большая потеря для вас. Выражаю вам сочувствие, – Ричард убрал руку и обратился к гостям. – Леди и джентльмены, вы помните, что прошлым летом Одри брала уроки пения в Кон­нектикуте у Энни Джеффриз, профессиональной концертной пианистки и оперной певицы. Одри очень высокого мнения об этой женщине, но перед самым отъездом Одри миссис Джеффриз неожи­данно умерла. В память о своей матери мистер Джеффриз посчитал себя обязанным приехать и поздравить нас. Давайте же покажем этому янки наше истинное гостеприимство.

Гости облегченно вздохнули и начали перего­вариваться, кое-кто подошел к Ли Джеффризу, чтобы представиться. Ли обратился к отцу Одри:

– Мистер Бреннен, я рад оттого, что, наконец, могу представиться вам. Прошлым летом Одри только о вас и говорила, о вас и Бреннен-Мэнор, – молодой человек снова протянул руку, и Джозеф неохотно пожал ее. Он пытался взглядом предупредить Ли не говорить ничего, что могло быть превратно истолковано и поставило бы Одри в неловкое положение. Ли крепко пожал ему руку, показывая, что чем-то недоволен. Джозеф понял, что незваный гость догадывается, что это он уничтожил его письма. Ублюдок! Какого черта ему здесь нужно? Одри уже замужем! Джозеф глубоко вздохнул.

– Добро пожаловать в наш дом, мистер Джеф­фриз. Вы проделали большой путь из Нью-Йорка в Луизиану. Слишком долгое путешествие для того, чтобы всего лишь поздравить кого-то.

Ли торжествующе засмеялся, немного насмеш­ливо глядя на хозяина дома.

– Я всегда был высокого мнения об Одри и ее способностях, – ответил он, снова взглянув на Ричарда. Ричард Поттер ответил ему ненавидя­щим взглядом. Ли отлично понял, будь они сейчас одни, Ричард убил бы его на месте не сомневаясь и ни на минуту не задумываясь.

«Что же, попробуй, – подумал Ли. – Дай мне возможность, Ричард, и я выбью из тебя высоко­мерие!»

Жаль, что сейчас не место и не время для выяснения отношений. Но сегодня у Ли такая возможность появится обязательно.

Вокруг Ли собрались гости, они хотели позна­комиться. У некоторых из них оказался такой сильный южный акцент, что Ли вынужден был просить назваться вторично. Во взглядах чувство­валась враждебность и настороженность. Гор­дость южан не позволяла доверять любому, кто живет севернее Кентукки. Обстановка в стране скоро осложнится. Ранее, когда он стоял на бал­коне и наблюдал, то слышал разговоры, раздра­женные угрозы в адрес северян, клятвы в том, что южане сделают все возможное и невозможное для отделения, если президентом страны станет Лин­кольн. Сегодня вечером самоуверенность южан выплеснулась во всей красе.

Одри направилась к Ли. По пути перехватила Джоя, который только что появился в зале. Она видела, что мальчик возбужден появлением Ли. Одри боялась, как бы он случайно не проговорил­ся о первом визите Ли. Одри преградила брату дорогу.

Джой нахмурился. Он выходил из зала, чтобы угостить старого Джорджа стаканом хорошего вина и теперь смущенно смотрел то на Одри, то на Ли, ничего на понимая.

– Помни о своем обещании, – тихо напом­нила сестра. – У нее не было времени объ­яснить брату, что же случилось. Да она и не смогла бы ничего растолковать, если бы даже хотела. Она не имела представления о том, что же задумал Ли, как себя вести в данной ситуации, что говорить. Она знала одно: нужно присоединиться к мужу и поздороваться с гостем янки.

Джой и Одри подошли. Мальчик протянул руку гостю, настороженно взглянув на отца и поприветствовал Ли так, словно не видел его целый год.

– Я тебе рассказывал о Ли Джеффризе, это сын миссис Джеффриз, – объяснил он отцу.

– Мы уже поняли, – ответил Джозеф. Щеки хозяина дома пылали от растерянности и смуще­ния. Он волновался и был обеспокоен, а вдруг Ли спросит о письмах. Если этому человеку известно, что Одри вышла замуж, зачем он вообще сюда явился? Его появление доставит одни только не­приятности.

Оркестр снова заиграл вальс. Ли обернулся к Ричарду.

– Не позволите ли вы мне пригласить вашу прекрасную жену?

Ричард видел неприкрытую ненависть в голу­бых глазах Ли и тайное предупреждение на слу­чай отказа. Черт с ним! В присутствии важных гостей он вынужден подчиниться обстоятельст­вам.

