НеМир

-Всеволод, я сейчас все объясню.

Мои пальцы распухают на глазах, Сева бережно прикасается к ним, и начинает их аккуратно поглаживать:

-Адам, моя сестра поранила себе руку - как ты считаешь, мне нужны твои объяснения?

Я смотрю на свои пальцы - страдальцы, и пытаюсь пошевелить ими, но у меня ничего не получается. Вскидываю голову, услышав какое-то непонятное копошение. Вижу на полу, извивающегося от боли, Адама, и впадаю в панику:

-Сева, Севочка, нет, не надо, пожалуйста.

Мой братец все так же невозмутимо держит мою руку, все так же внимательно рассматривает мои пальцы, и, не поднимая головы, спокойно говорит:

-Ну и где же тут логика, сестренка? Ты же сама хотела присутствовать при нашем с Адамом разговоре. Или ты считала, что мы тут с ним сядем, выпьем по чашечке кофе, выкурим по сигаретке, и что я буду с интересом выслушивать от него интимные подробности того, что здесь произошло?

-Сева, остановись.

Адам расслабляется, но не спешит встать на ноги. Когда-то Никита рассказывал мне о том, что Сила, подвергнувшаяся Силовому нападению, потом еще долго болит, и долго восстанавливается.

Мой брат отдает команду своему Родичу:

-Лед и болеутоляющее - быстро.

-Всеволод, я хочу объяснить. Выслушай, пожалуйста, выслушай - я люблю Арину...

Когда-то давно (да нет, очень давно) я ходила в театр на оперу композитора Арриго Бойто. Этот вид искусства никогда не привлекал меня, никогда не воодушевлял меня, и не оставлял во мне должных, эстетически развитым людям, впечатлений. Эта опера не стала для меня исключением. Но вот смех актера, который исполнял партию главного героя, еще долго преследовал меня в моих снах. Сева сейчас смеется точь-в-точь, как тот оперный певец.

Этот Мефистофельский смех гонит по моей спине табуны мурашек...

- Адам, да ты в своем уме? Это ты кому сейчас говоришь о своих чувствах? Тому, кто умеет их читать лучше всех на Земле? Так вот, я тебе скажу то, о чем ты пока даже не догадываешься - ты не просто влюбился в мою сестру, но еще и Застыл к ней. Твоя Сила в присутствии Арины ведет себя так же, как и Сила моего отца, когда рядом с ним находится моя мама.

-Это - невозможно. Всеволод, я не хотел...

-Лед...

-Да-да.

Кисть моей руки аккуратно завернута вместе со льдом в полотенце.

И когда я, наконец, стану Родичем, и смогу обходиться без лекарств? Болеутоляющее уже начало действовать, но только в отношении боли физической, потому что боль стыда и раскаянья так просто не утолить. Мне надо перестрадать ее в полной мере для того, чтобы эти эмоции навсегда впечатали в мое подсознание предостережение о том, чего мне никогда нельзя позволять себе делать, чтобы избежать этой боли в дальнейшем.

Сева присаживается рядом со мной на диван, обнимает меня за плечи, и я, не стесняясь, капаю ему на рубашку свои слезы.

-Так странно... Ты стыдишься и раскаиваешься в том, в чем нет твоей вины, и в том, что ты даже не сделала... Арина, он воспользовался своей Силой, и передал тебе свое желание на эмоциональном уровне. Так что прекрати себя ругать, пожалуйста.

Я отвечаю, хлюпая и носом, и голосом:

-Как тебе это удается - читать, но не понимать прочитанные тобой чувства, видеть, но самому не переживать их?

-Ты говоришь об отсутствии у меня сострадания и сочувствия?

-Нет, я говорю об отсутствии у тебя чувств вины, стыда, тоски...

-Не продолжай.

Моим следующим в списке названием была "любовь". Сева знает только одну любовь - к маме. Кстати, раз уж зашел такой разговор:

-Зачем ты сделал это со мной?

Сева сразу понимает, что я имею в виду свое похищение, когда мне было два годика.

-Из-за ревности.

-Емко.

Его грудь вздымается под моей щекой, вбирая в себя побольше воздуха:

-Отец не знал, что мама разрешает мне видеться с дедом. Во время этих тайных встреч, дед очень подробно расспрашивал меня о том, что и как у нас дома, о тебе... Он же не был уРодом, и поэтому прекрасно видел то, как я ревную маму к тебе.

-Почему только ко мне?

-Не знаю, возможно, из-за того, что, когда я родился, все те, кого она любила, уже присутствовали в ее жизни. Дед сказал мне, что я должен буду сделать тебе укол, и при каких именно обстоятельствах это должно произойти.

-То есть, ты ничего не знал о его плане, и поэтому модель водителя и няни ничего не показали?

-Да. Ведь никакой угрозы их жизням от того, что я вколол тебе снотворное, не было.

-А дальше?

-Дальше, опять же, по инструкции деда, я сказал няне не дергаться, а водителю - где ему надо остановиться, угрожая им тем, что... убью тебя.

-А ты смог бы?

-Я не думал тогда об этом.

-А сейчас смог бы?

-Не знаю... У деда, как у Родича, было полминуты на то, чтобы успеть вытащить нас из машины, незаметно оставив в ней дистанционно управляемое взрывное устройство. Потом он с угрозами сказал водителю продолжать движение, и сообщить начальнику охраны о похищении детей не раньше, чем через пять минут. Дед наверняка заранее тщательно изучил их поведенческие коды, чтобы быть уверенным в том, что они выполнят его требование. Машина не отъехала от нас и на двадцать метров...

Полминуты, как у Родича.... Ах да, папа же объяснял мне, что модель будущего не покажет смерть человека, если она была вызвана действиями самого Родича. А полминуты - это ровно то время, которое было в распоряжении деда, когда впереди идущая машина уже скрылась за поворотом, а позади идущая - еще не появилась.

-Останки девочки?

-Я, когда узнал о том, что, помимо водителя и няни, были найдены еще и останки девочки, решил, что дед заранее спрятал ее труп в багажнике.

-Ты никогда не жалел о том, что сделал? Никогда не хотел сознаться?

-Да. Нет. Да, потому что, имея способность испытывать все то, что испытывала мама, мучился вместе с ней. Нет, потому что боялся, что мама, узнав об этом моем поступке, разлюбит меня.

-То есть, ты все-таки можешь чувствовать боль... от потери, например, но только в виде суррогата маминых чувств?

-Не совсем. Я чувствую боль, но не понимаю ее. Это, как... знать название своего диагноза, но не понимать при этом ни причину болезни, ни методы ее лечения.

-Мама... ты же чувствовал ее боль, как ты это выдержал?

-Я чуть с ума не сошел. Меня спасло то, что я заставил себя научиться разрывать и соединять эту связь между нами по своему желанию.

-Ты сейчас чувствуешь маму?

-Хочешь узнать, как она там сейчас? Мне подключиться?

-Нет, не надо.

-Сева, зачем отцу нашего папы это было нужно?

-Я узнал гораздо позже о том...

Сила моей мамы не только относится к обеим Родам, но и может трансформировать Силы соРодичей уживаться друг с другом. До маминого появления Родичи разных Родов не могли приблизиться друг к другу даже на сто метров, потому что их Силы не только испытывали жгучую боль, но и сильнейшее отвращение. Мама обладает не только уникальной Силой, но и уникальным для Родича человеколюбием. Она не скрывала, что видит будущее людей по-своему, отлично от Цели обеих Родов. Наш отец Застыл в своей любви к маме, и, как будущий Глава своего Рода, поддерживал ее видение развития Цивилизации. В какой-то момент отец нашего папы узнал о том, что мамина Сила способна корректировать будущее, и это стало последней каплей, которая принудила его к действию. Еще до моего рождения, он решил убить маму руками людей. Он с Главой другого Рода (отцом Саши), подстроили все так, что мама, оказавшись в руках своих мучителей и убийц, не хотела использовать свою Силу ни для самозащиты, ни для корректировки будущего, в котором ее должны были убить. Сева объяснил, что для этого ей внушили, что наш папа... погиб в авиакатастрофе. Этот план Глав Родов провалился. После этого, наш папа возглавил Род, но он, по настоянию мамы, не сделал своего отца уРодом, а лишь отлучил его. Маму избрали Главой другого Рода вместо Сашиного отца. Все это время наш дед искал способ нейтрализовать мамину Силу. Прошло несколько лет после первой неудачной попытки прежде, чем он придумал новый способ того, как это сделать, и добился в нем успеха.

- Я узнал гораздо позже о том, что дед пытался убить нашу маму. Когда мне стало об этом известно, тебя уже лет десять, как не должно было быть в живых. То есть, мне стало понятно то, что ему с моей помощью удалось-таки уничтожить, но не маму, а ее Силу. Мамина Сила погибла вместе с тобой. Если бы я только знал о том неудавшемся покушении на маму, то не стал бы общаться с дедом... и тогда с тобой ничего не случилось бы.

... -Любимая, только не двигайся, пожалуйста, я так хочу сделать это только для тебя.

-Рэд, нет, ну, пожалуйста.

Он возвращает свои губы к моей груди, и я понимаю, что он сделает это именно так, как сказал. Что ж, раз мой муж попросил меня не двигаться, тогда...

-Вот видишь, совсем страшно.

Милый, почему у тебя такой странный голос сегодня? Я делаю попытку спросить это вслух, но Рэд закрывает мне рот своим поцелуем. После быстрого, но искусного "издевательства" над моими губами, он тихо просит:

-Ш-ш-ш, расслабься, ни о чем не думай. Тебе будет хорошо, тебе будет очень хорошо.

Почему он говорит словами Адама? Неужели он узнал? Но как? Мое возбуждение немного спадает из-за этих рассуждений. Рэд видит это, смотрит на меня с пониманием, и говорит:

-Ариночка, не сдерживай свое желание. Не надо сдерживаться.

Почему "Ариночка"? Он же всегда называет меня Бэмби. Его пальцы продолжают ласкать меня между ногами, сильнее, быстрее... его взгляд с любовью и восхищением смотрит на мое, размякшее от крайней степени возбуждения, лицо:

-Я же попросил тебя расслабиться.

И я расслабляюсь, и я отдаюсь ощущениям от его ласк...

Посыпаюсь с сокращающимися от удовольствия мышцами. Мое сознание медленно входит в состояние бодрствования, по телу все еще разлита нега от пережитого во сне и, частично, наяву...

-Проснулась?

Нет, только не это, да что за...

-Арина, успокойся, ничего страшного не произошло.

Я открываю глаза, и гневно выдаю своему брату:

-Тебе здесь обязательно надо было сидеть?

Убираю из-под щеки свои, сложенные лодочкой, ладошки, перекатываюсь с бока на спину, и сажусь.

-А что, было бы лучше, если бы кто-то из Родичей, гуляя по парку, проходил мимо, и увидел то, что ты чувствовала во сне? Что-то мне подсказывает, что любой из них, при виде этого, быстренько высвободил бы тебя из Морфеева плена, чтобы...

-Ясно, не продолжай.

Я смущенно опускаю глаза под внимательным взглядом Севы.

-Смущение... и от чего же?

Что за дурацкий вопрос... Ты думаешь, мне приятно осознавать тот факт, что твоя Сила увидела испытанные мной во сне чувства сексуального томления и удовлетворения?

-Арина, я могу помочь тебе.

И что это значит?

-Чего?

Он не отвечает мне, берет в свои руки мой рисунок, и внимательно изучает его. Я решаю объяснить:

-Это - набросок для дальнейшей вышивки на ткани.

-Очень красиво.

-Ха, мастерство не пропьешь!

Сева есть Сева.... Какая ожидаемая реакция:

-Ты же не по алкоголю.

-Ну, нельзя же все воспринимать так буквально. Это же - шутка, расхожая фраза.

Он опять опускает свой взгляд на мой рисунок:

-Мне нравится это небо. Оно - злое, потому что измучено бурей и дождем. Оно не сдается. Оно показывает, что переживет любое бедствие, чтобы опять ощутить себя спокойным, безоблачным и раскрашенным солнцем...Тебе так хорошо удалось передать стихию... А это, если я не ошибаюсь...

Я утвердительно киваю:

-Да, это - глаза.

-Невероятно... их сразу и не видно. Надо достаточно долго всматриваться в картинку, чтобы рассмотреть то, что разорванные в клочья облака сложились в ... понимающие, что ли, глаза... Они же - понимающие, я прав?

-Не знаю, наверное, это зависит от настроения. Иногда я смотрю на них и вижу обреченность, чаще - надежду, реже - отрешенность и равнодушие...

-Когда сделаешь вышивку, подаришь мне этот рисунок?

-Конечно.

Мне давно хочется спросить, так почему не сейчас?

-Сева, и что дальше?

-Ты всегда будешь жить в Священном городе. Поверь, что у тебя нет ни единого шанса выбраться отсюда. Так что смирись с этим.

-Мой вопрос не относится к моей жизни. Какая у тебя цель? Ты же не дурак, и прекрасно понимаешь, что вывел человеческую цивилизацию на очередной виток, но что, при этом, спираль осталась прежней. Так зачем ты это сделал? Ради чего? Или это - секрет?

-Нет, не секрет. Я хочу найти их.

Какая-то незаконченная фраза... так, а теперь для таких, обделенных интеллектом, как я:

-Кого?

-Ты же знаешь, что Отец отправил наших ПраРодителей жить среди людей с зависимыми от них Силами за то, что они восстали против Его любви к этим созданиям? Но ведь, не все Его дети выступили против Него. Так вот, я хочу найти тех, кто остался с Отцом.

Забавно - аж до дрожи...Я смотрю на Севино серьезное целеустремленное лицо и понимаю, что он искренне верит в то, что в этом есть какой-то смысл, и в то, что эта его цель будет обязательно достигнута.

-З-зачем тебе это?

-Начало у этого решения - очень простое. Нас - мало, Арина, нас - катастрофически мало. Мы, по непонятной причине, уже больше четырех столетий - совершенно бесплодны. По старой привычке, мы все еще таскаем с собой анализаторы ДНК, чтобы выявлять среди выдающихся интеллектом, или другими способностями детей, случайных отпрысков того или иного Родича. Если ты подозреваешь, что он может быть твоим, то делаешь сравнительный анализ на месте, если у тебя нет оснований для подобного предположения, то ты отправляешь полученные данные в Единую Базу обеих Родов...

-И не было ни одного случая?

-Нет. Именно поэтому, я решил запретить своим Родичам жениться.

