Нелюбовный роман (СИ)

Март В вихре перемен

Янка объявилась вскоре после моего возвращения из Питера. В претензиях, что я променяла ее на мужика. В своем репертуаре. Она как раз извинений приносить не умела никогда.

А мне не терпелось поделиться подробностями Питерской поездки, и ее последствий. Камера Янке понравилась, а все остальное отнюдь. Оказалось, она рассчитывала, что он наиграется в романы, и оставит, наконец, меня в покое.

Я решила не травмировать подругу, и не ставить ее в известность о том факте, что после возвращения наши отношения стали развиваться по обратному сценарию. Но факт оставался фактом: после Питера мы стали видеться ежедневно. Либо Юра днем заезжал за мной в офис в обеденный перерыв, либо вечером после работы, либо, в мои выходные, встречались после того, как я уложу спать Марка. Для меня оставалось загадкой, каким образом он оправдывал свое отсутствие в семье, но даже в мои рабочие субботу и воскресенье Юра нашел время для встречи. Мы просто пили кофе и болтали. Благодаря Питеру, я заняла в жизни своего мужчины место, на которое, в общем, и не рассчитывала.

Никогда я не собиралась всерьез конкурировать с его семьей. Оказалось же, что не все зависит от моего желания. Далеко не все.

А я? Какое место занял он в моей жизни? Кем он стал для меня? На этот вопрос я боялась отвечать даже себе самой. Мне бы не понравился ответ. Что бы я стала делать с этими, лежащими на поверхности, выводами? Что мои чувства к Юре давно вышли за границы, мною для них установленные. Что я думала о нем, каждый вечер, засыпая, и просыпаясь по утрам… Эти выводы меня невероятно напрягали. Поэтому я старалась думать об этом поменьше. Причин тому была масса.

Во-первых, частота наших встреч никак не отменяла того факта, что у него была семья. Жена и дочь присутствовали в его жизни постоянно. Дочка часто звонила ему, и он всегда брал трубку. Жена, напротив, звонила редко, в основном с указаниями, но он так же старался по возможности отвечать. Нас было неприлично много в этих отношениях. А во-вторых, я свыклась с правилами своей роли, установленными с самого начала. Потому что где-то внутри была стопроцентная уверенность: стоит мне выйти за рамки этих правил, как я его потеряю. Возможно не сразу, не резко, но… Он потеряет интерес, если я буду тянуться к нему сильнее, чем он тянется ко мне. Если начну канючить, как мне его мало. Если начну ревновать к жене. Если стану для него источником проблем.

Проблем у него навалом и без меня. Переходный возраст, и очевидная избалованность дочки. Истеричность и капризы жены. Затянувшийся семейный кризис. Все чего-то от него хотят: денег, внимания, эмоций, нервов. Вкрути лампочку, вынеси елочку…

Я от него хотела исключительно его самого. И это не было наигранно. Это было действительно так. Я ничего не изображала. Ничего не требовала. Только все больше и больше мне нужно было его для счастья. Но показывать ему этого я не могла. Я не должна быть проблемой. Я должна быть радостью!

С каким трудом порой давалась эта радость, моему мужчине лучше не знать. Ни к чему!

Душевной боли, сердечных страданий я больше не хотела ни под каким видом. Всего этого удовольствия мне в жизни уже хватило с избытком.

Так или иначе, было ли мое поведение тактическим ходом, или инстинктом сохранения своих чувств, оно дало определенные плоды.

Юра тянулся ко мне вопреки логике и здравому смыслу. Рискуя, преодолевая препятствия. Неужели, все тот же запретный плод? Чем больше я ничего от него не просила, тем больше начала получать.

