Неопровержимое доказательство

ГЛАВА 5

Было далеко за полночь, но она не могла уснуть. Джина лежала, глядя на тлеющие угли в камине, слушая, как дождь барабанит по крыше, ощущая внутри себя какую-то душевную пустоту Тихо вздохнув и поправив подушку, она долго ворочалась на неровной поверхности кушетки, устраиваясь поудобнее.

Прошел еще час, но сна все не было. Грегор вошел в комнату. Он бесшумно двигался в полутьме, одетый в потертые джинсы и старую рубашку, подошел к камину и наклонился к куче поленьев. Затаив дыхание, Джина смотрела на него. Этот строгий профиль, упругие мышцы, кожа цвета меда… Немного спустя он выпрямился и небрежно откинул назад густые, темные волосы. Сухие поленья быстро занялись и потрескивали. Грегор протянул к огню руки, некоторое время неподвижно сидел на корточках, Грудь его вздымалась, но дышал он неслышно.

Очарованная классическими пропорциями и привлекательностью крупной фигуры, Джина любовалась мужем. Ей хотелось пройтись кончиками пальцев по всему его телу. Он взглянул в ее сторону, она закрыла глаза, притворяясь спящей, и неподвижно лежала, дожидаясь, когда Грегор уйдет в свою спальню. Но он подошел к ней и остановился около кушетки. Сквозь ресницы она видела, что он смотрит на нее с такой ясной светлой печалью во взоре. Теперь, оставаясь наедине с собой, он снял маску. Это был прежний Грегор.

Он опустился на одно колено перед ее кушеткой, аккуратно подоткнул одеяло и нежно провел по ее руке. Сердце заколотилось, как у птицы. Не удавалось дышать, как во сне. Да и к чему притворство? Он коснулся ее щеки. Джина медленно открыла глаза. Она не могла скрыть свое изумление. Как это все понимать? Рука Грегора замерла.

Они не отрываясь смотрели друг на друга. Тишину нарушало лишь потрескивание дров да шипение дождевой воды, попавшей из трубы в камин. Снаружи бушевала стихия, но ни Джина, ни Грегор не замечали ничего. В мире существовали только они, и лишь в этом был смысл.

Ей казалось, они парят между небом и землей. Она не двигалась, боялась, что стоит пошевелиться, и Грегор уйдет. Как хотелось, чтобы он обнял ее! Всматриваясь в лицо некогда дорогого человека, Джина увидела напряжение и что-то еще, глубинное, ранимое, промелькнувшее в его глазах, что он так ревностно скрывал. Он прищурился, лицо приняло надменное выражение. Продолжил пристально смотреть на нее. Как она стремилась к нему, как хотела прижаться к его сильному телу и не отпускать от себя. Она жаждала согреть сердце этого мужчины и вылечить душу. Забыть то, чего нельзя забыть. Исцелиться самой, стать прежней — любящей и беззаботной.

— Почему ты не спишь? — спросил Грегор.

— Я поспала немного. Только что проснулась.

— У тебя был тяжелый день.

— Да, — едва слышно согласилась Джина. И вспомнила сотни кризисных ситуаций, с которыми ей, приходилось сталкиваться каждый день в детском отделении больницы, но падение в овраг — совсем другое дело. Она смотрела в лицо смерти впервые за несколько лет, и это потрясло ее до такой степени, что не выразить словами.

Джина нерешительно улыбнулась и повернулась на кушетке. Поморщилась, чувствуя, как пружина упирается ей в бедро. Грегор косо взглянул на нее.

— Тебе не нравится постель?

— Кушетка немного неровная.

Слишком неровная, — добавил он. Его глаза потемнели. Было невозможно понять, о чем Грегор думал.

Прокатился гром, ветер швырял в стекла брызги дождя. Джина с опаской взглянула в кромешную тьму за окном.

— Гроза и не думает прекращаться.

Ей вспомнился поток воды, обрушившийся на мост и снесший ее в овраг. Вздрогнув, Джина вновь пережила весь ужас.

— Нам не грозит наводнение, — сказал он, как бы читая ее мысли. — Дом стоит на возвышенности.

Грегор сел на пол, скрестив длинные ноги, спиной опираясь на кушетку. Наблюдая, как языки пламени пляшут в камине, он спросил:

— Ты хочешь поговорить о том, что произошло сегодня?

Такое сочувствие и проницательность с его стороны были полной неожиданностью для нее.