-Не вижу связи.

-Что же тут непонятного? Ты знаешь, какой процент из Наших принимает решение состариться и умереть вместе со своей избранницей? Нет? Практически все...

-Но запрет на женитьбу не может запретить им влюбляться...

-Я лично составляю поведенческий код каждой из потенциальных жриц. Выбор (глупые людишки думают, что это - жребий) падает исключительно на ограниченных, неумных, эмоционально ущербных...

Я не могу слушать этот бред:

-Сева, да ты себя послушай. Ведь, по-твоему, выходит, что можно искусственно выбирать тех, в кого могут, или не могут влюбиться соРодичи. А тебе известно, что любовь - это единственное чувство, которое нельзя просчитать? А тебе известно, что любовь - это единственное чувство, на которое не может повлиять даже весь твой Род со всеми его Силами?

-Арина, то, что ты мне сейчас говоришь - это теория, а то, что я тем самым добился сохранения нашей численности - это практика.

Я теряюсь, и не знаю, что ему на это ответить. Мой брат встает, чтобы вернуться в дом, мне же перед возвращением еще потребуется некоторое время на то, чтобы собрать разложенное на траве покрывало и, разбросанные по покрывалу, карандаши.

Мои отяжелевшие веки распахиваются с неохотой.

-Госпожа... Богиня Арина... разрешите.

-Да, Элена, входи.

Она заходит, потупив свой взгляд в пол:

-Госпожа, к вам - мужчина.

-Что?

-Простите, но он мне сказал, что вы знаете о нем и ждете его.

-Он уже в комнате?

-Да.

-Хорошо, я сейчас оденусь и выйду к нему. А ты ступай к себе - время уже давно не детское.

-Благодарю Вас, госпожа.

Интересно, и кто это ко мне пожаловал?

Я переодеваюсь в подобающую к встрече гостя одежду, и выхожу из спальни в комнату. Вау!

-Хм, простите, но я милостыню не раздаю.

Этот полуголый (Арина, да он же не полу-, а на три четверти голый) парень смотрит на меня в недоумении (или в богобоязненном восхищении?).

-Молодой человек, Вам придется заняться поиском того, кто подаст вам на одежду, в другом месте.

Он понемногу приходит в себя и проговаривает свое, наверняка заготовленное заранее, приветствие:

-Для ничтожнейшего жреца великая честь служить Богине.

-Э-э, очень приятно.

-И очень приятно тоже.

-Что тоже?

-Сделать Богине очень приятно, тоже.

По-моему, меня хотят поиметь, причем в прямом смысле этого слова. И я догадываюсь, кому принадлежит эта гениальная идея.

Помощник, ну я тебе сейчас устрою.

-Э-э...

-Ланель, если Богине угодно.

-Какой ланель?

-Меня... э-э... мой...меня зовут Ланель, если Богине угодно, а если - неугодно, то она может называть меня так, как ей будет угодно.

-Ланель, Богине угодно, чтобы Вы пошли туда, откуда Вы пришли.

Он смотрит на меня, до него постепенно доходит смысл моих слов... это понимание приводит его в ужас, и он падает ничком передо мной:

-Нет, только не отсылайте Ланеля, пожалуйста, только не отсылайте. Они скажут, что я не понравился Богине, и что я не смог ей услужить. Я все сделаю так, как захочет Богиня....Пожалуйста...

-Так, сиди здесь - я сейчас вернусь.

Ну, Сева, держись...

Я еще в первые дни своего пребывания в Священном Доме приручила Родичей и услужителей брата к тому, что для меня в этом доме нет закрытых дверей, и что я здесь - полноправная хозяйка.

Если с услужителями у меня не возникло никаких проблем, то с некоторыми из соРодичей мне пришлось провести разъяснительную беседу. После их очередного проявления неуважения ко мне любимой, я сорвалась, но не в крик с полной угроз жестикуляцией, а в шипящее предупреждение:

-Это - прокол, ребята. И обещаю Вам, что это - ваш последний прокол.

Они меня поняли, и тот раз стал действительно последним.

Я по ходу киваю стражам Севиных покоев, и захожу на этаж моего брата.

Стучу в дверь его спальни, и сразу открываю ее:

-Ты кончил?

-Как раз собирался. А ты?

Вполне адекватный ответ....Ух ты, а ведь общение со мной пошло-таки ему на пользу...

-А я собираюсь помочь тебе закончить.

-Не понял.

Рано радоваться - ему еще учиться и учиться.

Хм, у меня там в комнате сидит голый мужик, которого мне выбрал мой родной брат для удовлетворения моей потребности. А я тут стою, и шутки шучу с этим самым братом - недоумком:

-Кончай!

Театральная пауза....Нет, во мне все-таки умерла гениальная актриса, потому что Сева явно принимает меня за даму, у которой "едет крыша не спеша".

Арина, не время миндальничать - всыпь-ка ты ему по первое число:

-Кончай устраивать мне мою личную жизнь! Да за кого ты себя принимаешь? Ты что, действительно считаешь, что имеешь право выбирать мне любовников и отсылать их ко мне в комнату?

-Тебе не понравился мой выбор?

Нет, он все-таки меня не понимает. Да при чем здесь понравился, или не понравился?

Сева продолжает свою мысль после секундной паузы:

-Арина, я не вижу причин, чтобы ты отказывала себе в этом, абсолютно естественном, удовольствии. Мне следовало давно сказать тебе, что ты не должна страдать из-за своей неудовлетворенности только лишь потому, что пока не выбрала себе здесь пару. Так что, пока ты находишься в поиске постоянного партнера, я буду предоставлять тебе в твое распоряжение временных или одноразовых мужчин, которые сделают тебе все так, как ты того хочешь.

Он меня достал:

- Ты слишком долго играешь роль бога. И это уже - не диагноз, а клиника.

-Арина, что плохого в том, что я хочу сделать тебя счастливой?

-А-а, так вот оно, оказывается, в чем счастье, брат! А я все думала-гадала, что же это за "счастье" такое, и с чем его едят? Ну, спасибо тебе за то, что ты так хорошо мне все объяснил.

-Не передергивай, ты же прекрасно понимаешь, что я хотел этим сказать.

-И что же?

-Что я готов на все, лишь бы ты была счастлива.

-А тебе никто не говорил, что нельзя осчастливить несчастную личность?

-Только не говори мне, что это я виновен в том, что ты стала несчастной личностью.

-Нет, конечно. Это же не ты сделал, а кто-то другой... это кто-то другой насильно забрал меня из моего дома... это кто-то другой разлучил меня с моим сыном. Не знаешь, случайно, кто бы это мог быть?

Мой брат спокойно смотрит на меня. Не знаю, стоит ли продолжать говорить с ним на эту тему - все равно он останется при своем "непогрешимом" и, не подлежащем обсуждению и осуждению, мнении.

-Сева, вернемся к нашим баранам. Ты больше никогда не будешь вмешиваться в интимную сторону моей жизни, лады?

-Лады, но я хочу, чтобы ты озвучила мне причину.

А еще "бог" называется...

-Заниматься любовью без любви - это прелюбодеяние.

Мой брат молча переваривает мое заявление. Ой, чуть не забыла:

-Сева, по поводу этого Ланеля... распорядись, чтобы его не наказывали за то, что он не сделал...

-Хорошо.

Сна ни в одном глазу... вот что бы такого сделать плохого, чтобы заставить себя заснуть?...

Письмо без востребования... письмо, которое будет уничтожено сразу после его написания... письмо моему любимому... вот, что мне нужно сейчас сделать....

И где мои письменные принадлежности? Идите-ка ко мне, мои дорогие, я сейчас найду вам применение...

Привет. Прости, но я не очень сильна в эпистолярном жанре, так что буду писать это письмо так, как смогу и лишь о том, что чувствую.

Рэд, любимый, мне очень страшно... Будь ты сейчас рядом со мной, то на эти мои слова, ты бы прижал меня к себе, спрашивая с угрозой в голосе о том, кто смеет доводить меня до такого состояния, и в твоей интонации были бы утвердительные нотки твоей решимости сделать этому кому-то очень больно и очень плохо... Я угадала?... Боже, как же мне не хватает твоей ненавязчивой заботы, как же мне не хватает твоих советов и суждений, как же мне не хватает тебя, мой любимый...

Мне очень жаль, что я заставила тебя думать о том, что ушла от тебя... Мне страшно подумать о том, как ты меня за это должен ненавидеть. Вот тебе моя первая причина моего страха. И это мое решение вполне заслуживает на то, чтобы ты начал с презрением относиться к такой ветреной по твоему мнению особе, как я. Но, я очень надеюсь на то, что когда все будет позади, когда я увижу тебя вновь, и расскажу тебе о том, почему была вынуждена заставить тебя думать именно так, почему я была вынуждена попросить моих родных скрыть от тебя правду... В общем, я очень надеюсь на твое снисхождение и прощение...

Вторая причина - наш сын, мой малыш... я вспоминаю о нем, как будто пытаюсь разглядеть что-то в мутной воде... Мои воспоминания очень расплывчатые. Наверное, это из-за того, что, вытаскивая их из своей памяти, я понимаю, что он сейчас уже совсем по-другому выглядит, что он вырос, что он, быть может, уже и не вспоминает обо мне. Этот страх пытается поглотить меня полностью. Это - страх, что мой сын может стать для меня незнакомцем, когда все будет позади...

Как только я попала сюда, то думала, что мне удастся без особых усилий найти отсюда выход. Из-за этой моей надежды, мне казалось, что главное - это сохранить молоко, чтобы по возвращении опять кормить Харда грудью. Рэд, я... я часами сцеживалась, и рыдала над каждой вылитой в унитаз бутылочкой, представляя себе то, как мой мальчик кушает молоко чужой женщины. Природу не обманешь, и мой организм в какой-то момент понял, что я ввожу его в заблуждение, и что вырабатываемое им материнское молоко, никому не предназначается. Мое молоко сгорело... Я была в таком шоке из-за этого свершившегося факта, что восприняла это чуть ли не как знак того, что больше никогда не увижу моего мальчика. Мне пришлось приложить неимоверные усилия воли для того, чтобы заставить свой мыслительный процесс прекратить поддаваться суеверным приметам, и возродить в себе уверенность в том, что когда-то все будет позади...

Ты можешь гордиться своей девочкой... я учусь бороться со своими страхами, я учусь не поддаваться им, а, предаваясь им, заставляю себя отодвигать их на задний план, и строить в своей голове картинки нашего счастливого совместного будущего. В этих моих фантазиях нет места нашим недомолвкам, нет места никаким страхам... Я представляю себе то, как буду говорить тебе каждый день о своей любви, обо всем, что я чувствую к тебе, о моей потребности в тебе и в твоем присутствии в моей жизни... О том, что ты нужен мне больше, чем воздух... Что я никогда не позволю себе повторить те ошибки, которые допустила в прошлом... Рэд, какая же я у тебя... глупая. Ты только подумай о том, сколько мы всего упустили... как много времени мы потратили на то, чтобы бояться, вместо того, чтобы наслаждаться нашими взаимными чувствами, вместо того, чтобы любить и быть любимыми, вместо того, чтобы раствориться в нашем единении...

Рэд, ты хоть понимаешь, что ты значишь для меня на самом деле?

Ты хоть на секундочку задумывался о том, что я всю жизнь ждала только тебя?

Ты осознаешь то, что для меня не существуют понятия Пространства и Времени, если в них нет тебя? ...

Чужие Пространства и Века становятся моими, если в них есть ты...

Рэд... ты - мой Мир, ты - мой Свет, ты - моя Судьба, ты - моя Любовь...

Прости, но я заканчиваю писать тебе это письмо, потому что уже закапала его своими слезами, и теперь пришло время увлажнять ими свою подушку, а не бумагу...

Люблю, всегда твоя, Бэмби...

Глава 8. Поднебесное

Вилен места себе не находит. Я вынужден постоянно его одергивать:

-Расслабься, ты же продавать меня идешь, а не на казнь меня ведешь.

-Рэд, Рэд, я боюсь за тебя. Может, ну его этот план - придумаю что-нибудь другое... Я уже готов согласиться с тобой, что и война - не так уж плохо, а?

-Слушай, умник, сюда. Ты торгуешься до посинения, продаешь меня, и бегом возвращаешься на Транспорте в Запредельный. Ты меня понял? Повторять не буду...

-Понял, я все понял... Рэд... береги себя, ладно?

-Ладно.

Вил расхваливает меня, как заправская торговка:

-Боец... мой раб - настоящий боец. Да вы посмотрите на эту гору чистейших мышц без единого грамма сала. Да вы посмотрите список его боев. Да, если бы моя дура - жена в седьмой раз не забеременела, я бы в жизни не выставил его на торги. Да я на нем такие деньги зарабатывал...

-Пусть снимет штаны.

Так, Рэд, ты - раб, и обязан выполнять все, что тебе скажут. Штаны? Да не проблема!... Любуйтесь на здоровье.

Этот мелкий ублюдок, являющийся Главным Гражданином Игр, делает своей рукой движение к ... Рэд, спокойно... Вилен успевает первым, хватает меня, и продолжает свои хвалебные речи:

-А яйца, а ствол, какой... да нет, вы посмотрите, и согласитесь, что я еще не много за него прошу.

Вилен, я тебя убью, вот вернусь домой с Бэмби, и сразу тебя убью... Мысль о том, что я буду делать с рукой моего брата, которая сейчас сжимает мои яйца, немного отвлекает меня...

Меня вместе с другими, купленными на рынке, рабами, пригоняют к Базе, на которой проходит подготовка рабов к Играм. Один из "погонщиков" снимает массивный замок с решетки, закрывающей яму, отодвигает ее, и отдает нам приказ:

-Вниз, по одному, быстро.

Как только мои пятки соприкасаются с полом, мой мозг тут же фиксирует, что эта яма представляет собой каменный колодец, глубиной примерно в пять - шесть метров. Раб, который прыгал до меня, судя по всему, повредил себе ногу. Я подхожу к нему, чтобы посмотреть, насколько серьезна его травма.

Из-за моей спины раздается взрыв хохота, я никак не реагирую на это, и продолжаю осматривать его ногу. Слышу какие-то сальные фразочки, и вслед за ними уже более связный комментарий:

-А ведь к нам сюда "голубцы" пожаловали.

