Глава 2

Карета барона Ринейбла прибыла рано утром, чтобы отвезти Кристину в Скофилд-Парк. Мелани имела усталый вид и с благодарностью приняла предложение помочь с последними приготовлениями.

Кристина лишь на минутку заглянула в отведенную ей комнату — небольшой закуток, зажатый между двумя трубами, которые загораживали вид из окна, открывая взору узенькую полоску располагавшегося внизу огорода — чтобы снять шляпку, взбить кудри и распаковать скромный багаж. Затем она стремительно поднялась в детскую поздороваться с отпрысками Ринейблов и далее все утро и большую часть дня провела, выполняя многочисленные поручения, чуть не валясь с ног от усталости. К вечеру у нее появился шанс сбежать, но он был упущен: Мелани случайно увидела ее поднимающейся по лестнице с грудой полотенец, предназначенных для одной из самых шикарных гостевых спален, и возмущенно вскрикнула при виде ее платья.

— Дорогая, ты просто обязана одеться соответствующим образом, — слабым голосом проговорила она, прижав ладонь к сердцу, — и, пожалуйста, сделай что-нибудь с волосами, Я вовсе не предполагала, что ты будешь работать как служанка. Быстро отправляйся в свою комнату, проказница, и впредь веди себя как гостья.

Примерно через полчаса Кристина спустилась по лестнице, облаченная в одно из лучших своих платьев из муслина с узором из изящных веточек. Ее кудри были до блеска расчесаны. Выглядела она если не ошеломительно, то, по крайней мере, прилично. Она намеренно отгоняла от себя мысль о том, что нервничает и что сама позволила поймать себя в ловушку. Вместо этого ей бы сейчас следовало давать очередной урок географии в деревенской школе и чувствовать себя вполне счастливой.

— А, вот и ты! — воскликнула Мелани, когда Кристина присоединилась к ней в холле. Схватив подругу за руку, она пребольно сжала ее. — Будет так весело, дорогая! Только бы ничего не забыть и только бы меня не стошнило при виде подъезжающих гостей. Почему меня всегда начинает тошнить во время приемов? Это так вульгарно.

— Не волнуйся, все, как обычно, пройдет на высшем уровне, — заверила ее Кристина, — и тебя провозгласят лучшей хозяйкой этого лета.

— Ты правда так считаешь? — Мелани положила руку на сердце, словно хотела унять его стремительный ритм. — Ты мне нравишься с короткими волосами, Кристина. Я чуть в обморок не упала, когда ты заявила, что собираешься постричься, но теперь ты снова выглядишь молоденькой и хорошенькой, как будто время для тебя повернулось вспять. Не хочу сказать, что раньше ты не была хорошенькой. Я смертельно ревную к тебе. Что ты сказал, Берти?

Но лорд Ринейбл, стоявший неподалеку, лишь прочистил горло длинным раскатистым звуком.

— Приближается карета, Мел. — Он мрачно посмотрел на жену, как будто с минуты на минуту они ждали появления судебных приставов, которые лишат их всех земельных владений. — Ты иди наверх и спрячься, Кристина. Осмелюсь предположить, что у тебя в распоряжении еще целый свободный час.

Мелани совсем не по-женски похлопала мужа по руке и шумно втянула в себя воздух. Она словно прибавила три дюйма в высоту и мгновенно превратилась в грациозную аристократичную хозяйку дома, которую никогда в жизни не беспокоили нервы и которую никогда не тошнило в критических ситуациях. Угроза срыва лишь на мгновение нависла над молодой женщиной, когда она опустила глаза и обнаружила, что держит в правой руке неполный стакан лимонада.

— Кто-нибудь, немедленно заберите это! — приказала она, оглядываясь в поисках слуги. — Бог мой, я могла пролить это на чьи-нибудь туфли!

— Я возьму, — рассмеялась Кристина и забрала стакан из рук подруги. — Знаешь, пролить на кого-нибудь лимонад больше в моем стиле, нежели в твоем. Унесу-ка я этот стакан от греха подальше.