Самым щекотливым из всех был вопрос денег. У меня на руках был маленький ребенок, отец которого самоустранился из нашей жизни уже давно. Моя зарплата оставляла желать лучшего. Мои родители были отнюдь не богатыми людьми. Финансовая ситуация в моей жизни была если не плачевная, то вполне критическая. Я бы с превеликой радостью отдалась кому-нибудь в содержанки! Было лишь одно «но»…

Я до безобразия горда и самолюбива. Моего самолюбия с успехом хватило бы на десятерых. Мне проще тайком размазывать слезы, пока никто не видит, чем потерять лицо, унизившись любой просьбой. Булгаковские строки: «Никогда и ничего не просите! Никогда и ничего, и в особенности у тех, кто сильнее вас. Сами предложат и сами все дадут!», нашли живейший отклик во мне, едва я их прочитала много лет назад. Я сделала их своим жизненным кредо. И никогда от него не отступала. Впрочем, желающих предложить мне что-то пока не наблюдалось…

Тем не менее, у меня всегда все хорошо! Лучше всех! Кто-то сомневается? Такой характер, этого уже не исправишь. И было очевидно, что с таким характером вероятность стать содержанкой безобразно близка к нулю. Но появился Юра. Он стал тем, кто предлагал и давал мне что-то. Не безвозмездно. Но легко и непринужденно. Органично.

В привычном смысле содержанкой я не стала. Те небольшие суммы, перечисленные на мою карточку, или на счет моего телефона, какие-то подарки, были не так значительны, чтобы ранить мое самолюбие. Но ощутимы для моего скромного бюджета.

Был и еще один аспект отношений, который наша совместная поездка изменила раз и навсегда. Ему стало интересно со мною вне постели. Помимо сексуального влечения, естественного для мужчины и женщины, между нами зарождалась близость иного рода. Не скрою, этого я добивалась изначально.

Моим самолюбию и амбициозности было тесно только в роли любовницы. Молоденькой девушки при состоятельном взрослом мужчине. Хотелось большего. В жены я не метила, хотя, может, именно этого и надо было добиваться. Но у меня же все не как у людей! Мне до дрожи хотелось стать ему интересной.

Потому что мне Юра был интересен безумно. Существовала очевидная разница между ним и всеми прочими мужчинами из моей жизни. Не столько в возрасте, сколько во всем остальном. Да что там, разница — это была пропасть!!! Я могла слушать его часами с открытым ртом. Конечно, ему это льстило, и этого нельзя было не заметить. Он читал книги, авторов которых я знала, в лучшем случае, по фамилии. Ему нравилась такая музыка, о которой я, признанный в узких кругах меломан, имела весьма пространное представление. Как и о фильмах, которые он любил пересматривать.

Мне было куда расти. Планка была высока, но достижима. Самолюбие подстегивало, амбиции не давала спать ночами. Я бороздила интернет в поисках книг, фильмов и музыки.

В современном мире стать интеллектуалом ничего не стоит. Конечно, при определенной доле упорства. А если есть великая цель — вообще нет ничего проще. Сомневаюсь, что моя цель так уж велика, но… Я своего добилась! Ему стало интересно со мной. Мы проводили все больше времени вместе, и примерно половину из этого времени за разговорами… Я была практически счастлива.

Весна набирала обороты.

Мое усиленное самообразование пошло на пользу в первую очередь, мне самой. Я вспомнила, как любила писать когда-то. В школе я писала неплохие рассказы. И даже стихи. Последние я никому не показывала, слишком уж личные переживания выливались в виде рифмованных строчек на линованные тетрадные листы. А вот рассказы охотно давала читать друзьям. На первом курсе института один из моих рассказов напечатали в журнале. Конечно же, без блата не обошлось — в издательстве, которому принадлежал журнал, работал моя мама, а я подрабатывала там же пару раз в неделю вечерним секретарем. Но это совсем не помешало мне испытать бешенный триумф, почувствовав себя настоящей звездой. Звездная болезнь слегка усугубилась, когда другой мой рассказ номинировался на областную литературную премию. Премии никакой я, разумеется, не получила, но моя фамилия в списке номинантов заставила поборот природную скромность и лень, и я буквально напросилась внештатным автором в тот самый журнал, в котором напечаталась несколькими месяцами раньше.