Притворяюсь глухонемым (у меня же был хороший учитель), и резко дергаю ступню пострадавшего парня на себя. Он вскрикивает от неожиданной боли, но, почувствовав резкое облегчение, кивает мне с благодарным выражением лица. Я невозмутимо выпрямляюсь, и поворачиваюсь к зубоскалам. Осматриваю их с высоты своего роста, и делаю несколько шагов к ним навстречу. Молча жду их дальнейших слов или действий. Самая наглая морда кривит свой рот, и с презрением обращается ко мне:

-Что уставился? Тебе не сюда смотреть положено, тебе вот сюда смотреть положено.

И с этими словами поворачивается ко мне спиной, нагибается корпусом вперед, и хлопает себя по жопе.

Он не успевает поменять позу, как моя нога со всей силы бьет в подставленное ей, как на заказ, место, и от этого удара, его наглая морда здоровается с полом.

Пока прочувствовавший (на собственной жопе) силу моего удара ногой, пытается встать, я, все также молча, осматриваю те два лица, которые принадлежат его товарищам. Они явно ждут чего-то, и не заступаются за главного остряка. Ага, вот и оно:

-Как тебя зовут, парень?

Я не оборачиваю голову на голос, но отвечаю:

-Мрак.

-Что ж, Мрак, ты заслужил право выносить наше помойное ведро.

Детский лепет... Да я же в свое время пересмотрел столько фильмов про тюрьму, что тебе и не снилось... так неужели ты, козел, думаешь, что я не знаю, что мне надо ответить:

-Согласен, но только вторую половину, и только после того, как твоя харя выжрет первую...

Я сказал это, не оборачиваясь на своего собеседника. Он уже обращается ко мне деланно примирительным тоном:

-Ты здесь еще и пяти минут не находишься, а уже нарываешься на неприятности.

-Не-а, это неприятности нарываются на меня...

Слышу приближающиеся ко мне шаги, и вижу... харю. Вот это я молодец, вот это я в точку к нему обратился. Но он представляется мне по-другому:

-Омар.

Да мне как-то до одного места, как тебя зовут, потому что для меня ты уже навсегда останешься "Харей".

Мы долго смотрим в глаза друг друга. Он пытается своим взглядом донести до меня какое-то, одному ему известное, предупреждение. Я же, во-первых, срать хотел на все его потаенные намеки, а, во-вторых, ничего ему сказать не хочу ни глазами, ни мимикой. Я просто смотрю, и потому что так надо, и потому что мне прекрасно известно то, что мой холодный равнодушный взгляд нервирует людей гораздо больше, чем взгляд, таящий мою открытую угрозу.

Что и требовалось доказать... Харя отводит свои глаза первым, и говорит пострадавшей, морде и жопе, в одном лице:

-Лэш, твой матрас - его матрас.

Не ощущая особой радости от того, что мне теперь есть где кинуть свои кости, следую к тому месту, на которое мне указывает (надеюсь, что бывший) остряк.

Месяц изнурительных тренировок, месяц скотского существования, месяц полного отупения... Человека от животного отделяет один шаг, и этот шаг я не делаю только потому, что знаю, ради чего терплю все это...

Хм, но ведь не я один здесь остаюсь человеком. Что же удерживает других?

-Мрак, тебе помочь?

Это меня спрашивает Голд, один из других - тот парень, который когда-то неудачно приземлился в наш колодец. Я смотрю на свою окровавленную повязку, и отрицательно мотаю головой:

-Не надо - я сам.

У нас сегодня первый день без тренировок. Завтра начинается Игра, и Главный Гражданин сказал всем отдыхать и набираться сил. Нам даже выдали двойную пайку похлебки...

-Мрак, можно спросить?

-Ну...

-А почему ты записался в рабы?

Вот бы посмотреть на его рожу, если бы я ответил ему правду. Но мой язык, естественно, выдает ему официальную версию:

-Взял деньги в долг, и вовремя не рассчитался. Мой кредитор отказался ждать и пожаловался Исполнителям. Когда те отдали меня Справедливым, мне пришлось срочно искать того, кто был готов погасить за меня этот долг.

-А из какого ты Королевства?

-Из Оливкового.

-А где такое?

-А тебе не по хер? Теперь ты...

-Я - из Единого.

Чего? Надеюсь, что он не заметил на моем лице мимолетное удивление. Голд продолжает, как ни в чем не бывало:

-Гражданин сословия ремесленников застукал меня в постели с его дочкой, и, когда я отказался на ней жениться, он потребовал с меня Виру за ее девственность. Я пытался доказать Справедливым, что был у нее не первым, но моим словам, естественно, никто не поверил. Вот так... Цена Виры оказалась для меня непосильной, и мне пришлось записаться в рабы.

Рабовладельческий строй этого века имеет существенные отличия от того, который был в мое время курсом истории в школе.

В Едином Королевстве в рабы записываются на строго оговоренных условиях, и только на определенное время.

К примеру, Голд, чтобы не попасть к палачу, был вынужден выбирать себе на специальном рынке хозяина, готового погасить за него Виру.

На рынке Труда всегда найдутся те, которые ищут себе рабов для выполнения каких-то обязанностей, и те, которые обмениваются своими рабами либо перепродают их. Гражданин, вынужденный стать рабом из-за своих непогашенных финансовых обязательств, приходит на этот рынок, и сначала рассматривает все предложения потенциальных хозяев, заинтересованных взять его в рабство взамен на погашение его долгов или Справедливых Вир (штрафов). И только после этого он делает СВОЙ выбор - либо записаться на выполнение легкой домашней работы на длительный срок, либо опасной и/или изнурительной, но на короткий. Это все оговаривается в Трудовом Соглашении, там же оговариваются меры наказания раба, и их зависимость от его проступков. В дальнейшем, тебя могут продать или обменять, но исключительно на этих условиях. Каждый раб, на протяжении всего срока рабства, обязан выполнять свои обязанности за КЕЗО (Крышу Еду Здоровье Одежду). Рабы - не бесправны. Если Справедливые, рассматривая заявление раба против своего хозяина, находят его обоснованным, то раб автоматически получает освобождение от своих обязательств. Каждый смертельный исход каждого раба расследуется с той же тщательностью, что и гражданина. Есть еще одна категория, желающих попасть в рабство - мелкие хулиганы и воришки, которые были приговорены Справедливыми. Они являются самыми дешевыми потенциальными рабами. Если, впоследствии, во время службы у хозяина, подобный раб еще раз будет признан виновным в каком-то преступлении, то его казнят без права выкупа.

Фактически, в Едином нет тюрем - есть только темницы, в которых содержатся подозреваемые до вынесения Справедливых решений. Все (кроме смертоубийц, взяточников и насильников) могут попытаться стать рабами, но, если ты, в течение оговоренного решением срока, не находишь желающего дать тебе КЕЗО, то тебя попросту казнят. Вот таким образом, мы с Вилом сократили расходы на исправительно-трудовую Систему в Королевстве.

Если ты невиновен - идешь домой.

Если ты виновен, и тебе дали такое право по Решению, то иди искать себе хозяина, если не находишь - идешь к палачу.

Если ты виновен в убийстве, взяточничестве или изнасиловании, тогда у тебя нет права - и ты бегом идешь к Палачу...

-И на сколько лет ты подписался?

-На три года.

Я осматриваю его симпатичное, почти девичье лицо, и неатлетическую фигуру:

-И какого ты пошел в бойцы?

-Я и не пошел...

-Не понял.

-Дело в том, что я... э-э... у моих родителей не было денег, чтобы заплатить духовникам за мое обучение грамоте, да и сами они у меня тоже безграмотные, потому что у их родителей...

-Понял, и что с того? Ведь по закону Единого Королевства, насколько мне известно, - фух, хорошо, что додумался вставить это "насколько", а то бы..., - Трудовое Соглашение обязательно зачитывается вслух именно на этот случай.

-Мой хозяин дал взятку Администратору Рынка, и тот зачитал мне не все Соглашение.

Вот вернусь домой с Бэмби, и прикажу казнить негодяя... нет, сначала разберусь с рукой Вилена.

Голд ловит мой взгляд и говорит:

-Спасибо, Мрак и... я буду молиться за тебя.

Я киваю, и отвожу от него свои глаза... Ненавижу выслушивать благодарности в свой адрес, потому что всегда теряюсь в подобных ситуациях. Не за что, Голд...

Вчера его хотели изнасиловать. Я проснулся среди ночи сразу, как только услышал какую-то возню. Один козел уже пристроился сзади Голда, которого удерживали другие двое. Я только встал... я не сказал ни слова, и не сделал ни одного шага в их сторону. Но и этого оказалось для них вполне достаточным для того, чтобы тут же отпустить парня...

Задача для ученика первого класса: в Играх в этом году участвуют сорок восемь рабов и столько же Свободных бойцов. Одни - за КЕЗО, другие - за деньги. Когда в последний раз в Играх побеждал раб? Ну, для первого класса - это я загнул, но любой ребенок постарше вам сразу ответит - никогда.

Игра проводится в два этапа: Предварительная и, через неделю, Финальная.

Этапы длятся по два дня.

День первый Предварительных игр - "Общий" состоит из состязаний в беге, стрельбе из лука и метания копья, день второй - "Бои без правил" своим названием говорит сам за себя. В Финал Игр выходят по шесть человек из сборных Свободных и рабов, набравших наибольшее количество очков.

Когда нас вели к нашим ямам после первого дня состязаний, один из "погонщиков" отделил меня от остальной группы, и приказал мне следовать за ним.

Наш путь растянулся на десять минут, каждую секунду из которых, я задавался вопросом: куда и зачем меня ведут.

Мы подходим к, типичному для Базы, деревянному дому. Бывалые рабы уже давно мне объяснили то, что эти дома предназначены для проживания в них Свободных бойцов и Граждан Игр.

Тот дом, в который меня привели, состоит из спартанской, по минимальному убранству, комнаты и душа (удобства во дворе?).

Когда мой сопровождающий показал мне принять душ, я сначала подумал, что это шутка... сейчас же стою под струями ледяной воды и с наслаждением смываю с себя мыльную пену. Мое удовольствие не омрачает даже тот факт, что с меня перед этим не сняли кандалы и наручники, и что из-за этого мои, спущенные до щиколоток, штаны моются вместе со мной.

Итак, на вопрос "куда", я уже знаю ответ, а на вопрос "зачем", я не отвечаю себе, но предполагаю, что мне дают возможность принять душ и выспаться на кровати в качестве привилегии за полученное мной сегодня третье место.

Я выключаю воду, натягиваю (не без труда) свои мокрые штаны, и открываю дверь... Упс... Фак... Нет, фак - это она хочет, так что лучше - упс...

На кровати лежит абсолютно голая жена Главного Гражданина Игр. Ее зазывная улыбка кривит ей рот, но не украшает его, а ее голос окончательно уродует впечатление от остатков ее былой привлекательности:

-Мрак, что же ты стоишь? Подойди ко мне - я не кусаюсь. Хотя, если попросишь, могу и укусить... Куда тебя укусить, сладенький?

-Никуда - я не съедобный.

Может, все-таки вжарить ей с закрытыми глазами?... Нет, что-то не хочется...

-Ты что боишься, что мой муж об этом узнает? Не бойся, он знает, что ты здесь.

-Я не боюсь, а не хочу.

И чего так огорчаться? Тебе что, в первый раз мужик дает от ворот поворот? Ее, еще секунду назад, похотливая физиономия превращается в, не менее отвратительную (как на мой вкус) злобную гримасу...

-Да как ты, раб, смеешь мне... мне... отказывать?

Ее "мне" звучат с таким пафосом, как будто она и в самом деле мнит себя Первой Красавицей.

-Дело не в тебе, а во мне. Дело в том, что я всегда сам выбираю, кого и когда иметь.

Бэмби, прости... я сейчас не о тебе...

Она не скрывает свое чувство унижения моим отказом:

-Или ты сию секунду подойдешь и сделаешь меня, или ты об этом пожалеешь.

-Секунда прошла.

Второй день Предварительных Игр - и я выхожу в финал. По количеству очков среди рабов, я - на первом месте, а это значит, что именно я буду Лидером нашей команды во время Финальных Игр.

По дороге к яме, меня удивляет отсутствие Голда. Но я успокаиваю себя мыслью о том, что он сейчас, возможно, удовлетворяет, неудовлетворенную мной, жену Главного.

Ко мне подходит Харя:

-Мрак, твоего друга сдали.

-У меня нет друзей.

Мне понятно, о ком он говорит, но Голд действительно не является моим другом. Он для меня - всего лишь временный попутчик данного отрезка моей жизни. Рэд, не строй из себя то, чем ты не являешься на самом деле и спроси, что значит "сдали":

-Сдали...

-Появились желающие поиметь Голда, и Главный Гражданин решил, что все равно от него проку чуть, и что...

-Чего? Но ведь это - незаконно...

Омар смотрит на меня выпученными глазами...

-Ты что, Мрак, с луны свалился... Здесь, в Поднебесной, Хозяин может делать со своим рабом все, что захочет...

-Но ведь по Трудовому Соглашению...

-Только не здесь... Здесь в Трудовом это не прописывается, потому что считается само собой разумеющимся..

Вилен не знал, мы не знали... Если бы я только знал, то раскрасил бы смазливую физиономию Голда собственноручно так, чтобы его мать родная не узнала, чтобы ни одному козлу не захотелось... Голд... Как же так... фак...фак...фак... Рэд, без этого слова, ясно? Только без этого слова, а то еще накличешь...

... Голда спустили в яму на веревке поздно ночью. Когда я подошел, чтобы отвязать его, он тихо завыл...

Оттаскиваю его на свой матрас (у Голда нет даже такого "удобного" ложа), и сразу убираю от него свои руки, потому что понимаю - сейчас любое мое прикосновение отзывается в нем невыносимой болью...

Голд все плачет и плачет... Когда у него иссякают и слезы, и силы, чтобы их проливать, он, наконец, забывается сном... А я продолжаю сидеть, прислонившись к стене, ненавидя и того, кто его продал, и тех, кто его использовал... Уроды... твари... ненавижу...убью... я сделаю это... я обязательно сделаю это, чего бы мне это ни стоило...

На следующий день нас вывели на тренировку.

Мы разобрали в ангаре, необходимое нам на сегодня, спортивное снаряжение, и вышли на площадку. Я вижу, насколько больно дается Голду каждое его движение, и подхожу к сопровождающему нас сегодня, Гражданину:

-Оставь его в ангаре.

-Ты что-то сказал, мразь?

-Не мразь, а Мрак. Следи за словами.

-А то что?

