Немертвый в саду добра и зла

Глава 1

С телефоном, зажатым между плечом и ухом, Айви зачерпнула ещё немного чили ломтиком картошки, склонившись над листом разрисованной вощеной бумаги, чтобы не капать на стол. Кистен болтал то об одном, то о другом, но она не слушала, зная, что пока он заткнется, уйдет половина ее перерыва на ланч. С парнем было приятно просыпаться к обеду и развлекаться до рассвета, но говорил он слишком много.

«Именно поэтому я и терплю его», — размышляла она, проводя языком по внутренней стороне зубов, прежде чем проглотить еду. Ее мир резко перевернулся на том обратном рейсе домой в Калифорнию, на смену жизни пришла смерть. Боже мой, неужели прошло семь лет? Для воспитанницы касты высших вампиров было нетипично обучаться в симпатическом объединении вампиров (камарилье) вдали от дома и семьи за два года до окончания школы, но Пискари, мастер-вампир, который приглядывал за ее семьей, был слишком заинтересован в ней, пока она не развила свои ментальные способности для борьбы с ним, в некотором смысле, вмешались ее родители, возможно, тем самым сохранив ее рассудок.

«От скуки я и гаванские сигары могу истолковать по Фрейду», — подумала Айви, откусывая еще кусок углеводов и белков. Между двадцатью тремя и шестнадцатью, пугающими, как размякший асфальт на солнце, прошло достаточно времени, чтобы все забыть, но даже теперь, после стольких партнеров по крови и постели, шестилетнего получения степени по социальным наукам, отличной работы по специальности, она понимала, что все еще привязана ко многим вещам, и это все портило.

Она скучала по Скиммер и воспоминаниям о том, что жизнь — это нечто большее, чем ожидание ее конца, что бы начать жить заново. И хотя Кистен не имел ничего общего с ее школьной соседкой по комнате, он приятно восполнял этот пробел последние несколько лет.

Игриво улыбнувшись, Айви пристально посмотрела через стеклянную стену, с видом на этаж с работающими офисами. Переместив вес, она скрестила ноги в коленях и потянулась над столом, представив какой именно пробел она бы хотела, чтобы Кистен заполнил сейчас.

«Проклятые вампирские феромоны», — выдохнула она и взяла себя в руки, недовольная тем, куда уносят ее мысли, когда она проводит слишком много времени на первых этажах башни Безопасности Внутриземелья. Благодаря работе в О.В. у нее был настоящий кабинет вместо стола посреди этажа, как у остальных, но здесь было слишком много вампиров — живых и немертвых — чтобы поддерживать нормальную циркуляцию воздуха.

Тирада Кистена о телефонных шуточках резко оборвалась.

— А что сделают вампирские феромоны с людьми, если под воздействие попадет доставка моей пиццы? — спросил он с паршивым британским акцентом. Это было его новым увлечением, и единственное, на что Айви надеялась, что это вскоре ему наскучит.

Подкатив кресло поближе к столу, Айви сделала глоток своей бутилированной импортной воды, искоса взглянув на закрытую дверь босса в конце большой комнаты.

— Ничего. Ты хочешь, чтобы я купила что-нибудь по пути домой? Возможно, я свалю отсюда пораньше. Арт в кабинете, а это означает, что кто-то умер и я должна работать. Бьюсь об заклад, он собирается укоротить мне обеденный перерыв — она сделала ещё глоток, — но я возмещу его в конце дня.

— Нет, — ответил Кистен. — Сегодня Дэнни идет по магазинам.

«Одно из преимуществ жизни наверху — это ресторан», — подумала она, а что собирается купить Кистен её не волновало. Стянув тарелку с картошкой фри со стола, она поставила ее на колени, аккуратно, чтобы не выпачкать чем-нибудь кожаные штаны. Дверь в кабинет босса открылась, Арт поймал ее взгляд, когда вышел, пожимая руку миссис Пендлтон. Он был там не менее получаса. В руках у него была прошитая пачка бумаг, и пульс Айви участился. Ей пришлось сидеть на заднице перед нераскрытыми убийствами Арта слишком долго. Парень не разбирался в убийствах. Мертвый не значит умный.

«В чем он умен, так это в манипулировании нами, давая немертвым нашу кровь».

Айви заставила себя продолжить есть, думая, что немертвые настраивали жизнь клана вампиров в большей степени на ревность, чем на поддержание нормальных человеческих отношений, как было заявлено. Рожденная с вампирским вирусом, внедренным в ее геном, Айви обладала способностями немертвых без их недостатков — смерти от света и боли от религиозных символов. Хотя и не соответствуя способностям Арта, ее слух и сила были запредельны для людей, а обоняние настроено на более тонкие запахи пота и феромонов. Вампирская потребность в крови мутировала от биологической необходимости до жажды крови, утоление которой позволяло достичь небывалого наслаждения…но насыщение во время секса вызывало зависимость.

Ее взгляд нечаянно задержался на Арте, и он ухмыльнулся в ответ через все помещение, будто прочел ее мысли, он шел уверенной походкой и пачка бумаг в руке выражала все его намерения. Аппетит куда-то пропал, крутанувшись на кресле, она отвернулась.