Она поднялась по лестнице и прошла в желтую гостиную, где вскоре должны были собраться остальные дамы. По какой-то ей одной ведомой причине Мелани всегда держала дам и кавалеров отдельно на своих праздниках, пока не наступало время пригласить всех в гостиную на чаепитие, которым традиционно открывались любые мероприятия.

На галерее, опоясывавшей центральный холл, молодая женщина остановилась и взглянула вниз через перила. Карета, о приближении которой сообщил жене Берти, оказалась, видимо, ближе, чем он предполагал. Первые гости как раз входили в дом, и Кристина, не удержавшись, стала смотреть, нет ли среди них знакомых.

Оказалось, что на этот раз приехали два джентльмена. Один из них — небрежно одетый, в коричневом пиджаке, явно большом для своего обладателя, темно-синих панталонах, слегка провисших на коленках, поношенных туфлях, которые знавали лучшие времена, и галстуке, в спешке обернутом вокруг шеи без помощи камердинера, и с волосами, торчавшими в разные стороны, как будто человек только что оторвал голову от подушки, — был Гектор Магнус, виконт Моубери.

— А, Мел, неужели это ты? — проговорил он, с отсутствующим видом улыбаясь сестре, словно ожидал увидеть в ее доме кого-то другого. — Как поживаешь, Берти?

Кристина ласково улыбнулась и уже хотела окликнуть его, но ей помешал стоявший рядом с Гектором джентльмен. Большую противоположность Гектору трудно было себе представить: высок, хорошо сложен и одет с подчеркнутой элегантностью в синий пиджак высочайшего качества поверх расшитого серого жилета, панталоны более темного оттенка и начищенные до блеска сапоги с белыми отворотами. Шейный платок повязан аккуратно и с большим мастерством без единого намека на помпезность. Накрахмаленные уголки воротничка слегка приподнимали его подбородок, а темные густые волосы были изысканно пострижены и аккуратно уложены.

Великолепный костюм подчеркивал широту и мускулистость плеч и груди, в сравнении с которыми его бедра казались особенно узкими, а ноги явно не требовали от портного излишних усилий.

Но не внушительная внешность приковала Кристину к месту, в то время как ей следовало бы идти дальше. Все дело было в той крайней уверенности, с которой он держал себя, и гордом, надменном наклоне головы. Этот человек явно привык с легкостью управлять своим миром и немедленно приводить к покорности все низшие существа, к числу которых, разумеется, относились остальные смертные. Кристина вдруг отчетливо поняла, что это не кто иной, как знаменитый герцог Бьюкасл, и выглядел он именно так, как она себе представляла, — аристократ до кончиков ногтей.

Когда Мелани и Берти поздоровались с ним, а герцог поклонился в ответ и выпрямился, Кристина смогла разглядеть его лицо. Он был красив холодной строгой красотой: твердый подбородок, тонкие губы, высокие скулы и выдающийся красивой формы нос с небольшой горбинкой.

Глаза герцога Кристина не успела рассмотреть. Когда Мелани снова обратилась к Гектору, джентльмен прошел прямо под ней, и она слегка наклонилась вперед, опираясь о перила, как раз в тот момент, когда герцог поднял голову и увидел ее.

Кристина готова была отпрянуть, устыдившись того, что ее застали за подглядыванием, но глаза, в которые она попыталась заглянуть, потрясли ее настолько, что она не могла сдвинуться с места. Казалось, они пронзают ее насквозь. Молодая женщина не могла с уверенностью сказать, какого они цвета — светло-голубые, серые… Однако она находилась достаточно близко от этих глаз, чтобы ощутить на себе их влияние.

На короткое мгновение ей показалось, что герцог Бьюкасл может быть очень опасным человеком. Сердце болезненно сжалось у нее в груди, словно ее только что поймали за наблюдением через замочную скважину за скандалом, разворачивавшимся за дверью.

А потом произошло нечто сверхъестественное. Он подмигнул ей. Во всяком случае, ей так показалось.