-А то улучшу момент, и ты узнаешь, что...

Он нагло скалится:

-Могу прямо сейчас показать дорогу к палачу.

Один из пунктов Трудового Соглашения гласит: за избиение Гражданина Игр - смертная казнь. Так-то оно так, но:

-Никто мне до окончания Финала ничего не сделает. Или тебе напомнить правила Игр, определяющие статус финалистов?

Он убирает со своей морды оскал, и недовольно кивает головой...

Один из "нашей" ямы, крутит ось с прикрепленными к ней бревнами. Я тупо перепрыгиваю через них... Сто два, сто три, сто четыре...

Оборачиваю голову на истошный крик того придурка, который первый (и последний) решил, в свое время, испытать меня на прочность:

-Мрак, там Голд, там Голд повесился.

Я перепрыгиваю (сто пять) через бревно, и мчусь в ангар. Слышу за собой топот ног других рабов, и вопль Гражданина:

-Стоять, всем назад, по местам я сказал!!!

Меня ты уж точно не остановишь...

Подбегаю к безвольно болтающимся над землей ногам Голда, и поднимаю его за них, чтобы снять давление петли на его горло:

-Сука, сука, что же ты наделал... Только не вздумай сдохнуть, слышишь? Я лучше тебя сам убью, но только потом...

Один из финалистов, который тоже решил ослушаться приказа Гражданина, помогает мне вытащить Голда из петли. Мы укладываем парня на пол, и я с остервенением бью его в область сердца:

-Биться, не стоять, биться, не стоять...

Может сделать ему искусственное дыхание? Как же оно делается? Что же мне делать? А может все уже бесполезно, может, он уже перебил себе шейные позвонки?

Вопросы, вопросы, вопросы...

Парень делает резкий вдох, перекатывается на бок, и судорожно хватает ртом воздух. Ха, ха, врешь - не умрешь...

Мой помощник оставляет нас одних, и я молча выдерживаю очередную истерику Голда... Когда с ней было относительно покончено, он пытается зло заорать на меня, но вместо этого, издает хрипящим голосом:

-Кто тебя просил? Я тебя просил спасать меня от смерти?

Я присаживаюсь рядом, и тихо ему отвечаю:

-Дурак, я же тебя спас не от смерти, а от смертного греха...

-Лучше ад, чем жить так, чем жить с этим...

-Неправда.

-Да что ты в этом понимаешь?

Мое колебание длится не больше минуты:

-Голд, поверь мне, что я знаю, о чем говорю... Как говорил один из мудрецов: "И это пройдет..." Рано или поздно, твой срок закончится, и тогда ты вернешься к своим родителям, и научишься жить дальше.

-Не хочу, не буду жить дальше. Они... ты не представляешь, что они со мной делали, ты не представляешь, что они заставляли меня делать... Мрак...

Я горько вздыхаю и говорю:

-Голд, моя жена прошла через это...

Он в ужасе смотрит на меня, и его чувство сострадания вытесняет в этот момент его собственные страдания... Я вижу это и решаюсь продолжить:

-Ее насиловали пять дней...

-Мрак, это ужасно... прости, но как ты допустил это... Как Бог может допускать такое?

Он смотрит в пол, и я вижу, что он беззвучно проклинает что-то, или кого-то...

-Голд, почему ты другой?

-Другой?

-Что отделяет тебя от того, чтобы превратиться из-за этого скотского существования в животное?

-Н-не знаю...

-Ты веришь в Бога?

-Верил до вчерашнего... нет, не так... я любил его до вчерашнего, а теперь ненавижу...

Я вспомнил наш с Бэмби разговор, и решил поведать о его содержании Голду:

-Когда-то моя жена сказала, что любит Бога... Тогда я, в своем тупом неверии, зло прорычал ей в ответ: "Что же это за Бог такой, если он позволил тебе пройти через это?..." И знаешь, что она мне ответила? Она сказала: "Представь себе, что ты ведешь за руку своего ребенка. Ты предупреждаешь его, чтобы он смотрел себе под ноги, что на его пути могут быть камни и ямы... Но он все равно спотыкается и падает, а ты не успеваешь удержать его. Твой ребенок горько плачет от обиды и боли. Скажи, случившееся означает то, что ты не любишь своего ребенка?" Вот так просто она объяснила мне то, что даже если с нами происходит что-то плохое, мы не должны сомневаться в любви Бога к нам, и мы не должны сомневаться в своей любви к Богу...

-Я не заслуживаю такого наказания...

-Моя жена говорит, что Бог не наказывает, а испытывает нас... И еще она говорит, что никто не знает, почему мы должны пройти через то или иное испытание, ради чего должны выдержать его, и к чему оно нас, в результате, приведет...

-Меня уж точно ни к чему хорошему...

-Послушай, эти негодяи надругались над твоим телом, но вот осквернили они, в результате, твою душу, или нет, зависит только от тебя...

Голд поднимает, наконец, свою голову, и серьезно спрашивает:

-К чему привело твою жену то испытание, через которое она прошла?

С болью в голосе повторяю ему слова моей девочки:

-К нашей встрече... Это я спас и вытащил ее оттуда...

Дорогая цена, не правда ли? Мы никогда не научимся ценить то, что в этой жизни дается нам даром (опять цитирую Бэмби.. Любимая моя... Солнышко мое... как же мне тебя не хватает)...

Голд смотрит на меня и аккуратно произносит:

-Она у тебя - добрая и умная... Ты скучаешь по ней?

Я мягко поднимаюсь на ноги, и выхожу из ангара, не отвечая ему на его последний вопрос.

И это еще мягко сказано, Голд... Очень мягко. Я чувствую себя без нее неполноценным и потерянным. Я настолько остро ощущаю каждое мгновение нашей с ней разлуки, что только Вера и Надежда удерживают меня в рамках собственного разума...

Меня опять выводят из вереницы рабов, идущих к яме.

Все тот же домик, все та же комната, все та же, расположенная изголовьем к противоположной от двери стене, кровать.

Мне показывают принять душ, и я не отказываю себе в этом удовольствии, заранее зная, что откажу в удовольствии жене Главного (да когда же кто-то удовлетворит эту дуру, чтобы она оставила меня в покое?).

Я возвращаюсь в комнату, и вижу четверых (четверых?) граждан и "зудящий передок". И что это значит? Погонщики здесь в роли ее помощников, или как? Она что, решила меня изнасиловать?

Усталость после тренировки и расслабленность после душа притупили мою реакцию. Погонщики сделали это со мной настолько быстро, что я не успел оказать им должное сопротивление...

Уже через несколько минут я лежу на животе, с прикованными к углам кровати ногами и руками... Слышу стоны и проклятия тех ублюдков, которым - таки досталось от меня в эти несколько минут... Слышу жесткий голос суки: "Я тебя предупреждала, а ты мне не поверил. И теперь тебе придется на собственной жопе испытать то, что значит говорить мне "нет". И мой тебе совет - не сопротивляйся, когда они будут иметь твой, дорого ими проплаченный, зад. Чем меньше будешь дергаться, тем быстрее сможешь сидя жрать..."

После этого я уже не слышу ничего, кроме своего бессильного горлового воя...

НЕТ- НЕТ- НЕТ...

ЭТОГО-НЕ-МОЖЕТ-БЫТЬ...

СО-МНОЙ-ТАКОГО-НЕ-ДОЛЖНО-БЫТЬ...

НЕТ-ТОЛЬКО-НЕ-ЭТО...

Н-Е-Е-Е-Е-Т...

Н-Е-Е-Е-Е-Е-Т...

Мне хочется орать в голос и свою ненависть, и свои угрозы...

чертов кляп...

чертовы уроды...

чертова сука...

ы-ы-ы-ы...

скоты...

твари...

... я обязательно что-то придумаю

... выход есть всегда

... или не всегда

... без паники

Я с таким остервенением рву на себя свои прикованные руки, что сдираю себе до крови кожу...

я сломаю...

я должен сломать эту чертову кровать...

у-у-у... убью... убью...убью...

ы-ы-ы-ы-ы...

Мои легкие побеждают мой вой, и, в тот момент, когда я с силой втягиваю через свои ноздри воздух, мои уши слышат звук хлопающей двери...

Мои мысли сковывает УЖАС, но мое тело продолжает бороться с оковами на руках и ногах...

... я не успел

... я не успел

... я не успел

....

-Рэд, да не волнуйся ты так - мы вазелин принесли.

...ЧТО? РЭД?

Мой мозг уже в состоянии определять то, кому принадлежат голоса.

Саша:

-Никита, не смешно. Помоги мне.

Саша и Никита? Как? Что? Откуда?

Я все еще дергаюсь по инерции...

Я продолжаю дергаться даже тогда, когда в поле моего зрения попадает серьезное (серьезное?) лицо Никиты. Он хлопает меня по плечу:

-Все хорошо, брат. Успокойся, все хорошо, слышишь?

Приструнение моего взбесившегося тела стоит мне неимоверных усилий. Как только Никите удается освободить мою руку, как я тут же нахожу ей применение, разбивая костяшками пальцев изголовье кровати...

... удар... удар... удар...

вытаскиваю у себя со рта кляп...

... удар... удар... удар...

Никита себе не изменяет:

-Рэд, мы и так потратили кучу денег за ночь с тобой, а теперь нам придется еще и за кровать доплачивать!

Мне надо изгнать из своей головы чувства бессилия и ужаса...

... удар... удар... удар...

Мне надо показать своему телу, что оно свободно и способно на самозащиту.

Что за...

Кто-то обдает меня с ног до головы ледяной водой, и я слышу извиняющийся голос Ники:

-Прости, брат. Ну что, полегчало?

Я, наконец, способен и сесть, и сказать:

-Спасибо.

Никита держит в руках пустое ведро, и кивает "не за что"

Саша протягивает мне стакан:

-Всегда к твоим услугам.

Я выпиваю содержимое залпом, и не сразу понимаю, что это - виски...

-Еще?

-Да.

Пока наполняется мой стакан, меня наполняют чувства благодарности:

-Фух... парни... не думал, что когда-то скажу нечто подобное...

Ники приветливо лыбится:

-Да ты скажи - не сдерживай себя.

-Э-э-э.... Как же я рад вас видеть...

Пока я осушаю вторую порцию "успокоительного" (не для выпить ради, а здоровья для), Саша с Никитой самозабвенно ржут, и при этом по очереди хлопают меня то по плечам, то по спине....

А мне хочется не смеяться, а наоборот... еще чего не хватало...

Они видят выражение моего лица, и начинают, не сговариваясь (или сговариваясь, но не вслух, а мысленно) чинить меня своими светящимися прикосновениями.

-Да... досталось тебе, брат...

-Как вы узнали? Как вы здесь оказались?

Саша отвечает мне немного недоуменно:

-Ты что, забыл, кто мы? Это раз. Ты что думал, что мы оставим тебя одного без присмотра? Это два.

Меня всегда удивляла его манера считать почти каждую свою фразу.

-Вы были здесь все это время?

-Да, но не на самой Базе, а в непосредственной близости от нее.

-Вы видели в моей модели, что со мной...

Никита не дает мне договорить:

-Учишь тебя, учишь.... Существует несколько вариантов практически у всех событий краткосрочного будущего человека. К примеру, с вероятностью в пятнадцать процентов, ты должен был трахнуть тогда свою воздыхательницу, и...

Я продолжаю его мысль:

-И тогда вам не пришлось бы попадать на деньги.

-Ха.... На деньги? Да нет, брат - на деньжищи... Да на тебя был такой спрос, что у Главного Гражданина от воспаления жадности правый глаз начал дергаться... Да он за эти деньжищи себе новый дом отгрохает.

-Не отгрохает, потому что не успеет. Причем сначала он похоронит собственноручно свою суку, потом выроет собственноручно себе могилу, потом...

Саша смотрит с пониманием:

-Хорошо, хорошо. Но только после того, когда все закончится. Это - раз. А сейчас обсуждаем предстоящий Финал и те вероятности, которые тебя ждут после него. Это - два. Потом - отдыхать. Это - три.

-Так вы уже знаете, чем закончится Финал?

-Да.

Меня мучает еще один вопрос:

-Парни, а если Главный захочет меня сдать еще раз...

Никита говорит:

-Скажи это, Рэд, скажи, - и начинает кривляться, - Ребята, вы придете ко мне завтра ночью? А послезавтра? Ну, пожалуйста, я так хочу провести с вами все эти ночи...

-Придурок.

Саша, судя по взгляду, которым он одаривает Никиту, разделяет мое мнение. Он развеивает мои страхи:

-Не волнуйся, мы выкупили тебя на все время до Финала.

-Спасибо.

-Спасибо не булькает.

Я улыбаюсь, и копирую Сашин голос:

-Это раз, а два - это...

Он отвечает на мою улыбку:

-Это - пришла пора не вопросы спрашивать, а разговоры разговаривать, потому что для сна тебе и так немного времени осталось.

Я вспоминаю еще один волнующий меня момент:

-Никита, нас могут подслушать?

-Нет, я поставил Защиту, причем не простую, а такую, что тот, кто приложится ухом к замочной скважине, услышит звуки, которым любое немецкое порно позавидует...

-Ну, ты и...

Никита не дает мне произнести соответствующее ему определение:

-Ты хотел сказать - молодец?

Глава 9. Адам

-Я вспомнил, зачем искал тебя. Так, ничего особенного, но думаю, что тебе будет интересно узнать...

-И что же это?

-Мне принесли сегодня донесение из Единого Королевства.

Севе не надо быть Родичем, чтобы увидеть мою реакцию на его слова. Он, как ни в чем не бывало, продолжает:

-У Рэда - новая Прима. Ладно, я пойду...

Прима? Прима? Новая Прима? Почему? Как? Рэд?

Сворачиваюсь калачиком на покрывале... и... тихо умираю...

...-Мама, а почему ты говоришь, что страх быть покинутым своим любимым равносилен страху смерти?

- Инстинкт самосохранения.

-При чем здесь это? Ну, объясни мне хотя бы на примере Рэда.

-Чем больше ты любишь, тем больше страх. Когда тебя покидает твой любимый, то ты перестаешь быть частью его существования - ты уже не будешь присутствовать в его мыслях, ты уже никогда не станешь делить с ним его будущее, и, со временем, ты умрешь для него. Рэд боится, что ты уйдешь от него, и он потеряет свою жизнь, потому что не представляет ее без тебя. Страх быть выкинутым тобой из твоей жизни довел его до края.

Рэд меня не любит.

