Немного опасный

Глава 22

Поскольку большинство соседей еще не успели разъехаться после Пасхи, на балу в Линдсей-Холле собралось множество гостей. Приехали все, проживающие на много миль вокруг.

Разумеется, Вулфрик не сам все организовал. Для того чтобы позаботиться о насущных проблемах, у него был секретарь, а сестры и невестки взяли на себя составление букетов, меню для праздничного стола и выбор напитков.

Однако в самый день бала герцог проявил неожиданный интерес к процессу подготовки. Он переходил из библиотеки в бальный зал, явно не зная, чем заняться.

Его гости должны были уехать через день. Даже члены его семьи покидали Линдсей-Холл, отправляясь кто в город, кто по домам. Что ж, ему придется отпустить их. Ему придется отпустить ее. Он уже решил.

Но он хотел, чтобы этот вечер стал для всех особенным, и поэтому беспокойно бродил по дому, обходя стороной гостиную и отказываясь принимать участие в каких бы то ни было мероприятиях.

Когда вечером, одетый в привычный черный фрак и белую сорочку, герцог Бьюкасл принимал гостей вместе с тетушкой и дядюшкой, он отметил про себя, что бальный зал выглядит весьма внушительно: на стенах и над дверьми были укреплены корзины с весенними цветами, а три центральные колонны окружали горшки с папоротниками и пасхальными лилиями.

И она тоже выглядела премило. Она — это Кристина Деррик, которая, улыбаясь и всем своим видом излучая радость, поздоровалась с хозяином дома и впервые вошла в бальный зал. На ней было белое платье, отделанное по подолу нежными фестонами, с короткими пышными рукавами, расшитыми лютиками, маргаритками и веточками зелени. В этом наряде она была похожа на лучик весеннего солнца.

При виде Кристины у герцога сладко защемило сердце.

Когда после ленча они выходили из столовой, герцог попросил ее оставить ему первый вальс. Это были первые слова, с которыми герцог обратился к ней с тех пор, как прыгнул с дерева в воду.

Он почему-то стеснялся.

Или, быть может, это был страх. Он хотел верить, что между ними теперь все ясно, она чувствует то же, что и он, и, самое главное, видит для них совместное будущее. Но герцог не был уверен. И поскольку ему в жизни не часто приходилось сталкиваться с неразрешимыми ситуациями, он не знал, как поступить.

Вулфрик открыл бал с виконтессой Равенсберг, которая надела фиолетовое платье, идеально гармонировавшее с ее фиалкового цвета глазами. Потом он танцевал с хорошенькой блондинкой, леди Мьюир, сестрой графа Килборна, задаваясь вопросом, почему она так и не вышла замуж с тех пор, как несколько лет назад овдовела, во второй раз сделавшись завидной невестой. Странно, сам он почему-то никогда даже не думал о том, чтобы поухаживать за ней. Во время третьего танца его партнершей, по настоянию тетушки, была Эми Хатчинсон. Накануне маркиза Рочестер ворвалась без предупреждения к нему в библиотеку и прочитала лекцию на тему семейного долга, согласно которому он не имел права приводить в семью дочь сельского учителя, поскольку та слишком много улыбалась и не всегда умела себя вести. Он молча выслушал, не отрывая монокля от глаза, и поблагодарил за заботу, так что бедной тетушке не оставалось ничего другого, кроме как оставить его в покое и выйти из комнаты, унося за собой возмущенно покачивающиеся перья. Но похоже, она все-таки не отказалась от мысли навязать ему свою племянницу.

Четвертым по счету танцем был объявлен вальс.

Кристина Деррик уже успела потанцевать с Аттингсбро, Китом и Эйданом. Она раскраснелась, глаза ее блестели, тогда как воспитанная леди должна на балу сохранять выражение лица надменное и слегка скучающее. Право, она была великолепна. Она стояла на противоположном конце зала в компании леди Элрик и герцогини Портфри.

Их взгляды встретились.

Вулфрик не смог противостоять искушению. Его пальцы непроизвольно сжались вокруг инкрустированной драгоценными камнями ручки монокля, поднесли монокль к глазу, а потом слегка опустили вниз. Несмотря на разделявшее их расстояние, герцог увидел искорки смеха в глазах Кристины.