— Кажется, да, если ты не против выслушать меня. Я думала, что погибну в овраге. Однажды я испытывала подобное чувство, — Джина старалась говорить ровным голосом, не желая рассказывать об одном старом случае. Скоро представится возможность вспомнить и о нем. — Ужасное ощущение.

— Тебе остается только забыть об этом. Со временем это сотрется из памяти. Воспоминания станут не более чем кадрами старого кино.

Она согласно кивнула.

— Я забуду. Но пока вижу себя медленно падающей в овраг, даже когда и не думаю об этом. Как во сне, понимаешь?

— Понимаю, — тихо сказал Грегор. Джина сердцем чувствовала, что он действительно ее понимает.

— О чем ты думаешь?

— Да так, ничего особенного, — пожал он плечами.

Она стала рассматривать его профиль, копну темных волос, которые опускались на плечи, и подумала, что Грегор выглядит как шаман. Да он и был шаманом, колдуном, загадкой. Такой же необузданный, дикий, властный. Вздохнув, Джина скользнула взглядом по мускулистому телу. Этот наряд отшельника безумно шел к его новому облику. Она все еще не могла понять, что же произошло с его телом. Мускулистое, мощное, гибкое, казалось, гениальный ваятель создал его. Лучший образец искусства мастера.

— Ты так меня разглядываешь, Джина… Она вспыхнула.

— Да. Ты красив. Но чему удивляться? Ты выглядишь совершенно иначе, таким… сильным.

Без всякого выражения он произнес:

— Работа помогала мне скоротать время и забыть о крушении всех надежд.

— Можно сделать вывод, что ты в состоянии защитить себя.

Желваки заходили у него под кожей. Несколько секунд Грегор пристально смотрел на нее, затем перевел взгляд на огонь.

— И давно тебя интересует, что движет заключенным?

Джина вздохнула. Зачем он так себя называет? Скорее бы пришло то время, когда Грегор снова почувствует себя человеком.

— Ты забыл, что дважды в месяц я приезжала к тебе? — спросила она. — Знаю, тебе всегда сообщали о моем визите, но ты отказывался меня видеть. Мне приходилось ждать в помещении для посетителей, где я столкнулась с такими вещами, о которых не хотелось бы знать, а пришлось. Я видела, что заключенных водят группами, даже если их ожидают родные. Я встречала угрожающие взгляды надзирателей. Даже пробовала читать книжки, предлагаемые начальником тюрьмы, на случай, если…

Джина замолчала, понимая, что и так сказала слишком много.

— В случае чего? — поинтересовался Грегор.

— Я не знала, хотел ли ты, чтобы я принимала участие в твоем исправлении после срока, но я готова была прийти тебе на помощь.

Он так сильно сжал кулаки, что побелели костяшки пальцев. Глядя в сторону, она спросила:

— Неужели ты совсем по мне не скучал, Грегор?

Он ощетинился, как бы в ожидании удара, тихо выругался и уставился на огонь. Она наблюдала, как он пытается овладеть собой. Ее сердце бешено колотилось.

— Извини, я не должна была об этом спрашивать.

— Я пытался не думать о прошлом. Зачем ломать голову над тем, чего нельзя изменить. Если не быть начеку все двадцать четыре часа в сутки и дать слабинку, то живым оттуда не выйти.

— Я не представляю, как можно все время держать себя в напряжении.

— Это самое важное и трудное для тех, кто находится в тюрьме.

— А как насчет того, что можно изменить сейчас?

— Такого просто не существует.

— Ты ошибаешься. То, что я привезла…

— Меня не интересует прошлое, — оборвал Грегор ее.

Джина решила переменить тему.

— Почему ты поселился здесь?

— Это моя земля.

— Да. Но все же, почему? — она приподнялась, опираясь на локоть. — Ты здесь совершенно один. Ни друзей, ни соседей…

— Мне нужен покой. И свобода. Этот простор, небо.

— Не хочешь ли ты сказать, что теперь ты никому не доверяешь? Не считаешь себя нормальным человеком?

— Ты переходишь всякие границы, Джина!

Она подалась вперед.

— Я рискну.

— Брось, Джина! Это не твое дело, — резко приказал Грегор.

— Не могу. Ты стоишь моих усилий, и тебе нужен друг.

Грегор бросил на нее уничтожающий взгляд.

— Ты — последний человек, которому я доверял. Самый последний. И вспомни, что ты сделала.

— Дай мне возможность переубедить тебя. Давай съездим в Сан-Франциско.