— Эй, Кист, — сказала она, прервав его разглагольствования по поводу того, что Дэнни не умеет выбирать грибы, — планы меняются. Арт подкинул кучу бумаг, которые нужно разгрести. Я не появлюсь дома до рассвета.

— Опять?

— Опять? — передразнила она, теребя в руках цветную ручку, пока не поняла, что это выдает ее настроение и бросила ее на стол. — Господи, Кистен. Ты так сказал, будто это происходит каждую ночь.

Кистен вздохнул.

— Оставь эту бумажную работу на завтра, любимая. Не понимаю, чего ты так надрываешь свою задницу. Пока Умница Арти сидит у тебя на шее, ты с места не сдвинешься.

— Так и есть, — ответила она, чувствуя как горячая волна залила лицо, и не это было не от чили, вкус которого обжигал ее язык. Отодвинув от себя тарелку, она осталась сидеть, расслабленно расставив ноги и откинувшись на спинку кресла, когда больше всего ей хотелось двинуть кому-нибудь со всей силы. Привычка медитировать, приобретенная вместе с навыками боевых искусств, до сих пор помогала сохранять самоконтроль, который был ей необходим не только при работе.

— Ты знала, что это за система, когда устраивалась на работу, — уговаривал он, Айви потянула рукава своего плотно облегающего пуловера от локтей к запястьям, скрывая еле различимые шрамы. Она буквально чувствовала, как Арт пересекает комнату и от адреналина засосало под ложечкой.

«Можно сбежать», — сказала она себе, но на самом деле она знала, что это Арт стал причиной ее волнения, а не шанс выбраться из офиса.

— Почему, как ты думаешь, я согласился работать на Пискари, а не на О.В.? — Кистен говорил те же слова, которые она уже слышала раньше много раз. — Дай ему то, что он хочет, — он рассмеялся. — Черт, это было бы здорово: ты приходишь домой и хочешь посмотреть кино, а не выпить меня досуха.

Потянувшись к столу, она допила свою воду и тщательно вытерла уголок рта мизинцем. Ей было известно, что политика — это ад, она выросла в нем, но это не означало, что ей нравилось это общество, она была вынуждена работать в обусловленных им рамках. Она видела, как это прикончило жизнь ее матери, наблюдала, как теперь это разъедает ее отца, постепенно убивая его. Этот путь был единственным открытым для нее. И она была хороша в этом. Очень хороша. И это беспокоило ее больше всего.

Айви напряглась, почувствовав, как карие глаза Арта начали сверлить ее затылок. Неживые вампиры поглядывали на нее с тех пор, как ей исполнилось четырнадцать, так что ей было знакомо это чувство.

— Я думаю, вы с Пискари застряли в решении своей проблемы чисто в стоматологическом плане, — с сарказмом произнесла она. — Его зубы в твоей шее.

— Ха-ха, очень смешно, — ответил Кистен, но от его шуточек легче не становилось.

— Мне нравится то, что я делаю, — сказала она, поднимая руку на стук в открытую дверь. Она даже не обернулась, почувствовав эротически стимулирующий аромат неживого вампира на ее пороге. — Я чертовски хороша в этом, — добавила она, желая напомнить Арту, что именно благодаря ей, они продвинули его допустимый коэффициент раскрываемости смертей за последние шесть месяцев. — По крайней мере, я не зарабатываю себе на жизнь, разнося пиццу.

— Айви, это нечестно.

Это был удар ниже пояса, но Арт наблюдал за ней, а это могло лишить присутствия духа кого угодно. За шесть месяцев совместной работы он узнал ее характер, научился читать пульс и типы дыхания, как раз то, что выдавало ее напряжение. Теперь он начал использовать эту информацию в свою пользу, превращая ее жизнь в ад. Это не значит, что он не был привлекательным. Господи, все они были привлекательными, но он сидел за одним и тем же столом уже более тридцати лет. Его отсутствие амбиций не умаляло ее стремления впиться в его яремную вену, пойдя на поводу у инстинктов, но мысли об этом вызывали отвращение.

Хуже того, придя домой она впервые осознала, что ее мучает жажда крови, плюс ко всему ее дожидался Пискари, вероятно, это он, мастер-вампир позаботился об ее сотрудничестве с Артом, зная, что она будет возражать, а Арт — настаивать. В конечном итоге, возвращаясь домой, она испытывает голод из-за маленького скачка давления. Плачевность ситуация состояла в том, что она не была до конца уверенна в причине ее противостояния Арту, может он ей просто не нравился, или она сходила с ума от ожидания, не зная будет ли это Пискари, Кистен, либо оба варианта, успокаивала она саму себя.

Но она не имела права из-за своих слабостей рявкать на Кистена.

— Извини, — сказала она в повисшей тишине.

Голос Кистена был мягким, прощающим, будто он знал, как тяжело ей справляться с Артом.

— Тебе нужно идти, любимая? — спросил он с противным акцентом. И все-таки, кого же он строил из себя?