Я перестала быть частью его настоящего и будущего, и осталась лишь в его воспоминаниях.

Смерть - это навсегда

Смерть - это никогда

Я разлетаюсь на куски...

Пытаюсь их собрать воедино, но эти осколки режут все мое естество...

Воспоминания о совместных мгновениях ранят меня иглой...

Моя грудная клетка воет от боли, как будто в ней переломаны все кости...

Мне надо срочно отключиться, или я попросту сойду с ума.

Отключите меня!

Кто-нибудь, отключите мои мозги!!

Кто-нибудь, отключите мое тело!!!

Дни пролетают одним серым пятном...

У меня нет будущего, потому что в будущем Рэда нет места для меня.

Мне не хочется двигаться...

Мне не хочется кушать...

Мне ничего не хочется хотеть....

Мне не хочется жить...

Стоп! Стоп! Стоп!

Ты что спятила?

Ты что ополоумела?

Дура убогая!!!

Не сметь!

У тебя есть сын, родные, близкие... И ты - все еще часть их жизни... Они любят тебя, они нуждаются в тебе.

У тебя есть ты!!!

Нет, меня уже нет... Я без Рэда уже не я.

Хорошо, найдешь другую я. Научишься жить без него, научишься жить с мыслью о том, что он уже не с тобой, а с другой.

Но НИКОГДА, слышишь, НИКОГДА не думай о том, что тебе не хочется жить...

Арина, ты сама хотела, чтобы он начал новую жизнь без тебя. Так чем же ты недовольна?

Почему мне так больно?

Разве я не хочу ему счастья?

Неужели я настолько эгоистична в своих чувствах к нему, что не способна на то, чтобы радоваться тому, что он нашел себе ту, которая будет дарить ему свою любовь, тепло, заботу....

Как же мне больно от осознания того, что я умерла для своего любимого...

пусть не фактически, а формально...

пусть не физически, а эмоционально...

Мамочка, ты права, умирать - страшно...

действительно страшно...

очень страшно...

сегодня мой первый день без слез...

первый день без выматывающей все нервные окончания боли...

первый день с четким осознанием того факта, что я уже не "любимая", а "нелюбимая"...

первый день тупой безнадежной тоски...

И это пройдет, девочка - и место тоски, рано или поздно, займут другие чувства...

когда?

не знаю... да это и неважно...

важно то, что Рэд счастлив...

важно то, что мой сын окружен любовью и заботой...

важно то, что мои родители живы-здоровы...

а все остальное - неважно...

спи, девочка, за-сы-пай...

Медленно захожу в неторжественный зал. Смотрю на его обстановку так, как будто вижу в первый раз.

Три недели безвылазного пребывания в моей комнате изменили мое видение на многие вещи. Все вокруг кажется мне каким-то тусклым и безрадостным.

Все вокруг? Да нет, дорогуша, это ты сама - олицетворение безрадостной тусклости.

Словно сквозь вату слышу голос брата:

-Арина, присоединяйся к нам.

И зачем я пришла сюда?

Ах, да, я же пообещала себе постараться вернуть себя себе. А без обыденных привычных ритуалов это осуществить мне не под силу.

Заставляю свои непослушные ноги подойти к столу, подгибаю их, чтобы сесть на стул, мои руки берут вилку....

Эй, Арина!... проснись и пой!... ты так и будешь мысленно фиксировать каждое свое движение? Ты еще начни считать количество своих вдохов - выдохов!!!

Сева что-то накладывает мне в тарелку, и я начинаю кушать это, не разглядывая, и не различая вкуса. То, что попадает ко мне в рот, кажется мне каким-то пресным и безвкусным...

-Альфа, а как ты смотришь на то, чтобы посетить мое холостяцкое бунгало?

Шента? Здесь Шента? И кого же еще я не заметила?

Поднимаю от тарелки голову, и встречаюсь взглядом с Адамом. Смотрю ему в глаза, обращаясь к Владу:

-Хорошо смотрю.

Надеюсь, Адам понимает, что я не о своем взгляде в его глаза сейчас говорю. Усилием воли поворачиваю голову к Шенте. Он кивает мне, и предлагает:

-ОК, тогда заканчивай со своим обедом, и отчаливаем.

-Что, прямо сейчас?

-А что, у тебя на сейчас другие планы?

-Нет.

-Ну, что скажешь?

Мы с Шентой прошли несколько комнат прежде, чем оказаться в его кабинете. Меня хватает только на одно слово:

-Неудивительно.

И действительно, все, что я видела, оказалось очень предсказуемым - никаких излишеств, четко выдержанный стиль минимализма и функциональности, так каким же еще должен быть дом существа, у которого в черепной коробке вместо мозга расположен сверхмощный компьютер?

Влад говорит мне с хитрющим выражением лица:

-Падай в кресло, потому что я сейчас начну тебя удивлять.

Наутро просыпаюсь с мыслью "хочу еще". Это мое желание многократно ускоряет мои движения, пока я умываюсь, причесываюсь, одеваюсь.

Вылетаю из комнаты и бегу на первый этаж, где меня уже должен ждать Шента.

Он видит мое возбужденное состояние, и хохочет во все горло:

-Еще?

Я кидаюсь ему на шею:

-Да! Да! Да!

-Арина, давай прервемся...

-Нет, еще чуточку. Ну, пожалуйста!

-Какая ты ненасытная!!!

-Альфа, тебя так надолго не хватит...

-Ты меня недооцениваешь! Еще...

-Шента, это - немыслимо-невероятный кайф!

-Я рад, что тебе нравится...

-Эй, я же вижу, что ты таким образом пытаешься оторвать свои мысли о Рэде...

-А тебе не все равно? Еще...

Поздними вечерами возвращаюсь к себе в комнату, и валюсь в кровать от усталости...

По утрам просыпаюсь полной сил и желаний...

-Альфа, ты уже неделю утоляешь свой голод. Объявляю выходной.

-Нет, я еще не пресытилась.

-Я сказал - выходной...

-И что мы будем делать?

Я не скрываю в голосе свое разочарование. Шента мягко предлагает:

-Как насчет поговорить?

-Ты мне напомнил один анекдот.

-Какой?

-Сидит в кафешке девушка, и у нее на лбу написано, что, мол, она - одинокая и ко всему готовая. Подходит к ней парень с бутылкой в руках, чтобы угостить ее выпивкой: "Вас можно...?", а она его прерывает посередине фразы, и отвечает: "Можно, только давайте сначала выпьем и поговорим".

Шента смеется:

-Узнаю свою Альфу. Что ж, вынужден констатировать тот факт, что это пошло на пользу твоему подавленному состоянию.

-Шента, не люби мне мозги!

-Дорогая, именно этим я и собираюсь сейчас заняться.

-Прекрати. Неужели ты видишь себя в роли моего психоаналитика?

-А почему нет?

Верно, почему бы и нет?

-Рискни.

-Ложиться на кушетку я тебе не предлагаю... или предложить?

-Первое.

-ОК. Где проведем наш сеанс?

-Какие варианты?

-Где угодно, только не в кабинете.

-Хорошо, тогда, где угодно, только не в спальне.

-Сад подойдет?

-Это ты про то убожество размером два на два метра? Подойдет.

Неудивительно, что все, кто входит в Круг моего брата, обожают наш парк. Судя по тому, что Шента называет садом, здесь, под землей, не так много мест, которые абсолютно воспроизводят наземную природу.

Неделя?

Неужели мы с Шентой занимаемся уже целых семь дней?

Если бы не его настойчивость, то я бы в эти дни забывала про еду и сон...

Если бы не его решение ввести меня в библиотеку ВсеЗнаний, то я бы до сих пор только и делала, что думала о том, как бы заставить себя поесть и поспать...

Кладезь ВсеИнформации и ВсеЗнаний - именно то, что было необходимо моему эмоционально опустошенному мозгу...

Он еще долго не сможет вырабатывать во мне гормоны радости от эмоционального насыщения, но он вполне справляется с тем, чтобы вырабатывать их под влиянием насыщения интеллектуального.

Это же кайф - получить ответы на столько вопросов!

Это же кайф - получить неограниченный доступ к тому, что накопило Человечество за все время своей Цивилизации!

-Падай в кресло, потому что я сейчас начну тебя удивлять.

-Этим ты меня не удивишь.

Смотрю, как Шента включает компьютер, который может поспорить своим размером с зажигалкой.

-Это ты уже видела в Мирном?

-Да.

Где же еще? Ведь на тот момент, когда я приняла решение стать спящей красавицей, которую, по сценарию моей сказки, должен был разбудить чудесный принц Рэд... Рэд... Рэд... Арина, не отвлекайся.... Не думай о нем.... Так вот, на тот момент последним достижением компьютерной техники считались софт-роллы. Уже в Мирном, я увидела то, чем, в конце двадцать первого века, закончились эти достижения. В Священном же доме мой брат отдает предпочтение обычным стационарным компьютерам.

Коннектор (сокращенно "коннект") - маленькая коробочка, легко помещающаяся в кармане брюк.

Заряжается не чаще, чем раз в месяц.

Выполняет все IP-функции.

Секрет размера - прост. Коннект - это ни что иное, как "рабочий стол" удаленного компьютера, со встроенными USB, камерой и микрофоном.

Нажимаешь на кнопку, регулируешь размер и положение появившегося в пространстве визуального экрана (визера), в зависимости от того, какую функциональную нагрузку ты собираешься на него в данный момент возложить, и - вперед, за орденами.

Все иконки, и их расположение на рабочем столе, до боли напоминают собой те, которые были у его предка-планшета.

Визуальный экран мгновенно реагирует на ничтожнейшее изменение температуры на каждом своем миллиметре.

Мне потребовалось какое-то время, чтобы привыкнуть к тому, что мои пальцы не натыкаются, при соприкосновении с этим экраном, с твердой поверхностью (потому что этой поверхности на самом деле нет). Никита объяснил мне, что я быстро научусь останавливать свою руку, лишь только почувствую тепло от нужной мне иконки или знака. Но первое время, я все равно "протыкала" пальцем этот визуальный экран насквозь. Вспоминаю то, как мой брат рассказывал мне о том, что такое коннект:

Удаленный компьютер твоего коннектора находится неизвестно где. Да и какая разница, где он находится? У тебя есть коннект - он все делает, он принимает за тебя все решения, он мгновенно находит тебе во ВсеЗнании ответы на все твои вопросы, он соединяет тебя (хочешь с видео, хочешь без него) с кем угодно где угодно, он делает все виды цифровых записей, он передает, через твой удаленный компьютер, всю, нужную тебе для хранения, информацию на сервер, он... и т.д. и т.п.

Двадцать второй век - ты платишь только за коннект!!!

Удаленный компьютер - в подарок!!

Хранение информации на сервере - бесплатное!

Шента одевает мне на голову какой-то шлем.

-Вот это тебя точно удивит.

Этот головной убор практически не давит меня своим весом.

-Зачем это?

-Это - Брэйнком. Он будет улавливать, и воспроизводить твои мысленные команды.

-Ты шутишь?

-Нет. Давай-ка, сначала настроим его на тебя. А пока я с ним играюсь, ты подвигай визер так, чтобы тебе было удобно.

Через несколько минут Шента удовлетворенно провозглашает:

-Добро пожаловать в Мир ВсеЗнаний. Кушайте, не обляпайтесь...

Потоки информации...

что-то бегло просматриваю...

что-то откладываю на потом...

что-то внимательно изучаю...

К тому, что привлекает мое пристальное внимание, требуются дополнительные разъяснения:

-Молекулярное воспроизводство? Человечество научилось клонировать не только клетки?

-Люди подошли к этому вплотную, но мы, естественно их остановили.

-Шента, это же - чудо... Мне казалось, что меня, после Накопителя, вообще ничем не удивишь, но это...

Накопитель - это вид неограниченной, самовоспроизводимой и экологически безопасной энергии, которая используется в Мирном и Священном городах.

Все-таки, в двадцать втором веке, научно - технический прогресс человечества не стоял на месте. Правда, человечество это было "единством из множества", но факт имел место быть.

Избранные Родом моего брата, ученые вместе со своими семьями, массово переселялись в готовый к середине двадцать второго столетия, Священный город. Их пугал надвигающийся Цивилизационный Катаклизм, который уже тогда был виден невооруженным глазом.

Они добровольно подписались на то, чтобы создать в Священном городе Интеллектуальную Утопию (с др. греч. "Утопос" - место, которого нет), ИНТУТ.

-Шента, как вы убедили их пойти на это?

-Это называется "Горе от ума".

И Влад начал свой захватывающий монолог:

-Интут, как часть Священного города был нужен нам, чтобы сохранить интеллектуальный потенциал человечества. Эти ученые быстренько прониклись этой идеей, и решили начать с главного - с построения, ты не поверишь, единой Интутской религии...Критериями, которым должна удовлетворять идеология, чтобы считаться религией, являются ОВО - обещать, верить, обращать. Религии обещают спасение, верят в строгие теологические догматы и обращают в свою веру неверующих.

Первопоселенцы Священного города понимали, что в природе человека заложена Вера в Высшее существо - "Абсолют". Но им не подходила ни одна, из существующих на тот момент, Земная религия. Они знали, что создают здесь многовековое подземное царство, и что, без четкого плана основных векторов развития здешней Цивилизации, у них ничего не получится.

Я предупреждаю срывающийся с твоего языка вопрос - да, ко всему этому они пришли не только своим умом, но и нашими стараниями. Но ты должна понимать, что ростки в неплодородной почве не взойдут никогда. Так вот, на почве их поклонения Интеллекту, как высшему проявлению Человечности, мы смогли посеять Зерна "мудрости", которые выросли в тот строй, который и по сей день успешно функционирует в Священном Городе.

Ученые Священного города создали технократическую религию.

Их "бог" - это ВИНТ (Высший Искусственный Интеллект).

На Собрании Священного Города, были приняты судьбоносные для него решения.

Первое - единая религия. Тут все ясно. Были зачитаны догмы и ритуалы этой совершенно новой религии.

Второе - избрание Хранителя ВИНТА. Он, и только он знает, где находится этот самый ВИНТ (попросту - серверная). Только Хранитель может выбрать себе приемника, и обучать его.

Третье - ПОЛНОСТЬЮ приостановить развитие одной из основных на тот момент отраслей науки. Даже если это - религия технократическая, она все равно должна быть окутана ореолом тайны и необъяснимости. После смерти первопоселенцев, никто из их потомков не должен был быть посвящен в "тайны" Информационных Технологий. Уже через пятьдесят лет после Первого Собрания, в Интуте не осталось ни одного IT-специалиста!!!

