Неистовый маркиз

Глава 27

Джулиана прибыла на аукцион довольно рано. Зная, что последний день распродажи привлечет сюда всех книжников Лондона и даже коллекционеров из других мест, она договорилась встретиться с сэром Генри заблаговременно — чтобы они успели занять хорошие места, откуда будут видеть почти всех своих конкурентов.

Когда зал начал заполняться людьми, сэр Генри шепотом проговорил:

— Кажется, я вижу Спенсера. Вы уверены, что он не претендует на «Часослов»?

Джулиана покачала головой:

— Нет, он не будет на него претендовать. Он может приобрести несколько менее значимых книг, но у него не хватит средств, чтобы приобрести нечто существенное. Авторитетные люди говорят, что он сейчас ведет переговоры о том, чтобы купить коллекцию лорда Блэндфорда.

— С трудом могу поверить, что Блэндфорд намерен сократить свои расходы, — заметил сэр Генри.

— После того как он потратил две тысячи фунтов только на одну книгу во время распродажи коллекции Роксбурга? А ведь это один из наименее экстравагантных его поступков.

— Но ведь он — сын герцога.

— Я полагаю, что даже для герцогов существуют какие-то финансовые ограничения, — возразила Джулиана.

— И Винчестер здесь, — сказал Тарлтон, окинув взглядом зал. — Наверное, его интересует какое-то издание Кэкстона.

— Он не заявит высокую ставку.

— Откуда вам это известно, миссис Мертон?

Джулиана покраснела.

— Видите ли, у него… новая подруга. Я полагаю, весьма дорогая.

— Меня восхищают ваши познания, миссис Мертон! Лорд Чейз, случайно, не является вашим информатором?

— У меня много разных источников, — ответила Джулиана с невозмутимым видом. Ей сейчас ужасно не хотелось вспоминать про Кейна, особенно об их чудесных часах в карете.

Тут в зале наметилось какое-то движение, и стало ясно, что близится начало торгов.

— Значит, договорились?.. — прошептала Джулиана. — Высокие ставки на издания Кэкстона и Шекспира.

— Согласен, — кивнул сэр Генри. — Но будьте уверены: я оставил достаточный резерв и на «Бургундский часослов». Я должен иметь эту рукопись.

— Да-да, сэр, я помню о ваших пожеланиях.

Стук молотка аукциониста заставил умолкнуть всех собравшихся. И Джулиана тотчас же почувствовала, что напряжение в зале возросло — ведь наступал кульминационный момент распродажи коллекции. Тарлтона.

Первые ставки были незначительными, и цены казались вполне разумными. Оживление началось, когда под молоток пошел раздел ранней английской живописи. Джулиана, конкурируя от имени Тарлтона, приобрела двух Уинкин де Уордов и заплатила пятьсот двадцать фунтов за одного Кэкстона. Однако они с сэром Генри проиграли других Кэкстонов Мэтью Гилберту, действовавшему от лица нескольких богатых аристократов.

— Это больше, чем я рассчитывал заплатить, — со вздохом пробормотал сэр Генри.

— Сделка по цене, — ответила Джулиана. — Но я сомневаюсь, что вам придется платить больше за что-нибудь другое. За исключением «Бургундского часослова», разумеется.

Вскоре Джулиана поняла: сведения, которые она получила от знакомых, были верны — в зале оказалось больше зрителей, чем претендентов, но те, кто делал ставки, не скупились. Некоторые цены были настолько значительными, что даже не верилось.

Наблюдая за конкурентами, Джулиана пыталась понять, кто делал ставки от собственного имени, а кто представлял тех или иных коллекционеров. Наконец служащий объявил очередной лот — огромный фолиант в переплете с изображением герба. Джулиана заглянула в каталог, чтобы посмотреть, что представляет собой этот лот.

«Коллекция оригинальных документов, относящихся к ранней истории англиканской церкви. Письма Генриха VIII, Эдуарда VI, королевы Елизаветы, Грэнмера, Хукера и других», — прочитала она.