В следующую секунду, заледенев от ужаса, молодая женщина увидела, как герцог вытирает глаз, который перед этим как будто подмигнул ей, и поняла, что, когда она наклонилась над перилами, стакан в ее руке проделал то же движение. Она пролила лимонад прямо в глаза герцогу Бьюкаслу.

— О, — воскликнула Кристина, — мне ужасно жаль!

Потом она повернулась и со всех ног бросилась прочь. Какой позор! Какая неловкость! Она пообещала не наступать ему на ноги в первый же день, но не додумалась пообещать также, что не будет лить ему в глаза лимонад.

Кристине оставалось лишь надеяться, что это не дурное предзнаменование.

Добравшись без приключений до желтого салона, Кристина поспешила собраться с духом, прежде чем к ней присоединятся остальные дамы. В течение следующих тринадцати с половиной дней ей определенно следует держаться вне поля зрения герцога Бьюкасла. Это не должно составить труда. Скорее всего, он не узнает ее, даже если увидит. Таких людей, как она, он вообще не привык замечать.

В конце концов, что беспокоиться на его счет? Нечего и думать произвести впечатление на такого человека, как он.

До Вулфрика быстро дошло, что на него пролили лимонад. И хотя лимонад может считаться подходящим освежающим напитком для тех, кто в жаркий день не хочет утолять жажду вином или чем-нибудь покрепче, вряд ли это хорошее средство для умывания.

Он не стал обсуждать происшедшее вслух. Ринейблы, как оказалось, ничего не заметили, хотя создание, пролившее на него лимонад с верхней галереи, имело дерзость бросить ему в лицо извинения и улепетнуть, как испуганный кролик.

Слава Богу, хозяева дома были слишком заняты Моубери.

Вулфрик вытер глаз платком, уповая на то, что неприятное ощущение никак не отразилось на его внешнем виде. Не самое удачное начало для двухнедельного визита. Ни один слуга не задержался бы надолго ни в одном из его имений, если бы он имел обыкновение подглядывать за гостями, проливать на них напитки, а потом убегать. Герцог понадеялся, что это исключение из правил, а не признак плохого отношения к гостям. На девушке не было даже чепчика. У него сложилось впечатление, что он видел трепетавшие кудряшки, круглое личико и большие глаза, хотя, разумеется, не смог хорошенько ее разглядеть, о чем и не думал сожалеть.

Впрочем, герцог постарался выбросить из головы мысли о девушке. Если Ринейблы не могли справиться с собственными слугами, то плохое обслуживание — это их проблема, а отнюдь не его. В конце концов, он привез с собой камердинера для удовлетворения личных потребностей. Вулфрик до сих пор надеялся, что домашний праздник в Скофилд-Парке придется ему по вкусу. Моубери, которому было около тридцати лет и который много читал и путешествовал, особенно по Греции и Египту, был интересным собеседником. Они уже несколько лет знали друг друга и сохраняли дружеские отношения. Неудивительно, что Ринейблы приняли его весьма любезно. Ему была предоставлена элегантная просторная комната с видом на газоны, деревья и цветочные клумбы перед фасадом дома.

Герцог переоделся, затем прошел в гардеробную и сел перед зеркалом, чтобы камердинер побрил его. После этого он спустился в бильярдную, где обнаружил графа Китреджа и виконта Элрика. Оба джентльмена были старше его, и герцог всегда с удовольствием находился в их компании. Моубери и его младший брат, Джастин Магнус, также были здесь. Вулфрик никогда не встречался с Магнусом, но тот показался ему приятным молодым человеком.

Может быть, ему именно это и нужно, подумал Вулфрик, вступив в беседу с гостями. Он проведет две недели в приятном обществе, а затем вернется на все лето в Линдсей-Холл. В конце концов, не становиться же отшельником из-за того, что все твои братья и сестры имеют свои семьи, а твоя любовница умерла.