А потом меня понесло замуж. С мечтой детства стать известным писателем я добровольно, и, казалось, окончательно распрощалась. Стихи писать прекратила. Но муки творчества меня не оставляли. И я пошла в интернет. Завела блог, куда сначала выкладывала свои старые рассказы, а потом стала дописывать и кое-что новое. К моему великому удивлению, у меня появились читатели. Меня обсуждали и комментировали. Иногда писали гадости, но в основном вполне приятные вещи. С некоторыми из своих читателей я подружилась. Кое с кем продолжила общение даже когда постепенно совсем забросила блог.

Мужа мои литературные свершения раздражали неимоверно. Сам факт наличия какой-то своей, пусть и виртуальной, но вполне интересной жизни, лишали его покоя и сна. В моем невинном общении он, как мне казалось, видел угрозу нашему семейному благополучию. Мы без конца ругались на эту ему. Но блог я забросила уже после развода. Не было никаких душевных сил что-то писать. Муза застрелилась, или улетела. Казалось, навсегда. Но потом все вернулось на свои места. Я кое-как реанимировала свою музу, и снова начала писать. Возродила заброшенный блог. Даже кое-кто из читателей, оказалось, меня не забыл, и с интересом принялся читать мою свежую графоманию.

Так, благодаря Юре (а может, и мне самой) я вернулась к давно забытому увлечению. Даже стало казаться, что мечта детства не столь недостижима, как раньше.

С наступлением тепла, и благодаря моим литературным успехам, я начал выбираться из финансовой дыры. И тоже не без участия Юры.

Кто-то из его многочисленных знакомых открывал строительную компанию и архитектурное бюро. И им понадобился человек, который будет сочинять всякие интересные статьи для интернет-сайтов этих компаний. Юра предложил им мою кандидатуру, расписав меня чуть ли литературным вундеркиндом и начинающим гением среди интернет-сообщества блоггеров. Ребята неимоверно впечатлялись, и я стала писать для них про лепнину, венецианскую штукатурку и прочую опалубку. Тот факт, что о строительстве и дизайне я имела весьма посредственное, на уровне обывателя, представление, никак не помешало нам хорошо сработаться. Времени работа отнимала не так уж много, размеры же оплаты этой подработки иногда перекрывали мою официальную зарплату.

Двадцать первого марта мне должно было исполниться двадцать три года. Вероятно, к этому события, судьба приготовила мне подарок. Который потребовал от меня не мало душевных сил. И, в конечном счете, окончательно перевернул с ног на голову мою более-менее упорядоченную жизнь…

За пару недель до дня рождения мы обедали с Юрой, и он рассказал, что совсем скоро у него намечается командировка в Стамбул. И он хотел бы, чтобы я полетела вместе с ним. Взяла отпуск или больничный, Марка под мышку, и вместе мы провели бы прекрасную неделю на берегу пролива Босфор. Там же планировалось отметить мой день рождения.

Предложение было не просто заманчивым, а безумно заманчивым! С одной стороны.

С другой, все это было странно. И тому были причины.

Моего ребенка он видел только на фотографиях, лично я их друг другу не представляла. Для меня это был весьма больной вопрос — знакомство сына с моими ухажерами. Больше всего на свете я боялась нанести Марку, растущему без отца, душевную травму. Опасалась, что он привяжется к парню, а тот раз, и исчезнет из нашей жизни! И что дальше? Поэтому я зареклась знакомить сына с кем-либо, кроме человека проверенного, то есть своего потенциального будущего мужа. Юра об этом знал. Для него, любящего и ответственного отца, такая моя забота о чувствах моего ребенка была вполне понятна, и он мою точку зрения разделял.

И что означало тогда это предложение? Что за ним последует? Его развод и предложение вступить в законный брак? Я уже ничему не удивлюсь!