– Конечно, – согласился Ричард. – Я пони­маю, что вы с Одри стали большими друзьями прошлым летом. Вы отлично скрашивали ее оди­ночество.

Одри подошла к мужу.

– Да, – подтвердил Ли. – Одри очень скучала по дому.

– Я так и понял, – угрожающе выдавил Ричард и взглянул на Одри так, что у нее все похолодело внутри, женщина сжалась от ужаса. Такая ярость светилась в темных глазах мужа, что Одри жалобно посмотрела на Ли. Что он делает? Ей и так живется нелегко. А что будет потом, когда он уедет?

– Мистер Джеффриз хочет станцевать с тобой, моя любовь. Я дал согласие. В конце концов вы же старые друзья.

Одри вопросительно смотрела на Ричарда, по­том взглянула на Ли. Молодой человек засмеялся:

– Ты выглядишь сегодня просто потрясающе, Одри. Мама гордилась бы тобой. И пела ты вели­колепно.

У Одри от волнения пропал голос, она не могла говорить. Ли положил руку ей на талию и закру­жил по залу, где уже несколько пар двигались под музыку не спеша. Несколько мгновений молодые люди не могли отвести друг от друга взглядов. Их охватило желание быть вместе.

«О, если бы хоть одну ночь провести с ним, прикоснуться к нему обнаженным телом, слиться в горячечных сладостных объятиях».

– Зачем ты снова вернулся сюда, Ли? – тоненьким от волнения голосом выговорила Одри. Ли сжал ее ладонь.

– Расслабься, Одри. Постарайся выглядеть счастливой. Я приехал сюда, чтобы в последний раз взглянуть на тебя. И привез подарок. Искал его по всему Новому Орлеану. Я оставил подарок внизу, в гостиной на пианино. Он завернут в белую бумагу. Ты посмотришь потом. Обещай вспоминать меня всякий раз, когда будешь смот­реть на него.

– Конечно, я не смогу ничего забыть, ты же знаешь.

Одри с трудом сдерживала слезы.

– Не надо плакать, Одри. Что подумают гости? И не бойся ни за меня, ни за себя. Я знаю, что делаю, – он наклонился к ней и тихо сказал: – Я люблю тебя, Одри. Всегда помни об этом.

Молодой человек выпрямился и закружил ее в танце. Присутствующие с любопытством наблю­дали за ними. «Интересно, что за отношения у Одри Поттер с этим красивым янки?» – думала Элеонор, заинтересованно разглядывая Ли. Что было у ее невинной кузины прошлым летом в Коннектикуте? Элеонор еще не приходилось ви­деть такого красивого мужчину. Если бы у нее появился малюсенький шанс завести с ним роман, Элеонор не задумалась бы ни на минуту. И совер­шенно не имело бы значения замужем она или нет.

Одри не видела сейчас никого, кроме Ли. И не обращала никакого внимания на усмехающуюся Элеонор. Ей было все равно, о чем перешептыва­ются за своими веерами дамы.

Она почти не замечала, как ее пальцы вцепи­лись в руку Ли. Девушка не могла скрыть расту­щей тревоги.

– Ли, я не понимаю ничего. Ты не должен был приезжать!

– Разве я не говорил тебе, что хочу быть твердо уверенным в твоей безопасности? Твой муж не сделает тебе ничего плохого, обещаю.

– Да, но…

– Именно потому я и здесь. У меня с Ричардом Поттером чуть позже состоится небольшой разго­вор. После того, ты меня больше никогда не увидишь. Но я твердо знаю, что после моего отъезда твоя жизнь станет лучше.

– Но как…

– Просто поверь мне, Одри. Доверься мне.

Он крепче сжал талию Одри. Как ему хотелось привлечь ее к себе, поцеловать в последний раз, запомнить навсегда ее прекрасный образ. Но их счастье заканчивалось сегодня, с завершением этого танца.

– Прощай, Одри, – тихо сказал Ли. – Пусть Бог поможет тебе, – он вежливо поклонился. – Спасибо за танец, миссис Поттер, – громко по­благодарил он, чтобы все слышали.

– Благодарю вас за то, что вы приехали изда­лека, мистер Джеффриз. Спасибо за поздравле­ние.

«Я люблю тебя ЛиДжеффриз. Когда солнце светит ярко, и с океана дует свежий и влажный ветер…»

Ли повел Одри туда, где стояли Ричард Поттер иДжозеф Бреннен. Но по дороге их перехватили Элеонор и мужчина, в котором Одри с удивлением узнала Майлза Фэрреля. Фэррель был женатым мужчиной, имел трех взрослых детей, владел тремя речными судами, на которых сплавлял хлопок по Миссисипи в Сент-Луис. Его жена в этот вечер осталась дома из-за болезни, и Элеонор сегодня буквально висла на Фэрреле.