— Да. — Кистен молчал, и она добавила, — увидимся вечером. Странное ощущение сдавливало глотку, и потребность физически коснуться кого-нибудь плотно засела внутри нее. Это был первый этап накрывавшей ее жажды крови, и становилось неважно, кто ее утолит — Кистен или Арт. Арт вполне может использовать это для своей выгоды.

— Пока, — ответил Кистен и телефон отключился. Он говорил, что его все это не беспокоило, но он был таким же, как и она — живым, с теми же эмоциями и ревностью, наконец. И от того, что он принимал неизбежность выбора, ей было еще хуже. Она часто чувствовала, что они были похожи на детей в ненормальной семье, где любовь — это извращенный секс, и где самый простой способ выжить — просто подчиниться. Ее невидимые кандалы были созданы из миллионов клеток и закалены манипуляциями. И она не представляла, что с ней произошло бы, если бы была возможность их убрать.

Айви положила трубку и посмотрела на свои бледные пальцы. Они не дрожали. Ни намека на волнение. Будто бы она убрала его прочь — спокойная, тихая, ни капли эмоций — умение, приобретенное во время летней подработки в «Пицце Пискари». Она усвоила это так хорошо, что только Скиммер знала, какая она на самом деле. Несмотря на то, что она любила Кистена, он имел лишь общее представление о ней.

Тщательно скрывая эмоции на лице, она повернулась на стуле, его колесики скользили по выцветшему ковру. Арт наполовину перекрыл ей путь, перебирая длинными пальцами прошитую пачку бумаги. Наверняка, их ждали неприятности. Учитывая размер пачки, по-другому и быть не могло. Возможно, зачистка началась еще до того, как она стала его напарником, следующим за ним с совком и веником.

— Я ем, — сказала она, хоть это было очевидно. — Это не может подождать чертовых десять минут?

Мертвый вампир, который был, по крайней мере, на пятьдесят лет старше ее по документам, а выглядел современником, наклонил голову. Это движение передало хитрую изощренность, смешанную со здоровой дозой сексуальной привлекательности. Мягкие черные локоны обрамляли карие глаза, которые приковывали внимание. Его мелкие, мальчишеские черты и упругая задница делали Арта похожим на члена бойзбенда. У него было то же самое количество харизмы, если он не прилагал усилий. Но Боже, он приятно пах, его аромат смешивался с ее запахом, приводя в действие ряд химических реакций, которые заставляли кровь сильнее бежать по венам, а сексуальное желание расти.

— Я подожду, — сказал он, улыбаясь.

Какое счастье. Он подождет. Опытный голос Арта прошелся ожиданием вниз по ее спине, чтобы обосноваться в основе ее позвоночника. Будь оно все проклято, он был голоден. Или, может быть, ему было скучно. Он подождет. Он ждал шесть месяцев, изучая лучший способ управлять ей. И она знала, что будет больше, чем наслаждение, если она позволит ему это.

Жажда крови у живых вампиров была привязана к сексуальному влечению, эта эволюционная адаптация позволяла неживому вампиру заполучить готовый источник крови, позволяющий ему или ей оставаться в здравом уме. «Предложение крови» придает остроту сексу; чем старше и опытнее вампир, тем сильнее, в конечном итоге, эйфория от укуса могущественной нежити.

Арт был мертв уже четыре десятилетия, он прошел сложный тридцатилетний рубеж, на котором большинство немертвых вампиров теряло рассудок и выходило на солнце. То, почему Арт все еще работал, было загадкой. Ему, должно быть, нужны были деньги, потому что он не очень хорошо делала свою работу.

Вампир глубоко вдохнул, стоя на пороге, втягивая ее настроении, когда она сделала выдох. Ощущая ее растущее волнение, Арт качнулся и пошел, обогнув стол, он сел на кожаный офисный стул в углу. Ее лицо побледнело, а пульс ускорился. Арт был единственным человеком, который когда-либо сидел там. Большинство людей уважало ее попытки избегать офисной дружбы, если ее острый сарказм и прямое игнорирование их не были достаточными. Но Арту она не нравилась не только за ее индивидуальность, но и за репутацию, с которой он должен был все же познакомиться.

Айви выдохнула, глядя на ее безукоризненно чистый стол. Он был мертв, а она — жива. Они оба были вампирами, руководствующимися жаждой крови: она из-за сексуальной зависимости, а для него это был вопрос жизни и смерти. Союз, заключенный на небесах — или в аду.

Арт откинулся, улыбнувшись и скрестив длинные ноги, он положил лодыжку одной ноги на колено другой. Он умел выглядеть сильным и мягким одновременно. Он откинул волосы назад, проводя пальцами с намеком по лицу, которое было чисто выбрито, когда он пытался гармонировать с толпой молодежи, которая была более восприимчивой к тому, что он предлагал.