Затем она, порывшись в маленьком ридикюле, висевшем у нее на руке, извлекла оттуда какую-то вещицу. Герцог сумел разглядеть лишь черную ленточку. Неожиданно Кристина поднесла это «что-то» к глазам и посмотрела на герцога через его же собственный монокль.

Вулфрик Бедвин, холодный неприступный герцог Бьюкасл, был потрясен настолько, что издал неприличный смешок, а потом его губы медленно расплылись в улыбке, и все лицо постепенно озарилось радостью и любовью.

Кристина вдруг перестала улыбаться.

Направляясь к ней через танцевальный паркет, герцог отметил про себя, что ему даже в голову не пришло, что правильнее было бы незаметно обойти зал по периметру. Все, что он видел в эту минуту, были ее глаза, большие и лучистые, и ее зубки, впившиеся в нижнюю губу.

— Не правда ли, миссис Деррик, следующий танец обещан мне? — проговорил Вулфрик, подойдя к ней и отвесив поклон.

— Да, ваша светлость, — отозвалась она, — вы не ошиблись.

И только в тот момент, когда Вулфрик протянул ей руку, он почувствовал, что все взгляды устремлены на них, и услышал пронесшийся по залу шепот. Герцог повернул голову и, удивленно приподняв брови, оглядел присутствующих. Но стоило ему проделать это, как все поспешно сделали вид, что заняты разговорами.

— Я что-то пропустил? — осведомился он. Кристина подала ему руку — монокль снова перекочевал в ридикюль.

— Да, — ответила она. — Вы не видели, как улыбнулись.

Какого дьявола? Герцог сердито взглянул на нее.

— Как я понимаю, — насмешливо продолжила она, — это такая же редкость, как роза в пустыне.

«Что за глупости, — подумал Вулфрик. — Несусветная чушь!» Но вслух он так ничего и не сказал.

В течение получаса герцог вальсировал с Кристиной Деррик, и окружающий мир не существовал для него. Здесь не было Гектора, который мог бы неожиданно наскочить на танцующую пару — его заблаговременно увели в комнату для игры в карты, — не было ничего, что могло бы отвлечь от него внимание партнерши. Кристина Деррик вся сияла. Герцог чувствовал себя так, словно сжимал в объятиях саму радость. Он не отрывал от нее глаз, любуясь ее красотой, вдыхая ее аромат, не пряча своих чувств.

— Спасибо, — сказал герцог, когда танец подошел к концу и пришел черед возвращаться к действительности. — Спасибо, Кристина.

Настала пора вспомнить о долге. Он все-таки был хозяином бала. Его дом был полон гостей. Полчаса для себя остались в прошлом.

Никогда в жизни Кристина не чувствовала себя такой несчастной. Она была в отчаянии, и на этот раз душевная боль не могла сравниться по силе ни с чем из испытанного ею прежде.

Он хотел что-то доказать ей. Он специально ради этого пригласил ее в Линдсей-Холл, и его затея удалась. Но кроме этого, ему ничего не требовалось.

В прошлом году ей был дан шанс, и она отвергла его, твердо и безжалостно. Больше он не попросит ее ни о чем. Разумеется, не попросит. Он, в конце концов, герцог Бьюкасл.

И надо же такому случиться, чтобы именно сегодня пошел дождь. Не такой сильный, чтобы воспрепятствовать путешествию и задержать ее в Линдсей-Холле еще на один день, но достаточный для того, чтобы мир вокруг казался серым и скучным через запотевшее окно кареты.

Кристина в последний раз обвела взглядом красивую китайскую спальню. Ее сумку уже отнесли вниз и поместили в багажное отделение кареты.

Всего два вечера назад она считала себя самой счастливой женщиной на свете.

Герцог улыбнулся ей через бальный зал, когда она посмотрела на него в монокль, который теперь приятной тяжестью лежал у нее в ридикюле, укутанный для надежности в герцогский носовой платок. Он улыбнулся, и она готова была поклясться, что в тот момент сердце перевернулось у нее в груди. А потом они танцевали вальс, и он не отрывал от нее глаз. Кристина была уверена, что видела улыбку в его серых глазах; их стальной блеск вдруг показался ей теплым и исполненным света. Пока они танцевали, она чувствовала себя так, словно ее ноги не касаются пола.