Элеонор разглядывала Ли Джеффриза, словно это было что-то вкусное.

– Интересно, Одри Поттер, почему ты никогда не рассказывала мне о том, что познакомилась в Коннектикуте с таким красивым янки? – безза­стенчиво разглядывая молодого человека, поинте­ресовалась она. – Почему ты скрывала от нас?

Одри почувствовала двусмысленность намека, захотелось залепить кузине пощечину.

– Мы мало виделись в Коннектикуте, – со­лгал Ли, целуя протянутую руку Элеонор. – Я работаю в Нью-Йорке, познакомился с Одри, ког­да приезжал с невестой на короткий отдых в загородный дом.

О, как Одри любила его! Ли, конечно же, сразу раскусил Элеонор и постарался защитить Одри от нападок кузины.

– Невеста! – Элеонор удивилась и разочаро­валась одновременно. Как жаль, что не удастся распустить об Одри пикантный слушок. – Пони­маю…

– Скажите, мистер Джеффриз, чем вы зани­маетесь в Нью-Йорке? – спросил Майлз.

– Я адвокат, у меня собственная контора «Джеффриз, Джеймс и Стилвелл».

Майлз с интересом разглядывал молодого че­ловека, к ним присоединились несколько богачей Луизианы, включая Ричарда Поттера и Джозефа Бреннена. Одри почувствовала, как растет напря­жение. Ричард смотрел на Ли вызывающе и не­приязненно, он подошел к Одри, схватил ее за руку и притянул к себе с такой силой, словно хотел предупредить, каково ей придется, когда он попозже займется ею. Все время он улыбался, улыбался…

– Джой рассказывал о вас неоднократно, – говорил он тем временем, стараясь выдержать ненавидящий взгляд Ли. Одри замечала, что Ли вызывающе смотрит прямо в глаза Ричарду, без тени страха и сомнения.

– Похоже, что ваши дела идут успешно, – продолжал Ричард. – Джой сообщил, что у ва­шего отца и братьев несколько фабрик в Нью-Йор­ке.

– Правильно, – согласился Ли. – Обувные фабрики, фабрики по производству палаток и парусины. Семья также владеет заводом по про­изводству стали.

– Скажите, мистер Джеффриз, каковы настро­ения в Нью-Йорке? Что думают люди по поводу закона о работорговле?

В зале стало тихо, Ли чувствовал себя так, словно попал в клетку со львами.

– Мы считаем, что рабство должно быть отме­нено полностью. Невозможно просто принять за­кон, запрещающий работорговлю. Нужно, чтобы на плантациях больше не рождались новые рабы. Человека нельзя продавать, покупать или безбож­но эксплуатировать, мистер Поттер, независимо от того, какого цвета у него кожа, мужчина это или женщина.

Сердце Одри застучало встревоженно, она по­чувствовала, что Ричард напрягся.

– Учитывая, что у вас на севере все время происходят забастовки из-за низкой зарплаты, невыносимых условий на фабриках, тяжелого труда рабочих, – начал говорить он, тщательно подбирая слова, – я посоветовал бы вам снача­ла навести порядок в собственном доме, мистер Джеффриз, – голос Ричарда был спокоен, но Одри чувствовала, как он взбешен.

Ли спокойно и смело посмотрела в глаза Ри­чарду.

– По крайней мере, фабричных рабочих не продают, не покупают и не разводят, словно по­родистый скот, – ответил он.

– Вы не можете знать, нашей жизни, – вме­шался Джозеф Бреннен, сердито глядя на Ли. – Если бы вы пожили здесь какое-то время, то поняли бы, что ничего плохого у нас не происхо­дит, мы хорошо обращаемся со своими рабами.

– Неужели? – Ли по-прежнему упорно смот­рел на Ричарда Поттера. Как хотелось вслух заявить в этом зале, что делает Поттер с негри­тянскими девочками! Но он не может поставить в неловкое положение Одри. Ему доставило удо­вольствие уже то, что Ричард почувствовал себя несколько неуютно.

– Северные газеты полны рассказов о жестокостях рабовладельцев по отношению к неграм, даже после того, что случилось с Джоном Брау­ном. Нас обвиняют в побоях, насилии и даже убийствах.