Дрожь предвкушения поднялась в Айви. Не имело никакого значения, что это пришло от Арта, накачивающего воздух феромонами, а не из-за настоящего интереса. Желание насытиться было такой же ее частью, как и дыхание. Неизбежное. Почему бы не покончить с этим? Сплетни появились, потому что она сопротивлялась, а не потому что она предлагала. Вот почему он сидел там в своих дорогих брюках и рубашке, в обуви за двести долларов, с уверенной улыбкой плохого мальчишки. Мертвые могли позволить себе быть терпеливыми.

— Решил связать концы с концами? — сухо сказала она, глядя на кипу бумаг и откидываясь назад. Она хотела скрестить руки на груди, но вместо этого она подняла ноги и закинула их на стол. Уверенная. Она управляла собой и своими желаниями. Арт мог превратить ее в податливую просительницу, если бы он околдовал ее, но это был бы обман, и он потерял бы больше, чем свое лицо, он потерял бы уважение всех вампиров в башне. Он должен был заплатить за ее кровь. Игра на ее жажде крови ожидалась, но если он зачарует ее, это разозлит Пискари. Она не была человеком, которого можно было использовать в своих интересах и «приспособить» к делопроизводству. Она была последним живым вампиром из семейства Тамвуд, что требовало уважения, особенно от него.

— Убийство, — сказал он, его зубы вспыхнули белым на его темной кожи, которая не видела солнца уже несколько десятков лет. — Мы можем добраться туда до фотографа, если ты покончила со своим… ланчем.

Она позволила себе показать небольшое удивление. Убийство не шло с большим количеством информации. Больше нет. Она подняла раскрытие преступлений на достаточно высокий уровень, поэтому они часто приезжали первыми на места. Это означало, что они получали адрес, а не папку с материалами дела. Когда ее взгляд вернулся к бумагам, которые он положил над своей промежностью, он сдвинул их так, чтобы она смотрела туда, куда он хотел. Волна раздражения прошла по ней. Ее взгляд поднялся, чтобы встретиться с его, и он заулыбался шире, показывая дразнящие клыки.

— Это? — сказал он, вставая изящным движением, слишком быстрым для человека. — Это твоя шестимесячная оценка. Готова идти? Убийство произошло сразу через мост в Низинах.

Айви встала, частично спокойно, частично нет. Ее работа была образцовой, как по учебнику. Арт не хотел ее продвижения по карьерной лестнице, чтобы она оказалась перед ним, но худшим сценарием было бы получить выговор, что она ничего не делала, чтобы получить повышение. Фактически еще хуже было то, что он мог дать ей хреновую характеристику, и она застряла бы здесь еще на шесть месяцев.

Ее работа в убойном отделе была короткой остановкой на пути к руководящей должности, к высшим слоям общества, туда, где была ее мать, туда, где Пискари хотел, чтобы она была. Она ожидала пробыть на этом этаже шесть месяцев, возможно год, отточить свои навыки у Арта, пока ее не заберут в Тайное Подразделение, а затем в управление, и наконец в нижний подвальный офис. Слава Богу ее деньги и обучение позволяли ей пропустить положение офицера на побегушках или проще говоря «бегуна». Такие сотрудники были самым низшим звеном в башне О.В., полицейские стояли на углу и выписывали квитанции о штрафе. Начни она оттуда, то это отбросила бы ее на пять лет назад.

Уверенный и учтивый, Арт прошел мимо нее, его рука скользнула по верхней части ее спины в качестве профессиональной демонстрации дружеских отношений, к которым никто не мог придраться, когда он повел ее из офиса.

— Давай возьмем мою машину, — сказал он, хватая ее клатч и пальто из-за двери и протягивая их ей. На звон металла Айви вытянула руку в ожидании и поймала ключи, когда он бросил их в ее ждущую ладонь. — Ты за рулем.

Айви ничего не сказала, ее жажда крови ослабла, испаряясь от беспокойства. То, что он был доволен ее оценкой, не означало, что и она будет ей довольна. Беззаботно размахивая руками, она шла рядом с ним к лифтам, оказываясь в необычном положении, встречая лица людей, едящих за столами. Она ни с кем не подружилась, таким образом, вместо сочувствия, она увидела только удовлетворенные насмешки.

Ее напряженность усилилась, и она стала сдерживать свое дыхание, пытаясь вынудить пульс замедлиться. Независимо от того, что Арт небрежно написал в ее характеристике, он собирался держать ее здесь. Ее фамилия и деньги смогут вытянуть ее не настолько, насколько можно. Если только она не станет играть в офисную политику и не останется здесь. С Артом? С сочно пахнущим, потрясающе красивым, но безжизненным Артом?

— Да, пошло оно все, — прошептала она, чувствуя, как кровь приливает к лицу, а в голове лихорадочно проносятся мысли. Это не произойдет. Она будет работать не покладая рук и настолько хорошо, что Пискари ничего не останется, как поговорить с миссис Пендлтон и забрать ее отсюда туда, где она должна быть.

— А это идея, — пробормотал Арт, слыша только ее слова, не мысли. Но Пискари не собирался помогать ей. Ублюдок наслаждался дополнительными выгодами от того, что она приходила домой разбитая и голодная от попыток Арта совратить ее на кровь. Если она не сможет справиться с этим самостоятельно, то она заслуживает жить в унижении у Арта всю оставшуюся жизнь.