Все сомнения исчезли, все барьеры между ними просто перестали существовать.

А потом вальс вдруг закончился, и он с тех пор почти не разговаривал с ней.

Вчера все гости Линдсей-Холла веселились до упаду, но герцог Бьюкасл заперся у себя в библиотеке, и только Берти, Бэзилу, Гектору и лорду Уэстону разрешено было лицезреть его персону.

И вот настало время уезжать. Две кареты Берти уже стояли у крыльца. Дети с няней уселись во вторую карету. Мелани и Берти сейчас, наверное, стояли внизу и недоумевали, куда это она подевалась.

Кристина сделала глубокий вдох и, выйдя из комнаты, пошла, не оборачиваясь и приклеив на лицо улыбку.

Внизу в холле собралась целая толпа народу.

— Наконец-то, Кристина! — воскликнула Мелани.

Далее последовали многочисленные рукопожатия и объятия. Они уезжали первыми, остальные гости собирались ехать в тот же день, но попозже. Гермиона не скрывала слез, и Кристина тоже чуть было не расплакалась.

— Миссис Деррик, — раздался холодный голос герцога, — позвольте мне подержать над вами зонт, чтобы вы не промокли.

Ее глаза засверкали.

— Благодарю вас.

Когда они вышли из главных дверей, Кристина слегка наклонила голову, и тут же над ней раскрылся большой черный зонт.

Она хотела ускорить шаг, но герцог крепко сжал ее руку; тогда она обернулась и одарила его улыбкой.

— Из-за дождя я перестала быть вежливой, — проговорила Кристина, — и не поблагодарила вас за гостеприимство, ваша светлость. Так вот, я замечательно провела время.

— Но вашей матери здесь нет, миссис Деррик, — заметил герцог, — как нет ваших сестер и зятя. Я хочу задать вам один вопрос, но долг требует, чтобы сначала я задал его хотя бы вашей матери. Прошлым летом я этого не сделал. Могу я с ней встретиться? И можно ли будет потом задать тот же вопрос вам? Если вам этого не хочется, я не стану беспокоить ни вас, ни вашу матушку.

Огромный зонт создавал атмосферу уединенности. Кристина слышала, как дождь барабанил по черному куполу у нее над головой. Она посмотрела в его глаза, и вся тоска вмиг испарилась, уступив место незамутненному счастью.

— О, разумеется, — прерывающимся голосом проговорила она, — разумеется, вы можете нанести визит моей матери. Этим вы окажете ей большую честь. И вы также можете встретиться со мной. Мне будет…

— Ну же, Кристина, — мягко подбодрил ее герцог.

— …приятно, — выдохнула она и стремглав влетела в карету, не дожидаясь, пока он ей поможет.

И тут глаза ее заволокли глупые непрошеные слезы; ей стоило больших усилий не дать им пролиться.

Дверца захлопнулась, и когда карета, покачнувшись, тронулась с места, Мелани потрепала подругу по руке.

— Мне так жаль, Кристина, — проговорила она, — я ждала, что во время бала будет сделано важное объявление. Все этого ждали. Но это не важно. Герцог — надменный, холодный и неприятный человек, разве не так? Мы найдем тебе кого-нибудь другого, тем более что это не составит труда. Тебе же прекрасно известно, как ты действуешь на мужчин…

На балу не было объявлено об их помолвке только потому, что там не было ни ее матери, ни Элеоноры, ни Хейзл с Чарлзом. И Вулфрик в отличие от прошлого года счел, что было бы невежливо принять такое важное решение, не посоветовавшись предварительно с ними.

Кристина вдруг подумала, что не просто влюблена. Совсем не влюблена.

Она любила!

Вулфрик сразу догадался, что Кристина Деррик не предупредила свою семью о его возможном визите. Сидя в гостиной коттеджа «Гиацинт» и ведя беседу с этими людьми, он чувствовал, как они напуганы. Во всяком случае, о миссис Томпсон и миссис Лофтер это можно было сказать с большой долей уверенности — последняя вошла в гостиную почти сразу вслед за герцогом и, увидев его, была настолько поражена, что с удовольствием ретировалась бы, будь у нее такая возможность. Мисс Томпсон смотрела на него поверх очков, которые не стала снимать, даже несмотря на то, что тут же закрыла книгу, которую читала до его прихода.