Впрочем, свои домыслы я оставила при себе. Потому что обсуждать было нечего. Ни в какой Стамбул мы не полетим. Потому что у нас нет загранпаспорта. Не светит нам берег турецкий!

Юра поник, и стал ругать себя, что должен был это предусмотреть. Оказалось, это был продуманный сюрприз, который я своим невыездным положение так хладнокровно испортила. Вот почему я так не люблю сюрпризы! Предпочитаю, чтобы все в жизни было спланированно, а не спонтанно. Может, я просто зануда. Не исключено.

Юра отвез меня на работу, и сказал на прощание:

— Ладно, что-нибудь придумаем.

И слово свое сдержал.

Буквально через три дня встретил меня после работы, усадил в машину и повез в неизвестном направление. Впрочем, направление было как раз вполне знакомым — путь лежал в сторону моего дома. Я нервно заерзала в кресле.

— Куда мы вообще едем?

— Сюрприз!

— Что, опять? — не сдержалась я.

Это новое веяние — устраивать для меня сюрпризы, стало меня не на шутку напрягать.

— Может, в этот раз отойдем от традиций, и пойдем по другому сценарию? И ты заранее расскажешь мне, что меня ждет, а?

— Такая маленькая миленькая зануда — лишь рассмеялся в ответ Юра — любит предсказуемость, живет по плану.

— Успокой меня хотя бы тем, что это не полет на Луну — его веселость оказалась заразительной, она абсурдным образом передалась и мне.

— Нет, не Луна.

— Прыжок с парашютом?

Юра увлекался парашютным спортом, а я до обморока боялась высоты.

— Вовсе нет. Ты мне пока еще слишком дорога. Вот если будешь и дальше занудничать…

— Юраааа!

— Ладно, не буду, обещаю. Торжественно клянусь. Только без парашюта!

— Смешно.

Мы помолчали некоторое время. Застряли в пробке. Меня раздирало от любопытства.

— Ладно, так и быть — Юра сжалился надо мной — но только, если пообещаешь хорошо себя вести.

— Не пообещаю, ты меня знаешь. Хорошее поведение — это не мой стиль.

— Это точно — улыбнулся мой мужчина, не сводя глаз в дороги.

— Так ты скажешь или нет?

— Мы едем смотреть квартиру.

Чудесный поворот. Этого еще не хватало!

— Чью? Твою?

— Твою.

— И что ты там хочешь увидеть? — не придумав ничего более остроумного, спросила я.

— Тебя. Я подумал, что… наверное, хватит этих встреч урывками, гостиниц. Это же так пошло, на самом деле.

Да, да. Это я уже, кажется, слышала. Старая песня, любимая у моей подруги Яны. Вы там, часом, не сговорились за моей спиной?

— Поэтому — продолжал Юра — мне в голову пришла отличная идея, И я думаю, тебе она тоже понравится. Я хочу снять для тебя квартиру. Для тебя и Марка. Я попросил знакомого риэлтора подыскать варианты, и один из них мы едем сейчас смотреть. Что скажешь?

Ничего не скажу. Я ошеломленно промолчу. Вот так сюрприз!

Но Юра не унимался. Он ждал от меня реакции. Счастья. Трепета. Восторга. На унылое молчание он не явно не рассчитывал.

— Тебе что-то не нравится? — наконец, догадался он.

— Я в восторге. Просто от счастья не хватает слов — выдавила я.

Юра напрягся. Такая реакция не пришлась ему по душе. Он нервно закурил, и пустым взглядом уперся в пробку за лобовым стеклом. Сигареты вызывают рак и много других неприятностей, но они очень удобны в некоторых ситуациях. Например, когда нужно заполнить возникшую паузу. А еще за курением очень удобно скрывать напряжение или волнение.

Юра не курил на момент нашего знакомства. Но постепенно начал все больше и больше увлекаться сигаретами. Сначала брал мои, потом начал покупать специально для себя. В машине у него уже давно поселилась пачка «парламента».