В следующее мгновение дверь распахнулась, и герцог услышал два весьма неприятных звука — женское хихиканье и мужской смех. Женские и мужские голоса слились в один оживленный гул. Затем дамы продолжили свой путь, а в комнату вошла большая группа мужчин. По мнению Вулфрика, среди них не было ни одного старше двадцати пяти лет и ни одного — судя по их смеху, стилю одежды и манере поведения — с мозгами в голове. Если предчувствие его не обмануло, женщины были того же сорта. Такие, как они, наводняли лондонские бальные залы во время сезона ради охоты на мужей. Именно они являлись причиной того, что герцог никогда не принимал участия в подобных мероприятиях, если только его присутствие не было совершенно необходимо.

И с такими людьми ему предстояло провести две недели.

— Ну вот, — сказал один из них, сэр Льюис Уайзман, приятный молодой человек с открытым лицом, которого Вулфрик немного знал, — кажется, все в сборе. Парню-то вовсе и не нужен никакой прием в честь помолвки, но сестра Одри и ее мать придерживаются иного мнения, да и сама Одри тоже, я полагаю. Так вот мы и собрались. — Он покраснел и засмеялся, в то время как его юные друзья принялись похлопывать его по плечу, отпуская дурацкие непристойные шуточки.

Уайзман недавно объявил о своей помолвке с мисс Магнус, сестрой леди Ринейбл, в честь чего был устроен домашний праздник. Поскольку жених и невеста были людьми очень молодыми, то и большинство приглашенных тоже не отличались зрелостью.

Вулфрик поежился. Неужели его обманом заманили сюда на целых две недели, чтобы возиться с детьми обоих полов? Неужели Моубери нарочно дал ему неверные сведения? Или кто-то дал неверные сведения Моубери?

Конечно, он сам виноват в том, что поверил человеку, который настолько игнорировал окружающий мир, что однажды явился в «Уайте» в разных ботинках. Вполне возможно, что он забыл о недавней помолвке сестры.

Пальцы Вулфрика сжались вокруг ручки монокля, и он почти непроизвольно напустил на лицо самое холодное и внушающее страх выражение, когда молодые люди попытались вести себя с ним и с другими гостями старшего возраста с мальчишеской фамильярностью.

При этом он несколько раз моргнул. Как оказалось, глаз до сих пор слегка саднил.

Золовка Кристины, Гермиона Деррик, виконтесса Элрик, прибыла одной из первых. Высокая, стройная, белокурая, она, как всегда, выглядела красивой и элегантной, хотя сейчас ей должно было быть за сорок. Кристина, почувствовавшая себя так, словно сердце вот-вот выпрыгнет из груди, встала и улыбнулась ей. Она бы даже поцеловала золовку в щеку, но что-то в лице виконтессы остановило ее, и молодая женщина смущенно осталась стоять там, где стояла.

— Как поживаете, Гермиона? — спросила она.

— Кристина, — Гермиона поприветствовала ее сдержанным кивком, проигнорировав вопрос, — Мелани сказала мне, что ты в числе приглашенных.

— А как мальчики? — поинтересовалась Кристина. Она вдруг поняла, что племянники Оскара уже не мальчики, а молодые люди, которые сейчас, вне всякого сомнения, находятся далеко от дома, набираясь жизненного опыта.

— Ты подстриглась, — заметила Гермиона, — как экстравагантно! — И тут же она переключила внимание на остальных дам в гостиной.

«Что ж, — подумала Кристина, опускаясь на стул, — ее персону, видимо, трудно не заметить, но вот ее голос — пожалуйста». Малообещающее начало, вернее, малообещающее продолжение.

Гермиона, дочь сельского адвоката, составила еще более блестящую партию, чем Кристина, когда более двадцати лет назад вышла замуж за виконта Элрика. Она тепло приняла Кристину в семью, помогла ей освоиться в обществе и даже помогла деньгами, когда надо было представить девушку королеве. Они стали подругами, несмотря на более чем десятилетнюю разницу в возрасте. Но в последние несколько лет замужества Кристины их отношения стали портиться. Тем не менее, ужасная ссора после смерти Оскара явилась для молодой женщины полной неожиданностью и потрясла ее до глубины души. Она покинула Уиндвуд-Эбби, загородное поместье Бэзила, на следующий же день после похорон, раздавленная, уничтоженная, оставшись после покупки билета на почтовый экипаж без гроша в кармане. Кристина стремилась в коттедж «Гиацинт», чтобы зализать раны и как-нибудь собрать по кусочкам остатки своей жизни. С тех пор она ничего не слышала о своих золовке и зяте вплоть до сегодняшнего дня.