Прошло восемь дней с тех пор, как Кристина покинула Линдсей-Холл вместе с четой Ринейбл. И, разумеется, именно в тот день, когда он приехал, ее не оказалось дома, хотя с минуты на минуту ее ждали на чай, и миссис Томпсон то и дело нервно поглядывала в окно, словно могла таким образом ускорить возвращение младшей дочери.

Это даже хорошо, что ее нет, решил Вулфрик. Пора было от обмена любезностями переходить к делу.

— Мне хотелось бы обсудить с вами один вопрос, мадам, — сказал он, обращаясь к миссис Томпсон, — прежде чем я задам его вашей дочери. Присутствие остальных ваших дочерей при этом разговоре весьма желательно. Я хотел бы знать, не возражаете ли вы против того, чтобы я сделал миссис Деррик предложение стать герцогиней Бьюкасл?

Миссис Лофтер прижала ладони к щекам. Миссис Томпсон потрясенно уставилась на него. После короткой паузы она все же собралась с силами и ответила.

— А Кристина ожидает вашего приезда, ваша светлость? — осведомилась она.

— Думаю, да.

— В таком случае мы, конечно, возражать не станем. Это большая честь для нас, ваша светлость. И не потому, что Кристина получит титул герцогини Бьюкасл, а потому что она снова будет счастлива. С вашей стороны было в высшей степени вежливо узнать наше мнение, ваша светлость. Мне кажется, вы не обязаны так утруждаться, учитывая ваше общественное положение и то, что Кристина вольна сама принимать решения в силу своего возраста. Как жаль, что ее отец не дожил до этого дня!

В этот момент снаружи послышались голоса.

— Простите, что опоздала к чаю, миссис Скиннер, — оживленно проговорила Кристина Деррик. — Я читала мистеру Поттсу, и он, бедняга, как всегда, заснул, прежде чем я дошла до третьего абзаца. Но стоило мне только подняться со стула, как он проснулся и еще полчаса развлекал меня рассказами о своей жизни. Жаль, что мне не дают по шиллингу каждый раз, когда мне приходится выслушивать эти байки. Зато ему очень нравится, когда я в нужных местах громко охаю!

Смеясь при воспоминании о событиях минувшего дня, Кристина распахнула дверь и легкой походкой вошла в гостиную. В бело-зеленом полосатом платье из поплина, которое Вулфрик помнил еще с прошлого года, и в старой соломенной шляпке с обвисшими полями она выглядела не менее великолепно, чем на балах в Лондоне и Линдсей-Холле.

— О, — воскликнула Кристина, и улыбка замерла у нее на губах.

Вулфрик поднялся со стула и поклонился Кристи.

— Миссис Деррик, — поздоровался он.

— Ваша светлость. — Кристина сделала реверанс.

Миссис Томпсон тоже поднялась.

— Его светлость желает поговорить с тобой наедине, Кристина, — сказала она. — Пойдемте, Элеонора, и ты, Хейзл; мы выпьем чаю в другой комнате.

— Я бы предпочел проводить миссис Деррик в сад, — возразил Вулфрик. Именно там в прошлом году он совершил грубую ошибку, и ему казалось справедливым там же попытаться ее исправить.

Не прошло и нескольких минут, как они вышли из дома, поднялись по широким каменным ступенькам и, миновав увитую цветами арку, оказались в уединенном садике квадратной формы, который герцог часто видел в ночных кошмарах с тех пор, как был здесь в последний раз.

— Миссис Скиннер могла бы предупредить меня, что вы здесь, — сказала Кристина, — чтобы я успела привести себя в порядок.

— Во-первых, мне кажется, что вы просто не дали своей домоправительнице слова сказать, — заметил герцог, — а во-вторых, вы и так очаровательны.

— О! — воскликнула Кристина.

— Безусловно это так, но… Но я никогда не смогу стать мужчиной вашей мечты.

— Нет, сможете, — перебила его Кристина. — Более того, вы им уже стали. Не помню, какие именно качества я перечислила вам в прошлом году, но это не имеет значения. В вас есть все, что я мечтала видеть в мужчине, и даже намного больше.