Они остановились у двойных дверей лифтов в широкой коридоре. Айви стояла, положив руку на бедро, разочарованная, и слушала приглушенную беседу, просачивающуюся из соседних офисов. Арт был привлекателен, больше конечно с помощью феромонов, помоги ей Бог, но она не уважала его. И разрешить ее инстинктам управлять ее сознанием и мыслями, даже ради того, чтобы продвинуться вперед, для нее это звучало, как провал.

Наклоняясь ближе, чем это было необходимо, Арт нажал на кнопку «вверх». Его аромат прокатился по ней, и борясь с чистым удовольствием, она наблюдала, как его взгляд пошел к тяжелым часам над дверью, чтобы проверить, что солнце уже село. Она могла почувствовать его уверенность, что солнце садилось, когда ему нужно выйти, и это злило ее.

Ее обутые ноги застыли, и отражение в двойных серебряных дверях сделало то же самое. Отражение Арта, который стоял позади нее, наблюдало за ней, в глазах читалось, что он знает о своих симпатичных мальчишеских чертах. Он был придурком. Сексуальным, сильным, тщеславным придурком. Из-за того, кем была Айви, предполагалось, что она поднимется в статусе посредством ее крови, а не навыков или знаний. Так идут дела, если ты вампир. Так всегда было. Так всегда будет. Когда вампир нацеливался на того, кто вампиром не являлся, существовали бумаги, которые было необходимо подписаться и узаконить, но рожденная в мире вампиров, она подпадала под правила, более старые, чем законы внутриземельцев или людей. Ее тренировали, чтобы ей нравилось отдавать свою кровь другим вампирам, которые после бросали ее как шлюху, она себя таковой и чувствовала, когда оставалась одна. Она знала, что так будет и с Артом.

Ее мать говорила, что единственный выход — давать им то, что они хотели, продать себя и продолжать продавать, пока Айви не достигнет вершины, где никто не сможет от нее ничего требовать. Если бы она сделала это, то ее бы поставили выше Арта, и кто-то немного более умный и более развращенный стал бы ее новым партнером. Все хотели ее попробовать на ее пути наверх. Боже, с тем же успехом она могла бы вырвать свои клыки и стать ничейной тенью. Но она выросла рядом с Пискари и поняла, чем сильнее и старше вампир, тем тоньше будет манипуляция, до тех пор, пока ее станет возможно перепутать с любовью.

Медленно выдыхая, она коснулась своего конского хвостика, в который затянула волосы раньше, потянула резинку и встряхнула черными волосами до талии. Карие глаза достались ей от матери. А от отца шесть футов роста и бледная кожа. Азиатское происхождение давало свой акцент на овальном лице, ротике в форме сердечка, тонкими бровями и длинноногим телом, натренированным боевыми искусствами. У нее не было пирсинга кроме ушей и колечка в пупке, проколоть пупок ее уговорила Скиммер на подъеме от Бримстона после экзаменов, и Айви его оставила, как память. Ей было всего двадцать три, а она уже устала от жизни.

Арт пристально смотрел на ее отражение рядом со своим, его глаза вспыхнули черным, когда она сменила свою позу с раздраженной на знойную. Боже, она ненавидела это… но она собиралась наслаждаться этим. Что, черт возьми, было с ней не так?

Отойдя от Арта, она небрежно прислонилась к стене и поставила одну ногу за другой, балансируя на носке, когда они ждали лифта.

— Ты — дурак, если думаешь, что я позволю характеристике удержать меня на этой дрянной работе, — сказала она, не заботясь о том, что ее могут услышать другие. Они, вероятно, увлеченно обсуждали, где и как они будут сдирать с нее кожу.

Арт переместился с нарочной медлительностью, глаза были полностью черными. Он знал, что она его; и это было всего лишь прелюдией. Ее глаза закрылись, когда он поместил руку около ее головы, наклоняясь, чтобы прошептать ей в ухо.

— Мне нравится, когда ты доделываешь за меня дела. Собираешь мою слабость. Разбираешь мои… документы.

Он пах, как лист ясеня, туманно и сумрачно, его аромат уже достиг примитивной части ее мозга, и произошел щелчок. У нее перехватило дыхание, затем оно участилось. Она колебалась, чувствуя презрение к себе, так как знала, что она уйдет и вернется, как солнце. Она сделала глубокий вдох, неся в себе его аромат, перекрывающий ее неприязнь к нему и сулящий страстный экстаз, глуша ее желание мгновенно избежать его, горькое вожделение крови. Она знала, что делает. Она знала, что это доставит ей удовольствие. Иногда ей становилось интересно, почему это напрягает ее. Кистен не загонялся по данному поводу.

Позволив его ключам упасть на ковер рядом с ее пальто и клатчем, она обвила руками его шею и притянула к себе, давая приглашающий знак. Она выстраивала свои мысли, заглушая доводы разума, чтобы сохранить рассудок.

— Чего ты хочешь, изменить мою характеристику?