Кристина страстно надеялась, что в течение ближайших двух недель они сумеют сохранить хотя бы видимость родственных отношений. В конце концов, она никому не сделала ничего плохого.

Виконтесса Моубери, мать Мелани, маленькая пухленькая женщина с волосами стального оттенка и проницательным взглядом, обняла Кристину и сказала, что рада снова видеть ее хорошенькое личико. Одри также выразила свой восторг и покраснела от удовольствия, когда Кристина поздравила ее с помолвкой. К счастью, натянутые отношения Кристины с ближайшими родственниками мужа не повлияли на ее дружбу с его теткой и кузенами, которые в те годы сами проводили в Лондоне не так уж много времени. Леди Чизолм, супруга сэра Клайва, с которой Кристина встречалась только однажды, и миссис Кинг, которую она знала также, были с ней весьма вежливы.

Кроме них, в гостиной присутствовали еще шесть очень модно и дорого одетых юных леди, видимо, подруг Одри, которые, очевидно, хорошо знали друг друга и держались небольшой группкой, болтая, хихикая и не обращая ни на кого внимания. Кристина снова почувствовала себя старухой, а лучшее ее муслиновое платье вдруг показалось ей древней тряпкой. Один из последних туалетов, которые Оскар купил ей перед смертью; вряд ли за него было заплачено.

— В числе гостей должен находиться герцог Бьюкасл, — громко проговорила леди Сара Бакан, обращаясь к группе молодых девушек. При этом глаза ее напоминали блюдца, а щеки пылали.

Молоденькой дебютантке можно было бы простить ее наивную веру в то, что она сообщила свежую новость. Она приехала только что в компании с отцом, графом Китреджем, и братом, достопочтенным Джорджем Баканом. Все присутствующие уже были наслышаны о герцоге, поскольку Мелани преподносила эту информацию всем прибывающим гостям с целью произвести на них впечатление. Она, очевидно, полностью оправилась от смятения, вызванного неожиданным поступком Гектора.

— Я ни разу не видела его на протяжении всего сезона, — продолжала леди Сара, — хотя он все время был в Лондоне. Говорят, что он почти нигде не бывает, кроме палаты лордов и своих клубов. Но сюда он приехал, подумать только!

— Всего один герцог и целая толпа леди, — Ровена Сиддингс весело заблестела глазами, показывая ямочки на щеках, — хотя замужние дамы, разумеется, не в счет. Одри тоже не соперница, потому что обручена с сэром Льюисом Уайзманом. И все равно в этом доме собралось слишком много дам, надеющихся на внимание единственного герцога.

— Но герцог Бьюкасл стар, Ровена, — заметила Мириам Данстан-Латт, — ему уже за тридцать.

— Он все-таки герцог, — возразила леди Сара, — так что его возраст не имеет значения. Папа говорит, что недостойно выходить замуж за человека с титулом ниже графского, хотя этой весной у меня была дюжина предложений от молодых людей, которых большинство девушек сочло бы вполне приемлемыми. Вполне вероятно, что я выйду замуж за герцога.

— Это настоящий триумф — получить руку герцога Бьюкасла! — добавила Берил Чизолм. — Только почему мы должны уступать победу тебе, Сара? Может быть, мы все будем бороться за его внимание.

Раздался взрыв смеха.

— Все вы очаровательные юные леди, — ласково проговорила леди Моубери, повысив голос, так чтобы ее было слышно на другом конце комнаты, — и обязательно выйдете замуж в течение одного-двух лет, но вас, мне кажется, следует предупредить, что Бьюкасл так долго избегал брака, что даже самые решительные мамаши отказались от попыток выдать за него своих дочерей. Его кандидатуру для Одри я даже не рассматривала.