Герцог сцепил руки за спиной и с облегчением вздохнул: теперь отпала необходимость произносить речь, которую он столь тщательно подготовил.

— Значит, вы выйдете за меня? — спросил он.

— Нет. — Кристина покачала головой. — Я совсем не та женщина, которая могла бы стать вашей герцогиней.

Вулфрик в недоумении взглянул на нее:

— Что за глупости вы говорите? Мне известно из достоверных источников, а именно от Фреи, что никто из моих братьев и сестер, их супругов и даже их детей никогда больше не станет говорить со мной, если я не уговорю вас занять именно это положение. А Бедвины — самые строгие судьи, уж поверьте мне.

— Есть еще маркиза Рочестер, — напомнила Кристина.

— Моя тетушка такая же, как все мы. Она любит, чтобы все ей подчинялись. У нее возникла нелепая мысль, что мы с мисс Хатчинсон можем составить счастье друг друга. Ну что же, ей придется справиться с разочарованием. Она меня обожает, я всегда был ее любимцем. Кстати сказать, никто из моих братьев и сестер никогда не ревновал ее ко мне.

Как и предполагал Вулфрик, Кристина рассмеялась. Обойдя скамейку, она опустилась на нее.

— Ваша светлость, я…

— Пожалуйста, прекратите называть меня «ваша светлость».

— Я считаю, что называть вас Вулфриком невежливо, — возразила она.

— Вам так не казалось, когда вы делили со мной постель на голубятне, — напомнил герцог.

Кристина вспыхнула, но не отвела глаз. Странно, но именно эта ее особенность привлекла его внимание в Скофилд-Парке.

— Ну хорошо, — снова заговорила она. — Так вот, Вулфрик, тридцать лет мне исполнилось ровно три дня назад.

— Ах вот оно что, — протянул герцог. — В таком случае я смогу еще несколько недель притворяться, что старше вас всего на пять лет — мне скоро исполнится тридцать шесть.

— Боже, вы ведь понимаете, о чем я, — взмолилась Кристина. — Даже если бы я не была бесплодной, мой возраст уже не позволяет рожать. Но я бесплодна. Надо было сказать «нет», когда вы просили разрешения приехать сюда, но в тот момент я не могла мыслить разумно. Я думала только о том, как чудесно провела время в Линдсей-Холле и как…

— Пожалуйста, Кристина, — прервал ее герцог, — прекрати нести чепуху. Я уже не раз говорил тебе, что у меня есть три брата, любому из которых я с радостью передам свой титул. Ты знаешь этих людей. И если у Эйдана не будет сыновей, то малыш Уилли когда-нибудь станет герцогом Бьюкаслом. Я вообще не собирался жениться. После того как в возрасте двадцати четырех лет я неудачно попытался вступить в династический брак, я твердо решил не вступать в брак, если только не встречу женщину, с которой мы составим единое целое. Но, честно говоря, я на такое и не рассчитывал — я не тот мужчина, в которого легко влюбиться…

— Но твои братья и сестры очень любят тебя, — возразила она.

— Родная моя, — Вулфрик уже не мог остановиться, — ты сама радость и воплощение любви. Если ты согласишься стать моей женой, то я не стану требовать, чтобы ты соответствовала образу идеальной герцогини, какой ее видишь ты или кто-либо другой. Тетушка Рочестер может даже не пытаться воздействовать на тебя. Если кому-то не понравится, как ты себя ведешь, то к черту этого человека. Но мне кажется, такого не случится. Ты умеешь дарить людям любовь и смех, даже тем, кто не хочет любить тебя и смеяться вместе с тобой.

Кристина посмотрела вниз, на сложенные на коленях руки, и ее лицо скрылось под широкими полями шляпки.

— Я навсегда останусь надменным, холодным аристократом, которого ты так презираешь, — Вулфрик невольно вздохнул, — я просто обязан быть им…

— Знаю. — Кристина быстро подняла голову. — Я не хочу, чтобы ты менялся. Я люблю герцога Бьюкасла таким, какой он есть. Он великолепен и опасен, особенно в те моменты, когда поднимает негодяев за шкирку и внушает им ужас несколькими словами, произнесенными мягким голосом.