Она скорее ощутила, чем увидела, что он широко улыбается, когда она наклонилась вперед. Его мочка уха была теплой, когда она сжала ее губами, посасывая, с легким намеком на зубы. Он провел пальцами вдоль ее ключицы, чтобы положить руку ей на плечо, аккуратно просовывая пальцы под ее рубашку. Глаза закрылись от растущего жара, мышцы напряглись. Он выдохнул на нее, мягкое обещание привести ее жизнь к изысканной нужде, а затем жестко ее удовлетворить.

Лифт прозвенел, и двери, скользя, открылись, но ни один из них не шелохнулся. Арт глубоко дышал, когда двери закрылись, почти подсознательно рыча, от того, что он коснулся глубины ее души.

— Твоя работа с документами безупречна, — сказал он, его пальцы переместились, чтобы лечь ей на затылок.

Толчок кровавой страсти пронесся через нее. Не задумываясь, она дернула его вперед к себе, переплетаясь с ним, пока Арт не уперся спиной в стену, к которой она раньше прислонялась. Быстро дыша, она встретила его голодный взгляд. Она чувствовала, что ее челюсть напряглась, и знала, что ее глаза расширились. Почему она откладывала это? Это было великолепно. Что ее волновало, уважала ли она его? Уважал ли он ее? Хоть один из них уважал другого?

— И мои следственные навыки феноменальны, — сказала она, ставя длинную ногу между его ногами, цепляя его ногу и притягивая до тех пор, пока они не соприкоснулись бедрами. Адреналин мчался, обещая больше.

Арт улыбнулся, показывая его длинные клыки, которые дала ему смерть. Ее клыки были короче, чем у него, но они были больше, чем у обычных людей, и достаточно острые, чтобы делать свою работу. Немертвым вампирам они нравились. Она сравнивала это с любовью сексуального извращенца к детям.

— Верно, — сказал он, — но твои коммуникативные навыки отвратительны. — Он широко улыбнулся. — А точнее, у тебя их нет.

Айви низко, глубоко и честно хихикнула.

— Я делаю свою работу, Арти.

Вампир оттолкнулся от лифта, и вместе они нашли противоположную стену. Айви сжала челюсть, когда он попытался физически управлять ею, заставляя ее чувствовать, как будто это был животный инстинкт. Она откладывала это так долго, что это могло бы продлиться всю ночь, если бы она позволила.

— Я не о твоей работе, — сказал Арт, его пальцы прокладывали след, по которому он хотел, чтобы прошли его губы, но была строгая политика на счет кровопролития в башне. Она могла дразнить и флиртовать, сводить его с ума, позволять ему вести ее к краю, но никакой крови. До поры до времени.

— Я о том, как ты проводишь время, — продолжил он, и Айви вздрогнула, когда его губы коснулись ее шеи. Да поможет ей Бог, он нашел старый шрам. Пульс был быстрым, и она оттолкнула и развернула Арта так, что он оказался между ней и стеной. Он позволил ей сделать это.

— Я как раз провожу время. — Айви положила руку ему на плечо и пихнула его назад. Он ударился о стену, черные глаза вспыхнули из-под его черных локонов. — Что будет написано в моей характеристике, мистер Арти? — Она наклонилась к его шее, прихватывая губами кожу и потягивая ее. Глаза Айви закрылись, и поскольку ее собственная жажда крови пульсировала в ней, то она забыла, что они оба стояли в холле перед лифтом, глубоко под землей, среди гула вентиляторов и электрического освещения.

Арт чувствовал, что она знала, что вселяла в него, позволяла ему. Он был мертв достаточно долго, чтобы научиться сдерживаться, чтобы растянуть прелюдию до пределов.

— Ты споришь, не открываешься и отказываешься работать в команде, — сказал он, его голос был хриплым.

— О… — она надулась, достаточно сильно схватила его за волосы на затылке, чтобы причинить боль. — Я не плохая, мистер Арти. Я — хорошая маленькая девочка… когда меня должным образом мотивируют.

Ее голос переливался игриво и все же властно, и он низко ответил. Его жар поразил ее, и она разжала пальцы. Она нашла его предел.

Он двигался так быстро, что она скорее почувствовала, чем увидела его движение. Его рука резко накрыла ее руку, удерживая пальцы на черных локонах на его шее, заставляя ее зарыться в них снова.

— Твоя характеристика субъективна, — сказал он, его глаза прервали ее дыхание, которое как раз выровнялось. — И я решаю продвинешься ты или нет. Пискари сказал, что ты будешь стоящей охотницей и перетянешь меня повыше в иерархии О.В., пока сопротивляешься, но если ты сдашься, я получу работу получше и попробую тебя.

На этом Айви сделала паузу, ревность затопила ее. Арт был достаточно тщеславен, чтобы считать, что Пискари отдаст ему ее, а, по-правде, Пискари использовал Арта, чтобы управлять ей. Это был комплимент обратным способом, и она презирала себя за любовь к Пискари, тем более за жажду внимания и благосклонности мастера-вампира, она ненавидела себя за это.