– Ваши газетчики слишком преувеличива­ют, – настаивал Джозеф. – А вы верите тому, чему хотите верить. Вы, янки, ничего не сможете изменить, если мы уйдем из Союза и начнем принимать собственные законы. Север хочет раз­рушить наш образ жизни, мистер Джеффриз, но мы никогда не откажемся от своих убеждений. А если бы правительство вдруг постановило, что вы должны увеличить своим рабочим заработную плату в десять раз? У вас просто не останется средств для производства продукции! Разве такой закон не разорил бы людей, подобных вашему отцу?

К разговору присоединились еще гости, выска­зывая единодушное мнение по поводу сохранения рабства. Все люди, окружающие сейчас Ли, вери­ли в то, что южные штаты могут выжить только как рабовладельческие, и что такие люди, как Ли и его отец, должны понять это, иначе Союз разде­лится на две части.

Ли спокойно посматривал то на Ричарда Потте-ра, то на Джозефа Бреннена.

– Луизиана и остальные южные штаты явля­ются частью Соединенных Штатов Америки, ми­стер Бреннен, – твердо сказал Ли. – Выход из Союза – ничто иное, как предательство. А прези­дент, независимо от того, кого мы выберем, не позволит развалить Союз.

Женщины шептались, прикрываясь веерами, мужчины недовольно ворчали, недружелюбно глядя на Ли.

– Пусть только попробуют помешать нам, – пробормотал какой-то мужчина.

Одри молча наблюдала за происходящим, совершенно забыв о себе. Во взгляде Ли све­тилась решительность истинного янки. Такая же твердая убежденность в собственной правоте была написана на лицах Ричарда и ее отца. Даже если бы она не вышла замуж за Ричарда, отношения с Ли Джеффризом были бы нелег­кими.

– Я предполагаю, вы считаете, что президен­том станет Авраам Линкольн? – вызывающе спросил Майлз Фэррель.

– Я в этом совершенно не сомневаюсь, – ответил Ли.

– И как поступит Федеральное правительство, в случае выхода из Союза южных штатов? – поинтересовался Джозеф Бреннен.

Ли спокойно посмотрел на разгневанного план­татора.

– Тогда мы придем сюда и силой заставим вас повиноваться. Предпримем все, чтобы сохранить Союз единым.

– Мы, мистер Джеффриз? – задал вопрос Ричард и посмотрел на Одри торжествующе, слов­но хотел показать, как глупо она поступила, полюбив этого янки-предателя. Он недобро усмех­нулся: – Не означает ли ваше утверждение, что вы тоже пойдете воевать?

– До этого дело никогда не дойдет, – настаи­вал кто-то в толпе.

– Война вполне возможна, – сказал еще кто-то.

– Я закончил военную академию в Вест-Пой­нте, – заявил Ли. Все настороженно притих­ли. – Да, если потребуется, я должен буду всту­пить в армию, чтобы защитить единство Союза. Нам нужны будут офицеры, люди, которые помо­гут создать армию из добровольцев.

Джой подошел и встал рядом с отцом, недо­умевая, куда может завести этих людей словесная стычка. Ли по-прежнему пристально смотрел на Ричарда.

– Армия? – Ричард глубоко вздохнул, каза­лось, готовый выплеснуть скопившуюся ярость.– Вы находитесь сейчас среди южан, мистер Джеф­фриз. Приехали, чтобы поздравить меня и Одри, называете себя другом Джоя и все же, без коле­баний явитесь сюда в качестве нашего врага, чтобы убивать таких людей, как отец Одри, таких мальчиков, как Джой, и все ради сохранения единого Союза.

В зале наступила напряженная тишина, взгля­ды присутствующих были устремлены на Ли. Он приблизился к Ричарду.

– Я говорю только о том, что выполню свой долг. Но надеюсь, что дело до этого не дойдет. Однако кое-кого убил бы без колебаний, мистер Поттер. Я уверен, что вы испытываете подобные чувства.

– Да, мистер Джеффриз, конечно, – согласил­ся Ричард и оттолкнул от себя руку Одри. – Я ценю то, что вы проделали такой большой путь, лишь бы повидаться с Джоем и поздравить Одри, мистер Джеффриз, но будет лучше, если вы поки­нете нас.

– Проклятый янки, – раздался шепот в толпе.

Ли, мрачно улыбнувшись, согласился:

– С готовностью, мистер Поттер. Я приехал сюда не для того, чтобы ссориться и доставлять вам неприятности. Это вы, джентльмены с Юга, заняты кознями. Если же мое присутствие вам не по душе, я уеду, но прежде, может быть, вы, Одри и мистер Бреннен будете так любезны и спуститесь со мной вниз. Хотелось бы показать вам подарок, который я привез для Одри.

Ричард нахмурился, не понимая, что задумал Ли.

– Мы примем ваш подарок, мистер Джеффриз. И ваши пожелания счастья. Мы готовы молиться, лишь бы между нами никогда не было войны.