В ее глазах зажглись знакомые искорки.

— Но я всегда буду и Вулфриком Бедвином, — продолжил герцог, — который недавно обнаружил, как здорово иногда бывает нырнуть в ледяную воду с запрещенного дерева.

Улыбка осветила лицо Кристины.

— Я люблю Вулфрика Бедвина, — проговорила она, и голос ее предательски дрогнул.

— Правда? — Герцог подошел к Кристине и, взяв ее за руки, поцеловал каждую ладонь. — Правда, любимая? Ты готова дать мне шанс? Мне лучше сразу предупредить тебя. В семействе Бедвинов существует такая традиция, что мы обычно не женимся рано, но уж когда женимся, то всю жизнь храним верность и преданность тому, с кем соединили свою судьбу. Если ты станешь моей женой, то я буду любить тебя до конца дней.

Кристина засмеялась:

— Думаю, я смогу это вынести, если очень постараюсь. Но учти, я буду отвечать тебе тем же.

Теперь уже и герцог не удержался и слегка улыбнулся.

— Итак. — Он сильнее сжал ее руки и опустился на колени. — Ты выйдешь за меня замуж, Кристина?

Она наклонилась и поцеловала его в лоб.

— Да, — сказала она, — да, Вулфрик.

Герцог запрокинул голову, и их губы встретились.

В конце февраля, сидя на скамье в церкви Святого Георгия на Ганновер-сквер, наполовину заполненной людьми, пришедшими на бракосочетание Одри и сэра Льюиса Уайзмана, Кристина испытывала неподдельный ужас.

Сейчас, в разгар июня, обозревая из конца нефа эту церковь, которая была до отказа забита высокими гостями, Кристина была в таком страхе, что всерьез опасалась, как бы ноги не отказались служить ей. Не хватало только свалиться в проходе в тот момент, когда заиграет орган. Тогда Бэзилу пришлось бы силой тащить ее к алтарю, чтобы она не упустила свой шанс стать герцогиней.

Чарлз помогал священнику, так что споров по поводу того, кто из зятьев поведет ее к алтарю, не возникло.

— Бог мой, — прошептала Кристина, чувствуя себя крайне подавленной.

— Спокойно, — похлопал ее по руке Бэзил. — Все эти люди пришли посмотреть на тебя.

Разумеется. Но в этом-то и была вся проблема.

Вулфрик предоставил ей самой решить, где будет проходить их свадьба. Кристина была бы счастлива, если бы их обвенчал Чарлз в деревенской церкви. С таким же удовольствием она согласилась бы на часовню в Линдсей-Холле. Вулфрик тоже. Он так сказал. Но Кристина решила быть благородной до конца. Ведь он был герцогом Бьюкаслом, одним из самых богатых и могущественных людей в стране. Следовательно, необходимо было устроить церемонию с размахом и пышностью, подобающей его титулу. Поэтому Кристина остановила свой выбор на церкви Святого Георгия, где во время сезона проходили свадебные церемонии всех представителей высшего света.

Таким образом, в том, что она сейчас испытывала, Кристина была виновата сама.

В следующее мгновение Бэзил снова похлопал ее по руке, и они медленно двинулись к алтарю — и тут Кристина обнаружила, что ее ноги, слава Богу, не разучились ходить.

Она посмотрела вперед — через длинный проход между скамьями, в конце которого находился алтарь.

В кремовой рубашке и коричневом с золотом костюме герцог Бьюкасл выглядел просто ослепительно. На какой-то миг Кристине показалось, что все это происходит во сне. Этот мужчина просто не может ждать ее. Она, должно быть, случайно оказалась в чужом сне и вот-вот проснется в школе или в комнате коттеджа «Гиацинт».

Постепенно лицо, на которое она смотрела не отрываясь, обрело четкие очертания. Оно было исполнено холодной суровой красоты: волевой подбородок, тонкие губы, высокие скулы и выдающийся нос с небольшой горбинкой. Это было лицо герцога Бьюкасла, лицо человека, которого она любила всем сердцем.

Лицо Вулфрика.