— Я сдаюсь, — сказала она, ярость сплелась с ее жаждой крови. Это был мощный микс, который жаждали большинство вампиров. И вот она дарит его ему. Единственное, что им нравилось еще больше — это был вкус страха.

Но надменная улыбка Арта удивила ее.

— Нет, — предупредил он, силой немертвого он отбросил ее назад к лифтам. Она сильно ударилась спиной и стала хватать воздух, что бы восстановить дыхание. — Теперь все не так просто, — сказал он. — Шесть месяцев назад ты могла бы отделаться укусом и новым шрамом, которым я бы похвастался, но не сейчас. Я хочу знать, почему Пискари потворствует тебе сверх всякой меры. Мне нужно все, Айви. Мне нужна и твоя кровь, и твое тело. Или ты не вылезешь из этого маленького говенного кабинета без того, что бы вытянуть отсюда и меня.

Страх, непривычный и шокирующий, просочился в нее и сжал сердце. Арт почуял это и вдохнул воздух.

— Боже, да, — простонал он, его пальцы свело судорогой. — Дай мне это…

Айви почувствовала, что ее лицо похолодело, и она попыталась оттолкнуть Арт от себя, но потерпела неудачу. Кровь она могла бы дать, но кровь и тело? Она флиртовала с безумием год, когда Пискари призвал ее к себе, ломая ее, поднимая ее к великолепным высотам страсти, которую ее молодое тело едва могло выдержать, а потом бросая ее душу на самый низменный уровень, чтобы она заплатила за это, заставляя ее становиться на колени и делать все, чтобы угодить ему. Она знала, что это была проверенная манипуляция, уже испробованная на ее матери, ее бабушке и ее прабабушке, до тех пор, пока он не стал в ней настолько хорош, что жертва сама молила о мучениях. Но это не мешало ей желать этого.

Верная его словам, она настолько хорошо получала, насколько хорошо давала. И она чуть не убила себя от взлетов и падений, которые Пискари тщательно выстаивал в пределах ее склонности к эйфории разделения крови, деформируя ее, смешивая ее с потребностью в любви и тягой к признанию. Он формировал ее в яростно страстную партнершу по крови, богатую экзотическими вкусами, которая развивалась, смешивая более глубокие эмоции любви и вины с чем-то, что было примитивно диким актом. То, что он делал это только для того, чтобы сделать ее кровь слаще, не имело значения. Это было то, кем она была, и виноватая часть ее торжествовала от отказа, когда она позволяла себе отказаться от всего.

Она выжила, создавая ложь, что разделение крови было бессмысленным, если его не смешать с сексом, после этого, для нее это стало способом показать кому-то, что она любит его или ее. Она знала, что эти два понятия были так перепутаны в ее уме, она не могла разделить их, но она всегда могла выбрать, с кем она могла поделиться, избегая мысли, что ее рассудок висел на лжи. Но сейчас?

Она смотрела в черные глаза Арта, видя его удовлетворение от насмешки и проверки жажды крови. Он был бы изящным партнером, красивым и умелым. Он бы позволил ей сгореть, заставил ее плакать для того, чтобы надавить на нее, а взамен она дала бы ему все, чего он жаждал, чтобы найти и больше… и она проснется в одиночестве, использованная, а не в колыбели из защищающих рук, которые простили бы ее за ее деформированные потребности, даже если то прощение родилось в еще большем количестве манипуляции.

Сжав челюсти, она оттолкнула Арта и оторвала спину от стены. От неожиданности он отступил на шаг.

Она не хотела этого. Она защитила себя ложью, что кровь была просто кровью, и она была подготовлена к умственной боли, что ей пользуются в большей степени. Но Арт хотел смешать кровь с телом. Это бы подвело ее слишком близко к правде, ложь могла не удержаться. Она не могла сделать этого.

Вожделение Арта сменилось гневом, эмоции пересекли черту, за которой не было места состраданию.

— Почему я не нравлюсь тебе? — спросил он с горечью, рванув ее к себе. — Меня недостаточно?

Пульс Айви барабанил все время, пока они стояли перед лифтами, и она проклинала себя за потерю контроля. Его было достаточно. Даже более чем достаточно, чтобы утолить голод, но не душу.

— У тебя нет честолюбия, — прошептала она, инстинкты затягивали ее в его тепло, несмотря на протесты разума. Челюсть Арта дрожала, а его дурманящий запах пел в ней, начиная внутреннюю войну. Что если она не найдет выход? Она всегда могла избежать схватки инстинктов с силой воли, просто уйдя, но сейчас такой возможности не было.

— Значит ты недостаточно проницательна. — Арт до боли сжал ее плечо. — Или я пробую то, за что Пискари балует тебя, или ты тянешь меня наверх с собой, продвижение за продвижение. Мне плевать, девочка Айви.

— Не называй меня так, — сказала она, страх смешивался с сексуальным жаром, который он тянул из нее. Так ее называл Пискари, ублюдок. Если бы она сдалась, то это было бы ее кратчайшем путем к повышению, но убило бы то, что сохраняло ее нормальной. Если она будет держаться за свою ложь и откажет Арту, он заставит ее делать за него всю грязную работу.