«Между нами всегда будет война, Ричард Поттер, – подумал Ли. – И наша вражда не имеет ничего общего с войной между Се­вером и Югом».

– Я хочу войны не больше вашего, – сказал молодой человек.

Ричард угрожающе взглянул на Одри, он был настолько разгневан, что девушке хотелось убе­жать, исчезнуть отсюда. Она еще не знала, что задумал Ли Джеффриз. Пока что ее положение нисколько не улучшилось, а стало еще более ужасным.

– Давай спустимся вниз, моя любовь, посмот­рим, что за подарок привез мистер Джеффриз, хорошо? – вкрадчиво сказал Ричард и схватил ее за руку с такой силой, что она чуть не заплакала от обиды и боли.

Ричард принужденно улыбнулся в зал и при­казал оркестру играть вальсы для гостей, предло­жив гостям развлекаться.

– Одри и я скоро присоединимся к вам, – успокоил он гостей и повернулся к Ли, предло­жив: – Пойдемте вниз!

Ричард повернулся и первым направился к выходу, крепко держа Одри за руку. Гости рас­ступились, давая им пройти. Джозеф Бреннен, покрасневший от растерянности и возмущения, шагал следом.

Ли направился следом, но заметил, что Джой идет с ним рядом.

– Останься здесь, Джой, – резко сказал он.

– Почему? – чуть не заплакал Джой. – Мне т-тоже хочется увидеть подарок, Ли. Никто не слышал, о чем они говорят, потому что оркестр громко играл вальс.

– Я не хочу,чтобы ты присутствовал при разговоре, – твердо сказал Ли мальчику.

– Что-то не так, правда, Ли?

– Я в состоянии разрешить все. Я собираюсь разобраться сегодня. А ты должен мне пообещать, что будешь присматривать за сестрой, к ней дол­жны относиться хорошо.

Ричард приостановился в дверях и ждал в нетерпении, все больше раздражаясь и злясь.

– Ты должен понимать, Джой, что у нас с Одри ничего бы не получилось хорошего. Но твой зять к ней относится очень плохо. Я собираюсь поста­вить его не место. А потом навсегда исчезну из вашей жизни. Верю, что ты и твой отец любите Одри и хотите ей счастья и благополучия, – он взял юношу за руку. – Ты становишься настоя­щим мужчиной, Джой, я всегда буду ценить твою дружбу и расположение. Жаль, что все остается только в воспоминаниях, все уходит в прошлое. Ты меня понимаешь?

Боже, как он страдал, видя отчаяние в глазах юноши. Жаль, что вовсе не остается времени поговорить. Совершенно не осталось времени. Ему еще предстоит беседа с Ричардом Поттером. Надо изменить жизнь Одри. Ли повернулся и быстро вышел из зала. Ричард, Джозеф и Одри следовали за ним.

Ричард Поттер плотно прикрыл дверь гостиной и обернулся к Ли.

– Итак, – сказал он, – может быть, вы скажете мне и моему тестю, чем в действительно­сти вы здесь занимаетесь? И поторопитесь, мистер Джеффриз, пока я не позвал людей и не приказал вышвырнуть вас из этого дома или похоронить здесь.

Ли, не мигая, смотрел на него.

– Не совсем уверен, что ваш тесть будет рад услышать, отчего я сегодня здесь, Одри не хочет, чтобы он знал, но я собираюсь сказать мистеру Бреннену все, что знаю. Даже если у него от моего рассказа начнется очередной сердечный приступ.

– Ли… – предостерегающе воскликнула Од­ри.

– Так не может больше продолжаться, Од­ри, – Ли повернулся к ней, ему было искренне жаль женщину, лицо у нее было беспомощным и испуганным. – Слишком уж непомерную цену приходится платить тебе за спокойствие отца, – он презрительно взглянул на Джозефа и заметил, как тот побледнел.

– Что вы имеете в виду, говоря о цене Одри? спросил он растерянно. Ли подошел ближе.

– Неужели вы настолько слепы? Разве вы не видели, в каком состоянии была ваша дочь, когда этот ублюдок, ваш зять, привез ее из Сайпресс-Холлоу? Неужели вы действительно поверили, что она просто больна? Она должна была светить­ся счастьем! Она должна была приехать радост­ной!

– Откуда вам, черт возьми, известно, как она тогда выглядела? – вмешался Ричард Поттер.

Одри в ужасе прижала к груди руки. Ли по­дошел к Ричарду вплотную.