— Что я там забыл? Послушай, я не хочу быть заложником вчерашнего дня. Теперь все иначе. Другая жизнь, Джина.

«Ты забыл меня», — подумала она, но вслух сказала:

— Обдумай мое предложение. Помнишь, какая отличная кухня в китайском ресторанчике на площади Жирардель? Или можно что-нибудь взять с собой и покататься на яхте. Посмотреть спектакль, навестить старых друзей.

— К чему все это?

— Ты сам удивишься, насколько тебе это понравится.

— Не планируй за меня, Джина. У меня особое отношение к такого рода вещам.

Я не буду ничего планировать, конечно, если ты не попросишь об этом. — Джина провела рукой по его плечу. — Клянусь, я, не буду делать того, что тебе не понравится или ты не захочешь, Грегор.

Он сбросил с плеча ее руку, обхватил руками колени.

— Я отвык от толпы. Не хочу быть ее частью. Наслаждаться жизнью можно в тишине.

Джина видела, чего ему стоит это признание.

— Рано утром в бухте почти никого нет.

— Ты все-таки сохранила яхту.

— Я не хотела ее продавать. Ты ведь любил ее. Тимоти Гарт поместил яхту в сухой док. Она ждет тебя.

«Как и я», — добавила она в мыслях.

Джина откинула одеяло, слезла с кушетки и уселась напротив мужа, чтобы видеть его лицо. Будь терпелива и нежна, внушала она себе, поднимая руку и касаясь его плеча. Ведь с ним обращались, как с животным, и он также научился реагировать, защищая себя. Хотя Джина и почувствовала, как Грегор напрягся от ее прикосновения, она сделала вид, что ничего не замечает, и стала перебирать его длинные волосы. Она понимала, чем рискует, трогая его, но ей очень хотелось пробиться сквозь стену подозрения и злости, которую он соорудил вокруг себя.

— Никогда не думала, что увижу тебя длинноволосым. Мне нравится. В этом есть что-то удивительно варварское.

Грегор был неподвижен, как статуя. Джина вплетала пальцы в жесткие пряди, получая от этого удовольствие. Он схватил ее за запястье и высвободил из волос пальцы.

— Ты играешь с огнем. Если хочешь заняться сексом, так и скажи. Возможно, я сделаю тебе одолжение, но на своих условиях.

Она почувствовала его сарказм, но подавила резкие слова, уже готовые сорваться с языка. Ей было неудобно сидеть в таком положении, но она не отодвигалась от Грегора. И он держал ее за руку. Джине хотелось воскресить его нежность. Она подалась вперед и коленями коснулась его бедра.

— Что тебе нужно?

— Ничего. Я определенно не ищу секса, Грегор.

Он разжал пальцы и освободил ее руку.

— Все, Джина. К черту! Ложись спать!

— Когда-нибудь ты убедишься, что я искренна. Буду терпеливой, насколько смогу.

— К черту твои одолжения!

Они сидели, глядя друг на друга, как бы испытывая силу воли, пока Грегор не нахмурился и не отвел взгляд. По выражению его лица Джина догадалась, что его мысли блуждают в прошлом. В их прошлом. Она не нарушала молчания, надеясь, что он немного расслабится, чтобы продолжить разговор, несмотря на поздний час, понимая, что не только его вопросы, но и ответы помогут ей преодолеть его враждебность мужа.

— Ты платила налоги, да? — наконец спросил Грегор.

— Да.

— Ты заявишь права на землю и дом?

Джина сдержалась. Ну почему такое недоверие? Намеки, что она руководствовалась исключительно своими интересами. Сарказм.

— Я не хотела, чтобы ты лишился всего. Твой дед перед смертью рассказал мне, что семья владела этой землей с тысяча восемьсот восьмидесятого года. Я решила, ты не захочешь, чтобы тебя лишили собственности за неуплату налогов.

— Ты была с ним до конца.

Она поняла, что это не вопрос, а утверждение того, что он хорошо знал. Это удивило ее, но ей нечего было скрывать.

— Он попросил, чтобы меня позвали, когда врачи перевезли его в Детройт для операции. Я приходила к нему всякий раз, когда у меня было время.

— Каждый день, все четыре месяца? Она поразилась.

— Но как… Я имею в виду… кто рассказал тебе?

— Я разговаривал с ним по телефону. Незадолго до его смерти. Он был благодарен за все, что ты для него сделала.