Четвертое - всем поколениям жителей Интута внушается мысль о том, что они - единственные, выжившие после Армагеддона люди. Что Земля абсолютно не приспособлена для жизни. И что она будет оставаться таковой еще долгие столетия.

Да, одна ложь неизменно тянет за собой другую. Эти умники решили, что остальное непросвещенное и необразованное человечество недостойно иметь в своих рядах таких светочей, как они. И ради этого, они были готовы обречь и себя, и своих потомков на вечную подземную жизнь.

Пятое - четкая регламентация численности жителей происходит при посредстве ВИНТА. Для того, чтобы родить ребенка, надо получить его разрешение.

-Хранитель ВИНТА - ты?

-Да, на Первом Собрании хранителем избрали меня. Но, фактически, полный доступ к "Винту" имеет весь Круг твоего брата.

-Как Родичи вписываются в картину жизни Интута?

-Легко. Он построен таким образом, что мы в нашем Священном городе полностью отделены от них своими уровнями, но они от нас - нет.

-То есть, вы являетесь одновременно и тайными правителями Подземного Царства, и богами для жителей Царства Земного?

-Ага.

Ужас... Они продумали систему своих религий с такой извращенной тщательностью, что озноб по коже идет... СоРодичи моего брата изучают уровень психо-эмоционального развития большинства в каждом отдельно взятом Королевстве. Подбирают и насаждают в этих Королевствах подходящие им религиозные системы, учитывают выявленную ими специфику при обучении Духовников, и определяют им отведенную для них роль - либо наместника, либо шпиона, либо серого кардинала.

Например, в Едином Королевстве, ментальность большинства жителей предопределила Монотеизм (религию о едином Боге), и абсолютную власть Духовников. Если бы не появление Рэда, при посредстве моих родителей, то Королевством так бы и правил Первый Настоятель, который, по своей сути, являлся тайным наместником Священного Города.

В Обетованном Королевстве, как и в большинстве других, был внедрен Политеизм (религия о нескольких богах). В случае, когда у каждого "бога" есть свои последователи и храмы, про абсолютную власть Духовников не может быть и речи. Настоятели могут лишь косвенно (но весьма эффективно) влиять на политическое и экономическое развитие вверенных им Королевств.

Все, без исключения, Первые Настоятели всех Королевств получают свое образование, а, в дальнейшем, и свои Цели с Ролями здесь, в Священном городе. Их выбирают с особой тщательностью, затем, на всех этапах, четко контролируют уровень их подготовки, и качество выполнения поставленных перед ними задач. Индивидуально обученные и подготовленные Духовники получают в свое распоряжение весь необходимый для выполнения этих задач "волшебный" инвентарь

-Альфа, хватит витать в облаках. Очередную интеллектуальную "дозу" получишь завтра. Сегодня - выходной.

-Хм... вся - внимание.

-Итак, всегда приятно поговорить с умным Родичем, который на собственном опыте испытал то, что переживаешь сейчас ты. Это - догма, лады?

-А вот использовать в разговоре со мной мои же фенички - некорректно!

Шента дарит мне ласковую улыбку:

-Обожаю, когда ты огрызаешься. Ты сама себе представляешься эдакой тигрицей, хотя со стороны, выглядишь как взъерошенный шипящий котенок.

-Только вот не вздумай этого котенка гладить за ушком.

-Я уже в курсе, что там у тебя кнопка, так что не буду, обещаю.

-Кнопка?... Адам...

Это имя я произношу, как ругательство.

Вот скотина. Он что, делился с Владом реакцией моего тела на его прикосновения к моему чувствительному местечку? Зараза...

-Не злись на него... Арина, пойми, мы с ним дружим сотни лет, и у нас по многим причинам, не может быть друг от друга секретов...

Я не столько злюсь на Адама, сколько на свое бессилие от его физического влияния на меня. Как там в фильме про Электроника? Слегка перефразируем и получаем: "Ури! Ури! Есть ли у нее кнопка?" Есть, господа присяжные заседатели, но это не означает, что она меня может полностью отключить (в чем Адам, кстати, уже и сам смог убедиться).

Влад слегка меланхолично продолжает свою психотерапию:

-Я был дважды женат еще до Закона.

-Вау... И что?

-Первая жена ушла от меня, потому что мы с ней не могли иметь детей, а вторая - банально мне изменила.

Мне его искренне жаль. Мои сопереживания, на фоне переживаний собственных, ощущаются гораздо острее:

-Это ты сейчас "работаешь" со мной по принципу: ничто так не отвлекает от собственных проблем, как чужие проблемы.

-Примерно. Арина, люди... они - глупые божественные создания... Они и себя-то не хотят узнавать и понимать, так что же тут говорить о том, чтобы дать им шанс прийти к коллективному Откровению... Ты злишься на нас за то, что мы, по твоему мнению, искусственно оттянули Человечество от их Апокалипсиса, и очень зря злишься, между прочим. Они не достойны этого. Пойми ты, наконец, что Откровение, как осознание своей сущности, это - не Знание, которому можно научить. Люди ведь слушают, но не слышат, понимаешь? Откровение - это самосознание, к которому можно прийти исключительно через Веру и Любовь. А теперь скажи, ты действительно считаешь, что люди способны безгранично Верить в Бога? Ты действительно думаешь, что люди способны безусловно и безоговорочно Любить своих ближних?

-Думаю.

-Даже после того, как мужчина, который клялся тебе в своей вечной любви, женился на другой?

-Это - не показатель.

-Ошибаешься. Люди не умеют любить. Точнее, они не умеют ценить это чувство в себе, и не умеют принимать это чувство от других. При этом, спроси у любого из них, хотят ли они получать эмоциональное удовлетворение от взаимной безусловной Любви. Каждый ответит тебе "да". Но на вопрос "а что ты для этого готов сделать?", ответ будет либо "не знаю", либо "ничего", потому что их тупые мозги считают, что Любовь или есть, или ее нет, и что от них не зависит ее сохранность. Но ведь Любовь - не данность. Она - очень хрупкая, и легко отступает под натиском эгоизма, ревности, зависти, нетерпимости. Если бы люди хотели научиться проносить это чувство через всю свою жизнь, они бы давно уже поняли это.

Когда от меня ушла моя первая жена, я был в недоумении, но в предсказуемом недоумении, потому что все к этому шло... Но, когда моя вторая жена изменила мне, я был в шоке... Понимаешь, расставание - это маленькая смерть.

-Уже понимаешь.

-Так вот. Одно дело, когда умирает тяжелый латентный больной. Тогда ты ожидаешь этот исход, ты печалишься, когда он настает, но это не сковывает тебя надолго, потому что ты готовился к этому долгое время. Это я сейчас провожу аналог со своей первой. И совсем другое дело - кончина безвременная и трагическая. Тогда - это шок. Твой мозг всеми силами протестует против того, чтобы воспринимать этот факт. Это случилось со мной, когда я узнал про измену моей второй жены.

-Почему она так поступила?

-Из-за ревности ко мне, из-за зависти к тем подругам, которых считала лучше себя, и, как следствие, из-за внутренней неудовлетворенности собой. Она хотела компенсировать этой изменой все эти чувства.

-Ты давал ей повод для ревности?

-Нет, но она относилась к той категории людей, которая предполагает в поступках других то, на что способна сама.

Все это - очень сложно, и не для единоразового обсуждения. И еще, это - не мой случай:

-Рэд, с моей подачи, уверен в том, что я его оставила, так что он мне не изменял, женившись на другой.

-Тебе - нет, потому что не видел внутренних обязательств перед тобой, но он изменил себе, своему чувству к тебе, выбрав для себя другой, более удобный объект для проявления своих и получения ответных чувств. У его поступка есть еще один возможный мотив - пережить разлуку с тобой.

-Не строй необоснованных предположений. Ты ничего о нем не знаешь. Рэд никогда не станет решать собственные проблемы, спекулируя чувствами другого человека.

-ОК. Тебе виднее. Арина, расскажи мне о нем. Чем он так исключителен для тебя?

Рэд... любимый мой...

-Рэд - не совершенство, но он - мое совершенство. Знаю, это звучит слегка пафосно, но именно так я его чувствую. Он - большой, и не только по своим физическим данным, от него исходит настоящая мужская сила, он излучает невероятную мощь, и я рядом с ним ощущаю себя маленькой и хрупкой. Еще... то, как он смотрит на меня... это не описать словами... понимаешь, он не смотрит, а любуется, и получает наслаждение от увиденного... вот. Добавь к этому его чуткость и понимание, его безграничную заботу...

У меня сжимается горло, потому что в этот момент я понимаю, что все, что я сейчас сказала, было употреблено в настоящем, а не в прошедшем времени. Мой речевой аппарат еще не настроился на то, чтобы говорить о моем муже, как о части моего прошлого... И это, мягко говоря, болит...

-А что я? Расскажи мне обо мне.

Проще пареной репы:

-Мне с тобой легко. Общение с тобой доставляет мне умственное и эмоциональное удовлетворение, и я тебе доверяю. Шента, ты для меня - очень хороший друг.

-Значит, тебе со мной комфортно?

-Да.

-А что с Адамом?

Что за резкие переходы с одной темы на другую? Согласна, что все эти темы находятся в одной плоскости, но все равно манера Влада вести диалог, слегка выводит меня из равновесия. С Родичами нельзя лукавить... Так что, Арина, выбирай - или ты промолчишь, но Шента уже и так все видит, или ты ему это все-таки озвучишь. Второе:

-Адам... он меня волнует.

-То есть, ты считаешь его сексуально привлекательным?

-Да. И еще - властным. Мне это тоже нравится.

-Резюмируем. Если соединить меня, близкого тебе по интеллекту и темпераменту, с властно-сексуальным Адамом, то получаем идеального Рэда.

-Нет. Для того, чтобы получить Рэда, вам двоим не хватает заботы и объективности Севы.

-Слушай, так чего ты паришься? Дружи со мной, спи с Адамом, живи с Всеволодом - и все путем. И задача со многими неизвестными решена.

Мне претит та легкость, с которой он "решает" мою проблему:

-Да, психоаналитик из тебя так себе... Кто разглагольствовал о том, что можно изменить не только другому человеку, но и самому себе? Или ты это все относишь только к людям? А мы, Родичи, что, в этом плане - особенные? Неужели ты не видишь, что я люблю Рэда! Как ты считаешь, я смогла бы изменить себе?

-Альфа, какой же ты еще, в сущности, ребенок...

-Очень легко списывать все на мой возраст.

-Арина, стоп, при чем здесь возраст? Ты что, не в курсе?

-Ты о чем?

-Что Родичи не меняются...

-Ну да, после Предназначения возможность саморегенерироваться не дает нам стареть.

-Я не только о физических изменениях сейчас говорю. Мы навсегда остаемся теми же в своих желаниях и восприятиях, кем были в момент Рождения Силы. Если бы это было не так, то ты бы сейчас общалась с пятисот сорокалетним стариком, заключенном в молодом теле.

-Ты хочешь сказать, что все Родичи наряду с остановкой своего биологического возраста, останавливают и свое эмоциональное развитие?

-Да. Ты знаешь, какой первый признак у старости? Потеря способности удивляться чему - или кому-либо. Мы же все сохраняем в молодом теле молодой дух. Все наши предпочтения, симпатии, причины радости не меняются, так же как и не меняемся мы сами. Арина, пока ты - Носитель, у тебя еще есть шанс изменять и накапливать свои эмоциональные активы. Не забывай об этом.

-Но ведь я могу принять решение не использовать свою Силу для регенерации.

-Ты серьезно рассматриваешь возможность прожить лишь человеческие годы жизни?

-Да.

-Фух, хорошо, что у тебя есть несколько лет до твоего Предназначения, и что-то мне подсказывает, что за эти годы ты можешь кардинально изменить свое мнение по этому вопросу. Что ж, на сегодня - все... Теперь предлагаю нам с тобой отправиться к Адаму.

-С какой стати?

-Он ждет нас... Не вредничай, и прояви свое понимание. Парню ведь действительно не по себе из-за того, что он тогда воспользовался запрещенным приемом. Дай ему шанс загладить свою вину.

Я почти бегу по коридору за Шентой, едва успевая за его размашистыми шагами:

-Куда ты меня ведешь?

Влад делает вид, что не слышит меня, первый подходит к двери, которой заканчивается коридор, прикладывает руку к идентификационной панели, и створки дверей мягко распахиваются, представляя моему взору огромный роскошный зал.

В его центре расположен большой круглый стол, за которым сидят двенадцать соРодичей, с тринадцатым Адамом - во главе. Наши с ним глаза встречаются. Его взгляд резко меняет свое выражение с властно-высокомерного на удивленное.

Удивленное? Ой, Шента меня обманул - Адам нас не ждал.

Хм, мы же не просто заявились в его дом непрошенными гостями, но еще и прервали своим неожиданным появлением заседание его Круга.

Иерархия Рода моего брата имеет четкую вертикальную структуру. Ее верх в качестве Главы Рода венчает Всеволод, затем идут пятеро его ближайших "кружников", у каждого из которых есть свой Круг, который состоит из двенадцати соРодичей, у каждого из которых...

При виде нас, все тринадцать Родичей поднимаются со своих мест, причем двенадцать из них - для того, чтобы преклонить перед Владом колени, а тринадцатый - для того, чтобы подойти к нам.

Я слегка внутренне сжимаюсь, ожидая со стороны Адама, проявления его, вполне обоснованного, гнева. Сжимаю руки в кулачки, чтобы не наброситься при всех на Шенту.

Да, на этот раз ему удалось меня не просто подловить, а подставить.

Вот гадька...

Адам с Владом обмениваются рукопожатием. А где же его "что вы здесь делаете?" и "какого вы сюда приперлись?". Шента тихо говорит соРодичу:

-Арина злится на меня за то, что я ввел ее в заблуждение.

Адам облегченно (явно облегченно!!!) переводит дух, и говорит мне: "Привет".

Я слегка заторможено киваю. Какой же он здоровый... лось. Мой (уже не твой!) Рэд совсем ненамного его выше. Э-э-э... хватит смотреть на Адама, как кролик на удава. Поворачиваюсь к Шенте, чтобы разорвать этот магнетизм:

-Скажи им встать - у них же колени не казенные!

Говорю почти шепотом, Влад отвечает мне с той же "громкостью":

-Сама скажи - они же не передо мной их преклонили.