– Потому что я уже нанес визит вашей жене раньше, – спокойно объявил Ли. – Три недели назад. Я не знал о ее свадьбе, будучи на Севере. Услышал эту новость только тогда, когда при­ехал, чтобы узнать, не передумала ли она выхо­дить за вас, и не сумеем ли мы как-нибудь все решить и остаться вместе. Несмотря ни на что!

На этот раз побледнел Ричард.

– Немедленно убирайтесь из этого дома, сукин сын. Если я только узнаю, что ты трахал ее в мое отсутствие…

Ли не дал ему договорить, он сильно ударил Ричарда в живот. Мужчина рухнул на пол, скор­чившись и дергаясь от боли. Одри испуганно вскрикнула. Ли обратился к побледневшему Джо­зефу Бреннену:

– Я приехал сюда потому, что был уверен: Одри получила письмо, где я предупреждал о предполагаемом визите, – грозно сказал он. – А она, оказывается, не получила моего послания! Она также не получила и второго письма, которое я отправил спустя какое-то время. Может быть, вы объясните, мистер Бреннен, куда делись мои письма?

Джозеф испуганно отпрянул.

– Я… Я не понимаю, о чем вы говорите. Никаких писем для Одри не приходило.

Ли о отвращением взглянул на плантатора.

– Вы можете и дальше лгать дочери и сыну. Кстати, они верят тому, что вы говорите. Одри так сильно любит вас, что пожертвовала покоем и счастьем, считая, что брак с Ричардом Поттером осчастливит вас, Джоя и Бреннен-Мэнор! Самое печальное, что я согласился с ее доводами! Согла­сился, что всем нам будет лучше, потому что мы, такие разные, не сможем ужиться. Я люблю вашу дочь, мистер Бреннен, и она любит меня, но вернулась сюда, уверенная, что ее место здесь. Я ничего бы не предпринял, даже то, что вы скрыли от нее мои письма, она никогда бы не узнала от меня, если бы, приехав сюда, нашел ее счастливой в супружестве. Но здесь меня встретила не гордая женщина, которую я знал в Коннектикуте, а болезненное, исхудавшее, нервное создание. Ее достоинство и гордость растоптаны. Почему же вы не спросили, что с ней случилось в доме мужа?

Одри отвернулась, не в состоянии сказать ни слова. Ли рассказал Джозефу Бреннену все, что ему было известно. Ричард копошился на полу, пытаясь встать на ноги. За дверью стоял Джой и слушал страшную правду. Мальчик убежал в свою комнату, поклявшись отомстить Поттеру за страдания Одри.

Джозеф Бреннен спросил у дочери:

– Это правда? Или он лжет? – Одри упала в кресло и разрыдалась. Джозеф глубоко вздохнул и свирепо взглянул на Ричарда.

– Я был так горд, что моя дочь вышла за тебя замуж. Был уверен, что ты – именно тот человек, который ей нужен. Как ты посмел так обращаться с моей Одри?!

– Она спала с ним прошлым летом в Коннек­тикуте! – злобно выдавил Ричард. – Когда я женился на вашей дочери, то считал, что она девственница. Вы подсунули мне испорченный товар, Джозеф!

Ли схватил Ричарда за лацканы костюма и ударил его о стену.

– Она была влюбленной молодой девушкой, одинокой и тоскующей по дому. Мы полюбили друг друга, в наших отношениях нет нечего гад­кого и порочного. Она вышла за вас замуж, веря в то, что вы будете любить ее, как она этого заслуживает. И твердо была уверена, что станет верной женой.

– А была ли она верной? Что произошло здесь в мое отсутствие?

– Ничего не случилось, – солгал Ли. – И никогда не случится, потому что сегодня я уез­жаю навсегда. Я приехал только для того, чтобы предупредить тебя, Поттер, если услышу, что ты плохо обращаешься с Одри, вернусь снова. И пусть меня повесят, но перед смертью я убью тебя.

– Ты не посмеешь… – вызывающе заговорил Ричард.

– Что ж, попробуй, – Ли ударил Ричарда коленом в пах, а затем ударил его в лицо кулаком. Ричард застонал от боли и снова, скорчившись, упал на пол, почти потеряв сознание. Молодой человек хотел ударить еще раз, но Одри приказа­ла ему остановиться. Ли колебался.

– Он, все-таки, мой муж, – сказала девушка, содрогаясь от рыданий. – Я поклялась ему в верности перед Богом. И не могу стоять и смот­реть, как ты его убиваешь. Пожалуйста, Ли, прекрати, не позорь меня, – умоляюще попроси­ла она. – Ты сделал все, что возможно.

Ли нерешительно посмотрел на покрасневшие кулаки и отвернулся от скрючившегося Ричарда. Одри сочувствующе посмотрела на отца.