Улыбка Арта стала властной, когда он увидел, что она поняла ловушку. Это Пискари, вероятно, устроил эту ситуацию, чтобы проверить ее решимость, сделать ее любовь к мастеру-вампиру больше. Она была деформирована. Она была деформирована и потеряна.

Но ее очень близкое знакомство с системой, в которой она родилась, должно спасти ее. Как только она утихомирила панику, разум возобновил работу и злая усмешка тронула уголки ее губ.

— Ты кое-что забыл, Арт, — сказала она, напряжение спадало, пока она притворно податливо висела в его хватке. — Если прокусишь мне кожу без моего согласия, Пискари тебя на кол посадит.

Все, что она должна была сделать, это взять верх над ее голодом. Она могла сделать это.

Он сжал ее крепче, его пальцы нажимали на шею, где были шрамы Пискари, скрытые с помощью хирургического вмешательства. Шрамы были убраны, но мощное соединение стимуляторов нейронов и мутагенов рецепторов осталось. Пискари требовал ее, делая чувствительным все ее тело так, чтобы только он мог заставить его резонировать к прошлым страстям, только с его мыслями и феромонами, но она все еще чувствовала укол желания в ее паху при мысли о зубах Арта, чисто погружающихся в нее. Она должна была сбежать от него, прежде чем жажда крови завладеет ей.

— Ты знаешь это, не так ли? — дразнила она, кожу покалывало.

— Тебе понравится, — выдохнул он, и покалывание стало горячим. — Когда я с тобой закончу, ты будешь просить еще. Почему так важно кто кого укусит первым?

— Поскольку мне нравится говорить нет, — сказала она, думая, что трудно удержаться от того, чтобы провести ногтем вниз по его шее, чтобы возбудить его. Она могла сделать это. Она знала точно, как волнующее чувство господства и абсолютный контроль над монстром, как он будет чувствовать это. Ее страх ушел, и без него жажда крови вернулась и стала сильнее. — Ты возьмешь кровь без моего согласия, и окажешься в «бегунах», — сказала она. — Ты можешь принуждать, угрожать, можешь порезать себе запястье и истекать кровью на моих губах, но если ты возьмешь мою кровь без моего разрешения — да, тогда ты… проиграешь. — Она наклонилась вперед, пока ее губы почти не стали касаться его. — А я выиграю. — Закончила она, пульс был быстрым и жаждал, чтобы Арт провел рукой по ее коже.

Он оттолкнул ее. Айви легко удержала равновесие, смеясь.

— Пискари говорил, что ты будешь сопротивляться, — сказал он, его черные глаза и напряженность делали его позу и угрожающей и привлекательной.

«Боже, какие штуки можно с этим сделать», — думала она удивляясь.

— Пискари был прав, — сказала она, ведя бедром и вызывающе проводя рукой вниз. — Ты пытаешься прыгнуть выше головы, Арт, а мне нравится говорить нет, и я собираюсь сделать так, что ты возьмешь меня без моего согласия, а потом? — Она улыбнулась, приближаясь и обвивая руками его шею, играя с кончиками его вьющихся волос.

С черными голодными глазами Арт улыбнулся, беря ее пальцы и целуя подушечки. Намек зубов у кожи пронес дрожь по телу, и ее пальцы задрожали в его руках.

— Хорошо, — сказал он хриплым голосом. — Следующие шесть месяцев будут чистым адом.

Инстинкт поднялся и собрался. Облизывая губы, Айви отодвинула его от себя.

— Ты даже себе не представляешь.

Он отступил к стене около лифта. С радостным звоном дверь лифта открылась, когда он нажал на кнопку вызова. Он вошел в лифт, все еще дерьмово улыбаясь.

— Ты идешь? — подразнил он, выглядя чертовски хорошим, чтобы сопротивляться.

Чувствуя напряжение, она сжала ключи, прижимая их к клатчу. Ее пульс был быстрее, чем ей нравилось, и она чувствовала сильную пустоту от голода, поющего в ней. Черт побери, было всего девять. Как она собиралась дожить до конца ее смены, не обманывая почтового мальчика?

— Я возьму свой мотоцикл, — сказала она, бросая ему ключи. — Встретимся там. Лучше надень свою кепку. Я хочу покончить с этой дрянной работой, и я бы сказала, что у тебя на это неделя. Ты не сможешь сопротивляться, как только я вплотную займусь тобой.

Арт рассмеялся, наклонив голову.

— Я старше, чем ты думаешь, Айви. И ты будешь молить меня укусить тебя к пятнице.

Дверь закрылась, и лифт поехал наверх к гаражам. Айви чувствовала, что ее глаза стали нормальными, когда вентиляторы разогнали феромоны, которые они оба испускали. Одна неделя, и она распрощается с ним. Одна неделя, и она перейдет туда, где она должна быть.

— Одна неделя, и этот ублюдок, сделает то, что нужно, — прошептала она, задаваясь вопросом, будет ли она в конце концов победительницей.