— Да кто захочет выйти за него замуж? — сказала юная леди, которая, будучи помолвленной, находилась в счастливой безопасности. — Ему достаточно просто войти в комнату, чтобы температура понизилась на несколько градусов. У подобного мужчины нет чувств и нет сердца. Эти сведения я почерпнула из самых достоверных источников. Льюис говорит, что многие молодые члены клуба «Уайте» боятся герцога и всеми силами стараются его избегать. Думаю, зря мой брат пригласил его.

Кристина тоже так считала. Если бы Гектор не пригласил Бьюкасла, ей не пришлось бы сейчас сидеть здесь, чувствуя себя одновременно неловко и до смерти тоскливо, и она не пролила бы на него лимонад. Она ощущала себя лишней в обществе пожилых леди, которые сплотились в одну группу и погрузились в беседу, так что ей волей-неволей пришлось присоединиться к компании молодых девушек, которые понизили голоса и снова начали хихикать.

— Предлагаю заключить пари, — полушепотом проговорила леди Сара. Она, должно быть, самая младшая среди девушек, подумала Кристина. Честно говоря, Сара напоминала сбежавшего из детской подростка, хотя ей должно быть не меньше семнадцати лет, если она уже дебютировала в свете. — Победительницей станет та, которая сумеет очаровать герцога Бьюкасла настолько, что по прошествии двух недель он сделает ей предложение.

— Боюсь, это невозможно, Сара, — сказала Одри, в то время как остальные девушки с трудом сдерживали смех. — Герцог не собирается жениться.

— Да и какой интерес заключать пари, — добавила Харриетт Кинг, — если никто не способен его выиграть.

— Тогда на что поспорим? — Сара, все еще красная и с блестящими глазами, явно не желала так просто отказываться от своей затеи. — Кто-нибудь из нас сумеет вовлечь его в беседу? Нет, это уж слишком просто. Кто первой потанцует с ним? Твоя сестра планирует устроить танцы, Одри? Или… ну, что еще?

— Давайте поспорим на то, что кто-нибудь сумеет завладеть его безраздельным вниманием на целый час, — предложила Одри. — Поверьте мне, этого непросто будет добиться. И тогда победительница — если она, конечно, будет — получит свой приз. Сдается мне, что провести час в обществе герцога — все равно что просидеть неделю на Северном полюсе.

Вокруг снова раздался смех. Сара обвела сверкающими глазами всех членов группы — кроме Кристины, которая в общем-то и не принадлежала к их компании, хотя слышала каждое слово.

— В таком случае час наедине с ним, — сказала она. — Победительницей станет та, кто первая добьется этого. И кто знает… Может быть, герцог влюбится в эту девушку и сделает ей предложение. Я считаю, в этом нет ничего невозможного. Кто участвует?

Леди Ровена, Мириам, Берил, ее сестра Пенелопа и Харриетт Кинг — все выразили готовность принять участие в споре под аккомпанемент визга, смеха и снисходительных улыбок со стороны пожилых леди, которые чинно интересовались тем, что так развеселило дочерей.

— Ничего, — отозвалась Харриетт Кинг, — совсем ничего, мама. Мы просто обсуждали джентльменов, которые ожидаются на празднике.

Кристина тоже улыбнулась. Неужели и она была когда-то такой же глупенькой? Она вышла замуж за Оскара после двух месяцев знакомства, в основном потому, что он был красив, как греческий бог — так о нем отзывались окружающие — и она до безумия влюбилась в него.

— А ты, Кристина? — спросила Одри, когда пожилые дамы вернулись к своим разговорам. Было принято единодушное решение, что Одри не будет делать ставку — по одной гинее от каждой участницы, причем вся сумма должна была перейти победительнице или, если таковой не окажется, поровну поделена между девушками по истечении двух недель.

Кристина удивленно ткнула себя в грудь пальцем и вскинула брови.

— Я? О нет, что ты, — рассмеялась она.

— Не понимаю, почему ты не хочешь поучаствовать. — Одри склонила голову набок и внимательно посмотрела на кузину. — В конце концов, ты вдова, а не замужняя дама, да и кузена Оскара не стало больше двух лет назад. Ты еще не очень старая. Вряд ли тебе исполнилось тридцать.