Это были довольно ценные документы — не в пример тому, что находился в ее спальне. Однако переплет был точно таким же. Странно, что им владел Тарлтон. Она нацарапала в своем каталоге одно слово и обвела его кружком: «Кумб».

Кейн нашел обеих женщин в гостиной. Эстер была в скромном муслиновом платье, а леди Моберли — в голубом, шелковом. Причем платья эти казались совершенно новыми, и он не сомневался, что счета от портных уже находятся на его письменном столе.

— О, Джон! — радостно воскликнула Эстер. — Наконец-то!

Он поцеловал сестру в щеку и поклонился тете. А та проговорила с явным неодобрением:

— Чейз, я просто не могу представить, какое дело могло вынудить тебя уехать на столь длительное время. Ты пропустил множество важных событий!

— Я ездил в Маркли-Чейз, тетя. Там все в порядке, — добавил он, перехватив тревожный взгляд сестры. — Мать согласилась на мое опекунство. Ты будешь жить со мной, хотя я уверен, что ты пожелаешь часто навещать ее.

— А мистер Дичфилд? — спросила Эстер.

— Об этом тебе не нужно беспокоиться. Я виделся с ним.

— Я хотела бы увидеть маму.

— Конечно, ты ее увидишь. Мы отправимся туда вместе. — Кейн не был уверен, что мать захочет его увидеть, но он не хотел отказываться от надежды. — А сейчас, дорогая сестра, я хотел бы переговорить с тетей Августой, если ты позволишь.

— Итак, племянник, — начала леди Моберли, как только они остались одни, — ты собираешься рассказать мне, почему моя сестра изменила свое решение?

— Нет, тетушка. Пусть это останется между моей матерью и мной. Я хочу поблагодарить вас за помощь и сказать, что не буду надоедать вам слишком долго. Вряд ли понадобится много времени, чтобы мое опекунство подтвердили в суде.

Похоже, тетя Августа не очень-то обрадовалась. Да, конечно же, она собиралась еще долго посылать ему счета за свои новые платья.

— Но у тебя… холостяцкое хозяйство, дорогой племянник. Я не думаю, что твой дом — подходящее место для Эстер, пока ты не женишься.

— Согласен, тетя. И я надеюсь, что женюсь очень скоро.

— Неужели дело зашло так далеко? — пробормотала тетя. — Какая же леди привлекла твое внимание?

— Вы ее не знаете.

Тетушка нахмурилась и проворчала:

— В таком случае она тебе не подходит. Я знаю всех достойных молодых леди.

Кейн едва заметно улыбнулся:

— Эта леди может поспорить с вашим утверждением. Я-то определенно поспорю. Но, по сути, вы правы. Моя будущая жена не входит в число светских львиц, и по этой причине я должен опять просить вашей помощи.

Тетушка еще больше помрачнела.

— Ты намереваешься одарить титулом одну… из твоих юбок?

— Знаете, тетя, у меня к вам предложение. Я буду по-прежнему оплачивать счета за платья, не задавая никаких вопросов. А в обмен на это попрошу — всего лишь для начала — говорить о моей будущей жене с уважением.

Только около полудня Кейн добрался до дома. И теперь, после всех путешествий, волнений и трудных переговоров с леди Моберли, он мог наконец-то спокойно посидеть в кресле в своей библиотеке. Его новый дворецкий передал ему записку от Джулианы, и Кейн надеялся, что содержание этой записки не вынудит его снова садиться в карету и пересекать всю Англию.

«Милорд! — Письмо начиналось с официального обращения. — Сейчас, когда ваши обязанности препятствуют вашему интересу к библиофильству, я полагаю, что мы должны прервать наше сотрудничество. То есть я больше не намерена представлять ваши интересы на аукционе Тарлтона».

Что за дьявольщина? Кейн быстро пробежал глазами остальную часть письма, смысл которого был совершенно ясен.