По мере того как, опираясь на руку Бэзила, Кристина приближалась к алтарю, все предметы вокруг растворялись, пока не остались одни только глаза герцога — серебристые глаза, в которых горел огонь любви. Вулфрик Бедвин смотрел на свою невесту, позабыв о стоящем рядом с ним лорде Эйдане и обо всех собравшихся в церкви.

А потом он медленно улыбнулся ей, разом превратившись в самого красивого мужчину из всех, кто когда-либо ходил по этой земле.

Когда наконец Кристина оказалась рядом с ним, страх ушел. В мире не было больше никого, кроме них с Вулфриком и священника, который через несколько минут объявит их перед Богом мужем и женой. Он уже начал торжественным голосом:

— Возлюбленные дети мои…

Да, именно так всегда бывает на венчании.

Когда служба закончилась, подписи в церковной книге были поставлены и орган заиграл торжественную мелодию, Вулфрик впервые осознал, что его ждет в супружеской жизни.

Кристина вцепилась в его руку, и он посмотрел на нее с сочувствием. Герцог понимал, что только ради него она выбрала церковь Святого Георгия и пышную свадьбу.

Внезапно Кристина, откинув вуаль, улыбнулась, радостно, лучезарно. Она раздавала улыбки направо и налево, улыбалась родственникам, членам семейства Бедвинов, другим знакомым.

Герцог с облегчением перевел дух: похоже, теперь ему не о чем волноваться.

Когда они подошли к выходу, органная музыка зазвучала особенно громко. Молодая герцогиня Бьюкасл указала рукой на дальний конец церкви.

— Вулфрик, посмотри, — отчетливо проговорила она, — там дети.

Действительно, все малыши стояли со своими нянями так, чтобы в случае непредвиденных обстоятельств их можно было быстро вывести на улицу.

— А вон и тетя Кристина, — громко воскликнул Уильям.

— И дядя Вулф, — подхватил Жак.

Кристина подняла руку и радостно помахала им.

Герцог ждал, пока она сможет продолжить торжественный выход. Поскольку делать ему было нечего, он тоже помахал племянникам и улыбнулся. Ему вдруг стало ясно, что теперь, начиная с тридцати шести лет, его жизнь станет сплошным приключением. Сегодня был его день рождения.

— Хочу предупредить тебя, — прошептал он, когда они дошли до дверей, — на случай, если ты не заметила, что несколько передних скамеек в церкви были пусты. Люди, которые должны были занимать их, ждут нас на улице.

От самых дверей церкви до свадебной кареты выстроилась длинная очередь из Бедвинов, их супругов и старших детей. Все держали в руках охапки роз.

Кроме них, возле церкви собралось еще множество народу. В основном это были любопытные, собиравшиеся посмотреть на великосветскую свадьбу. Кто-то выкрикнул поздравление, и толпа подхватила приветствие.

— О, Вулфрик, — воскликнула Кристина, — как же весело!

Рассмеявшись, герцог схватил ее за руку и бросился бежать вниз по ступенькам. Сверху на них лился дождь из розовых лепестков.

На середине пути Кристина остановилась, подняла с земли охапку лепестков и, радостно смеясь, бросила ее обратно Рэнналфу, Рейчел и Джервису.

Поднявшись в открытую карету, молодая герцогиня принялась оправлять свое кремовое с зеленой оторочкой платье, в то время как герцог развязал сумку с монетами и принялся швырять ее содержимое в толпу.

Один из облаченных в ливрею лакеев взобрался на облучок к кучеру, двое устроились сзади, и карета тронулась с места, издавая оглушительный шум. Впрочем, так оно и должно было быть, учитывая, что сзади для соблюдения традиции были привязаны старые башмаки, жестянки и множество разноцветных лент.

Вулфрик взглянул на свою жену, свою герцогиню и взял ее за руку.

— Наконец-то. До этой минуты я не верил, что мы будем жить вместе долго и счастливо.

— О нет, только не долго и счастливо, Вулфрик, — возразила она. — Это так обыденно. Мне нужно другое. Мне нужно счастье и жизнь, ссоры и примирения, приключения и…

— Тсс… — Герцог наклонился и поцеловал ее в губы.

— Ну да, и это тоже, — рассмеялась герцогиня Бьюкасл.

Сзади раздавался оглушительный рев толпы, в то время как двое лакеев герцога с выражением особой торжественности на лицах смотрели вперед.