А что, передо мной? И с какой стати? Может, Шента опять хочет меня подставить? Вот будет хохма, если я, вся из себя такая Арина свет Сергеевна, скажу: "Встаньте, други мои", а они все заржут мне в ответ...

Ага, теперь они прекрасно видят во мне удивление и нерешительность. Я живу среди соРодичей уже несколько месяцев, но все еще мысленно фиксирую каждое свое чувство, которое может быть ими прочитано. Никак не приучу себя не обращать на это свое внимание.

Все присутствующие явно чего-то ждут, и, сдается мне, что ждут они чего-то именно от меня. Значит так, Шента, если это - твой очередной прикол, то ты мне больше и не друг, и не товарищ...

Перехожу на ПраРодительский, обращаясь к дюжине:

-Благодарю вас за столь уважительное проявление вашего почтения.

Эва-на как загнула! Ну, чем не Царица!

Не-е-е, куда там до тебя какой-то там царице...

Цельная Королевна - ни дать ни взять!

В подтверждение своих ехидных мыслей, еще киваю им с каменным выражением лица, и... все они встают...

Нет, Шента, рано я тебя вычеркнула из своего маленького списка моих доверенных лиц.

Адам ловит мой взгляд:

-Я скоро закончу, подождите меня в Салоне. Только не уходите...

Ладно, подождем, чай не сахарные - не растаем.

Я уже поворачиваюсь к двери, как вижу... Солидола и Второго. Мгновенно закипаю бессильной яростью на тех, которые были исполнителями моего заказного похищения. Они отводят от меня свой взгляд, и я сдерживаюсь, чтобы не заорать им свой, готовый сорваться с языка, обвиняющий вопрос: "Вам, случайно, "кровавые мальчики" по ночам не снятся? Ах, что за глупый вопрос! Конечно, нет, вы же - не какой-то там, Борька Годунов, вы же нечистой совестью не страдаете... потому что пропили ее в первом классе... у-у-у..."

Арина, дыши, они - не виноваты, они - выполняли приказ...

Налево, раз-два...

Шагом, из зала заседаний, марш... раз-два...раз-два...

Салон.... И это он называет салоном?

Пока я перехожу от одной картины к другой, мой мозг проводит сравнительный анализ жилищ Влада и Адама.

Если у первого - демонстративная простота, то у второго - крикливая роскошь.

Б-р-р... так и хочется либо разуться, либо попросить выдать мне бахилы. Да на этот паркет смотреть страшно, не говоря уже о том, чтобы по нему ходить.

У меня такое ощущение, что я... оскорбляю эту высокомерную обстановку своим простецким присутствием.

Слышу за моей спиной немного разочарованный голос Адама:

-Тебе не нравится...

-Отнюдь, всегда мечтала попасть в Лувр. Но, что-то меня наталкивает на мысль о том, что он, с Версалем вместе взятый, и в подметки бы не годился твоему дому-музею.

Хозяин этого "музея" уже входит в роль его экскурсовода:

-Эти картины действительно были доставлены сюда из Лувра. Мы, в свое время, проследили за тем, чтобы сохранить все культурное наследие Цивилизации. Я лично руководил строительством специальных хранилищ, в которые были свезены ВсеМирные произведения искусств накануне Хаоса.

Не было бы Хаоса, и нечем бы тебе было сейчас расхваливать свое трепетное отношение к искусству. Прикусываем язычок. Ну, пожалуйста, я сейчас скажу что-то аккуратное и не обидное. Прикусываем, я сказала. Да я уже его сегодня такое количество раз держала за зубами, что он к вечеру распухнет.

Спокойно, прячем издевку в голосе. Все, не могу:

-Адам, а у тебя здесь все попадает под определение "шикарно", или как?

-Хм... что ты имеешь в виду?

-Ну, твои комнаты с удобствами тоже оснащены музейными экспонатами?

Шента тихонько хихикает, потому что моментально улавливает и мой настрой, и то, к чему я клоню. Что ж, продолжим для эстетически, но не умственно, развитых доносить свою простую мысль:

-Я к чему веду.... У тебя здесь унитазы из чистого золота, или с примесями?

Адам гордо отвечает:

-Конечно, из чистого.

-Вот незадача - придется мне терпеть до возвращения домой.

-Что терпеть?

-Адам, я же - не способная на кощунство девушка, так неужели ты считаешь, что я позволю себе делать свое неблагородное дело на твой благородный металл?

Все... Шента сражен наповал! Ой, он сейчас лопнет от смеха...

Адам раскрывает рот, как рыба, не зная, что мне ответить на это мое заявление...

Б-бас-сейн? Бассейн... Бассейн!!!

это - невероятно... это - немыслимо...

как? откуда? почему мне об этом никто не говорил?

Ребята видят мой неприкрытый восторг, и Адам тут же предлагает:

-Хочешь окунуться?

-Очень хочу, но уже в следующий раз.

-Почему?

-Потому что мне не в чем плавать.

-Сейчас я что-нибудь придумаю. Влад, проводи Арину в комнату.

-ОК.

Нас не догонят!!! Адам с Шентой уже далеко позади меня. Они поначалу пытались настигнуть меня, не прилагая для этого особых усилий, но, убедившись в том, что я способна развивать высокую скорость, уже вовсю молотят по воде своими руками и ногами. Ну, точно дети малые! И стала бы я так напрягаться? Ну, плавает кто-то быстрее меня, ну и пусть себе... Так нет же, этим самцам-шовинистам не даст сегодня спокойно заснуть мысль о том, что их вплавь обошло существо без мужских половых признаков!!!

Ого! А ведь они решили объединиться против меня. Адам правильно рассудил, что бортик бассейна уже близко, и мне не останется ничего другого, как оттолкнуться от него, чтобы поплыть обратно. Доплываю, и спокойно жду приближения Адама.

Если мое дыхание после заплыва легко приходит в норму, то ему требуется некоторое время на то, чтобы отдышаться. Я оглашаю условия перемирия:

-Адам, или мы соревнуемся, но по-честному, или плаваем каждый сам по себе.

Вот зараза... Он меня даже не дослушал.... Быстро ныряет, хватает меня за ноги, и тянет за собой под воду...

А я принимаю совершенно иррациональное решение - расслабляюсь и подчиняюсь его действиям.... Брыкаться и вырываться же все равно бесполезно, потому что он намного сильнее меня, а не дышать под водой я могу неимоверно долго... Что, съел? Ах да, так ведь - неинтересно... одно дело играть в такие игры с девушкой, которая оказывает тебе сопротивление, и совсем другое - с той, которая терпеливо выжидает тот момент, когда тебе надоест держать в своем захвате ее расслабленное тело...

Что за? Нет, я так не играю, я не это имела в виду.... Он пытается прижать меня собой к стенке бассейна, и я начинаю отталкивать его от себя руками и ногами. Адам тут же выпускает меня, и я встречаю его над водой с готовыми сорваться с языка ругательствами.... Он поднимает руки "сдаюсь", и громко смеется:

-Прости, обещаю больше так не делать. Согласен с тем, что это - неудачная попытка выбить тебя из состояния покорного подчинения.

-Прости? Прости? Да я тебе сейчас такое устрою.

Жаль, что у меня под рукой нет ничего такого, чем бы я могла запустить в его ухмыляющуюся физиономию.

Как это нет? А вода? Чем не предмет для наказания не любителя покорности? И со всей силы обрушиваю на него, созданные моими руками, волны и брызги. Адам, не прекращая, хохочет, и пытается уйти от моего гнева вплавь, а я вхожу в раж - легко его настигаю, и хватаю за шею, чтобы подтопить наглеца. К его чести, на этот раз он меня и пальцем не тронул, терпеливо выжидая, пока стихнет "буря" моего гнева.

Когда я решила сжалиться над Адамом, и отпустить его, он тут же громко предлагает:

-Мир?

Что ж, почти пай-мальчик. Искренне ему за это отвечаю:

-Мир.

Адам подает мне полотенце со словами:

-Арина, у меня есть солнцезащитный крем.

Благодаря ВсеЗнаниям, мне уже известно о том, что на каждом уровне Священного города, есть свое искусственное "солнце", мне известно то, как они созданы, и то, что они абсолютно точно воспроизводят все свойства лучей настоящего Светила.

-Нет, спасибо.

-Да я же не навязываю себя в качестве того, кто будет наносить тебе его на спинку, а беспокоюсь о том, чтобы ты не сгорела.

-Спасибо за беспокойство, но... моя кожа... она - другая.

Ненавижу свою отличительность. Но, с другой стороны, эти физиологические особенности являются моей неотъемлемой частью, так что пора мне повзрослеть, и начать относиться к ним без неуместного смущения.

Адам явно ждет моих уточнений.

-У нее, помимо прочего, отсутствует пигментация, то есть моя кожа не меняет свой цвет не только под воздействием ультрафиолета и температуры, но также и при... трении.

Я с усилием натираю свое предплечье полотенцем, и демонстрирую Адаму и подошедшему к нам Шенте, результат:

-Вот видите - никаких следов. Но это только до тех пор, пока не страдают мои внутренние ткани, тогда на ней могут проступать синяки и гематомы.

Влад заинтересовано спрашивает:

-А что значит "помимо прочего"?

-Э-э-э.... Вот, сам посмотри.

И вручаю ему свою руку. Шента крутит ее, двигает под разными углами, аккуратно прикасается пальцами, рассматривает ее по всей длине так внимательно, что почти касается моей кожи носом.

-Альфа, прости, а можно я еще ногу посмотрю.

Любопытство - не порок:

-Смотри, но там ты не увидишь ничего другого.

Присаживаюсь на шезлонг, и поднимаю ногу ровно настолько, чтобы опустившемуся передо мной на колени Владу было удобно ухватить ее за лодыжку. Чувствую себя слегка сконфуженной из-за того, какие чувства отображаются на его лице во время изучения моего эпидермиса.

Шента, наконец, отпускает ее:

-Я такого никогда раньше не видел. А живу я неприлично долго, и навидаться должен был всякого. У тебя - кожа младенца?!

-Да, но со своими нюансами, связанными с пигментацией и статичностью состояния.

-Что-то может повлиять на ее тактильные свойства или текстуру?

-Нет, она никогда не отклоняется от своей нормы. Моя кожа всегда и везде одинаковая. Ее не стянет и не высушит даже многочасовое пребывание в мыльной воде. Она никогда не жирнеет и не потеет, и... на ней никогда не бывает никаких высыпаний или шелушений.

-Альфа, она такая гладкая, что к ней хочется прикасаться снова и снова.

Все, хватит быть объектом пристального изучения:

-Так, уважаемый, бесплатное шоу "монстры в городе" закрывается.

Он видит мое чувство стыда, и переспрашивает:

-Монстры?

-А кто же я, по-твоему? Пугало огородное? Безобразная убогая?

Он в недоумении прерывает мой список:

-Самое поразительное, что ты сейчас не шутишь, а говоришь совершенно серьезно. Ты что, действительно, видишь в этой своей отличительности что-то отталкивающее?

-Отталкивающее? Это - мягко сказано. Обычно я использую прилагательное "отвратительное".

-Арина, ты - чудовище от слова "чудо".

-Эй, сеанс психоанализа закончился несколько часов назад. Не пытайся меня переубедить в этом вопросе. Если даже мой бывший муж в этом не преуспел, то тебе это и подавно не удастся. К тому же, меня это уже не трогает так, как раньше. Я уже привыкла к своему отклонению от нормы, и стараюсь на этом не зацикливаться.

Хорошо-то как, Настенька! Я не Настенька.... Все равно хорошо...

Мое сонное состояние уже взяло верх над моим, не сопротивляющимся ему, телом. Вот только мозг еще немного ворчит по поводу того, что не пристало великовозрастной девице спать после обеда, как ребенку малому, да еще не в собственной кровати, а в гостевой у Адама. Да не бурчи ты. Я сильно перегружала твои серые клетки в последние дни, а сегодняшняя, непривычная для моего тела физическая нагрузка, добавило ту каплю здоровой усталости, которую может утолить лишь здоровый (хоть и дневной) сон...

Несколько часов активного купания в бассейне и загорания под "солнышком", закончились плотным обедом. Вспоминать страшно то помещение, которое Адам именует "будничной столовой". Когда я переступила ее порог, то готова была развернуться, и уйти со словами "я не голодна, спасибо". Адам пресек мою попытку к бегству, и усадил меня за стол, сервировка которого не снилась самой Королеве Англии. Мне потребовалось время на то, чтобы привыкнуть к этой пугающей меня обстановке, и заставить свои руки отцепиться от халата, и вцепиться в позолоченные (или золотые?) нож с вилкой. Мои мокрые волосы непослушно выбились из своего пучка, и все время норовили присоединиться к моей еде. Мне пришлось отложить в сторону приборы, чтобы восстановить прическу на голове. После этого, я мысленно попросила у стен столовой прощение за то, что смущаю их великолепие своим ему несоответствием, и, горько вздохнув, продолжила трапезничать.

Я даже не стала язвить по поводу того, как же, в таком случае, выглядит столовая "праздничная", испугавшись, что Адам захочет мне ее продемонстрировать.

После обеда, Влад сообщил нам, что у него через пятнадцать минут Заседание его Круга, но, что день на этом не заканчивается: "Вы тут поскучайте без меня пару часиков, а я вернусь к ужину, и мы еще что-нибудь замутим, чтобы назавтра нам с вами не было мучительно больно за бесцельно прожитый сегодняшний день". Я попыталась возразить, что мне пора домой, но мои попытки, из-за накатившей усталости, были вялыми и неубедительными.

После того, как Влад "ушел, но обещал вернуться", мы с Адамом еще какое-то время молча смотрели каждый в свою тарелку. Точнее, я уже в нее не смотрела, а клевала носом, борясь со своей сонливостью изо всех сил.

Когда "хозяин музея" предложил мне отдохнуть в его гостевой комнате, у меня не возникло ни малейшего желания сформировать ему свой отказ. Я в полудреме дошла до комнаты, и легла на кровать, предварительно взяв с Адама обещание разбудить меня сразу, как только вернется Влад.

-Арина, просыпайся.

Что? Уже? Я же, кажется, только заснула! М-м-м....Переворачиваюсь с тихим недовольным мычанием на живот. Сквозь сон слышу хихиканье Адама:

-Кто-то любит понежиться подольше перед тем, как окончательно проснуться?

Мои слова уже больше похожи на мяуканье:

-Две минутки...