Похоже, эта глупая женщина приняла всерьез его жалобы на расходы в связи оплатой счетов за платья для Эстер и тети. Но ведь он же пошутил, когда сказал, что, мол, если и дальше так пойдет, он не сможет раскошелиться на «Бургундский часослов». Милая девочка, такая умненькая в одних делах, была ужасно наивной в других. Неужели она в самом деле не понимает, что он, маркиз Чейз, очень состоятельный человек?

Ох, похоже, ему снова придется садиться в карету. К счастью, поездка эта будет недолгой.

И тут он заметил приписку: «Если вы продолжаете этим интересоваться, то сообщаю: «Бургундский часослов» будет продаваться в четыре часа в среду».

Кейн окликнул дворецкого:

— Мне срочно нужен каталог аукциона Тарлтона! И немедленно приготовь карету!

Зал аукциона был заполнен людьми, словно портовый бордель, предлагающий всевозможные «образцы товара». Так что не следовало и пытаться найти здесь свободное место. С трудом пробравшись сквозь толпу библиоманов, Кейн отыскал местечко у стены, но стула, разумеется, не было. «Что ж, можно и постоять», — думал маркиз, оглядывая зал.

— А, Кейн!.. — пробормотал Тарквин Комптон, оказавшийся неподалеку. — Знаете, а цены на Кэкстонов превысили цены на Роксбургов, вот так-то.

Но Кейну было наплевать на Кэкстонов.

— Вы не видели миссис Мертон? — спросил он.

— Она где-то в середине зала, — ответил Тарквин.

— И делает ставки за Генри Тарлтона, — добавил стоявший рядом Айверли.

И действительно, Джулиана находилась почти в самом центре. В этот момент она подняла руку, чтобы купить какую-то отвратительную книжонку для Тарлтона, для этого загорелого Адониса.

«Но как же к ней подобраться? — думал Кейн. — Придется шагать по головам людей, заполнивших зал». Что ж, он так и поступит, если не сможет сейчас привлечь ее внимание.

Маркиз вперился взглядом в Джулиану, мысленно призывая ее посмотреть в его сторону. А она о чем-то разговаривала с Тарлтоном — вероятно, поздравляла его с удачной покупкой.

— Черт бы их побрал, — прошептал Кейн. — Почему же она не смотрит на меня?

И тут Джулиана вздрогнула, и глаза ее широко раскрылись. Кейн проследил за ее взглядом и мгновенно узнал этот том — вернее, переплет; он был точно такой же, как у тома, находившегося на столе в спальне Джулианы. Кейн поспешно листал каталог, пытаясь найти описание этого лота.

— Эй, Айверли!.. — крикнул он. — Ты что-нибудь знаешь об этом переплете?

— Да, конечно, — ответил коллекционер. — Это герб Кумбов. Семейство Мелкбери.

Кумб… Кажется, это женщина, которая продала свою коллекцию Джозефу Мертону, умершему в тот же день.

— А где Тарлтон приобрел эту книгу?

— Возможно, книга принадлежала Кумб, и, следовательно…

Но Кейн уже не слушал. Приблизившись к своим приятелям, он тихо проговорил:

— Тарквин, Себастьян, я нуждаюсь в вашей помощи. А если я задержусь дольше, чем рассчитываю, то не позволяйте миссис Мертон уйти отсюда, — добавил он, приготовившись пробиваться к выходу.

Наконец последовали издания Шекспира; вначале четыре фолианта, продаваемые в комплекте, а затем — по отдельности — тома ин-кварто. По плану Джулианы, сэр Генри должен был потратить на них кучу денег, гораздо больше, чем эти книги стоили раньше. И после этого у него останется совсем небольшая сумма для «Бургундского часослова», так что Кейн без труда сможет его приобрести.

А что касается ее собственных интересов, то она решила ими пожертвовать — даже материнским экземпляром «Ромео и Джульетты». При мысли о том, что она упустит эту книгу, к горлу ее подступил комок. Но Джулиана успокоила себя, подумав: «Скорее всего я все равно не смогла бы приобрести эту книгу». И действительно, сегодня очень многие обладатели тугих кошельков охотились за творениями эвенского барда.