Я все еще скучаю по Джону. Он был замечательным человеком. Когда выпадал случай, мы играли в карты. Иногда, поддавшись на уговоры, я приносила ему сливочное мороженое с фруктами и шоколадом.

— Ты говорила, что… надевала мои вещи. Что это значит?

Внезапная перемена темы застигла Джину врасплох. Она почувствовала, что краснеет. Слава богу, в комнате темно.

— Женщины не лгут о таких вещах.

— Мне трудно в это поверить.

Джина посмотрела ему в глаза. Ну почему он упорно изображает ее хуже, чем она есть на самом деле?

— В то, что я скучала по тебе? И несмотря ни на что, ты все равно был мне нужен? Да, ты был необходим мне, как воздух, если не больше. Потребовалось много времени, чтобы я как-то пришла в себя и начала жить снова. У меня не было выбора.

— Ты была невинна, когда мы впервые встретились.

Она мягко улыбнулась.

— Но не очень долго..

Джина вспомнила, что их притягивало друг к другу, как магнитом. В памяти всплыла неловкость их первого свидания, ведь она была дочерью его начальника.

— Несмотря на свою невинность, ты была чувственна от природы.

Ее сердце учащенно забилось.

— Ты разбудил мои чувства, — прошептала Джина.

— Ты имела что-нибудь против?

Она взглянула на него, не понимая, к чему же он все-таки клонит, но нашла в себе смелость ответить прямо.

— Я любила и дорожила каждым мгновением, проведенным с тобой.

— Ты удивила меня сегодня, — признался Грегор миролюбивым тоном. — Ты сильнее, чем я думал. Раньше ты не отстаивала с таким упорством свою точку зрения и не давала сдачи, если кто-то задевал твои чувства.

Он повернулся и посмотрел на нее с интересом.

— Я стала старше, Грегор. Жизнь научила меня защищать свои интересы и удовлетворять желания.

— С другими мужчинами?

Гордость не позволяла Джине признать, что личной жизни как таковой за эти годы у нее не было. Несколько романов ни к чему не привели. Ни один из тех мужчин не выдержал сравнения с Грегом.

— Я не хочу говорить об этом… Ты не имеешь права спрашивать. Однако, я уверена, у тебя есть собственное мнение на сей счет.

— Ты здоровая, привлекательная женщина и не замужем.

— Таких женщин в Калифорнии сотни тысяч.

— Я не говорю о других женщинах. Речь о тебе.

— Не собираюсь обсуждать эту тему, — гнев закипал в ней. — Если я говорю, что изменилась, то это не значит, будто я кидаюсь на всех мужчин подряд.

— Расскажи мне, — просто попросил он.

— Мне нечего тебе рассказывать. Ты разочарован?

Она провела рукой по его небритой щеке. Грегор уклонился от прикосновения.

Джина спокойно выдержала его взгляд. Было очевидно, что он рассержен. Ей так много нужно было сказать ему! Но она понимала, что нужно выбрать время.

— Тебе так хочется осудить меня? — произнесла она с достоинством. — Тогда делай это обоснованно. Да и есть ли вообще смысл во взаимных упреках? Я теперь здесь с тобой. И хотела бы остаться.

Джина замолчала, опасаясь, что зайдет слишком далеко.

— И чего ждешь от меня? — его голос неожиданно дрогнул.

— Не знаю… Хотя, знаю, конечно. Об этом лучше поговорить позже.

— Ладно. Но, все же, о чем ты думаешь?

— О справедливом к себе отношении.

— Справедливое! Понятие справедливости всего лишь философская иллюзия.

Ты не прав, — вспыхнула она. — Справедливость восторжествует, если ты отбросишь эмоции и разумно посмотришь на прошлое. Прочитай дневник, а потом поговорим о понятии справедливости.

Грегор почти с уважением смотрел на нее.

— Ты повзрослела, стала сильнее, у тебя горячий нрав, но ты еще слишком наивна в этой жизни, Джина.

Она наклонилась к нему и крепко сжала его руки.

— Жизнь — не только кромешный ад. Вокруг столько добрых и любящих людей, нужно дать себе возможность распознать их и впустить в свою жизнь. Если ты отказываешься от всего, то отказываешься от самого себя. Я не могу позволить тебе это.

Джина все еще держала его руки. Она заметила, как на его лице мелькнул луч надежды, но скептическая улыбка погасила его.

Джине хотелось плакать, но она сдержала себя. Закрыла глаза, потерла виски. Казалось, покой никогда уже не вернется к ней.