Остальные юные леди собрались в кучку, чтобы своими глазами взглянуть на женщину, которой вот-вот стукнет тридцать. Их молчание красноречивее слов свидетельствовало о том, что в ее возрасте нет ни малейшего шанса завладеть вниманием герцога, тем более на целый час.

— Не вижу смысла платить за то, чтобы в течение целого часа тебя пытались превратить в сосульку, — сказала Кристина.

— Пожалуй, ты права, — согласилась с ней Одри.

— Вы ведь дочь сельского учителя, не правда ли, миссис Деррик? — с явным презрением в голосе осведомилась Харриетт Кинг. — Осмелюсь предположить, что вы просто боитесь проиграть пари.

— В самом деле, — с улыбкой согласилась Кристина — вопрос, как она поняла, был чисто риторическим. — Но еще больше я боюсь выиграть. Что же я буду делать с герцогом?

На минуту воцарилось молчание, вслед за которым раздался смех.

— Я могла бы предложить парочку вариантов. — Мириам Данстан-Латт тут же покраснела от собственных опрометчивых слов.

— Хватит. — Одри подняла руку, призывая всех к тишине, затем проверила, не слышит ли их кто-нибудь из другой группы. — Я не могу допустить, чтобы ты не участвовала в споре только из-за того, что боишься выиграть, Кристина. Я внесу за тебя гинею, то есть поставлю на тебя. По-моему, это само по себе рискованно, ведь женщинам вообще нельзя делать ставки?

— Можно, если об этом не знают мужчины, — хихикнула Берил Чизолм.

— Ты потеряешь свою гинею, уверяю тебя, — заметила Кристина, смеясь и думая о том, как отреагировал бы герцог Бьюкасл, если бы узнал, что творится сейчас в желтой гостиной.

— Может быть, — согласилась Одри, — но я подозреваю, что не выиграет никто, и тогда мои деньги целыми вернутся ко мне. Конечно, раз речь идет не о том, чтобы заставить герцога сделать предложение, а лишь о том, чтобы вовлечь его в продолжительную беседу, я сама могла бы поучаствовать, но не стану этого делать. Семь гиней — не такое уж большое вознаграждение. Кроме того, Льюис может начать ревновать, и не буду же я оправдываться тем, что хотела выиграть пари.

Из-за дверей донесся звук колокольчика, оповещавший о том, что все гости в сборе и ожидаются в большой гостиной для чая.

— Так, значит, ты никогда не видела герцога Бьюкасла? — спросила Харриетт Кинг у леди Сары.

— Нет, — призналась та, — но если он герцог, то, должно быть, красив.

— А я вот видела его, — Харриетт взяла подругу под руку, готовясь покинуть желтую гостиную вместе с ней, — и, в принципе, не стала бы стараться очаровать его. Но не могу же я допустить, чтобы меня обставила овдовевшая дочка деревенского учителя, которой уже около тридцати!

Юные леди удалились под ручку. Одри посмотрела на Кристину и состроила гримаску.

— О, дорогая, боюсь, они вышли на тропу войны, — сказала она. — Ты ведь теперь тоже не можешь не принять вызов, правда? Ты просто обязана выиграть для меня деньги.

Ровена Сиддингс взяла Кристину под руку, и они вдвоем вышли из комнаты.

— До чего мы все смешны, — сказала Ровена. — Будем участвовать в споре, миссис Деррик, или ограничимся тем, что станем любоваться этим великим человеком издалека?

— Думаю, я буду держаться от герцога подальше и смеяться над ним издалека, если выяснится, что он в самом деле такой напыщенный и претенциозный, как о нем говорят, — отозвалась Кристина. — Я не люблю величие, которое зиждется ни на чем.

— Как смело с вашей стороны, — улыбнулась Ровена, — смеяться над герцогом Бьюкаслом.

Или над самой собой, подумала Кристина, за то, что позволила втянуть себя в эту глупую детскую затею, когда все, что от нее требовалось, это твердо сказать «нет» Мелани два дня назад или решительно отказать Одри.


Загрузка...