А вот за «Бургундским часословом» охотились только двое — Тарлтон и Кейн. И маркиз уже находился здесь, на аукционе. Что ж, он очень вовремя вернулся в Лондон. Джулиана мельком видела его, но затем потеряла из виду. Но она наверняка снова увидит его, когда он поднимет руку и купит книгу.

Да, она увидит его, однако… Джулиана вдруг почувствовала, что на глаза ее наворачиваются слезы.

В этот момент аукционист назвал номер лота с четырьмя фолиантами Шекспира. Не видя причин для скромности, Джулиана назвала начальную ставку. И тем самым как бы объявила собравшимся, что она — человек дела. И она не отступала, хотя цена быстро росла.

— Триста! — объявил аукционист.

Зал затих, и было бы слышно, как пробежит мышь, — если бы только мышь нашла на полу хоть один свободный дюйм.

Наконец послышался стук молотка, а затем — зычный голос:

— Продано!

Но сэр Генри, казалось, был не в своей тарелке — ведь еще никто не платил больше сотни за первый том из какого-нибудь собрания.

— Вне всяких сомнений, книга этого стоит, — бодро заявила Джулиана. — Вы видели, кто делал предыдущую ставку?

— Я не уверен, но кажется, Тарквин Комптон, — пробормотал сэр Генри.

— Что ж, очень хорошо. Мы сможем легко перебить другие его ставки. А теперь — тома ин-кварто.

Но что-то явно было не так… Цены на тома ин-кварто быстро поднялись на запредельную высоту. Джулиана храбро делала ставки, но Тарлтон не давал ей окончательный карт-бланш. Когда «плохой» «Гамлет» достиг пятидесяти фунтов, он велел ей остановиться.

— Кто же платит такие странные суммы? — проворчала Джулиана.

— Комптон, — со вздохом ответил Тарлтон. — А вы не сказали мне, что он проявляет к этому интерес.

— Прошу прощения, я не знала, — смутилась Джулиана.

Она попыталась понять, что происходит. Тарквин Комптон был другом Кейна, не так ли? Вскоре ее догадка превратилась в уверенность. Комптон выиграл «Ромео и Джульетту» за семьдесят пять фунтов, что почти в сто раз превышало сумму, которую заплатила когда-то мать Джулианы.

Идиот! Милый болван! Кейн тратился на Шекспира, и она понимала, что он делает это ради нее. И можно было лишь надеяться на то, что она недооценила «ресурсы» Кейна. Потому что Генри Тарлтон собирался оставить значительную сумму для «Бургундского часослова».

По мере того как возрастали цены, атмосфера в зале приближалась к состоянию истерики. Немыслимые цены меняли все прежние представления, и теперь никто ничего не понимал.

Никто, кроме Джулианы, разумеется. Но и она понимала далеко не все. Прекрасно зная, что многие книги из коллекции Тарлтона когда-то принадлежали ее деду, она с изумлением наблюдала, как эти книги продавались по ценам, многократно превышающим прежние. И это при том, что и дед явно переплачивал в свое время.

А «Бургундский часослов» был финальным предложением, своего рода кульминацией дня. Гул в зале мгновенно стих, когда был назван номер лота.

Лот 9382!

И больше ничего, только номер. Но все знали, что он означает. И все жаждали увидеть, превысит ли цена планку в две тысячи двести шестьдесят фунтов, заплаченных во время распродажи Роксбурга за «Декамерон» Боккаччо. В той незабываемой дуэли лорд Блэндфорд победил Спенсера. Ни один из них сегодня не принимал участия в аукционе.

Кто те два новых рыцаря, которые выйдут сегодня на поединок?

Но Кейна нигде не было видно. Неужели он пропустит тот момент, когда будет продаваться его семейное сокровище? Что ж, возможно, он уже ушел. Ведь его интересы, судя по всему, представлял Комптон. Джулиана горько сожалела, что не сидела сейчас рядом с Кейном. Она покосилась на своего клиента — тот оглядывал зал с алчностью, которая показалась ей отвратительной. В этот момент она готова была возненавидеть сэра Генри.