-Две минутки, и я выйду, чтобы дать тебе возможность переодеться, да?

-Ага... две минутки.

Повторяю эти слова, как раненный попугай. Через мгновение, чувствую, как под весом Адама прогибается кровать, и... не чувствую эмоциональную волну, соответствующую моему мысленному "какого...?". Не успеваю продолжить эту мысль, как мою щиколотку аккуратно обхватывают пальцы Адама, только вот не ее удерживанием они собираются заняться, а мягким поглаживанием моей пяточки и подушечек моих пальчиков. М-м-м... мои, не до конца проснувшиеся, нервные окончания дают волнообразные ощущения приятности, расходящейся по всему телу от точек, к которым нежно прикасается Адам.

Что за? Как по мне, так массаж в исполнении пальцев рук - это еще куда не шло, но вот что рядом с ними делают его губы? Мы так не договаривались! Я резко тяну на себя ногу, и сажусь в кровати, подтянув к себе колени.

-Адам...

Он спокойно встречает мой взгляд:

-Обещаю, что ни сейчас, ни когда-либо в будущем не буду влиять на твои эмоции. Поверь, что мне того урока хватило на всю оставшуюся жизнь.

Я стягиваю полы халата, и прошу:

-Ладно, спасибо, что разбудил. А теперь иди, мне надо переодеться.

Вместо того, чтобы встать, он плавно передвигается ко мне:

-Ты дала мне две минуты, и они еще не истекли.

Я смотрю в глаза явно голодного от возбуждения мужчины, и, вот блин, не ощущаю при этом никакого страха. Вообще ничего не ощущаю, кроме интереса а-ля "и что же дальше?". Скорее инстинктивно, чем осознанно упираюсь ему в грудь кулачками:

-Адам, береги руку.

-На этот раз - всенепременно. Обещаю подставлять под твои кулаки только свои мягкие части тела.

И зажимает мои согнутые в локтях руки нашими телами. Ладонь Адама так крепко давит мою спину, что мои попытки оттолкнуть от себя его грудь, не приводят ни к чему хорошему. Его слова уже обжигают мне ухо: "Любимая моя упрямица, две минутки - о большем не прошу". Мои губы говорят ему в шею: "Не проси".

Ну почему я это сказала? Почему я не сказала простое и понятное "нет"? В толковом словаре Адама мой ответ явно значится, как поощрительный, а не отказной. Свидетельством тому является то, что он не дает мне больше издать ни одного звука, зажимая своей другой ладонью мой затылок, и прижимаясь своими губами к моим...

Его поцелуй - легкий как бабочка, он порхает по моим губам очень нежно и очень уверенно, но при этом не пытается разомкнуть их, чтобы получить доступ к тому, что закрыто за ними.

Я же боюсь пошевелиться, боюсь открыть рот, чтобы что-то сказать, потому что понимаю, как только я это сделаю, так сразу он воспользуется этим, расценив движение моих губ, как поощрение к продолжению "знакомства". Он чувствует мою инертность, и "переходит в наступление". У моего затылка уже другая опора - его ладонь сменяет плечо той руки, которая продолжает удерживать меня за спину. Пальцы его другой руки нежно поглаживают мне кожу на шее... ниже вдоль ключицы... потом резко вниз к тому месту на моем бедре, где заканчивается мой халат... от ощущения его пальцев, ласкающих мое бедро, я невольно вздрагиваю, и невольно открываю рот, чтобы высказать свое возражение вслух. Адам понимает это, как согласие на взаимность, и пользуется моментом, чтобы-таки овладеть моим ртом...

И... мне уже не хочется ничего говорить. Мне уже хочется ответить на его поцелуй, и мои губы начинают действовать, не дожидаясь формулировки моего мысленного согласия. Меня охватывает легкая приятная дрожь, которая отзывается по телу Адама... и он сам прерывает это мое безумие...

Когда его губы выпускают мои, мое горло издает то ли томительный, то ли недовольный остановкой стон. Адам слегка отстраняется от меня со словами:

-Вот таким должен был стать наш первый поцелуй.

Чмокает меня в щеку, и встает:

-Как жаль, что две минутки пробежали так быстро, - и направляется к двери.

Опять, я опять наступила на те же грабли!!! Как можно быть настолько самоуверенной, чтобы допустить повторения этого. Если мужчина действует на тебя, как твой личный возбудитель, то, как ты допускаешь себе оставаться с ним наедине? как можно быть уверенной в том, что ты сможешь устоять перед продолжением, позволив ему начать свои невинные прикосновения? Как? Дура! Дура! Ненавижу!

Адам оборачивается, внимательно смотрит на то, в каком смятении я нахожусь, и резко возвращается к кровати:

-Арина...

-Стой, где стоишь! Стой там!

Я почти срываюсь в крик. Он подчиняется моему "стой", и мягко уговаривает:

-Арина, прекрати раскаиваться, не надо себя ненавидеть за это...

-Это - мое дело, что я должна чувствовать за это, не правда ли?

Он отходит в сторону кресла, и присаживается на его краешек:

-Арина, я тебя люблю, и это уже на грани моего сознания, понимаешь? Я не знаю, как донести до тебя то, что ты значишь для меня. Не представляю, как дать тебе понять то, на что я готов пойти ради того, чтобы ты согласилась стать моей, чтобы ты согласилась принадлежать мне.

Я грустно хмыкаю:

-А ведь ключевым словом в твоем признании является "принадлежать".

-Глупенькая, это слово...

Глупенькая? Да это мягко сказано! Только вот не касательно его намерений по отношению ко мне:

-Адам, прости, что перебиваю, но... Это заложено в твоей природе, в самой твоей сущности. И это не от тебя зависит. Я не настолько глупа, чтобы не понимать фундамента твоей любви ко мне.

Вот ведь незадача, с него такой же воспитанный собеседник, как и с меня. Адам прерывает мои суждения:

-Фундамент любви? А что, такой бывает? Арина, да я, когда впервые увидел твою неземную красоту...

Не дам я тебе закончить твою тираду, и все тут:

-Ты хотел сказать подземную?

-Твоя манера переворачивать все фразы...

-Выводит тебя из себя?

-Ставит в тупик.

-И тем самым выводит тебя из себя, потому что тупик, это - не то место, в котором ты привык оказываться. Адам, ты сжился с тем, что окружающие ласкают твое эго. Причем не только окружающие тебя люди и соРодичи, но и окружающие тебя вещи.

-Ты хочешь сказать, что я страдаю манией величия?

-Нет, я хочу сказать, что ты ей наслаждаешься. Так вот, я для тебя всего лишь очередная игрушка, которой ни у кого нет, и которой ни у кого не будет.

Он сам себя слышит?

-Ты - не игрушка, ты - шедевр!

-Вот ты и подтвердил мои слова. Если я, в твоем понимании - шедевр, то я всенепременно должна принадлежать твоей коллекции. Тебе, и никому больше. Познакомьтесь... моя... ах, вы знакомы? Да, это правда - она единственный Носитель - девушка, да она вообще единственный Носитель на сегодняшний день. Моя исключительность манит тебя, и первопричиной твоей любви ко мне была именно она.

Он улыбается:

-Твоя исключительность заключается не в том, что ты - Носитель...

-Да неважно в чем она заключается, а важно то, что ты хочешь, чтобы она - не я, а именно она принадлежала тебе, и только тебе!

-Хорошо, предположим, что ты разобралась с причиной моего чувства к тебе, но что это меняет? Я тебя люблю, люблю всем своим существом, и я.... Застыл к тебе. Да ты хоть понимаешь, что такое Застывание?

-Не понимаю. Но, по какому праву ты говоришь мне это в таком обвиняющем тоне? Я что, виновата в том, что ты ко мне, как ты выразился, Застыл?

Он устало смотрит на меня, и горько (горько?) вздыхает:

-Нет, конечно. Только я не думал, что когда-то смогу полюбить, никогда не хотел испытать это чувство, боялся его, видя то, как другие страдают из-за безответности. Так что уж тут говорить о том, чтобы, единожды познав это чувство, стать обреченным на то, чтобы нести его через всю свою жизнь?

-Любовь и обреченность. Как-то странно у тебя два этих чувства выстроились в один ряд. Может, объяснишь мне, чтобы я поняла причину.

-Арина, тебе что, родители ничего не рассказывали об этом?

-Нет.

-Застывание - это не связь, а вечная зависимость...

Вау! Что ж, должна признаться, что это многое определяет. Адам, который весь из себя сам по себе и в себе, и вдруг - влюбился. И не просто испытал это чувство на собственной шкуре, но и осознал, что его эмоциональная сетка навсегда зафиксировала это чувство. Воистину, неисповедимы пути...

Мне жаль его, но вот только моя жалость никогда не станет первопричиной моей Любви к нему. Ровно, как и:

-Адам. Давай с тобой расставим точки над i. Меня к тебе тянет в физическом плане. Точка. Но ты с сегодняшнего дня прекратишь пытаться навязать мне свою физическую связь, запятая, потому что для того, чтобы я получила полное удовлетворение от близости с тобой, запятая, одной этой тяги мало. Точка.

-Ты сопротивляешься нашему взаимному желанию из-за своего упрямства, да?

-Что за нелепое предположение? Да ты же меня совсем не знаешь, и самое страшное, что ты не пытаешься меня узнать и понять. Притом, что ты меня любишь, тебя выводят из себя многие черты моего характера и поведения. Держу пари, что ты успокаиваешь себя тем, что они обязательно притрутся к тебе со временем, и что я захочу ради тебя что-то в себе поменять. Держу второе пари на то, что ты даже не задумываешься над тем, что притираться, в случае моего согласия, придется не мне, а тебе.

-Ответь мне на мой вопрос. Почему нет?

-Адам, ты - неуступчивый... ты прешь, как танк... ты видишь цель, и не видишь препятствий. Так нельзя.... Вот ты слышал, что я тебе только что говорила? Нет? Мало любить... точнее - это уже что-то... и я искренне рада, что ты познал это чувство, хоть и к такому неудобному для тебя, во всех отношениях объекту, как я. Но Любовь не всегда приходит к нам в удобной упаковке. Так вот, свое чувство надо еще научиться проявлять, надо делать это так, чтобы его не навязывать, а привязывать. Отвечая на твой вопрос, почти повторюсь. Ты надеешься на то, что физическая связь привяжет меня к тебе эмоционально? Да? Если так, то зря, потому что это на мне не сработает, потому что, в моем случае, это работает от обратного - от близости эмоциональной к близости физической.

Его лицо немного просветлело:

-То есть, ты хочешь сказать, что мне надо научиться тебя понимать, найти с тобой что-то общее, завоевать твою симпатию, и только после этого...

-Да. Теперь - бегом на выход, потому что Влад уже наверняка потерял терпение, ожидая нашей компании.

Глава 10. Ненависть

-Сева, давай погуляем в парке.

-Давай.

... Она грустит, и не скрывает это чувство.

-Арина, я же так стараюсь, чтобы тебе было здесь хорошо.

-Я знаю.

Теперь я вижу жалость.

-И кого ты жалеешь?

-Тебя.

-Чего?

-Севочка, почему так получилось?

-Что?

-Почему тебя никто не любит?

-Да меня любят миллионы.

-Ты делаешь вид, или действительно не понимаешь меня? Я же говорю не о суеверном поклонении тебе людей, а о нашей семье.

-Мама меня любит.

Может, я обманываю себя? Может, это уже давно не так? Когда я видел ее в последний раз? Когда я в последний раз видел проявления ее материнской любви?

-Сев, я же на собственной шкуре испытала ощущения одиночества и неприкаянности. Я прекрасно помню, как они давили на меня, но это происходило у меня на подсознательном уровне, потому что я не помнила других ощущений, и мне было не с чем сравнивать. Но ты... ты же вырос в такой любви. Ты же не просто чувствуешь, но и знаешь разницу между любовью и ее отсутствием...

-Арина, я знал, на что и ради чего иду. И я все еще верю, что наша семья когда-то поймет меня. Я поставил человечество на его место, и создал ему на этом месте те условия, на которые оно заслуживает.

Сестра очень спокойно парирует мне:

-И почему ты взял на себя ответственность решать, чего заслуживает, или нет человечество.

-Потому что я родился с осознанием того факта, что люди - недостойные своего Создателя творения, и что они не заслуживают на то, чтобы быть любимыми Богом, и на то, чтобы прийти к осознанию своей божественной сущности.

-Ты, наверное, так часто повторял это самому себе, что сам поверил в это.

- А ты со мной не согласна?

-Нет, но соглашусь, если ты признаешь тот факт, что Родичи, в свою очередь - недостойные своего Отца дети, потому что мы, вместо того, чтобы принять свое изгнание, как урок, который должен был научить нас любить и понимать людей, приняли его, как Цель не допустить Апокалипсис.

-И это ты говоришь мне о любви и понимании к людям? Ты, над которой эти люди так жестоко надругались?

-Зачем же судить о человечестве по его худшим представителям? Да и кто мы такие, чтобы судить? Мы можем лишь давать субъективную оценку отдельным индивидуумам, потому что для осуждения существует Суд Божий.

-Ты говоришь мамиными словами. Почему меня никто не слышит? Почему вы все отказываетесь принять мою безусловную правоту? Я, и только я, смог, невзирая ни на что, создать этот Мир - Мир, в котором люди относятся к нам так, как им положено.

-НеМир, в котором люди обожествляют тебя и твоих Родичей?

-А что в этом плохого?

-Сева, ты только что напомнил мне о том, что меня изнасиловали...

Я вижу, что ей больно думать и говорить об этом.

-Прости, я не хотел... Арина, прости...

-Ничего, сейчас пройдет. Я не об этом, а вот о чем. Ты осуждаешь тех, кто это сделал?

-Что за вопрос? Да я бы...

-Постой. Дай мне закончить мою мысль. Ты их осуждаешь?

-Да.

-А почему же ты не осуждаешь при этом себя?

-За что? Я никогда никого не насиловал.

-Да ты столетиями морально насилуешь миллионы людей! Хаос, приведший к страхам и суевериям, власть Духовников, которая навела относительный порядок, но при этом сделала людей духовными олигофренами.

-Люди получили то, что получили. Никого нельзя насильно заставить подменить свою веру суеверием, уважение - поклонением, благодарность - страхом. Они сами сделали все это. Арина, ты еще - молодая идеалистка, и тебе простительны подобные высказывания. Но, помяни мое слово - пройдет совсем немного времени, и ты обязательно примешь мою точку зрения.