Я, курильщик со стажем, как-то не придала этому значения. А сейчас вдруг догадалась, с чем было связано. Изменять жене с молодой девушкой чревато для нервной системы немолодого уже мужчины. Кто-то начинает пить. Некоторые, как Юра — курить. И кто сказал, что слабый пол — это женщины?

Курительная пауза затянулась. Машина намертво застряла в пробке. Я не выдержала, и заговорила первая.

— Прости, я не хотела тебя обидеть. Но эта идея с квартирой… надо было все-таки спросить моего мнения. Хотя бы ради любопытства.

— И какие у тебя аргументы против? — выпустив в окно струю дыма, спросил он.

Даже не повернувшись в мою сторону. Обиделся.

Боже мой! Какие же мы ранимые! Эгоизм, словно сигаретный дым, так и прет из всех отверстий. Я все больше выходила из себя, но старалась не подавать виду. Буду сохранять спокойствие, буду скалой. Айсбергом.

— Аргументы? Хотя бы, что я скажу родителям?

— Тебе десять лет?

А не пойти ли тебе к черту?! Нет, мне не десять лет. Именно поэтому меня очень заботят чувства моих близких. Дом моих родителей — не отель с почасовой оплатой, куда я могу прийти и уйти, когда вздумается. Это вообще-то моя семья. И у меня тоже есть перед ней некоторые обязательства. Взять, и свалить на съемную квартиру, стоило только позвать любовнику — это настоящее свинство по отношению к своей семье!

Я была натурально в бешенстве. Хладнокровие и видимость спокойствия давались мне с огромным трудом. По правде, больше всего мне сейчас хотелось выскочить из машины, и смачно хлопнуть дверцей. Но мы так и стояли в пробке, тесно прижавшись правой стороной к какой-то ниве, и даже в теории открыть дверь шире, чем на два пальца, было нереально. Так что я вынуждена была кипеть как чайник, сидя на одном месте, и рискуя взорваться каждую секунду.

Смотреть на Юру мне совсем не хотелось. Со стороны мы, наверное, представляли собой забавное зрелище — две взбешенные физиономии, демонстративно разглядывающие пробку каждый в свое окошко.

И снова я не выдержала первой. Что-то выдержка часто стала оставлять меня в неподходящий момент.

— Я же не прошу тебя развестись с женой, и жениться на мне. Хотя это было бы закономерно.

Шах и мат. Мы никогда не обсуждали эту тему. Лишь однажды, в нашу вторую встречу, когда он посвящал меня в детали их семейного кризиса, в качестве неуклюжих объяснений своей неверности. Это было табу. Я ни о чем не спрашивала, и мастерски переводила тему, стоило ему заговорить об этом. Я знала почти все о его дочери. Но о жене и их браке мы не говорили больше никогда. Жена была за скобками наших отношений. И вот ее светлый образ незримо возник между нами.

Юру будто ударили.

— А я знал, что рано или поздно ты это скажешь…

Тоже мне, провидец. Стоило бы догадаться! Он смотрел на меня, а я — на него. Прямо в глаза. Жестко. Поток машин, наконец, сдвинулся с мертвой точки, и нам засигналили сзади стоящие. Юра перевел взгляд на дорогу и тронулся. Я продолжала смотреть на него.

— Успокойся, я вовсе не горю желанием оказаться на месте твоей жены. Меня вполне устраивает мое собственное.

Он не ответил.

— Правда-правда. Намного лучше быть той, с кем изменяют, чем той, кому изменяют. Поверь мне, я с обеих сторон баррикад побывала.

Он молчал. Но я видела, что ему не нравится то, что я говорю. Мои слова ощутимо задели его за живое. А мое бешенство тем временем куда-то улетучилось. Только как-то гадко стало на душе.

В молчании, каждый в своих мыслях, мы доехали до моего дома. Остановив машину, Юра вздохнул, и посмотрел на меня. А мне что-то стало так стыдно за себя, свою несдержанность, резкость. Не стоило мне этого говорить. Ох, не стоило. Я изучала собственный маникюр, не решаясь перевести взгляд на Юру. А он все смотрел на меня и смотрел.