Было названо несколько ставок. Цена пока держалась в пределах сотен фунтов, но все понимали, что это — только начало. Что же касается Джулианы, то она пока что ничего не предпринимала, решив, что не вступит в игру, пока аукционист не объявит тысячу. И она уже готова была поднять руку, когда сэр Генри внезапно накрыл ее своей рукой.

— Я назову цену сам, — сказал он.

Джулиана была разочарована, но одновременно испытывала облегчение. Уж если Кейн проиграет книгу Тарлтону, то не она будет наносить смертельный удар.

Сэр Генри поднял руку на тысяче пятьдесят, и тут же кто-то заявил тысячу сто. Джулиана повернула голову, чтобы узнать, кто именно. Айверли до этого сделал символическую попытку на сумме семьсот пятьдесят, после чего вышел из игры. Комптон же бездействовал. Через некоторое время сэр Генри назвал тысячу пятьсот пятьдесят, а в следующее мгновение Джулиана заметила Кейна.

Демонстрируя спокойствие и элегантность, он стоял, прислонившись к стене, чуть отставив в сторону ногу. Глаза его были полузакрыты, и сторонний наблюдатель мог бы подумать, что он ужасно устал или же думает о чем-то другом — вовсе не о том, что происходило в зале аукциона. Джулиана уже прекрасно его знала. И знала, что сейчас в его глазах, под опущенными веками, поблескивают веселые искорки. Маркиз Чейз явно забавлялся, получал удовольствие от происходящего.

Однако он пока что не делал попыток поймать взгляд аукциониста и не поднимал руки. Обе его руки были заняты — он держал внушительных размеров табакерку, и даже с расстояния Джулиана могла определить, что она из золота и инкрустирована огромными бриллиантами.

А ставки уже достигли восемнадцати сотен. Затем — восемнадцати с половиной. После этого сэр Генри взял паузу и задумался. Джулиана не знала, каковы его возможности, но предполагала, что он способен позволить себе ставку в две тысячи. Внимание зала распределялось между сэром Генри и его безумным соперником, которого пока что никто не знал.

— Одна тысяча девятьсот фунтов, — объявил аукционист, устремив вопросительный взгляд на сэра Генри.

Тарлтон кивнул.

— Одна тысяча девятьсот пятьдесят!

— Две тысячи фунтов! — тут же раздался крик.

Джулиана заметила, как аукционист бросил взгляд в сторону Кейна. Но тот по-прежнему стоял у стены, держа в руках табакерку. «Он во мне не нуждается», — с горечью подумала Джулиана. Да, судя по всему, маркиз установил систему сигналов с аукционистом и тайком назначал ставки, словно опытный коллекционер.

Тарлтон снова кивнул.

— Две тысячи сто фунтов!

Может ли Кейн пойти дальше?

— Две тысячи двести!

В зале воцарилась гробовая тишина. Джулиана затаила дыхание. Она страстно хотела, чтобы сэр Генри остановился. Баронет же задумался. Казалось, он думал целую вечность. Наконец снова кивнул.

Зал взорвался аплодисментами, поскольку рекорд Роксбурга был побит. И каждая новая ставка приветствовалась гулом одобрения.

Неужели «Часослов» станет собственностью Тарлтона? За двадцать девять сотен? Кейн определенно сейчас остановится. Ведь это гораздо большая сумма, чем та, о которой они когда-то говорили.

Кейн стоял у стены. И он так ни разу и не понюхал табак.

— Три тысячи фунтов! — выкрикнул аукционист в восторге, словно забыл о своей незаинтересованности.

Плечи сэра Генри поникли, и он покачал головой, признавая поражение.

И тут же послышался удар молотка.

— Три тысячи фунтов, в пользу лорда Чейза!

После этого Джулиана уже не видела Кейна, поскольку его окружила толпа, и торжествующие библиофилы едва не вынесли его из зала на руках.