– Прости, папа. Я не хотела, чтобы ты узнал о приезде Ли и о том, как Ричард обращался со мной в Сайпресс-Холлоу. Я боялась, что тебе опять будет плохо…

– Но это единственный верный способ заста­вить его прекратить издевательства, – сказал Ли. – Я обязан был рискнуть! Вы должны теперь следить, чтобы с вашей дочерью хорошо обраща­лись. Если мне придется вернуться сюда еще раз, я постараюсь сделать так, чтобы все в Луизиане узнали, какое животное ваш любимый зять. Я люблю Одри и готов пожертвовать жизнью, лишь бы быть уверенным, что она больше не страдает от рук этого человека!

Ричард застонал и пошевелился.

– Он очень могущественный человек, – уныло сказал Джозеф. – Он законный муж Одри, а теперь и совладелец Бреннен-Мэнор. Что я могу теперь сделать? Я старый, больной человек.

Ли вынул из внутреннего кармана пиджака бумаги.

– Вы можете внести поправку в договор, ко­торый подписали, когда Поттер женился на Од­ри, – спокойно ответил он. – Я посетил местную адвокатскую фирму в Батон-Руже, приобрел не­обходимые бланки и заполнил их сам. Это заве­ренный документ, касающийся управлением соб­ственности Бреннен-Мэнор.

Джозеф вопросительно взглянул на нее, она резко сказала:

– Я показала ему бумаги, отец. И он пообещал помочь мне. Я очень боялась Ричарда, поэтому согласилась принять его помощь.

– Здесь говорится, что Ричард Поттер будет делить с вами прибыли от Бреннен-Мэнор, как и было указано в первоначальном документе, но только при условии вашего подтверждения, кото­рое ему необходимо будет получать от вас в конце каждого финансового года. Он не будет считаться владельцем плантации до вашей смерти, а в слу­чае смерти, ему будет принадлежать только чет­вертая часть собственности. Одри будет владеть второй четвертью Бреннен-Мэнор. А половина ва­шего состояния отойдет Джою. В случае вашей смерти, Ричард будет получать половину прибы­лей только, если Джой и Одри будут письменно подтверждать это в конце каждого финансового года. Подтверждение его прав будет напрямую зависеть от того, как он обращается с Одри. Если он предпочтет по-прежнему унижать жену и от­кажется от своей доли, поверьте мне, я тотчас же буду знать об этом. Ричард считает, что его богат­ство и власть защитят его, но, пусть не забывает, у меня тоже есть и богатство, и власть, мистер Бреннен. Пусть Ричард Поттер усвоит главное – ни один человек не защищен от смерти.

Джозеф дрожащими руками держал бумаги, внимательно рассматривая их. Потом посмотрел на дочь со слезами в глазах.

– Я ничего не знал… Я думал, что твое заму­жество с Ричардом будет самым лучшим выходом для тебя и Джоя.

– Вы недооцениваете Джоя, – не согласился с ним Ли. И подошел к Ричарду. Презрительно посмотрев на мужчину, встряхнул его и усадил на стул. Из носа у Ричарда сочилась кровь, под глазом расплывался синяк.

– Ты должен подписать эти бумаги, ублю­док, – рявкнул Ли. – Ты меня слышишь? Обра­щайся хорошо с женщиной, которая собирается стать матерью твоих детей, иначе ты потеряешь все, что получил, женившись на ней, – Ли взгля­нул на Одри. – Подай мне бумаги и возьми со стола ручку.

Одри повиновалась, взяв бумаги из рук отца. Ли вынул из кармана носовой платок, прижал его к носу Ричарда, чтобы остановить кровь.

– Не думай, что мне стало жаль тебя, сукин сын! Я не хочу, чтобы ты испачкал кровью доку­менты, которые должен подписать. – Он взял бумаги из рук Одри, положил их и ручку на крышку пианино, затем встряхнул Ричарда и поставил на ноги.

– Подпиши там, где отмечено точкой, мой друг!

– Что… что… это?

– Просто подпиши, не то я подобью тебе второй глаз и избавлю от нескольких зубов! Кра­сивый Ричард Поттер, наверное, не хочет, чтобы его изуродовали, не правда ли?

Ричард застонал и взял ручку.

– Я не понимаю…

– Жена и тесть объяснят все позже, когда тебе станет немного лучше, – не стал вдаваться в подробности Ли. – Просто подпиши!

Ричард безропотно повиновался. Как только он поставил подпись на документе, Ли выпустил его, и он снова со стоном рухнул на пол. Ли вручил бумаги Джозефу, оставив копию у себя.