— Я не могу развестись. Сейчас не могу. Да, ты права, я подлец, наверное. Ты права! Но Дашка так переживает наши ссоры. Такой возраст, и она такая ранимая. Я не знаю, как она школу закончит, если мы разводится сейчас начнем.

Ушам не верю! Оправдания? Да не хочу я этого слышать! Мне это не интересно, черт побери!

— Юра, я прошу тебя, не надо — мой голос предательски дрогнул. В глазах противно защипало. Неееееееет! Только не это. Слезы — это слабость. А я сильная. СИЛЬНАЯ! Но поздно. Проклятые слезы уже потекли по щекам. Вот теперь точно шах и мат.

Ненавижу плакать на людях. Нет ничего хуже, когда тебя начинают жалеть. А тем более, когда плачешь из-за мужчины. И совсем ужасно, когда тот мужчина, из-за которого плачешь, становится свидетелем твоих слез.

К чести Юры, он не стал жалеть меня и утешать. Дал мне пару секунд, чтобы справится с собой. Я достала сигарету, он протянул мне зажигалку. Галантен, как всегда. Я спрятала свои эмоции в сигаретном дыму. Там им самое место.

— Давай закроем эту тему раз и навсегда — наконец, произнесла я. От недавних слез голос прозвучал глухо, как чужой — я ничего не говорила, ты ничего не отвечал. Никаких браков, никаких разводов. Хорошо?

— Прости меня.

— Не надо!

— Послушай, пожалуйста. Прости меня, я был неправ. Я только сейчас это понял. Я слишком много требовал от тебя.

Что бы это значило? Неужели, мы сейчас расстанемся на этой волнующей ноте? Хотя мне было уже все равно. Эта сцена так меня вымотала, что мне хотелось только одного — оказаться дома, подальше от Юры с его откровениями.

А он, тем временем, продолжал:

— Я совсем не думал о тебе. Хотя, вот парадокс, я думаю о тебе постоянно. Но… я просто поставил себя на твое место. И там не просто.

Я усмехнулась.

— Да! Я бы так долго не выдержал. Но, поверь мне, милая, я хочу, чтобы тебе было хорошо. Я не так много могу сделать. По объективным причинам. Ты о них знаешь, и попросила меня о них не говорить. Хорошо, я не говорю, видишь. Я молчу! Я о другом хочу сказать! — он почти кричал.

Надо же, какие эмоции!

— Для тебя нашли квартиру в двух шагах от твоего дома. Марк будет ходить в свой детский сад, и навещать бабушку с дедушкой хоть каждый день. Родители тебя, я уверен, поймут и не осудят.

— Конечно. И благословят! — ко мне возвращалась способность иронизировать.

— Позволь мне сделать хоть что-то для тебя. Прошу тебя.

А он умеет убеждать, с этим трудно не согласиться.

— Хотя бы просто посмотрим квартиру. Это в двух шагах от сюда. Посмотришь, и решишь. Я не буду торопить и уговаривать. Честно!

Правда? Что-то верится с трудом.

— Хорошо — выдержав паузу, соглашаюсь я, — давай посмотрим. И я подумаю.

Переступив порог квартиры, я поняла, что уговаривать меня не придется. Мне понравилось здесь все, абсолютно все. Этаж, вид из окна, расположение. Для Марка была отдельная комната, маленькая и уютная. Все было новенькое, чистенькое, не обжитое. Не шикарно, без изысков, но здесь я почувствовала себя как дома.

Родители восприняли новость о нашем переезде на удивление спокойно. Мама, казалось, даже обрадовалась. Помогая мне собирать вещи, она сказала:

— Спорим, что к лету он уйдет от жены, и переедет к тебе?

— Поживем — увидим — ответила я.

Мне бы ее уверенность!