— Я хочу почувствовать тебя, — немного погодя сказал Грегор, обхватив ее бедра.

Застигнутая врасплох такой прямотой, она уставилась на Грегора. Влечение к нему и страх быть использованной сдерживали ее порыв. Она чувствовала жар его рук даже сквозь одежду. Сердце бешено колотилось.

Его рука скользнула между ее бедер.

— Мне необходимо ощутить тебя, Джина. Она поняла, что он ждет от нее следующего шага, и доверилась своему влечению, отогнав здравый смысл.

— Тогда действуй, — она подалась вперед.

Он обнял ее, усадил на колено. Ее руки заскользили по его плечам, по мускулистой шее и утонули в густых волосах. Грегор стал водить губами по ее губам, пока Джину не охватила сладкая истома. Это был прежний Грегор! Нежный, дразнящий любовник, по которому она так скучала, так ждала! Джина закрыла глаза. Его близость была поразительна, прикосновения заставляли трепетать ее нежную плоть. Грегор языком раздвинул ее губы и стал медленно очерчивать их контур. Почувствовав сладость друг друга, они превратили поцелуй в эротическое откровение. Внутри она ликовала, его желание радовало, но все же рассудок подсказывал ей, что немалую роль здесь играют одиночество и боль, сопровождавшие его долгие, мрачные годы.

Мысль об этом заставила болезненно сжаться ее сердце. Что, если мытарства этих лет теперь всегда будут преследовать его? Лучше не думать об этом. Она отдалась во власть его рук и губ, ласкающих ее, все плотнее прижимаясь к нему. Возбуждение росло, Джине не терпелось избавиться от одежды. Она охватила Грегора ногами и ощутила его твердую плоть. Повинуясь внезапному порыву, она протянула руку, но Грегор перехватил ее.

Он прервал поцелуй и буквально стал отрывать Джину от себя. Она протестующе застонала, возбуждение не отпускало, но он крепко удерживал ее за талию, не давая приблизиться к себе.

— Что случилось? — спросила она, затаив дыхание.

— Ты сладкая.

Его слова прозвучали, как обвинение. Джина в замешательстве смотрела на него, точно зная, что он желает ее; так же, как и она.

С отчаянной храбростью Джина схватила его руку и сунула под одежду, провела ею по своему животу, затем коснулась груди. Грегор прошипел ругательство и выдернул руку.

— Грегор!.. — в отчаянии воскликнула она.

Он резко вскочил на ноги. Джина поднялась, прижалась к его груди. Он откинул ее на кушетку. Отвернулся и стал смотреть в огонь. В слабом золотистом свете молодая женщина разглядела шрамы, пересекающие его спину. Ее обуял ужас. Грегора истязали в тюрьме! Боже, что ему пришлось пережить!

— Грегор, милый… — нерешительно произнесла она.

— Лучше не продолжай, — прервал он. Будет только хуже для тебя.

Джина сидела на кушетке, поджав ноги.

— Пожалуйста, не молчи! Я не понимаю, что происходит.

Он цинично посмотрел на нее. Она не сразу заметила его взгляд, потому что смотрела на вздымающийся бугор у него в паху, но когда посмотрела на его лицо, то похолодела.

— Да, Джина. Мое тело все еще жаждет тебя. Ты превосходна. Какой у тебя план? Дать бедному, изголодавшемуся по женщине ублюдку все, что он хочет, и превратить в вечного раба? Забудь об этом. Я уже сказал, что мы займемся сексом только на моих условиях.

Раздавленная его жестокостью, Джина не сразу нашла, что сказать, хотя чувствовала, как злость закипает в ней. Наконец, ей удалось произнести ровным голосом.

— Ты все это начал, Грегор. А не я.

— А теперь я это прекратил.

Не добавив больше ни слова, он вышел из комнаты, оставляя ее наедине со своим отчаянием.

Возмущенная до предела таким пренебрежением, Джина пыталась понять, где она допустила ошибку, но мысли путались, обида и боль мешали во всем разобраться. Даже если в его жестокости виновата тюрьма, зачем же все вымещать на ней? Зарывшись в одеяло, она пыталась как-то успокоиться.

Джине удалось ненадолго уснуть, но ее мучили кошмары и неясные картины прошлого манили и влекли к себе. Гроза не прекращалась, и в эти долгие, одинокие, предрассветные часы она окончательно решила, что Грегор Макэлрой никогда больше не полюбит ее.