– Будьте уверены, ваш адвокат получит ко­пию. Есть еще одно условие, о котором я не упомянул. Ричард обязуется никогда больше не спать с негритянскими девушками. Любой муж­чина, который вступает в интимные отношения со многими женщинами, может заболеть сифили­сом или чем-то похуже. Я бы не возражал, если бы он умер от одной из таких болезней, но он не должен заразить Одри. Я буду молиться, чтобы такого не случилось. – Он внимательно взглянул на Одри, которая молча стояла рядом с отцом. При замечании Ли о сифилисе она смущенно отвела глаза. Ли подошел к ней, взял ее за руку.

– Все закончилось, Одри. Он больше не сдела­ет тебе ничего плохого, не посмеет. Иначе я снова вернусь сюда. – Он взял ее за подбородок и посмотрел в глаза. – Я люблю тебя, Одри. Не теряй достоинства и гордости. Ты слышишь меня?

– Да, – шепнула она сквозь слезы. – Я не хотела, чтобы ты убил Ричарда. Если бы он погиб от твоих рук, то за тобой стали бы охотиться, а поймав, повесили бы. Всем будет понятно, почему ты это сделал. Супружеская измена и убийство – такие ужасные слова, Ли.

Ли с трудом сдерживал слезы, наклонился и поцеловал Одри в лоб.

– До свидания, Одри. – Повернулся и вышел.

Одри, оцепенев, смотрела ему вслед, еле сдер­живая желание броситься за ним. Потом взгляну­ла на Ричарда, подошла, опустилась перед ним на колени, помогла ему сесть, промокнула платком кровоточащие раны.

– Нам нужно вернуться на бал и притворить­ся, что все прекрасно, отец, – сказала она. – Мы скажем, что Ричард проводил Ли. А потом при­ехал посыльный из Сайпресс-Холлоу, там что-то случилось. Пришли сюда слуг, мы перенесем его в нашу комнату. Я не хочу, чтобы кто-либо увидел его в таком состоянии.

Джозеф смотрел на бумаги, которые все еще держал в руках, он никак не мог прийти в себя после случившегося.

– Да, хорошо, – согласился он, положил бумаги в карман, поднялся на ноги.

– Как ты себя чувствуешь, отец?

– Да, девочка, – рассеянно пробормотал Джо­зеф.

Одри пристально взглянула на отца.

– Ты скрыл от меня письма Ли?

У него перехватило горло.

– Нет. Я не получал писем, Одри. Что-то случилось с ними. Ты знаешь, как часто теряется почта из-за грабежей на дорогах. Как раз в про­шлом месяце у судна, доставляющего почту из Чикаго, взорвался котел. Судно погибло, а почта пропала. – Он повернулся, чтобы уйти. – Я распоряжусь, чтобы тебе помогли.

Отец ушел, а Одри первый раз в жизни усом­нилась, правду ли он сказал ей. Она должна ве­рить отцу, должна, не так ли? Это ее отец! Он лю­бит ее. Одри взяла с дивана подушку, подложи­ла ее под голову мужа. Ей хотелось попрощаться с Ли. Еще один последний взгляд, последнее при­косновение любимого. Она торопливо вышла на балкон, чтобы окликнуть его. Но услышала толь­ко цокот лошадиных копыт по булыжной дороге.

«Пусть уезжает», – подсказал внутренний го­лос. Но как хотелось позвать его, броситься за ним… Одри не могла сделать этого, она теперь миссис Одри Поттер.

Вернувшись в гостиную, внимательно осмотре­лась вокруг. На пианино стояла большая коробка, завернутая в белую бумагу. Одри была так рас­строена сегодня, что до этого не видела коробки. Она подошла и нежно погладила ее трясущимися руками. Потом распаковала.

В коробке лежала статуэтка, изображающая двух морских чаек. Чайки были выточены из белого алебастра. Они сидели на вершине изогну­того дерева, установленного на мраморной под­ставке. Какой замечательный подарок! Одри поч­ти видела море, слышала терпкий запах морской воды, слышала крики чаек и чувствовала песок ступнями.

«Нашелчеловека в Новом Орлеане, который делает это вручную, – прочла она в записке. – Птиц сделали на Заливе, но они напомнили мне время, проведенное с тобой в Коннектикуте. Вспо­минай обо мне каждый раз, когда будешь смот­реть на них. Пусть Бог благословит тебя и помо­жет, Одри. Буду всегда любить и помнить тебя. Ли».

Ричард зашевелился. Одри быстро смяла запи­ску, подошла к стулу возле пианино и спрятала ее. Как она ни сдерживалась, по щекам потекли слезы. Человек, которого она любила больше жиз­ни, ушел навсегда.